Текст книги "Цена "Суассона""

Автор книги: Владимир Дугин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

16

Храни меня, мой талисман.

А.Пушкин

Дженнифер позвонила мне на следующее утро, и мы договорились встретиться в кафе на набережной у оперного театра.

В четверть седьмого, за пятнадцать минут до назначенного срока, я уже ждал ее, прогуливаясь перед входом в знаменитый архитектурный шедевр Утзона. Завершенное в середине 60-х годов нынешнего столетия здание оперного театра напоминало какой-то нарезанный гигантскими ломтями экзотический плод. За ним громоздились серые башни небоскребов. Я повернулся к ним спиной, чтобы взглянуть на море.

Слева, на противоположной стороне бухты Сидней, сквозь вечернюю дымку четко вырисовывалась огромная арка моста, под которой свободно проплывали океанские лайнеры, а прямо передо мной расстилалась синяя гладь залива Порт-Джексон. Рядом с торчащей из воды метрах в трехстах от набережной круглой башней старого форта медленно скользил белый лепесток паруса яхты. Поймав первые порывы вечернего бриза, она удалялась от берега, чтобы потом переменить галс и направиться в бухту Фарм или дальше, в залив Вуллумулу, к причалам Ботанического сада.

Задумавшись, я не услышал, как сзади подошла Дженнифер, и только, когда она коснулась рукой моего плеча, оглянулся и увидел ее.

– Хай, Дэн! Давно меня ждешь?

До сих пор мы с ней разговаривали мало, и я не помнил, успели ли мы перейти на «ты». Может, здесь так принято? Впрочем, современная молодежь ведет себя довольно бесцеремонно во всех частях света. Я решил не быть занудой.

– Хай, Джин. Нет, минут пять, не больше. Пойдем, сядем за столик. Что тебе заказать?

– Знаешь что? Давай постоим здесь. Тут так красиво… И никто не сможет незаметно подойти к нам, подслушать наш разговор.

– Ты же подошла. Подкралась, как кошка, я даже вздрогнул, когда ты до меня дотронулась.

– Мы будем настороже.

– Послушай, что за секреты? Зачем ты меня сюда вытащила?

Ее лицо стало вдруг серьезным, чуть подведенные тенями глаза сузились.

– Мне нужно кое-что передать тебе, Джек.

– Ты оговорилась, меня зовут Дэн. Если ты будешь такой же рассеянной со своим будущим мужем…

– Перестань, я знаю, кто ты!

– И что же ты знаешь? Кто я?

– Разведчик, шпион, агент – как вы там себя называете. Я не знаю, зачем ты здесь, но ты должен мне помочь, слышишь! Должен!

– Все, что угодно, дорогая. Но мне кажется, ты просто начиталась детективов и насмотрелась фильмов про тайные козни спецслужб. Я…

Она вцепилась в отвороты моего пиджака. Со стороны это должно было выглядеть, как бурная сцена между поссорившимися любовниками.

– Джек Боггарт, вот как тебя звали раньше! Я не знаю, как тебя зовут на самом деле, но ты приехал из Союза, ты служишь в «Ассунте» и связан с людьми Грегора, ты им очень нужен.

Дело начинало принимать серьезный оборот.

– Говори точнее. Тебя послал Грегор? Или Адамс? На кого ты работаешь?

– На себя. Они все думают, что держат меня на поводке. Но я кошка, которая гуляет сама по себе. В крайнем случае, нарисую себе лодочку, сяду в нее и уплыву…

Она с тоской глядела на яхту, которая уже поворачивала за мыс, как будто хотела очутиться на ее борту.

– Джин, успокойся и давай по порядку.

– Дай мне закурить. У тебя есть сигареты?

Я не курю, но в кармане у меня всегда лежат пачка сигарет и зажигалка. Под эти обыденные предметы, как всем давно известно, можно замаскировать самые разнообразные приборы и принадлежности нашего ремесла. Правда, на этот раз мои "Лаки страйк" и заурядная «Зиппо» были натуральными.

Она сделала несколько глубоких затяжек и как будто успокоилась. Привычка курить сейчас становится не очень популярной в странах Западной Европы и особенно в Америке, одержимой культом здоровья. Но Джин запорхнула сюда из иного мира. Я уже понял это по некоторым ее выражениям, по едва уловимому, но знакомому акценту. Конечно, она была классной девушкой – и по внешности, и по манерам. Но ведь пластичность женской натуры велика, и в руках такого опытного мастера, как миссис Гай, любая совковая «метелка» могла превратиться в англосаксонскую воспитанную девицу.

– Они сказали, что если я буду во всем их слушаться, то получу богатого мужа и красивую жизнь, у меня будет все – дом, машина, яхта, даже дети, если я захочу их иметь. Но я знаю, они никогда не оставят меня в покое.

Она замолчала и нервно раздавила сигарету о парапет.

– Тебя они тоже используют и убьют. Грегор хочет только, чтобы ты помог им переправить сюда из России какой-то груз под видом поставок для твоей фирмы.

– Какой груз?

– Не знаю.

– Это Грегор организовал налет?

– Да. Вернее, его человек, который всем здесь заправляет. Они узнали, что Адамс заманил тебя в свой особняк, и решили помочь тебе бежать. Я рассказала им, где твоя спальня, они стреляли так, чтобы в нее не попасть.

– Откуда им стало известно, что я в особняке Адамса? Это ты им сказала?

– Да. Они заставляют меня рассказывать все; где я была, что делала, с кем встречалась…

– Ты знаешь, зачем меня похитил Ларри?

– Так это он?.. Я думала, что тебя просто заманили хитростью, что ты приехал к Адамсу добровольно.

– Почти добровольно. Но потом мне надели на шею петлю.

– Они бы сделали из тебя… Ну, ты же видел этого негра. Других они тоже так обрабатывали – поили чем-то, а потом доктор прямо за столом усыплял их, заставлял говорить, делать всякие вещи… Нам они давали таблетки, чтобы гипноз на нас не действовал.

– Кому «нам»? Тебе и миссис Гай?

– Да. Они иногда хотели, чтобы мы при этом присутствовали. Говорили, что им это помогает, создает атмосферу уюта, настоящего английского дома.

"Дом, милый дом", – вспомнил я старинную песню. Они превратили свой "милый дом" в застенок.

– А другие, Гиффорд, Модсли, чем они занимаются?

– Не знаю. По-моему, они не из их компании, они всегда уходили до того, как… Раньше. При них доктор никогда не занимался гипнозом.

– Так это ты дала мне таблетки?

– Да. У меня еще осталось несколько штук.

– Почему ты решила спасти меня? Чтобы я помог тебе бежать?

Она взглянула мне прямо в глаза.

– Это мой единственный шанс. Ты должен помочь мне, и тогда я расскажу тебе…

– Что? Говори, что ты мне расскажешь?

Я сжал ее плечи, чувствуя, что она колеблется, не решаясь сказать мне что-то очень важное.

Потом, много времени спустя, мне стало казаться, что именно тогда я догадался, о чем идет речь. Но, конечно, это было лишь своеобразное смещение воспоминаний, перестановка, хорошо известный психологический эффект типа Deja vu,[4]4
  Уже пережитое (фр.)


[Закрыть] когда чудится, будто ты когда-то что-то такое уже испытывал или видел.

Но она успела принять решение.

– Я дам тебе одну вещь… Только ты не смотри на нее сейчас, подожди, пока я не уйду. Обещаешь? Скажи, обещаешь?

Мне начала надоедать эта типичная для проституток смесь инфантилизма и вполне взрослой истеричности, приобретенная ею, вероятно, в блатных компаниях. Ничего нового она, по сути, не рассказала, а перипетии ее личной жизни и судьбы интересовали меня мало. Но все же я был обязан ей спасением от экспериментов доктора Ашборна, и хотя обостренное чувство благодарности не входит в число моих недостатков, я решил не лишать ее надежды на помощь с моей стороны.

– Ладно, давай.

Она сунула мне в руку маленький твердый предмет, завязанный в узелок из носового платка.

– Я позвоню тебе. Может быть, завтра. Не провожай меня, пока!

В ее голосе чувствовалось облегчение, как будто до самого последнего мгновения она не надеялась, что я соглашусь, но теперь тяжесть свалилась с ее души и она обрела надежду. Стройная ее фигурка растаяла в тени здания, затерялась среди прохожих. Какое-то время я смотрел ей вслед, а потом перевел взгляд на зажатый в моей руке матерчатый узелок.

"Не смотри!" – шепнул мне внутренний голос, но я уже развязывал узелок, посмеиваясь над одолевшим меня любопытством.

…Сердце у меня в груди на несколько мгновений замерло, как будто стиснутое чьей-то жесткой рукой, потом сделало толчок и забилось снова быстро и сильно.

На ладони у меня лежал вырезанный из причудливо изогнутого кипарисового сучка смешной человечек, похожий на чертика. Прижатые к туловищу ручки и ножки, большая голова, улыбка до ушей… Когда-то давным-давно, тысячу лет назад, я вырезал его своим складным ножом, сидя с Вероникой над крутым обрывом. Она говорила, что никогда не расстанется с ним, что он будет ее талисманом, и потом все время таскала его в своей сумочке среди патрончиков губной помады, гребенок, шпилек, огрызков карандашей и всякой ерунды. Как мог он попасть к Дженнифер?

Мне пришла в голову странная мысль, и я внимательно осмотрел человечка со всех сторон, даже понюхал его. Нет, следов огня на нем не было, он совершенно не пах гарью. Конечно, с тех пор прошло столько времени, что любой запах мог выветриться, разве что человечек был бы сделан из сандалового дерева. Кипарис, хоть и слабее, тоже пахнет, но здесь, в воздухе, насыщенном испарениями моря, я его запаха не чувствовал. Человечек источал лишь легкий аромат духов, очевидно, принадлежавших Дженнифер, ибо платочек пах так же. Запах был мне незнаком. Это я знал точно.

Не помню, сколько времени я простоял на набережной, о чем думал, где потом бродил и ездил. Кажется, я заходил куда-то, что-то пил и ел, отвечал на чьи-то вопросы… Домой я попал только к полуночи, и весь отрезок времени от того момента, когда я развернул узелок, до той минуты, когда обнаружил, что стою в ярко освещенном холле своего коттеджа, как-то плохо запечатлелся в моей памяти.

17

Когда же пламень с пламенем столкнутся,

Они пожрут все то, что их питало.

В.Шекспир

Гриша и я по очереди каждый вечер прослушивали телефон Адамса, но чаще всего он молчал, а в редких разговорах Мэллоунов с хозяином, обсуждавшего меню на завтра или осведомляющегося о том, исправно ли несут службу охраняющие усадьбу полицейские, не было ничего для нас интересного. Я уже начинал думать, что зря установил «жучок» – единственная польза, которую пока принесла моя ночная вылазка, заключалась в гибели «бедного мистера Лоренса Беллингема». Как бы там ни было, мне теперь не грозили ни его петля из стальной проволоки, ни меткая пуля, выпущенная из «ли-энфилда» со снайперским прицелом. Пустячок, а приятно.

Я не рассказал своему напарнику о некоторых подробностях моего свидания с Дженнифер и о том, что она дала мне на прощание. Все это было слишком интимным и не имело никакого отношения к нашей нынешней работе. Мне не хотелось ворошить прошлое, будить болезненные воспоминания. Кроме того, хоть Гриша был умным парнем и в нужных случаях умел проявить должный такт, но я все же опасался услышать в ответ на свои излияния какую-нибудь шуточку, после чего мы наверняка бы поссорились. Поэтому, я лишь сообщил ему, что Дженнифер связана с людьми Грегора и что это они устроили налет на особняк Адамса.

– Они дерутся за тебя, как стая стервятников, – заявил Гриша.

– Ну, спасибо! Значит я, по-твоему, кусок падали?

Но поймать Гришу на оговорке было трудно.

– Это они так думают. Но ты ведь только прикидываешься дохлым… гм-гм… ослом. Знаешь, как делают некоторые австралийские туземцы: лежат часами на солнцепеке, притворяясь мертвыми, а как только гриф или другой трупоед сядет на них – цап! Для такой охоты нужна чертовская выдержка.

Однако, выдержка начала мне изменять, когда прошла почти неделя, которую я напрасно пытался заполнить делами «Ассунты», но ни Адамс, ни Дженнифер, ни человек Грегора мне не позвонили.

Я чувствовал, что назревает что-то, и неизвестность действовала мне на нервы. Прежде я мог месяцами сидеть, как тарантул в засаде, поджидая, пока не дрогнет паутина, но теперь меня подмывало как-нибудь самому спровоцировать противника на активный шаг.

Посоветовавшись с Гришей, я решил исчезнуть на несколько дней – пусть они побеспокоятся, пусть начнут искать меня и подозревать друг друга в утаивании моего местонахождения. Зная, как болезненно мисс Макгроу реагирует на мои неожиданные отлучки, я сказал своей добрейшей секретарше, что беру недельный отпуск и еду с друзьями на яхте ловить рыбу. Поскольку делать этого я не собирался, информация, полученная от нее, никак не могла устроить моих «друзей» и умерить их беспокойство. Наведя справки, они, конечно, начнут думать обо мне самое плохое. В меру собственной испорченности.

Затеряться в огромном городе было нетрудно. Я давно уже снял для подобных случаев маленькую квартирку в жилом массиве, застроенном десяти-двенадцатиэтажными коробками, спроектированными Г.Зайдлером. Связь с внешним миром должна была осуществляться лишь через Гришу, да и то по телефону и исключительно в заранее обусловленное время.

Кондиционера в дешевой квартире не было, и я изнывал от жары и вынужденного, хотя и добровольного, безделья. Единственным развлечением служил телевизор. Я смотрел все подряд – новости, боевики, мультсериалы и симфонические концерты, "мыльные оперы" и конкурсы эрудитов, которые здесь назывались "Колесо фортуны".

Я засыпал и просыпался под бормотание и музыку, и часто мои сны причудливо переплетались с телепередачами. Вот и сейчас, проснувшись, я не сразу понял, действительно ли диктор сообщил о подписании предварительного соглашения между авиакосмическими фирмами России и "Спейс Рокит Системс", предусматривающего осуществление первых запусков ракеты «Фотон» уже в 1998-м году, или это мне только приснилось…

Но в повторной передаче я снова услышал то же сообщение. Вряд ли это была оговорка и диктор перепутал «Апогей» с «Фотоном», очень уж по-разному звучат эти два слова. Итак, с этого момента я становился ненужным "Адамсу и K°" в качестве орудия замены одного типа ракеты другим. Дело обошлось без меня. Очевидно, проще оказалось всучить какому-то чиновнику, работающему в экспертной комиссии СРС, от которой многое зависело, небольшой «сувенир» или как-то по иному заинтересовать его в том, чтобы сделать благоприятный для российской космонавтики выбор. Позже я узнал, что строители «Апогея» почти не сопротивлялись, боролись за свое детище очень вяло. То ли сказалась солидарность с прежними коллегами по всесоюзному ВПК, перевесившая новообретенный патриотизм, то ли не хватило навыков существования в условиях рыночной экономики, то ли просто не было валюты на подкуп, не знаю.

Впрочем, для меня это представляло уже чисто академический интерес. Передо мной стояла более актуальная задача: как спасти свою шкуру. "Так вот что значили слова Кутера о предстоящем сокращении персонала! – подумал я. – Мое предчувствие меня не обмануло".

В условленный час позвонил Гриша, и я сообщил ему новость.

– Если ты уверен, что не приведешь за собой «хвост», то приходи сюда, – предложил я. – Теперь нам о многом нужно поговорить.

– Полную уверенность может дать лишь страховой полис, – не замедлил он выпалить очередной свой штамп. – Но я приду.

Время, которое могло ему понадобиться, чтобы добраться до меня, я примерно знал, поэтому, когда в прихожей раздался звонок, почти не сомневался, что это явился мой приятель, но на всякий случай подошел к двери с забытой в этих мирных краях осторожностью, стараясь не становиться напротив тонкой створки из прессованного картона, не затенять глазок и держа свой сорокачетырехкалиберный «питон» наготове.

К счастью, это действительно был Гриша.

– А ты тут неплохо устроился, старик! – с порога заявил этот неисправимый балагур. – Телевизор, куча бутылок… Только что-то очень уж у тебя жарко. Почему бы тебе не открыть окно? И перестань играть револьвером!

Привыкнув к кондиционеру, я забыл об этом простом способе создания сносного климата в помещении… А может быть, сказалось нервное напряжение, в котором я находился со времени последней встречи с Дженнифер.

Как бы там ни было, а мы открыли окна, и в квартиру вместе с шумом уличного движения и рокотом катящихся сплошным потоком по близлежащему мосту машин ворвался свежий воздух. Мне этого было мало, и как подводник после многомесячного пребывания в герметически запертом чреве «Тайфуна», я подошел к открытому всем ветрам «люку» и высунулся из него.

– С ума сошел! – Гриша за шиворот втащил меня назад в комнату. Хочешь вывалиться? Ты что, забыл все, чему нас учили в «Вышке»?

Дело, конечно, было не в том, что я мог, как пятилетний ребенок, вывалиться из окна. Просто несмотря на все предосторожности, за моим другом могли проследить, и тогда я действительно рисковал выпасть, да еще с пулей в черепе. Несколько граммов свинца иногда резко нарушают самое устойчивое равновесие…

Но я не очень боялся – скорее всего они, прежде чем прибегать к таким грубым мерам, попытаются использовать ключевые слова доктора Ашборна. Ведь по убеждению моих противников телефон сейчас был для меня не менее смертоносен, чем снайперская винтовка. И лишь после того, как они убедятся, что колдовские методы старого шарлатана дали осечку, высовываться из окна станет для меня действительно опасным.

Однако, я послушно отошел от источника животворного кислорода и направился к плите, чтобы приготовить своему гостю и себе по чашечке кофе.

– Как ты собираешься поступить? – спросил Гриша, маленькими глотками смакуя горячий, ароматный напиток. – Я думаю, что тебе следует уйти на дно и затаиться. Чем позже твои друзья из компании Адамса смогут установить с тобой контакт, тем позже они обнаружат твою "устойчивость против гипноза" и, следовательно, тем позже начнут охотиться за тобой уже не по телефону, а, выражаясь фигурально, впрочем, может быть и буквально, с ножом в зубах.

Иногда мой приятель выражался хоть и фигурально, но очень красочно. Я представил себе толстяка, ползущего за мной с кривым пиратским кинжалом и черной повязкой на глазу, и невольно улыбнулся. А зря, как показали дальнейшие события.

– Логика у тебе железная. Но не могу же я всю жизнь просидеть на этой верхотуре, дыша через форточку. Пройдет несколько дней, и за мной начнут охотиться не только люди Кутера и Адамса, но и бандиты Грегора. Похоже, он завербовал к себе на службу киллеров Костлявого Мака, грозы здешних мирных обывателей. А если подождать еще, к ним подключатся и наши люди. Рано или поздно, а кто-нибудь из них меня найдет.

В знак согласия Гриша молча кивнул головой, так как рот у него был забит бутербродом. Наступила тяжелая тишина.

– Ты знаешь, что такое встречный пал? – задал вопрос мой неугомонный друг, справившись с куском ветчины, вложенной между двумя ломтями прожаренной булки. – Впрочем, откуда тебе это знать, дитя каменных джунглей!

– Представь себе, знаю. Хоть я и родился в цивилизованном краю – в отличие от некоторых чалдонов, грубой деревенщины, – но много путешествовал, а странствуя по свету, не закрывал глаза. Встречный пал это способ борьбы с таежным пожаром, когда в непосредственной близости от фронта огня поджигают полосу леса. Тяга, создаваемая пламенем основного пожара, заставляет второй устремиться к нему навстречу, они сталкиваются и, не находя перед собой пищи, огневой вал гаснет.

– Вот именно, гаснет.

– Но какое отношение… Слушай, а ведь это мысль!

– Великолепная, гениальная мысль, – скромно согласился Гриша. Наконец-то дошло до тебя. Странствуя по свету, ты, может, и приобрел кое-какой опыт, хотя, думаю, все это ты вычитал в книжках, помнится, у Жюля Верна или Майн Рида описан такой способ, но мозги у тебя остались неповоротливыми. Мало знать – по опыту или из книг – надо уметь в нужный момент вспомнить нужную информацию. Вот я…

– Ну, пошел хвастать! Успокойся, я признаю, что ты придумал хорошую штуку.

– Что бы ты делал без меня? Учись, сын мой, пока я жив, и с почтением относись к старшим.

– Но как мы сообщим людям Грегора, что за мной охотится Адамс? Ты ведь это имел в виду, говоря о "встречном пале"?

– А ты что, решил, будто я собираюсь с четырех концов поджечь Сидней, чтобы ты в суматохе смог скрыться? Конечно, я предлагаю столкнуть лбом эти две веселые компании – пусть немного пошерстят друг друга.

– Идея хороша, но как воплотить ее в жизнь?

– У тебя есть какой-нибудь выход на Грегора?

– Нет, ты же знаешь. Они всегда сами звонят мне. Впрочем, можно попробовать позвонить по тому номеру, который был указан на записке. Помнишь, я тебе рассказывал, как нашел ее за щеткой «дворника» моей машины, когда вернулся из Новой Гвинеи.

– Ты помнишь этот номер?

– Обижаешь! Конечно, помню, хоть и звонил по нему только один раз, после чего спрятал бумажку в сейф – вдруг пригодится.

– Я могу пойти и достать ее.

– Нет, это опасно. Да и ни к чему, говорю тебе, я помню номер.

В подтверждение своих слов я назвал его.

– Слава Богу, хоть память у тебя не отшибло. Ну, так позвони и попроси у них помощи. Скажи, что Адамс собирается убить тебя за то, что ты связался с ними, что он в ярости от того, что они сожгли его дом, убили Робинса и Ларри, наплети еще что-нибудь…

– Нет, это слишком грубо.

– Простота признак гениальности. А что ты хочешь предложить?

Колеблясь, я взглянул на него. То, что хотел предложить я, ставило моего друга в опасное положение, и я не знал, имею ли на это моральное право… Еще подумает, будто я хочу воспользоваться своим временным положением руководителя нашей маленькой группы… Но я упустил из вида проницательность своего приятеля. Мы столько времени были знакомы, так долго работали вместе, что иногда он прямо-таки читал мои мысли.

– Ладно, старик, не грызи свою душу, не терзайся совестью. "Сегодня ты, а завтра – я!" – фальшиво пропел он, сделав театральный жест в сторону воображаемого зала.

Мы обсудили кое-какие детали моего плана, уточнили подробности, прорепетировали диалоги, и Гриша покинул мое убежище.