Текст книги "Цена "Суассона""

Автор книги: Владимир Дугин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

35

Джентльмены, сегодняшней почтой я получил ваше письмо насчет выкупа…

О.Генри

Скал, конечно, рассчитывал, что мы наткнемся на его послание сразу же. Так бы оно и случилось, если бы войдя в пещеру, мы начали методически ее осматривать. Но убедившись, что охрана давно снята, мы заторопились поскорее добраться до самого главного – места, где находились дети, и поэтому увидели записку только тогда, когда вернулись к посту «вахтера», отмеченного грудой пивных жестянок.

Это был обычный конверт, приколотый к стене за отогнутый клапан острым шипом колючего кустарника.

"Дорогой Дэн!

Я представляю Ваше огорчение, а также огорчение Вашего друга, когда Вы убедитесь, что не застали тех, кого ищете. Пусть это будет моей маленькой местью за то беспокойство, которое мне причинило Ваше неожиданное исчезновение, сопровождавшееся гибелью дорогих моему сердцу друзей…"

Как жалел я в этот момент, что не пристрелил его, когда мне представлялась возможность! Таких… не могу назвать их людьми, хотя по всем внешним признакам они не отличаются от остальных представителей рода человеческого, поэтому скажу отвлеченно, особей следует убивать при первом же удобном случае, как бешеных собак. Каждая секунда их жизни грозит окружающим непредсказуемыми бедствиями, как существование чумных бацилл или вирусов СПИДа…

– Читай дальше, скрипеть зубами будешь потом. – Голос Гриши вернул меня к действительности.

"…Однако, чувства чувствами, а дело прежде всего. Ваше безрассудное поведение принесло мне большие убытки, скажу более – поставило мою фирму на грань банкротства, а меня самого… Ну, вы знаете, как поступает честный банкир, когда лопается его банк, и он не может удовлетворить законные притязания вкладчиков. У меня нет иного выхода, кроме как сделать Вам последнее деловое предложение. Надеюсь, Вы его примете, ибо в противном случае я вынужден буду срочно избавиться от уже начинающего портиться товара.

Я оцениваю его в десять миллионов долларов (разумеется, американских). Получив эту сумму, я оставлю всю партию в любом удобном для Вас месте. Нет нужды предупреждать, что при малейшем подозрении в нечестной игре предложение это автоматически аннулируется со всеми вытекающими последствиями.

Со мной можно связаться по рации…"

Далее шли указания радиочастот и времени сеансов связи. В заключении Скал писал:

"Буду ждать Вашего ответа до десятого числа текущего месяца, после чего приму диктуемые соображениями целесообразности меры.

С уважением…"

Подпись была неразборчива.

– Ну и дела… – Гриша растерянно взглянул на меня. – Где мы раздобудем такую кучу денег? Он что, думает, будто я и в самом деле миллионер? А если мы обратимся к руководству – даже для того, чтобы получить деньги, – он сочтет это предательством…

Но я знал, где взять если не десять миллионов, то нечто по меньшей мере равноценное. Скал это подозревал, хотя и не был уверен на все сто процентов, потому-то и сделал мне свое фантастическое на первый взгляд предложение. Он пошел на рискованную игру. И выиграл.

До этой минуты у меня было достаточно времени, чтобы подумать, как истратить десять миллионов долларов, – занятие мечтателей. Но с некоторых пор я мог предаваться ему, чувствуя приятную уверенность в практической осуществимости самых смелых своих фантазий. И вот, когда уже начала в моем уме вырисовываться картина уютного тропического бунгало на одном из маленьких тихоокеанских островков, где я проведу остаток отпущенных мне судьбой дней, любуясь восходами и закатами и подстерегая пресловутый "зеленый луч", нашлось другое применение моему сокровищу… Ладно, я отдам его за хорошую цену. Все равно вряд ли мне удалось бы долго высидеть на острове – не тот характер.

– Гриша, нам нужно возвращаться в Сидней.

– Ты хочешь обратиться к властям? Но ведь тогда…

– Нет, мы все уладим в тесном кругу. Только он и мы. Нельзя терять ни часа, могут возникнуть разные непредвиденные задержки и осложнения.

Мой друг хорошо понимал, что значит фактор времени в подобной ситуации, и не стал донимать меня вопросами. Мы вернулись в свой лагерь и уже через полчаса маршевым шагом двигались к месту, где ожидал нас замаскированный ветками лендровер.

Еще по дороге к Кэрнсу я, после нескольких неудачных попыток, связался по рации со Скалом и сообщил ему, что принимаю его условия. Мы договорились, что он позвонит мне, когда я вернусь в Сидней, и в личной беседе, с глазу на глаз, мы выработаем окончательные подробности сделки. Беседа, как и следовало ожидать, протекала в деловых, почти дружеских тонах.

– Послушать со стороны, так прямо прелесть! Ни одного грубого слова, как на великосветском рауте, – прокомментировал наш разговор Гриша, когда я щелкнул тумблером, выключая питание рации.

– Мы же культурные люди, – машинально ответил я. – Кроме того, таков стиль истинных мафиози. Стальные когти в бархатной перчатке, сам знаешь.

– А небось хотелось загнуть ему русским матом, а?

– Откровенно говоря, да. Но что бы это дало? Он даже не ответил бы мне тем же.

– Зато разрядка.

– Ерунда, я вышел из того возраста. Вот если бы я смог разрядить ему в голову свой сорокачетырехкалиберный, это была бы настоящая «разрядка»!

– Потерпи, может и представится такой случай.

– Вряд ли. Он дожил до своих лет только потому, что никому и никогда не давал ни малейшей возможности сыграть такую шутку.

– Просто до сих пор ему не приходилось иметь дела с нами, – вздернул подбородок Гриша. Он не знал, не предчувствовал, что в самом ближайшем будущем ему предстоит подтвердить свои слова делом.

Я человек не мстительный и не стал напоминать своему приятелю, как совсем недавно он скрыл от меня некоторые подробности биографии миссис Гай, "чтобы мое поведение выглядело более естественным", так объяснял он это потом, когда я и сам догадался. Хотя удовлетворение его любопытства было с моей стороны делом чистого альтруизма и никак не могло помочь нам, более того, бросало тень на мою безупречную репутацию, я все рассказал Грише, как на духу.

Ошеломленный, он несколько минут молчал, а потом недоверчиво спросил:

– И все это время ты таскал бриллиант в своем кармане?

– Конечно, нет. Как только прилетел в Сидней, сразу же положил его в банк, абонировал ячейку в сейфе.

– Если тебе не трудно, повтори вкратце, а то у меня как-то не укладывается…[9]9
  История охоты за «Суассоном» описана в романе «Рондо смерти».


[Закрыть]

– Я и сам с трудом могу поверить, что это на самом деле случилось со мной, а не в какой-нибудь приключенческой книжке, вроде тех, что я читал в детстве. Но, если говорить избитыми истинами, жизнь иногда подбрасывает такие закрученные сюжеты, что никакому романисту не придумать.

– К "Делу о бриллианте" я отношения не имел, – напомнил Гриша, – так что не знаю, откуда появился этот камень и почему мы занялись его поисками.

– Всю его историю я и сам не знаю. Думаю, однако, что она была такой же запутанной и кровавой, как и у многих других старинных камней. Судя по всему, «Суассон» попал в Россию где-то в первой четверти прошлого века.

– Я читал в какой-то научно-популярной книжке, что он бесследно исчез в конце гражданской войны.

– Да, его никак не могли найти, хотя шла настоящая охота за драгоценными камнями. Всем очень хотелось обзавестись "портативными предметами первой необходимости" – и удиравшим за границу «бывшим», и входящим во вкус "сладкой жизни" новым хозяевам страны.

– Куда же он делся?

– Его зарыл в землю школьного двора кто-то из Брайницких, последних законных владельцев. Чекисты арестовали их в ту самую минуту, когда они собирались бежать вместе с отступавшими белополяками. Коробочку с бриллиантом случайно нашел школьник, копавший ямки под саженцы. Потом камень у него отобрал учитель…

– …И, конечно, присвоил его.

– Да, он сообразил, что именно попало ему в руки. Это случилось уже после войны с немцами. Всю жизнь этот человек хранил бриллиант, но погиб по нелепой случайности, попал под грузовик.

– И камень опять нашли случайно?

– Нет, он оставил своему сыну записку, в которой указал подробно, где спрятал сокровище. Правда, записка была зашифрована…

– И тогда сынок обратился к нам за помощью?

– Да, только не совсем по доброй воле. Просто у него не было другого выхода. Чтобы расшифровать код, нужно было знать число, часть которого папаша написал на кольце, подаренном сыну, а часть – на кольце дочери. Получилось так, что кольца пропали, а их поисками занялись не только мы, но и мафия.

– Да, я что-то об этом слышал, когда мы с тобой занимались делом Организации.

– Я вышел на нее именно тогда, когда искал одно из этих колец, вернее, они на меня вышли.

– Остальное я хорошо помню. Но я не знал, что ты продолжаешь заниматься и этим делом, я думал его передали другой группе.

– Так оно и было. Но у меня оставался текст шифровки, и в конце концов, я догадался, каким должно быть ключевое число, хотя и не нашел второго кольца.

– И ты нашел бриллиант?

– Я выкопал его в тот самый день, когда…

– Когда главарь Организации взорвал твою машину, пытаясь разделаться с тобой за провал операции по захвату атомной станции. А увидев, что тебе удалось избежать гибели при взрыве, отделал тебя собственноручно так, что ты потом несколько месяцев провалялся в госпитале.

– Именно. Ты только забыл добавить, что я все же прикончил его. Я, может быть, и отдал бы «Суассон» – в качестве, так сказать, побочного трофея, – но, если ты помнишь, при мне его не было, я перед схваткой с Антоном на всякий случай спрятал бриллиант. А пока меня ремонтировали, я о многом передумал – времени было вполне достаточно. И вот…

– Ты решил его присвоить…

– Гриша, не говори громких слов! Отдать камень в то время было равносильно тому, что собственноручно вручить его в подарок какому-нибудь хапуге, вроде нашего бывшего начальника. Ты же помнишь, как он продал меня бандитам. И вообще…

– Не стану говорить, что ты поступил нечестно, что нарушил свой долг и так далее. Теперь, кажется, такие понятия полностью девальвировались. Честно говоря, не уверен, что и сам не поступил бы так же, попади мне в руки такая штука. Говорят, они здорово влияют на психику.

– Лучше подумай, куда делись несколько сотен тонн золота из нашего государственного запаса.

– Да, это аргумент…

– Зато сейчас у нас есть возможность уплатить выкуп, который требует за детей Скал.

– А заодно ты успокоишь свою больную совесть.

– Не преувеличивай, не такая уж она у меня «больная». Просто я подумал: на кой черт мне эти миллионы? "И кроме свежевымытой сорочки, скажу по совести, мне ничего не надо".

– Ладно, не прибедняйся! Но ответь, этот камень в самом деле стоит так дорого?

– Стартовая цена на любом аукционе составит не менее восьми или скорее даже десяти миллионов долларов.

– Кто рискнет его купить? Это же историческая драгоценность, камень принадлежит государству, разве не так?

– Вовсе нет. Формально он собственность семьи Брайницких, а по сути вымороченное имущество. Он никогда не числился в списках Гохрана, а Брайницкие никогда не заявляли о пропаже, не обращались в розыск. В самом крайнем случае камень можно распилить, превратив его в несколько более мелких бриллиантов. Конечно, тогда он сильно упадет в цене, но все же это будет вполне приличная сумма, и никакой суд не сможет придраться. Впрочем, каковы бы ни были юридические аспекты, до продажи дело не дойдет, во всяком случае, до официальной продажи.

– Ты думаешь, Скал удовлетворится просто самим бриллиантом?

– Уверен. Он или оставит его себе, или отдаст своему напарнику, некому Грегору. Тот, говорят, помешан на драгоценностях. Когда-то мне пришлось с ним встретиться, все его пальцы были унизаны перстнями, прямо тебе второй Потемкин. За такой подарок Грегор простит Скалу провал австралийского филиала, разрыв транспортной цепи "свежемороженых продуктов". Впрочем, это их дело, пусть разбираются между собой сами. Нам сейчас важно спасти несколько десятков несчастных ребятишек, попавших к ним в лапы.

– Ты полагаешь, они на этом успокоятся? Да они залатают все прорехи за пару месяцев и снова начнут свой бизнес.

– Я не настолько наивен. Это то же, что борьба с наркомафией, пока есть спрос, будет и предложение. Но мы хоть на какое-то время вышибем их из седла. Говорят, Германия и другие западные страны готовят новое законодательство в отношении торговли донорскими органами. Может быть, это как-то умерит их аппетиты. А пока что…

– "Англия надеется, что каждый выполнит свой долг!"

– О, ты тоже помнишь эти слова из приказа Нельсона перед Трафальгарской битвой? Когда-то они были моим юношеским девизом.

– С тех пор ты здорово повзрослел, – не удержался от язвительного замечания Гриша.

– Да, – согласился я. – Но, видимо, не до конца. Иначе я давно уже превратил бы «Суассон» в звонкие пиастры и жил бы где-нибудь на Канарах, рядом с нашим экс-президентом.

Лендровер резко тряхнуло на ухабе, Гриша лязгнул зубами и схватился за дугу жесткости, укреплявшую крышу машины.

– Черт, прекрати свои интеллигентные штучки и следи за дорогой, а то перевернемся на такой скорости!

Действительно, обсуждать дальше нравственные проблемы не стоило. Остаток дороги до Кэрнса мы проехали в молчании. Каждый думал о своем.

36

Цены сам платил не малые,

Не торгуйся, не скупись!

А.Некрасов

– Здравствуйте, мистер Майнер! Рада вас видеть, сэр. Как прошло ваше путешествие?

Лицо мисс Макгроу выражало непосредственную и искреннюю благожелательность. Не знаю, что ей было известно о моем «путешествии», но, думаю, она не рассчитывала увидеть меня снова в офисе «Ассунты». Тем удивительнее оказалось ее самообладание. Впрочем, в искусстве лицемерия я не собирался уступать ей пальму первенства. В конце концов, оно входило в список моих профессиональных добродетелей, а она была не более чем любительница, даже если и зарабатывала этим себе на жизнь.

– Здравствуйте, дорогая мисс Макгроу. Если бы вы знали, как я соскучился по вашему кофе!

Она скромно потупилась, на слегка увядших щечках появился легкий румянец. Честное слово, это была великая актриса!

– Сейчас я вам принесу…

Когда она вернулась с дымящейся чашкой на подносе, я уже сидел за столом, разбирая бумаги.

– Мне никто не звонил в мое отсутствие?

– Никто, сэр.

Я наклонился, делая вид, будто стараюсь разобрать что-то напечатанное внизу страницы мелким шрифтом, а потом тем же обыденным тоном спросил:

– Даже мистер Скал?

Когда я поднял от бумаг лицо, на меня глядели три дышащие холодом смерти точки: два голубых глаза моей добрейшей секретарши, ставшие ледяными, и чуть ниже – черный зрачок дула маленькой «беретты». Подносик с кофе аккуратно стоял на самом краю стола.

– Не прикасайтесь к телефону, мистер Майнер. Положите руки на стол так, чтобы я могла их видеть, и не делайте резких движений. Если вы дадите мне спокойно уйти, я не стану стрелять.

– Но, дорогая мисс Макгроу, разве мистер Скал вам ничего не говорил? Мы с ним в одной команде, во всяком случае, сейчас…

– Я вам не верю.

– Но это так. Позвоните ему сами и скажите, что я уже вернулся в Сидней и хочу встретиться с ним. Можете воспользоваться моим телефоном, если вам так удобнее.

Какую-то секунду она колебалась, потом сняла трубку со стоявшего в углу стола телефона и, не сводя с меня глаз и пистолета, на ощупь набрала нужный номер.

Поразительно, но в трубку она заговорила по-русски… Очевидно, содержание беседы должно было остаться для меня секретом. Этот маленький эпизод потешил мое самолюбие – роль американского бизнесмена, работающего по контракту в смешанном русско-австралийском предприятии я сыграл, судя по всему, безупречно.

Скал подтвердил мои полномочия, и старая дева опустила пистолет, другой рукой протягивая мне трубку.

– Мистер Скал хочет поговорить с вами, сэр.

Голос ее, утратив жесткие нотки, снова обрел корректность, приличествующую вышколенной секретарше. Адресованную мне фразу она произнесла уже по-английски. Я взял трубку, одновременно придвинув кофе.

– Где мы встретимся?

– Привет, Дэн! Что за стремительность: вы даже не поздоровались…

Но я был не в настроении обмениваться любезностями, к тому же мне хотелось есть.

– Время не ждет.

– Ну как хотите. – Кажется, он обиделся. – На той же развилке шоссе, где и в первый раз. И захватите с собой вашего друга.

– Зачем?

– Я не должен вам ничего объяснять. Так мне угодно.

– Когда?

– Сегодня, в девять вечера.

Он положил трубку, не ожидая моего согласия. Мистер Скал решил отплатить мне той же монетой. Но, в отличие от него, мое самолюбие ничуть не пострадало от такой невежливости.

Допив кофе, я поднялся из-за стола. Мисс Макгроу все еще стояла у телефона, как бы в замешательстве ожидая, что я скажу или сделаю в следующую минуту. Кажется, мой разговор с ее всемогущим шефом произвел на нее сильное впечатление, возможно, она теперь принимала меня за какого-то таинственного Гарун-аль-Рашида уголовного мира.

– Я ухожу, мисс Макгроу. До конца недели вы можете быть свободны. Только приведите в порядок все бумаги.

– Наш офис закрывается?

– Нет, почему вы так решили?

– Но…

– Чтобы там ни было, свое жалованье вы получите вовремя. Возможно, скоро у вас появится новый начальник, но пока еще ничего окончательно не известно.

Оставив ее ломать голову над моим туманным высказыванием и разрываться между страхом перед Скалом и полицией, я покинул «Ассунту», на этот раз навсегда.

Гриша встретил меня в дверях запасной квартиры, облаченный в цветастый передник. Из предосторожности мы решили не возвращаться в коттедж, надеясь, что приют на десятом этаже затерянного в жилом массиве дома еще не обнаружен никем из наших противников.

Я рассказал ему о назначенном Скалом свидании и о том, что он тоже должен будет принять в нем участие.

– Это не причина, чтобы оставаться без обеда, – заявил Гриша. – Ты говоришь, он обиделся? Значит, мало шансов, что после завершения сделки нас пригласят в ресторан. Иди, помой руки, через десять минут можно будет садиться за стол.

Ни он, ни я не подозревали, что это будет наш последний совместный обед.

Мой «ситроен» стоял в гараже далекого Терри-Хилса, «порше-каррера» Гриши находился, очевидно, на какой-то неизвестной полицейской стоянке, так что добираться отсюда к месту рандеву с Черепом нам предстояло автобусом.

Мы приехали на пятнадцать минут раньше назначенного срока и стояли, глядя в противоположные стороны, чтобы издали заметить приближение Скала. Время шло, но все машины проносились мимо, не удостаивая нас вниманием.

– А он не воспользуется случаем, чтобы полоснуть нас из окна автоматной очередью и удрать? – спросил Гриша. – Мы сейчас представляем идеальную мишень, можно прошить нас обоих одной пулей.

– Думаю, что нет. Хоть он и не испытывает к нам, особенно ко мне, нежных чувств, но десять миллионов долларов достаточно заманчивый приз, чтобы наступить на горло и не таким естественным порывам души.

– Бриллиант у тебя с собой?

– Нет, что ты! Стал бы я так рисковать.

– Думаешь, он поверит тебе на слово?

– Я покажу ему документы из банка, где хранится «Суассон».

– Разве там указано, что именно ты положил в сейф?

– Описания бриллианта нет, просто сказано: "драгоценный камень, оцениваемый вкладчиком в десять миллионов долларов США".

– Ты же мог положить в сейф какую-нибудь стекляшку…

– Когда я абонировал сейф и платил за его аренду – довольно приличную сумму, между прочим, – мы со Скалом еще не были знакомы. Так что он поймет: это не заранее подстроенная ловушка, не обман. История охоты за «Суассоном», как я подозреваю, ему хорошо известна, судя по некоторым намекам, сделанным во время нашей первой беседы.

– Дай Бог, чтобы он клюнул на приманку. Но у меня все же остаются на этот счет большие сомнения.

– Клюнет, не сомневайся. Он человек азартный. Кроме того, никакая это не приманка. Я собираюсь выполнить условия сделки.

– Если бы и наш контрагент имел такие же намерения…

– Другого выхода у меня нет. Он переиграл нас.

– Может быть, мы могли бы как-нибудь…

– Нет, Гриша. Надо признать свое поражение, как это ни обидно. Добро всегда побеждает только в сказках и американских фильмах, в жизни чаще бывает наоборот. Чему удивляться – у зла всегда больше возможностей, больше средств и методов, а добро ограничено правилами, иначе оно само становится злом.

– Глубокая мысль, старик! Жаль, что не новая.

– "Все это уже было сказано прежде, но поскольку никто не слушал, сказанное следует повторить", – процитировал я Андре Жида.[10]10
  Андре Жид (1869–1951) – французский писатель, лауреат Нобелевской премии.


[Закрыть]

Пока мы беседовали, со стороны Норт-Туррамурра появился знакомый «мерседес». Я подтолкнул Гришу в бок:

– Вот и они.

Мой приятель взглянул на свой «ролекс».

– Ровно девять. Пока что он соблюдает условия.

"Мерседес" свернул на обочину метрах в двадцати от нас и остановился. Задняя дверца приоткрылась, в салоне вспыхнул свет, но из машины никто не вышел. Очевидно, нас приглашали подойти поближе.

Я понимал: Скал использует психологическую уловку, чтобы с самого начала поставить нас в положение просителей. Но делать было нечего. Мы с Гришей не торопясь направились к «мерседесу».

В салоне кроме Скала и водителя никого не было, и я сперва удивился такой неосторожности старого бандита, но тут же услыхал за спиной писк тормозов. Оглянувшись, я увидел подъехавший со стороны Терри-Хилс «форд». Я узнал его, он был в составе той группы машин, которая перехватила на шоссе «опель» Адамса. Дверки его распахнулись, и из машины выскочили пять человек. Они окружили нас с Гришей плотным кольцом, так что к «мерседесу» мы подошли уже под конвоем.

– Стоп!

Эта резкая команда прозвучала, едва я прикоснулся к ручке дверцы, собираясь открыть ее пошире. Я повернулся к человеку, отдавшему ее.

– В чем дело?

– Руки! – Он протянул открытые наручники. Второй уже предлагал такие же браслеты Грише. То ли случившееся во время попытки похищения Адамса и судьба Билла с его группой захвата сделала их чересчур осторожными, то ли продолжалась психологическая обработка… Как бы то ни было, пришлось покорно протянуть руки и дать заковать себя. Нас быстро обыскали.

– А теперь садитесь в машину, – распорядитель церемонии подтолкнул меня в спину. – Ваш друг останется пока с нами.

Неловко, головой вперед, держа перед собой руки, скованные наручниками с очень коротким соединительным звеном, я полез в салон «мерседеса», вдыхая знакомые запахи кожи и дорогих сигар.

Скал сидел на дальнем конце широкого сидения. В руке у него был автоматический «кольт», направленный мне прямо в лицо.

– Странное начало для деловых переговоров, – заметил я, усаживаясь поудобнее. Он не ответил. Глубоко посаженые глаза холодно смотрели на меня из черных провалов глазниц. Выражение лица ничем не напоминало того любезного и даже приветливого партнера по бизнесу, каким я знал его до сих пор. Очевидно, мой резкий ответ во время нашей телефонной беседы болезненно ранил его самолюбие. Я уже начал жалеть, что поддался тогда эмоциям и тем создал ненужные осложнения. Но исправить сделанное было нельзя, а показывать сожаление или раскаяние тем более. Оставалось лишь принять предложенный тон.

Минута протекла в тяжелом молчании. Думаю, лицо мое хранило бесстрастное выражение, впрочем, я бывал в переделках и почище этой. Наконец, меня начала раздражать разыгрываемая комедия.

– Мистер Скал, надеюсь, вы пригласили меня не для того, чтобы демонстрировать свое недовольство моими дурными манерами? Это становится просто смешным.

Лицо его дернулось в судороге, я даже испугался, не повторил бы эту судорогу и его указательный палец, лежащий на спусковом крючке предохранитель «кольта», как я успел заметить, был поставлен в положение «F». Но он овладел собой.

– Вы добыли требуемую сумму?

– Нет.

Его брови поднялись, свет проник в глубокие глазницы, и я увидел, какого цвета у него глаза. Они были темно-синими, почти черными, такие глаза бывают у итальянских красавиц на старинных картинах, но главарю бандитов этот цвет не шел. Впрочем, в молодости, когда на голове у него еще вились кудри, – трудно было себе представить такое, глядя на этот лысый череп, – его глаза могли нравиться женщинам.

Несколько секунд он молчал, что-то обдумывая, а потом осторожно, как бы боясь ошибиться и спугнуть удачу, спросил:

– Тогда зачем же вы пришли? Что вы можете мне предложить?

– Бриллиант «Суассон».

Он опустил руку с «кольтом» на колени и откинулся на спинку сидения. Мне показалось, что я услыхал глубокий вздох облегчения.

– Значит, вы все-таки нашли его… Я так и думал.

– Да, я его нашел. Вы угадали. Теперь он может стать вашим.

Мне хотелось покрепче поддеть его на крючок алчности. Пусть почувствует, что алмаз почти в его руках, ощутит себя обладателем сокровища, которым, помимо всей его привлекательности как баснословно ценного предмета, из соображений престижа мечтали овладеть самые богатые люди на земле. Принцы и короли сочли бы честью вставить «Суассон» в свою корону, страстные собиратели редкостей стремились включить его в свои коллекции, запереть в бронированные хранилища, первые красавицы мира отдали бы все, лишь бы появиться со сверкающим чудом ювелирного искусства на груди…

– Он у вас с собой? – повторил Скал вопрос Гриши.

Какая-то наивная, детская надежда на невозможное прозвучала в вопросе закоренелого бандита и убийцы. Он чуть ли не протянул ко мне руку, будто я мог тут же вложить в его ладонь переливающийся радужными искрами камень. Честное слово, мне жаль было разочаровывать старика, но я сказал:

– Нет. Бриллиант в надежном месте, и я могу получить его по первому требованию.

Привычная осторожность вернулась к нему, и он спросил:

– Чем можете вы подтвердить свои слова?

– У меня в кармане документы, но… – Я встряхнул скованными руками.

Секунду он колебался, потом приоткрыл дверцу и позвал:

– Нед, подойди-ка сюда!

В проеме появилась чья-то голова.

– Да, сэр?

– Сними с него наручники.

Нед достал из нагрудного кармана ключик и освободил меня от браслетов, действительно очень мне мешавших.

– Все, сэр?

– Да, можешь идти.

Люди Скала явно не были посвящены в содержание совершающейся сделки, они просто выполняли приказы. От водителя «мерседеса» нас отделяла стеклянная перегородка, и когда Нед удалился, мы со старым бандитом снова остались наедине.

Я достал из бумажника несколько листиков плотной глянцевой бумаги и протянул их Скалу. Он окончательно отложил свой «кольт» и углубился в изучение текста. Очками он не пользовался.

Если бы я собирался прикончить его и удрать, сейчас как раз был довольно удобный и, возможно, единственный случай. Я мог уложить Скала одним ударом, схватить пистолет, лежавший на сидении между нами, и попытаться убить водителя – вряд ли стеклянная перегородка была рассчитана на то, чтобы остановить пулю. Потом достаточно было сесть на его место, и тогда мощный двигатель помог бы мне оторваться от преследования…

Но это погубило бы не только детей, но и Гришу, который, все еще в наручниках, стоял снаружи под охраной пяти гангстеров. Нет, Скал был в полной безопасности и знал это, а вся разыгранная сценка с заковыванием и расковыванием, нацеливанием на меня пистолета являлась не более чем мелкой местью за мою недавнюю грубость.

Наконец, он убедился в подлинности документов. Как я и предполагал, мой опытный противник обратил внимание на даты и понял, что это не подлог, что он держит в руках подлинный залог того, что «Суассон» лежит в сейфе банка и в самом недалеком будущем может стать его собственностью.

– Хорошо. Возьмите бриллиант, передайте его мне из рук в руки и можете убираться на все четыре стороны.

– Это только одна часть нашей сделки, мистер Скал.

– Вы имеете в виду освобождение заложников? Я отпущу их.

– Когда и где?

– Надеюсь, вы не станете требовать, чтобы я возвратил их туда, откуда взял? Или передал российскому послу? Зафрахтуйте достаточно вместительное судно нейтральной страны, и в открытом море, за пределами территориальных вод, мы произведем обмен.

– Если вы не хотите вмешивать в это дело власти, вам придется заняться этим самому и за свой счет. У меня нет таких денег.

– А ваша яхта? Точнее, украденная вами яхта?

О, он знает и это! Интересно, откуда? Вероятно, имел осведомителей в полиции или каком-то частном сыскном бюро.

– Она слишком мала.

Скал задумался. Я понимал: он взвешивает все «за» и «против», пытается найти способ извлечь из ситуации максимальную для себя выгоду, не подвергаясь слишком большой опасности, не идя на риск.

– Хорошо. Через несколько дней я свяжусь с вами, будьте к тому времени готовы.

– Постараюсь.

– Кстати, можете спокойно располагаться в своем уютном коттедже, никто вас там не побеспокоит.

Я не знал, как понимать такое заявление. То ли он окончательно разделался с Адамсом и именно это имеет в виду, то ли говорит о своих людях… Ясно было одно – ему удобнее следить за нами, если мы будем находиться в Терри-Хилс, этим, а не заботой о моем комфорте, продиктовано его любезное предложение. Но я все равно не собирался исчезать из поля зрения и поэтому ответил:

– Так мы и сделаем, благодарю вас.

– Мы? Почему вы говорите во множественном числе? – Скал посмотрел на меня в упор и злорадно ухмыльнулся. – Или вы успели обзавестись после Дженнифер новой подружкой? Кстати, куда вы ее дели?

– Я имею в виду себя и своего друга.

– Он останется с нами и будет пользоваться всеми преимуществами и благами моего гостеприимства, пока мы с вами станем улаживать техническую сторону сделки.

Это был неожиданный и очень болезненный удар. Поэтому, хоть и понимая всю бесполезность своих слов, я сказал, пытаясь возражать:

– Вам мало заложников? Он мне может понадобиться.

– Зачем? Нести бриллиант? Насколько я знаю, он весит не так уж много…

Скал снова вернулся к раздражающей манере подтрунивания, которая так злила меня. Конечно, он делал это сознательно, справившись с уязвленным моей грубостью самолюбием. Похожий на облезлого орангутанга старый бандит был неплохим психологом и, несмотря на все мое умение владеть выражением своего лица, читал его, как открытую книгу.

– Мой друг хорошо готовит, – попытался я свести все к шутке, хотя на душе у меня скребли кошки.

– Несколько дней вам придется довольствоваться стряпней вашей экономки, миссис Дженникен.

Он знал даже, как ее зовут… Разведка у Костлявого Мака была поставлена как следует. Возможно, что моя экономка, как и мисс Макгроу, тоже была у него на службе. Меня бы это не удивило – Скал начинал казаться мне какой-то огромной, почти мистической фигурой, воплощением зла, всемогущим повелителем темных сил. Поражение тяжело подействовало на мою расшатанную опытами доктора Ашборна психику.

– Итак, мы договорились, – решил он за меня, видя, что я не отвечаю. – если хотите, я подвезу вас домой.