Текст книги "Последнее сердце (СИ)"

Автор книги: Владимир Анзерский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

В кабинете руководителя научной лаборатории физики раздался звонок.

– Рязанцев слушает…Когда?!…Да он понимает, что у меня работа?! – воскликнул мужчина и стукнув трубкой телефона по столу откинулся в кресло и нервно закурил.

Кирилл Сергеевич Рязанцев был крайне сдержанным человеком, но в такие минуты ему хотелось что-нибудь расколоть.

– Сегодня поработать уже не получится – подумал он и выключив компьютер вышел из кабинета. Спустившись на лифте в холл первого этажа, он столкнулся со своим другом, Родионом Аркадьевичем Архангельским, ученым большой величины и главным специалистом по трансплантологии в городе.

– Привет, ты как здесь?! – протянул ему руку Кирилл Сергеевич.

– Смежные дела, хотел сейчас к тебе наведаться, а ты тут как тут – ответил Родион Аркадьевич, пожимая руку друга. – Обедать?

– Родя, какой обед, опять на ковер вызывают, чтоб они там все провалились! Мне же делать нечего, сижу ворон за окном считаю… – начинал закипать Кирилл Сергеевич.

– Опять? – удивленно произнес Родион, – Я уж думал, после того случая они от тебя отвяжутся?

– Похоже только вынув мое сердце они отвяжутся!

– Ты на машине?

– Да.

– А потом куда, в лабораторию вернешься?

– Потом мне Родя, скорей всего потребуется добрая порция коньяка, чтобы я не выплеснул случайно свой гнев на кого-нибудь невиновного.

– Ну тогда я с тобой, у меня на сегодня больше нет ничего. Я подожду тебя в машине, а после поедем куда-нибудь пообедаем, ага?

Кирилл Сергеевич хлопнул друга по плечу – Добро!

Блестящий темно-синий ягуар проснулся и утробно рыкнув, сорвался с места.

– Не гони Кира! – воскликнул Родион Аркадьевич, схватившись за ручку двери, – Не к чему так спешить на тот свет, еще здесь не все сделали.

Кирилл Сергеевич сбросил газ и машина неспешно покатилась по ровной дороге, чуть слышно шелестя покрышками.

– Не пойму я Родя, какого лешего они ко мне прицепились?

Родион Аркадьевич немного помолчав, произнес – Я сколько тебя знаю, они всю жизнь дергали тебя по этому вопросу, но это всегда было как-то… – он задумался.

– Не столь серьезно? – вставил Кирилл Сергеевич.

– Пожалуй. Что-то мне очень не нравится их внезапная ревность, может подумал бы о себе Кира?

– О чем подумал, Родя?! – воскликнул Кирилл Сергеевич, – Я только и делал с восемнадцати лет, что думал о себе, как бы сохранить себя и отвертеться от этих упырей! Пойми, я просто хочу остаться человеком…

– По твоему остальные уже не люди?

– Извини я не это имел в виду, ты знаешь о чем я.

– Знаю… Ты пойми, я не хочу на тебя давить ни словом, ни полусловом, но мне кажется ты попусту боишься пересадки…Медицина сегодня, это вершина человеческой мысли, уже два поколения выросли с искусственными сердцами и ни одного случая сбоя или отказа, а ты все чего-то боишься?

– Ничего я не боюсь, а причина вовсе не в этом – ответил тяжело вздохнув Кирилл Сергеевич.

– А в чем?

Хотя Родион Аркадьевич и был ему лучшим другом, но именно сейчас ему совершенно не хотелось говорить с ним на эту тему.

– Я обязательно тебе расскажу при случае, в чем действительная причина моего упрямства.

– Ты прямо загадками говоришь, впрочем не буду наседать.

Ягуар въехал на территорию Корпоративного района. Гигантская башня Корпорации уходила ввысь, ввинчиваясь в серые облака своей причудливой архитектурой.

– Думаю, не долго будет продолжаться разговор, так что тебе не придется скучать – сказал Кирилл Сергеевич.

– Кира, держи себя в руках, береги сердце – ответил Родион Аркадьевич.

Кирилл Сергеевич вышел из машины, запахнул плащ и зашагал к центральному входу в башню. Было пасмурно и угрюмо. Ранняя весна в этом году растопила весь снег, но затем солнце надолго исчезло за серыми, непроглядными тучами. Апрель был невесел, как и настроение Кирилл Сергеевича.

Лифт нес его на самые верхние этажи, в святая-святых Корпорации, туда где сам воздух заставлял трепетать простого обывателя. Но толи Кирилл Сергеевич не был так прост, толи трепет перед власть имущими был ему не знаком, только он всегда входил в эти кабинеты как к себе домой, уверенно и достойно. Может это выводило из себя некоторых членов правления, но претворяться, дрожать и лебезить, было для него столь отвратительно, что страх потерять работу и социальный статус не мог принудить Рязанцева к лакейному раболепству.

В атласно-кожаной приемной 4-го президента совета, витал кофейно-сигарный дух с примесью ни с чем не сравнимого аромата роскоши и власти.

Увидев Рязанцева, секретарь сухо процедила – Присядьте, вас вызовут.

Эта фраза всегда вызывала в его душе отвращение и возмущение. В ней человеку давали понять кто он есть пред этой дверью и пока он будет ожидать когда его вызовут, он сам того не желая проникнется должным уважением и почтительностью.

Кирилл Сергеевич не желая присаживаться, стал ходить вдоль кресел, чувствуя что секретарь косится на него поверх очков. Но к счастью долго ждать не пришлось.

– Катюша, пусть Рязанцев входит – послышался голос в приемнике.

– Заходите – металлическим голосом процедила секретарь.

Огромный кабинет был для Кирилл Сергеевича не нов, но всякий раз он потрясал своими размерами и роскошью.

– Дорогой мой Кирилл Сергеевич! – кинулся к нему Вернин, но увидев хмурое лицо Рязанцева как-то осекся. Я вижу вы сегодня не в духе? – спросил он.

– Вы же знаете Михаил Лаврентьевич, как дорого для ученого вдохновение, оно знаете ли не каждый день приходит в гости.

– Полно вам прибедняться, вам ли сетовать на отсутствие вдохновения? Присаживайтесь, прошу вас.

Кирилл Сергеевич очень не хотел присаживаться, но продолжать разговор стоя, пожалуй было неприлично. Он сел в дорогое кожаное кресло цвета бургундского красного вина и приготовился слушать очередное нравоучение.

Вернин по одному только выражению лица Рязанцева понял, что легкого разговора как всегда не получится и что он пришел к нему словно рыцарь, затянутый в латы своей упрямой, несгибаемой воли.

– Не желаете ли коньяку или виски? – спросил мягко Вернин пытаясь сгладить первую реакцию.

– Благодарю, для меня еще рано сегодня – ответил Кирилл Сергеевич.

Не получалось Вернину начать издалека. Конечно Рязанцев давно уже понял, зачем его вызвали и ждал прямого вопроса без прелюдий.

– Ну что же – начал Вернин, – Не буду тратить ваше драгоценное время и перейду сразу к главному. Он подошел к своему креслу, но не сел в него, а возвышаясь над столом своим почти двух метровым ростом завел разговор.

– Вы Кирилл Сергеевич не далее как минуту назад заметили как дорого ваше время, но при этом почему то забываете сколько стоит лично мое время и время совета Корпорации, которое оно тратит на вас?

– Я не понимаю о чем вы? – спросил Кирилл Сергеевич.

– Не ставьте себя в глупое положение, все вы понимаете!

– Извините, но я не вижу причин, тратить на меня драгоценное время совета правления.

– Бросьте валять дурака! – Вернин склонился над столом, словно черный коршун раскинув руки как крылья. Я думал наша с вами последняя беседа, принесет нужные плоды, и что мы имеем? Вы вопреки вашим доводам и логике поставили работу всей лаборатории на грань срыва и почему? Только потому, что вас подвело ваше, столь вами хранимое сердце.

Вы знаете во сколько обошлась Корпорации неустойка из-за простоя лаборатории? А все почему? Потому, что наш упрямец Кирилл Сергеевич имеет право быть не таким как все! Ваш сердечный приступ выбивший вас из работы, говорит нам о том, что вам больше нельзя доверять столь важную руководящую должность и столь ответственные научные изыскания, поскольку приступ может случиться повторно в любой, самый неподходящий момент.

Вернин глотнул виски из стакана.

Кирилл Сергеевич почувствовал вдруг, что ему проникли в тыл и он оказался не готов к таким простым доводам, которые били на совесть.

– У меня всю жизнь было здоровое сердце, а то что случилось, это какая-то несуразная случайность. – ответил он.

– Неужели? А вы можете нам дать гарантию, что в дальнейшем этого не повторится?

Кирилл Сергеевич растерялся. Он действительно не знал, что ответить, поскольку не был уверен в обратном.

– Ну скажите, в чем причина вашего упрямства? – наседал Вернин. Ваша же наука и медицина доказали не только безопасность, но и пользу трансплантации искусственного сердца, а вы словно пещерный человек ведете себя совершенно необъяснимым образом?

– Но ведь мне дали право и письменное разрешение? – робко заметил Кирилл Сергеевич.

– Опять за старое! – воскликнул Вернин. Вы уже столько лет трясете этим аргументом, что хочется спросить – Вам не надоело? Жизнь стала другой и вы выпадаете из нее со своими архаичными взглядами.

– Я не хочу делать операцию – твердо ответил Кирилл Сергеевич.

Вернин сел в кресло. Желваки на скулах проявились скрытой ненавистью.

– Вам не кажется Кирилл Сергеевич, что вы злоупотребляете добрым расположением руководства к вам и собственным служебным положением?

– Я всего лишь хочу, чтобы меня оставили в покое и дали возможность работать.

Вернин пристально смотрел на Рязанцева в надежде понять истинные причины его упрямства.

– Ваша чрезмерная настойчивость – продолжил Кирилл Сергеевич, – наводит меня на некие подозрения, что здесь не…..

– Хватит! – хлопнул ладонью по столу Вернин, не дав договорить Рязанцеву. Я вам обещаю, что это наш последний разговор с вами…Но я должен сделать следующее заявление… Он достал из коробки отделанной корнем ореха сигару и стал медленно ее раскуривать, глядя за реакцией Рязанцева.

Чувствуя что разговор подошел к концу, Кирилл Сергеевич немного расслабился, даже не волнуясь о том, что скажет ему напоследок Вернин, поскольку каждый раз подобные беседы заканчивались одними и теми же заявлениями.

– Так вот, – Вернин выпустил облако белого пахучего дыма, – Хочу сделать вам заявление.

– Я вас внимательно слушаю – ответил Кирилл Сергеевич.

– Имейте в виду Рязанцев, что если у вас случится повторный приступ, который повлияет на работу лаборатории из-за вашего отсутствия, руководство Корпорации будет вынужденно уволить вас без возможности перевода на другую должность. Проще говоря, вы отправитесь на пенсию. Если вас устраивает такая перспектива, можете дальше упорствовать, я ясно выразился?

– Предельно ясно…Я могу идти?

– Конечно, я вас не держу. Прошу – и Вернин указал на дверь.

Как только Кирилл Сергеевич вышел из кабинета, Вернин взял телефон и набрал номер.

– Да…был…бесполезно. Дальнейшие уговоры считаю бессмысленными…Нет, не думаю. У нас есть отличные кадры, я уверяю тебя, лаборатория будет работать как часы…Понял.

Закончив разговор, он набрал другой номер.

– Отдел Y – услышал он в трубке.

– Примите заявку. Объект R51KS…Жду подтверждения.

Спустя мгновение, на сенсорном экране настольного компьютера появился запрос на подтверждение приказа. Вернин приложил ладонь к экрану и коснулся кнопки “Подтвердить”. Экран моргнул принятой командой и решение по Рязанцеву ушло в отдел.

Кирилл Сергеевич вышел к лифту и почувствовал усталость как от целого, напряженного, рабочего дня, будто его опустошили, перевернув вверх дном. Угроза Вернина прозвучала для него почему то совершенно беззубой, ведь столько раз за многие годы, его утюжили и пугали, но никогда не грозились сослать на пенсию.

– Неужели нашли замену? – думал Кирилл Сергеевич, но мысли слиплись сплошным комком не находя ответа и нужно было срочно привести их в порядок.

– Как ты думаешь – спросил Кирилл Сергеевич друга, садясь в машину, – Есть у нас в лаборатории, кто мог бы меня заменить?

– Брось Кира, это даже не смешно…А что случилось, тебя увольняют?

– Хуже Родя.

Родион Аркадьевич снял очки, протер их шарфом и надев обратно воскликнул – Ну говори же!

– Вернин пригрозил не просто уволить меня, а отправить на пенсию в случае повторного приступа.

– А ты что?

– Я Родя решил остаться при своем.

Родион Аркадьевич глубоко вздохнул ничего не сказав.

– Пойми, я не хочу с ними торговаться и целоваться в засос никогда не буду, я всю жизнь старался жить только работой и не задавать неудобных вопросов о предназначении тех или иных изысканий. А иногда очень хочется спросить, к чему они принудили науку и медицину и кому это на самом деле нужно.

– Например?

– А разве у тебя не возникает вопросов, что первично в этой трансформации общества – человек или прогресс?

– Честно? – спросил Родион Аркадьевич и тут же продолжил – Мы с тобой уже давно заложники своего положения, науки и образа жизни. Нами движет страсть научных открытий, а страсть всегда владычица воли, поэтому все наши труды отражение воли Корпорации, как и показатель нашего личного безволия. Наука нам дороже неудобных уколов совести, поэтому чтобы она не беспокоила людей ненужными вопросами, науку же и поставили на борьбу с ней. Сколько раз Кира, я хотел заняться действительно тем, что меня интересует как ученого, ну ты помнишь, я тебе рассказывал, и что в итоге? Всякий раз мне отвечали, что это направление не представляет интереса Корпорации, и денег на это нет. Всю свою жизнь, я обслуживаю их интересы как рядовой официант в ресторане.

Родион Аркадьевич с горечью хлопнул себя по колену.

– Поэтому Кира, твой вопрос, что первично – человек или прогресс, по-моему риторический. Ты сам прекрасно знаешь на него ответ…А куда мы едем, вроде пообедать собирались?

– Сначала заедем ко мне, я хочу переодеться, не пойду же я в ресторан в рабочем костюме?

– Хорошо, заодно поднимусь к тебе, твою новую трубку посмотрю, той что ты так хвастался – сказал Родион Аркадьевич переводя неприятный разговор на другую тему, не желая больше наседать на друга.

Машина вкатилась в подземный гараж высотки. Друзья вышли из машины и поднявшись на 68 этаж, оказались у двери квартиры Кирилл Сергеевича.

– Прошу! – распахнул перед другом дверь Рязанцев.

– Всякий раз как бываю у тебя в гостях, не перестаю восхищаться твоим видом из окна. Ну и забрался же ты на такую высоту!

– Но красиво ведь?

– Красиво! – ответил Родион Аркадьевич, подходя к огромному панорамному окну и глядя на город с высоты птичьего полета.

– Вот полюбуйся, а я пока переоденусь – сказал Кирилл Сергеевич протягивая другу свою новую курительную трубку.

– Ух, ты! – воскликнул Родион Аркадьевич, – Шикуешь?!

– Есть немного…– послышался голос из гардеробной комнаты.

– Уже пробовал?

– Да…прекрасно тянется, до самого остатка, не сыреет и не хлюпает…

– Еще бы, это тебе не фунт изюма! – восхищался Родион Аркадьевич, увлеченно изучая причудливые завитки отборного бриара.

Кирилл Сергеевич вышел из гардеробной, в парадном, лилового цвета костюме.

– Куда это ты вырядился? – удивленно спросил Родион Аркадьевич, отложив трубку на журнальный столик.

– Надо отметить сегодняшний праздник – саркастически улыбнулся Кирилл Сергеевич.

– Шутишь… какой праздник?

– Вернин пообещал больше не беспокоить меня по этому вопросу, так что у меня сегодня праздник, ты готов?

– Я всегда готов – ответил Родион Аркадьевич.

Кирилл Сергеевич взял свою любимую трость, подарок Корпорации к юбилею и они вышли, закрыв квартиру.

– Кира, а ты как себя чувствуешь? – спросил Родион Аркадьевич, ожидая лифта.

– Вроде нормально, немного перевозбужден, а что?

– Что-то мне лицо твое не нравится…

– Еще чего не хватало! – засмеялся Кирилл Сергеевич, почувствовав вдруг, как в груди стало что-то сдавливать дыхание. Душно здесь Родя – сказал он, распуская галстук.

– Кира, что с тобой?! – воскликнул Родион Аркадьевич, глядя как на его глазах, друг стал терять сознание, – Сердце, Кира?!

Кирилл Сергеевич схватился за сердце и захрипел. В этот момент двери лифта раскрылись и он едва удерживаемый другом, повалился на пол без сознания.

Глава II

Прошло три месяца, как Кирилл Сергеевич выписался из клиники. Второй сердечный приступ оказался тяжелей первого, и ему пришлось значительно дольше восстанавливать здоровье. Вернин в лице руководства как оказался не блефует, и выйдя на службу после болезни, Кирилл Сергеевич тут же получил отставку.

Конечно это было неожиданно, но закономерно, ибо не могло тянуться бесконечно. Такое внезапное и подлое стечение обстоятельств, лишившее его работы, выбило Кирилл Сергеевича из душевного равновесия и если бы не его друг, он впал бы в тяжелую депрессию.

Предоставленный самому себе, он с удивлением обнаружил насколько был зависим от работы и того образа жизни, в котором пребывал с самого совершеннолетия. Чувство собственной значимости было бесцеремонно унижено. Конечно его предупреждали, с ним вели беседы… Но тот вклад который он внес в развитие науки и города, давал ему уверенность на некоторые права и послабления. Оказалось, не давал.

Огромное количество свободного времени, освобожденное теперь от работы, ввергло поначалу Кирилл Сергеевича в самый настоящий умственный ступор – Кто он?

Кто он теперь вне мира его общественных связей, социального статуса, знакомств? Кто он вне мира его службы, науки и возможностей? Он словно у края пропасти оказался, пред лицом своей истинной сущности, а она была горька. Горька, своей неприкрытой правдой – ничтожен ты человек в своих честолюбивых иллюзиях, в своих притязаниях на этот мир.

Этому миру ты нелюбимый пасынок и большая глупость пытаться прильнуть к нему в надежде на теплые чувства. В любой момент он выбросит тебя за ограду общественной жизни, в ледяную бездну одиночества и отчаяния и ты медленно сойдешь с ума от умственной агонии, от невозможности найти ответ на вопрос – Почему?

Самому себе Кирилл Сергеевич говорил эти слова, чувствуя как они разжигают в душе и сознании жгучую боль, но она удивительным образом его отрезвляла, сдирала пелену с глаз, открывая ему его же пустую, лишенную смысла жизнь, которую поставили пред зеркалом. Он был гол… Его лишили самого ценного, а замены чтобы наполнить себя, под рукой не оказалось и от этого становилось страшно. Мысли обнаженные отсутствием ежедневных привычных занятий, не могли найти себе достойной замены, вызывая в душе приступы тоски и отчаяния.

Хотел Кирилл Сергеевич того или нет, но он стал перед самым серьезнейшим вопросом своей жизни – Кто он есть вне мира вещей и общества? Ему нужно было доказать самому себе, что его колоссальный ум и знания, не просто инструмент в чужих руках, что он принадлежит ему самому и он способен вытащить его из этой бездны. Пришлось поделиться с Родионом своими терзаниями и он подсказал ему простой, но такой верный способ взять себя в руки – составить распорядок дня. Занять себя хотя бы малыми делами, чтением, прогулками, лишь бы укротить отчаявшиеся мысли и думы, которые его терзали.

Спустя три месяца стало легче. Жизнь неженатого пенсионера оказалась двоякой как и все в этом мире и нужно было лишь найти эти положительные стороны. Свободное время, которое оказалось так жестоко к неподготовленной душе, стало поворачиваться другой стороной, открывая свои прелести и радости. То, чего хронически не хватало в годы напряженной работы и молодости, теперь было вдоволь. Да и кто будучи молодым, способен оценить сей эфемерный субстрат, на котором пышным цветом цветет жизнь.

По старой привычке Кирилл Сергеевич любил вставать рано и дабы поддерживать себя в тонусе, старался не валяться бесцельно в постели.

В городе был разгар лета и раннее утро помимо бодрости дарило прекрасный вид на спящий еще город. Кирилл Сергеевич стоял у панорамного окна в легкой пижаме шоколадного цвета и отхлебывал из чашки, только что сваренный горячий кофе.

Будучи все таки, человеком с ученой степенью, Кирилл Сергеевич достаточно быстро искоренил бестолковую составляющую своего досуга и распланировал день, так как это присуще ученому. Утренний кофе, новости, прогулка, обед в кафе или ресторане, изучение новых научных статей, вечернее чтение, плюс нечастый выход в гости.

Съев свой уже стандартный, легкий завтрак, выпив кофе и просмотрев свежие новости, Кирилл Сергеевич стал собираться на прогулку. Он старался соблюдать режим дня неукоснительно, словно работал в лаборатории и от точности его соблюдения зависел результат многолетних изысканий. Даже плохая погода не могла задержать его дома, если только за окном не бушевал ураган.

Кирилл Сергеевич надел легкий льняной костюм, летнюю шляпу и взяв любимую трость, вышел к лифту. Возле лифта, утопая среди дорожных сумок и чемоданов, суетился его сосед, известный шоу-мен и телеведущий Артур Прилепский. Кирилл Сергеевич испытывал к нему сдержанную неприязнь и улыбался в ответ, такой же фальшивой улыбкой. Источник постоянный слухов, сплетен и скандалов, Артур удивительным образом укоренился на самых рейтинговых шоу и передачах, разрушая замшелые стереотипы, что лучшие места в обществе по праву наследуют люди достойные. В его случае достоинством даже не пахло, оно было попрано, и на его место вознеслась пошлость и вседозволенность.

– Доброе утро Артур – Кирилл Сергеевич слегка приподнял край шляпы.

– Ах, дорогой наш светоч науки! – Артур расплылся в лицемерной улыбке, – Как ваше драгоценное здоровье?

– Благодарю, иду на поправку, и право сказать еще бы работал и работал на благо города, но увы…

Двери лифта раскрылись и Артур стал быстро заталкивать в него чемоданы и сумки.

– А вы, я вижу, снова в командировку, и по количеству багажа видимо в длительную? – спросил Кирилл Сергеевич, заходя следом за Артуром в лифт.

Артурчик снова расплылся лучезарной улыбкой телевизионного стандарта – Ну что вы! Всего то на два дня, а багаж – издержки профессии, ну вы понимаете?

Кирилл Сергеевич мягко улыбнулся – Конечно понимаю…Хорошо, что вы телевизионщики с собой театральных декораций не возите!

– Ах, ха-ха! – залился искусственным смехом Артур, – Да вы ученый, с чувством юмора! Потом он резко посерьезнел и прошептал – Скажу вам по секрету…еду снимать спец.репортаж о бунте в резервации на западном побережье.

– А почему шепотом? – прошептал Кирилл Сергеевич, желая подыграть этому клоуну.

Артурчик как-то смешно и карикатурно сгорбился, словно за ним следили и сказал уже чуть громче – Там такое творится! Говорят какой-то хакер, разработал программу и алгоритм поведения живого сердца, взломал защиту резервации и вместо сигнала подавления, активировал искусственный, пассионарный взрыв в лагере. Я сам еще толком ничего не знаю, вот лечу спец.рейсом, у меня будет эксклюзивное интервью с начальником резервации, так, что не пропустите вечерние новости.

– Ужасно любопытно, обязательно буду смотреть! – добродушно пообещал Кирилл Сергеевич и шагнул из лифта, который остановился на нижнем ярусе.

– Ах, Кирилл Сергеевич – Артурчик снова обрядился в маску слащавого шоу-мена, – Всякий раз как вижу вашу трость, она приводит меня в трепет, когда же вы решитесь продать ее мне? Она просто необходима для моего нового имиджа!

– Это подарок Корпорации, прошу прощения, но она не продается – ответил Кирилл Сергеевич, улыбаясь хорошими, белыми зубами и зашагал к выходу.

Туман успел окончательно рассеяться, оставив после себя влажные и свежие улицы. Меж сверкающих высоток, лазерными ножами рассекали прохладный воздух солнечные лучи, прогоняя с улиц сырость. Настроение было отличное, и день обещал быть позитивным. Кирилл Сергеевич неспешно, зашагал своим обычным уже маршрутом, в сторону набережной, затем в полюбившееся ему кафе в Каштановом переулке, где он обедал, проводя достаточно много времени, изучая научные новости.

Маршрут своей прогулки Кирилл Сергеевич проложил по пешеходным бульварам и улицам города, исключая автомобильные. С тех пор как он вышел на пенсию, он практически никуда не ездил на своем автомобиле, предпочитая ходить пешком, за редким исключением, когда ездил в гости к Родиону.

Наконечник трости Кирилл Сергеевича выбивал из мостовой различные ноты. На бульваре это была до-мажор, выйдя на набережную, она начинала петь в миноре, а у кафе в Каштановом переулке звучала соль-мажор. Эта трость, которая так восхищала Артурчика и не только его, была подарена Кирилл Сергеевичу Корпорацией, к юбилею его научной деятельности и за фундаментальное открытие, которое он совершил год назад.

Трость была одновременно произведением искусства и шедевром современных технологий. Основной стержень был изготовлен из тончайших углеродных нано-трубок, которые подобно волосам женщины сплетались в тугую, полупрозрачную косу, которая плавно сужалась от рукояти к наконечнику. Внешне этот “жгут” напоминал искусную работу стеклодува, хрупкую и изящную внешне, но на самом деле прочней любой стали.

Лучи света, попадая в стержень трости преломлялись и рассыпались миллиардами мельчайших искр, начиная путешествовать по спиралям, создавая удивительный эффект внутреннего свечения.

Рукоять трости представляла собой голову какого-то древнего, мифического животного, похожего на ящера. Выполнена она была из прочного и легкого титанового сплава и оксидирована в нежный лиловый цвет. В глазах у ящера горели ярким зеленым цветом, два настоящих изумруда. Наконечник трости представлял собой копьевидный хвост рептилии.

Даже пасмурным днем она привлекала к себе внимание, светясь внутренним мягким светом, а в солнечный день, казалось, что из ладони Кирилл Сергеевича бьет в землю огненный луч. Он очень ею гордился, и конечно желание Артура была безнадежно.

Прогулявшись какое-то время по набережной и покормив уток и гусей, Кирилл Сергеевич направился в Каштановый переулок. Этот чудом сохранившийся клочок старого города, был популярным местом отдыха местных жителей. Главной достопримечательностью были огромные каштаны, росшие сплошной вереницей вдоль всего переулка. В сентябре когда каштаны созревали и падали на землю, их собирали дворники в деревянные кадушки стоявшие под деревьями и ясными погожими деньками, в лучах еще теплого сентябрьского солнца, они нагревшись начинали источать удивительный каштаново-ореховый аромат, наполняя весь переулок чудесным осенним настроением.

В одном из маленьких местных кафе, Кирилл Сергеевич присмотрел себе уютный столик у окна, завел знакомство с хозяйкой, страстной любительницей хорошего кофе и каждый день проводил здесь пару часов.

Достав из кармана костюма небольшой электронный планшет, Кирилл Сергеевич снял шляпу, поставил свою чудесную трость рядом у стола и в ожидании своего заказа, стал изучать новостную ленту научных изданий.

Спустя некоторое время, молодая официантка принесла поднос с заказом.

– Доброе утро Настенька! – расплылся в добродушной улыбке Кирилл Сергеевич, – Как наша хозяюшка, что-то ее не видно?

– Доброе утро Кирилл Сергеевич, – улыбнулась приветливо девушка, – Надежде Алексеевне сегодня нездоровится, еще не появлялась…Возможно сегодня совсем не будет. Приятного аппетита!

– Спасибо, передавайте Надежде Алексеевне горячий привет и скорейшего выздоровления!

Кирилл Сергеевич отложил в сторону планшет и принялся за трапезу, которая обычно не отличалась особой изысканностью, но в которой всегда присутствовала морская рыба и спаржа. Кирилл Сергеевич так любил спаржу, что мог заедать ею пожалуй даже десерт.

В кафе зашла женщина средних лет и села за столик напротив, через проход. Сразу следом за ней вошла молодая девушка и парень. Чаще всего в эти часы в кафе было еще малолюдно, что очень нравилось Кирилл Сергеевичу. Молодежь заказала кофе и булочки с джемом и попросили официантку включить телеэкран. В эфире шла сплошным калейдоскопом реклама и хотя звук был негромким, но мысли о науке испарились напрочь из головы Кирилл Сергеевича.

– Ну что поделать – подумал Кирилл Сергеевич, – Придется скорректировать расписание и предаться праздности.

Сочный угорь в кисло-сладком соусе привлек его внимание. Отрезав небольшой кусок, он отправил его в рот, уставившись в гипнотический телеэкран. На экране свежие, молодые лица как всегда рекламировали всякое нужное и ненужное барахло и делали это с потрясающим восторгом и азартом, словно открывали для себя Америку. Кирилл Сергеевич посмотрел на молодежь. Парень с девушкой были вовлечены в происходящее на экране, не скрывая своих эмоций.

– Наверно к эфиру подключились – подумал он про себя, – Ну разве можно с таким восторгом смотреть этот суррогат? Он перевел взгляд на женщину напротив. Она сидела, склонив голову над столом и лица не было видно из-за спадающих волос. Перед ней стояла чашка кофе и пирожное, и казалось, что она пристально разглядывает их, ни как не решаясь с чего начать.

– Кофе – сказал мысленно Кирилл Сергеевич, как бы посылая женщине сигнал. Первым всегда глоток кофе, все остальное потом, иначе целый день не будет вдохновения.

Кирилл Сергеевич хотел, было продолжить свою трапезу, но в этот момент женщина подняла голову и их взгляды встретились. Буквально мгновение на Кирилл Сергеевича глядели печальные глаза полные слез. Он застыл недоуменно со странным выражением на лице, но женщина сразу же отвела взгляд в сторону.

– Она плачет?! – удивился Кирилл Сергеевич, – Сидя за чашкой кофе?! Планшета перед ней нет, к эфиру она не подключена – продолжал рассуждать сам с собой Кирилл Сергеевич. Он взглянул на экран, там все так же била фонтаном эйфория потребительской жизни, которая вряд ли могла вызвать в человеке слезы.

– Слезы совершенно не к месту и ситуации… С чего бы ей плакать? – продолжал размышлять озадаченный Кирилл Сергеевич. Очень странное поведение… Последний раз он видел плачущих людей, лет эдак тридцать назад, а теперь они если и плакали, то только в кинотеатрах или дома, подключенные к беспроводному эфиру.

– Странно… Так может себя вести только человек с живым сердцем… Спонтанные эмоции не характерны для synheart-4.

Женщина мельком взглянув на Кирилл Сергеевича, тут же отвела взгляд, поняв, что он пристально ее изучает.

Было совершенно бестактно продолжать глазеть на нее, но Кирилл Сергеевич ощутил вдруг прилив решимости, а может неудержимого любопытства, встал и подойдя к столику за которым она сидела, спросил:

–Разрешите присесть?

Она подняла на него испуганный взгляд, но не успела ничего ответить, как Кирилл Сергеевич сел за столик без приглашения. На расстоянии вытянутых рук их взгляды встретились и какое-то время, Кирилл Сергеевич молча смотрел в красивые, голубые, встревоженные чем-то глаза, а потом спросил:

– Что случилось, от чего вы плачете?

Женщина немного помолчав, ответила слегка приглушенным голосом:

– Почему вас это интересует?

Кирилл Сергеевич немного смутился, ибо не знал как ему корректней задать этот вопрос, но собравшись с мыслями произнес:

– Меня весьма удивило, то что вы плачете, поскольку такое поведение не совсем естественно для современного человека… Так ведут себя только люди с родным, а не искусственным сердцем.

В мгновение ока, женщина подхватилась как вихрь и не сказав ни слова выскочила из кафе.