Текст книги "Герой порванных времен (фрагмент)"

Автор книги: Владимир Аренев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Не будет, – успокоил его Ворнхольд.

Ну не спорить же с мудрецом!

Мнмэрду на самом деле стало немного легче, он смог пройтись по лодке и немного поел.

Пока Ворнхольд занимался клинком, паломники собрались на другом краю лодки, чтобы обсудить то, о чем они узнали.

– Ну и что будем делать? – спросил Одмассэн, внимательно глядя на лица своих спутников.

Мнмэрд пожал плечами, скривился от боли:

– Все просто. Еще раз поднимемся и поджарим этих тварей.

– Эк у тебя все быстро да легко! – хмыкнул Одинокий.

– Прости, но выбора нам не дано.

– Хорошо, а что же дальше?

– А дальше еще быстрее и проще, – вмешался Ренкр. – Пойдем за обломком Камня жизни.

– Да мы ведь даже не знаем, куда идти! – удивленно воскликнул молодой горянин.

– Как хотите, – на сей раз пришел черед Ренкра пожимать плечами. Я, по крайней мере, собираюсь попробовать это сделать. Мне надоела рутинная жизнь в селении, равно как она надоела мне в Хэннале. Я не затем ушел оттуда, чтобы... – осекся ("Лгу ведь, а впрочем, только наполовину... наполовину..."), продолжал. – В общем, я пойду, если выпадет такая возможность, а составите ли вы мне компанию – ваше дело.

– Да о чем мы вообще спорим! – махнул рукой Мнмэрд. – Давайте сначала выберемся из Нижних пещер да уладим проблему с Монном.

Одмассэн согласно кивнул, но Ренкру показалось, что в уголках глаз старого горянина промелькнула удовлетворенность – словно бы он услышал именно то, что и хотел услышать.

К полудню динихтис подплыл к левому берегу реки и остановился, плавно помахивая огромными плавниками.

– Что такое? – спросил долинщик.

– Река подходит к тому месту, где вытекает из недр Горы. Проплыть не сможем. Так что придется отпустить рыбу и дальше добираться пешком. Тут недалеко, – и Ворнхольд подал пример, перепрыгнув на каменный пол коридора. Коридор уходил параллельно реке, а потом сворачивал направо. Паломники последовали за старцем.

Отвязывать динихтиса не пришлось: несколько мощных телодвижений и он избавился от лодки, разнеся ее в щепки. Ворнхольд что-то сказал напоследок этой удивительной рыбе, и панцирноголовый уплыл.

Путники оправились дальше.

Вскоре перед ними открылся прямой и ровный тоннель, освещенный значительно лучше других. Он был довольно длинным, но без ответвлений, в конце же виднелась огромная каменная дверь с небольшим окошечком на уровне глаз, которое в данный момент было закрыто с другой стороны миниатюрной дверцей. "Ворота для выхода из Пещер, – понял Ренкр. – За ними должна находиться дежурная смена, хотя, Одмассэн, кажется, говорил, что многие такие ворота сейчас не охраняется – людей, то бишь, альвов не хватает".

Паломники и Ворнхольд уже были почти у врат, когда раздался скрежет металла по камню. В потолке, между ними и выходом из Нижних пещер, открылся люк, и вниз стали прыгать тролли – десять отлично вооруженных воинов Хлэмма. А сзади выход спешно перекрывал Нохр с оставшейся частью отряда.

Ренкр, Мнмэрд и Одмассэн растерянно оглядывались. Ворнхольд же, в отличие от них, знал, что делать.

Он посмотрел на тех, кто встал между паломниками и выходом из Пещер, и тролли внезапно начали валиться на пол, зевая так, будто не спали ткарнов сто. Одмассэн дернулся было к Всезнающему, но тот повелительным жестом остановил горянина:

– Здесь наши пути расходятся. Я не собираюсь подниматься вместе с вами. Я остаюсь здесь. Не беспокойтесь, они не тронут Ворнхольда. Торопитесь же, я задержу их.

Три паломника неуверенно развернулись и побежали, оглядываясь на высокую фигуру старца с остроконечным прямым посохом и красного цвета дорожной сумкой на плече. Он стоял, выпрямившись и глядя им вслед. И снова в глазах мудреца была боль, как и в те ночи, когда он им снился. Боль от знания того, что должно произойти.

24

Нохр мгновенно среагировал, увидев, что среди паломников был светловолосый юноша. Он схватил арбалет, когда альвы стали убегать к двери, оставляя Ворнхольда. С криком: "Стрелять только в долинщика!", – Нохр прицелился. И выстрелил.

Перед бегущими лежали тела усыпленных троллей. Ренкр и Одмассэн перепрыгнули через них, Мнмэрд же споткнулся и упал в тот миг, когда стрела Нохра вырвалась из арбалетного ложа. Одновременно с этим Хлэмм тоже выстрелил, целясь уже в упавшего "долинщика". _Его_ стрела не должна была пролететь мимо.

Ворнхольд увидел, что помешать волшебством не успеет. И тогда старец шагнул, просто шагнул вперед. Стрела пробила правое плечо, раздробив ключицу и пройдя насквозь.

Но силы еще оставались. Не оглядываясь, Ворнхольд махнул левой рукой назад, обрушивая потолок коридора и преграждая паломникам путь к себе. Затем он взмахнул ею же в сторону троллей, стоявших перед ним, и те упали, засыпая.

Однако сил было мало, и один, самый отчаянный, так и не уснул. Он подошел к оседающему на пол старцу и подхватил, чувствуя, как кровь Ворнхольда заливает ему руки; вздрогнул, когда недавние переломы оказались задеты, но не уронил мудреца.

– Я же говорил тебе, Нохр, – молвил тот, – ты не догонишь его. Я же говорил, что он исполнит предначертанное.

– Прости Всезнающий, но я еще жив, и у меня есть еще шанс.

– Прости, Нохр, уже нет, – Ворнхольд перехватил свой посох как копье и с невероятной, неожиданной силой вогнал его острый конец в сердце тролля.

Тот упал, улыбнувшись:

– Мне следовало помнить, что ты – Всезнающий. Это ты прости меня.

И умер.

Ворнхольд вздохнул, чувствуя, как ежесекундно ослабевает, выходит из повиновения тело. Ноги подкашивались, но падать на колени он не собирался. Только не на колени!

Старец увидел, как Хлэмм, на которого тоже не хватило магических сил, уже привстал, ошарашено глядя на окружающий его хаос. Нужно было торопиться.

Наконец Ворнхольд вспомнил то, что хотел. Он напрягся, и капитан арбалетчиков увидел, как глаза старца запылали изнутри огнем; стало невыносимо тепло, а потом тело мудреца вспыхнуло – миг, и лишь кучка пепла на камнях осталась от того, которого звали некогда Ворнхольдом Всезнающим. Он так и не встал на колени...

25

Паломники домчались до двери и отчаянно заколотили в нее кулаками.

Несколько долгих мгновений казалось, что по ту сторону никого нету, потом створки распахнулись и стражники пропустили пилигримов внутрь.

Выслушав рассказ Одмассэна, начальник караула кивнул одному из подчиненных:

– Отправляйся к Монну и скажи, что они возвратились.

Затем он повернулся к паломникам и повелительно протянул руку:

– Сдайте оружие и следуйте за мной. Вы арестованы.

Я в этой жизни понял лишь одно:

я в этой жизни ничего не понял.

И смежив веки, с болью в сердце вспомню:

сей человек был презираем мной.

Прости меня, коль сможешь, храбрый воин,

за мой горячий благородный пыл.

В борьбе со злом я, кажется, забыл,

что легче биться с ним, нежель с самим собою.

И легче мнить себя единственным, великим,

вершителем судеб, спасителем людей,

чем знать, что ты – никто, и более нигде

не станут сохранять потомкам твои лики.

Что ты – посредственность, посредник, лишь замена,

а тот, другой, в любой явившись миг,

тебя попросит прочь. И бой с собой самим

труднее всех боев и битв всех знаменней.

И преклонив колени пред тобой,

тебя я славлю, воин,

выигравший сей бой!

Глава шестая

"Достойно истинного мужчины биться

с врагом, не жалея живота своего, но

еще достойнее, зная, что сам бессилен,

уступить место другому".

Мэрком Буринский

1

Их разоружили, оставив только личные вещи; правда, начальник стражников пообещал, что оружие пребудет в целости и сохранности до освобождения хозяев. Но паломникам было не до того. Тролль, назвавшийся Хлэммом, перебравшись через завал, сообщил, что Ворнхольд Всезнающий погиб. Еще тролль очень просил начальника стражи о приватной беседе, так что тот повелел отвести пленников в тюремные камеры, а сам пообещал подойти позже.

Пилигримы были настолько ошеломлены известием о гибели Ворнхольда, что даже не думали сопротивляться. Впрочем, сопротивление не имело смысла. Бежать? Но куда? Прочь из селения, к льдистым змеям, или может быть в Нижние пещеры? Долго ли они продержатся там без защиты Всезнающего?..

Их даже не стали связывать, просто повелели взять свои вещи и следовать за стражниками к месту заключения.

Тюремный сектор располагался у внешней границы селения, и идти туда пришлось по Центральному коридору, под любопытными взглядами горян. Впрочем, "любопытными" не значило – "враждебными". Наоборот, многие смотрели на вернувшихся паломников с искренним сочувствием, а некоторые даже ободряюще улыбались им. Но еще больше горян, необходимо признать, вообще никак не реагировали не проходивших, безразлично пожимая плечами и продолжая заниматься своими делами.

Не обошлось и без инцидентов. Когда процессия проходила мимо трапезной, оттуда, как на беду, вышел Карган, все в том же грязном фартуке с полуоторванным карманом. Он злорадно скривился и громко произнес:

– Наконец-то убийца Бефельда получит по заслугам. Чужакам не место в нашем селении.

Одмассэн резко повернулся и оглядел его с головы до ног:

– Кто ты такой, чтобы говорить эти слова? Ты друг Бефельда? Нет. В таком случае пойди и займись тем, чем положено.

Ренкр угрюмо посмотрел на Каргана:

– Я уже говорил тебе, что следует почаще следить за тем, что вылетает из твоего рта.

Долинщик был не на шутку раздосадован всем происшедшим, и появление прыщавого поваренка оказалось последней каплей в чаше гнева:

– Мнмэрд, что ты там говорил о поединках?

– Утихомирьтесь! – прогремел один из стражников. – У вас и без того достаточно забот. А ты, Карган, прикуси свой паршивый язык, иначе мне придется отвести тебя туда же, куда и их, и посадить в одну камеру с этими пленными.

Юнец что-то злобно прошипел и исчез за дверьми трапезной.

– Вот так намного лучше, – хмыкнул стражник.

Мнмэрд повернулся к Ренкру:

– Ну вот. Для полного счастья не хватает только Гэккен.

Ренкр рассеянно кивнул, погруженный в свои мысли.

Но ожидания Мнмэрда не оправдались, девушка так и не появилась.

Процессия вошла в тюремный сектор. Пещеры, в которых содержали заключенных, обычно пустовали, потому что редко использовались по назначению – за неимением преступников. Стражники отперли порядком заржавевший замок в ближайшей из дверей и впустили паломников внутрь.

При появлении горян из центра пещеры во все стороны брызнули юркие черные тени.

– Интересно, что они здесь жрут? – грубовато проворчал Мнмэрд, опасливо ступая внутрь и разглядывая имеющиеся к их услугам удобства.

В полумраке камеры можно было различить две грязные подстилки из рваного полотна и гнилой соломы, торчащей во все стороны. Никаких других предметов меблировки не наблюдалось.

– Н-да... Нет, вы только посмотрите, до чего они довели бедных животных! – наиграно воскликнул молодой горянин, указывая на подстилки. – Заставлять зверюшек кушать эту вот солому! Бессердечные все-таки у нас...

– Хватит, – оборвал его Одинокий. – Не стоит вымещать на других свое раздражение.

В это время явился начальник стражников – высокий седовласый мужчина с небольшими щетинистыми усами над верхней губой. Он немного хромал, на левой руке не хватало двух пальцев, а лоб пересекал старый шрам.

– Мне очень жаль, – сообщил он, лязгнув мечом на перевязи, – но это самое лучшее место, куда мы можем вас сейчас поместить. Надеюсь, вэйлорн в ближайшее же время займется вами, а нет – я устрою вас получше.

С громким сварливым скрежетом дверь камеры захлопнулась, в скважине с трудом повернулся ключ, и стражники ушли прочь.

Одмассэн молча развязал свой заплечный мешок и, расстелив дорожную скатерку, начал выкладывать оставшиеся припасы.

– Давайте-ка перекусим, – глянул он на парней из-под густых бровей. – Мнмэрд, на-ка факельный держак, у нас еще остались факелы зажги один. Пристраивайтесь, у нас впереди долгий разговор с Монном и, надеюсь, выступление в Пещере Совета. Ренкр, ты на самом деле всерьез решил, что хочешь отправиться в Эхрр-Ноом-Дил-Вубэк за осколком Камня жизни?

Тот рассеянно кивнул.

– Тогда тебе руководить войском, – категоричным тоном заявил Одмассэн.

– А как же Монн? – язвительно поинтересовался Мнмэрд.

– Оставьте это мне, – отмахнулся Одинокий.

Утомленный загадками и тайнами, обрушившимися на него за последнее время, Ренкр даже не стал удивляться такому не в меру самоуверенному заявлению Одмассэна. Он только отстраненно хмыкнул, отодвинулся в угол камеры и

словно провалился в темный колодец, очень похожий на тот, где их с Трандом оставил дракон, колодец, который, похоже, даже не знал, что существует такое слово, как "дно".

Ренкр падал и падал, мимо него с бешеной скоростью проносились выгнутые замшелые стены, он изредка протягивал руку и касался влажных прядей мха, и они как будто ласкали ладонь. Затхлый воздух несся ему навстречу, вбиваясь в ноздри, застревая в волосах, раздувая рукава легкой полотняной рубахи. Где-то внизу вдруг возникло алое свечение, которое начало пульсировать в такт биению его сердца. Потом свет выплеснулся на него, обжигая глаза, окутывая парня своим холодноватым туманом, надрываясь на все голоса:

– Остановись!

Он возразил:

– Но я не могу. Я же падаю.

– Остановись! – предостерегал туман. – Остановись, пока еще не совсем поздно! Остановись!!!

Ренкр попытался ухватиться за кустики мха, зацепиться за них, чтобы прекратить это нелепое падение, но мех с чавкающим звуком обрывался, клочья прилипали к пальцам, и юноша стал трясти руку, чтобы сбросить их. Потом посмотрел на ладонь – вместо мха к ней прилипли волосы, измазанные в липкой красной жидкости. С ужасом он понял, что эта жидкость – кровь.

– Остановись!

– Я _хочу_ это сделать, слышите, хочу, но не могу!

Ренкр еще раз попытался ухватиться за мох

/или что это там такое?!/,

но все повторилось с тем же результатом.

– Остановись!

– Я...

– Оставьте его, – прозвучал еще один голос, твердый и властный. Другие замолчали, а этот продолжал говорить.

– Неужели вы не видите: он не в силах остановиться. Он уже низвергся и падает; и никто, ничто не способно прервать это падение. Никто и ничто. Предначертанное должно свершиться, и оно свершится. Довольно слов.

И алый свет потух, осталась только тьма, и тьма злобно свистела в ушах Ренкра, а он все падал, падал, падал...

А в голове эхом звучали слова: _"Он уже низвергся и падает; и никто, ничто не способно прервать это падение. Он падает, падает, падает..."_

Ренкр выставил перед собой руки, всей душой желая оттолкнуть то, к чему так стремительно приближался, то, что ожидало его на самом дне, где бы это дно не было. Но – не было сил, не было удачи, не было надежды – ничего не было. Только тоска, глубокая непреодолимая тоска, от которой хотелось завыть и начать рвать на клочья грудь, чтобы выдрать горящее сердце и отбросить прочь, как можно дальше от себя. Но даже это было нельзя сделать, оставалось только лететь навстречу неведомому, но нежеланному будущему.

– Нет!!!

– Спокойней, парень, спокойней, это был всего лишь дурной сон, Одмассэн похлопал долинщика по спине, подал чашку с холодной водой, и Ренкр одним глотком опрокинул ее в пересохшее горло.

– Не принимай так близко к сердцу, – Одинокий тяжело вздохнул, поднялся на ноги и прошаркал в другую часть камеры, к двери, в которую принялся стучать – размеренно и неторопливо. Было видно: он делает это уже не в первый раз и совершенно не надеется, что его услышат.

К удивлению узников, на стук неожиданно быстро отреагировали: дверь распахнулась и внутрь вошел Монн в сопровождении вчерашних стражников. Вэйлорн попросил воинов подождать его за дверью, и те повиновались, но уходя, начальник стражников из-за спины военачальника подмигнул заключенным.

Монн застыл у двери, внимательно всматриваясь в лица паломников. Он сильно постарел и осунулся, лицо, казалось, немного перекосилось, и уродливый шрам был теперь еще более заметен.

– Ты уж садись, чувствуй себя, как дома, – криво усмехнулся Одмассэн.

Вэйлорн проигнорировал усмешку.

– Я предупреждал вас, – холодно обронил он. – На вашем оружии нету рун, и если вы можете доказать иным способом, что были в Нижних пещерах, то сделайте это как можно быстрее, в противном же случае вас казнят. Вернее, – поправил он себя, – вас изгонят, что, в принципе, равнозначно смерти, так как вас изгонят _поодиночке_.

Одинокий сплюнул на и без того не отличающийся чистотой пол камеры, скривился:

– Не честно играешь, Монн, не честно. Руны нанесены на клинок Ренкра. И ты об этом знаешь.

Вэйлорн дернулся, как от удара – словно его уличили в чем-то зазорном. Он резко обернулся, позвал стражников и потребовал, чтобы те принесли меч долинщика. Через несколько долгих минут клинок оказался в камере, и Монн обнажил меч, демонстрируя его паломникам. К их ужасу, на оружии на самом деле не было рун!

Как будто по наитию Ренкр протянул руку к мечу:

– Позволь.

Монн медленно протянул клинок рукоятью от себя, и парень принял оружие.

В это время факел, зажженный Мнмэрдом сегодня утром, зашипел и потух.

Сначала ничего не происходило, но потом сам воздух в камере словно бы сгустился, наполнился чем-то невидимым, но от этого не менее других предметов присутствующим в пещере. В полутьме камеры на клинке стали медленно проступать голубоватым пульсирующим свечением руны Ворнхольда.

Они казались неуловимо знакомыми и в то же время абсолютно непонятными. Руны выглядели так, будто в клинке Ренкра был сокрыт сгусток света, а на поверхности металла прорезаны щели, через которые этот свет и пробивался наружу.

Вэйлорн кивнул, признавая существование рун, и Ренкр вернул ему меч, а тот отдал оружие стражникам. Тем временем Мнмэрд успел зажечь новый факел, и как только дверь камеры захлопнулась, оставляя их вчетвером, Монн спросил:

– Итак, что же вам сказал Ворнхольд?

Ренкр удивился неожиданной перемене, проявившейся в вэйлорне: тот внезапно сутулился, его лицо посерело, глаза смотрели устало и обреченно.

– Ворнхольд многое говорил нам, – отрезал Одмассэн, – и сказанное им очень важно для _всех_ горян. Поэтому мы станем говорить только в Пещере Совета, на общем собрании.

Монн медленно кивнул:

– Я сообщу о вашем желании Совету. Они решат, как быть, а пока вас переведут в камеру с условиями, более... человеческими.

Он позвал стражников и отдал соответствующие распоряжения, после чего кивнул заключенным на прощание и удалился.

Начальник стражников подошел к друзьям, приветливо улыбаясь:

– Я же обещал. Меня зовут _А_ндрхолн, если возникнут какие-нибудь проблемы, кличьте за мной. Сейчас собирайтесь, вас переведут в другую пещеру.

Он намеревался было уйти, но Одмассэн придержал его за трехпалую руку и спросил:

– Почему ты помогаешь нам?

Андрхолн недоуменно посмотрел на Одинокого и пожал плечами:

– Потому что я не согласен с действиями Монна и считаю, что он был несправедлив по отношению к вам. Правда, Монн – вэйлорн, и я не имею права оспаривать его приказы или не подчиняться им. Но при желании ведь всегда можно найти выход... – он хитро подмигнул.

Одмассэн кивнул:

– Спасибо. Я этого не забуду.

Андрхолн улыбнулся:

– Оставь. Не обижайся, но забавно слышать такие слова от пленника. Да и делаю я все это не из корыстливых побуждений, так что... – он пожал плечами.

Глядя вслед уходящему начальнику стражи, Одмассэн негромко проронил:

– Недолго нам осталось быть пленниками, – но эти слова расслышал только стоявший рядом Ренкр.

Их перевели в другую камеру, где лежали новенькие подстилки, горели вставленные в кольца на стенах факелы и возвышался небольшой столик с тремя стульями. На столе находился их завтрак, не слишком обильный и богатый, но достаточно питательный.

После трапезы Ренкр наконец смог спросить у Одмассэна, на что тот надеется. Горянин пожал плечами:

– На то, что члены Совета еще не совсем отупели за последние ткарны. Понимаешь, Совет состоит из наиболее значимых альвов селения, но они были выбраны давно и не переизбирались в течение очень длительного срока. А времена-то меняются. Они же по-старому продолжают решать все вопросы, которые их просят или – чаще – заставляют решить. Общее собрание обязывает Совет обсудить и разрешить поставленную перед ними проблему прилюдно – приальвно, что дает нам определенную поддержку. Конечно, то, _что_ мы сообщим всем, кто будет на собрании, повергнет их в смятение, но это-то нам как раз и нужно. Поверьте, ребята, я заставлю их сменить Монна Ренкром.

– Что?! – удивился тот. – Я – долинщик, кто же мне доверит...

– Ты – альв, – отрезал Одмассэн. – И войско на змей вести тебе. Я уже навоевался всласть – так что скоро стошнит, а у Мнмэрда, я знаю, сердце не лежит командовать да руководить.

– Это верно, – подтвердил молодой горянин, – я люблю быть сам по себе, когда я ни от кого не завишу, и от меня тоже никто не зависит. Командовать войском – это ж громадная ответственность! Такое не для меня.

– И не для меня, – вмешался Ренкр. – Меня еще дома напичкали "геройскими" настроениями. Хватит. Да, я хочу уничтожить драконов, чтобы никто больше не страдал от их кровавых податей, и мне не по нутру льдистые змеи, но руководить войском...

– ...придется, – категорически рубанул ладонью воздух Одмассэн. И не спорь со мной.

– А-ах, – досадливо махнул рукой долинщик, – это же смешно. Мы, сидя в тюрьме, обсуждаем, кому из нас быть новым вэйлорном. Идиотизм какой-то!

– Вот и решили, – невозмутимо подытожил Одинокий. – Быть Ренкру вместо Монна.

Парень скептически хмыкнул, но спорить не стал, так как считал, что спорить не о чем. Неизвестно еще, захочет ли Совет вообще выслушать их...

Совет захотел.

2

Для оповещения жителей об общем собрании Совету потребовались сутки. Утром следующего дня принесший завтрак стражник передал заключенным, что к вечеру назначен сбор всех горян в Пещере. Туда и отведут пленных, так что пускай готовятся.

Чуть позже зашел Андрхолн. Он рассказал, что всё селение кипит, как развороченное осиное гнездо: многие видели, как друзей, с боями пробившихся к селению, Монн пытался арестовать; ходили слухи и о многом другом.

– А как ведут себя змеи? – внезапно спросил у начальника стражи Одмассэн.

– Змеи? – переспросил тот. – Как обычно, может разве чуть больше ярятся, но на это мало кто сейчас обращает внимание. Все интересуются вашей судьбой, и, как я уже говорил, многие вам симпатизируют.

Когда Андрхолн ушел, Одмассэн озабоченно дернул бороду и сверкнул глазами в сторону парней:

– Запасайтесь красноречием, оно нам сегодня пригодиться.

После обеда за ними пожаловали. Десять воинов вежливо предложили заключенным оставить свои вещи и следовать за ними. Процессия вышла из тюремного сектора и направилась к Центральному коридору, но оттуда свернула вглубь Горы, удаляясь от внешней области, где содержались заключенные.

Селение горян занимало примерно треть одного из нижних ярусов Горы. Пещера Совета располагалась приблизительно в центре селения, к ней вело сразу несколько довольно широких коридоров. Этот, скорее даже зал, чем пещера, был оставлен уже гномами в таком виде, в котором он находился сейчас. Изнутри помещение освещали не факелы, а прорубленные в толще камня специальные световые шахты, оснащенные хитроумной системой отражательных механизмов. На стенах размещались высеченные в камне скамьи, в центре же, на арене, пол немного повышался, и там стоял массивный стол и несколько стульев с высокими спинками. За столом и размещались члены Совета, а на скамьях – горяне, если заседание не было закрытым.

Сейчас в Пещеру стекались альвы, после рабочего дня, усталые, полусонные, они все же шли, чтобы послушать трех паломников. Горяне негромко переговаривались, обсуждая будущую судьбу пленников, нервно смеялись над шутками соседей, вытягивали шеи, силясь разглядеть, что же твориться в центре Пещеры.

У входов стояли воины, сдерживающие натиск толпы, не на шутку взволнованной предстоящим. Когда привели под конвоем заключенных, воины освободили им дорогу, расталкивая замешкавшихся горян; бывших пилигримов ввели в Пещеру.

Пленников сопроводили к столу и поставили справа и чуть впереди от него: так, чтобы их видели все члены Совета, а они – только зал.

Постепенно Пещера заполнилась альвами; места, разумеется, всем не хватило, и воинам, специально для этого вызванным, пришлось наводить порядок. Входы перекрыли, центр Пещеры окружили стражи – и общее собрание началось.

Поднялся Дэрк, – глава Совета, – седой и дряхлый старец, подслеповато щурящийся на окружающих. Он сообщил собравшимся, что слушается дело об Одмассэне, Мнмэрде и Ренкре, находящихся в данный момент...

Говорил он долго и вычурно, так что долинщик с трудом улавливал смысл сказанного. Зато самого докладчика узнал – это был тот самый старичок, что когда-то давно поведал легенду о Создателе, тот самый, с кем в свое время Ренкр так неосмотрительно поспорил. "Н-да, так что там Одинокий говорил о смещении вэйлорна?.."

Как раз в это время Дэрк сел и настала очередь Монна. Тот рассказал нормальным удобоваримым языком историю появления в селении долинщика, упомянув отдельно о нарушениях закона как самим Ренкром, так и его спутниками.

Теперь пришел черед заключенных попытаться объясниться и опровергнуть обвинения, выдвинутые против них. Вот только Одмассэн не стал оправдываться. Оглядев Совет и горян, разместившихся в Пещере, он прокашлялся и громогласно предупредил:

– Прошу всех быть особо внимательными!

Зал затих, поубавилось шуму даже в коридорах, ведущих к Пещере и наполненных любопытными.

– Как вам известно, – начал Одинокий, – Монн в свое время заявил, что льдистые змеи непобедимы. Ренкр усомнился в этом. На свой страх и риск мы поднялись по склону Горы и кое-что выяснили, в частности, мы знаем, куда исчезают змеи в Теплынь. Потом же, отправившись к Ворнхольду, мы проведали, как можно истребить тварей!

Зал ахнул, словно одно большое существо. С верхних рядов доносились крики:

– Говори же! Говори скорее!

Одмассэн угрюмо усмехнулся и медленно покачал головой:

– Сначала давайте решим вопрос, стоит ли нас казнить.

Золг, один из членов Совета, нервно вскочил:

– А где доказательства, что все сказанное вами – правда, а не попытка уклониться от ответственности за содеянное?!

– "Ответственность"? – переспросил Одмассэн, и его тихий угрожающий тон заставил долинщика содрогнуться. – "Правда"? Что же, подтверждением правдивости моих слов будут руны Ворнхольда Всезнающего на мече Ренкра.

Монн сделал знак кому-то за спинами заключенных, и стражник подал долинщику его меч в стареньких ножнах. Парень извлек лезвие, и руны вновь проступили на клинке голубоватым пульсирующим сиянием.

– Это что касается правды, – заметил Одинокий все тем же мрачным тоном, когда в зале утихла очередная порция шума. – А теперь об ответственности. Мы не просто укажем вам путь к избавлению от льдистых змей, мы поведем вас к победе. Пускай Ренкр заменит Монна, и тогда мы уничтожим тварей Тьмы!

Совет зашумел, и Дэрк уже собирался возразить дерзким зарвавшимся подсудимым что-то о том, что если ответ нашли одиножды, то его смогут отыскать и во второй раз, – когда вэйлорн неожиданно для всех встал и вскинул правую руку, призывая к вниманию и тишине.

– Я согласен.

Дернулся Одмассэн, растерянно глядя на старого друга

/врага?/

/соперника?/,

вскинули головы обалдевшие члены Совета, ахнул Мнмэрд и вздрогнул зал, – а Монн продолжал говорить, глядя в пустоту справа от Одинокого – будто там кто-то стоял, невидимый для всех, но только не для седого военачальника.

– Вы хорошо помните мой единственный бой со змеями и мое поражение. Многие знают, что после него я ушел в паломничество к Ворнхольду Всезнающему, но никому не ведомо, о чем я вопрошал. А я вопрошал о том, как победить змей. Мудрый ответил мне, что сделать это я никогда не смогу. "Но, – молвил он, – настанет день, и придет юноша, способный освободить Гору от змей". Я спросил тогда, как же я смогу узнать, что это – он, и Ворнхольд пообещал, что подаст мне знак – меч судьбоносца будет украшен рунами Всезнающего! Вы видели руны, и я глаголю пред всеми вами, что отныне снимаю с себя всякие полномочия и передаю их Ренкру, обещая со своей стороны любую помощь ему, поддержку и научение. Я сказал.

Зал загомонил, и уже ни Дэрк, ни кто иной не мог сдержать наплыв эмоций, овладевших горянами. Пленникам вернули оружие, воины оставили от них и смешались со стражниками, сдерживающими все возрастающий напор толпы – заключенные перестали быть таковыми и надобность в охране отпала.

_всплеск памяти_

...Когда собрание расходилось, людская круговерть разделила бывших паломников, но Ренкр случайно оказался около Одмассэна и Монна, тихо переговаривающихся между собой.

– Спасибо тебе, – сказал Одинокий и обнял друга за плечи. – Ты сотворил великое. Трудно бороться самому, но еще труднее уступить право борьбы другому. Рианна была бы горда тобой.

– Ты думаешь? – тихо спросил Монн. – Ты на самом деле так думаешь?

– Да, я так думаю. Она бы гордилась твоим поступком.

Ренкру показалось, что на глазах старого вэйлорна выступили слезы, но толпа уже разъединила его и этих двоих, так что парень так и не смог убедиться в своих догадках. Не был он уверен и в своих подозрениях, однако же Ренкру мнилось, что Монн не все рассказал в Пещере.

3

Ренкр кое-как выбрался из толпы, отчаянно рвущейся поближе к нему, дабы услышать что-нибудь интересное. Благо, рядом оказались стражники, которых удалось подозвать, и те быстро успокоили любопытных. В это время, расталкивая горян, к Ренкру пробился Монн. Старый вэйлорн выглядел усталым, но успокоенным, умиротворенным.

– Вот что, – молвил он. – Пойдем сейчас ко мне, Одмассэн и Мнмэрд уже там.

Сопровождаемые стражниками, они вышли из Пещеры. Монн жил недалеко, и вскоре за военачальником и Ренкром закрылась небольшая каменная дверь – в отличие от простых охотников или уборщиков, член Совета отгораживался от односелян более основательно. Разумеется, пещера вэйлорна была и размерами побольше, и обстановкой покраше, чем Ренкрово или, скажем, Одмассэново жилище. В удобных, обшитых шкурами креслах сидели Мнмэрд и Одинокий, тихо переговариваясь между собой. Ренкр и Монн заняли еще два таких же кресла, и последний обратился к своим гостям с маленькой речью.

– Вот что. После сегодняшних событий вы, конечно, можете вернуться в свои пещеры, но, боюсь, любопытные вас очень скоро "достанут". В общей суматохе все забыли о льдистых змеях, вы же так и не рассказали, как собираетесь с ними бороться, и, думается мне, народ это уже смекнул. Я, правда, – тоже, и на завтра назначено еще одно общее собрание, до тех пор же приглашаю вас погостить у меня. Если вы не против, я достану шкуры, постелим их на полу и так решим эту проблему.