Текст книги "Правила игры (фрагмент)"

Автор книги: Владимир Аренев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Потушил свечи и лег в постель, но никак не мог заснуть. Мысль о том, что где-то рядом, на ковре, лежит эта черная пластинка, не давала покоя. Пришлось вставать, наощупь зажигать свет и искать черный листок. Когда принц нашел его, он раздвинул шторы и вышвырнул в приоткрытое окно проклятый

/ з н а к /

листок.

Лишь после этого вторично лег в кровать и смог наконец уснуть.

ДЕНЬ ВТОРОЙ

В комнатке снова было шумно, как на рынке древнего Гардгэна. Правда, сегодня никто не просил воды и не кричал так громко, как в прошлый раз. Да и толстуха не задыхалась.

Кроме того, молчал Данкэн. Эта перемена в нем была настолько необычной, что я даже не знал, радоваться мне или огорчаться. Когда подобные люди молчат, жди чего-то на самом деле необычного. А мне сейчас только н а с а м о м д е л е н е о б ы ч н о г о не хватало, – словно все, что случилось до того, было н е н а с а м о м д е л е н е о б ы ч н ы м .

Журналист сидел слева от меня и непрерывно смотрел в мою сторону. Я мысленно попытался разобраться: ч т о ж е м о ж е т б ы т ь н е т а к ? О д е л ч т о – н и б у д ь б р о с к о е ? Д а в р о д е , н е т . И не тот это человек, чтобы смотреть во все глаза на соседа лишь из-за того, что тот необычно оделся. Тут бы в ход прежде всего пошел язычок, но – в этом-то вся странность! – писака молчал, как камни этих стен.

Я повернулся, изрядно раздраженный его взглядом, и намеревался выдать что-нибудь резкое и колючее, когда журналист испуганно вскинул перед собой руки и прошептал:

– Молчите!

– Что?

– Умоляю вас, молчите! – повторил он, пристально глядя мне прямо в глаза. Если Данкэн хотел, чтобы я по его взгляду почувствовал всю серьезность сказанного, то он своего добился. Я заткнулся и только слушал. – Молчите, я все вам объясню. Как только выйдем отсюда, я вам все объясню. Объясню, только молчите, умоляю вас!

К а ж е т с я , о н з а ц и к л и л с я , – подумалось мне, но я все-таки промолчал.

– Сейчас полдень, господа, – сообщил нам, поднимаясь с каменного трона, Мугид. – Поэтому у вас есть время, чтобы немного отдохнуть и познакомиться с башней поближе – конечно, кто желает этого.

– Можно вопрос? – это был сухонький низенький человечек, сильно смахивающий на какого-нибудь академика. Да, наверное, он таковым и являлся.

– Слушаю вас, господин Чра гэн, – учтиво кивнул повествователь.

– Скажите, почему вчера мы внимали до позднего вечера, а сегодня сеанс закончился раньше? – человечек погладил свою маленькую бородку, потом извлек из заднего кармана брюк носовой платок и промокнул блестящую от пота лысину. Что ни говори, в комнатке все равно было жарко.

– Ответ прост. Видите ли, господин Чрагэн, дело в том, что каждое повествование похоже на отдельную историю. Ее нельзя разрывать и подавать конец день спустя после того, как вы воспримите начало. Это только повредит, и н т е р е с н о , ч т о о н и м е л в в и д у , и к о м у м о ж е т п о в р е д и т ь " э т о "? – Посему иногда наши сеансы могут длиться полдня, а иногда растягиваться на сутки. Все зависит от того конкретного эпизода, который я должен буду повествовать вам, чтобы во всей полноте описать историю ущелья.

С л и ш к о м г р о м к о с к а з а н о . Н е и с т о р и ю у щ е л ь я , а в с е г о л и ш ь е е м а л у ю ч а с т ь . П р а в д а , е д и н с т в е н н у ю , б о л е е – м е н е е з а с л у ж и в а ю щ у ю в н и м а н и я .

– Еще вопросы, господа? – повествователь оглядел каждого из нас, убеждаясь, все ли в порядке.

– Вы говорили о знакомстве с башней, – это поднялась со своего места Карна. – А что именно здесь есть? На что вы посоветуете обратить наше внимание? – она снова очаровательно улыбнулась и села.

– Разумный вопрос, – довольно кивнул Мугид. – Но, господа, я не стану рекомендовать вам что-либо конкретное. Ходите везде, где вам заблагорассудится, и смотрите. Конечно, за исключением тех комнат, куда вход посетителям запрещен.

– А каким образом мы узна ем об этом? – спросил пожилой, с виду рассудительный мужчина в деловом костюме, с короткой стрижкой и гладко выбритым подбородком. Он сидел рядом с женщиной, чуть моложе его, с которой все время находился вместе – видимо, с женой.

– Узна ете, – неопределенно взмахнул рукой Мугид.

– Ну что же... – сомневаясь, покачал головой вопрошавший.

– Не переживайте, господин Валхи рр, – успокоил его старик. – Вам с госпожой Валхирр не грозит заблудиться или попасть в какое-нибудь тайное место, увидевший которое подлежит немедленному умерщвлению. Все будет в порядке.

Господин Валхирр натянуто улыбнулся. Я мысленно покачал головой: л и ц е з р е т ь т р и с о в с е м р а з н ы е у л ы б к и з а с т о л ь к о р о т к и й п р о м е ж у т о к в р е м е н и ! И е щ е м о л ч а щ и й Д а н к э н . В е с ь м а н а с ы щ е н н ы й д е н ь .

Мугид снова оглядел нас, словно воспитатель – малышей, раздумывающий, выпускать их гулять или же не выпускать. Мне его взгляд, откровенно говоря, не понравился, но удивляться этому было бы глупо – после вчерашних слов я вполне мог судить предвзято.

– Ну что же, господа, – резюмировал наш повествователь. – Я прощаюсь с вами до ужина. Обедать, скорее всего, мы будем в разное время – когда кто пожелает. Просто приходите в Большой зал, а слуги позаботятся о вас. Впрочем, – добавил он, помедлив, – думаю, с ужином у нас выйдет точно так же. Поэтому до завтра, господа. Возможно, с некоторыми из вас мы сегодня не увидимся.

Я пожелал, чтобы это прежде всего касалось меня – совсем не хотелось лишний раз встречаться с этим человеком. На сегодня мне вполне должно было хватить Данкэна с его сумасшествием.

Тот уже вцепился клещом в рукав моей рубашки и волок прочь из комнатки. Я только и успел бросить прощальный взгляд на Карну и вымученно ей улыбнуться. Кажется, она не обратила на меня особого внимания, увлеченно беседуя с толстухой и господином Чрагэном. Н у в о т , е щ е о д н а у л ы б к а . П р о с т о д е н ь ф а л ь ш и в ы х у л ы б о к ! Т о л ь к о К а р н а в о в с е й н а ш е й к о м п а н и и и у л ы б а л а с ь о т к р ы т о , б е з з а д н и х м ы с л е й . Н а в е р н о е .

Данкэн стоял рядом, дрожа всем телом, словно загнанный конь. Не вызывало сомнений то, что он тяжело болен. Больше всего это походило на лихорадку, но я никогда хорошо не разбирался во всех этих хворях. З д е с ь д л я п о д о б н ы х ц е л е й д о л ж е н б ы т ь л е к а р ь . П о з ж е с п р о ш у у ... д а н е т , н е у М у г и д а , – у с л у г . О н и н а в е р н я к а з н а ю т .

– Простите мне мое поведение, но вы долж... прошу, выслушайте меня. А до тех пор ничего не говорите.

П о л н о , д а Д а н к э н л и э т о ?!

– Пойдемте, – он так и не выпустил рукав моей рубашки. Я подумал о том, что после сегодняшних приключений ее придется сменить – мятые рукава всегда вызвали у меня легкое отвращение.

Стоило мне воздеть кверху брови и открыть рот, чтобы просто спросить, куда же он намеревается идти, как журналист побледнел и затрясся пуще прежнего.

– Умоляю, молчите!

Я запихнул вопрос подальше, в самый темный уголок кармана памяти, и поинтересовался у самого себя – с какой стати вообще все это делаю. Ответ оказался до банального прост: мне было интересно.

Поэтому я пообещал себе сдерживаться и пошел вслед за Данкэном, ведомый им, словно хозяин – большой и непослушной собакой.

К моему удивлению, наш путь лежал к входной двери. Журналист повернул ручку, и дверь открылась, выдохнув на нас волну свежего прохладного воздуха. Кто-то из гостей оглянулся, чтобы выяснить, почему стало холоднее, но мы уже были снаружи, и дверь захлопнулась, оставляя позади тепло и уют гостиницы (весьма, кстати, относительный).

– Так в чем же дело? – не выдержал я, когда мы остались вдвоем. Сильный ветер мгновенно растрепал все волосы на голове и надул рукава рубахи. – Какого демона?..

– Помолчите! – умоляюще вскрикнул Данкэн. – Помолчите и дайте мне сказать!

– Так говорите же! – прорычал я.

Журналист моментально уставился на меня выпученными глазами; в следующую секунду его словно прорвало. Он говорил непрестанно – примерно так барабанит по клавиатуре профессиональная машинистка.

– Снова! Вы видите, это началось снова! Конечно, я сам виноват. Я довел вас. И ведь знал же, что делаю, но не продумал все до конца. И вот теперь сызнова. Это началось с самого утра – помните, я не пришел на завтрак и ждал вас всех уже внизу. А знаете, п о ч е м у я не пришел? Отнюдь не из-за того, что не был голоден или постился. Нет! Я просто н е м о г прийти. Слышите! Я проснулся рано утром, оделся, совершил свой утренний туалет, а потом подошел к двери комнаты с твердым намерением выйти оттуда и попасть в Большой зал. Что, вы думаете, со мной произошло? Я не мог двинуться с места! Да-да, я не шучу и не оговариваюсь! Я не мог двинуться с места. Но стоило мне только развернуться и направиться к кровати, как мое тело снова начало слушаться меня. Я попробовал еще раз выйти из комнаты. (Самое интересное, что этим утром я уже покидал ее, когда посещал отхожее место). Прежде мне это удавалось, но теперь, как только я приблизился к двери, все мышцы мои снова отказались повиноваться. И так несколько раз. В это время пришел слуга и спросил, буду ли я завтракать. Кажется, я ответил что-то крайне грубое, но – поймите меня! – я был растерян и даже испуган. Мне совсем не улыбалось провести остаток своей жизни в этой растреклятой комнатушке. И вот тут-то я вспомнил наш вчерашний разговор. Помните, вы сказали "надеюсь, за завтраком мы с вами не увидимся"?

Я кивнул, но, кажется, это не имело никакого значения. Данкэн тараторил, как заведенный, и я уже начал догадываться, кто его завел.

– Вот в этом-то все и дело! В этих ваших словах! Они в ы н у ж д а л и меня оставаться в комнате. И теперь история повторяется снова: вы велели говорить, и я говорю. Я хочу остановиться, но не могу этого сделать. И наверное, не смогу, пока не закончу. ...Так вот, возвращаясь к сегодняшнему утру. Когда я догадался, в чем дело, я решил проверить свои предположения. Стоило только убедить себя, что я иду не в Большой зал, а вниз, – чтобы дожидаться там остальных, – и тело оставалось послушным мне до тех пор, пока я не изменил свои намерения. Я поэкспериментировал некоторое время, догадываясь, что уж его-то у меня предостаточно – вы как раз завтракали. Потом я все-таки спустился на первый этаж и стал ждать там. Дальнейшее вам известно.

Он замолчал и облегченно вытер лоб. Хотя здесь, на площадке, было холодно, Данкэн за время своего монолога преизрядно вспотел.

Я медленно покачал головой и отошел к парапету, не зная, что и сказать. Разумеется, я ни секунды не верил в то, что способен управлять другими людьми при помощи слов. В конце концов, раньше этого никогда не случалось, так с какой же стати такой способности появляться теперь? Но и обвинить Данкэна во лжи я не мог. Потому что он не лгал. И не разыгрывал меня. Он говорил правду и искренне верил в то, о чем говорил. Другой вопрос: что же случилось с ним н а с а м о м д е л е ? Мысль о самовнушении я отбросил сразу. Не тот Данкэн человек. Но что же тогда?! Я не знал. И, если честно, не особенно желал выяснять. Мне хватало забот и помимо всех этих новооткрывшихся сверхъестественных способностей собственного организма.

Журналист несмело кашлянул за моей спиной, а потом осторожно спросил:

– Ну что?

Я пожал плечами:

– Не знаю. Вы уверены в том...

Г л у п о с т и . К о н е ч н о , о н у в е р е н .

– Может быть, э т о действует только на меня? – предположил журналист.

Я вздрогнул от резкого дуновения ветра и покачал головой:

– Вряд ли. Вряд ли все это вообще может быть на самом деле.

Данкэн вздохнул:

– Не верите.

– Верю. И все-таки этого не может быть.

– Если желаете, давайте проверим, – предложил он с еле заметной дрожью в голосе.

– На ком? – поинтересовался я. – И зачем?

Н у п о с л е д н е е – т о п о н я т н о . Н о в о т н а к о м ?

– Хорошо, – кивнул Данкэн. Он встал рядом со мной у парапета и перегнулся наружу, словно его тошнило. Да наверное, примерно так он себя и чувствовал в тот момент. – Хорошо. А что предлагаете в ы ?

– Не знаю, – ответил я после долгого молчания. – Давайте подождем и посмотрим.

– На что?! – взорвался он. – На что посмотрим?!

– Не знаю, – кажется, я сегодня был крайне неоригинален. – Пойдемте-ка лучше внутрь, пока мы еще не превратились в две ледяные статуи. Вдруг у Мугида нет ледоколов?

Данкэн повернулся к двери, и когда наши взгляды на секунду пересеклись, в его глазах я заметил страх. И н т е р е с н о , а ч т о о т р а з и л о с ь в м о и х ?..

Внутри было тепло и пусто, только эхо далеких голосов бродило где-то высоко, у самой крыши. Со второго этажа ощутимо тянуло запахом чего-то съестного.

– Ну что, прогуляемся по гостинице и осмотрим местные достопримечательности? Все равно ведь делать нечего.

– Здесь я вам не компания, – покачал головой Данкэн. Правда, эти свои слова он произнес с некоторой долей настороженности, словно боялся, что я стану возражать. – Напомню вам, что еще не завтракал сегодня. Так что – если вы не против – пойду предаваться чревоугодничеству. – Он помолчал и тихо добавил, больше для себя: – Если кусок в горло полезет.

– Приятного аппетита. Если не возражаете, поговорим после ужина.

Журналист молча кивнул и заспешил наверх. Я проводил его взглядом и подумал, что отныне связан с этим человеком, хочу того или нет. Он, кажется, тоже чувствовал нечто подобное – пускай и неосознанно. П р о к л я т ь е ! О с л о ж н е н и я н а к а ж д о м ш а г у !

Нужно было, наверное, идти к себе в номер и заняться тем, ради чего я сюда и приехал, но после разговора с журналистом делать этого совсем не хотелось. А хотелось просто пройтись и поразмыслить над всем, что случилось со мной за последние два дня.

Я стал бродить по первому этажу, разглядывая висевшие там гобелены и прислушиваясь к голосам наверху. Кто-то восторженно восклицал: "Взгляните, вы только взгляните на это!", а другие вторили: "Какая красота!" Первый голос, похоже, принадлежал толстухе с крашеными волосами, остальных я не узнал. Карны, кажется, среди них не было. Жаль. Она – единственный человек, от чьего общества я не смог бы избавиться, если бы мы сейчас встретились. А мне необходимо было одиночество, чтобы разложить все происходящее по полочкам.

Сунув руки в карманы и порождая своими шагами гулкое эхо, я бродил по периметру первого этажа и размышлял о словах Мугида. Ч т о о н и м е л в в и д у ? П о д о б н ы е в е щ и н е г о в о р я т п р о с т о т а к , д а и с т а р и к н е п о х о ж н а т е х , к т о с к л о н е н к м и с т и ф и к а ц и я м и п о д п у с к а н и ю т у м а н а . Х о т я ... О б ы ч н о , м и с т и ф и к а т о р ы и н е в ы г л я д я т т а к о в ы м и . В э т о м – т о в с я с о л ь .

Но если поведение Мугида тревожило меня, то рассказ Данкэна вызывал недоумение. Ч т о ж е п р о и с х о д и т в э т о й п р о к л я т о й г о с т и н и ц е ? Х и н э г п р е д у п р е ж д а л м е н я , ч т о я н е п е р в ы й , к т о п о л у ч и л п о д о б н о е з а д а н и е . И в с е д о м е н я е г о п р о в а л и в а л и . П о ч е м у ? В е д ь с ю д а п о с ы л а л и н е л ю д е й с у л и ц ы . М о ж е т б ы т ь , н а э т о к а к и м – т о о б р а з о м в л и я ю т п о в е с т в о в а н и я ? И Д а н к э н – в с е г о л и ш ь ж е р т в а т а к о г о в л и я н и я . С к а ж е м , в е г о с о з н а н и и я к а к и м – т о н е м ы с л и м ы м о б р а з о м п р и о б р е л к а ч е с т в а П р е с в е т л о г о . А и м е н н о : с п о с о б н о с т ь г о л о с о м з а с т а в л я т ь л ю д е й п о в и н о в а т ь с я . Е с л и у ч е с т ь т о , ч т о с с а м о г о н а ч а л а ж у р н а л и с т б ы л с к л о н е н к в с т р е ч е с ч е м – н и б у д ь т а й н ы м и о п а с н ы м ... И в с е р а в н о , т а к а я г и п о т е з а п р и т я н у т а з а у ш и . Ч т о – т о д р у г о е ? Н о ч т о ?! Ответа не было.

Единственный вывод, к которому я пришел, пока размышлял: н у ж н о п о п ы т а т ь с я п р о н и к н у т ь в з а к у л и с н у ю ж и з н ь " Б а ш н и ". Т о г д а я с м о г у в ы я с н и т ь , ч т о ж е т а и т с я з а с л о в а м и М у г и д а ... а з а о д н о , е с л и п о л у ч и т с я , р е ш и т ь п р о б л е м у с Д а н к э н о м . Н о к о н е ч н о , н е с л е д у е т з а б ы в а т ь о с в о е й н е п о с р е д с т в е н н о й о б я з а н н о с т и ...

Сделав почти полный круг и изучив некоторое количество гобеленов, я обратил внимание на то, что один из них отличается от прочих: нижние края полотнища свободно покачивались в воздухе. Так, словно за ним дверь.

К а к р а з т о , ч т о м н е н у ж н о – з а к у л и с н а я ж и з н ь " Б а ш н и ". З а г о б е л е н н а я .

Я осторожно посмотрел по сторонам, чтобы убедиться: рядом никого нету. Потом приподнял гобелен за краешек и обнаружил за ним каменную плотно пригнанную дверь. На уровне глаз в камне был выбит знак: молния, скрестившаяся с клинком. Когда-то давно это означало предупреждение, хотя сейчас я не мог вспомнить, о чем же именно предупреждали подобным образом. Я колебался всего лишь мгновение, а потом налег плечом на дверь изо всех сил.

Шансов на то, что ее оставили незапертой – никаких. Но она б ы л а н е з а п е р т а ! Я счел это знамением свыше и проскользнул т у д а , осторожно опуская гобелен за спиной. Дверь отпиралась внутрь, и поэтому я не стал закрывать ее – снаружи видно не было, а туда, где оказался я, проникало хоть немного света. Вполне достаточно, чтобы сориентироваться.

Я находился в просторном помещении с высоким потолком. Отыскав наощупь карманный фонарик, отрегулировал луч света: сделал тоньше и длиннее. Н е х о т е л о с ь б ы , ч т о б ы з а м е т и л и с н а р у ж и .

Луч высветил зал, пол которого покрывали крупные плиты, а стены и потолок были высечены прямо из камня. Я находился в той части башни, которая примыкала к скале, так что в этом не было ничего удивительного. С потолка свисали клочья паутины, а в щелях между плитами копошились мокрицы и еще какие-то мелкие твари. Как только зажегся фонарик, они поспешили спрятаться в своих убежищах, и только осторожно поводили усиками – это порождало гигантские фантасмагорические тени. В дальнем углу всполошенно забегала мышь, потом юркнула в дыру и затаилась.

Я пригляделся. Дыра, в которой скрылась хвостатая, была пробита в нижней части еще одной двери: высокой, двустворчатой, находившейся справа от входа в зал. Осторожно ступая по влажным плитам и морщась от затхлого воздуха, я направился к этой двери. На ней был выбит точно такой же знак: скрещенные молния и меч. Только в отличие от предыдущей, эта дверь не открывалась. Я как следует налег на нее плечом, но так ничего и не добился.

Неожиданно в зале стало светлее, а прямо на меня упала, упершись головой в потолок, чья-то огромная тень. Я вздрогнул и резко обернулся, взмахивая фонариком, как саблей.

В дверном проеме, через который я проник сюда, стоял человек. Он ничего не делал, просто стоял, сложив на груди руки и загораживая почти весь проход.

К а к о г о д е м о н а !

– Кто вы? – спросил я, предпринимая отчаянные попытки придать голосу твердость и уверенность. – Что вы здесь делаете?

Фигура пошевелилась.

– Полноте, господин Нулкэр. Давайте не будем разыгрывать сцену из дешевого фильма ужасов.

Мне показалось, что с плеч свалился тяжеленный рюкзак, доверху набитый булыжниками. К о н е ч н о , а ч т о я с е б е п р е д с т а в л я л ? К а к о г о – н и б у д ь с т р а ш н о г о м о н с т р а , к о т о р ы й н а к и н е т с я н а м е н я и с т а н е т п о ж и р а т ь ж и в ь е м ? А э т о в с е г о л и ш ь с т а р ы й М у г и д з а г л я н у л н а о г о н е к .

Вот только... Вот только снаружи вряд ли можно было заметить, что дверь за гобеленом открыта. Всего-то! – но я почувствовал, что рюкзак с булыжниками вернулся на старое место. У б ь е т и о с т а в и т т е л о з д е с ь , и н и к т о т а к н и к о г д а и н е у з н а е т , ч т о ж е с о м н о й с л у ч и л о с ь .

– Будьте так добры, опустите свой фонарик, – попросил повествователь. Свет бьет мне прямо в глаза.

Я судорожно кивнул и сделал так, как он просил.

– Удивительно, – заметил Мугид, – все гости восхищаются коллекцией древнеашэдгунского фарфора, а вы, господин Нулкэр, здесь, в одиночестве, исследуете заброшенные комнаты башни. Вам настолько претит общество других людей?

– Нет, – ответил я, понемногу восстанавливая душевное равновесие. – Просто мне показалось, что здесь интереснее, чем там. В этом все дело.

Повествователь кивнул, словно что-то подобное он и ожидал услышать.

– И все же я вынужден просить вас выйти отсюда, – заявил он бесстрастным голосом. – Это одно из тех помещений, где запрещено находится гостям.

– Почему же? – я смастерил на лице простоватую улыбочку – кустарная работа.

– Прежде всего потому, что так велят правила. Ну и, кроме прочего, этот зал находится в аварийном состоянии. Вы ведь не желаете, чтобы потолок рухнул на вас в то время, как вы будете пытаться взломать наглухо запертую дверь?

– Не желаю, – согласился я. Ч у ш ь , к о н е ч н о . С ю д а н у ж н о в н е с т и п а р у я щ и к о в д и н а м и т н ы х ш а ш е к , ч т о б ы о б р у ш и т ь п о т о л о к . И м ы о б а э т о з н а е м . – А, кстати, что находится за наглухо запертой дверью, господин Мугид? Не просветите?

– Выход, – глухо ответил он. – Выход наружу. Тоннель, который ведет к долине Ханха.

– Ясно, – сказал я, сдвинувшись наконец с места. – Спасибо за информацию.

– Не за что.

Приблизившись к старику, я протиснулся мимо него наружу; Мугид стал запирать дверь. Н е з н а ю , о т к у д а о н в з я л к л ю ч и п о ч е м у р а н ь ш е д в е р ь в з а л б ы л а о т к р ы т а . И в о о б щ е ... – с л и ш к о м у ж м н о г о в с е г о я н е з н а ю .

– Вот так, – веско вымолвил он, опуская ключ в карман своего одеяния. Зловеще блеснули в ножнах, прикрепленных к нарагу, метательные ножи. – Надеюсь, вы больше не станете рисковать своей жизнью.

– Хоть бы таблички вешали: "Посторонним вход воспрещен".

– Думаете, поможет? – иронически поднял бровь Мугид. – Впрочем, я обдумаю это, господин Нулкэр. Спасибо за совет. И прошу вас, помните о моем.

– Если бы я его еще понимал, господин Мугид... – вежливо поклонился я.

– Вы п о н и м а е т е его, господин Нулкэр, – с нажимом произнес повествователь. – Впрочем, если вам угодно, делайте вид, что нет.

Он ушел, и опять последнее слово осталось за ним.

К у д а ж е н а п р а в и т ь с я т е п е р ь ? Обедать мне все еще не хотелось, зато возник интерес к истории ущелья. Только что я прикоснулся к ч е м у – т о , почти проник в тайну, и только появление Мугида помешало мне докопаться до этого существенного "чего-то". И сие каким-то образом было связано с тем, что произошло несколько сотен лет назад. В " Б а ш н е " в е д ь , к р о м е к о л л е к ц и й д р е в н е г о а ш э д г у н с к о г о ф а р ф о р а , д о л ж н а б ы т ь и б и б л и о т е к а , в е р н о ? М о ж е т , т а м я о т ы щ у о т в е т ы н а с в о и в о п р о с ы .

Я поднялся на второй этаж и нашел слугу. Он подтвердил, что да, библиотека в гостиннице имеется, – и вызвался отвести меня туда.

Библиотека располагалась тремя этажами выше и занимала две небольшие комнаты, заставленные книжными стеллажами по самый потолок. Причем, в большей степени на стеллажах хранились не современные книги, а старинные свитки и фолианты, на удивление хорошо сохранившиеся в круговерти веков. Пахло там не старой плесневелой бумагой, а полевыми цветами и немного персиками – я такого совсем не ожидал. Несколько увесистых столов и удобных кресел располагались рядом с узкими, как и во всей башне, оконцами, но на каждом столе было по лампе, так что посетитель не рисковал испортить себе зрение, разбираясь в иероглифах древнеашэдгунского

Слуга отдал мне ключи от библиотеки и пожелал приятного чтения, после чего удалился. С т р а н н о , к о н е ч н о , ч т о о н и о с т а в л я ю т п о с е т и т е л е й н а е д и н е с т а к и м и р а р и т е т а м и , н о э т о и х д е л о . Ч ь е ? Р а з у м е е т с я , в л а д е л ь ц е в г о с т и н и ц ы . А к с т а т и , к т о я в л я е т с я э т и м и с а м ы м и п р е с л о в у т ы м и " в л а д е л ь ц а м и "? О н и х в е д ь п о ч т и н и ч е г о н е и з в е с т н о . Е щ е о д н а з а г а д к а " Б а ш н и "? П о х о ж е . Х о т я с к о р е е в с е г о , э т о п р о с т о б о г а ч и , п о ж е л а в ш и е о с т а т ь с я в т е н и .

Я взял в руки толстенный том в шершавой матерчатой обложке, озаглавленный как "Каталог". Здесь были перечислены все книги и свертки, имевшиеся в библиотеке, с указанием их местонахождения на стеллажах. Очень удобно.

Н у – к а , п о с м о т р и м . " Б о е в ы е и с к у с с т в а д р е в н и х а ш э д г у н ц е в " – н е т о . " П о л и т и к о э к о н о м и ч е с к о е с о с т о я н и е Х у м и н д а р а в п е р в о й п о л о в и н е ..." – н е т о . " Ф е н о м е н П р е с в е т л ы х " – в о т ! – и м е н н о т о , ч т о н у ж н о . Я мысленно поблагодарил Хинэ га за то, то он в свое время настоял на обучении меня древнеашэдгунскому, и отправился на поиски "Феномена".

Книга стояла под самым потолком, и пришлось нести из другой комнаты стремянку. Взобравшись по шатким ступенькам, я стал искать нужный мне фолиант. Сначала я проглядел его, потому что на корешке не было названия – только причудливая вязь, характерная для прежнего Ашэдгуна. Теперь она стала чем-то вроде его символа и используется, пожалуй, даже чаще, чем нужно, к месту и ни к месту. Но в конце концов я разобрался, что к чему, и спустился вниз, бережно прижимая к груди книгу. Что я надеялся найти в ней? Может быть, подсказку, как мне быть с Данкэном и как вообще объяснить случившееся с ним. Все-таки я считал, что журналист находится под влиянием повествования о Пресветлом. Ну... хотел так считать. А может быть, мне попросту нужно было от чего-то оттолкнуться. Сейчас уже сложно вспомнить.

Итак, я раскрыл книгу в самом ее начале и углубился в чтение.

"Династия Пресветлых правила на большей части континента-острова Ильсвура в течении нескольких сотен лет, начиная от воцарения на троне древнего Ашэдгуна Хре гана – первого из династии. Согласно легендам, после сражения у пролива Ва аз-Нулг Хрегану была дарована исключительная возможность. Но прежде, чем переходить к детальному описанию самого феномена, расскажем о битве в проливе Вааз-Нулг. Понимание случившегося там приподнимет завесу над причиной таинственного дара, которого удостоился Хреган.

Битва произошла в 237 году от образования Ашэдгуна. Ей предшествовала цепь событий, которые сыграли большую роль..."

Н у , э т о м о ж н о п р о п у с т и т ь . Я и так знал, что там произошло. Ну, по крайней мере, мне было известно все то же, что и другим. "А именно?" А именно следующее: Хреган изначально был не более, чем очередным правителем. Правда, стал он им после переворота в стране, но таких переворотов в те времена случалось по несколько десятков в столетие. А воцарившись на троне, основатель династии тоже не отличался особой оригинальностью: сменил прежних вельмож на тех, что были более лояльны к новому правителю, ввел новые свободы. И, конечно же, новые налоги. В общем, своеобразием не блистал. Таким бы, наверное, и остался в памяти потомков, но вот с опальными вельможами ему не повезло. У всех враги, как враги, а у него – приверженцы Фаа л-Загу ра. И не какие-нибудь там вшивые богопоклонники, а верховные жрецы. Короче, по пути к власти Хреган обеими ногами вляпался в... навозную кучу. Основательно так вляпался. А Боги в то время играли не последнюю роль в делах мирских. И пошли обиженные Хреганом жрецы к Фаал-Загуру плакаться в его волосатую грудь. Еще и переманили на свою сторону кучу народу, совершенно не имеющего никакого отношения к Богу Боли, зато имеющего зуб (и не один) на нового правителя. В общем, компашка сколотилась та еще.

Короче говоря, собрались они все, стали жертвы приносить, молитвы всякие с завыванием читать – взывать к отмщению. Фаал-Загур, натурально, чихать на них всех хотел, но у него имелись свои интересы в этом деле – он и вмешался. Помог, чем мог, как говорится. В результате образовалось прегромадное войско, которое ломанулось всей своей мощью на Гардгэн. Но – что удивительно! – разрушали они при этом не города и веси, а храмы – в основном, храмы Оаль-Зиира и Ув-Да йгрэйса. Конечно, и про других Богов тоже не забывали.

Не понятно, что стало причиной подобного хода со стороны Фаал-Загура. Легенды сохранились самые разные, и в каждой – своя трактовка. Некоторые утверждают, что он повздорил с Богами из-за того, что умертвили его жену – Богиню Отчаяния. Злобная, говорят, была тетка. Потому что она не олицетворяла собой отчаяние, а несла его другим – это, согласитесь, совершенно разные вещи. А в других сказаниях говорится, что, мол, проигрался Фаал-Загур Богам в карты (или во что они там играют), а долг отдавать не желал, и решил таким вот злодейским нападением сразу все проблемы решить...

А может, просто природа его пакостная взыграла – все-таки, Бог Боли. Он и нес другим боль, пока его не остановили у Вааз-Нулга.

Впрочем, Боги к тому времени со своим восставшим коллегой поделать уже ничего не могли, поскольку храмов у них почти не осталось, а следовательно, и сил, чтобы пребывать на земле воплощенными. Они, небось, и на небе еле-еле удерживались. Еще бы чуть-чуть... Но до этого "чуть-чуть" дело как раз не дошло. Поскольку божественное божественным, а Хреган жить хотел на земле. Посему он собрал войско и подловил противника в том самом проливе Вааз-Нулг. Изрубил в капусту, поджег вражеские корабли и вообще дал волю своему правительственному гневу. Ну а заодно уничтожил почти всех приспешников Фаал-Загура.

Не думаю, чтобы он это совершил из каких-то там высших интересов, просто так получилось, что они поставили себя по другую сторону крепостных стен. Но этим поступком Хреган спас остальных Богов, а те, как известно, умели человека так одарить, чтобы тот потом всю оставшуюся жизнь мучился: "Чего это было – проклятие или благословение?!"

Примерно так они и поступили с Хреганом. В "Феномене" этому было отведено несколько абзацев, написанных Высоким Слогом (как, впрочем, почти вся книга).

"Сошедшие на землю Боги долго советовались между собой, как же быть со Спасителем", – (Спасителем они величали Хрегана. А еще Избавителем и другими столь же оригинальными титулами). – "И было решено, что дадут они ему то, чего пожелает сам Хреган. Был он вопрошен и отвечал: желаю, дабы род мой правил до скончания веков. Тогда вопросил у него Оаль-Зиир, каким же образом представляет себе это Избавитель. И ответил..."