Текст книги "Марсианский проект С. П. Королёва"

Автор книги: Владимир Бугров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Королев мечтал о космическом полете, не связанном никакими ограничениями. В 1962 году он так сформулировал комплекс первоочередных задач космической биотехнологии: «Надо бы начать разработку „оранжереи по Циолковскому“, с наращиваемыми постепенно звеньями или блоками, и надо начинать работать над „космическими урожаями“. Каков состав этих посевов, какие культуры? Их эффективность, полезность? Обратимость (повторяемость) посевов из своих же семян, из расчета длительного существования оранжереи? Какие организации будут вести эти работы: по линии растениеводства (и вопросов посева, влаги и т. д.), по линии механизации и „светотеплосолнечной“ техники и систем ее регулирования для оранжереи и т. д.?»

В порядке подготовки к комплексным испытаниям в составе ТМК первые наземные лабораторные образцы биолого-технических систем жизнеобеспечения прошли отработку в научном годовом эксперименте в 1967–1968 годах с участием трех испытателей в наземном лабораторном комплексе.

В этом эксперименте осуществилась регенерация практически всех (кроме пищи) продуктов потребления и жизнедеятельности физико-химическими методами и биологическое восполнение потребностей человека в витаминах и клетчатке при культивировании в оранжерее зеленых культур: капусты хибинской, огуречной травы, кресс-салата и укропа. Трое испытателей: врач Г. А. Мановцев, биолог А. Н. Божко и техник Б. Н. Улыбышев в течение года в условиях полной изоляции от внешней среды жили и работали, потребляя кислород и воду, полученные из их продуктов жизнедеятельности. В процессе эксперимента была установлена возможность нормального выращивания высших растений в замкнутом объеме при пребывании в нем человека и многократного использования транспирационной воды без ее регенерации для полива растений. Эксперимент был завершен 5 ноября 1968 года.

Видно, что стали претворяться в жизнь прозорливые слова К. Э. Циолковского: «Есть полная возможность еще на Земле практически выработать и испытать средства дыхания и питания человека в изолированном пространстве».

Испытаниями, проводившимися в ИМБП, не исчерпывались медико-биологические исследования в обеспечение марсианского проекта Королева. Так, в конце 1960-х – начале 1970-х годов в Институте Физики Сибирского отделения Академии наук СССР (г. Красноярск) было проведено не менее десятка длительных (до полугода) экспериментов с целью доказательства возможности осуществления в ограниченном замкнутом пространстве биологической системы жизнеобеспечения, автономно управляемой изнутри. Замкнутая экосистема с общим объемом около 300 м ³включала, помимо испытателей, звенья высших и низших растений (оранжерея). Замкнутость по массообмену достигала 82 %. Воспроизводимая часть рациона экипажа была доведена до 60 % по массе и до 52 % по калорийности. Особо отметим, что объем гермообъекта, использовавшегося в г. Красноярске, точно соответствовал объему блока обитаемых отсеков макетного образца ТМК, установленного в НЭКе (г. Москва).

В тот же период в Жуковском на базе Летно-испытательного института им. М. М. Громова были проведены исследования, направленные на отработку принципов создания искусственной тяжести при перелете «Земля-Марс-Земля». Были изготовлены две установки длительного вращения. Первая из них – медленно вращающаяся камера (МВК-1) и более совершенная установка – стенд «Орбита», смонтированная на центрифуге диаметром 20 м. В результате многочисленных экспериментов с участием испытателей было установлено, что фактор вращения не может служить препятствием в медицинском отношении к созданию космического объекта (конкретно, ТМК) с искусственной тяжестью.

В тот же период на базе ИМБП был подготовлен, организован и проведен первый в мире длительный эксперимент продолжительностью в три года с хроническим облучением подопытных животных (собак). Спектральный состав, суммарная интенсивность и общая доза облучения соответствовали ожидаемым значениям при перелете «Земля-Марс-Земля». В данном эксперименте моделировались факторы галактического космического излучения и облучения электронами и протонами высоких энергий, возникающих при хромосферных вспышках на Солнце. Углубленно изучалось состояние здоровья подопытных животных, в том числе реакции кроветворной системы и особенности протекания высшей нервной деятельности. Было показано, что примененные факторы не приводили к развитию угрожающих жизни патологических состояний и не вызывали срыва высшей нервной деятельности животных.

При создании ИМБП С. П. Королевым предусматривалось приоритетное решение медико-биологических проблем, критически значимых для осуществления длительных межпланетных полетов. Учитывая необходимость проведения экспериментальных исследований по данной проблеме, в середине 1960-х годов был осуществлен поиск таких природных экстремальных зон на нашей планете, в которых условия обитания человека в наибольшей степени приближены к условиям межпланетной экспедиции. В итоге для этих исследований применительно к длительным межпланетным полетам человека была выбрана антарктическая станция «Восток». Известно, что зимовка на станции сопровождается почти полной изоляцией от внешнего мира, гипокинезией, необычным световым режимом, периодическим воздействием сверхнизких температур (до –80 C°) и постоянной гипоксией в связи с тем, что станция расположена на ледниковом куполе Антарктиды.

В период с 1965 по 1971 годы институт принял участие в 5 антарктических экспедициях. Девять научных сотрудников института находились на станции «Восток» по одному году, выполняя разнообразные физиологические и метаболические исследования в интересах космической физиологии и медицины. В итоге многолетних антарктических исследований была описана стадийность процессов адаптации к экстремальным условиям обитания. Выявлены закономерности развития астенизации организма, апробированы средства и способы поддержания жизнедеятельности человека в этих условиях. Проведенный анализ показал также, что при длительном нахождении в экстремальных условиях наиболее значимыми факторами, с точки зрения их влияния на общее состояние и поведение человека, являются не физические факторы внешней среды, а социальная изоляция, монотонность и однообразие окружающей обстановки.

Полученные результаты и проведенные наблюдения были учтены при медицинском обосновании возможности длительных пилотируемых космических полетов. В то же время полученные в Антарктиде результаты явились существенным вкладом в решение проблем экологической физиологии и адаптации человека к неблагоприятным климатогеографическим условиям.

Комплекс работ по созданию систем жизнеобеспечения человека на борту марсианского корабля в длительном межпланетном полете был задуман и организован Королевым в процессе разработки проекта этого корабля в 1960–1964 годах. В проект верило немало людей разных профессий, непосредственно занимавшихся его осуществлением. Именно поэтому работы продолжались почти десять лет после Королева. Это красноречиво говорит о том, что марсианский проект Сергея Павловича, в отличие от всех других, действительно был реальностью.

В совместном российско-американском издании «Космическая биология и медицина», в котором подведены итоги развития этой науки к началу XXI века, констатировалось, что степень разработанности биологических систем жизнеобеспечения по-прежнему определяется в основном результатами исследования моделей, созданных в СССР в 70–80 годы. Речь идет в первую очередь о конкретных моделях ЗБТК, предназначавшихся для реализации в бортовом варианте в составе ТМК.

5.13. Марсианская программа продолжала осуществляться до 1974 года

Реализация марсианского проекта по другим элементам и проблемам шла полным ходом в соответствии с принятой ранее программой. Модернизировалась ракета Н1, разрабатывались водородные двигатели. Автоматическая сборка на орбите была выполнена на кораблях «Союз». На автоматах отрабатывались элементы межпланетного полета и посадки, изучались атмосферы планет. Выполнялись работы на орбите вне корабля. Вход СА в атмосферу Земли со второй космической скоростью осуществлялся по программе облета Луны на кораблях Л1. Облегченная аппаратура марсианских кораблей разрабатывалась для кораблей Л3. Изготовленный макет ТМК для наземных испытаний был передан в Институт медико-биологических проблем для проведения годового эксперимента с участием испытателей в условиях, имитирующих длительный межпланетный полет. Все эти факты красноречиво говорят о практической реализации марсианского проекта Королева. Летную отработку ТМК планировали на тяжелой орбитальной станции. В ОКБ-1 был создан собственный отряд гражданских космонавтов – строителей и испытателей будущих межпланетных кораблей.

Работы по Луне проводились широким фронтом и также способствовали выполнению марсианской программы. Лунный посадочный корабль после отработки и последующей модернизации мог стать марсианским посадочным. Лунный орбитальный корабль стал бы хорошим орбитальным буксиром с возможностью довыведения на орбиту и широкого маневрирования на ней за счет энергетики собственного ракетного блока «И». Разгонные ракетные блоки «Г» и «Д» тоже нашли бы свое место в общей марсианской программе.

Многие из перечисленных работ имели свое собственное научное, прикладное или приоритетное значение и убедительно подтверждали реализуемость марсианского замысла Королева. Они создавали мощную базу для его дальнейшего развития и практического осуществления.

Далее представлены основные обстоятельства, повлиявшие на судьбу королевского проекта. Среди них лишь одно – трагическую гибель Королева – можно считать форс-мажорным, остальные были результатом конкретных действий тех или иных лиц, которые они совершали с искренним намерением прославить Родину новыми космическими победами, а иногда и в угоду собственным интересам.

Не ставя целью выдвигать обвинения, попробуем дать объективную оценку событиям, происходившим вокруг марсианского проекта Королева. Исходя не из интересов космонавтики вообще, а исключительно из интересов осуществления экспедиции на Марс по проекту, разработанному под непосредственным руководством Королева и Тихонравова в 1960–1964 годах, и принятому ими именно в том виде, то есть со стартом на ЖРД от Земли и с аэродинамическим торможением у Марса. Дальнейшей реализации проекта с большим упорством добивался Мишин вплоть до 1974 года.

Глава 6
Финал марсианской экспедиции

В 1962 году С. П. Королев планировал к 1974 году осуществить марсианскую экспедицию. Но в 1974 году приказом В. П. Глушко все работы были прекращены, материальная часть и документация уничтожены.

Для реализации таких значительных проектов, как экспедиции на Марс или Луну, нужно иметь ясную цель, время, деньги, коллектив, способный решить задачу с талантливым руководителем во главе, которому созданы соответствующее условия. На все это необходима добрая воля руководства страны. Яркий пример удачного соединения всех компонентов успеха – создание ракетно-ядерного щита, повлекшее за собой создание мощного научно-производственного механизма, способного решать задачи любой сложности от «Востока» до «Бурана». Однако этот механизм давал сбои, когда «в верхах» меняли цели и устанавливали сроки их достижения, игнорируя мнение главного конструктора, ориентируясь на рекомендации лиц, не отвечающих за конечный результат. Что за силы манипулировали мнением руководства страны и заставляли его так легко жонглировать целями, каждая из которых могла быть значительной вехой в истории отечественной космонавтики? Погубив марсианский проект, они лишили нашу страну абсолютного превосходства в космосе на долгие времена.

Причины разрушения марсианского, а вместе с ним и лунного проектов не следует искать в нашей общей экономической отсталости или нехватке финансовых средств, как это делают некоторые авторы публикаций и участники телевизионных передач. Денег, потраченных на «лунные капризы» Хрущева, на бессмысленную разработку комплекса «Энергия-Буран», на тридцатилетние прогулки по околоземным орбитам с зарубежными друзьями, хватило бы, чтобы слетать не только на Марс, но и на Юпитер. При решении этих задач удовлетворялись прихоти приближенных к власти главных конструкторов, пожелавших сделать свои собственные космические ракеты и корабли или самые мощные в мире ракетные двигатели, или еще что-нибудь сделать впервые в мире.

Основные события в истории отечественной космонавтики, которые мы считаем вехами, сопровождались значительными затратами денежных средств, людских и материальных ресурсов и поэтому предопределялись соответствующими постановлениями Совмина СССР и ЦК КПСС. Выходу этих постановлений предшествовали действия, совершаемые участниками ракетно-космических программ, истинные мотивы которых зачастую тщательно маскировались в официальных документах и не всегда были доступны обозрению. Порой они кроются в сложных взаимоотношениях между участниками программ и вряд ли могут быть достоверно изложены даже их исполнителями. Постановления, предоставлявшие большие возможности одним участникам, ограничивали действия других и ставили под угрозу осуществление тех или иных программ. Так, по марсианскому проекту Королева в период 1964–1974 годов его соратниками и соперниками, а также вовлеченными ими в борьбу с королевским детищем руководителями партии и правительства было нанесено несколько сокрушительных ударов.

6.1. 1964 год. «Луну американцам не отдавать!» Н. С. Хрущев

Первый удар был нанесен постановлением от 3 августа 1964 года, когда программа экспедиции на Марс была подменена промежуточной задачей высадки на Луну. Проследим основные события, предшествовавшие появлению этого постановления.

12 апреля 1961 года – первый полет человека в космос. В мае того же года президент США объявляет высадку американца на Луну национальной задачей. Н. С. Хрущев в 1961 году игнорирует это заявление и не призывает соревноваться с Америкой, сохраняя поставленную Королеву в 1960 году фундаментальную задачу по созданию тяжелой ракеты для межпланетного полета. Однако через год постановлением от 16 апреля 1962 года Хрущев тормозит работы по Н1, ограничив их эскизным проектом, и поручает создание тяжелой ракеты Р-56 М. К. Янгелю. Через неделю постановлением от 24 апреля 1962 года Хрущев поручает создание еще одной тяжелой ракеты УР-500 – будущего «Протона» – В. Н. Челомею, перечеркивая дальнейшие работы по королевской H11 (две верхние ступени Н1) и лишая в будущем не только возможности опережающей летной отработки второй и третьей ступеней носителя Н1, но и всю страну семейства экологически чистых носителей. Чем это вызвано, если не влиянием на Хрущева со стороны соперников Королева?

Поручая разработку тяжелых ракет еще двум главным конструкторам, Хрущев фактически лишает Королева доверия. В 1946 году Сталин доверил Королеву, бывшему всего два года назад «зеком», решение главной для обороны страны задачи – создание надежных средств доставки ядерного заряда до территории предполагаемого противника, не допуская ни какой конкуренции. И Королев оправдал его доверие. С 1960 по 1962 год, в период наивысших космических успехов Королева, выполнены полеты Ю. Гагарина, Г. Титова, «Зенитов», станции «Венера-1», осуществлен успешный пуск боевой ракеты Р-9. Авторитет Королева несоизмерим с авторитетом Челомея, Янгеля и Глушко. Авторитет Королева не только вызывал зависть ракетных корифеев, но и создавал угрозу авторитету партийно-правительственной верхушки, которая, засекретив главного конструктора, с удовольствием играла роль незримой организации, обеспечившей наши космические успехи.

Хрущев, используя космические достижения для пропаганды социализма и нашей боевой мощи, понимал, что Королев обеспечил эти достижения не один, что он создал и объединил вокруг себя гигантские коллективы единомышленников – ученых, конструкторов, производственников и военных. Добившись вместе с ними космических побед, созвучных победам 1945 года, он, несмотря на засекреченность, становится Жуковым в космонавтике. Это не могло не насторожить генерального секретаря. То, что он воспрепятствовал вручению Королеву Нобелевской премии, говорит о многом. Так или иначе, события 1962 года предопределили хаос в космонавтике, а конкретные действия вовлеченных в это Челомея, Янгеля и Глушко, в свою очередь, способствовали появлению губительного для марсианского проекта постановления по Луне от 3 августа 1964 года.

Надо сказать, что с весны 1964 года обстановка становилась очень напряженной. Тихонравов, возвращаясь после встреч с Королевым, иногда приглашал меня и делился впечатлениями. Последнее время он все чаще отмечал серьезную обеспокоенность в настроении главного конструктора. Она была не напрасной. Перспектива развития событий по многим направлениям становилась плохо предсказуемой. Министерство обороны прекратило финансирование строительства стартовых и технических сооружений для Н1. Председателю Военно-промышленной комиссии Смирнову от руководителей министерств и ведомств поступали предложения перенести на пару лет сроки поставки комплектующих для Н1. Королев в марте обратился к Хрущеву с докладом о ходе работ по Н1, при этом ему не удалось получить поддержку по их оживлению, и в частности, по форсированию создания водородных двигателей и отработке стыковки. Вместо этого Хрущев проявил интерес к Луне. Сотрудники аппарата ВПК и Госкомитета по оборонной технике сосредоточили основное внимание на серийном производстве боевых ракетных комплексов Челомея, Янгеля и Макеева. В ОКБ-1 их интересовали пуск трехместного корабля «Восход» и причины четырех аварийных пусков автоматических станций к Венере и автоматов для посадки на Луну, состоявшихся в марте-апреле. Состояние работ по Н1 их не очень заботило. У Челомея шла подготовка к летным испытаниям ракеты УР-500, полным ходом разрабатывалась сверхтяжелая УР-700, для которой Глушко собирался создать мощные двигатели. Он не только активно поддерживал Челомея, но и не менее активно критиковал Н1 за двигатели Кузнецова и за отход от пакетной схемы, по которой были сделаны «семерка» и УР-500. В окружении Хрущева все чаще озвучивались планы покорения Луны раньше американцев, но без участия Королева. Временные и технико-экономические показателями этих планов были хорошо «приглажены».

По ситуации, складывавшейся вокруг ОКБ-1, и по впечатлениям от бесед с Тихонравовым, можно было сделать вывод, что Королев как хороший стратег и политик обязан был предположить худший для своих замыслов вариант развития событий. А он был простой. Хрущев мог поручить подготовку экспедиции на Луну как ближайшей первостепенной задачи Челомею, под чьим руководством работал сын генсека, и для которого тем самым открывалась перспектива стать со временем вторым Королевым или Челомеем. Финансирование проектов по тяжелым носителям и перспективным космическим программам, которое до сих пор делилось на троих, сосредоточилось бы в руках Челомея. Королеву в этом случае можно было разрешить заниматься запуском автоматов, «Восходов» и даже марсианской программой, не вынося ее за пределы ОКБ-1. Работы по ракете Н1, которые и без того еле теплились, были бы потихоньку свернуты. Приостановленное строительство наземных сооружений технической и стартовой позиций можно было возобновить с учетом требований нового проекта Челомея.

Развитие событий по такому сценарию представлялось весьма вероятным. Препятствовать ему, отстаивая марсианский проект, означало усилить позиции Челомея и остальных оппонентов по Луне. Единственный вариант, позволявший не упустить финансирование работ по Н1, – представить собственные предложения по экспедиции на Луну на ракете Н1, превосходящие по характеристикам предложения Челомея и Янгеля. Именно так и поступил Королев – он принял правила навязанной ему игры. Проектанты Крюкова быстро подготовили необходимые материалы. Королев озвучил их на Совете главных конструкторов 23 июня 1964 года. Устинов дал указание нашему головному исследовательскому институту НИИ-88 провести оценку теперь уже трех предложений по освоению Луны. И, конечно, институт совершенно объективно дал заключение о том, что для осуществления экспедиции на Луну больше подходит королевская ракета Н1.

В результате возникла неопределенная ситуация. Институт, отдав предпочтение носителю Н1, не сделал категорического заключения о том, что на любом нашем носителе невозможно высадиться на Луну раньше американцев, считая, видимо, что определять сроки – прерогатива главных конструкторов. Казалось бы, Королев, выигравший нашу «лунную гонку», мог теперь сказать Хрущеву: «Хотя моя ракета признана лучшей, но и я не берусь обогнать американцев». Однако ставить так вопрос было рискованно – генсек мог ответить: «Не беретесь вы, возьмутся другие». Ведь Янгель, Челомей и Глушко, проигравшие «лунную гонку», не пришли к Хрущеву и не заявили, что они «„пошутили“, и что обогнать американцев уже нельзя, ни на какой ракете». Хрущев остался со своей иллюзией, и вопрос опять повис в воздухе. Чтобы его решить, Королев с Келдышем обратились к председателю ВПК Смирнову, но тот к Хрущеву не пошел. Оттягивать решение было нельзя, и они с согласия Устинова обратились напрямую к Хрущеву с простым вопросом: «Летим или не летим на Луну?» Королев имел право надеяться, что генсек трезво оценит обстановку и оставит лунную затею американцам.

Была еще одна неопределенность. Дело в том, что НИИ-88, как головной отраслевой институт, должен ориентировать руководство отрасли, а стало быть, и страны в выборе основных направлений космических исследований. Отдав предпочтение Н1, институт не убедил руководство, что и на ней нельзя обогнать США. Но главное, институт, исходя из его обязанностей, должен был дать аргументированное заключение, что единственно правильным и перспективным направлением развития советской космонавтики на данном этапе является экспедиция на Марс, а это проект, который Королев выполняет по постановлению правительства уже 4 года. Луна в этом случае будет освоена в ходе отработки этого проекта после американцев, а пока будем осваивать ее автоматами. Получив такое заключение, министр Афанасьев обязан был доложить о нем Устинову, а тот вряд ли захотел бы утаить его от Хрущева. Но институт и тут не выполнил своей основной задачи. Наш эмоциональный генсек, потеряв не без помощи наших же специалистов «пространственную ориентировку в космосе», на вопрос Королева-Келдыша дал простой и ясный ответ: «Луну американцам не отдавать!» 3 августа 1964 года вышло постановление правительства, впервые определившее главной задачей для ракеты Н1 высадку экспедиции на Луну и поставившее нашу космонавтику с ног на голову. Марсианский проект Королева не был закрыт, но его отодвинули на второй план.

6.2. 1965 год. Центральная задача – не высадка, а облет Луны

После злополучного постановления по Луне марсианский проект все же устоял, благодаря позиции Королева, фактически объединившего обе задачи в одну большую программу. Однако этим не исчерпывались последствия «лунной лихорадки». Втянутая в нее партийно-правительственная верхушка начинала понимать, что Хрущева спровоцировали на невыполнимое решение высадиться на Луну раньше американцев.

Порадовать нового Генерального секретаря Л. И. Брежнева хотелось если уж не высадкой, то хотя бы облетом Луны, но раньше, чем это сделают США, которые планировали его как один из предварительных этапов экспедиции. У нас для облета Луны тем же постановлением от 3 августа 1964 года было поручено Челомею (с его подачи) создание сложнейшего ракетно-космического комплекса. Облетная эпопея в таком виде была бесполезной, никчемной затеей. Она не вписывалась ни в марсианский, ни в лунный проекты, но оказалась значительной дополнительной нагрузкой для ОКБ-1 и стала, по существу, вторым ударом по марсианской экспедиции. История с облетом Луны такова.

Королев еще в 1959 году поставил задачу: для отработки основного элемента марсианской экспедиции – сборки – подготовить проект сборки на орбите кораблей «Восток». Наши инженеры пришли к идее использовать образующийся на орбите комплекс для облета Луны и предложили это Королеву. Он считал (и писал об этом в своих записках), что облет Луны будет выполнен на ТМК как этап отработки марсианской экспедиции. Однако согласился с инициативой, и в результате появился проект комплекса «Союз» для облета Луны.

Однако «Восток» при возвращении от Луны на Землю не был приспособлен для входа и спуска в атмосфере Земли со второй космической скоростью. Поэтому начали проектировать облетный корабль 7К-Л1 со спускаемым аппаратом новой формы. Увязнув в выборе формы, допроектировались до постановления от 3 августа 1964 года о высадке на Луну. Поскольку этим же постановлением Челомею по его предложению было поручено разрабатывать корабль для облета Луны, то с ОКБ-1 эта задача с согласия Королева была снята.

Корабль 7К-Л1 как облетный потерял смысл и из лунной программы был исключен. Его передали в подразделения П. В. Цыбина, занимавшиеся военной тематикой для использования в военных программах. К Королеву вскоре опять пришли проектанты во главе с Феоктистовым с инициативой использовать 7К-Л1 для отработки сборки на орбите. Он согласился. Корабль отобрали у Цыбина, сняли за ненадобностью облетную аппаратуру и дополнительно установили орбитальную – он стал орбитальным кораблем 7К-ОК.

В 1965 году стало ясно, что Челомей не справится в заданные сроки с облетным кораблем, за который он взялся, и эту разработку вновь поручили Королеву. В ОКБ-1 уже проектировался корабль для экспедиции на Луну – ЛОК. Программой летной отработки предусматривался облет Луны, но сроки этих испытаний были далекими. Прежний облетный корабль 7К-Л1 более не существовал – он был переделан в 7К-ОК.

В результате «свадьбы» с Челомеем в ОКБ-1 появляется новый корабль 7К-Л1, который должен был выводиться на ОИСЗ челомеевским «Протоном» и разгоняться к Луне нашим блоком «Д», заимствованным из комплекса Л3. Наверху, чтобы скрыть расточительность теперь уже по кораблям, считали, что они должны быть унифицированы.

Так, осенью 1965 года в ОКБ-1 одновременно разрабатывались три вроде бы похожих, но совершенно разных корабля. Было потрачено много усилий, чтобы упростить весь комплекс задач и сократить объем предстоящих работ. Я в это время в проектном отделе занимался компоновкой ЛОКа, и мне поручили разобраться с унификацией этих трех кораблей.

Сергей Павлович в очередной раз пришел ко мне за кульман, а до этого я неоднократно ему докладывал, что никакой унификации не получается, подтверждая свои слова соответствующими чертежами. На этот раз, не зная, что еще можно показать, я на картинках трех кораблей обвел оранжевым карандашом два одинаковых по названию отсека – приборный и спускаемый аппарат (больше для выразительности старого чертежа). Сергей Павлович внимательно посмотрел на чертеж, на меня, одобрительно положил руку мне на колено и сказал: «Ну, вот видишь, а говорил не получается унификация». Встал и вышел.

Я понимал, что эта «унификация» была фикцией. Королев не мог позволить себе сказать конструктору: «Да нарисуй ты им, как будто они унифицированы», – и терпеливо ждал, когда я сам догадаюсь это сделать. Это были разные конструкции, а значит, в производство пойдут три корабля, и у каждого будет свой огромный перечень экспериментальных изделий и установок. Только для ЛОКа изготавливались 178 экспериментальных изделий, многие из которых были полномасштабными кораблями. Их нужно было спроектировать, сконструировать, сопровождать в производстве, устранять замечания по результатам испытаний. Это большая и тяжелая работа огромного коллектива.

Облет Луны пилотируемым кораблем было предписано считать центральной задачей на 1965–1967 годы для сохранения приоритета СССР в области освоения космоса. На этой программе теперь было сосредоточено внимание высшего руководства и разработчиков. Но и она оказалась невыполнимой. Корабль 7К-Л1 в установленные сроки так и не стал пилотируемым. В 1968 году американцы облетели Луну на своем «Аполлоне». К этому времени ни 7K-Л1, ни носитель «Протон» не были готовы к старту. Из 12 запусков лишь один – восьмой – прошел успешно. Наша программа облета Луны утратила смысл и была закрыта.

Итог? Умиление от встречи на Земле черепашек, впервые в мире облетевших Луну, и великолепные фотографии Земли над горизонтом Луны – мизерная плата за многолетнюю разработку, изготовление, испытания и запуск 12 пилотируемых (без пилота) космических кораблей. Единственная выгода от этой программы в том, что на базе 7К-Л1 был сделан еще один корабль с индексом 11Ф92, который заменял ЛОК при первых пусках Н1-Л3. С ним пришлось иметь дело уже мне как ведущему конструктору по Л3.

Программа облета Луны, утвержденная Хрущевым в 1964 году в угоду амбициям Челомея, была, по существу, второй попыткой открыть ему, а заодно и сыну генсека, дорогу в космос. В отличие от программы Л3, которую Королев рассматривал как часть марсианского проекта, облетная программа Л1 была тупиковой. Она оказалась весьма трудоемкой и, хотя поручалась Челомею, нанесла ощутимый удар по марсианскому и лунному проектам Королева. И еще неизвестно, как бы она развивалась, если бы Хрущева не сменил Брежнев.

По двум другим кораблям из трех также была проведена огромная работа. ЛОК, как наиболее перспективный, прошел полный цикл запланированных испытаний в 1968–1974 годах и в штатном исполнении был подготовлен к ЛКИ. Он мог стать хорошим орбитальным буксиром и, располагая большими возможностями, заменить «Союзы». Слетал бы он и на Луну. Летом 1974 года приказом Глушко испытания были запрещены, производственные заделы уничтожены. Мне с трудом удалось «стащить» один корабль и передать его в родной авиационный институт.

Корабль 7К-ОК – «Союз» вместе с ракетой «Союз», созданные Королевым в середине 60-х, и их модификации летают четвертый десяток лет и являются сегодня единственным в мире надежным средством доставки экипажей на ОИСЗ.

В разгар работ по Л1 и Л3, кроме трех вышеупомянутых, разрабатывались лунный посадочный корабль, беспилотные корабли Т1К и Т2К для опережающей летной отработки ЛОКа и ЛК на ОИСЗ, корабль 11Ф92 на базе 7К-Л1 для замены ЛОКа при первых пусках Н1. Их необходимо было спроектировать, изготовить, испытать. Всем этим должны были заниматься сотни наших лучших специалистов. Безусловно, такой дополнительный объем работ по лунным программам требовал огромного напряжения и тормозил главную – марсианскую.