Текст книги "Сам-семьсот, или Повесть о трех фантазерах"

Автор книги: Владимир Турунтаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Глава СОРОК ВТОРАЯ
в которой Слава отправляется на разведку

В ближайшее воскресенье отец почему-то на Озеро не приехал, и Слава стал думать, как теперь быть. Как показать Игорю и Вальке богатырскую рожь. Чтобы опять не прослыть в их глазах врушей.

И придумал.

Вспомнилась схема полей Клюквинского отделения, которую показывал Ромка. И кусочек Озера в ее верхней части, у самой рамки. И сверкающая полоска воды на горизонте, за болотом, если смотреть со стороны опытного поля.

Слава спросил у деда Кирилла, в каком месте Озеро ближе всего подходит к Клюквинским полям.

– А Михайлова заводь! – ответил дед.

Так Слава и предполагал: конечно же Ондатровая лагуна!

– А пешком от нее в Клюквину можно пройти? – спросил он.

– Отчего же нельзя, – сказал дед. – Клюквинские туда, к заводи, все года на покосы ездили. Лесом, обочь болота. А тебе это зачем?

– Да так просто, – ушел от ответа Слава. – Интересно.

А часа через полтора он уже был в Ондатровой лагуне. Отталкиваясь от илистого дна веслом как шестом, подвел тузик к берегу, привязал к знакомой коряжине и дальше отправился пешком.

Ту поляну он узнал не сразу. Месяц назад она пестрела яркими цветами. Сейчас цветы были скошены вместе с травой, и посреди поляны стоял золотисто-бурый стог сена.

Но солнце светило так же ярко, а лес по ту сторону поляны казался таким же сумрачным и жутким.

Слава не без стыда вспомнил, как вообразил он тогда себя Джимом Хокинсом на острове Сокровищ, как отважно вошел он в дремучую чащу вон возле той огромной двуглавой ели, как, ожидая с минуты на минуту встречи с пиратами, пробирался через груды валежника и поваленные бурей деревья, пока не набрел на следы. Пираты! А вокруг – черные стволы вековых елей, рогатые выворотни, бурелом…

Не помня себя от страха, мчался он назад, к солнечной полянке…

Сейчас он собирался сразу пойти по дороге в сторону опытного поля. Но передумал. Захотелось еще раз испытать себя.

Возле двуглавой ели он свернул в чащу. Прошел шагов триста по диковатому лесу, пока не набрел на цепочку лосиных следов, а затем спокойно, не оглядываясь, вернулся на поляну.

Немножко все-таки было жутковато. Ну, так ведь немножко…

Дорога время от времени меняла направление. То влево свернет, то вправо. Чтобы не заблудиться, Слава поглядывал на солнце, лучи которого едва пробивались сквозь густые кроны елей.

Он бежал вприпрыжку, а комары тучей следовали за ним, победно трубя и жаля во все открытые места. А поскольку он отправился в путь, как обычно в жаркий солнечный день отправлялся в плавание, в одних трусах, кепочке и сандалиях, то комарам было полное раздолье. Ветка, которой он обмахивался, помогала совсем мало.

Вот в дорожную колею влилась еще одна. Затем еще и еще. И вот он уже бежит по широкой разъезженной дороге.

А потом эта дорога вдруг раздвоилась. Слава в замешательстве остановился на развилке, продолжая крутить веткой, как пропеллером. Куда теперь?.. Небо заволокло пеленой облаков, и где теперь солнце – не разберешь…

Вот когда Слава пожалел, что не догадался перерисовать схему клюквинских полей. Хотя бы тот ее угол, где опытное поле, болото и часть лагуны. Там, на схеме, и дороги были обозначены, и границы лесов. Сейчас бы как все это пригодилось!

Слава побежал по правой дороге и вскоре выскочил на покосы – цепочку лесных полянок со стогами сена. Дорога перебегала от полянки к полянке, через перелески, выписывая немыслимые загогулины, и вскоре Слава вконец запутался. Поди разберись теперь, в какой оно стороне, опытное поле!

На одной из полянок он остановился, не решаясь идти дальше. Куда теперь – вперед или назад? Неизвестно, что бы он стал делать, если бы не комары. Продолжая отмахиваться от них веткой, Слава заметил, что от ветки по его груди и ногам скользит едва заметная тень. Тогда он приставил ветку черенком к раскрытой ладони, и тень от черенка легла на ладонь. Вот и компас!

Времени сейчас было, наверное, около трех часов. Значит, вон там север, а там – юг…

Он не мог бы сказать, сколько еще он шел и бежал, нещадно кусаемый комарами, – через лес, через овсяное поле, снова через лес и опять через поле. И опять через лес…

До вечера было еще далеко, когда дорога вывела его к речке с поросшими густым ольховником невысокими берегами.

Слава перешел через речку. В самом глубоком месте вода едва доходила до пояса. Оглянулся и чуть не вскрикнул от радости, увидев знакомую картину: выбегающую прямо из воды и взбирающуюся на пригорок дорогу. Здесь они с Ромкой и Борисом Васильичем переправлялись вброд, когда ехали сеять богатырскую рожь. А потом… и с Евгением Николаевичем. На «уазике», задним ходом. Вон под той ольхой сидел рыбак, который кричал им, что тут не переехать на машине…

Пришлось опять переходить через речку. Поднявшись на пригорок, он смело двинулся краем леса. И вот немного погодя, когда лес отступил от дороги, Слава увидел опытное поле.

Вон оно какое!.. Рожь. Богатырская. Вон она какая..

Сперва она показалась очень высокой. Когда, раздвигая руками колосья, Слава вошел в нее, рожь оказалась выше его головы. До некоторых колосьев надо было дотягиваться рукой и даже привставать на цыпочки.

Но колосья и листья уже начинали желтеть. А это значит, что рожь больше не растет Какая она сейчас есть, такой и останется до конца, пока ее не уберут. Вот уж богатырская: пешего взрослого и то не скроет, а что говорить о всаднике…

Выходит, наврал все же Ромка!

Славе стало так обидно – прямо спасу нет. Что он скажет Игорю и Вальке? Что показывать им станет? Ну, Ромка!..

«Все растет и растет!.. Все выметываются новые колосья!..»

Выросла, как же!

Слава выбрал куст, который был погуще, и, присев на корточки, сосчитал в нем колосья. Четырнадцать.. А в соседнем кусте вдвое меньше, всего только семь. А Ромка заливал, что по двадцать восемь… Болтун яичный!

Выйдя на дорогу, он придирчиво оглядел поле со стороны.

Если, конечно, не называть эту рожь богатырской, то, может, она и не такая плохая. Вообще-то Слава такой еще не видел. Чтоб была выше его ростом. Может, это даже и хорошая рожь. Но только какая же она богатырская? Самая обыкновенная.

Зачем же Ромке понадобилось врать? Вот чего Слава никак не мог понять. Сказал бы как есть.

«Все растет и растет…» А может, неделю назад, когда Ромка приезжал на Озеро, она и правда еще росла? Может, Ромка и не врал? Но от этой догадки на душе нисколько не полегчало. Пусть Ромка и не наврал, а сам-то он. Слава, все равно окажется трепачом!..

Глава СОРОК ТРЕТЬЯ
в которой дед Кирилл приходит в ярость а Слава совершенно счастлив

Ондатровая лагуна сообщалась с Озером неширокой протокой, берега которой сплошь заросли черной ольхой и черемухой. Корявые ветви переплелись меж собой, образовав над протокой естественный навес. Чтобы выбраться из лагуны на открытую гладь Озера, надо идти по протоке, как по туннелю, толкая тузик перед собой и то и дело пригибаясь чуть не до самой воды.

Выбравшись из зарослей, Слава уселся в тузик и, берясь за весла, оглядел сверкающее, уходящее к горизонту водное пространство. Противоположный берег растворился в пепельно-сизой дымке. Озеро казалось спокойным, а небо было чистым, если не считать небольшой серой тучки, неподвижно зависшей над самой головой.

Но в этом спокойствии Озера было что-то незнакомо-пугающее. Что-то неуловимо изменилось здесь за то время, пока Слава бегал на опытное поле, и это что-то вызывало смутную безотчетную тревогу и даже страх Слава изо всех сил налегал на весла, невольно стараясь держаться поближе к берегу.

Он то и дело оборачивался, чтобы взглянуть на Озеро, и ему не нравилось, что волны шли с северо-востока, с той стороны, где дом бабы Веры. Тяжело будет плыть против волн.

Он был уже недалеко от оконечности мыса, когда Озеро вдруг потемнело. Словно бы на него опустились сумерки. Только что голубевшее небо стало серым, мглистым. По голой груди и спине потянуло холодком. Тут Слава понял, что вызывало тревогу и страх: по вечерам на Озере всегда бывает полно рыбацких лодок, а сейчас не было видно ни одной. Старые рыбаки по одним им ведомым признакам заранее чуют приближение опасности и предупреждают остальных.

Дед Кирилл не раз строго-настрого наказывал Славе: как только увидит, что рыбаки все разом уходят к берегам, чтоб тоже немедленно причаливал. В любом месте.

Вместе с догадкой о приближении бури беспокойство и страх уступили место любопытству. Если что, можно ведь причалить и к наветренному берегу мыса. Зато оттуда виден Большой Пес.

Огибая мыс, Слава ничего такого уж страшного не увидел. На востоке горизонт был затянут такой же пепельно-сизой дымкой. И ветер навстречу дул спокойный, без порывов.

Он решил плыть домой. Напрямик. До Большого Пса, казалось, рукой подать. И чем дальше, тем легче было грести, потому что ветер слабел с каждой минутой, а волны хотя и били в нос тузика, однако их сила тоже заметно шла на убыль.

С запада на Озеро наползала огромная аспидно-черная туча с серым, клубящимся у самой воды брюхом. Сверху на нее ложился красно-фиолетовый отсвет. Туча стремительно раздавалась вширь, заполняя собою всю чашу Озера.

Неожиданно с головы сорвалась фуражка, и Слава почувствовал, как волосы вздуло кверху. Фуражка описала в воздухе дугу и спикировала в воду. Но Славе уже было не до нее.

Вода вокруг тузика словно бы закипела. А затем ветер погнал волны в обратную сторону. Плыть стало легче. И Слава подгонял себя: скорей, скорей!

Там, где только что была туча, дымилась сплошная серая мгла. Волны с шумом били в корму. Ветер свистел в ушах. И сквозь шум и свист до слуха долетел тонкий пилящий звук. Слава оглянулся и увидел идущую ему навстречу голубую моторную лодку деда Кирилла. Еще минута-другая, и они сблизились.

Дед был в ярости. Бросая внуку трос, он орал:

– Тебе что было сказано? Где плавать? Отберу лодку!..

Слава с его помощью перебрался из тузика в моторку. Качало уже так, что приходилось крепко держаться за поручни.

Взревел мотор, и дед перестал ругаться. Но взгляд его оставался свирепым. Впрочем, Слава на деда почти не смотрел, все его внимание было приковано к Озеру. Там такое творилось!.. Огромный столб воды вдруг вырос посреди Озера и, крутясь, понесся к противоположному берегу.

Пока доплыли до Большого Пса, волны достигли чудовищной величины. Слава таких еще не видел. Всякий раз, когда моторная лодка взмывала ввысь, а затем летела в пучину, он, крепко вцепившись в поручень, испускал громкий ликующий возглас и смеялся от переполнявшего его счастья.

Глава СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ
в которой Евгений Николаевич фотографируется на фоне богатырской ржи верхом на коне

Они только-только успели войти в дом, Слава даже еще не переоделся в сухое, как у ворот притормозил агрономовский «уазик».

Придерживая обеими руками шляпу, чтобы ее не сорвало ветром, Евгений Николаевич вбежал в дом и прямо с порога выдал потрясную новость: завтра в совхоз приедет фотокорреспондент, будет снимать необыкновенную рожь, которую вырастили члены кружка юных агрономов! Фотокорреспондент областной газеты!

– Вот такая вымахала! – Евгений Николаевич высоко над головой вскинул руку и даже привстал на цыпочки.

– Нет, правда? – не поверил Слава. – Это такая рожь?

– Правда, правда! – радостно подтвердил Евгений Николаевич. – Рожь, самая настоящая, только преогромная! Ты еще никогда такой не видел, так что быстрей переодевайся, поедешь со мной в совхоз. Ты ведь член кружка. Роман сказал, что без тебя не станет фотографироваться…

– Нет, правда рожь такая большая? – все еще не верил Слава.

Он и глазам, своим не сразу поверил, когда увидел ее на пришкольном участке. Казалось, будто высоко в небо взметнулся золотистый сноп. Чтобы он не повалился от тяжести колосьев, его со всех сторон подперли белыми березовыми жердями.

«Поле» было совсем маленькое: одна из трех Ромкиных делянок. На двух других делянках рожь была такая же, как на опытном поле за речкой. Ну, может, чуть-чуть повыше.

– Вот это да-а! – только и сказал Слава.

И в этот момент приехал корреспондент. На пришкольный участок привели оседланного коня, на которого уселся Евгений Николаевич. В джинсах и широкополой соломенной шляпе он здорово походил на ковбоя.

Конь оказался смирным и послушно стал, там, где его поставили – у самой Ромкиной делянки, так что шляпа Евгения Николаевича оказалась как раз на фоне колосьев. А члены кружка вместе с Зинаидой Сергеевной сгрудились у ног коня.

– Колоссально! – восхитился корреспондент.

И он уже приготовился нажать пальцем на кнопку затвора аппарата, как вдруг Ромка спохватился:

– Бориса Васильича же нет!

– Ну, ничего, – сказал Евгений Николаевич. – Без него сфотографируемся, раз не пришел. Он ведь к нашему кружку никакого отношения не имеет.

– Как же не имеет! – закричал Ромка и пулей кинулся на дорогу и все продолжал кричать на бегу: – Как же не имеет!

– Куда же ты, Рома! – крикнула ему вслед Зинаида Сергеевна.

– В Клюквину, за Борисом Васильичем! – обернувшись, ответил Ромка и стремглав побежал дальше, взметывая подошвами пыль.

– Я с тобой! – крикнул Слава и побежал вслед за Ромкой.

– Подождите фотографировать! – попынталась остановить корреспондента Зинаида Сергеевна. Но он ответил, что не может ждать и единой минуты.

– У меня еще два срочных задания! – объяснил он такую спешку.

И, щелкнув затвором фотоаппарата, показал большой палец:

– Потрясающе! – затем для верности еще два раза щелкнул.

А Слава в это время уже догнал Ромку и на бегу, пыхтя, принялся рассказывать ему о вчерашней буре на Озере.

– Такой столб закрутился!.. С километр высотой! И пошел по воде… Вот так… – и Слава, изгибаясь телом пробежал несколько метров.

– А видал, какая рожь? – с гордостью заговорил Ромка о своем.

– Ага, – кивнул Слава. – А волны знаешь какие были?.. Вон с ту сосну!.. Мы с дедом плывем на моторке, а нас швыряет вверх-вниз, вверх-вниз…

– Наверное, в ботаническом кабинете под самый потолок будет.

– Волна?

– Рожь! А в «Пламени»… Помнишь, где у них прошлой весной ячмень с рожью были посеяны?.. Я еще за семенами туда бегал, в траве собирал… Так там вовсе ничего не выросло..

– А у тебя из тех семян такая рожь вымахала? – спросил Слава.

– Откуда я знаю! Я же перепутал все на свете: сразу не записал, на какой делянке какие семена, а потом забыл. Борис Васильич говорит: теперь все надо начинать сначала… Ну да зато теперь никто не скажет, что богатырская рожь – чья-то выдумка! Даже Евгений Николаич на будущий год хочет ее посеять…

Бориса Васильича они разыскали на поле многолетних трав, где два кормоуборочных комбайна, идя друг за дружкой, косили сено.

– Глядите, второй урожай берем! – с довольным видом сообщил он ребятам. – И третий еще успеет вырасти!

Узнав, что надо идти фотографироваться, взмолился:

– Честное слово, ребятки, времени нет! На опытное поле надо.

Ребята подумали: фотографироваться все равно уже, наверное, опоздали. И решили вместе с Прометеевым съездить на опытное поле.

Три дня спустя в областной газете был напечатан тот снимок. Всадник на коне и группа ребятишек на фоне богатырской ржи.

Подпись под снимком оповещала читателей, что такую удивительную рожь вырастили члены кружка юных агрономов совхоза «Бородинский».

Слава, конечно, первым делом показал газету Игорю и Вальке.

– А ты тут где? – спросил Игорь, с интересом разглядывая снимок.

Лиц у ребятишек на снимке было не разобрать, и Слава без опасений мог показать пальцем на кого угодно.

Но не стал показывать. Зачем это ему надо? Ведь богатырскую рожь вырастил не он. Так прямо и сказал ребятам.

– А кто? – в один голос спросили они. – Кто ее вырастил?

И Слава сказал:

– Ромка, друг мой. Вот он, – и показал на Мишку Белова.