Текст книги "Сам-семьсот, или Повесть о трех фантазерах"

Автор книги: Владимир Турунтаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава СЕДЬМАЯ
в которой Слава пытается найти с Ромкой общий язык

На другой день пришли они к Ромке домой. Смех! Не видал Слава рассады. Ну ладно, еще поглядит.

– Вот это – арбузы! – показывал Ромка пальцем. – А это дыня «Колхозница». Смотри, уже четыре листика!..

– Охота тебе, – Слава состроил пренебрежительную гримасу.

– Знаешь, как интересно! – и Ромка стал рассказывать про свою войну с тлями.

Рассказывая, перевернул листочек и дал Славе посмотреть через увеличительное стекло на скопище светло-зеленых, почти прозрачных насекомых. Слава и лапки разглядел, и глаза – угольно-черные точечки.

– Видал, как я их перехитрил! – закончил свой рассказ Ромка.

– А совсем ее, что ли, нельзя уничтожить? – спросил Слава.

Ромка задумчиво почесал темечко:

– Наверное, можно и совсем…

– А я игру вот такую знаю! – сказал Слава. – В пиратов! Завтра после уроков пошли ко мне – поиграем?

Ромка не стал отказываться.

Глава ВОСЬМАЯ
в которой Ромка не оправдывает возлагавшихся на него надежд

Расстелив на полу карты земных полушарий, Слава принялся объяснять Ромке правила игры. И сразу же пришлось растолковывать самые простые вещи. Например, чем отличается барк от шхуны. Или названия мачт и парусов. Для Ромки это темный лес. Да хоть бы слушал внимательно и запоминал.

Слава соловьем разливается:

– Фор-бом-брамсель… Грот-бом-брам-стаксель… Крюйс-бом-брамсель… Фор-брамсель… Фор-марсель…

А Ромка в это время разглядывает Новую Зеландию.

– Как это птицы запоминают дорогу? – ни с того ни с сего спрашивает он. – Я читал, что некоторые даже в Новую Зеландию от нас улетают. А потом опять возвращаются.

– Я тебе про паруса, а ты… – обиделся Слава.

– Еще повтори, – виновато улыбнулся Ромка. – Теперь я запомню.

Но тут же опять о чем-то задумался. И по выражению его лица было видно, что задумался он совсем не о парусах.

– Тебе, что ли, совсем неинтересно? – разозлился Слава.

Ромка захлопал белыми ресницами:

– Есть такие бабочки. Семейство парусников. Интересно? Некоторые и у нас водятся. Видал когда-нибудь аполлона?..

Пока Ромка плел про своих бабочек, Слава свернул карты полушарий, забросил их на шкаф, потянулся и, широко разинув рот, протяжно зевнул.

– Что-то спать захотелось. И вообще… уроки надо учить.

Глава ДЕВЯТАЯ
в которой Слава ищет средство защиты от локаторов

Однажды отец привез ему с какой-то конференции мировую книгу. Слава ее еще в третьем классе читал, но тогда он ничего не смыслил в морских делах. И вообще он тогда не очень любил толстые книги, особенно если в них мало было картинок.

А сейчас как увидел на переплете: «Жюль Верн. Двадцать тысяч лье под водой» – аж руки затряслись. Схватил и даже спасибо забыл сказать. Убежал к себе в комнату и читал чуть ли не всю ночь. На другой день уроки не приготовил. Читал.

И не заметил, как пираты уплыли на своих парусных кораблях куда-то во тьму веков. В самые дальние уголки памяти. И нисколько не пожалел. Пусть. Откровенно говоря, пираты Славе и никогда-то не нравились. Отпетые головорезы и пьяницы. Да и храбры больше на словах.

Другое дело капитан Немо. Вот только жаль – книга быстро кончилась. Прочитал второй раз. Помечтал: как было бы здорово на «Наутилусе» обойти все моря и океаны. Подкрался бы к американской базе. Раз – и взлетела база на воздух. Пошел дальше…

Нет, ничего не получится. Ничего «Наутилус» не сможет поделать с американскими подводными лодками. Ведь у него нет ни локаторов, ни ракет с самонаводящимися боеголовками, ни атомного двигателя.

Можно, конечно, все это придумать. И все равно, стоит «Наутилусу» подойти к американской базе, его сразу же засекут, выпустят одну-единственную ракету – и готово!

Значит, на «Наутилусе» должно быть что-то такое, что делало бы его невидимым. Чтобы локаторы не могли его обнаружить.

Слава решил спросить у отца: может, ученые уже изобрели защиту от локаторов и отец читал об этом в газетах? Но только Слава заикнулся о локаторах, как мама прикрикнула:

– Отвяжись от отца! Не до тебя ему.

Последнее время к отцу прямо не подступиться. Такой всегда расстроенный приходит домой.

– Пойми: неприятности у него, – чуть погодя добавила мама.

Глава ДЕСЯТАЯ
в которой Слава размышляет о том, что такое хорошо и что такое плохо

Ни мама, ни сам отец даже не догадывались, что эти неприятности произошли во многом из-за него. Из-за Славы.

Дело в том, что Славин отец, Андрей Константинович Микушин, – директор совхоза. А Олежкин отец был у него главным агрономом. И не каким-нибудь: Дронова считали лучшим в районе главным агрономом! Славин отец часто говорил, что на Дронове «держится весь совхоз». А Дронов взял и уехал.

Теперь отец называл его предателем. Так, говорил он, честные люди не поступают. Честные люди, говорил отец, заранее предупреждают о своих намерениях. И прежде чем уехать насовсем, готовят себе замену. А Дронов до последнего дня никому ничего не говорил. Уехал, можно сказать, тайком, бросив совхоз на произвол судьбы.

Славе отец растолковал эту ситуацию особо:

– Как тебе понравится, если твой штурман, старый морской волк, возьмет да перед самым отплытием оставит корабль?

А ведь Слава заранее знал о предстоящем отъезде Дроновых! Это была тайна, которую ему доверил Олежка. Своему лучшему другу. Слава носил ее в себе до последнего дня. И гордился тем, что умеет держать язык за зубами.

Но когда отец сказал про штурмана… Выходит, что он, Слава, помог предателю? А если бы правда – на корабле?

Предположим, Олежкин отец – штурман. И он, старый морской волк, решил перед самым отплытием сбежать с корабля. А Славе об этом известно, но он дал Олежке честное слово… Неужели промолчал бы? Наверное, нет… Конечно, нет!

Так ведь то – на корабле! А тут – совхоз. Совсем другое дело. Из совхоза многие уезжают, и никого за это не называют предателями. Правда, главный агроном в совхозе один. Как и штурман на корабле. И уехал он перед самой посевной… Да вообще-то и не перед самой, а месяца за три…

И все-таки Слава чувствовал себя виноватым. Потому что видел, как переживает отец: после ужина, пока спать не ляжет, все ходит по комнате, закинув за голову руки. И разговоры у него с мамой все об одном: на носу посевная, а в совхозе нет главного агронома. Мама даже обижалась:

– Ну конечно, без главного агронома ты никак не можешь, а без главного зоотехника наверняка обошелся бы!

Обижалась она потому, что сама и была главным зоотехником. Руководила совхозным животноводством. А животноводство в совхозе «Бородинском» – ведущая отрасль. Не то что полеводство, которым руководит главный агроном. Зерна и картошки совхоз продает государству совсем немного. В основном, молоко и мясо. И поэтому, считала мама, животноводству следовало бы уделять куда больше внимания. А между тем, говорила она, у папы на уме одно полеводство, оттого так и переживает из-за главного агронома.

– И совсем наоборот, – возражал отец. – То есть я действительно много внимания уделяю полеводству. Но только потому, что полеводство – это сено, силос и зерно. Это корм для коров и свиней. Да что я тебе говорю, сама, что ли, не знаешь: если у твоих доярок не будет вдоволь сена и силоса, много ли молока надоят от коров?

– А наши коровы и никогда-то вдоволь сена не видели! – отвечала на это мама. – Весной так и вовсе почти один силос едят. А с одного силоса какое молоко! Так что не больно-то твой Дронов старался для животноводства…

– Ты несправедлива к Дронову, – говорил на это маме отец. – На Урале, сама знаешь, непросто заготовить сено. Погода не позволяет. И зерна много теряем во время уборки. Потому что как уборка, так дожди, а то и снег. Но уж планы по зерну мы всегда выполняли. И силос всегда у нас был свой, издалека его еще не возили, как другие.

– Планы выполняем, а как весна, так зерно для скота у государства клянчим. Своего не хватает, – не соглашалась мама.

– Не хватает, – вздыхал отец. – Потому что наш Средний Урал – не Кубань. Суровый у нас край. И все-таки при Дронове наш скот не голодал, как в некоторых других хозяйствах. Планы продажи молока и мяса мы всегда выполняли. Если не первое, так второе место всегда держали. А как теперь – не знаю…

И вот так почти каждый вечер. Славе надоедало все это слушать, и он плотнее прикрывал дверь своей комнаты. Он усаживался за стол, раскрывал альбом, придвигал поближе коробку с карандашами и принимался рисовать корабли.

Так и жил он тогда, ждал лета.

Глава ОДИННАДЦАТАЯ
в которой Славе улыбается рыбацкое счастье

Солнце клонилось к закату. Сейчас оно висело прямо над тремя соснами, которые венчали Большого Пса, скалистый островок при входе в залив Полярной звезды. Чуть в стороне выставлялся из воды островок поменьше, Малый Пес, – даже не островок, а горка серо-зеленых камней.

На крутой дуге залива виднелись белые домики гидрологической станции, при которой дед Кирилл состоял сторожем. Левее станции, на другой стороне большой поляны, стоял бревенчатый, почерневший от времени дом бабы Веры и деда Кирилла. От дома к Озеру широкой полосой по крутому откосу сбегал огород.

Слава успел два раза искупаться после обеда и теперь, став на якорь в каких-нибудь двух кабельтовых от бабы Вериного дома, просто сидел в тузике и читал книгу с необычно длинным и волнующим названием: «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего двадцать восемь лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки, близ устьев реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля, кроме него, погиб, с изложением его неожиданного освобождения пиратами…»

В тихий безветренный вечер, когда вода в Озере неподвижна, а солнце уже не так печет, лучше всего читать сидя в лодке. В доме – духота, на поляне – мухи и оводы, в лесу – комары. А тут – благодать, никто тебе не мешает.

Плямм!..

В тот самый момент, когда Робинзон, считавший свой остров необитаемым, вдруг набрел на след чужой ноги, Слава услышал сильный всплеск. Оторвав глаза от книги, он увидел на воде широкие расходящиеся круги.

Слегка перегнувшись через борт, он поглядел в воду. Да так и замер. В глубине прозрачной, освещенной солнцем воды плавало столько рыбы, сколько Славе еще ни разу не приходилось видеть. Крупнющие, наверное в полкило каждый, красноперые, тигрово-полосатые окуни ходили взад-вперед у самой лодки, то опускаясь в донную черноту, то подходя к поверхности воды.

Стараясь не шуметь, с сильно бьющимся от волнения сердцем, Слава полез к носовой скамейке. За удочкой и ржавой консервной банкой с червями. Удочка – зимняя, с коротким удилищем и пружинкой вместо поплавка, – была на месте. Консервная банка тоже… Пустая. Вчера во время шторма, когда волны захлестывали тузик, сам же ею вычерпывал воду.

Вообще-то можно сплавать к берегу, накопать свежих червей. Но ведь потом не отыщешь это место. Как же быть?..

Глава ДВЕНАДЦАТАЯ
в которой все идет как нельзя лучше

Услышав за спиной скрип уключин, Слава оглянулся. Прямо на его тузик шла зеленая килевая лодка. В ней сидели двое ребят. Один постарше, примерно тех же лет, что и Слава, другой года на два помладше. Старший сидел на веслах, а младший, по-цыплячьи вытянув шею, выглядывал из-за него с кормы.

Слава сердито подумал: сейчас они мне распугают всю рыбу! И только подумал, как те заорали в две глотки:

– Черви есть?

Слава мотнул головой. Тем временем лодка с ребятами подошла вплотную и терлась скулой о корму тузика. Старший мальчик метнул на младшего укоризненный взгляд:

– Ну что мне с тобой делать!

Тот втянул голову в плечи и принялся внимательно разглядывать свои острые коленки.

На них были одинаковые майки с какими-то нотами на груди и одинаковые фуражечки с мятыми матерчатыми козырьками, но на этом сходство кончалось: старший был смугл, черноволос и черноглаз, а младший – беленький, голубоглазый.

– Видал разиню? – сказал Славе старший мальчик. – Это ж надо: вот так взять и смахнуть в воду банку с червями! – и, показав, как это было сделано, объявил младшему меру наказания: – Завтра весь день будешь дома сидеть!

У того задрожали ресницы, еще немного – и расплачется.

– Тебя как зовут? – спросил у Славы старший мальчик.

Слава сказал.

– А меня – Игорем. А эта размазня – Валька. Мы там живем, – Игорь махнул рукой в сторону мыса Сириус, за которым находился санаторий «Солнечный». – Наш папа – главный врач.

– А это брат твой? – с неожиданным интересом поглядел Слава на младшего мальчика. – Нисколько не похожи.

Игорь с Валькой переглянулись и прыснули. Просмеявшись, Игорь пристыдил Славу:

– Ты что, мальчишку от девчонки не можешь отличить?

Слава сконфуженно расплылся: опростоволосился, ничего не скажешь! Хоть и в шортах, а все равно девчонка: чистенькая, кудрявенькая…

В этот момент Валькины большущие, широко расставленные глаза округлились и сделались похожими на две голубые фары.

– Ой!.. – пискнула она, при этом лодка сильно качнулась. – Ой!..

– А ну, сядь! – прикрикнул Игорь и тоже глянул в воду.

У него тоже глаза округлились. До того стали глупыми, что Слава не выдержал и расхохотался.

– Ну ты и чучело! – удивленно проговорил Игорь. – Стоишь на рыбе, и хоть бы что! Да ты почему не рыбачишь?

«Потому что червей нет!» – хотел ответить Слава, но с губ как-то сами собой спорхнули совсем другие слова:

– Подумаешь, окуни!

– А тебе кого надо? – еще больше удивился Игорь. – Осетров?

– Осетров на удочку не ловят, – сказал Слава и с напускным равнодушием поинтересовался: – Ты ловил когда-нибудь макрель?

– А это что такое?

– Рыба! В Атлантическом океане водится. И вообще возле экватора. Во какая она бывает! – Слава на полметра развел руки.

– Ты будто ее там ловил! – недоверчиво прищурился Игорь.

У Славы аж дух перехватило. Словно с высоты вниз поглядел.

– Слыхал про Острова Зеленого Мыса? – осторожно спросил он. – Это около самой Африки. Там, где экватор…

– Ну и что?

– Дядя с тетей мои там живут. Лечат негров от проказы…

– Так дядя с тетей! – протянул Игорь со смешком. – Не ты же.

В животе щекотнуло холодком. Слава провел языком по сухим губам и, набравшись решимости, выпалил:

– А я к ним на зимние каникулы в гости летал!.. Ну, там-то было лето…

Валькины фары зажглись любопытством:

– Ты в Африку летал?

– На Острова Зеленого Мыса! – уточнил Слава.

– Подумаешь, расхвастался! – сказал Игорь, не сводя глаз с окуней, которые ходили возле самой лодки. – Эх, червячка бы!

– Вообще-то, вон в огороде можно накопать, – кивнул Слава на бабы Верин дом. – Жмите, а я место постерегу. Еще успеем порыбачить. Вообще-то, ничего окунишки…

Игорь с Валькой не заставили себя просить. Провожая взглядом их лодку, Слава ликовал в душе: ведь они поверили про Острова Зеленого Мыса! А после рыбалки он расскажет им про акулу и про свирепый шторм… Только, может, он не один будет на яхте, а с дядей Шурой. Дяде Шуре могут понадобиться лекарства, и они поплывут за ними на яхте в Дакар. В Африку!..

…На борт тузика, возле уключины, присел мотылек с прозрачными крылышками. Недолго думая, Слава накрыл его ладонью.

Только наживка ушла в воду, как леска туго натянулась. Пружинка на конце короткого удилища согнулась крючком. Слава ухватился рукой за леску. Леска задергалась как живая. Он отшвырнул удилище на дно тузика и стал выбирать леску руками. Она до боли врезалась в пальцы. Казалось, еще немного и лопнет. Но леска оказалась крепкой. И вот здоровенный окунь, тяжело перевалившись через борт, шлепнулся в лужицу на дне тузика, запрыгал, разбрызгивая воду.

Сотни мотыльков кружили в воздухе, садились на борта, на весла, на скамейки и даже на колени. Спокойно бери и насаживай на крючок. Только закинул – тут же и тащи…

А Игорь с Валькой роют червей на краю бабы Вериного огорода! Слава помахал им: мол, давайте плывите назад! Ноль внимания.

Он вытаскивал восьмого окуня, когда Игорь и Валька отчаливали от берега. Девятый окунь схапал мотылька и удрал. Слава насторожил ладонь и поглядел на свои коленки, потом на переднюю скамейку, скользнул взглядом по бортам и веслам, огляделся вокруг… Что такое? Куда подевались мотыльки?..

Глава ТРИНАДЦАТАЯ
в которой все идет наперекосяк

– Ой! – запищала Валька. – Сколько рыбы наловил! Ой!..

– Это как ты сумел? – неловко улыбаясь, спросил Игорь.

– А вот так! – рот у Славы разъехался до ушей. – Ловкость рук… – от смеха он даже говорить дальше не смог.

Черные глаза Игоря враждебно сузились.

– Гад ты такой!

– Чего? – спросил Слава, еще не понимая смысла сказанных Игорем слов, но уже не смеясь.

– Ничего! – зло бросил ему Игорь. – Здорово ты тут порыбачил!

– Завидно, да? – Слава тоже психанул. – Подумаешь, «гад»!..

Выхватив из банки червяка, Игорь стал насаживать его на крючок. Червяк вывертывался. Пальцы у Игоря дрожали. Наконец он забросил удочку. Поглядев на Славу, презрительно скривил губы:

– Мне, говорит, окуни – тьфу! А сам прятал червей! Жмот!

– Кто прятал?! – Слава чуть не задохнулся от возмущения. – Кто прятал?! Я, что ли, на червей ловил? Ну ты даешь!..

– Может, руками нахватал?

– Ну да, «руками»! – передразнил его Слава. – Хоть бы спросил.

– Ну и на кого ж ты ловил? – насмешливо прищурился Игорь.

– На мотыльков! – Слава повел вокруг себя поскучневшими глазами и вздохнул: – Сейчас тут летали… Не веришь?

– Ври больше!

– Честно, летали! А я их ловил и насаживал, во наживка! – в отчаянии выпалил Слава скороговоркой.

– И сразу, как мы подплыли, вдруг подевались куда-то?

– Не веришь, и не надо! – взвыл от обиды Слава. – А вон и рыбы в воде не видать! Может, и рыбы никакой не было? Ага!

И правда, окуни тоже куда-то пропали. Поплавок Игоревой удочки спокойно поныривал на легкой зыби. Игорь осмотрел червяка, он был цел и даже шевелился.

– Дай мне одного! – попросил Слава у Вальки червяка. – Может, у меня клюнет.

– Не давай! – запретил Игорь. – Пускай на мотыльков ловит, – и опять скривил губы: – Окуни ему – тьфу! Он только эту самую… мак… мак…

– Макрель! – подсказал Слава. – Даже слова такого не знаешь!

– Так я ж в океане не рыбачил, откуда мне знать!

– Книг, что ли, тоже не читаешь? – поддел его Слава. – И «Клуб кинопутешествий» и «В мире животных» не смотришь?

Игорь глумливо хохотнул:

– Понятно, как ты ее ловил!

Слава промедлил с ответом, и это все погубило.

– Валька, а здорово он про Африку нам заливал! И про экватор! У вас дома поди еще цветной телик? Все в натуре…

– Так ты не-е был в Африке? – разочарованно поглядела Валька на Славу и как хлестнула: – Вруша!

Слава чувствовал себя совершенно несчастным. Однако храбрился:

– Не верите и не надо, подумаешь! А на эту рыбешку мне и правда плевать, больно надо костями давиться! Берите ее себе, если вам так надо, все равно клева больше не будет!..

– А ты зачем ее ловил, если тебе на нее плевать? – удивился Игорь.

– Кошке! – оскалился Слава. – У нас кошка рыбу здорово жрет! Не напасешься.

– Ну так и пускай она! – сказал Игорь. – Нам кошкину рыбу зачем? Валька, сматывай удочку, домой поплыли! – и, берясь за весла, с издевательским смешком поинтересовался у Славы: – А ты как ее, эту… мак… макрель, по телику шамаешь? Вприглядку? Нет, в натуре?..

И Валька напоследок чего-то там пропищала.

Когда их лодка скрылась за мысом, Слава выбрал якорь и тоже поплыл домой. От обиды только не ревел. Все из-за этих дурацких окуней. Свалились на его голову. Век бы их не видеть. Но ведь не врал же он про мотыльков! Почему тебе не верят, если ты говоришь самую что ни на есть правду?

Как в прошлом году: чуть ли не предателем оказался только потому, что не выболтал тайны, которую доверил ему Олежка, самый лучший друг. Разве справедливо? Тем более что совхоз тогда не остался без главного агронома. Нового главного агронома не так уж и трудно оказалось найти. Только свистни…

Глава ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
в которой Слава томится в ожидании обещанного разговора

Новый главный агроном прибыл в «Бородинское» в начале апреля на директорском «уазике», который был послан за ним на станцию. В приготовленной для него квартире еще не просохла краска, поэтому Славины родители решили: пускай новый главный агроном денек-другой поживет у них в доме.

Слава только что пришел из школы и с портфелем в руке стоял на крыльце, когда из подъехавшего «уазика» выпрыгнул высокий молодой дядечка в черной кожаной куртке и сильно потертых голубых джинсах. Навстречу ему из калитки вышел Андрей Константинович, Славин отец. Поздоровался и повел в дом.

Взойдя на крыльцо, новый главный агроном приостановился, взбуробил Славе волосы и спросил с улыбкой:

– Будущий директор?

Слава покрутил головой.

– Главный агроном?.. Нет… Главный зоотехник?.. Тоже нет… Ну, тогда, наверное, главный Айболит?

Слава фыркнул и опять покрутил головой.

– Его к воде тянет, а не к земле, – сказал отец. – Нынче в капитаны собирается. Ну а дальше видно будет, – и смеясь прошел в сени.

А главный агроном еще ненадолго задержался на крыльце. Наклонившись к Славе, он заговорщическим тоном пообещал:

– Потом расскажу тебе, как ездил поступать в мореходку.

– Вы в мореходку поступали? – сразу заблестели глаза у Славы.

– Ага! – подмигнул ему главный агроном.

За обедом отец и Евгений Николаевич – так звали нового главного агронома – говорили только о своих делах. О том, как они будут проводить весенний сев. До посевной оставалось совсем немного времени, поэтому отец попросил Евгения Николаевича с первого же дня, что называется, засучить рукава.

– Какой разговор! – с живостью откликнулся Евгений Николаевич. – У меня прямо руки чешутся – так охота работать! И знаете, я еще мечтаю кой-какие опыты заложить. Прямо нынче…

– С опытами пока погодим, – осадил его отец. – Мне агроном нужен, а не ученый. Большая разница.

И затянул волынку о том, что от агрономической работы зависят все совхозные плановые показатели.

– При вашем предшественнике Дронове совхоз всегда выполнял планы и по зерну, и по молоку, и по мясу. Оно понятно, у Дронова был громадный практический опыт.

– Ну, кой-какой опыт и у меня есть, – скромно потупившись, заметил Евгений Николаевич. – Как-никак два года…

– Два – это не двадцать два, – сказал отец.

– Может, вы и правы, – начал соглашаться Евгений Николаевич. – На первых порах мне будет, конечно, не до рекордов…

– С рекордами пока тоже погодим, – засмеялся отец. – Хотя бы на достигнутом удержаться нынче. А?

– Будем стараться, – пообещал Евгений Николаевич и, отчего-то сильно стесняясь, опять завел речь об опытах: – Ни в коей мере не в ущерб делу…

Но отец и слушать не стал:

– Да брось ты мне, понимаешь!.. – но тут же успокоился: – Впрочем, вот с ними, – он кивнул на Славу, – можешь опытничать на пришкольном участке. Все равно тебе надо будет какую-то общественную работу вести. Вот и возьми шефство над кружком юных агрономов. Дашь им задание, что тебе надо посеять, – они посеют. Там преподаватели будут за ними следить… Ну, это после. А сейчас вернемся к посевной…

– Завтра прямо с утра засяду за составление агротехплана, – со всей решимостью заявил Евгений Николаевич.

– План уже готов, – махнул рукой отец. – Дронов перед отъездом составил. Все подробно расписал: на каком поле что и когда сеять, какими тракторами, кто будет сеять, когда боронить, когда культивировать и так далее. Твоя задача проследить, чтобы этот план неукоснительно выполнялся, – и еще раз повторил со значением: – Неукоснительно!

– Понимаю, – почему-то вдруг поскучнел Евгений Николаевич. – Но ведь погода…

– Погода, конечно, может не посчитаться с нашими планами, – поморщился отец. – И тем не менее надо стараться их выполнять. Надо стараться.

– Понимаю, – опять сказал Евгений Николаевич.

С отцом не поспоришь. На что Дронов, и тот все делал, как говорил ему отец. Это Слава не раз от мамы слышал. А сейчас и сам видит, как отец Евгению Николаевичу слова не дает сказать.

Слава терпеливо ждал, когда отец уйдет по своим делам, а они с Евгением Николаевичем останутся. И тогда наговорятся.

Но отец поднялся из-за стола и позвал Евгения Николаевича:

– Пошли в контору!

Даже мама удивилась:

– Куда ты его тащишь! Человек с дороги. Дал бы отдохнуть.

– Некогда отдыхать! – отрезал отец. – Дел невпроворот.

Из конторы они вернулись поздно, и за ужином все продолжали говорить о посевной. Вернее, говорил отец – что надо делать в первую очередь, что во вторую, что в пятую-десятую, – а Евгений Николаевич знай только кивал и поддакивал. Обещания рассказать Славе про мореходку он так и не вспомнил.