Текст книги "В Луганске-Ворошиловграде"

Автор книги: Владимир Спектор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Истекает времени запас.

Длятся предпоследние итоги…

* * *

В партитуре радости – семь нот.

Но не только. Там – любовь и смех,

Поцелуев сладкое вино

И успеха мимолётный грех.

В партитуре жизни – тоже семь

Нот, и тоже есть любовь и смех…

Но ещё – ловушки из проблем.

Впрочем, не всегда, и не для всех.

* * *

И кажется, что замок на песке хранится вечно.

Ведь он построен у меня в душе.

Вот время – в самом деле, быстротечно –

Не разберёшь – «ещё» или «уже»…

А у меня в душе, я знаю точно,

Ещё маячат детские мечты.

О, Боже, как всё призрачно, непрочно.

И как прекрасно, если рядом – ты.

* * *

Грязь на улицах – предвестница весны,

Хоть февраль ещё зовётся «лютый».

Но уже сквозь грязь почти видны

Солнечно-небесные салюты.

Грязь на улицах – Европа, извини.

Дело и в душе, да и во власти…

Заблудились, видимо, они,

Наши дни безоблачного счастья.

* * *

Даже вопреки дурной погоде,

Даже, начиная всё с нуля,

Уходя, она опять приходит,

Наплевав на минные поля.

Взрыв негодованья, взрыв отчаянья –

Наугад, сквозь тьму и яркий свет,

Время замерзанья, время таянья –

Возвращается любовь: «Привет!»

* * *

Очарование пейзажа городского,

В котором строго, как из буквы слово,

Взрастает улица из азбуки домов,

В котором музыка – дороже слов.

Здесь легче подарить, чем получать подарки,

Поскольку жизнь, похожая на супермаркет,

Скорей расчётлива, чем жертвенно добра.

И, всё ж, пейзаж. И – музыка с утра…

* * *

Новости вчерашнего дня,

Моя вчерашняя лень –

Им дела нет до меня,

Ведь я – сегодняшний день.

Что мне Москва и Рим,

Дальний и Ближний Восток –

По проводам моим

Пульсирует кровь, а не ток.

И, кровью обожжена,

Вибрирует у виска

Струна или же страна,

Сладка и как дым горька.

* * *

Нас учили, учили, ещё раз учили…

И конспекты тех лекций ещё не истлели.

Только знания старые нынче не в силе,

И беспомощны, как импотенты в постели.

Нас учили, учили, ещё раз учили…

Где ты, призрак бродячий знакомого «изма»?

Отряхаю конспекты, как память, от пыли

И прилежно ищу хоть бы тень оптимизма.

* * *

«И это всё, что я возьму с собой

В край целований молчаливых»

М.Цветаева

Край молчаливых целований –

Не новостной.

Там – всё на грани иль за гранью…

Но, Боже мой,

Как молчаливы эти двое

В пылу страстей.

Им хорошо вдвоём с любовью,

Без новостей.

* * *

Свобода – это слово или Шустер?

А правда – для себя или для всех?

Действительно, у знаний – привкус грусти,

И мнится поражением успех.

Куда ни глянь – дыра или прореха,

Но слово молвит каждый – о своём.

А Шустер – не свобода, только эхо,

В котором слышен отдалённый гром.

* * *

Как живётся? – В контексте событий.

И, наверно, в контексте тревог,

Наслаждаясь луною в зените,

Как мерцаньем чарующих строк.

Как живётся? – С мечтой о Карраре,

Невзирая на то, что труха, –

Повсеместно, не только в амбаре.

И лишь шаг – от любви до греха…

Но, взрывая нелепые будни,

Прорываясь сквозь дни и века,

И сквозь слёзы – любовь неподсудна,

И, как стих, иногда высока.

* * *

Кому-то верит донна Анна.

Не год – который век подряд

Клубится память неустанно,

Мосты над временем горят.

Пренебрежительной ухмылкой

Опять оскален чей-то рот.

И вечность, как любовник пылкий,

Не отдаёт, а вновь берёт.

* * *

За всё приходится платить –

Судьбой, монетой, кровью…

Вопрос «Как быть или не быть?» –

Всегда у изголовья.

Не отрекаясь от грехов,

Любви, ошибок, боли,

На «Будь готов!» – «Всегда готов!»

Твержу, как раньше, в школе.

* * *

Всё хорошо, но, всё-таки, не так.

Не виноват, но чувствую вину.

Гуляет вдоль судьбы сквозняк,

Судьбу объединяя и страну.

Не в темноту и не в небесный свет

Уходят мысли, обретя покой…

Так роща, отгуляв, оставит след,

Спустя века став нефтяной рекой.

* * *

Пугает пустота пространства и души,

Нахмуренность и взгляда, и поступка.

Почти над головой проносятся стрижи,

Сигнал давая, что мгновенье хрупко.

Взлетая снова над пророчеством своим,

Грозу не приближая, а лишь чуя,

Они глотают в крике вместе с нами дым

Отечества, как горечь поцелуя.

И не страшась совсем пространственной тоски,

Жрецы небес взирают отстранённо,

Как просто, от вражды и склоки далеки,

Растут не люди – тополя и клёны…

* * *

О низменных чувствах не пишут стихи,

О них не слагают былины.

Из них сочиняются только грехи

С позорищем наполовину.

Но средь новостей ощутишь вдруг порой

Тех чувств одуряющий жар…

И, кажется, с жизнью проходишь сквозь строй,

Где каждая новость – удар.

* * *

Грушка уже зацвела,

И нет тополиного пуха…

И кажется: «Что там дела!»

И кажется: «Что там разруха!»

Бери не за деньги – за так

Всё то, что за деньги не купишь…

Ведь там, в небесах, – не пятак,

И не пламенеющий кукиш.

* * *

Летучий дым болгарских сигарет –

Забытый символ дружбы и прогресса.

«Родопи», «Шипка», «Интер», «Стюардесса» –

Не в небесах клубится лёгкий след,

А в памяти, где тень яснее света,

Где хорошо быть просто молодым,

С беспечностью вдыхая горький дым

Отечества, как дым от сигареты…

* * *

Какою мерою измерить

Всё, что сбылось и не сбылось,

Приобретенья и потери,

Судьбу, пронзённую насквозь

Желаньем счастья и свободы,

Любви познаньем и добра?..

О Боже, за спиною – годы,

И от «сегодня» до «вчера»,

Как от зарплаты до расплаты –

Мгновений честные гроши.

Мгновений, трепетом объятых,

Впитавших ткань моей души.

А в ней – доставшийся в наследство

Набросок моего пути…

Цель не оправдывает средства,

Но помогает их найти.

* * *

И, в самом деле, всё могло быть хуже. –

Мы живы, невзирая на эпоху.

И даже голубь, словно ангел, кружит,

Как будто подтверждая: «Всё – не плохо».

Хотя судьба ведёт свой счёт потерям,

Где голубь предстаёт воздушным змеем…

В то, что могло быть хуже – твёрдо верю.

А в лучшее мне верится труднее.

* * *

Тополиным снегом припорошен,

Не по-зимнему раскрашен двор…

Кажется, и ярче, и моложе

Памяти его седой простор.

Лето лишь в начале, лишь в начале.

Тополиный снег ещё в пути.

Но уже осенние печали

Где-то там маячат впереди…

* * *

От жары до холодов,

От зимы до лета –

Есть слова, и нету слов,

Да и нет ответа

На вопрос «Зачем, куда,

Проявляясь в лицах,

И сгорая, как звезда,

Время мчится, мчится…»

* * *

Жестокость побеждает, чтоб потом

Притворной добротою обернуться.

И потому, наверно, плач и стон

Традиционно песнями зовутся.

Жестокость побеждает, как всегда,

И людям это нравится отчасти.

Поют и пляшут сёла, города…

О чём поют? Да про любовь и счастье.

* * *

Куда девались Бельские и Курбские,

Цари, опричники и прочие?..

«Входите, – сказано, – вратами узкими»,

Не точку ставьте, – многоточие…

Ведь всё кончается и продолжается

От срочного и до бессрочного…

А жизнь, как спящая красавица,

Ждёт поцелуя непорочного.

* * *

Всё сквозняки, сплошные сквозняки –

В дому, в делах и в человечьих душах.

И в небесах, как будто вдоль реки,

Сквозит судьба, покоя не наруша…

Сквозит судьба вдоль памяти и снов,

Любви и подлости, и вдоль мечтаний.

И, как река, уйдя из берегов,

Душа сквозит от встреч и расставаний.

* * *

Бессмертие – у каждого своё.

Зато безжизненность – одна на всех.

И молнии внезапное копьё

Всегда ли поражает лютый грех?

Сквозь время пограничной полосы,

Сквозь жизнь и смерть – судьбы тугая нить.

И, кажется, любовь, а не часы

Отсчитывает: быть или не быть…

* * *

Цветущей изгороди аромат,

Манящий и родной…

Нет, это – не вишнёвый сад.

Но это – город мой.

Случайных встреч, удач, разлук –

Считать охоты нет,

Когда сквозь изгородь, как друг,

Струится белый свет

* * *

Повторяется всё и всегда?

Или только в деталях похоже?

Нет, не лица и не города.

Но вот этот мороз по коже…

Та же зависть, и тот же донос,

Те же чванство и лютая злоба…

Повторяется всё? Не вопрос.

Но любовь неповторна до гроба.

* * *

Привычка к счастью – редкая привычка,

То ли награда, то ли – Божий дар.

Из объектива вылетает птичка

И та, не просто так – за гонорар.

А, может, не привычка, а готовность

«С полоборота», бескорыстно – и на взлёт

Рождает вот такую благосклонность,

Судьбы, удачи… И наоборот?

А, может, пораженьям и победам

Особый счёт идёт на небесах…

А отблеск счастья мне порою ведом –

И в небесах он, и в твоих глазах.

* * *

Среди чёрных и белых –

Расскажи мне, какого ты цвета…

Среди слова и дела,

Среди честных и лживых ответов

Проявляются лица,

И – по белому чёрным скрижали.

Время памяти длится,

Время совести? Вот уж, едва ли…

* * *

Ослепший дождь упал, не глядя,

Смешав все краски и порывы…

Над грязью – дождевые пряди,

И в грязь – все капельные взрывы.

А солнце, словно из-под пледа,

Сквозь тучи хмурится отчасти…

Кто за дождём идёт по следу?

Беда или слепое счастье?

* * *

Не улучшается порода.

Как Бог задумал – так и есть.

И под сияньем небосвода

Сверкает жесть. И реже – честь.

В мундире слов – почти картофель –

Дела и мысли – всё вокруг…

Жизнь растворима, словно кофе.

В осадке – сладостный испуг…

* * *

Открыта в комнату воспоминаний дверь,

Хотя скрипит и поддаётся туго…

Не списки кораблей – находок и потерь –

Зовут, перекликаются друг с другом…

Тугие паруса и ветер молодой,

Солёный привкус встреч и расставаний…

И память, что наполнена живой водой,

Не делит взмах – на «поздний или ранний».

Где похвалы бутон, а где угрозы плеть –

Не разберёшь, не сыщешь пятый угол…

И нелегко понять, тем более смотреть,

Как за любовью мрак идёт по кругу.

* * *

Падают звёзды, падают…

А желания – не сбываются.

Кажется, что тут странного,

И странным кому-то всё кажется.

Блики, тире, многоточия –

Ночных прорицаний мерцания…

Звёзды сгорают в пророчествах,

Как люди – в страстях и желаниях.

* * *

Несмотря ни на что,

Раскрываются души и двери.

(Закрываются тоже,

И, может быть, даже не реже).

Несмотря ни на что,

Сердцу хочется сладостно верить,

Хоть зловещие тени

Знакомо скользят на манеже.

На манеже, по кругу,

Вдоль жизни и смерти вприпрыжку,

Несмотря ни на что,

Крутит рок свои сальто-мортале…

Несмотря ни на что,

Открываются души не слишком.

И захлопнутой книжкой

Стесняют сознанье скрижали…

* * *

А верится лишь Богу от души,

(И папе с мамой в детстве)?

Кто знает это… Всё же не спеши

Рубить с плеча наследство,

В котором памяти густой простор

Хранит обрывки веры,

В котором гордость также, как позор,

Глупы, как пионеры…

В котором поровну добра и зла,

И чести, и бесчестья.

В котором жизнь прошла и не прошла,

И в ней – всё это вместе.

* * *

От сказуемого до подлежащего,

Через скобки, тире, двоеточия,

Через прошлое и настоящее,

Перерыв на рекламу и прочее…

Сквозь карьерные знаки отличия

И глаголов неправильных рвение,

Позабыв про права свои птичьи,

И про точку в конце предложения,

Между строк, между мыслей склоняются

Лица, словно наречия встречные…

Боже мой! И урод, и красавица –

Все туда – в падежи бесконечные.

* * *

Растекается, плавясь, не прошлое время, а память.

Не на глине следы – на слезах, на снегу, на песке,

Злые будни смывают легко их, как будто цунами

И парит в небесах, налегке или на волоске,

Отражение эха, улыбки, любви, трибунала…

Отражение правды в сухих, воспалённых глазах.

В этом зеркале времени память почти что узнала,

Как мутнеет от страха судьба, и как прахом становится страх.

* * *

Не отражаясь в зеркалах,

И свет собой не задевая,

Струится время. Каждый шаг –

Пронзителен, как звон трамвая.

Но отражения в душе

Вещественны и даже зримы,

Как день и ночь, полёт стрижей,

Как жизнь без парика и грима.

* * *

В иголку нитку вдеть – труднее и труднее,

А в детстве всё так просто и легко…

Струится нитка жизни, я – за нею,

Вползая, как в игольное ушко,

В события, находки и потери,

Сжимая круг знакомых и друзей.

Всё воздаётся по делам и вере,

Где нитка правды стоит жизни всей...

* * *

С низкого старта – как в школе учили,

Где стометровка – сквозь парк и печали.

Жизнь настоялась наливкой в бутыли,

Но отстоялась ли? Это – едва ли…

Снова и снова – вперёд и по кругу,

Кто – наугад, ну, а кто-то – по карте.

Даль стометровки, как прежде, упруга,

И продолжение – с низкого старта.

* * *

Нет времени объятья раскрывать,

И – уклоняться некогда от них.

И в спешке пропадает благодать,

Чужих не отличая от своих.

Нет времени сравнить добро и зло,

Не забывая в муках о добре…

От «было» до «проходит» и «прошло» –

Нет времени. Нет времени. Нет вре…

«В дыхании пространства»

* * *

По линии руки,

В дыхании пространства

Мы снова не близки,

Как блажь и постоянство.

И вместе – далеки

От знания ответа,

Как поворот строки

От таинства сюжета.

* * *

Тёплый ветер, как подарок с юга.

Посреди ненастья – добрый знак.

Как рукопожатье друга,

Как улыбка вдруг и просто так.

Жизнь теплей всего лишь на дыханье,

И длинней – всего лишь на него.

Облака – от встречи до прощанья,

И судьба. И больше ничего.

* * *

Всенародно известными стать не дано

Современным поэтам.

Их слова вылетают, как птицы в окно,

И – без ответа.

Маломощны их книги, как Даймлер и Бенц

В самом начале,

И, к тому же, утерян терновый венец.

Вы не встречали?

Боже, как сладко услышать: «Поэт…»

Мыслей властитель.

Это вопрос или сразу ответ,

Глупый, простите…

Сколько их, сколько их!.. В каждом селе.

Город, подвинься.

И не поймёшь – мысли их на челе,

Или на джинсах.

Но и безденежью наперекор,

Пишут и пишут…

Сносят судьбы не укор – приговор,

Как сносит крышу.

М.Г.

* * *

Обжигающий вкус не у чая,

А у жизни, у встреч и разлук.

Сердце жарче стучится, встречая,

Превращая во взрыв каждый стук.

Кипяток всех житейских страданий

Обжигает сердца вновь и вновь.

И спасительной ложкой в стакане

Защищает аорту любовь.

* * *

Пустые хлопоты, пустые.

Воспоминанья непростые.

Всю жизнь – как будто в поликлинике –

То тот, то этот кабинет…

Но в кабинетном холодильнике,

Нет молодильных яблок, нет.

«Не унывай» – поёт кузнечик,

А слышится: «Ещё не вечер»,

Не все написаны истории,

Где счастье ждёт – лишь позови –

От клиники до санатория –

На территории любви.

* * *

Липкая память прошедшего дня

Не смывается в душе.

И на душе у меня, как броня.

Я, словно рыба на суше,

Воздух событий глотаю, давясь,

Память, как кожу, срывая…

И меж событьем и следствием связь,

Словно судьбу принимаю.

* * *

Подобно ржавчине из труб

Жизнь протекает после смены власти.

И каждый раз идут на сруб

Идеи призрачного счастья.

Вода потом изменит цвет,

И может стать прозрачной даже.

Но счастья оптом снова нет,

Как нет и в розничной продаже.

* * *

Забыта память, не промолвлены слова,

Застыло эхо, как уволенный суфлёр…

Но синева сквозь тучи, синева.

И говор птиц, неясный до сих пор.

И кажется, что древние века

Проходят между нами чередой.

И где-то мысль, как море, глубока.

И вновь шлифует истину прибой.

* * *

Продираясь, словно сквозь крапиву,

Сквозь постылость истин прописных,

Постигая ложные мотивы,

Ощущая сердца стук, как стих,

Прозреваешь мыслью – не глазами,

Ведь в душе – совсем не белый свет.

Боже, Боже, что же это с нами?

Не вопрос страшит. Скорей, ответ.

* * *

Не убавляя ничего, не добавляя,

На волшебство и торжество не уповая,

А просто принимая, словно дар,

Пространство, где волненья и тревоги

Бредут, как пилигримы по дороге,

А радость, будто солнечный удар,

Внезапна, горяча и безрассудна…

Жить по любви, казалось бы, не трудно,

Но души, что закрыты на замок,

Таят в себе ответы на вопросы.

Не дождь на землю выпадает – слёзы,

И воздух чёрствый, хоть и весь промок.

* * *

Приспособиться и быть, как все,

Не как белая ворона,

Мчаться не по встречной полосе,

Не на красный, – на зелёный.

Приспособиться, как дождь к зиме,

Или как снежинка к лету.

Привыкать, как свет к полночной тьме,

Даже, если нету света.

Привыкать к тому, что из мечты

Вырастают новые загадки,

Что режим набора высоты

Горький в той же мере, что и сладкий.

* * *

В память, как в копилку… Навсегда –

Дни мои, капели и метели,

Точки, запятые, города,

Множась на рабочие недели,

Множась, исчезая… Красный свет

Стал встречаться чаще, чем зелёный.

Дни мои. «Прощай» или «Привет».

И – дороги встречные поклоны.

* * *

Память стреляет без промаха

И попадает в меня.

Всё, что для сердца так дорого,

Вновь оживает, маня…

В принципе, всё повторяется,

И для кого-то сейчас –

Жизнь – молодая красавица

С множеством дней про запас.

Всё повторимо, и всё-таки,

Нынче – не так, как тогда.

Что-то, возникнув из воздуха,

Или, сгорев, как звезда,

Делает неузнаваемым

Свет, отражённый в душе.

В памяти – центр и окраины

Только «ещё». Не «уже».

* * *

Чужая правда встретилась с моей.

Они в глаза друг другу поглядели,

Я ощутил себя осколком цели,

Расстрелянной в упор коварством дней.

Не зная ничего наверняка,

Лишь ослеплённые неправотою,

Две правды растворялись темнотою,

Как мир с войной, незримые. Пока.

* * *

Ранним теплом прощены холода.

Что-то на радость, а что-то в досаду.

Светит и греет чужая звезда

В зарослях не Гефсиманского сада.

Что за предчувствия ломятся в грудь,

Опровергая чужие прогнозы.

Снова и снова душе не уснуть.

Где-то прощенья не знают морозы.

* * *

У разных мыслей – общая основа.

И суть её – словарное кольцо.

И даже превращаясь в дело, слово

Меняет форму, сохранив лицо.

У разных слов – похожие обличья.

Хоть это ни о чём не говорит.

Охотник вдруг становится добычей,

Храня при этом неприступный вид.

* * *

И где-то тишина незримо

Поёт беззвучно о своём.

Любовь опять проходит мимо,

Не с песней – с тишиной вдвоём.

А музыка почти что рядом.

Я слушать вновь и вновь готов...

Любовь, меня лаская взглядом,

Звучит мелодией без слов.

* * *

Уходит в парк трамвай,

А время – лишь вечернее.

Давай, душа, давай,

Словно трамвай, сквозь тернии,

В которых всё подряд –

Добро и зло – всё поровну.

Вожатый, сдай назад,

Езжай в другую сторону!

Ещё мне рано в парк,

Где тьмою ночь расплавлена…

И сердце, как маяк,

Стучит-сигналит: «Правильно».

* * *

Несладкое вино располагает к думе

О смысле бытия, неспешности пути…

И мысли в голове, как пассажиры в трюме,

Кумекают, куда нам плыть или идти.

Желанье говорить и улыбаться чаще

Душевно и легко, без лести и обид…

Несладкое вино, так ведь и жизнь не слаще.

Хотя порой светла и не горька. На вид.

* * *

Ответов на вопросы нет,

Но поиск их всё длится.

Горит и не сгорает свет,

Рождая тень на лицах.

Зачем, куда, откуда, как? –

Бог весть, моя родная...

Я знаю – свету нужен мрак,

Но почему – не знаю.

* * *

В моём вагоне нет свободных мест,

Все пассажиры – из моей судьбы,

Которой всё никак не надоест

Пытать меня: «Вот если б, да кабы,

Другой вагон, другая колея,

Других друзей и недругов глаза…»

Но лишь самим собой останусь я

И пункта назначения вокзал.

Мои друзья, пространства свет и боль,

Удачи и потери, память дней –

Со мною всё, как первая любовь,

И как последняя. Что, кажется, верней.

* * *

Гудки локомотивов маневровых,

Ночная перекличка поездов

И мыслей, от бессонницы суровых,

Как путешественник и командор Седов…

Но в мыслях, что суровы только внешне,

Вопросов вязь, надежды и мечты.

И речь друзей, и лица их, конечно,

И много ещё разного. И ты.

* * *

Среди мыслей о насущном хлебе,

О делах, долгах, вчерашнем дне,

Боже мой, журавликами в небе –

Мысли о тебе и обо мне.

И восходит, кажется, сиянье,

За собою в вышину маня,

Как награда – общее дыханье

Каждого мгновения и дня.

Каждого мгновенья, что сгорает

В пляшущем, не гаснущем огне…

И мерцает, с вечностью играя,

Память о тебе и обо мне.

* * *

От жизни-лайт до жизни-форте –

Всего лишь миг, а, может, год.

Ответ – в пространстве и в аорте,

Где слов никто не разберёт.

Ответ – и в будущем, и в прошлом, –

Живым и тем, кого уж нет,

Кто тоже думал: «Всё возможно»,

Любовью поглощая свет.

* * *

Сирень, как лучший семафор,

Сигналит: лето близко.

Печалям всем наперекор,

Минуя зону риска,

В которой мысли обо всём,

Что гаснет без возврата, –

Плывёт, как праздник, окоём.

А в нём – сирень и мы вдвоём.

И что для счастья надо?..

* * *

За спиной – не крылья, а судьба,

Всё, что удалось – не удалось,

Где мольбой сменяется борьба,

И добром никак не станет злость.

За спиной – надежды и долги,

Тени бесконечной красоты,

Эхо слов «Спаси и помоги…»

И любовь, конечно же. И ты.

* * *

Безмятежность праздничного дня,

В коей отдых представляется работой,

Как среда или четверг – субботой,

Растворяется в душе, маня

Полудетским таинством любви,

Ожиданием не чуда, так свободы.

Сквозь мгновенья, будто бы сквозь годы,

Слышу голос счастья: «Позови…»

* * *

В тишине отчётливее звуки

Одиночества, чьи струны хороши

Для печали, то есть, для разлуки,

Что порой полезно для души.

В тишине не только сладко спится,

Струны памяти тревожат сны.

И проходят вереницей лица

Кажущимся эхом тишины.

Оглушают тишину осколки

Музыки, разбитой, как сердца.

И сквозь них, сквозь толки, кривотолки,

Как пройти, не потеряв лица?

* * *

Обвинения рождают виноватых,

Виноватые рождают недовольных,

Недовольным хочется расплаты.

Брата на брата… Эхо шепчет: «Больно».

Только шёпот никому не слышен –

Недовольство шумно и жестоко…

Кровь рождается, как сок из вишен,

Как вражда из мутного потока.

* * *

Природа танца – в танцах от природы.

Под ветром ива – будто балерина.

И человек под ветром несвободы

Податлив, как танцующая глина.

Но танец, растворимый, словно кофе,

У глины проявляет твердь гранита,

Когда любовь тождественна Голгофе,

И память пляской ветра не сокрыта.

* * *

Сквозь шум прибоя слышится:

«Лета бо не стоят, и вся в небытие отходят,

глубинами забвенья помрачась…»

Шумит прибой и пенится, как сотни лет назад,

Приходит кто-то и уходит,

Сдавая и захватывая власть.

Но солнце так же безмятежно светит, как тогда,

И корабли, меняя очертанья,

Всё плывут сквозь бездну лет.

И нет ответов на вопросы вечные: «Зачем? Куда?»

И время, что струится мимо сквозь любовь и нелюбовь,

Таит ответ…

* * *

Сквозняк вопросов, вакуум ответов…

«Зачем?», «Откуда?», «Почему?»

Как паутина, бабье лето

Летит, и холодно ему.

В особенности вечерами,

В особенности в звездопад.

Вопросы вечные: «Что с нами?»

Ответы – только наугад.

* * *

Не изабелла, не мускат,

Чья гроздь – селекции отрада.

А просто – дикий виноград,

Изгой ухоженного сада.

Растёт, не ведая стыда,

И наливаясь терпким соком,

Ветвями тянется туда,

Где небо чисто и высоко.

* * *

Всегдашний страх – а вдруг разлюбит?

И сердце бьётся невпопад.

И взгляд, как полицейский Дубельт,

Решает: «Прав иль виноват».

Такая вот в душе морока,

Такой предательский испуг,

Где «страшно» – значит «одиноко»,

Где «счастье» – это ты, мой друг.

* * *

Сквозь краткость мига или взгляда,

Сквозь тень и свет, сквозь взмах крыла

Судьба, как будто автострада,

По бездорожью пролегла.

Теряя гордые повадки,

Стараюсь не терять лица.

Ты рядом – значит всё в порядке

От пункта «А» и до конца.

Не по Гринвичу отсчитываем час

* * *

Не по Гринвичу отсчитываем час.

Время истекает, иссекая

Плоти ограниченный запас,

И стучат часы в последний раз

Для кого-то… Память, угасая,

Видит то, что Богом ей дано.

Не по Гринвичу, Москве или Полтаве.

А живым – отнюдь не всё равно,

Как вращается веретено

Времени – налево иль направо.

* * *

Где-то память рождает день,

Тень от солнца пронзает свет.

И шагает священник Мень,

И конца расстоянию нет.

Забывая о том, что мгла

Вслед за днём по пятам идёт,

Даль, как песня в душе, светла

А душа и сквозь плач – поёт.

* * *

Ничего не известно заранее.

Всё – по плану, и, всё-таки, вдруг.

Каждый день, назначая свидание,

Приглашает в разомкнутый круг.

Загадать, отгадать – нет возможности.

В круге том – всё случается вмиг.

Лишь надежда назло осторожности

Делит замкнутый мир на двоих.

* * *

Загадка выбора,

реальность отраженья

В твоих глазах,

сомненьях и решеньях,

Пророчество и мистика

огня,

Сжигающего память

и меня

Под гул ещё не близких

Колоколен.

И выбор мой, по-прежнему,

неволен…

Но в поисках магических

вершин,

Теряя спутников,

я, всё же, не один.

* * *

На границе поступка и чувства –

Ограниченность размышления.

Слепок жизни похож на искусство,

Как искусство – на тень развлечения.

Все слова – как заборы и стены,

Только кровь вытекает без фальши.

Но, собою шунтируя вены,

Даже память не знает – что дальше?

* * *

В слове «совесть» – семь букв,

В слове «политика» – восемь.

Всё – случайно, и всё – не вдруг.

Друг у друга мы спросим.

А ответа прямого нет –

Только буквы и фразы.

Проникает ли свет в совет –

Разберёмся потом. Не сразу.

* * *

От сострадания до зависти – легко

Шагнуть и по кривой, и по касательной.

И даже по прямой – идти недалеко,

Хоть этот путь совсем необязательный.

Необязательно, невыгодно, стремглав,

Столкнуться с тенью зла и наказания.

Но трудно разобрать, кто прав, а кто – неправ,

В пути от зависти до сострадания.

* * *

От возраста находок вдалеке

Я привыкаю к возрасту потерь.

И где пятёрки были в дневнике,

Пробелы появляются теперь.

А я в душе – всё тот же ученик.

Учу урок, да не идёт он впрок.

Хоть, кажется, уже почти привык

К тому, что чаще стал звонить звонок.

* * *

Взрываются небесные тела,

Земля мерцает сквозь ночной сквозняк.

И только мысль, как будто день светла,

Собою пробивает этот мрак.

Там – сталинские соколы летят,

Забытые полки ещё бредут…

И, словно тысячу веков назад,

Не ведает пощады Страшный суд.

* * *

Яблоки-дички летят, летят…

Падают на траву.

Жизнь – это тоже фруктовый сад.

В мечтах или наяву

Кто-то цветёт и даёт плоды

Даже в засушливый год…

Яблоня-дичка не ждёт воды –

Просто растёт, растёт.

* * *

И всё, как будто, не напрасно, –

И красота, и тень, и свет…

Но чем всё кончится – неясно.

У всех на это – свой ответ.

Он каждый миг пронзает время,

Касаясь прошлого всерьёз,

Смеясь и плача вместе с теми,

Чья память стала тенью звёзд…

* * *

Столбов унылость – бывшее веселье

Деревьев, чья листва под ветром пела.

Столбы унылы, но они – как стрелы,

Рождённые небесной акварелью.

Столбы добротны. Это – их работа.

Для них – что шум листвы, что гул прибоя…

Деревья – это дело молодое.

Но провода гудят. И так охота

На миг вдруг ощутить себя кудрявым

Воспитанником городского сада.

Где рядом – липа, и скамейка – рядом,

И манит то ли небо, то ли слава…

* * *

Прощаний медный купорос

И встреч румянец на щеках.

Вопрос – всерьёз и не всерьёз,

Ответ – как мнимость во строках.

Любви простор и высота

И пустота тяжёлых слов.

Вся жизнь – с открытого листа,

Как будто эхо вещих снов.

* * *

В час, когда яблоки много дороже арбузов,

А совесть в продаже везде и почти что задаром,

Каждый, кто жил, восстанавливает часть Союза,

Ощущая себя бизнесменом, как комиссаром.

В час этот в душах рождается новое свойство,

И аргументы в сознании бродят, как бред или факты.

Помнить о том, что ушло, – не позор, не геройство

В час, когда мысли взрывают судьбу, как, теракты…

* * *

Луна безмолвствует, как Пушкинский народ.

Сквозь свет её, рассеянный, неясный

Пространство времени мы переходим вброд,

И сердца стук порой – как взрыв фугасный.

Не тишина страшит, не тлен, не высота,

Не взрывов орудийные раскаты.

Беззвучная в душе грохочет пустота,

Объединив «когда-нибудь» с «когда-то».

* * *

Кто хороший поэт, кто – плохой…

Помаши мне оттуда рукой,

Ты ведь тоже и странный, и странник,

Из себя самого изгнанник.

Поделись не строкой, не уменьем,

Не пронзительным стихотвореньем,

Тем, что стало судьбой на века…

Просто пусть шевельнётся рука,

И пойму я, как песню, как чудо,

Эту боль, что сквозит ниоткуда.

* * *

Уменье сразу говорить на «ты»,

Смотреть на всё, что рядом, с высоты

Дано не всем, как гордая повадка…

Вот так и римляне времён упадка

Спесиво озирали всё вокруг.

Где римляне, империя, где дух,

Исполненный надменности, коварства?..

Увы, венчают не навечно нас на царство.

И, всё же, признак ли житейской высоты

Уменье сразу говорить на «ты»?

* * *

Среди обычной суеты,

Обрывков мыслей, разговоров

Любви незримые черты

Пронзили, словно душу, город.

Не изменилось ничего.

Но тени стали чуть крылаты.

И ощутили волшебство

Не большинство, а, как когда-то,

Лишь те, кто видит всё не так,

Кому и зрения – не надо.

Любви мерцающий маяк –

За озарение награда.

* * *

Плохо собакам дождливою осенью.

Людям – не сладко. Собакам – тем более,

Не наедаясь обглоданной костью,

Не наслаждаясь голодною волею.

Но не скулят, только лают отрывисто.

Жизнь принимают, холодную, бедную,

С краем её, безнадежно обрывистым,

С ближней зимою, возможно, последнею.

* * *

От пункта «А», прибежища разлуки,

До пункта «Б», где встречи ждёт любовь,

Судьбою словно взятый на поруки,

Пространство покоряя вновь и вновь,

Я замер на ходу, на полуслове,

И сердца стук узнал сквозь стук колёс,

Когда разлука взорвалась любовью,

А тень от встречи – тенью дальних звёзд.

* * *

Думаю о будущем и прошлом,

Что стало истинным, что – ложным,

О бизнесе и комсомольском марше,

О поколении, что стало старше

На фоне встреч и расставаний,

А также – разочарований.

О том, что сытость – не всегда отрада,

А боль, по-прежнему, за всё награда,

О том, что хорошо – не значит – бедно.

О том, что думать – никогда не вредно.

* * *

Как плахи нет без палача,

А без картины – отраженья,

Так целое – виднее в мелочах,

Словно подарок в день рожденья.

Подлец себя не видит подлецом,

Он деликатен для себя в избытке,

Себя жалея, хмурится лицом,

Смывая капли крови после пытки.

За всё себя готов он оправдать,

Он – просто выполняет своё дело.

Но Каинова светится печать,

На мелочах, да и на жизни в целом.

* * *

Пронзительно шагая сквозь беду,

На времени тугую оболочку натыкаясь,

С душой беседу трудную веду,

На пару с нею падая и поднимаясь.

И, кажется, что будет всё не так,

Как в прежней жизни, за мгновенье до улыбки,

Когда секунд спасительный сквозняк,

Сметает в памяти все страхи, как ошибки…

* * *

Сквозь тишину осенних переулков

Струится ощущение покоя.

И, кажется, выходят на прогулку

Те, кто бродили здесь, но не со мною.

Они идут, невидимы для света,

Следов не оставляя тенью вдоха.

Они и здесь, и, в то же время, где-то,

И даль пространства, словно боль эпохи,

Сквозит вдоль тишины осенних улиц

В безветрие, покладистость тумана…

Внезапно память раной обернулась,

И ране той затягиваться рано.

* * *

Подожди, душа моя,

Слышишь, музыка струится,

То ли грусти не тая,

То ли, как ночная птица,

Превращая ремесло

В Божий дар и вдохновенье,

И мгновенье, что пришло,

Поднимая на крыло,

Вслед за прожитым мгновеньем…

* * *

От ощущения полёта не устал,

А просто стал немного приземлённей.

Не то, чтобы понятнее Дедал,

Но крылья – точно опалённей.

Похожесть лебедей не вороньё –

Чревата аварийностью полёта.

И небо, как отечество моё,

Застыло в ожидании чего-то.

* * *

То ли кажется мне, то ли снится

Жизнь, что будто парит в облаках.

Боже мой, что за дивная птица

Возросла у тебя на руках.

Я за хвост их ловить не умею –

Птиц, что рвутся, как жизнь, в небеса.

Но взлетаю, случается, с нею,

Хоть не верю давно в чудеса.

Прямо по курсу – жизнь…

* * *

Давление вновь растёт.

Всё это – антициклон.

Мне кажется – я пилот,

И город, в который влюблён,

Даёт мне зелёный свет,

И я поднимаюсь ввысь,

Где рядом – лишь тень побед,

А прямо по курсу – жизнь.

* * *

Всё своё – лишь в себе, в себе,