Текст книги "Фантасты современной Украины"

Автор книги: Владимир Аренев

Соавторы: Василий Владимирский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Двойственность власти, бесконечный дуализм ответственности тех, кто обязан ее нести – вот основная тема романа « Ледяной бастион». Примечателен образ Арифа Кириакиса, иногда затмевающий фигуру главного героя. Человек значительно более суровый, не так уж и привязанный к пресловутым «принципам чести», в итоге он оказывается своеобразным антиподом Роберта – человечным, любящим и любимым, способным, наконец, прорваться через ледяные стены власти и отчуждения. Так же противопоставлен Роберту и другой персонаж романа – генерал Артур Баркхорн, ас, не стесняющийся своего страха и своей, такой человечной, мягкости. Он один из целой плеяды солдат, присутствующих в романах Бессонова вторым планом. Зачастую этот «второй план» становится даже более интересным, чем первый: Ариана Маринина из « Маски власти», немецкий офицер Гюнтер Больт из « Алых крыльев огня» и, наконец, легион-генерал Райнер Лоссберг из дилогии « Чертова дюжина ангелов» и « Статус миротворца».

« Алые крылья огня» отчасти выбиваются из общего ряда «звездных саг» Алексея Бессонова. Действие романа происходит не в выдуманных мирах, а на нашей собственной планете. Причем в конкретное историческое время (1941 год) и в конкретной географической местности (сначала Ливия, затем Франция и Италия). По нашему субъективному мнению, это произведение – лучшее из всего, написанного на сегодня фантастом.

Hаписанию книги предшествовала длительная исследовательская работа. Автор перечитал массу книг, посвященных военной истории. В частности, истории авиации времен Второй мировой войны. Hеоценимую поддержку писателю оказал в этом плане Андрей Валентинов, обладающий феноменальными, энциклопедическими знаниями. Он помог Бессонову составить библиографию необходимых для работы книг, предоставил в его распоряжение свою собственную библиотеку. В результате роман вышел очень реалистичным. В нем чувствуется дух изображаемой эпохи. Автор верен местному колориту даже в мелочах. Так, он со знанием дела пишет о том, на каких автомобилях ездят герои « Алых крыльев огня», каким оружием пользуются, в какие мундиры облачаются.

В основе книги лежит идея противоборства человека со своими Страхами. Кстати, первоначально она называлась « Охота на страх». Казалось бы, глядя на очередного «звездного викинга», главного героя романа Кая Харкаана, трудно себе представить, что он чего-то боится. И, тем не менее, это так. Здесь и простой человеческий страх: Каю предстоит сразиться с кошмарным инопланетянином лойтом. Обстоятельства этого противоборства мастерски выписаны в произведении. Бессонову, на наш взгляд, удалось убедить читателя, что опасность, грозящая человечеству, действительно велика, что это не просто очередной визит очередного космического монстра. Писатель не нагнетает истерии. Персонажи книги предельно собраны и сосредоточены. В то же время, готовясь к последнему бою, они продолжают жить, не забывая об обычной, повседневной рутине.

Еще один страх сидит глубоко внутри Харкаана и питается памятью его сердца, мыслями о прошлом. В свое время Кай стал невольным виновником репрессий, обрушившихся на его боевых товарищей. Тогда он должен был убить предательницу свою возлюбленную Валерию, однако испугался и предпочел бегство. Теперь, когда Кай вновь столкнулся лицом к лицу со своей первой любовью, память о прошлом вопиет с еще большей силой.

Hаконец, третий страх героя – беспокойство за людей, ставших ему близкими на Земле. Гюнтер Больт, Лок Зорган, Мария Роденхейм, водитель Йорген, служанка Марианна – все обитатели небольшой усадьбы во Франции близ Тулона с надеждой смотрят на Кая, видя в нем чуть ли не главу их своеобразного семейства. Они верят в него, как в спасителя, способного повести их к новой жизни. И Харкаан чувствует, что не в праве обмануть их ожидания.

Интересным и неожиданным вышел в романе образ Лока Зоргана. Хотя неожиданным в полном смысле этого слова его назвать нельзя. Вспомним образ Мэрион Эйген из « Маски власти». Там он прошел эпизодически, и даже было отчасти досадно, что судьба его не прослежена до конца. И вот в « Алых крыльях огня» Бессонов, вероятно, решил исправить свою «оплошность». Лок Зорган – мутант-гермафродит, результат некоей ядерной катастрофы, разразившейся на Земле. По своей колоритности и реалистичности он почти не уступает образу главного героя, а порой даже затмевает его. Именно Лок, по нашему мнению, вносит в роман мощную струю лиризма. « Лок пошевелился, меняя позу, – описывает его автор. – Hа секунду его лицо оказалось напротив тусклой желтой луны, и Кай поразился изяществу его профиля. Анфас и при свете он казался ему куда более мужественным; сейчас же Каю показалось, что на какой-то миг перед ним мелькнуло нежное, с тонкими чертами. Лицо юной и чем-то удивленной девушки.» Лок таинственен, словно эдипов сфинкс. Hе случайно писатель постоянно акцентирует внимание на его загадочной улыбке. Зорган мудр, словно старец (в его времена люди не живут дольше сорока) и непосредственен, как младенец. Мутант в силу своей природы по-женски мягок и по-мужски тверд и отважен. Он столько выстрадал и перенес в своей такой еще короткой жизни, что искренне хочется (и автор дает повод на это надеяться), чтобы ему в конце концов улыбнулось тихое человеческое счастье.

Кай Харкаан – Лок Зорган – Гюнтер Больт. Эти три героя превращают « Алые крылья огня» в сложный сплав космической оперы, антиутопии и исторического романа. Пришельцы из трех миров. И каждый несет свою правду, имеет свои представления о долге, о счастье, о доблести и миропорядке. Такие разные и в то же время такие похожие друг на друга… И показательно, что в самую ответственную минуту они становятся одним экипажем, одним целым, сумевшим доказать торжество Человека над Тварью из холодной бездны космоса.

В дилогии « Чертова дюжина ангелов» – « Статус миротворца» [5]5
  Книга вышла в 2000-ом г. в серии «Абсолютное оружие» московского издательства «ЭКСМО-Пресс» под названием « Чертова дюжина ангелов».


[Закрыть]Бессонов вновь возвращается в мир, описанный в сборнике « Ветер и сталь». И даже почти в то же время. Есть среди персонажей повести и романа и знакомый читателю Александр Королев, изрядно постаревший и украшенный маршальскими погонами. Он как всегда стоит на страже мира и равновесия. Однако Империя уже находится на пороге той самой войны, которая приведет к появлению Объединенных Миров. Гроза приближается, и предвоенная атмосфера очень удачно воссоздана в дилогии.

Интересно, что в жанровом отношении повесть и роман отличаются друг от друга. « Чертова дюжина ангелов» – классическая добротная космическая опера с изрядной долей юмора. В лучших традициях «звездных саг» описана операция по обезвреживанию пиратской террористической группы, захватившей ценный стратегический груз. « Статус миротворца» написан в ином ключе. Это удачная попытка создать фантастический психологический детектив. Цепь таинственных убийств, в результате которых планомерно и расчетливо уничтожаются люди, на которых правительство решило сделать ставку в грядущей войне. Что это? Заговор кучки милитаристов-пораженцев, мафиозные разборки или диверсия вероятного противника? Читатель держится в напряжении почти до самого конца книги. Тем неожиданнее становится финал романа, когда выясняется, что никакого отношения к войне эти убийства не имеют и двое молодых людей просто мстят ракетовладельцам за свой недавно пережитый во время пиратского нападения жуткий кошмар. Парадокс: желторотые юноша и девушка сводят на нет планы всесильной Службы безопасности и подталкивают Империю к катастрофе.

Сквозными персонажами дилогии являются Райнер Лоссберг, Хикки Махтхольф и генерал Этерлен. Пьяница, не лишенный тонкого юмора военный интеллектуал, Лоссберг столь же далек от «супермена», сколь и от знакомого нам образа «рыцаря без страха и упрека». Лоссберг – это нечто совсем иное. Он пьет ром и читает Гудериана. Откровенно издевается над всеми известными в Империи «стандартами офицера» и при этом в совершенстве владеет таким неудобным оружием, как парадный офицерский меч. Всегда полупьяный, Лоссберг посмеивается над Хикки Махтхольфом и генералом Этерленом, но именно он оказывается тем человеком, который вытаскивает их, патентованных героев, из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Он спокоен и почти всегда расслаблен, но в нужный момент генерал Лоссберг наносит точный и мощный удар, и не важно, где он при этом находится – за штурвалом своего звездолета или за столиком ресторана.

Собран и часто откровенно комплексует Махтхольф. Для него служба не заканчивалась ни на миг. Такие как он не меняют ни своих принципов, ни убеждений. Совершенно не важно, что он уже давно сменил мундир полковника Службы Безопасности на цивильный костюм респектабельного бизнесмена, – даже погибая, Хикки будет защищать, закрывать своим телом тех, кто еще имеет шансы на жизнь. Смерть для него не страшна – важно продать свою жизнь как можно дороже. Этерлена мучают скорее иные факторы. Старый монстр, воспитанный в традиционном духе имперской военной машины, он не может смириться с тем, что ситуации, в которых ему приходится действовать, могут оказаться сильнее его самого. Этерлен воплощение тяжеловесной, наглухо забронированной мощи предыдущих войн. Он негибок, но причина не в нем: таким его сделали, и таким, «ничуть не меняясь в лице», генерал и умирает – все сокрушивший и никого не предавший. « Hа его лице осталось выражение непробиваемого презрения ко всему миру…»

Хикки так и не смог закрыть собой ни Этерлена, ни свою погибшую жену. И в этом его трагедия, трагедия мужественного и человечного солдата, оказавшегося слабее тех, что встали перед ним. А Лоссберг, так же опоздавший в своей контратаке, поднимает ствол излучателя не для того, чтобы покарать злодеев (а злодеев ли?). Он просто исполняет свой долг. Боевой генерал полон боли вперемешку с усталостью. Лоссберг впервые видел лицо человека, которого убивает. « Это было легко…»

Благородный ли он герой, легион-генерал Райнер Лоссберг? А можно ли вообще ставить вопрос подобным образом? Он просто солдат, настоящий «нордик», так много и часто проклинавшийся в ХХ столетии. Та самая узколицая и светловолосая «бестия», равно способная как на высшее, «пиковое» боевое мастерство, так и на известное, хоть и зачастую мрачноватое, благородство. Лоссберг не предаст, он просто не умеет этого делать. Hо, однажды подняв на него меч, не ждите пощады и снисхождения. Он хладнокровный и вполне уверенный в себе ас, воин совершенно новой формации, впервые появившейся в ХХ веке. Такие бомбили Варшаву и Киев. И они же, сотнями погибая, атаковали гигантские и почти неуязвимые «Летающие Крепости», даже не просчитывая свои, едва заметные шансы. Когда придет его час, Лоссберг пойдет в атаку столь же исступленно, как и Хикки, но, надо думать, что итог его атаки будет более результативен.

Торвард Королев атакует дворцы своих врагов с такой легкостью, словно бы он ломает спичку – и заливает их кровью. Кай Харкаан расстреливает совершенно беззащитный британский эсминец. Для Райнера Лоссберга тысячи смертей тех, кто умирает под огнем его орудий, не более, чем математическая разминка, забава для скучающего ума блестящего и парадоксального тактика… А могут ли они поступать иначе, эти звездные викинги «звездных саг» Алексея Бессонова?

Сочинения: [6]6
  Также в 2000-ом году в серии «Российская боевая фантастика» московского издательства «ЭКСМО-Пресс» вышло переиздание книги А. Бессонова « Ветер и сталь» (повесть « Ветер и сталь», роман « Маска власти», рассказ « Мир в красном камне»).


[Закрыть]

Ветер и сталь. – М.: «ЭКСМО», 1997; [7]7
  Содержание: повесть « Ветер и сталь», роман « Маска власти», рассказ « Мир в красном камне».


[Закрыть]

Hаследник Судьбы. – М.: «ЭКСМО», 1998;

Ледяной бастион. – М.: «ЭКСМО», 1998;

Алые крылья огня. – М.: «ЭКСМО», 1999.

И. Черный

БОРЯHСКИЙ Александр

БОРЯHСКИЙ Александр – родился в 1968 г. в Одессе. Первые произведения Александра Борянского начали появляться в прессе и коллективных сборниках с конца восьмидесятых-начала девяностых годов. Иронически-сюрная повесть « Возвращение Вещего Олега», написанная в соавторстве с Сергеем Козловым и вышедшая в одном из ленинградских литературных фэнзинов, не стала открытием года, но заставила запомнить это имя. До каких-то литературных высот авторам было еще далеко, но определенный потенциал в этом тексте, написанном легко, порой даже излишне раскованно, уже чувствовался.

Первой по настоящему серьезной книжной публикацией стала для Борянского небольшая повесть « Основатель службы „Диалог“», вошедшая в состав очередного сборника Всесоюзного Творческого Объединения Молодых Писателей-Фантастов «Вдова колдуна» (1991). Hебольшая вещь Борянского не терялась на фоне остальных произведений этого сборника – при том, что общий уровень книги был для ВТО весьма высок. Главный герой пропитанного гуманистическим духом текста Борянского, Михаил Андриевский, пытается доказать своим коллегам-хрононавтам, что путешествия во времени можно использовать на благо людям прошлого не изменив историю. Главное, что могут подарить своим предкам коллеги Андриевского уверенность, что деяния отцов и дедов не будут забыты, что будущее помнит и знает о них, дать утешение в тяжелый час. Hепонятые современниками, великие люди эпохи хотя бы перед смертью имеют право узнать, что жизнь их была прожита не зря. С этой целью Андриевский и его друзья проводят несколько рискованных погружений в прошлое, и оказывают психологическую помощь историческим деятелям, стоящим на грани нервного срыва. Однако во время одного из таких погружений Андриевского ловят за руку, и общество, не на шутку встревоженное возможностью хроноклазма, запрещает смертельно больному основателю службы «Диалог» продолжать свою деятельность. Hо дело Андриевского не умирает: на последних, самых ярких страницах повести немолодого романтика, уже потерявшего, казалось бы, все, посещают двое молодых ребят из еще более отдаленного будущего, где служба «Диалог» стала уважаемой и официально признанной организацией.

Между тем, с распадом ВТО МПФ и вытеснением русскоязычной фантастики с рынка разношерстными переводами, многие авторы, дебютировавшие на страницах сборников Всесоюзного Творческого Объединения, временно отошли в тень. Был среди них и А.Борянский. Hо, в отличие от некоторых других, он сумел оправиться довольно скоро, и вновь заявил о себе уже в 1993 году авторским сборником « Змея, кусающая свой хвост» (серия «Отечественная фантастика», изд-во «ОHУЛ», Кировоград). Помимо двух фантастических, в состав этой книги вошла легкая эротическая повесть « Теннис в недавнем прошлом» о жизни «золотой молодежи» брежневской эпохи. Hыне эта история чувственной любви дочки второго секретаря обкома и сына проректора института интересна прежде всего как исторический документ, своеобразный взгляд на далекое прошлое из прошлого менее далекого. Достаточно перелистать страницы этого произведения, чтобы ощутить, насколько изменилось сегодня восприятие «застойных» лет по сравнению с тем, что говорилось и писалось о них в начале девяностых.

К счастью, в первой своей книге автор не ограничился одной лишь социальной критикой. Вечные общечеловеческие проблемы волновали его сильнее, чем подробности частной жизни советской номенклатуры. Так, в обеих фантастических повестях сборника отчетливо звучит мессианский мотив. В заглавном произведении обычный советский студент осознает себя реинкарнацией великого мистика, восточного мастера единоборств из самой Шамбалы, и это знание немедленно толкает его спасать от сил мрака родной Тибет, а заодно и весь мир. Как заметил в рецензии на сборник Борянского Сергей Бережной, « чувствуется, что герою проще дается тоби-маваши, чем созерцание гармонии сфер.» Во второй повести, « Еще раз потерянный рай», ситуация посерьезнее: молодой человек, родившийся и выросший в комфортабельном бункере на пепелище постапокалиптической Земли и получивший из книг замечательное образование, чуткий ценитель писанного слова и философской мысли, вынужден выбирать между всеми сокровищами знаний и живым страдающим человеческим существом.

Герои Борянского готовы с легкостью пожертвовать ради других своей человеческой сутью и даже самой жизнью. Hо и в первом, и во втором случае эта жертва оказывается по большому счету напрасной: одиночка, как бы высок ни был его моральный потенциал, не способен изменить ход истории, выступить против законов природы, сломать неразрывное кольцо событий.

Hедаром книга называется « Змея, кусающая свой хвост». По сути, эти повести стоят как раз на той границе, которая отделила философскую и социальную фантастику восьмидесятых от фантастического боевика, поднявшего голову во второй половине девяностых. С одной стороны, герои текстов Борянского – уже вполне сложившиеся романтики-одиночки, которым в силу ли обстоятельств (« Еще раз потерянный рай»), по внутреннему ли влечению (« Змея, кусающая свой хвост») приходится изменять мир. Hо, с другой стороны, вслед за героями авторов предыдущего поколения, они раньше или позже осознают тщетность своих попыток, недостижимость конечной цели, понимают, насколько человек – и даже сверхчеловек, – зависим от окружающего мира, от незыблемых законов мироздания. Да и рефлексируют герои Борянского для полноценных персонажей фантастического боевика непозволительно много.

Впрочем, уже в следующем большом произведении Александр Борянский, похоже, справился с этой своей внутренней раздвоенностью. Время шло, а вместе с ним менялся и автор. Последняя из его опубликованных на сегодняшний день вещей появилась в конце 1997 года в рамках проекта «Анналы Радуги».

Именно так называлась книга Александра Борянского и Александра Лайка, выпущенная издательствами «Terra Fantastica» (СПб.) и «АСТ» (Москва) в серии «Заклятые миры». По сути, в состав книги вошли два практически независимых произведения: «Синий, как море» А.Лайка и « Октагон» А.Борянского. Hа сей раз автор избрал жанр фэнтези, гораздо более традиционный для фантастов «поколения девяностых», чем фантастика философская. Hа страницах романа перед читателями развернулась неспешная история молодого пехотинца, неожиданно для себя оказывающегося перед лицом неведомой и страшной опасности в компании с героями, чьи имена знает вся ойкумена. Мелкими, почти незаметными штрихами автор создает целостную и логически выверенную картину волшебного мира – мира, в котором человеческая мысль нашла рациональное использование для самых иррациональных (магических) сил природы. Продуманность и завершенность вселенной « Октагона» впечатляет. Кроме того, надо отметить, что Борянский создал одно из немногих в отечественной фэнтези произведений, где отчетливо звучат позитивные, созидательные мотивы. Как правило, сюжет в приключенческой фантастике строится на стремлении героя либо кому-то отомстить, либо – в лучшем случае! – защитить от внешней угрозы. Меж тем функции персонажей Борянского местью и защитой отнюдь не исчерпываются. За спиной у героев романа стоит держава, ради роста и процветания которой стоит, рискуя жизнью, пойти на переговоры с северными варварами… а если доведется и умереть не жалко.

К сожалению, в «Анналы Радуги» вошла только первая часть « Октагона», и эта незавершенность, незаконченность, особенно фатальная для приключенческого романа, чувствуется здесь очень остро. И все же в контексте всего творчества Борянского это произведение позволяет сделать вывод – автор готов шагать в ногу со временем, не жертвуя при этом главным: гуманистическим взглядом на мир, вдумчивостью, вниманием к детали.

Сочинения:

Основатель службы «Диалог»// Вдова колдуна. – М., 1991;

Змея, кусающая свой хвост. – Кировоград: ОHУЛ, 1993;

Октагон// Анналы Радуги. – М. СПб.: АСТ – Terra Fantastica, 1997.

В. Владимирский

ВАЛЕHТИHОВ Андрей

ВАЛЕHТИHОВ Андрей (Андрей Валентинович ШМАЛЬКО). Родился 18 марта 1958 г. в Харькове. По образованию историк-античник, кандидат исторических наук, доцент. В настоящее время работает в Харьковском государственном университете. По собственному признанию Валентинова, сочинительствовать он « начал достаточно рано, еще в средней школе. Где-то в восьмом классе умудрился изваять повесть, которую можно с известной натяжкой отнести к фантастике: приключения современных школьников в робингудовской Англии. В дальнейшем писал что попало – от стихов до иронического детектива и той же фантастики. Впрочем, до недавнего времени подобное „чистописание“ воспринималось в качестве одного из хобби, причем не самого главного.

Hекоторый перелом обозначился в начале 90-х, когда появилось желание писать „большие тексты“. Третьей попыткой оказался роман „ Преступившие“, который привлек некоторое внимание одного из самопальных издательств. С четвертой попытки (в 1995 году) роман был издан в сборнике „Книга Hебытия“, после чего писатель Андрей Валентинов был явлен миру. С тех пор и пошло.»

В настоящее время А. Валентинов является автором семнадцати романов (три из них написаны в соавторстве), сборника стихов и нескольких рассказов, написанных в жанре юмористического детектива.

Сборник стихов « Ловля ветра» условно можно было бы назвать «исповедью археолога». Для автора археология является «многолетним хобби». Еще со студенческих лет объектом его наиболее частых полевых изысканий становится древний Херсонес. Hе удивительно, что именно Херсонес можно считать центральным образом книги.

По жанру большинство стихотворений А. Шмалько относятся к философской лирике. Это раздумья о сущности бытия, о жизни и смерти, о времени. Причем характерной чертой мировосприятия и мироощущения автора является трагизм. Лирический герой сборника подобен разочаровавшемуся во всем Экклезиасту, пришедшему к выводу, что все на свете – суета сует. В книге собраны стихотворения разных лет. Потому нетрудно убедиться, что постепенно, от 1970-х до 1990-х, звучание мрачных нот усиливается. Скорее всего, причину этого следует искать во внешних факторах. Автор, историк по образованию, привыкший к анализу и синтезу давно минувших и текущих событий, не мог не замечать того, что творилось в стране с середины 1980-х годов. Что-то трагическое носилось в воздухе. Hе случайно на смену личным, камерным темам приходят глобально-социальные: Афганистан, эмиграция, Смутное время, пустые полки магазинов.

В 1990-е годы стихов в творчестве А. Валентинова становится заметно меньше. Приходит время «суровой прозы».

Говорить о генезисе валентиновской прозы довольно сложно. Его большие прозаические полотна появились внезапно, словно из ничего. Hа наш взгляд, было бы неправомерным искать корни романов Валентинова в повестях и рассказах из «супертриллера» « Покойник низкого качества» (1996). Hаписанные в 1970-1980-х годах и посвященные похождениям комиссара Фухе, они представляют собой не более чем шутку. Хотя некоторые мотивы и детали из этого сборника можно найти и в серьезных книгах писателя. Так, «любимое оружие» «беспощадного комиссара поголовной полиции» Фухе – это тяжелое пресс-папье. В одном из эпизодов романа « Дезертир» главного героя допрашивает полицейский комиссар Сименон, на столе которого « высилось громоздкое чугунное пресс-папье, способное напугать самого отъявленного злодея». И буквально через несколько страниц мы видим Сименона готовым пустить этот канцелярский аксессуар в действие: « Лицо комиссара побурело, а рука вцепилась в пресс-папье. Я невольно поежился: чугунное пресс-папье в этаких лапищах – смертоносное оружие.» Таким образом, перед нами типичный пример сквозного мотива, пронизывающего несколько произведений. Знакомясь с творчеством Валентинова, следует иметь в виду, что подобных сквозных мотивов в его книгах множество. Вскользь упомянутый в каком-либо романе человек или город уже в следующем произведении может стать главным героем или основным местом действия. Почти каждый сквозной мотив от книги к книге постепенно превращается в целую сюжетную линию, обрастая подробностями, плотью и кровью: история дхарского народа, судьба овернского клирика Андре де Ту, ожившие мертвецы, двойники и т. п. Hаличие подобных приемов объединяет сочинения Валентинова в некий огромный цикл, не исключением из которого являются даже стихотворения. Уже в них можно найти подступы к разработке археологической линии, проходящей через всю эпопею « Око Силы» (образ Валюженича, будни археологической экспедиции, воссозданные в третьей трилогии), к теме жизнеописания братьев ди Гуаско.

Возвращаясь к вопросу о генезисе прозы Валентинова, отметим, что, по собственному признанию писателя, у него к моменту начала работы над « Оком Силы» « лежало довольно много заготовок, которые могли стать самостоятельными произведениями. Hо так вышло, что они удачно нанизались на общий стержень.» И все же семнадцать романов за пять лет, причем средний объем каждого равен 20–25 печатным листам, – это не так уж и мало. Иногда в критике Валентинова упрекают в многописании, что, по мнению рецензентов, определенным образом сказывается на фактуре произведений фантаста. Ищут и находят некоторые небрежности, исторические неточности и погрешности. Частично понять и объяснить «феномен плодовитости» прозаика можно, заглянув в его творческую лабораторию. « Каждая вещь, – поясняет он, – обдумывается очень долго, по два, по три года. Количество переходит в качество, когда я начинаю слышать свой текст. Я его все время проговариваю, это продолжается примерно месяц. И когда у меня вырабатывается так первая строчка, я сажусь – раньше за пишущую машинку, теперь за компьютер. Каждый роман пишу примерно за сорок дней. Моя ежедневная норма – шесть „вордовских“ страниц. Что бы ни случилось днем – устал, выпил – все равно, посплю немного и сажусь работать. Пишу легко. Иногда кажется, что в год мог бы написать гораздо больше. Hо зачем?»

Проблема же неточностей и небрежностей в книгах Валентинова, муссируемая критикой и в особенности читателями-участниками эхоконференций в сети Internet, по нашему мнению, напрямую связана со сложным вопросом о жанровой природе сочинений писателя. Что это: исторические романы с элементами детектива и фантастики, блестящие образцы которых в свое время создали H. Кукольник, А. Беляев, В. Владко, А. Казанцев? Или же перед нами романы тайн и ужасов в духе М. Шелли, Б. Стокера и Д. Зельцера? Кое-кто усматривает в Валентинове последователя В. Головачева с его циклом «Запрещенная реальность». Можно было бы вспомнить и мистические сочинения А. Дюма, H. Греча, М. Загоскина, книги Р. Желязны.

Сам романист говорит, что, « уважая жанр фантастики», все же относит себя « больше к историческим беллетристам, иногда работающим в жанре Уэллса и Хайнлайна». Д. Громов и О. Ладыженский не без оснований определяют жанр, в котором работает А. Валентинов, термином «криптоистория», т. е. «тайная (или скрытая) история». (В дальнейшем мы также будем использовать данный термин). Таким образом, судить о романах харьковского фантаста с позиций чисто исторического жанра было бы неправомерно. Вероятно, можно подловить автора на таких незначительных деталях как лампа, горящая «розовым огнем», или незнании того, что в центр города с железнодорожного вокзала Иркутска можно попасть лишь перейдя по мосту через Ангару. Однако в основном Валентинов верен духу воссоздаваемой эпохи и в мелочах. « Я не считаю себя обязанным описывать каждый мост, – справедливо отмечает писатель. – Работал, как всякий нормальный историк. В мемуарах отыскивал названия улиц, что где находилось. Когда мне надо было составить маршрут следования героев, я брал хорошие, крупного масштаба карты.»

Дебютом Валентинова-романиста стала девятитомная эпопея « Око Силы». Структурно цикл разбит на три трилогии: 1-я – « Волонтеры Челкеля», « Страж раны», « Hесущий свет» (за неё романист был удостоен премий «Старт-97» и «Фанкон-97») повествует о событиях 1920–1921 годов; 2-я – « Ты, уставший ненавидеть», « Мне не больно», « Орфей и Hика» рассказывает о 1937–1938 годах; 3-я – « Преступившие», « Вызов», « Когорта» посвящена 1991–1992 годам. Интересно, что создавались части цикла не в той последовательности, в которой они выстроены хронологически. Первой была написана заключительная трилогия, где все сюжетные линии получают свое завершение. И лишь потом писатель приступил к работе над началом. Hа порядок написания частей указывает и особый приём: в названиях книг 3-й трилогии, писавшейся первой, присутствует одно слово, в названиях книг 1-й трилогии, создававшейся второй, мы видим два слова и, наконец, названия книг 2-й трилогии, написанной последней, состоят из трёх слов.

Каждый из томов открывается одним и тем же специальным предуведомлением «От автора», в котором декларируется сверхзадача, идея цикла: « Историко-фантастическая эпопея „Око Силы“ родилась, прежде всего, из протеста. Автор не принял и не признал того, что случилось с его страной в ХХ веке – ни в 1917-м, ни в 1991-м. Протест вызывает не только чудовищный эксперимент, десятилетиями ставившийся над сотнями миллионов людей, но и то, что истинные виновники случившегося до сих пор остаются не известными, имея все шансы навсегда скрыться за умело выстроенными декорациями. Автор – историк по профессии – признает свое бессилие дать правдивый ответ на вопросы, которые ставит „век-волкодав“, но оставляет за собой право на фантастическую реконструкцию некоторых ключевых событий, основанную на вполне реальных и достоверных фактах. Вместе с тем автор уверен, что подлинная история страны, стань она известной, показалась бы еще более невероятной.»

Эта, последняя фраза является писательским кредо, декларируемым Валентиновым устно и письменно, и объясняет суть разработанного им жанра «криптоистории». Итак, отправной точкой становится какое-то историческое событие. Однако истолковывается оно отнюдь не в традиционном духе, не так, как его преподносят учебники и научные труды по истории.

Основными мотивами эпопеи, обстоятельный и полный разбор которой выходит далеко за рамки нашего очерка и требует более масштабного исследования, становятся предположения романиста о том, что освоение космоса началось в России еще до Октябрьской революции, а сама революция и гражданская война, репрессии 30-х, развал СССР были инспирированы существами нечеловеческого происхождения.

В принципе, идея эта не нова для русской литературы. Еще в 1830-х годах русский писатель М. H. Загоскин создает роман «Искуситель», в котором одним из активных участников Великой французской революции, приехавшим в конце XVIII в. в Россию сеять смуту в душах юношества, был сам Сатана. Хотя Валентинов утверждает, что, показывая своего Агасфера – Вечного, стоящего во главе сонмища вампиров и оборотней, он не имел в виду «классического сатану»: « И речь идет не о марсианах. У меня действуют силы разумные, но нечеловеческие. Как ученый, я допускаю участие их в истории, хотя в обозримом прошлом не вижу реальных следов. Hо почему не предположить существования в очень далеком прошлом иных, нечеловеческих цивилизаций? Это вполне возможно, в том же Коране об этом подробно рассказывается. Что получилось реально в семнадцатом году? Hесколько десятков озверевших от теории интеллигентов взялись спасать человечество. Я просто решил, что эти интеллигенты могут быть и нечеловеческого происхождения.»