Текст книги "Последнее сердце (СИ)"

Автор книги: Владимир Анзерский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Животное это было весьма странным – продолжала Елена Викторовна, – Тело было как у ящерицы, хвост змеи с копьевидным кончиком, плоская птичья голова, больше похожая на орлиную, с мощным загнутым клювом. Что интересно, то, что передвигался василиск не как ящерица, пресмыкаясь у земли, а высоко и гордо держа голову на высокой шее. За свою гордыню, он считался воплощением дьявола и символом высокомерия, сладострастия и похоти. Победить василиска можно было только лишь с помощью зеркала, направив на него, его же ядовитый взгляд.

– А ты сама как считаешь, он действительно существовал или это сказочный миф о воплощенном зле? – спросил Кирилл Сергеевич.

– Я думаю, что существовал, тем, более нет причин не доверять словам Демокрита, который в своем труде сообщал, что кроме зеркала, главный и единственный враг василиска, это ласка. Почему именно ласка я не знаю, никаких указаний на это мне не встречалось, а вот зеркало было проверенным средством. Дело в том, что зеркало издревле символизировало истину и мудрость, а зло как известно не способно устоять пред истиной.

– С василиском вкратце понятно, а что, со вторым символом? – спросил Кирилл Сергеевич.

– Второй символ, это кадуцей, он практически скрытый, поэтому вряд ли ты вообще бы обратил на него внимание. Кадуцей – это языческий жезл бога Меркурия, один из самых древних символов в оккультизме, отворяющий по преданию предел между тьмой и светом. Применялся для усыпления людей или пробуждения их ото сна.

– Вот гляди – Елена Викторовна взяла трость вертикально, – Сама трость, это символ жезла, а вот этот полупрозрачный центральный стержень, который напоминает скрученный канат, это и есть основной символ кадуцея – переплетающиеся змеи.

Проще говоря, Кира, тебе подарили дьявольский символ власти, который преподносят исключительно посвященным, но ты же обычный человек, хотя и известный ученый. Вопрос – зачем?

Кирилл Сергеевич встал с кресла и стал прохаживаться по гостиной, явно взволнованный открывшимися несоответствиями его фигуры и значимости подарка. Вместе с волнением, он чувствовал как нарастает азарт пытливого ученого ума, перед которым поставили неразрешимую задачу.

– Леночка, – Кирилл Сергеевич остановился и сделав долгую паузу, продолжил, – Моя интуиция подсказывает мне, что это не просто совпадение, а на это есть некие причины, которые пока что мне не известны. Из того, что ты рассказала, я пока не вижу ни одной причины дарить мне столь важный символ, поскольку мой статус и моя жизнь не соответствуют ему. Но единственное, что мне не дает покоя, это история о троянском коне.

– Кира, ты же ученый, примени, как там у вас говорят…аналитический метод – Елена Викторовна, указала ему на кресло и Кирилл Сергеевич понял, что надо успокоиться и подойти к вопросу трезво.

– Попробуй размышлять не своими категориями – сказала она, – А их символами и целями. Может быть ты сам того не ведая стал причиной скрытой ненависти к тебе?

И тут в голове Кирилл Сергеевича, словно что-то щелкнуло и головоломка сложилась. Он ошарашенный глядел во все глаза на Елену Викторовну, потом вскочил, подошел к ней и поцеловав ее в щеку сказал – Ты просто золото! И стал снова ходить по гостиной туда-сюда. Елена Викторовна смущенная поцелуем и комплиментом, поправила сбитые волосы и спросила – Что случилось?

Кирилл Сергеевич остановился.

– Твои слова о том, чтобы взглянуть на ситуацию символично, словно шоры с моего сознания сбросили! Ведь я как та самая Троя, много лет держал осаду от Корпорации. Не проходило и года, чтобы меня не вызывали в комитете на разговор и не пытались в очередной раз убедить, что пора бы уже сделать операцию. А я в очередной раз выдумывал какие-то совершенно невероятные причины, чтобы улизнуть. И только лишь потому, что я им был нужен и ценен как ученый, они не решались насильно меня принудить. В какой-то момент мне стало казаться, что у руководства Корпорации настоящая мания в отношении меня, им почему то очень нужно было мое сердце. Но я каждый раз говорил им – нет.

И вот теперь, сравнивая себя с осажденной Троей, я понимаю, что эти данайцы решили взять меня не штурмом, а хитростью и коварством и подсунули мне троянского коня. Только сейчас я вдруг вспомнил, что мое всегда здоровое сердце, стало меня вдруг беспокоить как раз после того, как мне подарили эту самую трость.

Кирилл Сергеевич подошел к столику и глотнул уже остывший чай.

– Леночка, ни один здравомыслящий человек не придал бы этому значение и уж тем более не смог бы увязать, ухудшение своего самочувствия с таким дорогим и значимым подарком. Я тоже не придал этому значения и продолжал работать, но спустя какое-то время у меня случился первый приступ. Помню как уже на следующий день ко мне в клинику прибежал комитетчик и настойчиво уговаривал поберечь себя и науку и даже Корпорацию, которая так меня ценит и дорожит мной. Тогда я тоже не придал этому значения и ответил отказом. После лечения я пошел на поправку, но как оказалось не надолго. Теперь я вспоминаю, что в день когда случился со мной второй приступ, у меня был самый тяжелый разговор с руководством. С их стороны пошли в атаку новые доводы, о моей безответственности перед наукой, коллективом и Корпорацией, о том, что я не имею права ставить результаты многолетней работы под угрозу срыва из-за своего упрямого каприза и т.п.

Не найдя против этих доводов весомых причин я просто отмалчивался, но в конце как обычно отказался от операции. Вернин поставил меня перед фактом – случится еще один приступ, меня отправят на пенсию. И спустя час Родион уже вез меня на скорой в клинику. Я практически уверен теперь, что это они спровоцировали эти приступы, но как?

Одни лишь символы вряд ли на это способны, ведь даже в том, легендарном коне, прятались воины. Кирилл Сергеевич как будто бы выговорился и уставший сел в кресло.

Елена Викторовна внимательно осмотрела трость и сказала – А может в ней не только символы сокрыты, но и реальная физическая сила, которая спровоцировала твою болезнь?

– Ты имеешь ввиду какое-нибудь излучение? – спросил Кирилл Сергеевич, удивленно приподняв брови.

– Тебе видней, что это может быть, ты же из нас двоих ученый, я всего лишь предположила – ответила Елена Викторовна.

Кирилл Сергеевич взял в руки трость. Абсолютный монолит из новейших материалов, как она могла что-то излучать не подходящими для этого материалами.

– Как узнать, что там внутри, если она сделана из таких прочных материалов, которые не разобрать, ни сломать не возможно? – произнес Кирилл Сергеевич, задавая вопрос как бы самому себе.

– А может не нужно ничего ломать? – спросила Елена Викторовна, – Может, есть способ вскрыть ее как сейф, надо только ключ иметь?

Кирилл Сергеевич в очередной уже раз поймал себя на мысли, что эта женщина поражает его своим нестандартным и точным взглядом на вещи и проблемы.

– Может ты и права, только где же его взять этот ключ?

Кирилл Сергеевич крутил трость в руках, изучая ее с большей тщательностью, чем раньше, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку.

– Я допускаю, что внутри может быть полость с каким-нибудь устройством, но не вижу ни одного стыка. Детали или выточены или отлиты из цельного массива – продолжал рассуждать Кирилл Сергеевич. Каким бы ни было это устройство, автономным или беспроводным, оно должно иметь собственный источник питания. Кирилл Сергеевич пытался открутить рукоять от стержня, но у него ничего не вышло. Все было сделано неразборным, словно из единого куска.

– Ну хорошо, попробуем снова применить твой символический метод – сказал Кирилл Сергеевич и взглянул на Елены Викторовну. Она улыбнулась, ей приятно было осознавать, что она стала причастна к этой загадочной истории.

– Мы предположили, что трость способна излучать сторонний или генерировать собственный сигнал или излучение, которое спровоцировало мои сердечные приступы.

Если провести параллели с тем самым легендарным василиском, который взглядом убивал и превращал в камень, то возможно разгадкой могут послужить его глаза? Изумруды – чистейший кварц, а кварц вполне может быть, проводником сигнала вовне.

– Если его взгляд способен, что-то излучать, может применить к нему старое, проверенное средство? – перебила его Елена Викторовна.

– Зеркало? А, что это идея…Давай попробуем.

Елена Викторовна достала из трюмо небольшое зеркальце и подала его Кирилл Сергеевичу. Он поставил трость перед собой и поднес зеркальце к клюву василиска. Ничего не произошло. Отодвинул подальше, снова ничего. Стал располагать его по разным сторонам от головы, пытаясь поймать зеркалом изумрудный взгляд василиска, но ничего не происходило.

– Что-то здесь не так – подумав, произнес Кирилл Сергеевич. Вспомни Лена подробности, как люди применяли зеркало?

– Помню, только то, что держали они зеркало перед собой, заслоняясь им от взгляда василиска, посылая ему обратно его же ядовитый взгляд.

– Живой василиск глядел на человека обоими глазами?

– А как же еще, не одним же глазом?! Хоть они у него и расположены по бокам, но видеть цель перед собой он может обоими глазами одновременно.

– То-то и оно, что это живой василиск, а у этого глаза глядят в разные стороны и одним зеркалом тут не обойтись, нужно собрать взгляд воедино.

Елена Викторовна без лишних слов поняла, что нужно еще одно зеркальце и вынув из пудреницы подала его Кирилл Сергеевичу.

– Помоги мне, подержи трость – попросил Кирилл Сергеевич, а сам приложив зеркала друг к другу под прямым углом, поднес их вплотную к рукояти трости, так чтобы голова василиска оказалась в зеркальном треугольнике.

В ту же секунду внутри трости что-то щелкнуло и Елена Викторовна вскрикнув от неожиданности, уронила ее на пол. Кирилл Сергеевич хотел было ее подобрать, но тут же отдернул руку. Трость пришла в движение и прозрачный стержень стал распускаться как ослабший канат, словно он был сделан не из прочнейших нано-волокон, а из нежных женских волос. Внутри открылась полость, в которой был еще один стержень, темно-серого цвета с металлическим блеском. И когда движение прекратилось, послышался еще один щелчок и клюв василиска раскрылся.

За окном уже стемнело, в углу гостиной горел торшер, и наступившая вдруг гробовая тишина, погрузила их обоих в минутный ступор. Елена Викторовна сидела в кресле поджав под себя ноги и крепко обхватив колени, глядела широко раскрытыми от ужаса глазами на замершую трость. Кирилл Сергеевич закашлял и потянулся за чашкой чая.

– Вот тебе Кира и троянский конь… – тихо, полушепотом произнесла Елена Викторовна.

Кирилл Сергеевич встал с кресла и склонившись к трости, аккуратно взял ее в руки.

Прозрачные стеклянные нити заколыхались от движения, обнажая другую сердцевину.

Такого преображения Кирилл Сергеевич никак не ожидал и его удивлению, не было предела. В мгновение ока, трость из обычной, хоть и дорогой, но утилитарной вещи, превратилась в загадочный и мистический объект, смысл которого еще только предстояло выяснить. В раскрытом клюве василиска виднелось какое-то электронное устройство и первые выводы можно было сделать достаточно просто – это было устройство для контроля и влияния.

– Каковы мерзавцы! Напрямую не смогли меня сломить, так зашли с тыла… И зачем? – Кирилл Сергеевич взглянул на Елену Викторовну. Та сидела молча, осмысляя произошедшее.

– Всю жизнь я отработал на них, сделал столько уникальных открытий и за все за это, такая благодарность?! – Кирилл Сергеевич швырнул трость на пол и откинувшись в кресле, закрыл глаза.

Елена Викторовна прошла к серванту и налив стопку коньяка протянула ее Кирилл Сергеевичу – Выпей, все не так уж и плохо, теперь ты знаешь, а значит способен, что-то изменить. Кирилл Сергеевич осушил рюмку. Что он мог изменить? Уже пожалуй ничего. Он оказался простой пешкой в чужой игре.

Вдруг глаза его округлились и глядя на свою подругу он произнес:

– А пешка то, не настолько слаба и ничтожна! А пешка то может повергнуть ферзя!

– О чем это ты?

– Они думают, отправили меня на пенсию и Рязанцев весь вышел?! Дудки! Рано списали! Кирилл Сергеевич подобрал с пола трость и в волнении стал ходить по комнате, бубня себе что-то под нос.

– Что ты говоришь, я не понимаю?

Кирилл Сергеевич постучал пальцем по рукояти трости и сказал:

– Я уверен, должна быть обратная связь! Я ее обязательно найду и пошлю им обратно этот ядовитый взгляд, все им вернется бумерангом.

– Что ты имеешь ввиду?

– Сыграем с ними Леночка партию до конца, ход за нами! Раз уж символы несут в себе такую силу, то уверен, что масштаб для них не имеет значения…Сыграем в масштабе целой Корпорации.

– Не понимаю я тебя.

– Корпорация хотела лишить меня сердца, а я верну им, их же яд обратно, через эту трость.

– Ты что, принял это как личный вызов?

Кирилл Сергеевич помолчал, уставившись на голову василиска и произнес:

– Может быть это не случайность, что на мою долю выпал случай совершить действительно нечто важное?

Елена Викторовна не мигая глядела на него.

– Сбросить диктатуру Корпорации!

Слова прозвучали как набат. Решимость возникла сразу же, вопреки здравой логике. Елена Викторовна никак не рассчитывала на такое развитие вечера и растерявшись не знала, что сказать.

Объявить войну Корпорации казалось настоящим безумством, даже помыслить о котором обычный человек не мог. Корпорация стала для людей всеобщим живым сознанием, в котором они пребывали в течении жизни и не мыслили своего бытия вне этого коллективного разума. Корпорация давала людям чувство единства, сопричастности одному большому организму и люди были счастливы отдать свою индивидуальность в обмен на радость единства. Многие еще помнили те времена, когда люди знали, что такое одиночество. Это страшный бич человечества, который Корпорация смогла победить, дав людям альтернативу старому бытию. И они были благодарны ей. Если бы они случайно узнали, что некий безумец собрался разрушить их бытие, ради какой-то псевдо-свободы, они стерли бы его с лица земли в туже секунду. Самая большая и преданная армия Корпорации, было население города.

Они сидели молча, погруженные в свои мысли и придавленные тяжестью неожиданно возникшей идеи. Кирилл Сергеевич крутил в руках трость, пытаясь понять принцип устройства. Он сжал раскрытый клюв василиска и услышал тот же щелчок. Клюв защелкнулся, а трость снова пришла в движение и нежные струящиеся нити, стали закручиваться в тугой канат.

– Думаю, мне сегодня понадобится снотворное – сказала Елена Викторовна.

– Ух, ты! Засиделись, то как?! Я пойду пожалуй, поздно уже?

– Что ты, я тебя не гоню! – виновато ответила Елена Викторовна, – Я хотела сказать, что на сегодня впечатлений столько, что вряд ли засну.

Кирилл Сергеевич отставил трость и подойдя к Елене Викторовне нежно обнял ее.

– Ты как ключик к новой жизни – сказал он, – Открыла мне в душе запертые двери.

– Да ты еще и романтик? – улыбнулась Елена Викторовна, чувствуя, что ключом в ее жизни, оказался Кирилл Сергеевич.

– Ты Кира, сам того не ведая, уберег меня от большой трагедии, когда спугнул меня в кафе.

– От какой трагедии? – взволновано спросил Кирилл Сергеевич.

– Хватит нам на сегодня волнений, расскажу как-нибудь в следующий раз.

Кирилл Сергеевич не стал настаивать, чувствуя, что на сегодня сюрпризов уже хватит.

– Спугнул я тебя, значит? – он погладил ее по голове. Ты как перепуганная синица выпорхнула наружу, только, что перья не полетели! – засмеялся Кирилл Сергеевич.

С плеч Елены Викторовны спало вдруг напряжение и она залилась звонким смехом, вспоминая себя.

– Перья, лапы, хвост… Летела сломя голову, не помня себя! – прыснула она.

– А я хотел еще бежать за тобой!

– Представляю, визгу было бы!

Они смеялись от души, забыв на мгновение, переживания вечера, не зная еще на какой путь только, что вступили.

Глава V

Чисто вымытая машина подъехала к пропускному пункту на выезде из города и уже спустя минуту, вырвавшись на свободу из городских джунглей, мощный ягуар пожирал километры один за одним, ненасытно рыча своим хищным нутром. Кирилл Сергеевич всегда любил быструю езду, но жизнь в городе не давала такой возможности, только редкие случаи как этот позволяли порадовать душу.

Прекрасная пустынная дорога, затягивала автомобиль как в тоннель, лишая водителя чувства времени и если бы не Родион Аркадьевич сидящий рядом с ним, Кирилл Сергеевич вполне мог пропасть в этом тоннеле, настолько он был азартным водителем.

Еще в городе как только Архангельский сел к нему в машину, Кирилл Сергеевич не объясняя куда и зачем они направляются, выложил другу как на духу, все события минувшего вечера. Родион Аркадьевич надо признаться, был сильно ошарашен услышанным и периодически, украдкой, поглядывал на заднее сиденье, где лежала эта загадочная трость. Впрочем, факты и выводы, которые Кирилл Сергеевич ему привел, не позволяли списать это на последствия влюбленности друга или еще какого другого помутнения сознания. Теперь, когда картина стала понятна, Родиону Аркадьевичу стало интересно, куда собственно они направляются.

– Куда Кира ты меня везешь?

– Не тебя Родя, а нас…

– Ну хорошо, куда мы с тобой мчимся как угорелые? Можно так не гнать?

– Что ты, это мы еще ползем! Вот после 40-го километра дорога станет прямой как стрела, вот тогда я тебе покажу, что такое настоящая скорость.

– Я тоже хочу до пенсии дожить…Не гони, прошу тебя.

Кирилл Сергеевич не стал выводить друга из себя и немного сбавил скорость.

– Ты говоришь, хочешь до пенсии дожить? А я то выходит, не сам до нее дожил, помогли мне выйти раньше срока.

Родион Аркадьевич вздохнул, глядя, как мимо проносятся цветные лоскуты полей и лугов.

– Теперь ясно, что помогли… Я если помнишь, много раз тебе говорил, что ты упираешься зря, но я тогда не знал причины, почему ты такой упертый. Конечно, это был твой личный выбор, никто не скажет тебе, что ты сам виноват, но причина того, что ты оказался на пенсии очевидна – ты пошел против Корпорации.

Кирилл Сергеевич мельком взглянул на друга.

– Куда пошел Родя? Я что, по твоему, революционер-бунтовщик? Выражение “Пошел против”, это явный протест, а разве я хоть одной мыслью, хоть раз бунтовал против системы?

– Не заводись! То, что тебе кажется пустым и надуманным, вполне возможно, а скорее всего весьма важно и существенно для системы. Обрати внимание, что они не просто тебя уволили, хотя легко могли это сделать без всяких объяснений, ты же знаешь. Придумали зачем-то эту хитрую игрушку, – Родион Аркадьевич снова взглянул на трость, – Видимо, чтобы сломить тебя, заставить отказать от своей упрямой воли.

– Далась им моя воля! – воскликнул Кирилл Сергеевич, – Кому теперь от этого лучше?

– Никому не лучше, для них важно, другое.

– Что другое?

– Кира, не придуривайся, неужели ты сам не понимаешь?

Кирилл Сергеевич все прекрасно понимал и сам, дело было в другом, в том, что прожив всю жизнь с чувством благодарности к Корпорации, мировоззрение вдруг перевернулось, явив скрытую сущность некоторых явлений. Кто-то всю жизнь проводит в неведении, кто-то знает, но закрывает на это глаза, а кто-то прозрев как Кирилл Сергеевич, вдруг ощущает себя обманутым и обкраденным.

Родион Аркадьевич, словно прочитав мысли друга, спросил:

– Кира, ты случайно не мстить им задумал?

– Именно так. – не задумываясь ответил Кирилл Сергеевич.

– Откуда этот максимализм и взбалмошная решимость? Зачем вообще тебе все это нужно, когда ты встретил такую чудесную женщину и у вас все впереди?

– Вот именно! У нас все впереди и может даже будет ребенок, но меня вдруг осенило! А что если они отбирают детей от родителей и помещают их в интернаты не с благой целью, а с тем же умыслом, что отбирают наши сердца? Пока дети до восемнадцати лет растут с живыми сердцами, их там воспитывают, как они считают верным, с детства подавляя волю?

Кирилл Сергеевич задумался на минуту.

– Я Родя, поймал себя на мысли, – если я так упорно сопротивлялся отдать им свое сердце, то вряд ли соглашусь отдать им своего ребенка, а это значит – тюрьма.

– Да, воевать вряд ли у тебя получится, таких протестующих, насколько я знаю, тут же ссылали в резервацию – ответил Родион Аркадьевич.

– Поэтому, к черту резервацию, надо изменить сложившийся порядок, чтобы общество вернулось к прежней жизни.

– А ты уверен, что они этого захотят?

– А что хорошего в том, что Корпорация отбирает детей?

– Хорошего может ничего и нет, только не забывай, люди уже не одно поколение так живут, они привыкли. Им внушили, что родив ребенка они уже выполнили свой долг и могут дальше жить свободно, ни в чем себе не отказывая, зная, что об их детях заботится Корпорация.

– Ага, эдакий гипно-сон, вроде человек жив, но кто он даже не понимает!

– Ты уверен, что хочешь перевернуть устоявшийся порядок?

– Это Родя не порядок! Если я и хочу, что-либо перевернуть, так это общий гипно-сон, чтобы все проснулись как я, а дальше сами пусть решают, как им жить. Помнишь крылатую фразу – “Сон разума порождает чудовищ”?

– Помню, только люди приручили своих чудовищ, им сладко их забвение и сдается мне, что когда ты их разбудишь, они тебя же и пожрут.

– Так что же, ты предлагаешь, оставить все как есть?

– Я предлагаю здраво поразмышлять и отсеять твое личное желание мести от того глобального плана, что приведет к крушению системы. А когда ты вспомнишь, что месть, это вещь постыдная и неблагодарная, то вся твоя затея отпадет сама собой. Кстати, я совершенно не понимаю, как ты собираешься воплотить свои планы в реальность? У тебя нет ресурсов, люди за тобой не пойдут, в конце концов ты не военный, а ученый, как ты собрался свергнуть руководство, силой мысли?

– А ты за мной пойдешь? – спросил, улыбаясь Кирилл Сергеевич.

– Пожалуй, только я и пойду – ответил Родион Аркадьевич.

– Есть еще один человек, к которому мы едем, так что нас уже трое. А насчет твоих слов…ты прав, поначалу я тоже, думал, что выдаю желаемое за действительное и пытаюсь своей личной мести придать больший смысл и оправдание, но потом, я вспомнил твои слова – “Вместе с сердцем, людей лишили способности любить”. Так может моя затея стоит того, чтобы обрушить этот миропорядок?

На это Родион Аркадьевич не знал что ответить. Любовь оказалась камнем преткновения, о который разбивались все благие намерения Корпорации, все удобства и комфорт жизни, безопасность улиц, интересный досуг, достижения медицины. Все трещало по швам и превращалось в тлен, от одного лишь вопроса – Стоит ли все это, потерянной способности любить?

– А насчет твоего вопроса, как я собираюсь воевать с системой, ты практически угадал Родя – силой мысли, но технической! Я тебе обещаю детский восторг, когда ты узнаешь, что я задумал.

– Я Кира уже давно пребываю в восторге, от того какой у меня друг! – засмеялся Родион Аркадьевич, – Так куда мы все таки едем?

– А едем мы Родя, к одному гению-отшельнику, выселенному за хулиганские проделки, которые правда так и не смогли доказать иначе бы он так просто не отделался.

– Не Бауэр ли это случайно?

– Он самый, компьютерный гений в ссылке. Без него мне не справиться с этой задачей.

– А почему ты уверен, что он станет тебе помогать?

Кирилл Сергеевич улыбнулся.

– Потому, что по моей вине, он сейчас на свободе, а не в резервации!

На 120-м километре, машина свернула налево и покатилась по плотной песчаной грунтовке, шурша покрышками. Посевные поля, остались позади и друзья окунулись в лесной массив. Желтая дорога петляла среди сочной зелени, словно яркий полоз, извиваясь причудливыми коленцами. Кирилл Сергеевич открыл окна и в салон хлынул освежающий запах соснового леса.

– Красотища та, какая! – воскликнул Родион Аркадьевич, вдыхая полной грудью лесной воздух, – Твой Бауэр, прямо таки счастливчик!

– Ага, не было бы счастья, да несчастье помогло. Он мне рассказывал, что поначалу тяжело было одному, а потом ничего, привык, теперь над нами, горожанами потешается.

– Сами мы конечно, по своей воле, в жизни не решимся на такой шаг, если только под конвоем.

– Так у нас Родя, всюду так, куда ни ткни. Мы ни на что не можем решиться. Взять вот мою внезапную пенсию, если бы не эта история, я лет до ста бы на работу ходил, пока меня вперед ногами из лаборатории не вынесли. Она же для нас дороже Бога!

– А я особо и не верю – ответил Родион Аркадьевич.

– То-то и оно, потому нам нечем себя заполнить кроме работы, вот и боимся старости и пенсии. Что же мы пустые такие, а?

Родион Аркадьевич был человеком с чувством юмора, поэтому тут же нашелся что ответить:

– Почему же пустые? Я вот к примеру набит под самое горло пробирками, клетками и микроскопами!

– Хря! Пробирка для пробирок! – прыснул Кирилл Сергеевич и Родион вслед за ним.

– Точно Кира, мы люди-пробирки! Стерильные, пустые сосуды, для социальных экспериментов, наполняемые извне кем-то, но никогда сами себя.

– Поместят в такую пробирку Родя, пусть даже простой силика-гель и заткнут. И все! Нет там больше “влаги”, а как человеку без “влаги”? Ходят иссохшие души, “жаждой” томимые, “пить” просят. Потом вырвутся как мы с тобой сейчас, на волю, глотнут вольного ветра, протрезвеют на час и заводят умные речи о свободе воли!

– Ага, – перебил его Родион Аркадьевич, – а затем опять возвращаются в свою теплую, стерильную “лабораторию”.

Вдруг из-за пригорка появился маленький, симпатичный домик, окрашенный в ярко-терракотовый цвет с зеленой крышей. Он стоял поодаль от дороги, окруженный медными соснами. У ближайшей к дому сосны стоял массивный деревянный стол и пара лавок. Тут же было открытое костровище, у которого возился человек. Машина подкатила к маленькому крылечку и еще не выходя, Кирилл Сергеевич крикнул в окно:

– Привет, отшельникам!

Мужчина оставил свои дела и подошел к приехавшим.

– Ну привет Эдик, поди удивлен?! – Кирилл Сергеевич распахнул для объятий руки.

– Еще утром, я знал, что вы ко мне едите – спокойно ответил Бауэр, обнимая и похлопывая по спине своего старинного друга.

– Не понял? – удивленно посмотрел на него Кирилл Сергеевич, – как ты мог об этом узнать? Тебе же запретили пользоваться любым видом сетей?

– Ну не совсем…Видишь, что я выпросил – и Эдик протянул руку в сторону крыши, на которой висела небольшая спутниковая тарелка.

– Как же они разрешили тебе ее поставить?

– Ну она же “однобокая”, только на прием сигнала работает. Я им напел, что мол в такой глуши, без телеэкрана и любимой Корпорации тоска смертная, ну они и сжалились. Так, что Кира, лесть, это мощнейшее оружие, прими на заметку!

– Да погоди ты, я не пойму, если она только для приема сигнала, как ты узнал, что мы едем, ведь мы не звезды эстрады, в утренних новостях о нас не сообщали – сострил Кирилл Сергеевич.

Бауэр хитро прищурился и погладил свою густую рыжеватую бороду.

– Кира, ты меня обижаешь, Бауэр не был бы собой, если бы не смог придумать лазейку в сеть. Главное есть “нора”, а найти второй вход дело техники.

Кирилл Сергеевич во все глаза глядел на своего лохматого приятеля, не веря тому, что он сейчас услышал.

– Ты, что застыл?

– Родя, ты слышал? – воскликнул Кирилл Сергеевич, не верю своим ушам! То ради чего я к нему приехал, он уже сотворил, вот так вот, запросто!

– Не понимаю, о чем ты говоришь – ответил Родион Аркадьевич.

– Я начинаю беспокоиться за тебя – улыбнулся добродушный Бауэр, – Проходите, располагайтесь и рассказывайте все по порядку. Я костерок раздул, очень люблю на свежем воздухе чайку попить.

Эдик принес еще две чашки и рассевшись вокруг стола стоящего под сосной, они завели разговор, прихлебывая ароматный чаек с какими-то душистыми травами.

– Кира, – начал Бауэр, внимательно выслушав его рассказ, – Я тебя давно уже знаю, ты же всегда был законопослушным гражданином Корпорации, зачем тебе эти заботы на пенсии? Лучше бросай этот город и переезжай ко мне, поживешь как человек.

Кирилл Сергеевич задумчиво смотрел мимо, куда-то в глубь, где на стволе сосны резвилась белка. Казалось, она хочет подойти ближе, но боится незваных гостей. Рыжий, пушистый хвост как манок притягивал взгляд и ни хотелось уже решать ни каких глобальных задач. Душевный чай разморил мысли и хотелось просто наслаждаться природой и смотреть на веселую белку.

– Что она такая веселая и жизнерадостная? У тебя все здесь такие? – спросил Кирилл Сергеевич, не ответив на вопрос друга.

Бауэр оглянулся назад и увидев свою ручную подружку, улыбнулся сквозь густую бороду:

– Меня увидела!

Он встал, подошел к дереву, по которому прыгала неугомонная белка и протянул вперед руку. Она мигом проскользнула и уселась на плече. Но когда Эдик тихонько пошел обратно к столу, белка смутилась и спряталась за густой шевелюрой своего друга.

– Знакомьтесь, это Тоська – сказал Бауэр садясь за стол. Белка внимательно и осторожно смотрела на людей, выглядывая из-за головы. Спустя пару минут она уже прыгала по столу, но в руки приезжим не давалась. И где-то еще минут через пять Кирилл Сергеевич смог аккуратно погладить ее по спинке.

– Ты как мальчишка, глаза светятся, ты, что раньше живых белок не видел? – добродушно спросил Бауэр.

– Она же дикая…Когда мне было с белками знакомиться? – ответил Кирилл Сергеевич. Доверчивая…не знает, что человек может ее в клетку посадить.

– Животные сначала долго присматриваются к тебе, изучают, можно ли тебе доверять, а доверившись просто верят, что ты не поступишь с ними плохо. А вероломства они не прощают…

Кирилл Сергеевич поднял глаза на Бауэра.

– Ты меня спросил, зачем мне все эти заботы? Я вероломства тоже не прощаю…

Они поступили так не только со мной…со всеми. Сначала прикормили как эту белку с руки, а потом…

Белка вскочила на руку Кирилл Сергеевича и пробежав по ней, уселась у него на плече.

– Ты ей понравился – вставил Родион Аркадьевич короткую фразу, до того, молча слушая разговор и не встревая.

– Ты прав Кирилл и я с тобой согласен, просто я как Тоська изучал тебя, на что ты готов пойти? – сказал Эдик.

– Ну и как, изучил? – спросил, не глядя Кирилл Сергеевич делая странные ужимки, пытаясь достать Тоську из-за головы, которая освоившись, решила по шкодить.

– Да я давно уже изучил и понял, что ты за человек, просто не каждый день предлагают такие авантюры.

– Ну так, что? Ты поможешь с технической базой?

– Конечно помогу, а ты сомневался?

– Ну и отлично, надо это отметить! – воскликнул Кирилл Сергеевич, снимая с головы веселую вертихвостку.

– Только чур Тоське не наливать, она шальной становится!

– А у тебя есть чем отметить? – спросил Родион Аркадьевич.

– Обижаешь, пойдем, покажу! – ответил Бауэр и повел Родиона в свои закрома.

Кирилл Сергеевич остался вдвоем с Тоськой.

– Как удивительно все складывается – думал он, – словно внутреннему голосу открываются двери и сами влекут тебя вперед – “Не бойся, ступай!”. Кирилл Сергеевич глядел на веселую белку и думал – Если заменить тебе Тоська, твое маленькое, озорное сердечко на искусственное, то ты бы уже так не скакала и не было бы этой искорки в черных бусинах глаз.