Текст книги "Народы и личности в истории. Том 3"

Автор книги: Владимир Миронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 53 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Хотя и самурайская воинственность находила подтверждение в немалом числе войн. Известна агрессия японцев против Китая и Кореи. В 1872 г. Япония захватила остров Рюкю, в 1895 г. – острова Тайвань и Пэнхуледао, в 1905 г. Ляодунский полуостров с Порт-Артуром и Дальним, Южный Сахалин, в 1910 г. – Корею, в 1914 г. – Циндао. Корейские историки говорят, что японцы на их земле походили на «волков в овечьих шкурах». Под благовидной вывеской «культурного управления» жизнь корейского народа стала ухудшаться день ото дня (1922). Корейцев подвергали нещадной эксплуатации и грабежу, лишали земли, профессии и крова. Многих ожидала голодная смерть. Японцы стали вынуждать корейцев к массовой миграции. «Трудно поддается описанию трагедия большого Сеула. В качестве главной пищи беднякам нельзя надеяться даже на просо, чумизу и картофель, большинство их потребляет только сваренные и растертые соевые бобы, дневная прожиточная стоимость составляет всего лишь 3 чоны». Непросто складывались отношения японцев с коренным населением – айнами, да и с корейцами и китайцами. Стоит напомнить, что в этническом отношении японцы представляют собой смешение различных народностей, проживавших некогда на землях Кореи, Китая, островов Тихого океана, а также острова Рюкю. Ранее на территории нынешней Японии проживали коренные жители айны, создавшие древнюю культуру, но еще до XVII в. вытесненные на север Хоккайдо. С. П. Крашенинников так описывал их: «Сей народ ростом средний, волосом черен, лицом кругловат и смугл, но гораздо пригоже других народов, бороды у них большие и окладистые, тело мохнатое» (обитали на Южном Сахалине и Курилах, на юге Камчатки).[98]98
  Арутюнов С. А., Щебеньков В. Г. Древнейший народ Японии. М., 1992. С. 14, 90.


[Закрыть] Они являются коренным населением острова Хоккайдо. Японцы колонизировали их земли, обращаясь с айнами, как с рабами. Российский ученый Григорий де-Воллан (XIX в.), проживший в Японии 6 лет, отмечал: «Японец смотрит на айнов свысока и с большим презрением, третирует эту низшую расу». В 1872 г. в Токио открылась временная школа, где айнов должны были обучать чтению и письму, приобщать к знаниям в области сельского хозяйства и животноводства. Но первая попытка оказалась не очень удачной. Лишь с 1901 г. на Хоккайдо стали создаваться школы для айнов. Их учебные программы значительно уступали программам обычных японских школ. Японцы относились к ним, образно говоря, как к обитателям страны мертвых (емино куни), куда обычно попадают только несчастные грешники. Взгляд на японскую модель развития должен быть взвешенно трезвым.

Уборка риса

Японцы преодолели изоляционизм, негативно сказывавшийся на положении науки и культуры. У них появились видные ученые, оставившие заметный след в истории науки: Китадзато Сибасабуро, открывший возбудителя чумы; Сига Киси, обнаруживший возбудителя дизентерии; Такаминэ Дзкити, открывший адреналин. Прошло несколько десятилетий. И вот уже европеец вынужден признать: «Это на их предприятия… приезжают каждый год по полторы тысячи делегаций американских и западноевропейских бизнесменов и чиновников учиться рациональному использованию современнейшей технологии – той самой, которую придумали в самих же США и Западной Европе… Девиз «вакон есай» свят для них до сих пор». Цветов говорит в заключение: «Девиз, о котором упомянул корреспондент «Эспрессо», появился во второй половине XIX столетия, когда Япония после долгой самоизоляции начала стремительно впитывать научные и технические достижения Запада. «Вакон есай» – это «взять новейшие знания, выработанные иностранцами, но не позволить им пошатнуть основы японского образа мышления».[99]99
  Цветов В. Пятнадцатый камень сада Реандзи. М., 1986. С. 31–32.


[Закрыть] Это и является опорой страны, ибо интеллектуализм и всевозможные технические и научные новинки могут привиться и дать богатые плоды лишь на национальной почве.

В чем же причина столь обостренного интереса японцев к собственной нации? Японцы лучше других поняли важность бережного сохранения этнического и культурного единства. Бездумное, грубо-насильственное смешение рас и культур равносильно тому, как если бы взять да слить в один сосуд различные сорта вин. Каждая нация хороша своим неповторимым «букетом»! Некогда японцы учились у Востока и Запада. Отношение к тем и другим у них различно. Они ощущают глубокую враждебность и чужеродность западной, в особенности англосаксонской, цивилизации (духу Японии). Англичанин Л. Хэрн, «приемный сын» Страны восходящего солнца, описывая отношение японцев к своим учителям, заметил: «Быть может в течение будущего десятилетия Япония будет дружелюбно настроена к своим иностранным учителям. Она никогда не будет питать к Западу таких чувств, какие питала до эпохи Мэйдзи к Китаю, – то благоговейное уважение, которое по древнему обычаю подобает по отношению к возлюбленному учителю. Потому что китайской мудрости искали добровольно, тогда как западная была навязана им силой. Быть может в Японии возникнут некоторые христианские секты; но страна никогда не помянет английских и американских миссионеров так, как она до сего времени поминает китайское духовенство, бывшее воспитателем ее юности. И в честь нашего пребывания в стране не будут хранить каких-либо реликвий, тщательно завернутых семью рядами шелка и упакованных в прелестные ящички белого дерева, потому что мы не открыли им никакого нового учения красоты, ровно ничего такого, что могло бы говорить миру их чувств».[100]100
  Хэрн Л. Душа Японии. М., 1997. С. 218–221.


[Закрыть] Вульгарность и самомнение Запада и США одинаково претят Японии, Китаю, Индии, России, что, видимо, их заметно сближает.

В отношении Японии больше, чем в отношении какой-либо другой нации (в этой же группе – китайцы, корейцы, индусы), можно сказать, что перед нами предстает «непрерывная и единая цивилизация». Безусловно, следует согласиться с оценкой социолога К. Х. Момджяна: «Конечно, можно утверждать, как это делают некоторые теоретики, что средневековая Япония значительно больше похожа на феодальную Францию, чем на современную Страну восходящего солнца, ставшую одним из лидеров мирового сообщества. Но это не дает оснований разрывать целостную историю страны, которая связана воедино не только общим названием, географическим положением и языком общения, но и устойчивыми стереотипами культуры, воспроизводимыми особенностями национального менталитета, в частности столетней психологией коллективизма, долга и дисциплины, которая во многом определила нынешнее преуспевание японцев». Основой такой единой культуры и стала единая нация.[101]101
  Момджян К. Х. Социум. Общество. История. М., 1994. С. 83–84.


[Закрыть] Это надо учесть и реформаторам в современной России.

Тем более что в истории развития наших стран есть очень похожие моменты. Разве наши правители и цари не старались ограждать нас от достижений Запада? Разве у нас не издавался «указ о закрытии страны»? Разве мы, подобно Японии, фактически не создали параллельную цивилизацию, независимую от Запада? Может быть, нам менее удавалось взвешенное осмысление наших достижений и неудач. Однако и мы поняли, что отрыв от знаний мира смерти подобен! В этой модели отчуждения была специфика: русские всегда с интересом и вниманием заимствовали оружейные технологии и технику (а затем и сами становились лидерами), с меньшим интересом воспринимая достижения гражданского быта и идеологии. Но и тут мы удивительно напоминаем японские образцы поведения. У нас и лозунги почти что одинаковые. Во время революции Мэйдзи главным девизом стало «создание богатого государства и сильной армии». Это же ныне провозглашает новый президент России. И это очень разумно, как разумна и японская формула «восточная мораль – западное искусство». Все должно делаться так, чтобы обеспечить прогресс и не выпасть «из потока мировой истории», но при этом сохранить национальное достоинство, культуру, веру, справедливость. Как говорят японцы: «Справедливый к себе относится строго, к другим – снисходительно». У русских же, к великому сожалению, часто видим обратную картину: снисходительные к себе, мы готовы проявлять строгость к иным народам и нациям. Так многого не добьешься.

Что еще позволяет японцам добиваться успеха? Прежде всего, образование. Японцы создали уникальную систему образования, хотя далеко не все тут столь совершенно и безупречно. Так, одно время существовал крен в сторону естественных наук и прикладной техники. Это наносило ущерб гуманитарному обучению. Первый в Японии государственный университет создан в Токио в 1877 г. К началу XX в. в стране с 45-миллионным населением два университета. Победа в русско-японской войне ускорила процесс модернизации экономики. Науку и образование стали считать важнейшими инструментами развития. Нужда в высокообразованных людях дала толчок развитию вузов. С 1912 по 1925 гг. университеты выпустили 42,6 тысяч выпускников. Общее число окончивших колледжи за тот же период – 240 тысяч. К началу II мировой войны количество тех и других увеличилось соответственно в три и два раза. Спустя 40 лет после принятия Закона об образовании (1947) в системе высшего образования уже было 95 государственных, 38 муниципальных и 357 частных университетов, где обучалось 2 млн. человек. Вершину пирамиды тут занимают элитные университеты – Токийский и Киотский, чуть ниже стоят специализированные университеты – Хитоцубаси, Токийский технологический и пять других (бывших императорских) университетов. Еще ниже в образовательной иерархии стоят созданные после второй мировой войны в ряде административных центров государственные и муниципальные университеты. Среди частных вузов два самых престижных университета – Васэда и Кэйо. Отличительной чертой системы высшего образования в Японии стала тесная связь с промышленностью. Выяснилось, что специализация и сугубо профессиональные навыки – не главное. При нынешних темпах технического прогресса в высшем учебном заведении невозможно обеспечить специализацию на все времена. И дело тут не в отсутствии прилежания со стороны студентов или недостаточной мотивации их труда, а в высоких темпах перемен в области техники и науки. Большая часть крупных фирм Японии охотно берет на себя функции профессиональной подготовки и переподготовки своих кадров.[102]102
  Икэда Д., Логунов А. Третий радужный мост. М., 1988. С. 5, 41, 51.


[Закрыть]

Известный исследователь социальных проблем Таити Сакаия в книге «Что такое Япония?» (1992) считает, что едва ли не важнейшей чертой, обеспечившей Японии быстрый, стабильный и неуклонный рост, стала ее приверженность к стабильности и социальному равенству. Корень наших бед как раз заключается в обратном: ни того, ни другого в России не было и нет уже 10 лет. Наша ворующая элита этого не поймет и никогда не признает. В Японии же большинство граждан в душе своей являются как бы стихийными социалистами. Им свойственно неприятие крайностей и идей превосходства. Хотя такая позиция естественна для американцев, британцев или евреев. Действие этого закона видим везде и всюду – от экономики до образовательных установок и канонов. В Японии общество видит задачу в выравнивании доходов, а не в чудовищной их поляризации. В итоге достигается равновесие в экономике и семейных бюджетах. Стабильны бюджет страны, бюджеты предприятий, семей. Сегодня на имеющиеся у нее финансовые активы японская семья может прожить не менее трех лет без какого-либо снижения уровня жизни, несмотря на колебания, которых трудно избежать. Схожая ситуация прослеживается в системе образования, где лучшим считается не тот, у кого наилучшие оценки, а тот, кто учится по принципу «я как все, как большинство». В межличностных отношениях японцы, как и мы, болезненно воспринимают превосходство других. Вот какое общество нужно было бы пытаться выстроить в России, а не «башню смерти», что в любую минуту может обрушиться, погребя под собой и правых и виноватых, и богатых и бедных.[103]103
  Нагата Хироси. История японского материализма. М., 1990, С. 109–110.


[Закрыть]

В Японии просто немыслима такая модель реформ, в результате которой наименее достойные, но более жестокие, алчные и беспринципные захватили бы власть и утвердили свои порядки. В итоге в Японии сегодня коэффициент разброса в уровнях личных доходов составляет всего 2,9 раза, в то время как, например, в Англии и Франции он выше 10, а в России он и вовсе порой зашкаливает на космической отметке в 18–24. В итоге такой вот жизненной философии японцы считаются одной из самых процветающих наций, тогда как они в относительно недавние времена жили небогато. Такой метаморфозе они обязаны тяжким трудом. И тем не менее для них неприемлема мораль, согласно которой право на жизнь имеют лишь те, кто может сам постоять за себя (Т. Сакаия). Идея заданной обреченности на смерть тех, кто не подготовлен к бедствиям (пресловутого рынка или конкуренции), для менталитета и психики японцев звучит просто варварски и дико. Общество, коллектив должны прийти всем на помощь. Наши же демократы неандертальцы об этом даже не слыхивали. Япония руководствуется общественной, национальной истиной, а не узко или ложно воспринятым принципом выгоды, корыстолюбия клана. У мыслителя Утимуры Кандзо (1861–1930) есть очень верное замечание. Он говорил так: «Если мы сохраним Истину, то государство, если и рухнет, сможет возродиться. Если же отречемся от Истины, то даже и процветающее государство все равно погибнет. Любовь к родине предполагает в большей степени верность Истине, чем верность государству». Сохранив государство, они сохранили и лицо, философию, культуру. Благодаря этому японцы пережили горечь поражения и стали победителями.

Глядя на постоянно раздираемую социальными и политическими противоречиями и бурями Россию, нельзя не позавидовать японцам, которые предстают единой нацией. Вот у кого бы поучиться нашим государственным мужам стойкости и умению. А то, глядя на иных наших лидеров – безвольных, трусливых, алчных и лживых, – трудно удержаться от мысли, что весь смысл их существования состоит в том, чтобы показать миру пример вырождения. Каноны поведения японцев, их культура и религия не позволяют им опускаться. Очень многое зависит от характера правящей элиты. Японский характер упруг, как стальной клинок, изящен и легок, как вязь иероглифа, внутренне сжат и подобран, как стих хайку.

Руссо говорил: «Самые большие подвиги добродетели были совершены из любви к отечеству». В отношении японцев можно было бы сказать, что они самые великие подвиги готовы совершить из любви и почитания к предкам и их нации. Трудно найти в мире такую страну, где бы столь серьезно, основательно и любовно изучали различные стороны национального характера. Их пословица гласит: «Сам себя не уважаешь – и другие не будут тебя уважать». В Японии популярны всевозможные «теории о японцах» («Нихондзин рон») или «теории о японской культуре» («Нихон бунка рон»). Ученый Хаяси Тикио, говоря, что их расцвет относится к годам токугавского сгуната (1853–1867), подчеркнул, что это явление по своей значимости для жизни народа не имеет себе аналогий ни в одной другой стране мира. Учитывая, что в мире с каждым годом обостряется борьба за лидерство, фактор учета национальной психологии становится особенно важен. И напрасно Дж. Вос и Р. Белл (США) обвиняют японцев в нарциссизме. Эта характеристика скорее применима к американцам, у которых нарциссизм развился за последнее время в некую паталогию. Он у них в крови. Японцы же, думается, относятся к себе критичнее и честнее. Во всяком случае трудно представить, чтобы американцы (с их восхвалением «пакса американа»), вдруг решились бы написать о себе нечто, даже отдаленно напоминающее работы Мияке Сэцурэй «Правдивый, добрый и красивый японец» (1891) или «Лживый, злой и страшный японец» (1891). Трезвый взгляд на собственную нацию, вероятно, закончился бы плачевно для любого американского автора.[104]104
  Хэрн Л. Душа Японии. М., 1997. С.167.


[Закрыть]

Андо Хиросигэ. Цветущие сливы в храме Камэйдо

Японцы традиционно умеют совершенствовать, шлифовать профессиональное мастерство и искусство годами, если не столетиями. Кстати говоря, схожими путями шло воспитание и обучение немцев. И, видимо, не случайно японцев порой называют еще «арийцами Востока». Известный исследователь науки в Японии, Масанори Моритани также писал о близости восприятия профессиональных навыков у этих двух народов (японцев и немцев): «То, что производство германской промышленной продукции столь надежно, результат высокой эффективности и силы Meister-системы, то есть системы обучения и подготовки немецких мастеров. Подобная система, когда мастер обучает своих учеников своему мастерству искусства, ремесла, имеет давнюю историю, восходя к средневековью. Это было в обычаях того времени, когда Lehring или, иначе говоря, ученик, овладевающий профессией, путешествовал с места на место в поисках умелых специалистов-мастеров. Найдя такого мастера, он умолял его стать учителем и наставником». Масанори Моритани, говоря об успехах японской индустрии в наше время, подчеркивает, что секрет успеха можно бы лучше понять, если вспомнить «о духе древних самураев, которые вели своих воинов в бой». Эими качествами бойца отличаются и современные менеджеры Японии. Долгое время Япония испытывала в отношении США и Европы сложный комплекс чувств. Это можно было бы даже назвать неким комплексом неполноценности. Однако именно эти чувства и породили в них желание реванша. Желание в один прекрасный день достать, а затем и превзойти «иностранных дьяволов» в области индустрии и технологии.[105]105
  Masanori Moritani. Japanese Technology. Tokyo. 1982. P. 108, 226.


[Закрыть]

Есть у японцев еще одно свойство – это врожденное чувство красоты и совершенства. Они чувствительны к красоте, видя подлинный смысл жизни в гармонии и совершенстве. В эпоху Эдо культура стала «продуктом» всего японского общества, имея в основании «не столько чаяния аристократов, сколь интересы простых граждан». Возможно, это самое существенное в японских нравах и порядках. Японец должен не только быть мудрым, но и прожить жизнь достойно и красиво. Они почитают красоту, как частицу божественного начала. Ее символом стал и храмовый комплекс Никко (1617–1636), называемый японцами «Лунным светом». Здесь покоится великий правитель Токугава Иэясу. Путь лежит через дивный красоты мост Синке (Святой мост), по которому могли шествовать лишь императоры и правители. Перед нами предстает целый ансамбль, включающий ярко-красный мост, чем-то похожий на огненную саламандру; аллея вековых криптомерий длиною в 38 километров (15 тысяч дерев), выстроившихся, словно самураи, приветствующие своего полководца; весь архитектурный ансамбль Никко, состоящий из 22 сооружений, объединивших синтоизм и буддизм, где выделяются великолепием ворота Емэй и пятиярусная пагода, усыпальница Тайюин; 35-метровая пагода святилища Тосегу. По поводу впечатления от всего этого грандиозного комплекса можно сказать словами старинной японской пословицы: «Кто не видел красоты Никко, тот не может произнести и слово «кэкко» («прекрасно»)».

Генеральный секретарь ЮНЕСКО К. Мацуура

Важны и индивидуальные особенности японской психологии, для которой характерно признание феноменальности мира. Ученый-религиовед Х. Накамура сказал, что японцы не только приемлют феноменальный мир как некий абсолют, но склонны жить и умереть в соответствии с его правилами. Знания и культура, подвиг и слава являются важнейшими слагаемыми того феноменализма, что всегда был характерен для японского народа. Исключительное значение для японцев имеет «итог жизни», то есть все содеянное ими в сферах, имеющих для них принципиальное значение. Для разных людей эти сферы могут быть различны. Однако есть и общие этические составляющие. Как писал поэт Яманоэ Окура (659–733), выражая извечную тягу японцев к славе и совершенству, красоте и гармонии:

 
Отважным мужем ведь родился я, —
Ужель конец короткого пути?
Без славы,
Что могла из уст в уста,
Из года в год, из века в век идти?![106]106
  Японская поэзия: Сборник / Пер. с японского. М., 1954. С. 44.


[Закрыть]
 

Япония учит нас сочетать старое и новое. Она обновляет жизнь, не нарушая при этом своих культурных корней. Традиционное японское искусство создания миниатюрных удивительных шедевров (знаменитые «нэцке») оказалось востребовано и в современной культуре. Японцы достигнут высот в искусстве создания и новых технологических шедевров. Есть нечто мудрое и поучительное в том, что храм богини Аматэрасу (прародительницы японцев) в Исэ каждые 20 лет (начиная с VII в. н. э.) разбирается и на этом месте собирается новое сооружение. Япония поклоняется Вечности. Veritates aeternae! Не потому ли японцы так любят гору Мива, которая воспета в самых ранних стихах. Эта священная гора не только прекрасна, но тут находится Омива дзиндзя, одно из самых древних и красивых святилищ национальной религии японцев – синто («путь богов»). История Японии – и есть восхождение по лестнице богов.

В поведении, речи и манерах японцев, конечно же, есть и свои особенности… Так, при встречах японцы приветствуют друг друга поклонами. Существует три вида поклонов – от самого глубокого сайкэйрэй (перед алтарем в синтоистском храме, в буддийском монастыре, перед национальным флагом) до церемониального или обычного легкого поклона. Японцы по нескольку раз в день кланяются друг другу. Когда вас приглашают в дом, обязательно следует ответить: «Благодарю вас, с удовольствием». В первый раз в доме лучше не задерживаться более получаса. При посещении гостей ранее обменивались подарками. Ныне обычай отмирает. Но если вам вручили подарок, тут же не следует разворачивать. За столом принято ухаживать друг за другом (наливать рюмки, подкладывать самые вкусные куски). Японец старается сделать общение и трапезу приятными. «Делая как можно больше приятного человеку, – говорит Мититаро Тада, – мы, японцы, сами получаем от этого большое удовольствие». При походе в ресторан не принято давать чаевые. Наиболее важными являются правила общения и поведения, касающиеся сложного мира взаимоотношений людей. Стоит особо заметить, что японцы, в общем и целом, довольно скрытный народ. Им присуща сдержанность и некая эмоциональная скрытность. Тут не принято открывать душу перед первым встречным. В общении с японцами важно не торопиться в беседе, «не гнать лошадей галопом». Как отмечают знатоки, для того чтобы у японца сложилось мнение о том, что «этому человеку доверять можно», нужно провести немало встреч, бесед, дискуссий, обменов мнениями. Иначе говоря, европеец и русский должны психологически подготовить себя к более длинному пути. Причем движение должно быть осмотрительным, более взвешенным. Если янки сразу же хлопнет тебя по плечу и фамильярно станет звать по имени, затем довольно объявит, на сколько долларов вы выглядите, то японец в беседе будет сдержан, вежлив и осторожен. Он постарается не заводить бесед с малознакомыми людьми. Речь его ровна и доброжелательна. Особенно он боится категоричности выражений. «В нас заложена привычка опасаться четких форм выражения», – говорит японский лингвист. Если человек западной культуры хочет поскорее подойти к сути беседы, торопится поставить все точки («Время – деньги»), то японцы, как говорится, не спешат «схватить быка за рога». В их понимании хорошее и достойное завершение беседы – это умелое сглаживание всех острых углов («кадога торэру»). Они не говорят обычно и слова «нет». Если все же нужно отказать человеку, то делать это нужно в наиболее мягкой и вежливой форме, оставляя надежду на возможность утвердительного ответа в будущем.[107]107
  Пронников В. А., Ладанов И. Д. Японцы. М., 1985. С. 212.


[Закрыть] Переборщать не надо. Пословица гласит: «Излишняя учтивость обращается в льстивость».

Отношение японцев к России двойственно. Взгляд на Японию, Китай, Корею, Индию как на страны высокой и дружеской к нам цивилизации всегда был свойствен наиболее просвещенным русским. Любопытную оценку находим в труде Д.А. Хомякова, сына богослова и писателя А.С. Хомякова (начало XX века). Он писал о народах Востока уважительно и, как говорят, с большой буквы: «Просвещение и культура – совершенно разные психические явления: можно стоять лично и даже общественно на высокой ступени культуры, принадлежа при этом к среде, по началу просветительному не высоко стоящей. Мы считаем, например, что Японцы и Китайцы цивилизованнее некоторых христианских народов».

Образ японца в русском сознании чуден, таинственен, привлекателен. Он воспринимается в облике прекрасной девушки, богатыря Фудзи-сана, гения «Сони», генсека ЮНЕСКО К. Мацуура. Их отличает ум, строгость, красота, духовная сила. В рассказе, названном «Японский богатырь», А. Вановский давал такую характеристику японскому народу. Он рисует обитателя Страны восходящего солнца в образе могучего богатыря: «Фудзи-сан – богатырь, стоящий на страже счастья и покоя японского народа. Он ведет непримиримую, неустанную борьбу с грозными стихиями, рождающимися на бесконечном просторе морей, омывающих цветущие берега Страны восходящего солнца. Закованный в броню льда, он бьется с зимними бурями и снежными вьюгами, никогда не уступая врагу поля сражения… Почему японский народ героичен? Да потому что японцы из поколения в поколение имели и имеют перед своими глазами пример богатыря, самоотверженно сражающегося с могучими стихиями. Но Фудзи-сан не только воин, но и хозяин, живущий трудами рук своих».[108]108
  Вановский А. Японский богатырь / Русский архив. История Отечества в свидетельствах и документах. Т.5. М., 1994. С.505.


[Закрыть] Все это дает силы японцам проявлять столь недюжинные способности в любом деле, чему способствует и совершенно удивительное сочетание преемственности и новизны, традиционализма и модернизма.

Подводя итог японской цивилизации, выделим ее черты: 1) японцы – древний народ, обосновавшийся на островах в результате миграции и вытеснения ими коренных жителей-айнов; 2) их путь к современности пролегал через длительный период ученичества и усвоения зарубежного опыта (китайского, корейского, голландского, немецкого, американского и т. д.), что сделало их динамичными, восприимчивыми к новшествам зарубежной культуры; 3) при этом важнейшей чертой самих японцев продолжает оставаться глубокая преданность и верность традициям и устоям их родной страны; 4) морально-нравственные критерии нации и личности, понимаемые в духе «бусидо» (то есть верность долгу воина и гражданина, чести), чрезвычайно высоки, что делает японское общество очень устойчивым и сильным; 5) для японцев характерны высокая религиозная терпимость, объясняемая многоликостью религиозных образов (буддизм, синтоизм, конфуцианство); 6) их отличает высокая степень образованности, грамотности, «экологичности» культуры; 7) из поколения в поколение они впитывают уважение и любовь к природе родной страны; 8) в социальном отношении японское общество всегда отличалось и отличается духом коллективности и общинной корпоративности; 9) при всех достоинствах японцев у них, видимо, есть и своя сумеречная зона – «страна скверны». Б. Данхэм в «Искусстве быть японцем» (1964) говорит: «На Западе люди либо говорят вам правду, либо лгут. Японцы же почти никогда не лгут, однако им никогда не придет в голову говорить вам правду». Но это, скорее, особенности национальной психологии. Традиции просто не позволят им сказать кому-то слово «нет»; 10) быть может, главным основанием колоссального успеха и триумфа Японии является их неиссякаемая, истинно самурайская вера в свою страну, в превосходство японского духа, в их организацию; тут любой иностранец занимает подчиненное положение; вся иностранная торговля должна находиться под их контролем, если не всецело в руках японцев («Это был бы величайший шаг вперед к осуществлению народного желания: Япония – для японцев! Если даже страна останется открытой иностранцам, все же иноземные капиталистические предприятия окажутся в полной зависимости от простой милости японских организаций»); 11) в этом смысле пример Японии интересен, поучителен и для России, хотя исследователь Ж. – П. Леман, вероятно, прав, заметив: «Японию нельзя воспринимать как модель, которую можно копировать. Ее следует использовать как зеркало, в котором нужно рассматривать собственные сильные и слабые стороны»; 12) ценность исторического опыта Японии надо воспринять правящей элите России; та должна открыть для себя современную Японию, перенять мудрое и дальновидное отношение японцев к науке, культуре, технике, образованию. Переняв их опыт, трудолюбие, обновим Россию, используя возможности Приморья, Сахалина и Сибири.[109]109
  Корнилов М.Н. О типологии японской культуры // Япония: культура и общество в эпоху НТР. М., 1985. С. 36.


[Закрыть]

Нам кажется чрезвычайно важным выстроить мост дружбы и сотрудничества длиною в 10 тысяч лет между Россией и Японией. Нужно лучше узнать японскую культуру, религию, нравы. Запад боится этого союза России с Востоком. Автор труда «Николай II. Путешествие наследника цесаревича на Восток» довольно прозорливо заметил: «Иностранцы, свивая себе в Японии ненадежное гнездо, давно уже сеют там подозрение и нелюбовь к России. Воспитанные на заграничный лад и в чуждых по культуре университетах туземные радикалы проникаются предубеждениями западного человека против «северного колосса» и склонны поверхностно судить о нас в печати и литературе». Мы должны покончить раз и навсегда с «западничеством». Ведь отдаленное будущее человечества может быть вовсе и не связано с белой расой. Мы же продолжаем находиться в плену у англосаксонских и иудейских мифов о величии их цивилизации. Вот даже и В. М. Мендрин, посвятивший жизнь изучению культуры, литературы и языка японцев, решился заявить об этой стране: «Япония малокультурна, скорее даже некультурна. В ней не было и нет ни культуры технической, ни культуры философской, она слишком много заимствовала и заимствует, но этим воспользоваться надлежащим образом не умеет. Она изуродовала позаимствованную из Китая китайскую культуру, теперь она уродует культуру европейскую». Сто лет спустя после написания этих строк мы отчетливо видим, сколь несправедлив и ошибочен подобный вердикт. В действительности, современная Япония становится одной из культурнейших стран мира. Ее экономическая и техническая мощь находится на уровне высочайших достижений цивилизации. Кстати говоря, я не считаю, что даже наличие двух-трех десятков первоклассных талантов в сфере культуры еще дает право любой стране считать себя подлинно культурною державой. Вот и в нынешней России мы, несмотря на сумасшедшие богатства нуворишей и всю нашу былую культуру, уходим все дальше от высот истинной культуры и цивилизации. Власть последних 10–15 лет напоминает правление рода Тайра в Японии, завершившееся его полным крахом. Японский исследователь Рай Дз (1780–1832) в «Вольной истории Японии» («Нихон гайси»), сей японской «Одиссее», писал об этом периоде: «Начиная с сифуса, Фудзивара взяли в свои руки государственное управление. Но все они радели о своем только роде, создавая ему благополучие. Их не радовала радость государства, не печалила его печаль. Они оспаривали власть друг у друга. Они забегали вперед перед тем из них, кто был у власти, угождали и льстили ему. И это вошло в обычай в высших правительственных сферах. Конечно, как и следовало ожидать, это создало почву для великих смут в стране. А в конце концов вышло то, что вместе с императорским домом стали клониться к упадку и рухнули вместе с ним. И остались им только их пустые титулы, без власти. Так можно ли не считать их жалкими! Читая исторические сочинения, я понял причину утери власти императорами и возникновения сгуната… Ах! Ах! Они признавали умным и мудрым того, за кем была родословная; прецедентами руководствовались они в делах управления государством и, отогнав прочь талантливых и выдающихся, тем самым помогли хищной сове. И все еще не одумались».[110]110
  Мендрин В. М. История сгуната в Японии (Нихон гайси) / Перевод с японского. Т. 1. М. – С. – П., 1999. С. 127.


[Закрыть]