Текст книги "Третий путь"
Автор книги: Владимир Гаврилов
Жанр:
Философия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)
ГЛАВА 38. Кампучия.
Виктор включил поворотник и повернул на заправку.
Через пять минут в бензобак было долито несколько десятков литров бензина, а в бачок омывателя стекол ушла канистра жидкости. Машина вышла на трассу и вновь начала добросовестно наматывать километры на счетчик спидометра.
– Серега, снова хочу спросить тебя.
– Валяй.
– Не отнекивайся, а расскажи, пожалуйста, как ты помнишь историю про Пол Пота и Кампучию?
– Что мне в тебе нравиться, так это еще и умение задать вопрос. Тут не отвертеться. Слушай, как я помню. Пол Пот был кхмером и после захвата власти в семидесятых годах двадцатого века стал строить свой социализм. Образованных людей, врачей, учителей и их родных согнали из городов в деревни в трудовые лагеря на перековку от проявлений буржуазной идеологии. В стране из семи миллионов населения кроме собственно кхмеров было несколько миллионов вьетнамцев, китайцев и прочих. Вот все эти прочие тоже были объявлены плохими и недобрыми. В ходе перековки было уничтожено около трех миллионов человек. В трудовых лагерях людей забивали мотыгами, чтобы не тратить пули. Мне запомнилось, что писали о четырнадцатилетнем мальчике-охраннике. Он мог подойти к взрослому мужчине и на глазах его жены и детей вспороть мужчине ножом живот, вырезать печень, подрумянить на костре и съесть. Пока мальчик кушал печень, враг у его ног в агонии умирал. У этого мальчика на личном счету было больше трехсот таких врагов. Вьетнам ввел войска и помог прекратить этот ужас. Когда всё кончилось, и был суд, то мальчика за малостью лет отпустили. А таких мальчиков и взрослых были десятки тысяч. Еще мне запомнилось, что у Пол Пота была красивая жена. Она получила образование в Париже и ей привозили из Парижа и наряды и духи. Потом она тихо сошла с ума. В Кампучии или Камбодже нет нефти, газа, урана и прочее, нет удобного стратегического расположения. Западу она была малоинтересна раньше, малоинтересна и сейчас. А еще в Кампучии в джунглях стоят древние храмы, потрясающей красоты и величия...
– Про жену ничего не слышал. Интересный и показательный штрих. Ты знаешь, я ровесник этого мальчика, и могу его встретить где-либо на улице, приехав обычным туристом в Кампучию.. Я расскажу сейчас тебе две истории, а потом поясню, почему спросил тебя про Кампучию. Задам несколько вопросов. Получу на них ответы. И только потом продолжим разговор про девочку и про то, люди мы сегодня или нет. Идет?
– Валяй.
ГЛАВА 39. Поездка в деревню.
Виктор замолчал и сосредоточенно продолжал вести машину, изредка обгоняя редкие грузовики.
Виктор прикрыл глаза, потёр правой рукой лоб, и застыл на несколько мгновений. Затем приоткрыл глаза и заговорил:
-Серега, мы уже говорили, что истина очень часто скрыта в подробностях и в деталях. Детали важны, без них полная картина никогда не видна. Причем детали важно рассматривать под разным углом зрения…
Теперь ты меня послушай, я хочу рассказать первую историю о нашей стране через… сейчас… да, через тридцать лет после Великой Отечественной войны.
Тогда мне было четырнадцать лет, мы летом на 20 дней вместе с родителями поехали к родному дяде моей мамы – звал я его дядя Костя – в деревню. Это в Белоруссии, через 20-30 километров начинается Украина, и от какого-то районного центра, где нас встретил дядя Костя, мы очень долго ехали через лес по грунтовой дороге на грузовике. Я с батей сидел на лавке в кузове и громко орал, когда прямо на обочине примечал белые грибы. Машина останавливалась, я прыгал с кузова и срывал гриб, потом второй, третий. Молодой водитель смотрел на это и громко смеялся… Дядя Костя и матушка сидели в кабине, улыбались и ворчали, что надо ехать, не за грибами сюда приехали. Дом дяди Кости стоял на окраине деревни. По профессии он был ветеринар, жена его, тетя Шура, хлопотала дома по хозяйству. Детей у них не было, и они очень радушно нас встретили.
Вокруг деревни среди лесов лежали огромные поля, распаханные и засеянные. В самой деревне было больше трехсот домов, пересекающиеся под прямым углом улицы, большая школа и клуб, выложенные из силикатного кирпича. Где-то были МТС, магазин и медпункт, баня, большая ферма, но в тот край деревни я за ненадобностью ни разу не ходил. Каждый дом в деревне выходил на улицу парадным деревянным фасадом с 2-3 окнами и глухим, очень добротным забором, сколоченным из вековых досок. В этот забор врезались двухстворчатые ворота и калитка, запертая на щеколду. И это было более чем оправдано. По разбитой улице, среди огромных луж, не обращая внимания на трактора и стайки детишек, в свободном режиме как танки медленно шли свиньи по 150 килограммов. Они забредали на пустыри и пятаками разрывали ямы, поедали какие-то свои корни и траву. Лежали рядом друг с другом и лениво похрюкивали. Я увидел, как свинья решила почесаться о столб освещения – лампочка с абажуром тихонько раскачивалась. По улице с деловитым гоготом шастали стайки огромных гусей, гуляли индюки. За забором у дяди Кости был большой внутренний двор, слева был низкий длинный сарай, справа дом. Во дворе в пыли кудахтали, что-то разгребали и склевывали куры. Среди кур разгуливал красавец-петух. В сарае был устроен курятник, где на жердях-насестах в несколько ярусов спали ночью куры, стояли кормушки с зерном, поилка и на помосте лежало сено. Оттуда из укромных уголков каждый день тетя Шура собирала яйца. В середине сарая через тамбур можно было пройти в помещение к корове, а справа от тамбура жили две хрюши. Именно жили, сразу у входа под ногами лежал навоз и стояла кормушка, а дальше на помосте из досок – чистое сено и на нем лежаки. В сарае лежали и висели инструменты – косы, серпы, лопаты, топоры и пилы. Некоторым из них были уже сотни лет, на железе стояли клейма кузнецов, темные деревянные рукояти отсвечивали блеском от солнца, бьющего в узкое и затянутое паутиной стеклянное оконце. В доме было три комнаты, большая кухня с русской печью, добротная лестница вела на чердак. К дому как-то боком была пристроена веранда, которая вместе со штакетником и калиткой отделяла внутренний двор от огромного сада. Сразу за калиткой был летний душ, аккуратный и чистый туалет, компостная куча и стожок сена. В саду ровными рядами стояли кусты смородины, крыжовника, малины, между ними росла картошка, подсолнухи, овощи и цветы. Стояло пять ульев. Яблони, груши и сливы – без счета, разного возраста. На многих деревьях были привиты ветви разных сортов, а на одной из яблонь была ветвь с грушами. Это была вотчина дяди Кости, где он находился часами.
Каждый день летом в деревне начинался одинаково. Рано утром, часов в 6 утра тетя Шура вставала, растапливала печь, ставила варить картошку в огромных чугунах, доила корову, толкла картошку вместе с сечкой и кормила свиней. Часам к восьми открывались калитки во всех домах и коровы неторопливо выходили и чинно шествовали с пастухом за деревню на пастбище. Дальше свиньи, гуси, люди через открытые калитки расходились по своим делам. По традиции коров пасли пастухи, назначаемые поочередно от каждого из домов. В один из дней это был дядя Костя, с ним увязался и я. Стадо за деревней вошло в лесок и по многочисленным тропкам через километров 5 подошло к лугу. На краю луга было озерцо с песчаными берегами и рос огромный дуб. Коровы остановились и часа 2-3 лениво щипали траву и задумчиво пережевывали свою жвачку. Дядя Костя достал из холщевой сумки бутыли с молоком, вареные яйца, хлеб. Пообедали, а потом он рассказал историю о нашем общем предке. Дело было еще при царе, лет за 50 до революции. Родился он дворянином, у родителей было поместье и достаток. Влюбился он в красивую, но простого происхождения девушку. Влюбился взаимно. Но родители встали на дыбы. Короче, девушка утопилась. А предок прожил почти до 90 годов, но так бобылем и остался. Род наш через его брата дальше пошел. Дядя Костя, когда маленьким был, видел этого бобыля стариком. А мама мне потом, уже через много лет, его могилу показала… Вот такие истории слышал я на пастбище.
А вечером после пастбища сели мы за стол, опрокинули старшие по стопочке, потом еще. И за столом пошли рассказы про бабушку моей мамы, которая узнала, что дед решил на скотобойню сдать старую корову и два дня болела, а потом, когда за коровой пришли и проводили ее по двору мимо бабушки, из больших коровьих глаз потекли слезы. И как бабушка корову отбила у мясников и не сдала на бойню. Вместе они рядом каждая свой век доживали…
Потом наступил следующий день. Это сейчас в России после победы демократии ввиду нерентабельности во всех малых городах, про деревни уж и помолчим, позакрывали кинотеатры. Людям, которых пока еще миллионы, кинотеатры и фильмы не нужны, это не так креативно. А тогда, в этой деревне по выходным в клубе показывали фильмы. Киномехаником был восемнадцатилетний рыжий парень. Крутили какой-то фильм, и к нам, стайке четырнадцатилетних пацанов, вышел его младший брат. Гордо выдал нам на просмотр обрезок цветной кинопленки с 5-6 кадрами из фильма. На кадрах красивая полуобнаженная молодая цыганка танцевала перед своим любимым. А поздно вечером на пригорке далеко за деревенскими домами ослепительно полыхал Млечный Путь и по небосводу плавно плыли сверкающие точки, к большинству из которых на тот момент имела отношение наша тогда еще великая страна. Моя попытка показать спутник и обнять девушку, а потом прижаться к ее щеке была со смешками, но решительно отбита. В деревне все у всех на виду. Не каждый возьмет в жены девушку с дурной репутацией…
А на чердаке у дяди Кости у окна стоял старенький диван и на полу лежали аккуратно сложенные подписки за много лет журналов «Крокодил» и «Наука и жизнь». Среди ларей и мешков с сушеными в печи яблоками, грушами и грибами стоял огромный мешок белых тыквенных семечек, которые прокалились в печи и были присыпаны солью. Старшие чего-то хлопотали по хозяйству, а я многими днями на долгие-долгие часы погружался в эти бумажные залежи и вокруг росли кучи из прочитанных журналов и тыквенной шелухи… Одуревший от чтения выйдешь на крыльцо, сядешь, а под ногами вертится любимица тети Шуры, которой очень нравилось, чтобы ее гладили по спине и голове. Обычная белая курица… А вот когда какую-нибудь курицу надо было к столу подавать, то дядя Костя не мог лишить ее жизни. Это была обязанность тети Шуры. Как-то поневоле наблюдал, как тетя Шура в саду на специальном столбике острым топориком ловко отделила голову у пестрой несушки. Курица забила крыльями и, брызгая кровью, смогла пробежать с десяток метров по огороду.
И напоследок, чтобы закончить первый рассказ. Уже незадолго до смерти матушка моя рассказала, что ее отец работал в городе на заводе. В 37 году его арестовали по доносу. Мою мать, как дочь врага народа, определили в детдом. Ей было 8 лет. Вскоре из детдома ее забрал дядя Костя. Его часто не было дома, он выезжал на фермы и по вызовам. Тетя Шура при этих отъездах бранила мать и попрекала, что сидит у них на шее. Однажды, когда моя мама полоскала зимой белье у проруби, на душе было так тошно, что мать чуть не сиганула в омут. Спас ее какой-то Володька, просто проходил мимо и она удержалась...
И вспомнил я, что видел в свечении тети Шуры в определенном месте светового кокона темную отметину.
Те же отметины в свечении на сходном месте видел я у мужичка, который приходил к соседям тети Шуры и очень ловко зарезал и разделал крупного кабана и еще у одного человека – деревенского охотника.
Это отметка тех людей, которые могут нести смерть живому на нашей планете. Это отметка тата.
ГЛАВА 40. Юбилей у сильного человека.
Сергей, сосредоточенно слушающий рассказ Виктора, вдруг обернулся к нему и с искренним удивлением заговорил:
– Витя, интересная штука сейчас в памяти у меня всплыла. Ты заговорил про свечение у людей и тёмные отметины в этом свечении – у охотника, у мужика, который режет кабанов и у тёти Шуры.
Интересно, причём очень…
А знаешь, Витя, я был недавно на юбилее у своего друга, очень достойного человека. Мужик из спецназовцев, служил в ГРУ. Собралось на пьянку десятка два человек, из разных контор, только я и еще несколько человек со стороны. По нашей шутливой терминологии, получилось сборище чеченов. Одних я знал, с другими познакомились. Как водится, выпили хорошо и закусили плотно.
Зашел на огонек чуть позже еще один гость. Сейчас он полковник и ещё служит. А в давние времена, ещё в первую чеченскую войну, он в рейдах за медицину отвечал. Так вот, очень редко в серьезных, важных рейдах, после допроса языков или если их кто заметил на дороге или там в лесу, свидетелей требуется убирать. Иначе рейд прервется. Говорят, есть традиция тянуть по этому поводу жребий. А вот тот, полковник, в те времена при форс-мажорах на это дело шел сам и добровольно... Ножичком – чик, и готово…
Еще на юбилее был один товарищ, из интендантов. Тот очень любил охоту и ездил на неё с полковником. Выезжал на джипе, в многослойном камуфляже, с дорогим ружьём, на боку ножичек из дамасской стали – писаный красавец…
Там, на юбилее, собрались не мальчики из хора, свечениеу многих было таким, что я заранее сочувствую врагам, стоящим у них на пути. В целом все мужики были здоровы, аура ровная и имела характерные отметки хванов. Я был в сложном состоянии, но разглядел, что у полковника и интенданта в свечениибыли одинаковые темные отметки... В определенных местах. Определенной конфигурации…
Этот излом, расщепление в световом коконе и в душе – отметки татов.
Человек, когда идет убивать другого человека, должен быть прав. Он должен защищать или родину, или женщину, или ребенка. Наверное, правильный чечендолжен получить для этого приказание от правильного бугра. Идеально при этом еще и дать своему противнику шанс. Это – благородно. Но это – человечьи дела…
В отношении зверя и охотника с ружьем подобные фразы и вообще постановка вопроса про отвагу и благородство – фарс. И человек, и зверь на земле живут не по своей воле. Лишать жизни любое живое существо – тяжелая ноша. А быть на земле не человеком, а мясником, быть охотником– татом– печальная участь, с определенным послевкусием…
Охота – это не развлечение и отдых, как думают некоторые… Это – ритуальное подкармливание демонов, которые угнездились внутри человека.
И еще там, на юбилее, услышал я историю про мужика из Москвы. Тот чего-то там бизнесует, но раз в год зимой летит в южную Африку, когда там лето. Надевает гидрокостюм, акваланг. С ним всегда летит какой-то отморозок немец. Вдвоем они нанимают катер и вертолет, который за много десятков миль от берега высматривает определенное место в океане и даёт наводку. В иные года за большие деньги они нанимают оператора. И если повезет, то оператор снимает, как на глубине в несколько десятков метров по гигантской спирали кружатся десятки живых существ потрясающей мощи и красоты, которые за сотни миль приплывают в эту точку океана на брачные игры для продолжения рода. И на кадрах можно разглядеть, как люди в аквалангах спускаются все ниже, а из глубин океана в спираль вливаются все новые акулы…
Эти люди с жизнью – на равных. Думаю, что и с духому них всё в порядке… Я очень хочу увидеть их свечение– хоть издали…
Но знаешь, Витя, натолкнул ты меня на очень интересную мысль. Даже очень-очень интересную.
Бог создал человека как здоровое и гармоничное существо. Обычный нормальный человек, или чел,имеет ровную и светлую ауру.
Если человек стареет или болеет, то его аура или световой кокон тускнеет и деформируется. При психических отклонениях и заболеваниях в ауре появляются темные отметины, деформации и смещения. Это отражается и на душе, которая покрывается язвами.
Витя, у честных психиатров, если они говорят о человеке с деформированной, расщеплённой на части душой, есть специальное слово. Это слово – шизофрения.
Так вот, самые большие отклонения, расщепления и деформации свечения с характерными грязными отметинами имеют навыи таты. Они, по честной терминологии психиатров, являются шизофрениками. Причём в самой глубинной и тяжелой форме. Они ходят, разговаривают, как обычные люди, но их душа и их сознание расщеплены. Они расщеплены на уровне миров высших измерений и темная, левая и животная сторона души берет над ними верх. Если человек в мирах высших измерений имеет усеченную и расщепленную душу, в которой главенствует левая сторона – то простой народ называет такого человека бессовестным.
Витя, но в нашем мире на Земле в большинстве стран во власти сегодня сконцентрированы именно эти персонажи, эти бессовестные шизофреники, производящие впечатление нормальных людей. Они говорят по ящику свои умные речи, проводят совещания и тяжело работают. Но они толерасят и наполняют мерзостью чаши разумау детей, они отнимают у своих взрослых сограждан богатства и берут их себе или передают своим хозяевам. Они, как американские обамы, льют кровь и устраивают войну на подконтрольной Украине или в Ираке. Тебя это не наводит на определённые мысли?
– Серёга, врачи в сумасшедшем доме говорят, что у них на излечении бывают агрессивные, непредсказуемые и буйные шизофреники, которые отнимают у других вещи или которые в любой момент могут наброситься на человека или стравить между собой народы. Но эти же врачи заметили, что если простой человек заедет этому буйному шизофренику в зубы или ещё как-либо даст отлуп, то этот шизофреник никогда больше не полезет в драку конкретно с этим человеком и даже к нему не подойдёт. Никогда.
Серёга, философы говорят, что есть принцип – что в малом, то и в большом.
– Хороший ответ… Правильный. Осталось только твой умный ответ в жизнь нашего замечательного правительства провести. Например, в части всяких приватизаций.
Самый простой способ – просто удалить навов-шизофрениковиз власти. Надо прошерстить власть и убрать из неё всяких приватизаторов-дворковичей.
Хотя, пожалуй, удалить достаточно самое главное навершие пирамиды и во главе правительства поставить толкового челаили индиго. Поставить рядом на защиту правильных чеченов.И само собой всё сложится. Он постепенно вычистит всю пирамиду. Рыбак рыбака видит издалека. Кстати, именно так и поступал Сталин, за что навыненавидят его лютой ненавистью, и даже от его имени инстинктивно вздрагивают.
Можно вспомнить время столетней давности. При царе Николае втором длительное время был толковый премьер Столыпин, которого убил еврейский студент-революционер. При Столыпине промышленное производство в России росло на 20% каждый год. Определенное время после смерти Столыпина при Николае втором был ещё один интересный и очень разноплановый персонаж – Распутин, которого также убила голубая толерантная публика.
Но в наше время, с точки зрения нашей толерантной демократической либеральной публики, при царе товарище Путине находится правильный премьер, который активно несколько раз даже пытался бороться с коррупцией. Медведев – крупный юрист и мастер по облечению всяких приватизаторских фокусов-покусов в корректные рамки закона.
Но поговаривают, что если во главе правительства останется пусть очень уважаемый царём, но нав, то любая борьба с коррупцией станет напоминать цирк. Навыне могут вычищать и заменять навовна нормальных людей. Они могут только вырывать друг у друга власть и бабло, могут сводить друг с другом свои семейные счёты. Навына арену цирка будут выводить свои бесконечные хороводы, состоящие из дор, из жор,из лор. В хоровод также включат самых достойных людей из своего кадрового навскогорезерва. Фокусники на арене будут прятать в рукава гигантские плакаты с декларациями о доходах, оркестр будет выдувать патриотические марши. Иллюзионисты и клоуны будут показывать публике номера о подвигах навовв экономике по её дальнейшему разгрому и бесконечной приватизации. А нормальным людям остаётся только смирно стоять в своём стойле в служебных помещениях цирка, стоять без всякой надежды, стоять в полном дерьме и наблюдать за этой клоунадой через разрешённую приоткрытую шторку в маленьком окне конюшни. Навыбудут рассуждать о стагнациях и очередных циклических кризисах, к которым приложили свою руку. А всякие мелкие бесы баумгетнеры в кассе цирка под защитой разных дворковичей будут набивать свои карманы, заниматься своими бизнесами и все глубже опускать народ в нищету в самой богатой стране мира.
А ты, Витя, будешь разъезжать по всяким карьерам, ломать голову, как их обустроить и при любой попытке взять реальную работу тебя будет прошибать холодный пот. Ты не дурак и понимаешь, что тебя при этом ждет… Блуд и бред.
