355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Поселягин » Зверолов » Текст книги (страница 2)
Зверолов
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 19:36

Текст книги "Зверолов"


Автор книги: Владимир Поселягин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Хорошим человеком оказался, а ведь мог на принцип пойти, хотя по закону он мог нам выписать только штраф. А вот задерживать не имел права, так как деньги у нас были, как и желание уплатить. Вот и получалось: идти за ним, чтобы он купил ручку, мы не хотели, как и давать в аренду только что купленную, и он не мог нас заставить всё это проделать. Шах и мат. Благо французский полицейский это понял и, молодец, свел всё к шутке, искренне посмеявшись над сложившейся ситуацией. И еще один неплохой в этом плюс наличествовал – к русским он больше подходить не будет. Черт его знает, что они отчебучат. Это не мое предположение – он мне сам сказал перед прощанием.

Мы подошли к основанию башни и среди многочисленных местных работников наняли фотографа, причем с рекомендациями. Он стоял рядом с афишей, где были прикреплены его работы. Очень даже прилично сделанные, да и фотоаппарат профессиональный. После этого мы поднялись на самый верх, куда был получен доступ. Честно говоря, не везде пускали туристов. Но если сунуть лифтеру десять франков, все двери откроются. Иди куда хочешь. Вот и на этой обзорной площадке было не так много людей: нас трое с фотографом, который готовил свою аппаратуру, и шесть посетителей. Причем серьёзных таких посетителей. Видно, что из высшего света.

– Антон, смотри. С этой стороны концерт идет. Как мы его пропустили? – спросил Андрей. Он стоял в двух метрах от перил и, привстав на носки, заглядывал сквозь щели ограждения вниз. Там действительно была оборудована сцена, собрался народ, тысячи полторы точно, и играла музыка.

– Мы с другой стороны подъехали. Да и подошли тоже. Хотя музыку я, помнится, слышал, но думал, это радио вдалеке работает… О, смотри, наш жандарм гуляет. Он отсюда как муравей, даже еще меньше… Хм, мне кажется, или среди инструментов слышится электрогитара? – перегнувшись через перила, прислушался я.

– Ты что делаешь?! – в ужасе прохрипел сзади Андрей.

– Точно бас-гитара, – различил я и, повернувшись, спросил: – Чего кипешишь? Видишь, парочка у перил стоит, вон мужик рядом курит. Не все, как вы, высоты боятся. Я вот не боюсь.

– Да ладно, и ты боишься высоты, только скрываешь это под бравадой, – махнул рукой Андрей.

– Забьемся, что я на руках обойду по перилам по окружности? – доставая из карманов мелочь, предложил я.

– Охренел, что ли?! Нам за это яйца оторвут.

– Да ну тебя. Смотри! – крикнул я и вскочил ногами на перила, удерживая равновесие. – У меня идеальная координация движений, меня невозможно укачать или заставить потерять ориентацию в пространстве.

Встав на руки, я пошел по парапету, балансируя ногами. До земли лететь метров двести, никак не меньше, поэтому сердечко сладостно затрепетало от подобных незабываемых ощущений. Пройти я успел метра три, пока меня не сняли в четыре руки. Даже Роман поспособствовал, несмотря на боязнь высоты. Получив заслуженную награду в пару затрещин, я смущенно улыбнулся овациям других посетителей и радостным воплям фотографа. Оказывается, он успел запечатлеть меня, и сообщил, что это будет изюминка его коллекции.

Я покорно выслушал, что обо мне думают напарники – но действительно был виноват, подставляя их. Мы провели фотосессию и на лифте поехали вниз. Парни наверху чувствовали себя очень неуверенно.

После посещения французской реликвии мы решили посетить концерт, погулять немного по Марсовому полю и поужинать в кафе. Потом поедем в отель, тем более у меня там была назначена встреча. На сегодня хватит, мои спутники устали от стольких впечатлений.

Спустившись, заплатили фотографу, взяли квитанцию и дали адрес, куда доставить готовые снимки. Мы их сделали разные в трех экземплярах, так что всё будет в одном конверте, там сами разберемся, кому что. Обещал доставить завтра рано утром. Сервис, однако.

– Пошли, – махнул я рукой, после того как закончили с фотографом. – Послушаем, что там поёт местная эстрада. И можно лягушек пожевать, а то что-то есть хочется.

– Фу, мерзость, – сморщился Андрей. Роман промолчал, но было видно, что он поддерживает товарища.

– Да она как курица по вкусу, разница не заметна. Приедете домой, можете ввернуть как-нибудь такую фразу: «Я как-то в Париже ел лягушечьи лапки, устрицами заедая, так вот они – как мясо курицы. Разницы не много…» Сразу будете ослеплены вниманием. Главное – момент удачный подгадать. Слушайте меня, я опытный, плохого не посоветую.

– Да иди ты, советчик, – усмехнулся Андрей, видимо представляя себя в подобной ситуации. – А что, эти лягушки по вкусу действительно, как курицы?

– Французы считают, что даже лучше, их поэтому и прозвали лягушатниками, – продолжал развлекаться я. Доверчивые спутники уже не раз повеселили меня.

Мы шли в сторону приближающейся музыки, до нас даже стали доноситься отдельные слова песни. Обгоняя парочки или семьи с детьми, мы, наконец, дошли до эстрады. Причем приближались к ней с тыла, можно так сказать.

– Не похожи они на профессиональных певцов, больше на самообразовавшуюся группу энтузиастов, – сказал я, вслушиваясь в репертуар.

– Я в музыке не особо разбираюсь, тебе виднее, – ответил Роман. Андрей в это время воспользовался тем, что я отвлекся, разглядывая музыкантов, отошел в сторону передвижного киоска с мороженым и на пальцах, лицом и словами пытался объяснить, что он хочет три пломбира. Мы с Романом в течение минуты с большим интересом наблюдали за этим представлением. Нас даже музыканты так не отвлекали.

– Спасибо, – поблагодарил я, принимая подтаявший пломбир. – Андрюх, твоя мимика была настолько интересна, как и пантомима на пальцах, что даже я понял, что ты хочешь, не только продавец. Но вот говорить по-русски при этом громко и растягивая слова, вставляя в конце: «Ты-ы меня-я по-ни-ма-ешь?» – не нужно. Мимика вполне подойдет. Вон, француз тебя сразу понял, когда ты в конце достал деньги и молча ткнул пальцем в эскимо, показав три пальца.

– Я осваиваюсь, – смущенно ответил Андрей.

– Ага. Только я с вами умру до конца работы. От смеха умру, – на всякий случай уточнил я.

Мы дослушали очередную тоскливую песенку, что выводил солист, потом основная группа спустилась отдыхать, а барабанщик, чтобы заполнить паузу, дал барабанную игру. Причем на удивление приличного качества.

Бросив обертку от эскимо в урну, я вылизал пальцы и вытер их платком.

– Стойте тут, я поболтаю с музыкантами, – велел я спутникам. – Интересно мне опытом поделиться.

– Валяй. Мы, если что, в сторону того фонтана пойдем. Руки помоем.

– Ага.

Обходя парочки и других слушателей, я приблизился к музыкантам, которые отдыхали, попивая разные жидкости, включая спиртосодержащие, и спросил у одного из гитаристов:

– Электрогитара? Не знал, что их уже так часто используют.

– Да их еще Джим Бойд ввел в обиход, – ответил длинноволосый парень чуть старше меня. – Только они были единичного производства. А сейчас электрогитары есть почти во всех музыкальных магазинах. А ты что, тоже гитарист?

– Я-то как раз учился на электрогитаре. Нет, сперва на простой руку ставил, а потом на электрогитару подсел. Тоже единичный экземпляр. Сам участвовал в частных концертах, выступая солистом и ведущим на бас-гитаре.

– И что поешь? – заинтересовался клавишник. Видимо, старший группы.

– «Салют» и «Три плюс пять».

– Ну, эту и мы знаем.

– Тогда еще «Королева Красоты».

– Не слышал, – удивился клавишник, туша сигарету о ступеньку. – Сможешь напеть?

Мне было не трудно. Немного сложно в уме переводить и одновременно петь, но я легко справился.

– Отлично, – обрадовался говорливый. – А на сцене спеть сможешь? А то у нас репертуар заканчивается, а по плану еще полчаса выступать, и так Анатоль время тянет.

– А это разве не профессиональное выступление? – удивился я.

– Да нет, молодые музыканты показывают себя. Недавно ввели. Жителям и гостям столицы нравится. Да и нам для самовыражения неплохо помогает. Сегодня наш день.

– Да я даже не знаю, – растерялся я.

– Да что там трудного? – влез в разговор третий участник. Правда, кто он, я затруднялся сказать. Кажется, тоже гитарист.

«В принципе, чего смущаться? Меня тут никто не знает, парни не скажут – видно, что свои люди. Почему не развлечься, пар не спустить? А то есть какое-то внутренне напряжение, а музыка – лучшее лекарство», – подумал я и кивнул, вызвав радостный ор музыкантов.

– Я вот только не понял, как будем выступать, если вы эти песни не знаете. Как с музыкой, не сыграны же?

– Ты начни, а мы поддержим. Не волнуйся, мы так уже работали, опыт имеется, – продолжал уговаривать меня клавишник. – Ты сегодня не первый.

– Ладно, уговорили, черти, но только две песни.

– Ты готов? – спросил у меня старший музыкант.

– Конечно, – пожал я плечами и принял гитару, по привычке проверяя настройку.

Клавишник вышел на сцену и, махнув рукой уставшему барабанщику, объявил, что будет выступать новый солист из любительской группы, седьмой за сегодня. Это вызвало вопли радости среди слушателей. Видимо, действительно многие приходили послушать в парк музыку, ведь тут часто звучали незнакомые песни. Причем в довольно неплохом исполнении.

Меня вообще удивляли эти французы. Пришел кто-то левый. Хочешь попеть на сцене? Да пожалуйста. А мы ведь даже не познакомились. По ходу у парней действительно запарка. Если опозорюсь – так они лишь музыкальное сопровождение. Как бы ни при чём, хитрецы. Ну ладно, ударим роком по французской столице.

Песня «Салют» прошла просто на отлично, слушали ее молча, со всем вниманием. Да и я старался, душу вкладывал. Да простит меня местный певец Джо Дассен, которую ее еще не пел. После нее, ударив по струнам (парни действительно молодцы, иногда зависали, но ритм держали, не отставали) я спел культовую советскую песню будущего «Королеву красоты», переведя ее на местный язык. Под конец я изрядно сфальшивил, когда заметил появившихся в первых рядах людей в знакомых темно-синих мундирах. Короче – это были наши, которые с ошарашенным видом даже не смотрели, а пялились на меня.

Быстро допев песню и поклонившись овациям (были они, что уж тут говорить), я вернул гитару владельцу, отмахнулся от клавишника, что пытался меня перехватить, и рванул со сцены к парням. Что тоже с немалым удовольствием слушали меня, только с другой стороны, так что они не видели, кто тут появился.

– Валим отсюда! – крикнул я, и мы стали продираться через слушателей. Парни шли как ледокол через толпу, так что мы вырвались на оперативный простор и рванули к дороге.

– Что случилось? – спросил Роман, когда мы подбежали к как раз подъехавшему пустому такси.

– Легавые замели. Дело шьют, – быстро ответил я, садясь на переднее сиденье и сообщая водителю адрес отеля.

– Чего-о?!

– Наши меня увидели, как я на сцене корячился. Валим быстрее. Если что, скажем, был двойник, пусть докажут. Одежду новую купить надо, а эту сжечь или выкинуть.

– А что будет? – спросил Андрей.

– И вам, и мне хреново будет. Самый лучший вариант – больше не пустят в город.

– Одежду сжечь надо. Это улика, – деловито подтвердил Роман. – Скажи таксисту, чтобы остановился у магазина с одеждой. Они тут допоздна работают, как я понял. Скинемся, если не хватит.

– Ага.

В это время мы свернули на перекрестке, и Марсово поле осталась позади.

Помимо рубашки и брюк я еще и белья мужского прикупил, не заняло много времени, и мы на полных порах рванули к отелю. По пути я переоделся в машине и выкинул старую одежду в первый попавшийся мусорный бак. Не забыв освободить карманы. Про ботинки мы тоже не забыли, и купили себе летние туфли разных размеров и расцветок. Я, например, взял бежевые мокасины.

– Заедем с другой стороны, чтобы случайно с нашими не встретиться, – сообщил я спутникам. Таксист и так знал, куда везти.

Высадившись, мы быстро скрылись в здании отеля. Парни пошли к себе, пообещав закинуть мои форменные ботинки в номер, а я направился в ресторанчик, принадлежащий отелю, откуда мне махал рукой Юрий Кузьмич.

– Давно ждете? – спросил я, присаживаясь рядом и с интересом оглядываясь. Ничего так, уютный ресторанчик.

– Да минут пять всего. На полчаса раньше приехал. Машину сдал, внучке позвонил, чтобы она меня в десять вечера забрала, прикупил спиртное – и сразу к тебе. Охота с бывшим соотечественником пообщается. Тем более с таким юным. А то ваши, что направляют по делам, такие… э-э-э… нехорошие люди. Ни поговорить, ни выпить. Еще лаются.

– Это точно, – ответил я, с разрешения заглядывая в пакет, что принес старый белогвардеец. – О, «Московская», да еще в импортном варианте. А чего только две? Тут только губы мочить. Ладно, если что, добавим из местных запасов. Главное – градус не понижать.

Когда появился Роземблюм, мы только прикончили первую бутылку. Старшой присел к нам за столик, заинтересовался разговором, познакомился с Кузьмичом, с интересом выслушал меня. Про то, что он меня видел на сцене, не прозвучало ни слова. После чего меня отправил отсыпаться перед тяжелым рабочим днем, а сам продолжил посиделки с Кузьмичом: было видно, что они нашли друг друга, зацепившись языками.

На входе в ресторанчик я столкнулся с девушкой-француженкой. Рассыпавшись в извинениях, помог ей подняться с пола, на который уронил, и предложил пройти ко мне в комнату, где я принесу более глубокие извинения.

* * *

Утром Роземблюм ходил разъярённый по моему номеру и зло тряс кипой фотографий, что держал в левой руке. Под конец добавив:

– …я теперь понимаю, почему мне приказали глаз с тебя не спускать и назвали стихийным бедствием!.. И скажи своей девке, чтобы хотя бы простыню на себя натянула, а то выставила свою филейную часть!

Весь этот пятиминутный монолог я выслушивал сидя на кровати с индифферентным видом. Когда наступила кратковременная тишина, спросил:

– А что, уже утро?

– Что-о-о?! А ну марш в душ, чтобы ты через пять минут стоял в фойе с бодрым видом!.. Марш!

Накинув на девушку простыню (та закрыла голову подушкой, чтобы не слышать вопли Роземблюма), я выполнил приказ старшого и залез под холодный душ.

Через пять минут я действительно стоял в фойе, чувствуя себя не слишком уютно под пристально-завистливыми взглядами сослуживцев, и с бодрым любопытством осматривался, изредка бросая преданные взгляды на Роземблюма. Кстати, только мы трое с Андреем и Романов выглядели на все сто: в чистой форме, в натертых до зеркального блеска форменных туфлях – остальные на нашем фоне не так смотрелись. Похоже, никто больше не догадался воспользоваться местной химчисткой. Ничего, завтра всё будет нормально. Просвещу про подробности местной сферы обслуживания отелей.

– По машинам, – скомандовал старшой, и мы направились к входу.

К моему удивлению, на улице были не только наши машины, но и четыре полицейских мотоцикла сопровождения. Видимо, чтобы мы добрались быстрее. Заняв свои места, мы поехали в департамент жандармерии, где, как сообщил сотрудник, что отвечал за наше взаимодействие с МВД, находятся все уголовные дела по тем преступлениям, что мы должны расследовать.

Вечером этого же дня. Здание контрразведки Французской республики.

Невысокий француз в форменном мундире капитана подошел к стенду и посмотрел на шесть прикрепленных фотографий, где были изображены члены советской следственной группы.

– Господин капитан, полковник Девон, – сообщил заглянувший в кабинет еще один сотрудник, и тут же посторонился, пропуская полковника.

– Докладывайте, Маришаль, – приказал Жак Девон, проходя в кабинет и кладя форменную фуражку на стол. Он сел на стул и поправил брюки с идеальными стрелками. – Что у нас по русским? Есть новости?

– Так точно, господин полковник. Как мы и ожидали, британцы пытались подвести к русским своих людей под видом переводчиков, но мы не дали этого сделать и заменили их на своих. Надо сказать, британцам это очень не понравилось.

– Это хорошо, – зло усмехнулся Девон. Его нелюбовь к британцам была общеизвестна. – Держите меня в курсе всего. По русским приказ такой: не дать британцам сорвать их работу. Изолировать их от влияния британцев. Это ясно?

– Так точно, господин полковник, – вытянулся капитан.

– Работайте, – приказал полковник и, подхватив фуражку со стола, так же стремительно покинул кабинет.

* * *

Про следующие три дня особо рассказывать нечего. Мы пахали, мы реально пахали, переворачивая горы уголовных дел, вчитываясь во всё, что там было. Мне-то ладно, я без переводчика (только на прописных иногда спотыкался, пытаясь разобрать, что за слово там написано), а вот остальным парням было тяжелее. Мало того, каждый день Капитону Апполикарповичу приходилось встречаться с прессой и понемногу выдавать информацию. Речь, понятное дело, писал ему я по нашим наработкам. Раскрывали мы, конечно, не всё, мелочь, но уже стало понятно, что не зря работаем. Посол, который и инициировал наш приезд, ходил гоголем и гордо, на всех поглядывал, давая интервью и сообщая, что он убеждён в успехе нашей работы. Он явно готовился почивать на лаврах после нашей победы, то есть поимки преступника. Убежден, что на него как на инициатора нашего приезда посыплется град наград и благоговений от правительства республики. Честно скажу, посол рискнул и выиграл, хотя он пока об этом только догадывался.

На четвертый день я сделал вид, что расшифровал схему работы маньяка по временным датам, и сообщил Роземблюму, что предположительно завтра будет новое преступление. На самом деле тот работал хаотично, и вычислить день его следующей работы было невозможно, но мне нужно было играть на публику, вот и пришлось это придумать. Естественно, в прессу такую информацию не пропустили, но зато когда старшой рассказал о нашем предположении на совещании, что завтра случится очередная жертва, это вызвало фурор среди французских полицейских чинов.

Сложив руки на груди, я стоял у входа в зал, где были собраны полицейские чины на секретное совещание, и изредка одобрительно кивал, слушая речь Роземблюма. Мы вчера в отеле полночи убили, приготавливая ее.

Под конец старшой добавил, что по нашим прикидкам, через два-три дня мы вычислим маньяка, отчего переводчик слегка поперхнулся. Среди полицейских это вызвало эффект разорвавшейся бомбы. За эти четыре дня они настолько привыкли верить словам Роземблюма, которые впоследствии стопроцентно сбывались и подтверждались, что почти все сразу поверили его словам. Некоторые бросились пожимать ему руки, но старший чин быстро навел порядок и вернул всех в рабочее русло. Где работал маньяк, мы знали: на карте, что висела в зале, был обведен полукруг в треть Парижа, так что нужно было усилить патрули в этих районах, чтобы не допустить новых жертв. Требовались усиления из соседних районов. Этим полицейские и занялись.

После совещания мы с Роземблюмом покинули помещение и направились в сторону большой комнаты, отведенной нашей группе для работы.

– Как только ты уговорил меня сделать такое смелое предположение? – пробормотал Капитон Апполикарпович, шагая рядом. – Ты уверен, что очередное нападение будет именно завтра? И что через три дня вычислишь преступника?

– Наметки есть, уверен, – твердо кивнул я.

Мне понадобилось несколько часов, чтобы убедить старшого выдать информацию о сроках. Она нам, вернее даже мне была нужна как воздух. Я за последнее время замечал за нами слежку. Даже гадать не надо, что тут суетятся британцы, теряя позиции одну за другой. Вот этим ударом по их репутации я и собирался подстегнуть их на реальные действия. Пару раз в туалете департамента жандармерии, разговаривая с Андреем или Ромой, причем в присутствии посторонних, специально выпускал информацию, что мы вот-вот узнаем, кто такой преступник.

Поднявшись по лестнице на этаж выше, мы прошли по небольшому коридору и вошли в помещение, где царил рабочий хаос. Кроме нашей группы тут присутствовали два переводчика от департамента полиции Парижа, так как я один просто не справлялся. От помощи нашего посольства, чтобы они прислали своих специалистов для перевода дел, полицейские вежливо, но твердо отказались. Чую работу британцев. В последнее время нажим их усиливался, они задействовали все рычаги, какие могли, чтобы притормозить нашу работу. Кстати, я стал замечать, что местные как могли, в меру своих сил защищали нас от действий лаймов.

В чем-то им сопутствовал успех, в чем-то нам. Хотя эта мышиная возня меня интересовала постольку-поскольку, так как я знал имя маньяка и работал скорее для вида, больше с интересом изучая работы инспекторов отдела убийств, и участвовал в написании всех речей Роземблюма перед прессой и полицейскими. То есть работал над нашим имиджем.

Дальше мы работали спокойно, продолжая перелопачивать гору дел и составляя свои списки. Работа французскими полицейскими была проделана титаническая, это было видно, но вот аналитикой они не страдали. Даже не зная имени маньяка, я бы его спокойно вычислил, так как в делах были намеки, что могли привести к нему. Я тщательно их фиксировал и показывал старшому, который очень вдумчиво изучал поданные материалы. Алиби мое гарантировано. Случись что, по этим материалам старшой и сам вычислит маньяка после вдумчивого изучения и составления фактов. Я даже тут подстраховался.

Может, кто-то думает, что я отдаю очередную жертву маньяку на заклание. В чем-то это так, но я знал,что в этот раз ребенок спасётся и преступления не свершится, зато у нас появится рисунок с образом преступника, написанный со слов одиннадцатилетней несостоявшейся жертвы. Это мало поможет в розыске, так как испуганная девочка не совсем правильно опишет маньяка, так что и это нам на руку. Да всё нам на руку. Даже то, что наше предположение сбылось.

Но главное не это, я разрабатывал операции по британцам. Они уже на нервах, слепому ясно, что мы близки к разоблачению преступника, а британцы этого допустить никак не могли. Это вон нью-йоркские полицейские умылись и с позором уехали к себе, а британцы продолжали делать вид, что работают по поиску маньяка, гадя нам исподтишка. Короче говоря, они собирались по нашим разработкам первыми взять преступника. Но вот только как это сделать, если мы не сообщаем мелких деталей и папку с нашими выводами Роземблюм носит с собой? Разработать план по изъятию документов? Вряд ли. Подкупить одного из русских следователей? А вот это возможно. Но кого? Конечно же, самого молодого, который хоть и на посылках, но зато знает всё, что нужно. Тем более этот молодой три дня из четырех плотно работал, а вчера погулял по улицам Парижа, не отходя далеко от отеля, заглядывая в магазинчики и с горестными вздохами рассматривая цены. Явный клиент для вербовки.

Вчера я в течение полутора часов погулял в одиночку вполне благополучно, последняя пресс-конференция должна была подстегнуть наших противников, и думаю, при сегодняшнем гулянии что-то да будет.

Никто, кроме меня, обо всем этом не знал. У меня были свои планы и свои цели. Сообщу нашим по факту. Мол, вот, завербовать хотели, а дальше направлю их мысли в нужное русло. Тем более у меня было чем их заинтересовать, после чего они обо всем забудут и дадут мне заниматься своими делами.

В прошлой жизни я с дочкой был в Париже, только жил в отеле на другом конце города. Так вот, среди развлечений были и экскурсии. Мы с дочуркой как раз из аквапарка пришли, а тут собирали группу на осмотр достопримечательностей. Поэтому быстро переодевшись, мы последовали в автобус. И надо сказать, не разочаровались, было очень интересно.

Так вот, к чему я это всё веду. На одной тихой улочке мы остановились у одного жилого здания, стиснутого по бокам другими домами. Для меня стало шоком, когда гид сообщила, что в этом доме с начала пятидесятых годов была резидентура британской разведки, ликвидированная французскими спецслужбами в шестьдесят седьмом году. То есть в следующем году. Так эти фантики бестолковые взяли и открыли в этом здании дом-музей в середине семидесятых, как будто им других достопримечательностей Парижа не хватало. Причем полностью реставрировав всю обстановку, аппаратуру и даже установив восковые фигуры разведчиков. Мы там на сорок минут зависли, разглядывая, как работали разведчики прошлого. Дочка даже в шифровальный блокнот радиста заглянула. Не поняла каракули и стала с интересом изучать радиопередатчик. Под конец гид заявила, что этот музей очень любят посещать британские туристы. Я ржал.

Вот и получалось, что я на отлично знал обстановку в этом доме, про сам дом и то, что там резидентура разведки британцев. Но как сообщить об этом нашим? Мне нужно зарабатывать очки, а эта операция точно войдет в анналы успешных операций советской разведки. То есть я не мог прийти и сообщить о том, что там-то и там-то засела разведка противника. Одним словом, мне нужен будет «говорун». Именно для этого я и разработал отдельную операцию, подталкивая британцев к вербовке.

Они еще не знали, что их ждет дальше.

Кто-то подумает, что вот я какой патриот, даже за границей действую в интересах страны. Это в какой-то степени действительно так, но… не совсем. Причина всех этих телодвижений – банальная нехватка денег. То есть я всё это разработал, чтобы заработать на британцах. Нашей разведке хватит захваченных разведчиков, их аппаратуры, шифроблокнота, а я довольствуюсь всего лишь деньгами. У меня, вон, дочки дома не кормленные ждут. Как я к ним без подарков приеду? А если вспомнить про остальных родственников?.. У-у-у… Короче, британцев на деньги я собирался опустить конкретно. И пусть только посольский, что был из нашей конторы, попробует что вякнуть на эту тему. Я собираюсь твердо стоять на своем, что личные трофеи священны. Да и вообще, пусть докажут, что я их брал.

Закончили мы, как всегда, в семь вечера. Пока парни собирались, я спустился на первый этаж и подошел к большому аппарату по продаже шоколада. Мелочь у меня была, поэтому, кинув две монетки, я взял в приемнике плитку горького шоколада.

Повернувшись ко входной двери и вскрывая упаковку плитки, я только улыбнулся. У входа стоял знакомый старший жандарм, с которым у меня была встреча на Марсовом поле. Тот сперва недоуменно разглядывал меня с ботинок до фуражки и обратно, потом на его лице проступило понимание. Он коротко кивнул, так же улыбнулся, как и я, и направился к стойке с дежурным. Судя по его ноше, он доставил пакет с новыми данными из своего участка. Передав пакет и расписавшись в журнале приема, жандарм прошел мимо, так же коротко, но приветливо кивнул, поглядев, как я ем шоколад, и вышел на улицу.

Тут вниз спустились наши. Я честно поделился остатками шоколада, в этом не было ничего странного – национальная черта, и мы вышли на улицу, направляясь к стоянке машин, где ожидал наш транспорт.

– Черт, – тихо пробормотал идущий рядом Роман. Остальные шли в трех метрах впереди и нас не слышали.

– Ты чего? – так же тихо спросил я у него.

– Смотри, там у мотоциклов знакомый жандарм стоит.

– Да я его уже видел, – ответил я, но всё же посмотрел, куда сказал Роман.

У ряда мотоциклов действительно стоял жандарм и что-то говорил мотоциклистам из нашего сопровождения. О чем шла речь, понять не составило труда. Он тыкал в нас пальцем, и от французов доносился смех. Видимо, жандарм делился опытом своей встречи с русскими.

– Да, это действительно проблема.

Нам пришлось выложить почти всё, что с нами произошло в тот первый день в Париже. Даже про Эйфелеву башню, хотя нам там деться некуда было, фотографии нас сдали. Но вот про жандарма мы умолчали как о мелочи.

Догнав Роземблюма, я попросил:

– Командир, мы можем поговорить?

– Что-то очень важное? – заинтересовался он.

– Скорее неожиданное… в будущем. Неприятности это вряд ли принесёт, но лучше вам знать, чтобы отреагировать в будущем.

– Секретное?

– Уж точно нет.

– Садись в мою машину, там и поговорим.

Один из следователей пересел в нашу машину, где обычно сидел я, а я занял его место.

Когда мы отъехали и сопровождение заняло свои места, Роземблюм спросил:

– Ну что там?

– Я не всё рассказал про нашу прогулку у Эйфелевой башни.

– Так и знал, что эта история добром не кончится, – сердито ударив рукой по приборной панели, воскликнул старшой. – Рассказывай.

За пару минут, со своими комментариями я выложил всё, что предшествовало нашей встречи с жандармом, и что после этого случилось.

– …так что сами понимаете, Андрей и Роман просто не поняли, что там было. Ну, поговорил я с жандармом, и он, посмеявшись, нас отпустил.

– Да-а-а, – отсмеявшись, сказал старшой. – Всего от тебя ожидал, но не такого. Хотя ты прав, если жандарм об этом рассказывает всем подряд, то скоро и нам начнут задавать вопросы. Хорошо, что догадался рассказать, подумаю, как отвечать.

Мы высадились у отеля и разошлись по своим делам. За последние четыре дня я подсушил подмоченную в первый день репутацию, и вчера Роземблюм дал разрешение гулять неподалёку от отеля. Чем я и пользовался. Вот и сейчас, быстро переодевшись и сдав форменную рубашку в стирку, я принял душ и, переодевшись в свежую выглаженную одежду, подошел к зеркалу.

У меня было два часа. Сейчас наши отдыхали и ужинали после работы, потом соберёмся в номере старшого и устроим мозговой штурм, как я его называл. Вот за эти два часа мне и нужно провести начальную операцию по отъему у британцев денег.

Кстати, надо будет дать неплохую идею нашим руководителям, что отправляют нелегалов заграницу. Идея такова: сообщить перед отправкой нашему разведчику, что ему выделят деньги на покупки подарков семье за бугром. А перед отправкой не дать, предложив заработать самому. Тот пообещавший будет крутиться со всей широтой русской души. Так что перевороты и смены правительств будут проходить с оттоком денежных средств нашим разведчикам со свистом. Правда, и предатели найдутся, но в каждой идее есть и плохие стороны.

Не воспринимайте серьезно, это я так неловко шучу перед операцией. Проверив в зеркале, как на мне сидит рубашка, я надел солнцезащитные очки и вышел из номера. Наши еще отдыхали, поэтому я беспрепятственно спустился и, оглянувшись, легкой прогулочной походкой направился в сторону сувенирного магазина, так заинтересовавшего меня своим товаром. Позади едва слышно заурчал мотор. В отражении витрины я заметил, как припаркованный серый «Фольксваген-жук» тронулся с места. Это заставило меня улыбнуться. Та же машина, что и вчера. Даже топтун (один из трех) следовал позади меня, отстав на сорок метров. Ничего, господа лаймы. Скоро повеселимся.

– Добрый вечер месье, вы уже сделали свой выбор? – поинтересовался у меня продавец магазинчика сувениров, того, что мне особо понравился вчера, и в котором я завис на сорок минут, рассматривая и ощупывая товар. Это была скорее сувенирная лавка, чем магазин, настолько он был мал, но вещей было множество, вот среди них я и присмотрел кое-что – полную и удивительно достоверную копию немецкого люгера в натуральную величину, но в виде зажигалки. Он лежал в шкатулке на красном бархатном материале, повторяющем обводы пистолета. Рядом также утоплен был магазин. Но он тут был для антуража, чтобы казалось, что пистолет как бы настоящий. В действительности в рукоятке был баллончик с газом. Футуристическая вещь, между прочим. Отцу подарю… да есть, кому подарить!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю