Текст книги "Суфлёр"

Автор книги: Владимир Ераносян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава 14. Роль второго плана

Фридман все не объявлялся. В коридорах «Останкино» начали судачить разное. Когда на шестом этаже к двери одного из пустующих офисов прикрепили табличку «ТОО Малина», еле слышные сплетни превратились в нескончаемые разговоры.

В эту дверь стал захаживать человек, похожий на основателя ВИД Анатолия Лысенко, только новичок был черненький и ростом пониже. Скоро ходоки повадились к «карлику» за советом, потом за одобрением. Пришел момент, когда «карлик» начал влиять на новостные блоки. Через доверенных лиц. Съемочные группы ехали не на те брифинги, и не на те пресс-конференции, на которые было надо. А это не дозволялось никому. Поэтому к карлику пришли люди в штатском.

Первое, что заметили сотрудники органов – это отсутствие над креслом бывшего заключенного, личное дело Лорда лежало в файле одного из визитеров, привычного глазу портрета. Зато увидели на его месте выгравированную на золоте последнюю цитату революционерки Розы Люксембург, датированную 1918-ым годом: «Без всеобщих выборов, свободы прессы и собраний и без свободного обмена мнениями жизнь в общественном институте замирает и превращается в подобие жизни, в которой единственным действующим элементом остается бюрократия. Элита рабочего класса время от времени будет мобилизовываться на собрания, чтобы аплодировать речам вождей и голосовать за предложенные резолюции... Свобода только для приверженцев правительства, для членов одной партии свободой не является. Свобода – это лишь свобода инакомыслия".

– Это Вы, значит, элита рабочего класса?

– Понимаю ваш сарказм, господа, но я ничего противозаконного не делаю. Просто пытаюсь жить честно.

– Точно пытаетесь? И получается? Мы можем помочь…

– Спасибо, я сам.

На следующий день табличку «ООО Малина» демонтировали. Но Лорд не был арестован. Органы отнеслись к его персоне снисходительно. Даже пропуск на телецентр не был изъят. А дядюшка Эрнст все не появлялся.

Кривотолки рождали невероятные версии, включая брожение в Кремле, борьбу около-дуумвирских кланов, ссору Дуумвиров и очередное стравливание спецслужб. В России все возможно. При этом тандемократия менее вероятна, чем абсолютизм. Но все же вероятна. Особенно на первых порах. О том, что пришло время для размолвки дотошные психологи стали говорить после помпезного съезда правящей партии, где два первых лица государства говорили о разном и глядели угрюмо. Однако, теливизионщики выправили ситуацию репортажем о совместном обеде в самом узком кругу тандема – на двоих. И все с удовольствием забыли, как невнимательно слушал выступление второго дуумвира первый дуумвир, как демонстративно рассматривал он свой маникюр и как неохотно хлопал.

Больное воображение оппозиции, распаленное кликушами и буревестниками, стабилизировалось на короткое время. Потом снова воспалилось – в прессе появилась медиаутка о том, что первый дуумвир создает новый телеканал специально для вещания на молодежь. Тут же возникла инсайдерская информация, что на самом деле с молодежью заигрывает второй дуумвир, не уступая ни единого электорального сегмента первому. Как бы в подтверждение этому факту всем показали, как второй дуумвир встречается с рэперами и байкерами. Народ заволновался. Особенно, когда первый глава государства дал олигархам повод думать, что он добрее и прокатился по Кремлю на скейте. Второй в ответ пересел с самолета на несвойственную ему байдарку. Но вскоре выяснилось, что по вымощенным дорожкам Кремля они катались вдвоем. И не на скейтах, а на тандемопеде – велосипеде с одним рулем и двумя сиденьями. Тогда все начали копаться: кто сидел за рулем, кто крутил педали, кто тормозил… Когда незначительные детали становятся определяющими политику, начинается анархия.

Лорд пожаловался Магистру на невозможность вести дела в такой обстановке. Но тот неожиданно его похвалил, сказав, что все знает и что такая обстановка – единственная, в которой можно работать…

«Он все знает, этот Соболь», – демонизировал персону хозяина Лорд, по большому счету давая правильную оценку. Его волнение насчет исходника с компрометирующей записью после внезапной похвалы только усилилось.

– Ну что у тебя? Опять порожняк? – негодовал бывший «положенец».

– Даже дыхание ее контролируем, каждый вздох. Но пока ничего. – оправдывался по телефону его человек, приставленный к Инессе Заречной соглядатаем, – Вчера она развлекалась в ресторане «Горки». Был контакт с Максимовым. Ничего существенного. Амурная болтовня и съем – с его стороны. Положительные отзывы о Вас – с ее.

– Мне неинтересно. Что по делу?

– Кристина из Москвы не выезжала. Установили точно.

– Это тоже неинтересно. Где карта П2? Где эта проклятая карта!?.

Лорд интуитивно чувствовал, что видеозапись у Инессы. Эта девочка была копией своей сестры. Не внешне, Кристина выглядела сексапильной кошкой, а эта манерной пантерой, а по характеру – обе имели повадки хищниц. Только у одной на вооружении были всего лишь коготки, а у второй настоящие когти. Кристину он мог вычислить, не смотря на зависимость от ее чар. Временами она была как на ладони. Инесса же играла по другим правилам. Более изощренным.

Лорд боялся погорячиться, еле сдерживая свои порывы. Но действовать предельно осторожно, не поднимая пены, которая могла при неблагоприятной ситуации тебя поглотить, можно только в спокойной обстановке. Магистр нагнетал ситуацию, предупреждал о конспирации, твердил о скором выступлении.

Медлить больше нельзя. Терпеть дальше безрезультатность действий своих людей он не мог. Ему придется просветить Инессу относительно методов, с помощью которых выбиваются признания.

На последнем совещании в офисе вновь приобретенного банка, который оказался на грани банкротства в кризис и был выкуплен за долги крупным клиентом в лице господина Соболевского, Магистр еще раз, перед соратниками, дал высокую оценку действиям Лорда на медийном поприще.

– Поздравляю, это была разведка боем. – расхаживал Соболь вдоль круглого стола. – Теперь мы знаем их уязвимые места, и внимательно изучаем маршруты эвакуации. Их эвакуации. Начальник службы безопасности телецентра, до последнего времени дезинформировавший наших конкурентов, подконтролен нашим структурам. Лорд даже умудрился заработать какие-то деньги на рекламе. Разрешаю поместить их в его пресловутый общак. Наша организация итак завалена КЭШем.

Денег действительно было очень много. На них приобреталось все: оружие, автомобили и спец-техника, скупались чиновники и целые банки. Те самые банки, которые в докризисные времена интересовались происхождением капиталов, а теперь цеплялись за любые транзакции, лишь бы они проходили через их счета. А Магистр цеплялся затем за них, стремительно обзаводясь блокирующими пакетами проблемных финансовых учреждений .

В один прекрасный день перед «Орденом Либра», как все же непривычно было ушам Лорда воспринимать новую, отличную от блатного жаргона терминологию, была поставлена конечная задача. Магистр определил сроки проведения операции, ее тактические и стратегические цели. В ней примут участие все боевые группы. Лорд получил особые инструкции приватно, в момент, когда глава Ордена всех распустил. Магистр подчеркнул особо, что рассчитывает на него, как на старого друга.

– От тебя потребуется предельная собранность. Освещение нашей революции, ее положительный имидж – чуть ли не главная трудность, – наставительно возвещал Магистр, – Держи каждую мелочь на личном контроле. И забудь о своем уголовном прошлом. Мы занимаемся политикой и всегда ей занимались. И ты в том числе. Законная власть – это всего лишь наши конкуренты, такие же, как чехи или лаврушники. Они начали первыми, ведь мы не посягали на их хлеб! Кто теперь крышует притоны? Мусора! Кто опекает комерсов, этих барыг? Мусора! Кто греет кости на Мальдивах? Опять мусора, а мы паримся на нарах. Они победили в 90-х. Мы проиграли. Но мы созрели для реванша. Мы теперь знаем, что они такие же, как мы. А значит. Мы их заменим, и народ этого не заметит, а телевидение объявит наш переворот революцией. А народ, это быдло без так любимых тобой понятий, будет нам благодарен! Ты станешь первым после меня.

«То есть вторым, – перефразировал про себя Лорд, – Меня устраивает». Лорд считал Соболя великим человеком, прирожденным вождем. И это был единственный человек на земле, кого боялся «карлик» по прозвищу Лорд.

– Мы это сделаем! – вдохновенно и с блеском в глазах продолжал Магистр, – У нас все готово. Эти олухи во время кризиса решили сокращать армию и генералов. Все, с кого снимут погоны, перекочуют к нам. Мы возьмем под крыло всех: фашиков, коммуняк, даже инородцев-гастарбайтеров. Емелька Пугачев так поступал. Они за кусок хлеба сейчас готовы людей резать. Постой-ка, осознал ли ты до конца величие нашей миссии и неизбежность нашей победы?

– Да… – не столь задорно и уверенно, как хозяин, Произнес Лорд.

– Меня это радует, удручает лишь твоя интонация. Сомневаешься?

– Нет, сэр, так, кажется, выражается твой новый советник, мистер Уайт.

– Ревнуешь? Не стоит, нам нужен этот парень и его деньги. Пока нужен. Он думает, что в России разразиться затяжная гражданская война. Этого он добивается. Чушь. Мы быстро справимся с первоначальным хаосом и установим наш порядок. Россия станет еще сильнее. Как случилось при большевиках. У нас все получится быстрее, мы добьемся всего малой кровью. Я больше тебе скажу – люди давно ждут чего-то в этом роде. Им нужен толчок, электронный импульс, который развеет их страх. Им нужен герой, который откроет шлюзы духу бунтарства и вольнодумства. Им нужен я! И будь добр, называй меня Магистром.

– О’ кей, магистр, у тебя же две судимости… – несмело напомнил Лорд.

– На самом деле – три. Ты просто не в курсе, что такое для ребенка специнтернат. Это и есть наше главное преимущество. Мы не станем это скрывать, мы будем это афишировать как свое достоинство! Мы не стесняемся своего прошлого. Мы понесли за него наказание. Мы такие же беззащитные люди, как большинство, нас можно бросить за решетку. А кто накажет этих неприкосновенных, кто, как не мы. Те, кто вернулся, чтобы потребовать должок!!!

Глава 15. Конкуренция и новый передел

В 2010 году на свободу выйдут криминальные авторитеты 90-х и преступность вырастет. В условиях кризиса они не смогут адаптироваться и примутся за старое…

Губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко, журнал «Русский Ньюсуик», № 10 за 2-8 марта 2009 г.

В прежние времена, названные прессой «лихими девяностыми», молодой авторитет по кличке Соболь считался «беспредельщиком» как у блатных, так и у ментов. Любые свои действия, даже откровенные зверства своих подопечных, Соболь всенепременно пропагандировал и объявлял политической борьбой. Удивительно, что его не убили сразу. В те незапамятные деньки. Было чудом, что он дожил до нового мирового кризиса.

Уже тогда он афишировал свою причастность к политической оппозиции. Но в период безвластия никто никого особо не ловил. К тому же Соболь умел хорошо прятаться, и почитывал, лежа на матрасе на конспиративном катране, поучительное произведение Эрнесто де Ля Серны Гевары по прозвищу Че «Партизанская война». Он впитывал его словно инструкцию.

У Соболя был свой подконтрольный район. Не очень большой, но зато в самом центре Первопристольной, в арбатских переулках. Там на всех свободных стенах во времена расцвета банды сверкало багрово-красное предупреждение, написанное корявым шрифтом: «Здесь правит Соболь!» У него в гараже стоял не один «мерседес», а на штате числился придворный шансонье, что слагал песни про своих спонсоров на принятом в те годы незамысловатом языке улицы:

Пацаны с Арбата – бравые ребята!

Мусора боятся пацанов с Арбата.

И братки чужие не пойдут на брата,

Если крыша брата – пацаны с Арбата…

Соболь не признавал языка компромисса, не чтил воров, презирал ментов. Он приказывал своим бандитам убивать и тех, и других. «Мы новая формация, – твердил он своим подельникам, – мы гангстеры! И у нас есть амбиции, мы претендуем на власть!» Он воевал со всеми.

В 91-ом после серии бессмысленных убийств и беспардонного рэкета «отморозков» на подконтрольных территориях менты объединились с ворами, чтобы свалить Соболя.

Однако, банда Соболя исчезла. Все до единого ее члены. Исчезла и касса группировки. Как ни парадоксально, повязали только лидера. Когда его взяли, то спросили, почему он не исчез. Он мотивировал свои действия идеологическими соображениями. После этого заявления судмедэкспертам пришлось доказывать его вменяемость. Как только нужное заключение было получено, Дмитрия Вячеславовича Соболевского упрятали за решетку.

В зону, куда этапировали «крутого беспредельщика», черкнули маляву с заказом оприходовать парня. Покушение провалилось. На «киче» случился «кипиш». Все решили большие деньги и шайка головорезов, орудующих в тайге, на тех самых наделах, где валили лес осужденные. Прошел слушок, что эти «лесные братья» и есть растворившаяся в небытии банда Соболя. Скоро Соболь стал качать права, и его решили перевезти из Коми от греха подальше. Так он оказался в зоне, где срок отбывал авторитет по кличке Лорд, в 90-ые гроза бауманского района Москвы…

Пахан, смотрящий за колонией и недолюбливавший Лорда, не желал делиться властью. Он заслал к Соболю «шестерку». Цель преследовалась очевидная – спровоцировать вновь прибывшего на конфликт и учинить разборку.

«Свисток» из «пацанов» подсел в кубрике к Соболю с кружкой чифира. Все зэки напряженно следили за происходящим. Торпеда «по-братски» предложил:

– На, отведай, по собственному рецепту сварганил. Ты же употребляешь?

Соболь отказался словами:

– Я тебя не приглашал к себе.

Тогда паханский пес харкнул в свою кружку:

– А с такой приправой, может, сгодиться!?

Соболь очень не любил, когда ему портили аппетит, особенно перед казенным обедом с меню из трех пунктов без изысков и деликатесов. Но больше не переваривал непрошенных гостей. Резким движением он схватил «торпеду» за волосы и виртуозным движением воткнул его голову между спинками соседних коек.

В этот момент к эпицентру экзекуции не спеша подошел коренастый тип в черной робе, с лицом красного цвета и приплюснутым носом. Это был положенец – без пяти минут вор в законе Гриша Краснопер – правая рука здешнего пахана. Краснопер очутился не в своем отряде по его заданию. Смотрящий по зоне не доверял строптивому Лорду, положенцу последней волны, непререкаемому авторитету всех тринадцати блоков этого отряда, и приказал ему не встревать. В таком деликатном деле он не мог положиться на оспаривающего его верховенство, хоть и не активными действиями, а лишь интригами, конкуренту.

– Надо преподать баклану урок, чтоб не жужжал, – дал установку пахан.

Краснопер приблизился к Соболю почти вплотную и дыхнул в лицо так, что Соболя окропили капельки его слюны:

– Мы про тебя все знаем – ты и на воле, и на прежней «киче» беспредельничал. У нас на хате правильные арестанты. Здесь у нас порядок воровской!

– Теперь у вас будет мой порядок! – заревел как зверь Соболь. Он не сомневался, что блатные и здесь его в покое не оставят. Деньги и верные члены его организации – только на них он рассчитывал. Но тюремные правила знал, здесь надо было хотя бы делать вид, что он их еще и чтит. – На красной зоне, откуда меня выжили, паханы ссучились, с администрацией закорефанились. Я вижу, у вас то же самое! На контакт, падлы, с начальничками пошли! Потому ко мне такое внимание…

Мужики не вмешались, даже когда в руках Соболя сверкнула заточка. Сквозь крик от адской боли в груди Краснопера до зэков донеслись слова нового короля:

– Правило первое – все уважают меня! Правило второе – я выбираю тех, кого уважаю я! И главное правило – и мусора, и блатные, которые с ними сотрудничают – козлы! А козлов я буду мочить, даже если у них вместо рогов воровские короны!

– Чо уставились!? – цыкнул на обитателей блока маленький человечек с густыми черными бровями. – А ну рассосались по нарам! Жмура не видели?! – Он протянул свою ладонь Соболю с требованием отдать заточку. – Не боись, это для твоего же блага. – Соболь не сразу, но подчинился. После этого произошло почти невероятное. «Свистка», спровоцировавшего конфликт, ожидала участь заколотого Краснопера. Теперь в кубрике было два трупа, одному из которых Лорд вложил в руку заточку Соболя.

Посягнувший на власть пахана положенец приказал мужикам оттащить окровавленные трупы к параше. В этот момент в помещение отряда ворвалось человек пять охраны с дубинками. «Контролеры» отдубасили первых попавшихся под руку. Затем вошел ДПНК – дежурный помощник начальника колонии Суразеков.

– Кто сделал? – сурово спросил он, зная наперед. Что не получит никакого ответа до тех пор, пока не прощупает осведомителей. – Я спрашиваю, кто?

– Да сами они. Сами себя поранили. Жить надоело в казенном доме, – вырвался навстречу Лорд.

– А, Лорд! Захотелось уединиться в карцере!? Я тебе вмиг ШИЗО устрою! – оскалился Суразеков. – А могу еще чего-нибудь придумать, чтоб жизнь медом не казалась.

– Уединение – еще не одиночество. Как бы ты Суразеков не оказался один в темном переулке… Ты хоть и мусор, но человек неглупый. А если хочешь потолковать, зачем же на людях шуметь. У меня, может, у самого к тебе разговор имеется.

– Это угроза?! Пугать меня?!

– Угрожают людям, а ты – никто, таких без угроз вагонами мочат…

– Мне твои разговоры ни к чему, – включил «заднюю передачу» дежурный, но не надолго. Прапорщик и сверхсрочники ждали распоряжений. – Будешь с начальником разговаривать. В ШИЗО его!

Ретивые исполнители принялись было заламывать Лорду руки, но ДПНК умерил их пыл утверждением, что положенец в состоянии проследовать к изолятору собственным ходом, чем подсознательно пытался задобрить уголовника.

– Руки за спину! – скомандовал прапорщик. Ни в эту ночь, ни в следующие два дня никто с Лордом не стал беседовать. Все это время авторитет просидел в одиночке, что помогло ему хорошенько обдумать ситуацию. Малявы приходили исправно. Одна из них особенно порадовала. Деньги теперь не были проблемой. В зону поступил грев. Братва подняла бузу как против «кума», так и против «скурвившихся» блатных.

В канцелярию «кума» его привели под усиленным конвоем. Но, по его просьбе, оставили с начальником исправительного учреждения с глазу на глаз. Здесь он сделал «казематной гниде» дельное предложение.

– Тебе завтра с воли принесут двадцать косых грина, – переведи пахана в другую зону, начальник. Иначе, пеняй на себя. Будет бунт, кроилово серьезное намечается… Тебе оно надо?

– Ты на себя не много берешь? – полковник юстиции смерил уголовного авторитета подозрительным взглядом. За прошедшие два дня и две ночи он времени даром не терял. «Трусил стукачей», наводил справки. Он узнал все об инциденте, происшедшем в кубрике, и сделал вывод, что «романтики ножа и топора» не смогут без его помощи противостоять гангстерам из новых, у которых имелась весомая «зеленая аргументация». Расклад сил в зоне изменился, но помогать не хотелось никому. А пахану, подбросившему ЧП перед ежегодным подведением итогов, тем паче.

– Я на себя ничего не беру и вину за откинувшихся урок, что друг друга покромсали, тоже на себя не могу взять. Устроили дуэль в чужом отряде. Как это они за пять минут до поверки в моей хате оказались? Может Суразеков в курсах!? Я если что, объяснительную черкану. И все накалякают, что я им продиктую. Решай, начальник. Людей серьезных обижать нельзя. В хате справедливости нет и не будет при таком смотрящем.

«Кум» кумекал молча. Он знал о трениях пахана с Лордом. Давно заметил, что «карлик» обойден милостью блатного кагала. И то, что одолеть его до конца, усмирить оппозицию, им не под силу. Стало быть, слабость налицо. То, что Лорд вздумал наглеть именно теперь, когда в зону этапировали Соболевского, тоже было очевидно. Не хватало резни в его владениях! Черта с два он даст себя втянуть в уголовные разборки! Может и впрямь разумнее пойти на уступку? Это безопаснее, чем дружба с посрамленным паханом. Это почти бескорыстное сотрудничество не приносило ничего, кроме мнимого спокойствия. Да и то оказалось иллюзией. Жена мечтает о шубе. Давно мечтает, дубленки ей мало! Дочке в институт поступать. Сейчас государственная квота для студента обходится дороже коммерческих факультетов. Столько пахан не предложит. Старый маразматик десять лет, как прописался в зоне, и не собирается отсюда выбираться. Для него зона – дом родной, небо в клетку – милый сердцу пейзаж. Он жадный. Деньги такие у его корешей на воле конечно есть. Но подбрасывают они только «кости» – а он доволен. А этот Соболь – перспективный. Его люди доставили «грев» размером с эшелон на счет «раз-два»: сим-карты, чай, колбасу и шоколад. Даже книги привезли – на кой они зекам? Им бы журнальчики… Закрадывается им в сердца. Такого голыми руками не возьмешь. Убитые? А что убитые? Не выносить же сор из избы. За происшествие по головке не погладят. «Мокруха» – это тебе не грубое нарушение распорядка. Тут двойное убийство. Ну, а раз двойное, то пусть и платят по двойному тарифу.

– Что надумал? – поторопил Лорд.

– Сорок, – отрезал «кум». – И чего они не поделили!? Эти двое, Краснопер и второй, Колесников?

– Заточку и не поделили. Один у другого скрысил, а повесить хотел на правильного арестанта. Повод нешуточный. У своих крысятничать, сам понимаешь, как за такое наказывают. Свидетели к тебе в очередь встанут.

– Это мы поглядим, – кашлянул начальник. – И это…

– Завтра в семь утра встречай на КПП посылку, – Никто из двух новых «хозяев» зоны, ни Лорд, ни Соболь не являлись благотворителями. Они оба снимали себя с крючка. Способ был только один – безграничная власть, ведь лучшая защита – нападение. К тому же Лорд открывал для себя новые горизонты. Он нутром чуял, что Соболь именно тот человек, с кем стоило «работать». Сидя в ШИЗО, Лорд меньше всего думал о том, согласится ли «кум» на сделку. Смерть Краснопера посадила пахана в лужу. Оцепенение продлится ровно столько, сколько потребуется времени, чтобы окончательно избавиться от бремени старых волков. Теперь у него был новый союзник, и у этого союзника, похоже, имеется немалый финансовый ресурс. Еще Филипп Македонский, отец покорителя Азии Александра Великого, говаривал: «Осел, груженый золотом, возьмет любую крепость».

Колония только и судачила о том, что Лорд и Соболь «скинули» пахана. После того, как Лорд вернулся в отряд не только живым и невредимым, но и довольным, спокойным и даже веселым, болтуны растиражировали по зоне новость №1. Власть переменилась. «Кум», получив посылку, резво выполнил свою часть «контракта». С тех самых пор Соболь проникся уважением к Лорду и отвел положенцу важную роль в своих амбициозных планах.

Месть – слово, ввергающее тело в озноб. Соболь ни на минуту не забывал о врагах, упрятавших его сюда. Им было бы спокойнее, если б удалось его убрать физически. Но судьба оказалась благосклонной, а Соболь верил в судьбу. Он жил надеждой. Что расплатиться по «счетам».

В колонии он много размышлял. Основательно копался в прошлом. Ударился в чтение. Библию читать не мог, вырывал лишь фразы из контекста, которые нравились. Зигмунд Фрейд, Фридрих Ницше и Гитлер понравились. Оноре де Бальзак понравился местами. Впечатлила «Шагреневая кожа», та, что сжималась, съеживалась, уменьшалась с каждым исполненным желанием. Вольтер – борец с мракобесием иезуитов оказался для Соболя неглубок, Виктор Гюго – слишком сентиментален, Достоевский зануден, а вот Гете – поучителен. Соболь не стеснялся своей тяги к чтению. В знаниях он испытывал невероятную потребность. Ему необходим был фундамент, на котором он намеревался выстроить собственную философию, отличную от воровской толковщины.

А Лорду он позволил упиваться властью в зоне, в то же время постоянно подчеркивая, что король все-таки он. Делал он это деликатно. К слову, Лорд и не метил на место пахана, довольствуясь приобретенным статусом, спокойствием и благополучием, возможностью верховодить зеками. То были золотые деньки. Грев с воли доставлялся бесперебойно. Иногда на «свиданки» доставляли девчонок. Этот бонус касался только правильных арестантов.

Спустя три года Соболь вооружился стройной концепцией, подогнанной под его непомерные амбиции и оправдывающей любые его деяния. В принципе следовало ожидать, что великие мыслители могли дать Соболю только то, что он способен был принять своей очерствевшей душой. Иногда он делился своими мыслями с Лордом.

– Что больше всего мешает человеку? – бывало, заговаривал Соболь, и Лорд напряженно внимал. – Страх. Чего только не боятся людишки. Боятся быть обворованными, заболеть, умереть, разориться, быть обманутыми, боятся согрешить, боятся даже собственного страха.

– Я, к примеру, никого не боюсь. Кроме тебя. Может это правильно – бояться? Без страха живут только идиоты. Сомнение помогает найти верную дорогу, не сбиться с пути. – вставил было Лорд, но получил в ответ укоризненный взгляд гуру.

– Нас невозможно сбить с пути – нам все равно, куда идти! – суровый взор сменился внезапным приступом смеха, а следом – новыми постулатами. – Неправильно мыслишь. Надо освободиться от сомнений. От страха. Что тебе мешает это сделать? Человеческая природа. Человек не вечен, он смертен. Но он не хочет верить, что сдохнет и – конец. Тут-то и объявился мудрец, Лука или Иоанн, ну, эти, как их там, апостолы. Сочинили свое Евангелие. Все захотели в Рай. А вместе с надеждой родился новый страх – оказаться в аду. Человек не может не бояться! А теперь скажи мне, имеет ли право человек разумный убить свой страх?

– Зачем? – наивно спросил Лорд.

– Чтобы жить свободно. – провозгласил Соболь, – Надо избавиться от страха перед Божьим судом. Диагноз человечества – невроз. Религия – навязчивая идея… Но свободно жить могут лишь посвященные, жрецы и пастыри. Остальные пусть верят в сказки.

«Часто те, то верит в сказки, счастливее тех, кто в них не верит, – не осмелился дискутировать вслух Лорд, – А чудо случается и там, где в него никто не верит. Там его называют случайностью…»

Соболь на мгновение прервался, высыпал на стол кокаин из пакетика и втянул порошок с горки, не утруждая себя «дорожными работами».

– Так вот, – продолжил он под «кайфом». – Религия – сдерживающий фактор. Если б ее не было, вопрос о смысле жизни не стоял бы вообще. Смысл ограничился бы получением власти...

– Ее ведь проще получить, чем удержать. – вздохнул Лорд.

– Когда ты борешься за власть, это означает, что ты достаточно силен, чтобы на нее претендовать.

Для Лорда стало откровением, что Соболь и не думает становиться вором в законе. К этому высшему в блатной иерархии статусу Соболь, в отличие от него, был абсолютно равнодушен.

– Вор в законе? Я сам буду придумывать законы. К чему мне быть вором в своем собственном законе. Это все равно, что перекладывать из одного кармана в другой…

Подобная коронация ограничила бы его устремления. Ему не интересен был теневой мир, он считал этот мир всего лишь перекрестком, а не большой дорогой. На перекрестке был вкопан в землю указатель. Направление одной стрелки особенно его манило. Там мелом значилось слово «Государство». Ему нужен был весь мир…

А потом Соболь исчез. Вот так просто взял, никого не поставив в известность, испарился словно картофельный пар и затерялся на просторах самой большой в мире страны, а скорее в самом большом в Европе мегаполисе, которому по численности населения уступает даже Лондон, в российской столице. Побег Соболя означал для тех, чьими «молитвами» он оказался в изоляции, смертный приговор, тот самый, что подписали, но не сумели реализовать для него. Для Соболя смерть его врагов была необходимостью еще и потому, что он не исключал повторного своего заточения. Просто без его влиятельных врагов на воле «сатрапы» в колониях и тюрьмах были куда обходительнее, а жизнь «хозяйская» приобретала налет практически придворного комфорта.

Спустя какое-то время вышел и Лорд. Вышел на законных основаниях, освободившись досрочно «за примерное поведение». На несколько лет дорожки авторитетов разошлись. Но, судьба имеет свойство притягивать противоположности, выдавая это притяжение разных полюсов за законы физики, претендующими на трактовку бытия ничуть не меньше воровских или церковных догматов. К моменту их встречи Лорд растратил все «заначки» и буквально прозябал в нищете. Путь рецидива с рэкетом «барыг» ничего не давал – «комерсы», во-первых, всегда отличались неблагодарностью, во-вторых платили дань всевозможным мусорам, пожарникам, санэпиднадзору и даже архитектору. А в-третьих, грянул мировой кризис, и изрядная доля предпринимателей едва сводили концы с концами, чтобы платить за аренду своих роскошных офисов – самой бесполезной составляющей реального бизнеса. Отказаться от апартаментов, секретарш и представительских расходов в пользу крохотной комнатушки с телефоном и самоваром никто не хотел. А значит не имел желания отстегивать процент «откинувшимся бандосам». Так и говорили между собой: «Те времена прошли…»

Его катраны с персонажами вчерашних дней не приносили дохода, проституция контролировалась ментами, наркобаронов не могли поделить наркополицейские, эфэсбэшники и транспортная милиция. Единственным лучиком в беспросветной тьме являлись две на первый взгляд не взаимосвязанные вещи: готовность его ребят грабить банки и инкассаторов, и расформирование УБОП – управления по борьбе с оргпреступностью. Его разделили на два независимых ведомства – управление по борьбе с экстремизмом и структуру по защите свидетелей. Видимо, кто-то умный посчитал, что таджики будут свидетельствовать против скинхэдов, что их кто-то захочет сначала послушать, а потом защитить, или наоборот, что таджики теперь и есть экстремисты, а скинхэды – единственные беспристрастные свидетели их злодеяний в отношении представителей белой расы. Кризис все поставил с ног на голову. У этих умников, тех, кто придумывает реструктуризации и оптимизации, своя мотивация. Она, возможно, менее всего связана с оргпреступностью, а больше с борьбой за власть. С оргпреступностью был больше связан Лорд, а в борьбе за власть разбирался Соболь.

Лорд уже не рассчитывал на эту встречу. По слухам, Соболь не сумел легализоваться. Его не обелили даже швейцарские счета и благотворительность. Его возвращение в Россию на белом коне почетного консула республики Коста-Рика обернулись дипломатическим скандалом. Тогда он развернул бурную деятельность в Индийском океане, скупив мелкие островки Маскаренского архипелага, включая вулканы Агалеги и Каргадоса-Карахоса. Но из-за ностальгии по еще более бурной деятельности на родине от гражданства республики Маврикий с перспективой занять пост министра по туризму господин Соболевский отказался сам, предпочтя российские нары. Соболь снова отбывал наказание. Правда, теперь он мог чувствовать себя вольготнее любого вора. Все его враги, ну, или почти все, гнили в сырой земле или стояли в очередь в чистилище.