Текст книги "Народы и личности в истории. Том 3"

Автор книги: Владимир Миронов

Колумб

Надо сказать, что основная миссия католической церкви в Латинской Америке в целом носила культурно-просветительский характер. Такова, скажем, была та роль, которую играло епископство отца Е. Компостела на Кубе в конце XVII века. Начав свою работу как проповедник и намереваясь приобщить к вере местных деревенских жителей, он создал целую группу церковных приходов, ставших ячейками новых поселений. Желая помочь всем нуждающимся и страждущим, он создал школы, больницы, общественные заведения и установления, которые в известном смысле способствовали трансформации кубинского общества. Достаточно раскрыть хотя бы роскошные фолианты, хранящиеся в Национальной библиотеке Мадрида и Центра исторических исследований, описывающие богатую историю и культуру Испании и Латинской Америки, чтобы понять, сколь серьезно и целеустремленно работали испанцы в Новом Свете. Не забывайте, что Испания тогда находилась в высшей точке своего военного, экономического и культурного могущества. Это был ее «золотой век» (XV–XVI вв.). Огромное число писателей, поэтов, ученых, художников работало в стенах учебных заведений и при дворе Филиппа II. Трудно перечислить даже малую толику созданного ими наследия. Частично об этом было сказано нами ранее, в главе об Испании. Здесь же отмечу уникальное исследование Хосе де Акосты «История природы и нравов Индий» (1590). В ней автор ставил своей целью не только описать события в Новом Свете, но и «привести объяснения причин и оснований того нового и редкого», что обнаружено в природе Латинской Америки. Далее историк пишет: «Это исследование ставило перед собой амбициозную цель соединения всего богатства американской природы и европейского научного знания. Причем оно проведено на том высочайшем уровне и с теми критериями, которые будут отличать фундаментальные работы Александра Гумбольдта, изучавшего положение в Новом Свете. Этот труд Акосты был переведен на латинский, немецкий, голландский, французский, английский и итальянский языки, выдержал 25 изданий за пределами Испании, не говоря уже о множестве других».[136]136
  Historia general de Espana y America. T. IX-2. Madrid, 1984. P. 206–207.


[Закрыть]

Главное же то, что испанская колонизация создала самобытную художественную культуру. В 1492 г. на Гаити был заложен первый испанский город Ла-Навидад. Первооткрыватели Нового Света видели в открывавшемся перед ним материке лишь единственное богатство – золото: «Золото – удивительная вещь! Кто обладает им, тот господин всего, чего он захочет. Золото может даже душам открыть дорогу в рай». Но подлинным, главным сокровищем стали создаваемые испанцами тут искусство и архитектура. В Латинской Америке возникло подобие грандиозного европейского средневековья. Это своего рода латинское Возрождение. В частности, испанский конкистадор Франсиско Писарро (1470–1541) не только разграбил и уничтожил государство инков – Тауантинсуйу, но и основал г. Лиму. Здесь им был заложен собор, который после землетрясения 1575 г. был восстановлен и расширен. В этом великолепном сооружении и покоятся останки завоевателя… Внутри собора сохранился великолепный резной алтарь 1672 г. (на его создание ушло 25 лет). Именно в Лиме находится самая древняя колониальная резиденция Латинской Америке (ей исполнилось 500 лет). Так и кажется, что в стенах этого великолепнейшего особняка живет дух первых испанских воинов. Дом Gonzalo de Aliaga был связан с домом Писарро и монастырем. Столь велики богатства испанцев, что они одно время даже стены молелен покрывали серебром. В великолепном монастыре францисканцев проходили научные диспуты. В усыпальницах и катакомбах обители Св. Франциска покоятся останки 70 тысяч усопших. В колониальный период появилось и множество художественных галерей и музеев. Среди предметов, находящихся в экспозиции, мы видим статуи, изделия из серебра и золота, картины, оружие, книги.

Потрясающее впечатление производит в Лиме Музей золота, в котором собрана уникальная коллекция изделий доинкского периода. В культуре, существование которой относят к XII–VIII вв. до н. э., стены жилищ древних обитателей, их одежды, утварь делали из золота (золотые короны, кубки, топоры, лопаты, фигурки идолов, маски из бирюзы и изумрудов). Здесь же представлена замечательная коллекция оружия. Древняя столица перуанцев город Куско – это удивительная зеленая жемчужина, сохранившая все очарование древней индейской культуры (храмы и обычаи). Отсюда дорога ведет и в затерянную высоко в горах горную крепость Мачу Пикчу, где индейцы три десятка лет отстаивали свою свободу от испанцев. В начале XX в. американец Бингэм производил здесь свои изыскания.

В колониальной политике испанцев заметную роль играли образование и культура. В этом смысле наиболее показательна история культуры Мексики. Стоит остановиться и на истории этой легендарной страны. В 1325 г. кочующие племена достигли точки, которая была указана им божеством дождя Тлалока в качестве «земли обетованной». Там путники увидели орла со змеей в клюве, сидящего на кактусе-нопале. Так гласил миф. Этот образ впоследствии и стал символом мексиканской нации. Здесь и было основано поселение, превратившееся со временем в грандиозный Мехико-Теночтитлан. В названии города были увековечены имена великих вождей (Меши и Теноча). Молодой народ теночков достиг поразительных успехов в культурном строительстве. Он создал дороги-дамбы, акведуки, улицы, школы, рынки и даже плавучие огороды. В Теночтитлане ко времени захвата его испанцами насчитывалось до полумиллиона жителей. Обитатели города являли собой пеструю массу. Тут были крестьяне, ремесленники, учителя, солдаты. Некоторые из них, как пишут историки, успели побывать во многих отдаленных районах мира, «в Константинополе, по всей Италии и в самом Риме». В городе проживало немало молодежи. Все юноши по достижении 15 лет поступали в школу (вне зависимости от своего социального положения). Была и высшая школа (кальмекак), куда учителя (пипильтины) отбирали самых одаренных юношей. И все же в высшую школу попадали в основном дети аристократов (пилли). Там преподавались такие дисциплины, как ораторское искусство, владение правильной и культурной речью, божественные песнопения, астрология, история и толкование мудрых книг – «книг лет», основы морали и права, правила общественного и личного поведения. Увы, вскоре от всего этого великолепия остался «один лишь прах» (Диас). Но на руинах Теночтитлана испанцы воздвигли колониальный Мехико, столицу Новой Испании. И по сей день строители то и дело извлекают из-под земли предметы былой материальной культуры. Словно Пернатый Змей и великий бог-созидатель Кецалькоатль подают знак. При строительстве метро в Мехико рабочие обнаружили статую Кецалькоатля в образе бога Ветра Эхекатля и статую богини Коатликуэ.[137]137
  Галич М. История доколумбовых цивилизаций. М., 1990. С. 118–119, 123.


[Закрыть]

Фигурка человека из золота. 900—1466 гг.

Легенда гласит, что Кецалькоатль, представляющийся в образе белого бородатого мужчины, покинул свой народ и отправился за океан. Перед тем он пообещал, что вернется на землю Америки с востока в год Кеакатля. По исчислениям жрецов, это был 1519 год, год высадки Кортеса. Началась иная эпоха. Хотелось бы обратить внимание на тот огромный вклад, который внесли испанцы в жизнь и культуру Месоамерики. К сожалению, у нас гораздо меньше говорится о созидательной стороне конкисты. Вскоре после завоевания Теночтитлана Кортес строит в Мехико госпиталь Иисуса. Он существует и поныне. Затем создается одна за другой множество больниц (для прокаженных, сумасшедших, больных инфекционными болезнями, для незаконных детей, для индейцев, черных, мулатов, метисов и даже для больных сифилисом). Разумеется, в соответствии с европейской традицией тут же возводится виселица и позорный столб. Позитивна роль католической церкви, особенно ордена францисканцев, учрежденного в Мехико в 1523 году. Монахи в пристройке к монастырю создали школу для обучения местных аборигенов профессиональным навыкам и искусствам. Школа стала выпускать певцов, музыкантов, писцов, клерков, художников, резцов, ткачей, переплетчиков и т. д. Таким образом постепенно стала возникать местная интеллигенция. Она сразу включилась в изучение истории, археологии, ботаники. Колледж Санта-Крус стал одним из важнейших центров культурной жизни (1537–1564). Тут пишутся фундаментальные книги по истории Новой Испании. Во многом благодаря усилиям церковных учителей местный индеец Мартин де ля Крус сумел создать книгу по народной медицине (использование трав в медицинских целях) – старейшую на континенте. Ее перевели на латынь. Сменив множество владельцев, она попала в библиотеку Ватикана, и лишь недавно возвращена папой Павлом II в Мехико. Были и другие редчайшие книги. Стоит подчеркнуть, что в городе было налажено печатное дело гораздо раньше, чем, скажем, в России – в 1539 году. В XVI в. тут действовало восемь печатных домов, выпустивших порядка трехсот наименований книг! Все это составило то, что называют «мексиканская инкунабула» (катехизисы, словари на десяти языках, молитвенные книги, работы по философии и теологии, истории и литературе, медицине и хирургии, естественным наукам, навигации и математике). Испанский язык заговорил не только с Богом, но и с десятками чужеземных племен, которые обрели в нем объединителя и друга.

Перемены в общественной жизни шли одновременно с усилением роли как церковной, так и светской власти испанской короны. Волны иммигрантов устремлялись в Новую Испанию в поисках золота, земли, благополучия. Формально идеей освоения новых земель была идея приобщения аборигенов к христианству. На деле конкистадоры осуществляли грандиозный план захвата Месоамерики в своих собственных интересах. Вся масса пионеров подчинялась вице-королю и архиепископу из метрополии. С 1572 г. в Мехико стал действовать и орден иезуитов. Его задачей было обучение креолов, из которых они подготавливали официальное духовенство, со временем замещавшее монахов-миссионеров в возникавших приходах. Как уже отмечалось, в городе активно велось строительство церквей, дворцов, общественных заведений. В архитектуре царил некий смешанный стиль, соединявший элементы готики, барокко, ренессанса. Для строительства использованы камни былой культуры майя-тольтеков. Испанцы старались создавать нечто ничуть не менее величественное, нежели гигантские пирамиды или так называемые фигуры атлантов высотой в 4,5 метра. Отметим и то, что в столице был торжественно учрежден университет – старейший в Америке (1553). Ему даны те же привилегии, что и университету Саламанка в Испании. С тех пор он обладал всеми правами и политическим статусом. Здание находилось рядом с дворцом вице-короля. В университете читали лекции блестящие ученые (Франциско Сервантес де Салазар, монах Алонсо де ла Веракрус, иезуит Антонио Рубио). Их перу принадлежали работы по логике и философии в Америке.

Таким образом, на землях, открытых Колумбом и покоренных Кортесом, возникло новое государство, многие граждане которого были выходцами из Испании, но сердцем оставались американцами. Это была совершенно особая, не похожая на Европу цивилизация, хотя и питающаяся ее соками и культурой. Самыми величественными творениями испанской культуры XVII в. в Мехико, бесспорно, являются церкви и соборы. Это удивительная галерея архитектурных образов, в каждом из которых чувствуется искренность и талант ее создателя. И нам понятно, почему в отношении одного из таких строений– церкви Сан-Бернардо (1685–1690), творения архитектора Хуана де Сепеда – поэтесса Мексики Хуана Инес де ла Крус написала теплое посвящение: «Друзья, восхвалим же гений архитектора, превзошедшего своим творением мастерство создателя пирамид в Мемфисе или колонн в Кадисе».[138]138
  Alvares J. R. Mexico inolvidable. Madrid, 1995. P. 19–22.


[Закрыть]

Надо сказать, что многие города Мексики и Гватемалы выстроены на развалинах городов их древних обитателей. Столица Гватемалы – г. Гватемала находится на месте древнего города Каминальхуйу, Санта-Крус-Киче – на месте древней столицы киче – Кумаркааха, город Текпан-Гватемала – рядом с развалинами столицы какчикелей Ишимче и т. д. Об исторической памяти, живущей в сердцах народа, пишет классик гватемальской литературы, лауреат Нобелевской премии Мигель Анхель Астуриас в «Легендах Гватемалы». Писатель вызывает в памяти причудливые образы древней культуры майя и других племен: «Преданья, которым теперь не верят ни бабки, ни дети, говорят, что город стоит на погребенных городах. Чтобы скрепить стены, в известь лили молоко, и, как повествует «Летопись знатных», зарыли где-то в зарослях травы свертки с тремя десятками перьев и тремя десятками тростниковых трубок, полных золотого песка. Одни говорят – под гнилым стволом, другие – под ворохом хвороста, а третьи – под горой, из которой бьют ключи. Но ни одной ресницей не дрогнет спящий город и не шелохнутся нежные тела вещей. В дыханье деревьев горы кажутся дальше, за дорогой, подобной струйке дыма. Темнеет; плывут апельсины из мглы; так тихо, что слышен любой шорох, щебет птицы, шуршанье слетевшего листа, – и просыпается Кукушка Снов. Тогда встает перед нами большой город – светлый город, который мы носим в сердце. Он в сотню раз больше скопленья пестрых домишек, обвитых свернувшейся горой-кренделем святого Власия. Тот город сложен из древних городов, как дома из этажей. Этаж на этаже. Город на городе. Книга в каменном переплете, собранье гравюр на испанском пергаменте и на бумаге Республики, золоченной золотом Индий! Сундук, хранящий мертвую мечту, золотой песок и кудри луны, серебряные кольца! В тебе, многоэтажном, древние города. По лестницам бесшумно и бесследно ступают образы снов. От двери к двери сменяются столетья. Тени мигают в свете окон. Призраки – слова вечности. Кукушка Снов свивает нить сказок».[139]139
  Астуриас М. А. Легенды Гватемалы. М., 1999. С. 105–106.


[Закрыть]

Церковное строительство в испанских владениях Америки по интенсивности и объему не имеет аналогов в мировой истории… К XVII в., через сто лет с начала завоевания, руками «порабощенных» индейцев построено 70 тысяч церквей и 5 тысяч монастырей. Одна из первых королевских инструкций гласила: ни один город не может быть основан без священника. Первым зданием непременно должна была быть церковь. Кстати говоря, ведь и Кортес проявил себя в каком-то смысле как выдающийся организатор, создав сложную структуру вице-королевства. Знаменателен порядок возведения культурных и бытовых построек. В английских и французских колониях в Америке сначала строились жилые дома, потом церкви, затем школы, а спустя некоторое время – казармы и губернаторские дома. В колониях же Испанской Америки порядок был обратный: сначала в обязательном порядке шли церкви, казармы, административные здания, за ними – дома частных лиц и, наконец, школы, хотя долгое время очередь до них не доходила. Эти каменные великаны империи словно охраняли власть могущественных пришельцев Старого Света.

Бартоломе де Лас Касас

Вера заботилась о душе народа, искусство шлифовало ум и нравы. Это понимали в Испании. Испанцы были потрясены великолепными сооружениями туземной архитектуры в Америке. В Латинской Америке масса изумительных храмовых построек (творений архитектуры). В одной Мексике только за пятьдесят лет (1530–1580) воздвигнуто от 230 до 400 монастырей. Причем, эти монастыри были величественнее многих их европейских прародителей, а их функции разнообразнее. Они фактически стали центрами распространения христианства, перестройки всей туземной жизни, проводниками новых знаний в области религии, земледелия, ремесел и искусств. Несмотря на то, что в монастырях обитала горстка монахов (обычно от 2 до 5), в небо устремились фантастические постройки. Епископ Гвадалахары в 1572 г. восхищался «великолепными зданиями, такими могучими, такими большими и такой великолепной архитектуры, в которых были сосредоточены такие большие ретабло, такое богатство в сакристиях, такие музыкальные инструменты на хорах, какие можно только представить в самых богатых и старых соборах». Великолепны соборы в Мехико (1563–1813) и в Гаване (1748–1777). Постройки такого рода имели своей целью служить центром новых городов для индейцев. Опять же скажем и доброе слово в адрес монашеских братств (францисканцев, доминиканцев, августинцев). В одном только Юкатане во время завоевания создано 180 городов, хотя не все они оказались жизнеспособны. Позже это же увидим в США, где города будут зарождаться и умирать сотнями. Так что XVI–XVIII вв. – важный период месоамериканского искусства. Благодаря индейской культуре европейская архитектура обрела в Испанской Америке совершенно особое и неповторимое звучание.[140]140
  Кириченко Е.И. Три века искусства Латинской Америки. М., 1972. С. 12, 16.


[Закрыть] Вожди конкисты – Кортес, Агилар, Бернал Диас – сравнивали мексиканские города с крупными и красивейшими городами Испании (Гранадой, Севильей, Саламанкой, Сеговией). Вряд ли это можно считать большим преувеличением.

Р. Рильке некогда экспрессивно писал о соборе в Шартре. Однако ничуть не менее эмоционально можно сказать и о лучших образцах архитектуры и искусства в Латинской Америке:

 
Когда, как богоборец, вкруг собора
ярится буря с каждым вихрем злей,
внезапно ты приковываешь взоры
улыбкою блаженною своей.
Ласковый ангел! Мудрый солнцелов!
Твои уста воистину стоусты,
но разве ты не чувствуешь, как густо
часы стекают с солнечных часов,
где разом цифры дня размещены
и выровнены в строгом равновесьи,
и все часы, как спелый плод, сочны?
Что в нас ты, камень, понял на свету?
И, может быть, твой взгляд в ночной завесе
еще блаженней смотрит в темноту?[141]141
  Рильке Р. М. Новые стихотворения. М., 1977. С. 30.


[Закрыть]
 

Объявились в Америке и свои литературные таланты. Как правило, это были мужчины. Исключением стала поэтесса Хуана Инес де ла Крус (1651–1695). Ее назвали «маленьким чудом» Мексики. В тайне от всех она в 3 года выучилась читать, к 6 годам освоила премудрости письма и сочинила первый поэтический гимн. В 8 лет в совершенстве освоила латынь. Ее метода обучения достойна удивления. Не справившись с тем или иным учебным заданием, она добровольно обрезала прекрасные волосы. К чему украшать голову, которая не может преуспеть в интеллектуальных упражнениях. Услышав об открывшемся университете, она умоляет родителей переодеть ее мальчиком и отправить учиться (в 8 лет!). Ее страсть к познанию неодолима. Об одаренной девочке прослышали в окружении вице-короля. Вице-королева устроила нечто вроде публичного экзамена и была очарована ее красотой и умом. Крус предстала перед царской четой, умнейшими людьми вице-королевства (теологи, философы, математики, историки, литераторы, поэты). Ответы ее умны и блистательны. Она стала любимицей вице-королевской четы. В 14 лет Хуана – первая дама мексиканского двора. Но уже в 16 лет она уходит в монастырь. Вряд ли тому причиной несчастная любовь. Скорее тут нечто схожее с грибоедовским «Горе от ума». Быть ученой женщиной и в наше время довольно непросто, а уж в XVII в., в колонии, вдали от просвещенного европейского мира и подавно. Ее уход в монастырь вполне объясним, особенно если учесть, что тогдашние монастыри во многом являлись главными оплотами культуры, подобно тому как монастырские школы – едва ли не единственные источники образования. Иные монастыри известны своими уникальными библиотеками. В келье, заполненной книгами (библиотека к концу жизни составляла 4 тысячи томов), заваленной географическими картами и чертежами, заставленной музыкальными инструментами и приборами для опыта, она, видимо, наконец-то обрела свое счастье. Келья стала храмом поэзии и науки. Хуана переписывалась с виднейшими учеными и поэтами в метрополии и Мексике. По-прежнему ее единственным наставником была безгласная книга, а соучеником – бесчувственная чернильница. Печальная история прекрасной дамы, имевшей несчастье быть еше и умной.

Что оставалось делать мексиканской Сафо? Выражать свои чувства в поэзии. В одном из своих восхитительных сонетов она осуждает мирскую суетность и убогие устремления всех этих глупцов-мужчин, столь слепо и безрассудно поклоняющихся власти и злату, словно они вечно пребудут на этой земле:

 
Зачем, о свет, меня терзаешь ты?
Ужель обидно так мое стремленье
возвысить красотой свои сужденья,
сужденьем не унизив красоты?
Мне чужды о сокровищах мечты,
ищу лишь для ума обогащенья:
опасны о богатстве размышленья —
они доводят ум до нищеты.
Гляжу с непреходящею тоскою
на ставшую добычей красоту,
на алчность, что кладет конец покою…
Что до меня, я лучше предпочту
навек проститься с радостью мирскою,
чем жизнью мнить мирскую суету.[142]142
  Хуана Инес де ла Крус. Десятая муза. М., 1973. С. 10, 11, 33.


[Закрыть]
 

Те же методы покорения местных народностей демонстрировали и португальцы, которые освоили огромные пространства Бразилии, за которые вели долгий и кровавый спор с голландцами. Первую волну колонизации индейцы встретили так же миролюбиво, как и испанцев. Они даже были готовы породниться с пришельцами. Официальную историю колонизации связывают с именем капитана Мартина Аффонсу, хотя и до него были предприимчивые колонисты (Жуан Рамалью, Дьогу Алварис и др.). В 30-е годы XVI в. открытые земли были разделены на капитании, возглавляемые капитан-губернаторами. Главным городом колонии стала Байя. Отсюда Лиссабон управлял своими новыми владениями. Правда тут, несмотря на интенсивные поиски, колонисты не нашли ни золота, ни серебра. Они вынуждены были заняться сельским хозяйством (выращиванием сахарного тростника). Покорение племен местных индейцев шло трудно. Восстания были нередки, но битва туземцев с европейцами чаще всего заканчивалась поражением первых. «В самом деле, – писал француз Жан де Лери, находившийся в Бразилии в 1556–1558 гг., – когда перед ними оказывался один из наших всадников при всей амуниции, с пистолетом в руках, на скачущем коне, так, что с одной стороны – огонь и гром, с другой – чудовище, составленное из человека и коня, то первой их мыслью было, что это Эньян, то есть на их языке сам дьявол». Колонизаторы уничтожали и порабощали туземцев тысячами. В числе захватчиков был преимущественно всякий сброд из деклассированных элементов, возглавляемых плантаторами и профессиональными вояками. В колонизации активное участие приняли и иезуиты. Впервые появившись на бразильской земле в 1549 г., они основывали миссии там, где жили наиболее развитые в земледельческом отношении грамотные туземцы. В итоге к концу XVI в. они стали уже богатыми землевладельцами, а обращаемые ими в христианство индейцы превратились в крепостных. Таково было подлинное назначение миссии этих слуг Христовых. Когда же стала ощущаться нехватка местных индейцев как источника рабочей силы, португальцы не побрезговали работорговлей, доставляя рабов-негров из Африки. В течение трех с половиной веков европейские колонизаторы ввезли в Бразилию не менее 5 млн. рабов. Конечно же, с благословения католической церкви. Негры, как и индейцы, повели отчаянную борьбу против рабовладельцев и эксплуататоров. Они даже создали в сельве «республику Палмарис» (Республику пальмовых лесов), государство негров на территории Бразилии. Оно просуществовало с 1630 по 1697 г. Так стала зарождаться бразильская нация. Среди предводителей республики выделялся вождь Зумби (Зомби). Только с помощью предателя удалось убить его. Голову этого «черного Спартака» насадили на кол для устрашения местных жителей. Лишь в конце XVII в. пал последний свободный лагерь негритянских повстанцев (Черная Троя). Стоит еще упомянуть и о том, что сюда устремились и голландские завоеватели во главе с принцем Морицем Нассау. Он старался привлечь на свою сторону местное население. И даже построил прекрасный город на острове, близ Ресифи, – Морицстад. Город был хорошо спланирован. В нем были каменные дворцы, каналы, дамбы, мосты, зеленые сады. Говорят, это был один из красивейших городов Латинской Америки. Против голландских захватчиков поднялось все население, не только португальцы, но индейцы и негры. Безусловно, совместная битва вынудила европейцев отнестись к местному населению более гуманно, способствуя пробуждению возросшего национального самосознания бразильского народа. Вскоре граф Антониу Алварис де Кунья основал новую столицу Бразилии – Рио-де-Жанейро (1763), ставшую воротами в Европу и Бразилию, поскольку город находился на берегах великолепной бухты. К тому же, катастрофическое землетрясение в Португалии, разрушившее столицу – Лиссабон (1755), заставило португальцев обратить особое внимание и на развитие своей южноамериканской жемчужины.[143]143
  История Латинской Америки / Под ред. Н.М. Лаврова. М., 1991. С. 106–112.


[Закрыть]

X. Ругендас. Производство сахара в Бразилии

На протяжении XVIII в. европейцы продолжали питаться странными сведениями о народах Латинской Америки. Литература писала о неполноценности и вырождении людей, животных, растений в Новом Свете. Француз Ж Бюффон утверждал, что американская недоразвитость заметна не только у людей, но и у пумы. Говорили, что мексиканские индейцы способны считать только до трех. Аббат Рейналь писал о физической немощи американцев, порицая Америку «за чрезмерную высоту перуанских гор». Кстати, горы эти не так уж и высоки. Но для Европы край был экзотикой. Самые дикие и нелепые представления заполняли тогда головы европейцев. Их отношение к коренным американцам даже в конце XIX – начале XX вв. можно сравнить разве что с отношением к китайцам, африканцам или к представителям других «низших рас». Ученый Ш. Летурно, исследовавший вопросы обучения и воспитания различных человеческих рас, оценивая умственные способности австралийских аборигенов, писал об их «крайне умственной тупости». Что же касается древнего воспитания молодых инков, то, по его мнению, экзамены, проводимые в их школах и продолжавшиеся тридцать дней, были скорее испытанием воли и выносливости, а не ума. В этих экзаменационных сессиях, презрительно утверждал он, умственное развитие не играло «ни малейшей роли». Такого рода характеристики некорректны, в высшей степени неверны и нелепы. Вряд ли кого-либо убедит ссылка на то, что вождей латиноамериканцы избирали якобы лишь за голос или ораторские данные, а не по уму. К тому же, если вспомнить историю стран Европы XVII–XX вв., можно заметить, что так называемые цивилизованные народы, находящиеся вроде бы в здравом уме, ставили порой к кормилу власти откровенно ничтожных, жалких, а то и явно преступных правителей, низвергавших свои страны в пучину трагедии. Это заставляет нас усомниться в уме и способностях просвещенных европейцев. Поэтому и их наветы на других могут быть отнесены к категории все столь же печально знаменитых «Epistolae obscurorum virorum» («Письма темных людей»).[144]144
  Летурно Ш. Эволюция воспитания у различных человеческих рас. СПБ., 1907. С. 34, 170.


[Закрыть]

Все заметнее растущее самосознание народов Латинской Америки. Отмечая это, Александр Гумбольдт писал: «Креолы предпочитают, чтобы их называли американцами. Со времен Версальского мира (1783 г.), а особенно с 1789 г. часто слышишь, как они с гордостью говорят о себе именно подобным образом». Впереди Латинскую Америку ожидал период кровавой и упорной национально-освободительной войны. После того как в Испании началась революция и Карл IV отрекся от престола (1808), Наполеон, сменив «шкуру льва на лисью», решил прибрать к своим рукам и Новую Испанию. Он сказал: как-никак это «150 млн. дохода, кроме неисчислимых сумм из Америки». Брат императора Жозеф Бонапарт провозглашен королем Испании. Крах диктатора воодушевил Латинскую Америку. Та увидела шанс сбросить иго испанцев. Восстания прокатились повсюду, от Венесуэлы до Мексики, сопровождаемые кличем «Смерть гачупинам!» (земельная испанская аристократия).

Мексиканцы – это гремучая смесь испанцев, креолов, негров и метисов… Гордый и талантливый народ, разумеется, не мог смириться с господством испанцев, хотя те и убеждали, что противостоять им, испанцам, все равно что molinos de viento acometer (исп. «сражаться с ветряными мельницами»). Недовольство политикой испанских властей вылилось в ряд восстаний. В 1794 г. в Мехико возник заговор Хуана Герреро, а в 1799 г. Педро де Портилья возглавил в столице «заговор мачете». Все мексиканцы были недовольны властью испанской короны, ибо за океан уходило более 60 процентов налогов. Сигнал к восстанию даст священник Мигель Идальго (1753–1811). Он и создал правительство. Это был в высшей степени просвещенный человек, прекрасно знавший историю Древней Греции и революционной Франции. В его библиотеке были тома Демосфена, Цицерона, Декарта, Корнеля, Мольера, Расина, Лафонтена, Бюффона, «Древняя история Мексики» Клавихеро, «Энциклопедия» Дидро. Он самостоятельно переводил на испанский язык творения Мольера и Расина. Святой отец Идальго и стал тем героем-революционером, что первым поднял знамя свободы над Мексикой.[145]145
  Альперович М. С. Рождение мексиканского государства. М., 1979. С. 4, 6.


[Закрыть] Вот как описал этого замечательного человека Х. Марти в новелле для юношества «Золотой возраст»: «У Идальго была пламенная душа, он любил созидать, и эта любовь к созиданию распространялась на все, – он построил даже печи для обжига кирпича. Для многих и многих чистым светом доброты горели его зеленые глаза. Про священника из поселка Долорес все говорили, что он превосходный оратор, что он много знает и часто помогает беднякам. Собрав вокруг себя земляков, которые любили его, как родного отца, священник Идальго сел на коня. К нему присоединились пеоны и работники асьенд, они стали его конницей, индейцы стали его пехотой, оружием им служили палицы и луки, пращи и дротики. На сторону Идальго перешел вражеский полк. С его помощью повстанцы захватили предназначавшийся для испанцев обоз с порохом. Идальго вступил победителем в Селайя, сопровождаемый музыкой и победными криками. На другой день он собрал аюнтамьенто. Его провозгласят генералом. Так пробуждался народ. Идальго освободил негров и возвратил землю индейцам. Он основал газету и назвал ее «Пробуждение Америки».[146]146
  Марти Х. Избранное. М., 1956. С. 140.


[Закрыть]

Сидящая фигурка (Колумбия). 1000–1400 гг.

Хосе Клементе Ороско. Идальго и рабы

В Латинской Америке начала XIX в. именно представители культурной интеллигенции возглавили движение за освобождение. Уже тогда слово «родина» («patria») все чаще означает собственную страну, а не испанский мир. Яркой личностью был Симон Боливар (1783–1830), под руководством которого добились независимости Венесуэла, Колумбия, Эквадор, Перу и Боливия. Потом за ним закрепится в истории прозвище Освободитель. Боливар был родом из богатой семьи. Состояние отца оценивалось примерно в 10 млн. долларов. Духовным наставником Боливара стал обучавшийся в Европе директор венесуэльской школы Родригес. В одной из докладных записок, озаглавленной «Размышления о недостатках преподавания в школах начального обучения в Каракасе и о мерах по улучшению оного», этот педагог предложил ввести совместное обучение для мальчиков и девочек, учить ремеслам, допускать в школы детей негров и мулатов. Пусть молодежь изучает науки, языки, литературу, право, физику, ботанику, но главное, чему нужно обучать молодежь, – «это умение жить в обществе». Вместе с Боливаром он читает Руссо, ведет спартанский образ жизни, совершает прогулки в горы. Огромное впечатление на Боливара произвела встреча с Гумбольдтом в Венесуэле. Затем его отправляют в Мадрид для завершения образования к дяде. Впереди перспектива стать грандом Испании. Однако столь блестящие перспективы вовсе его не привлекают. Личная жизнь юноши также не складывается (в десять лет – сирота, в девятнадцать – вдовец). Молодые люди жаждут героических подвигов. Находясь вместе в Италии, Боливар и Родригес, стоя на одном из римских холмов (Монте-Сакро), поклялись освободить свою родину от испанцев.[147]147
  Линч Дж. Революция в Испанской Америке (1808–1826). М., 1979. С. 23, 52, 54.


[Закрыть] Боливар посещает Париж, Милан, Вену, возвращается на родину, где активно участвует в работе Патриотического общества. Х. Марти писал, что в Латинской Америке три героя священны: Боливар, Сан-Мартин и Идальго. Боливар, собрав вокруг себя триста героев, совершил подвиг не менее блистательный, чем царь Леонид в Фермопилах со своими спартанцами. Он освободил Венесуэлу, Новую Гранаду, Эквадор, Перу и основал новое государство – Боливию. Боливар был подготовлен к роли руководителя освободительного движения. Когда будет одержана победа при Аякучо (1824), он заявил о необходимости создания единого и мощного государства, сравнимого со Священным союзом в Европе. У нас, говорил Боливар, должна быть одна власть, одни законы, одна и та же денежная система. Тогда мы сможем разрешить внешние и внутренние проблемы, улучшить благосостояние народа, развить сельское хозяйство и промышленность, сделать просвещение доступным всем слоям населения. Тогда латиноамериканцам не будут страшны ни внешние, ни внутренние враги. Великий сын Латинской Америки, Либертадор («Освободитель») понял то, чего иные политики не поняли, кажется, по сей день. Образование – ключ ко всему. Когда из Европы вернулся Родригес, Боливар назначил его министром просвещения и сказал: «Открывайте школы, воспитывайте новое поколение – ему предстоит закончить начатое нами дело». Новым поколениям предстояло защищать независимость и свободу Америки. А это было непросто в условиях мощного давления Великобритании и США.[148]148
  Лаврецкий И. Боливар. М., 1981. С. 18, 22.


[Закрыть] Герои справились с задачей.