Текст книги "Цена человека"
Автор книги: Владимир Романовский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
– За воевавших выпьем отдельно... – Дема вдруг затянул крепким красивым баритоном:
– Выпьем за тех, кто командовал ротами, кто замерзал на снегу, кто в Ленинград пробирался болотами, горло сжимая врагу...
Лева подхватил, они допели песню до конца и выпили.
– Слушай, вот ты медик... Говорят, что пить вредно, это действительно так или пропаганда?
– Жить вообще вредно, Толя, – заметил Лев Евгеньевич.
– Согласен. Вред – оборотная сторона удовольствия.
– До самого рассвета они говорили и пели морские песни. Потом отправились на ближайший холм смотреть восход солнца. А потом всю дорогу до Ленинграда проспали, прислонившись другу к другу. Именно Дема помогал потом Льву Евгеньевичу установить надгробие на могилах отца и Елизаветы Ивановны.
Люди встречаются случайно, но продолжают встречи уже по собственному желанию. Эта ночь стала началом их более чем тридцатилетней дружбы. Анатолий Гордеевич Дема станет известным скульптором, заслуженным художником России, профессором, заведующим кафедрой знаменитого Мухинского училища – Ленинградского высшего художественно-промышленного училища имени В.И.Мухиной (ныне это художественно-промышленная академия Штиглица). Его прекрасный бронзовый фрегат установят на Пироговской набережной, романтический стремительный парусник из металла будет стоять (и сейчас стоит) как живой укор безликому бетонному фасаду построенной рядом гостиницы. Он покажет Льву Евгеньевичу проект памятника героическим защитникам Ленинграда, конкурс на который он выиграет и получит 1 премию. Покажет он и свой самый грандиозный проект-монумент к 300-летию российского флота: в устье реки Смоленки, на острове, намытом в Финском заливе, на пересечении с набережной Петра Великого как впередсмотрящий великого города вознесется один из любимых кораблей Петра 1 – "Божье предвидение". У его подножия – основатели российского флота во главе с Петром.
Но тогда ни Дема, ни Лев Евгеньевич ещё не знали об этом.
...Да, 1961 год выдался сложным, как сама жизнь: были и радости, и горе. Лев Евгеньевич стал начальником кафедры и возглавил в военно-медицинской службе научно-практическое направление, ставшее теперь семейной традицией. Он разыскал, наконец, место гибели отца и похоронил его. Смерть Елизаветы Ивановны выбила всех из привычной колеи, но рядом были их ребята, они требовали внимания и неустанных забот. Клара Ивановна, спрятав внутри тоску и боль, включилась в привычную работу. И тогда Лев Евгеньевич понял, что дети и его дела давно уже стали для неё главным в жизни. Если он сам чего-нибудь и стоит, подумал он, то причина этого живет рядом с ним и зовется его женой Кларой. Провожая 31 декабря старый год, Лев Евгеньевич произнес тост, который потом на всю жизнь превратится у него в традиционный:
– Выпьем за наши "надежные тылы"... Клара, за тебя. За лучшие тылы в армии, а может быть и во всем мире. Без тыла ни одна приличная ячейка общества существовать не может. Но у нас особый тыл: он не только обеспечивает, но и постоянно подталкивает нас вперед. За тебя, моя дорогая...
К февралю 1962 года кафедра военно-медицинской статистики и кибернетики (ВМСК) спланировала свой первый семестр и начала учебную работу. Это были сплошные муки. Одно классное помещение не могло обеспечить проведение занятий всех групп. Выделяемые по заявкам кафедры классы в других помещениях академии не отвечали элементарным потребностям учебного процесса: они были либо далеко от кафедры, либо просто были малы.
Но самое неприятное ожидало новую кафедру впереди. В феврале 1962 года в академию с целью улучшения её штатной структуры прибыла комиссия во главе с заместителем начальника Генерального штаба. К тому времени академия нуждалась в серьезной реорганизации факультета усовершенствования врачей, на котором все ещё сохранялся такой анахронизм, как отделение заочного обучения. Комиссия после изучения на месте положения дел предложила: увеличить штатную численность слушателей и преподавательского состава академии, восстановить очное отделение факультета усовершенствования врачей и упразднить заочное, выделить средства для строительства нового учебного корпуса и общежития. В конце документа – этой великолепной бочки меда была и традиционная ложка дегтя: предлагалось ликвидировать два подразделения академии, в том числе и кафедру ВМСК. Возражения о нецелесообразности ликвидации только что образованной кафедры, с которыми выступили на Ученом совете начальник кафедры ОТМС Н.Г.Иванов и старший преподаватель К.В.Лашков (Лев Евгеньевич находился в командировке) во внимание приняты не были. Позже начальник академии объяснил Льву Евгеньевичу, что ликвидация кафедры явилась своеобразной "платой" академии за перечисленные выше первые три "положительных" пункта решения комиссии. Все возвращалось на круги своя, к тому двухлетней давности времени, когда на кафедре ОТМС всего лишь три человека (в том числе Л.Е.Поляков и К.В.Лашков) представляли в академии, да и во всей медицинской службе, это направление. Военно-медицинскую статистику и кибернетику как предмет преподавания и самостоятельное научное направление надо было спасать, и Лев Евгеньевич, едва ступив на порог после очередной командировки, бросился в Москву, в ЦВМУ МО. Он вернулся через несколько дней и, позвонив с вокзала домой, отправился на кафедру. Лашков, как всегда, был на месте. Лев Евгеньевич показался ему не по ситуации бодрым и оживленным. Они уединились в кабинете, и Лев Евгеньевич выложил из портфеля папку.
– Как Москва? – спросил Лашков, пока Лев Евгеньевич разбирал бумаги.
– Как всегда. Впрочем я её даже не видел. Гостиница, ЦВМУ и обратно. И так три дня. Да, вот, на всех улицах – афиши нового фильма "Наш дорогой Никита Сергеевич"...
– Понятно.
– В общем, дорогой мой, кафедры не будет. Уж слишком все хорошо шло вначале, так просто не бывает... Даже начальник ЦВМУ ничего не мог сделать. Это минус. Но кое-что удалось. Знаешь, как будет называться теперь кафедра ОТМС?
Лашков отрицательно покачал головой.
– "Кафедра ОТМС с курсом военно-медицинской статистики и киберенетики". Это будет нормальный полнокровный курс, со своим штатом и учебными дисциплинами. Это плюс. Пришлось, как Кутузову отступить и сдать Москву... Пожертвовать кафедрой ради сохранения нашего кибернетического войска. Правда, численность пока небольшая, всего шесть единиц, но ведь это только начало. Опытно-вычислительный центр войдет в состав кафедры ОТМС. Представ-ляеешь, какой конгломерат? Неуправляемый. Значит, будет не до нас.
– Не слишком ли много плюсов, – заметил Лашков. – Ты – неизлечимый оптимист.
– Как и ты. Это тоже плюс, – рассмеялся Лев Евгеньевич. – Главное осталось нетронутым: все наши учебные дисциплины, учебные группы, а часов даже прибавится. Снова плюс. Придется теперь форсировать разработку новых учебных программ, лекций, методичек...
– Это уже минус, – Лашков улыбнулся. – Но ведь нам не привыкать.
– Кроме обычных учебных тем, – продолжал Лев Евгеньевич, – расширим разделы о применении кибернетики и вычислительной техники... Для управления учреждениями, для диагностики, профилактики, прогнозирования... Поглубже дадим теорию – предмет и содержание кибернетики... – Лев Евгеньевич с воодушевлением раскрыл папку.
– Кто все это будет преподавать, Лева? Где мы возьмем специалистов? заметил Лашков.
– Найдем. Или выучим, – но для этого мы сами все это должны освоить. Написать лекции, методички... Море работы. Это как, плюс или минус?
– Пока трудно сказать, – ответил Лашков.
– Особенно, если учесть, что и без этого у нас работы – непочатый край. Ведь по нашей родной военно-медицинской статистике с учебными пособиями тоже не густо. А по некоторым разделам их просто нет. Слушателям, как говорится, просто некуда податься.... Да что мне тебе говорить. Вот это настоящий минус. С его ликвидации мы и начнем. И вот ещё что. Бывая в округах, и в Москве, я убедился вот в чем: мы совершенно не знаем истинного состояния здоровья личного состава. Совершенно. Медицинский учет, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Ни заболеваемости не знаем, ни травматизма. Просто нет достоверных данных. Как можно что-то планировать, организовывать, руководить, не зная истинной картины? Можно конечно, но ведь это ненормально. Обучение офицеров из округов даст результаты, но не сразу, не скоро. А нам надо разобраться с состоянием здоровья как можно быстрее. Я думаю, надо провести выборочное исследование здоровья, это и быстрее и надежнее, если хорошо продумать методику и нормально организовать...
– Но ведь это гигантская работа, гражданин начальник.
– Знаю. Но другого выхода не вижу.
– Может быть повременим? Мы просто не потянем.
– Нет у нас времени временить. К тому же я уже обсуждал все это в ЦВМУ, они помогут, там в этом кровно заинтересованы.
– А как же с твоей докторской? – спросил Лашков.
– Придется пока отложить... Пока не кончится весь этот аврал. Тоже минус, – Лев Евгеньевич посерьезнел.
– У нас вся жизнь – сплошной аврал... Так что должны выдержать, сказал Лашков, поднимаясь.
Аврал этот длился несколько лет. Разработка учебных пособий, учебных программ и тематических планов, внедрение новых методик преподавания требовали массу времени. Три года ушло на подготовку и издание в академии избранных лекций по военно-медицинской статистике, написанных Л.Е.Поляковым, Б.И.Игнатовичем и К.В.Лашковым. Десять лекций, вошедших в это издание, охватили большинство разделов военно-медицинской статистики: предмет и содержание дисциплины, краткий исторический очерк её развития, этапы военного медико-статистического исследования, производные величины и методы оценки их достоверности, графические изображения, военно-медицинский учет и отчетность. Огромной проблемой было создание учебных заданий для практических занятий в многочисленных разнопрофильных учебных группах. Приходилось просматривать множество медицинских журналов соответствующего профиля, отбирая из них подходящие примеры. Для изучения медицинского учета и отчетности стали использоваться как подлинные материалы воинских частей и лечебных учреждений, так и учебные отчеты. Сложнее оказалось создание учебного материала по учету и отчетности военного времени и моделирования современной боевой патологии. Однако, со временем была решена и эта задача. Не забывалось и развитие методологии статистики. В начале 60-х годов в работах иностранных авторов появились описания методов, позволяющих оценивать результаты наблюдений без определения их общепринятых числовых характеристик (параметров). В 1964 году Лев Евгеньевич, при подготовке второго издания монографии Л.С.Каминского "Статистическая обработка лабораторных и клинических данных", дополнил её разделом "Непараметрические критерии различия". Разрабатывая дальше проблему применения непараметрических методов, Л.Е.Поляков и К.В.Лашков произвели их классификацию и описали на примерах применение их для различных медицинских данных. Работа "Непараметрические методы медико-статистических исследований" была опубликована в 1965 году. В последующем непараметрические методы получили широкое применение при статистической обработке медицинских наблюдений. Задуманное Львом Евгеньевичем и поддержанное ЦВМУ МО углубленное изучение физического состояния, заболеваемости, госпитализации и трудопотерь военнослужащих ВС СССР, проведенное в течение 1964-1965 годов, явилось крупнейшим военным медико-статистическим исследованием. Основными его целями были: изучение уровня и динамики здоровья военнослужащих и их влияния на боевую и физическую подготовку личного состава, разработка научно-обоснованной методики оценки здоровья военнослужащих и деятельности медицинской службы. Для статистического наблюдения были выбраны соединения различных видов ВС из разных климато-географических зон страны. Основным документов исследования являлась "Карта обследования", которая велась на каждого военнослужащего выбранных частей и соединений в течение одного года. После большой организационной работы: изготовления бланков учетных документов, составления инструкций для их заполнения, рассылки документации в военные округа и на флоты, инструктажа исполнителей, 1 января 1964 начался этап статистического наблюдения – заполнение в медпунктах частей и кораблей карт обследования, продолжавшийся в течение года. Заполненные карточки передавались в академию, где после проверки и кодирования обрабатывались на ЭВМ. Основными исполнителями исследования были Б.И. Игнатович и молодые сотрудники Льва Евгеньевича – В.М.Гладков, Д.М. Малинский, Н.Н. Таранда, А.В.Кудинов. Полученные материалы о физическом развитии, заболеваемости и увольняемости военнослужащих, как выяснилось, более объективно и полно характеризовали здоровье личного состава ВС, чем показатели периодической медицинской отчетности. Они явились важной информацией для руководства медицинской службы. А ведь была ещё и обычная учебная работа с группами всех факультетов – сухопутного, военно-морского, ВВС. Кроме того, занимались военные врачи факультета усовершенствования медицинского состава и академических курсов. Занятия проводились с учетом специальностей слушателей: терапевтов, невропатологов и других клиницистов, организаторов, эпидемиологов, гигиенистов. После десятилетнего перерыва на курсе военно-медицинской статистики и кибернетики возобновились занятия руководящего состава медицинской службы, старших офицеров военно-медицинских отделов округов и флотов по лечебной работе, заместителей председателей окружных военно-врачебных комиссий, начальников эпидотделов и санэпидотрядов и других учреждений. Особым контингентом обучаемых место ежегодное место встречи однокашников – к их школе. Собралось человек шестьдесят, во дворе – шум, возгласы, объятия. Постепенно разделились на несколько групп. Из открытых окон напротив лилась музыка мелодии военных лет. Клара Ивановна отошла к своему классу. Лев Евгеньевич отыскал глазами Пручанского, двинулся навстречу. Обнялись.
– Ты где пропадаешь, бродяга? – Пручанский похлопал его по спине, отстранился. – Не звонишь. Ты вообще-то бываешь дома? Полгода не виделись.
– Работы много, ты, Виль, не представляешь.
– Конечно будет много, ты же сам её ищешь. Куда только Клара смотрит.
Из окон голос диктора объявил в память о погибших минуту молчания. Все замерли, подтянулись. Наступила тишина. Потом заиграл духовой оркетр. По улице мимо школьного двора промчалась стайка ребят. Пручанский кивнул:
– Посмотри на них, Лева. Вот она – цена победы.
– Нет, Виль, это не цена победы, это её результат. Сохраненные жизни, уцелевшие города, спасенный Ленинград. А цена победы, знаешь, она не дает мне покоя. Уже несколько лет. Я все чаще о ней размышляю. Все считают, что мы потеряли 20 миллионов жизней... На самом деле – больше, ведь никто не считал неродившихся. Я хочу в этом разобраться. ...Мысли об огромной и ещё по-настоящему не измеренной цене победы пришли к нему в начале пятидесятых годов, в период разработки историй болезни раненых для "Опыта советской медицины в Великой Отечественной войне". Не хватало времени. Математика, кибернетика, диссертация, учебные планы и методички поглощали его неумолимо.
– А как твои ребята? – спросил Пручанский.
– Растут, – Лев Евгеньевич оживился, – Женьке уже 16, Андрею скоро 14. Женька тянется к биологии, медицине. Но в армию не хочет, я на него не давлю. Будет поступать в мединститут. А Андрей – тот конструктор, может часами возиться со всякими механизмами. Разобрал будильник, потом, правда, собрал. Несмотря на кучу оставшихся деталей, будильник работает, представляешь?
Они ещё долго говорили о детях, вспоминали погибших одноклассников, подошла Клара Ивановна с Евгенией Ильиничной – женой Пручанского, Ахутин, Лобастов, постепенно набралось человек десять, решили идти на набережную, смотреть праздничный салют.
Домой вернулись, когда ребята уже спали. Лев Евгеньевич откупорил шампанское, они подошли к окну, выпили стоя.
_ За тех, кто не вернулся, – Лев Евгеньевич обнял её за плечи.
– Знаешь, Левушка... Как бы хотелось устроить дома большой праздник, пригласить всех, всех. Человек двадцать – тридцать.
– Вот получим квартиру и пригласим.
– Когда, Левушка? – Клара Ивановна безнадежно махнула рукой и присела к столу. – Ведь мы здесь шестнадцать лет. Ребята выросли. Женя скоро будет студентом... А у тебя даже нет своего письменного стола, его некуда поставить. Как ты закончишь докторскую, как напишешь все, что задумал?
– Мы прошли огни и воды, а трубы золотые – впереди, – он, как всегда пытался отшутиться.
– Огни и воды? Но как выдержать наш быт, Левушка, наш беспросветный быт? Ребята не знают, что такое своя ванна, у нас нет даже горячей воды. Ты посмотри на мои руки... – она встала, протянула ему свои ладони, потом снова заговорила, тихо, но решительно. – Как это так, какие-то скользкие типы, проходимцы проныривют мимо очереди, получают квартиры?! Мимо коренных ленинградцев, фронтовиков, мимо талантливых ученых, наконец. Где справедливость?...
Говорить убедительно она умела – безукоризненно правильная речь, ясная логика, хлесткие фразы. Она прекрасно понимала, что её Левушка, гордый человек и выпрашивать что-то для себя считает унизительным. Он, ходивший десятки раз к начальству просить и требовать за подчиненных, никогда не просил за себя. Все это она понимала, ей было жаль его, но иного выхода она не видела.
– Мася, не надо так, – он присел рядом. – Разве я не хочу? Но ведь очередь... Придется ждать.
– Да мы с тобой – уже олимпийские чемпионы по ожиданию! Я сама пойду к начальнику академии...
– Да ты что?! – Лев Евгеньевич взвился со стула и в волнении заходил по комнате.
– А что мне остается делать, Левушка?
– Ладно, я сам схожу, обещаю, – он вздохнул, присел к столу и наполнил шампанским бокалы. – Выпьем за нашу удачу.
Так они получили отдельную квартиру на Гданьской улице. Но предварительно всему семейству пришлось освоить несколько строительных профессий: каменщиков, штукатуров и маляров. Город был согласен выделить академии квартиру, но с одним условием: Поляковы должны были в прежней своей квартире вместо дощатой перегородки, отделяющей комнату от соседей, возвести кирпичную капитальную стену. И родители, и ребята засучили рукава и все лето занимались стройкой – ударной стройкой, как тогда модно было говорить.
Новая квартира оказалась "распашонкой", с маленькими комнатками и крошечной прихожей. Лев Евгеньевич дважды выбивал стекла дверей локтями, когда одевал шинель, потом привык. Спустя несколько лет народ назовет эти квартиры "хрущобами", но тогда Поляковы были на седьмом небе. У них теперь была и ванна, и горячая вода, а мытье посуды и стирка перестали, наконец, быть мукой. Лев Евгеньевич получил, наконец, возможность установить хороший письменный стол и окружить его полками книг. Теперь поздними вечерами дети могли видеть его склоненную за столом фигуру. Добавим, что собственный кабинет появился у него через двенадцать лет, когда сыновья, один за другим женились и разъехались в другие квартиры.
Ребята взрослели. Женя в 1966 году поступил в 1-й Ленинградский медицинский институт. Младшего, Андрея, Лев Евгеньевич давно уже звал "Кулибиным" и благословил в инженеры, поэтому на Женю были у него особые виды. Он надеялся, что когда-нибудь старший сын станет продолжателем его дела, и стремился разбудить в нем интерес к статистике. В 20-е годы отец Льва Евгеньевича изучал и статистически описал быт, успеваемость и здоровье студентов 1-го Ленинградского мединститута, где он тогда преподавал. У Льва Евгеньевича родилась идея – повторить это исследование спустя 50 лет и оценить статистически полученные различия. Идея была прекрасной во всех отношениях. Кроме чисто практического интереса, её заманчивость состояла в том, именно внук повторит исследование деда. И, конечно же, Лев Евгеньевич надеялся, что во время этой работы Женя увлечется статистикой, поймет её смысл и возможности, её красоту и мощь, и останется в ней навсегда. Женя всю жизнь потом вспоминал, как интересно было ему работать в паре с отцом. Вечерами они просиживали в Публичной библиотеке, составляя вопросы для одномоментного анкетирования студентов. Потом обсуждали полученные результаты, проводили анализ данных. Итогом работы была статья в журнале "Советское здравоохранение". Прошло время, восторг от публикации у Жени утих, и он вдруг осознал, что его неудержимо притягивают физиологические исследования. Гораздо сильнее, чем статистические. Огорчить отца или наступить на горло собственной песне? Лев Евгеньевич быстро понял мучения сына.
– Конечно, было бы приятно, если бы ты решил пойти по моим стопам. Мы занимались бы одним делом, я стал бы тебе помогать. Но ты – взрослый человек и должен решать сам. Для мужчины нет ничего важнее интересной работы. Обязательно интересной – и тогда и жизнь его станет творческой и тоже интересной. Тогда он сможет добиться успеха. Подумай и выбирай. В конце концов, я сам когда-то увлекался физиологией. Так что считай, что это у тебя наследственное. Правда потом статистика пересилила, – Лев Евгеньевич говорил это мягко и весело, без тени упрека. И Женя вздохнул с облегчением: камень с его души был снят.
Несмотря на огромную занятость. Лев Евгеньевич не прекращает публиковаться. Постепенно его научное имя, как специалиста в области медицинской статистики и кибернетики становится известным в стране и за рубежом. В 1966 году Лев Евгеньевич участвует в Международном симпозиуме по применению ЭВМ в медицинской статистике в Швеции. Потом он дважды едет на координационное совещание медицинских служб государств – участников Варшавского Договора (Чехословакия, Польша, 1968). В этом же году участвует в работе Всесоюзного совещания по статистике (Москва, 1968). Между делами, в перерывах между командировками Лев Евгеньевич успешно защитил докторскую диссертацию "Методология изучения и важнейшие закономерности здоровья военнослужащих Вооруженных Сил Союза СССР (военное медико-статистическое исследование)". Он становится членом редакционных советов журналов "Советское здравоохранение" и "Военно-медицинского журнала", членом научно-методической комиссии Министерства здравоохранения СССР по санитарной статистике.
В 1969 году приказом заместителя министра обороны – начальника Тыла Вооруженных Сил Лев Евгеньевич назначается нештатным главным медицинским специалистом Министерства обороны по военно-медицинской статистике и кибернетике. Увеличились возможности его влияния на качество медико-статистической работы в войсках и военно-медицинских учреждениях.
Однако состояние военно-медицинского учета на мирное время не удовлетворяла ни Льва Евгеньевича, ни командование ЦВМУ МО.
Шли 60-е годы, а военная медицина продолжала существовать со старой, сложившейся ещё в конце сороковых годов системой. В ЦВМУ МО стекались с мест огромные, совершенные не унифицированные годовые медицинские отчеты. Требовался колоссальный труд, чтобы в этом море бумаг и цифр выделить значимые для принятия решений показатели, убедиться в их достоверности, сопоставить с данными прошлого года и других военных округов, потом свести вместе и подготовить медико-статистический анализ за Вооруженные Силы в целом. На эту работу уходил целый календарный год группы медицинских статистиков ЦВМУ МО. Естественно, что такая "черепашья "оперативность не могла удовлетворить никого.
Требования к новой системе показателей были Льву Евгеньевичу достаточно ясны: их состав и статистические методы их обработки должны были предоставлять возможность анализировать и оценивать состояние здоровья и заболеваемость личного состава Вооруженных Сил и уровень лечебно-профилактической работы в армии. Ясно также было, что надо перестроить всю систему медицинского учета снизу доверху, от небольшого медицинского пункта до ЦВМУ МО, сократить объемы данных, повысить их информативность, унифицировать и приспособить для обработки на ЭВМ. Ясно было и другое: проведение всей этой работы необходимо было сосредоточить в ЦВМУ МО. Но оставалось одно "но".
Для этой работы требовался уникальный специалист: блестяще знающий медицину, способный видеть скрытые в медико-статистических показателях глубинные закономерности, ясно представляющий, какие сведения нужны руководству медицинской службы для принятия целенаправленных мер, хорошо понимающий требования ЭВМ к медицинской информации и способный сам разрабатывать логически точные алгоритмы. Нужен был незаурядный человек, имеющий достаточный практический опыт, обладающий стратегическим мышлением, и в то же время способный кропотливо разбираться в деталях и количественных показателях.
И, как это нередко случалось в истории, именно в это время и именно такой человек нашелся. Это был выпускник факультета усовершенствования врачей Военно-медицинской академии 35-летний Юрий Павлович Багаев. Сама судьба свела его в это время со Львом Евгеньевичем и уготовила ему честь решить эту задачу. Точный, корректный, немногословный, темпераментный и невероятно работоспособный, он быстро завоевал огромное доверие и уважение и у Льва Евгеньевича и у командования ЦВМУ МО. Ю.П. Багаев успевал все: бывать в округах; Военно-медицинской акакдемии – у Льва Евгеньевича и других главных медицинских специалистов МО; писать статьи и доклады; неделями не выходить из вычислительного центра, разрабатывая для программистов алгоритмы. Он изучил все отчеты комплексных НИР по составу медико-статистических показателей и методам оценки состояния здоровья военнослужащих, выполненных в разное время под руководством Льва Евгеньевича в Военно-медицинской академии, и, отобрав все рациональное и наиболее информативное, подготовил ясные и четкие предложения по составу медико-статистических показателей, создав, таким образом, вместе с Л.Е.Поляковым своеобразную "информационную пирамиду" от воинских частей до центрального звена. Лев Евгеньевич, сам никогда не терявший попусту время, не переставал удивляться его собранности и энергии, его умению сочетать научный подход с практическими потребностями службы. Уже через год время на подготовку медицинского отчета за Вооруженные Силы сократилось с 12 месяцев до 2-х недель, а сама отчетность стала компактной и информативной. И спустя почти 35 лет, она все ещё являлась основой системы медицинского учета и отчетности. И в дальнейшем, когда Ю.П.Багаев стал заместителем начальника лечебно-профилактического управления ЦВМУ МО, в стиле его работы осталось то, что так привлекало в нем Льва Евгеньевича и вызывало искреннее дружеское чувство: точность, оперативность, способность к ясному количественному анализу и глубокой медицинской интерпретации медико-статистических показателей.
Охватывая мысленным взором прошедшие семь лет, Лев Евгеньевич мог бы почувствовать и удовлетворение. Произошло не только полное восстановление военно-медицинской статистики в академии и медицинской службе, но и её дальнейшее развитие, обогащение новыми идеями и методами. На его курсе сложился квалифицированный, работоспособный коллектив. Наряду с традиционными направлениями, проведены принципиально новые исследования, связанные с использованием нового математического аппарата, опыта военно-медицинских учений, применением электронных вычислительных машин. Многие важные положения кибернетики получили право на развитие в военно-медицинских исследованиях. И сам Лев Евгеньевич убедился в своих научных возможностях. Курс военно-медицинской статистики и кибернетики разросся, его численность увеличилась вдвое. Теперь Лев Евгеньевич с удовольствием наблюдал, как рядом с врачами у него работают математики, инженеры электроники, программисты. Увеличилось и количество вычислительной техники. Сейчас кажется вполне естественным, что медицинская статистика органически слита с наукой и практикой управления. Если бы не тяга Льва Евгеньевича к новому, если бы не его неугомонный характер, военно-медицинская статистика, скорее всего так и осталась бы прежней.
Однако сделанное уже не удовлетворяло Льва Евгеньевича, его притягивали новые идеи. Решительным шагом к переходу на новый уровень были обоснование и разработка следующего поколения учебных программ для командно-медицинского отделения факультета усовершенствования врачей. В соответствии с этими программами слушатели должны были освоить дополнительно к традиционным темам совершенно новые дисциплины: основы теории вероятностей, математической статистики, основы исследования операций и их применение в медицинском обеспечении войск, использование ЭВМ для автоматизации управления службой. По логике все это с неизбежностью приводило к введению на всех факультетах подготовки врачей и преподавания элементов высшей математики, теории вероятностей и математической статистики. Действительно, как можно усовершенствовать знания, если в период курсантской подготовки будущие врачи их не получили. Несмотря на возражения ряда профессоров, решение о математической подготовке курсантов 1-х курсов состоялось, а в учебные планы было включено также изучение на 3-х курсах вопросов военно-медицинской кибернетики.
В начале 70-х годов курс занимал двухэтажный особняк за клиникой инфекционных болезней и, по существу, имел полную независимость. Недалеко проходили железнодорожные пути финляндского вокзала, и за окнами слышался стук электричек и гудки маневровых локомотивов.
– Нас сюда недаром определили, рядом с инфекционистами, наша наука тоже заразна, – сказал Лев Евгеньевич при первой нашей встрече. Это было в сентябре 1972 года, после знаменитого жаркого лета. Под Ленинградом горели леса и торфяники, и даже в центре города пахло дымом. Запах гари проникал и сюда. Лев Евгеньевич поднялся и закрыл окно. Он любил проверять новые идеи на разных людях, узнать их реакцию, послушать возражения. И не важно, кто перед ним был – маститый профессор или капитан из войск, вроде меня. Он говорил, а я слушал:
– ...Наша наука обретает второе дыхание, только это пока не очень заметно. Не все это осознают. А она преображается. Сейчас перед ней новые возможности. Предстоит масса захватывающих дел... Можно будет изучать динамику и моделировать здоровье больших коллективов людей, создавать автоматизированные архивы огромной емкости, прогнозировать уровень здоровья... Я помню, как вдруг почувствовал себя легко и свободно, внезапно появилась убежденность, что судьба моя решена, и всю дальнейшую жизнь я буду заниматься кибернетикой и компьютерами. Не было даже тени сомнения. Откуда взялось тогда это предчувствие, не знаю, но оно запомнилось, потому что сбылось.
