Текст книги "Всё про наш класс. Наташины рассказы"

Автор книги: Владимир Добряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Неприятные происшествия

У меня сегодня ужасное настроение. И вообще, я не понимаю, что творится кругом. Уж от Светы я никак не ожидала такого. Ну никак! Она же сама написала в «Чутипе», что будет изо всех сил стараться хорошо и прилежно учиться. И правда, она старалась. Это все заметили.

И вот, пожалуйста, отличилась сегодня!

Недавно мы писали домашнее сочинение: кем я хочу стать. Я написала, что хочу быть учительницей в школе, как Нина Ивановна. И еще несколько девочек в классе написали, что им нравится профессия учителя.

А Света, оказалось, мечтает стать космонавтом. Так в сочинении и написала: мечтаю водить к далеким планетам космические корабли. Сочинение у нее вышло большое, на четыре страницы. Мне даже обидно стало: у меня и двух страничек не получилось.

Но дело не в размере. Главное, сочинение у Светы было такое интересное, как настоящий рассказ.

Нина Ивановна прочитала её сочинение вслух. Сначала раздала всем ученикам их тетрадки, сказала оценки, а потом раскрыла тетрадку Светы и начала читать. Мы просто рты разинули – вот так Света! Надо же придумать: она в составе космической экспедиции летит на Марс! И сколько приключений в пути! То солнечные батареи вдруг перестали почему-то работать, то какой-то астероид навстречу им мчался. Я и слова такого раньше не слышала.

Прилетела экспедиция на Марс, насмотрелась там всяких чудес и вместе со Светой благополучно вернулась на Землю.

Закончила Нина Ивановна читать сочинение, и мы, как один, уставились на Свету, будто она и взаправду побывала на Марсе. А она сидит на своей первой парте и белый бантик от смущения теребит.

– Космонавтка! – вдруг рядом со мной засмеялся Гоша. – Сдула из какого-то журнала, и всё.

Я хотела стукнуть Гошу под партой, но раздумала. В самом деле, очень уж здорово сочинение написано. Если бы это Марина написала, или Игорь, или командир «звёздочки» Витя Зайцев – ещё можно было бы поверить. Да и то… сомнительно… А чтобы Света всё это сочинила?..

Гоша ещё что-то хотел сказать, уже и рот открыл, но Нина Ивановна не позволила ему говорить.

– Помолчи, Гоша. – И внимательно посмотрела на Свету. – Сочинение у тебя очень содержательное, очень интересное. И без ошибок. То есть почти без ошибок. Вот, например, слово «астероид» ты неправильно написала. Оно должно начинаться с буквы «а», у тебя же впереди стоит буква «о»… Кстати, что такое астероид? Объясни, пожалуйста, ребятам.

Света медленно поднялась из-за парты, заморгала и ещё сильнее покраснела.

– Это… Это такая ракета…

Первым засмеялся Витя Зайцев. Он высоко-высоко поднял руку.

Нина Ивановна повернулась в его сторону.

– Ты что хочешь спросить, Витя?

– Я знаю, что такое астероид! – гордо сказал командир. – Это маленькая планета. Их очень много летает между Марсом и Юпитером. Больше тысячи штук. Они хоть и маленькие, но если бы астероид столкнулся с кораблем, то корабль взорвался бы и все люди погибли.

– И не было бы сейчас здесь нашей отважной Светочки. – Гоша всхлипнул.

Я хоть и стукнула всё-таки Гошу под партой, а от смеха не могла удержаться.

Но мы только чуть-чуть успели посмеяться. Света вдруг плюхнулась на скамейку, уронила голову на руки и так громко заплакала, что Нина Ивановна, по-моему, перепугалась. Наконец она успокоила ее, отдала тетрадку и сказала, что больше ни о чём спрашивать её не будет.

На переменке Света призналась нам, что это сочинение не её, а двоюродного брата, который в шестом классе учится. Сочинение ей очень понравилось, и она переписала его в свою тетрадку.

А на следующем уроке – новое происшествие. С Сашей Голубевым. Это у него я брала книжку «Семь подземных королей». У него ещё бабушка, которая во время войны жила в Ленинграде и мины для фронта делала.

Из-за Саши я совсем расстроилась. Так обидно было за него. Тем более, он из нашего звена. Посреди урока вдруг заходит в класс завуч Елена Михайловна, называет Сашину фамилию и велит ему идти за ней.

Мы сидим, растерялись, ничего не понимаем, а Саша побледнел, ну, как бумага лицо его сделалось, ни слова не сказал и поплелся из класса.

А получилось вот что. Это мы потом всё узнали. Саша увидел у кого-то из первоклассников бинокль. Маленький такой бинокль, с которым в театр ходят. Он попросил поглядеть в него. А когда поглядел, то сказал, что не отдаст, себе заберет. Ещё и пригрозил: если мальчишка кому-нибудь проболтается, то он отлупит его.

Мальчику, конечно, было жалко бинокля, и он всё рассказал своей маме. А она пришла к завучу и пожаловалась на Сашу. Теперь Саше, наверное, здорово достанется, потому что в школу вызывают его родителей. И правильно, пусть достанется! Это же надо так обидеть маленького, обмануть и отнять чужую вещь!

Не понимаю, кто кругом творится? Ведь совсем недавно этот самый Саша посыпал песком дорожку до магазина, о бабушке своей заботился, чтобы она не могла поскользнуться и упасть. А теперь… Ничего не понимаю…

В гостях у Нины Ивановны

Мне давно хотелось посмотреть, как живет наша Нина Ивановна. Я представляла, что в квартире у неё всё должно быть очень красиво, чисто и необыкновенно. Всюду висят картины, много цветов, а в одной из комнат стоит полированное пианино или даже красный рояль, как у нас в зале музыкальной школы.

Один раз мне приснилось, будто Нина Ивановна сидит за пианино и тихо-тихо что-то играет…

Нина Ивановна всем нам как мама. После уроков сама выводит нас из школы. А перед этим каждого осмотрит – застегнуты ли пуговицы пальто, как завязан шарф, не надует ли в уши. И не забудет напомнить, чтобы осторожнее переходили улицу. А потом ещё стоит и разговаривает с теми родителями, которые приходят за своими детьми в школу.

Я не знаю, сколько времени Нина Ивановна разговаривает с теми родителями. Я бы, может, и постояла послушала, но Рита каждый раз тянет меня за руку и торопит: идём, идём. Всё-таки я бы обязательно дождалась Нину Ивановну, если бы она жила в той же стороне, где и мы с Ритой живём. Я бы хоть немножечко проводила Нину Ивановну. Мне так хочется её проводить.

А сегодня получилось так, что я задержалась в классе.

Только прозвенел звонок и Нина Ивановна сказала, что урок окончен, Гоша первым побежал в конец класса, где висит одежда.

Ладно, беги, если так торопишься. Но тут я увидела, как он грубо оттолкнул от вешалки Таню Михалёву. У неё даже очки соскочили с носа. Хорошо хоть не разбились.

Я подошла к Гоше, вырвала портфель и говорю:

– Ты, Гошка, – нахал и медведь! Тебе надо извиниться перед Таней.

– Перебьётся, – сказал Гошка и потянул свой портфель. – Отдай!

– Не отдам!

– А я говорю, отдай!

– А куда это ты спешишь, интересно знать? – спросила я.

– А твоё какое дело?

– А такое, что ты в моём звене. Ясно? Ты хоть помнишь, что завтра наша парта выпускает «Чутип»?

Гоша так сморщился, будто завтра ему идти в поликлинику и сверлить сразу все зубы.

– Это ты всё виновата, – сказал он.

– Я?! Очень даже интересно! А ну, говори! – потребовала я.

– Если бы сидел, как раньше, за своей партой, то и не надо было бы завтра ломать голову над твоим «Чутипом».

– Здравствуйте-пожалуйста! – возмутилась я. – Над моим! Эх, Гоша, лентяй ты лентяевич. И фамилия твоя – Лентяев. Тунеядец ты, вот кто!

– А ты не ругайся! – ощетинился Гоша. – Дождешься – стукну разок!

– Меня? Да я, Гоша, сама как стукну тебя разок, так улетишь на потолок!

Про то, как он улетит на потолок, Гоше, видно, понравилось. Он засмеялся.

– Ладно, что-нибудь нарисую… Давай портфель.

– Что-нибудь! Знаю тебя! Как Ступин, принесёшь чистый листок. Нет, Гоша, думай сейчас.

Чтобы он не спорил и не отнекивался, я закрыла дверь на ключ и села за парту.

Гоша подергал дверь и с тоской оглядел пустой класс.

– Во сколько начало? – спросила я.

– В восемнадцать часов – первый тайм. ЦСКА – «Спартак» играют. В первом круге ЦСКА забросил восемь шайб, а спартаковцы…

– Гоша, не теряй времени, садись рядом. Сочиняй.

– А про что сочинять?

– Про что хочешь. Вот возьми и напиши про свой хоккей. Или нарисуй.

– А можно про хоккей?

– Всё можно. Это же «Чутип»!

– А ты про что напишешь?

– Я тоже нарисую. Как один мальчик надевает у вешалки своё пальто. Надевает, а рядом лежит сбитая с ног девочка.

Гоша нахмурился и сказал:

– Я разве хотел толкнуть её? Сама подвернулась. И не упала она вовсе… Наташ, ты не рисуй про это. Ладно?

– Ладно, – пожалела я Гошу. – Тогда напишу про девочку, которая придумала такое замечательное сочинение о полете на Марс.

– Во, правильно! – обрадовался Гоша. – Про Светку можно. Пиши!..

Мы, наверное, минут пятнадцать сидели и работали. Но я не стала ожидать, когда Гоша нарисует всех двенадцать игроков и судей в полосатых рубашках.

– Идём, – сказала я. – А то к началу опоздаешь…

Я шла домой. Уже хотела свернуть на нашу улицу, как вдруг увидела Нину Ивановну. Она как раз вышла из продовольственного магазина. В одной руке Нина Ивановна держала свой толстый портфель, в другой несла авоську со всякими пакетами, и ещё под мышкой у нее была засунута свёрнутая в трубку бумага.

Я тут же подумала, что должна помочь Нине Ивановне. Разве можно сразу нести столько вещей!

Я подошла к ней и сказала:

– Нина Ивановна, можно, я помогу вам нести портфель?

– А ты почему задержалась?

– Мы с Гошей «Чутип» делали.

– Значит, ты хочешь меня проводить?

– Хочу, – призналась я. – И ещё помочь хочу.

– Ну, спасибо. А дома разве тебя не ждут?

– Тогда я забегу на минуточку и скажу маме, что иду вас провожать. Хорошо?

– Что ж, скажи. Я подожду, – кивнула Нина Ивановна.

Я мигом слетала домой и предупредила маму.

Нести свой портфель Нина Ивановна мне не разрешила, зато сверток бумаги отдала с удовольствием. Он, и правда, мешал ей.

По дороге Нина Ивановна расспрашивала меня о музыкальной школе, когда я готовлю уроки и остаётся ли у меня время погулять во дворе.

Я сказала, что время остаётся, только не очень много.

– Ну, тогда считай, что мы сейчас с тобой гуляем, – сказала Нина Ивановна и огляделась. – Видишь, погода какая чудесная! А слышишь, снежок под ногами хрустит?.. Это потому, что морозец…

Я и не заметила, как мы подошли к её дому. За разговорами так быстро показалось.

Квартира у Нины Ивановны на первом этаже. А звонок интересный: бим-бом! Как я и думала, в квартире у них было очень чисто и много цветов. Только вот картин не было и пианино тоже. Зато на гвоздике, на голубой ленте, висела гитара.

Я не утерпела и спросила, играет ли Нина Ивановна на гитаре.

– Это моя любимица, – улыбнулась Нина Ивановна и сняла гитару. – Игорёк! – позвала она. – Где ты?

Я думала, что войдёт какой-нибудь мальчик – сын ее или дядя – муж. А вошла бабушка, и на руках у неё был совсем маленький ребёночек. Он даже не может еще ходить. Хорошенький такой, в чепчике, а пальчики розовые.

Нина Ивановна стала играть на гитаре и подпевать, а Игорёчек сразу заулыбался и показал все свои четыре зуба.

А ещё у них есть котик Фафик. В кабачке «13 стульев» – пёсик Фафик, а у Нины Ивановны – котёнок Фафик. Он рыженький, усатый и такой игрун, что ни минутки не посидит.

Потом Нина Ивановна угощала меня чаем с малиновым вареньем и слоёными пирожками. Вкуснятина!

Я бы весь вечер у них просидела, но бабушка – мама Нины Ивановны – пошла укладывать Игорька спать, и я стала собираться домой.

Нина Ивановна тоже оделась и пошла меня провожать. Потому что был уже девятый час и дорога мне не очень известная. И вообще, она бы ни за что не отпустила меня одну.

Нина Ивановна держала меня за руку, и мне так приятно было идти рядом с ней. Я даже подумала: «Как хорошо, что из-за Гоши задержалась в классе. Не осталась бы с Гошей – и в гостях бы не побывала». Я посмотрела на Нину Ивановну и сказала:

– Помните, Нина Ивановна, я написала в сочинении, что хочу быть учительницей?

– Помню, – ответила Нина Ивановна. – Хорошее сочинение. А почему ты об этом спросила?

– Я теперь ещё сильнее хочу стать учительницей.

Нина Ивановна тихонько пожала мою руку.

– Я рада за тебя, Наташа. У тебя получится.

Тут я вспомнила, как заперла Гошу в классе.

– Ты чему улыбаешься? – спросила Нина Ивановна.

– Гошу сейчас укрощала. Он на хоккей рвался, а я в «Чутип» заставила его рисовать… А сама о Свете начала писать заметку. Как чужое сочинение взяла…

Я ожидала, что Нина Ивановна похвалит меня, а она помолчала немного и сказала:

– А не будет ли от твоей заметки хуже ей? Света – девочка впечатлительная, для неё и тех переживаний достаточно. Это вот Гоше надо сто раз повторять, а Света не из таких. Ты согласна со мной?

– Согласна. – Я сказала это и вздохнула. – Нина Ивановна, а очень трудно быть учительницей?

– Трудно, Наташа.

– Нина Ивановна, ну почему она списала чужое сочинение? Сама же обещала хорошо учиться. А Саша! Совсем недавно посыпал песком дорожку, жалел свою бабушку, заботился. Я думала, какой он хороший стал. А он украл вдруг бинокль. Я не понимаю: разве может так быть – хороший и тут же плохой.

– Все не так просто, Наташенька, – задумчиво сказала Нина Ивановна. – В ином человеке недостатки сидят очень крепко. Они как сорная трава. Сорвешь ее – кажется, нет ничего, не видно. А пройдёт немного времени – опять кустик появился. Корешки-то в земле остались. Они и прорастают. Иногда очень крепко сидят. Трудно их вырвать. Вот и придётся нам с тобой и за Гошу, и за Сашу, и за Свету, и за Колю Ступина ещё много и много раз повоевать.

Нина Ивановна так и сказала: нам с тобой. А я и не очень обрадовалась.

– У меня тоже есть такие корешки… плохие, – сказала я. – Может, и учительницы из меня не получится.

– У тебя – корешки? – нарочно засмеялась Нина Ивановна, будто очень удивилась. – А ну, признавайся начистоту.

– Мы недавно с Мариной рисовали зиму. Вместе смотрели из окна и рисовали. У Марины лучше получилось. Вы ей «пятерку» поставили, а мне – «четвёрку». Знаете, как я завидовала, чуть не плакала. И злилась. Это ведь плохо – злиться, правда?

– Ошибаешься, Наташенька, ничего плохого в этом нет. И завидовать, и злиться может даже самый хороший, самый честный человек. Только всё дело в там, что этот человек умеет в конце концов побороть в себе это нехорошее. Самое главное – научиться побеждать в себе плохое. Поняла?

– Я стараюсь, – сказала я.

– Вот и прекрасно. Значит, получится из тебя учитель. Хороший учитель.

Нина Ивановна проводила меня до самой парадной двери и на прощание поцеловала в щеку.

Жемчужные слёзы

Я стою внизу, а ребята из нашего класса – на горе. Я хочу к ним подняться и не могу. И так горько плачу, что не могу подняться, так горько…

Вдруг Марина спустилась ко мне и говорит:

– Ты плачь, плачь ещё. Больше плачь.

– Зачем? – спросила я.

– У тебя слёзы жемчужные.

Я посмотрела под ноги, и правда – чуть не по колени стою в жемчужных бусинках.

Я обрадовалась и перестала плакать. И стали мы с Мариной нанизывать жемчужины на белые нити. И такие у нас красивые получались ожерелья, что глаз невозможно оторвать.

Окружили нас девочки, смотрят на жемчужные ожерелья и тоже не могут глаз оторвать. Тогда я стала эти ожерелья раздавать всем девочкам. Они радуются, довольны.

Только Ира Матвеева стоит в стороне от всех и сердито-сердито смотрит на меня.

Я взяла самое красивое ожерелье, подошла к Ире и надела ей на шею.

И она тоже заулыбалась.

Это мне такой сон приснился.

Всё утро я вспоминала о сне и думала, как хорошо сделала, что не стала сердиться на Иру и подарила ей самое лучшее ожерелье.

Что толку сердиться? Она будет сердиться, я буду сердиться. А кому от этого польза? Да, очень хороший сон, думала я. Так и надо поступать. Сердиться и злиться понапрасну не надо, а правду всё равно говорить надо. А как же иначе? Если не говорить человеку правду о нём – это не годится. Человек будет воображать, что он хороший, такой замечательный, а на самом деле, может, он даже очень плохой. Ведь другим лучше видно. А когда человек узнает про себя всю правду, то захочет стать лучше.

Это я сама додумалась до всего. А может быть, в книжках вычитала. Не знаю…

Собирая портфель, я положила туда книжку «Маугли». Замечательная книжка, два раза читала.

Я шла в школу и думала, что скажу при встрече с Ирой. Лучше всего просто сказать: «Здравствуй, Ира!» Будто ничего у нас вчера и не произошло.

Так и сделала. Подошла в классе к Ире и сказала:

– Здравствуй, Ира!

Она глазами метнула на меня и не ответила. А я – снова:

– Ну, здравствуй же!

– Здравствуй, – буркнула она.

– Ира, – сказала я, и достала из портфеля книжку. – Ты не читала «Маугли»? Это про мальчика, который жил у волков.

Ира взяла книжку, полистала и спросила недоверчиво:

– Почему же они не съели его?

– Так он совсем маленьким попал к волкам. Они его кормили и воспитывали. Ты как начнёшь читать, так не оторвёшься.

– Ну, спасибо, – сказала Ира.

Потом посмотрела на меня и чуть-чуть улыбнулась.

Всё хорошо, Нина Ивановна

Я ещё одну важную вещь поняла. Вот думаешь: плохой, человек. То в нём плохо, другое. Конечно, я должна сказать ему правду. Только дело в том, что сначала надо убедиться – настоящая это правда или не настоящая.

Это я сегодня поняла. А вообще правду говорить не всегда легко. Тем более, если поссорился с человеком. Я вот решила говорить правду и думала, что это легко, просто. С Ирой Матвеевой в самом деле просто получилось. И помирились сразу. С ней же у нас ничего серьёзного не было. Ну, обругала меня со зла. И сама не знает, за что. С ней помириться было не трудно.

А как мириться с человеком, с которым по-настоящему поссорился? И как ему говорить правду? Вон Андрюша с Колей Ступиным до сих пор почти не разговаривают. Никак не хочет Коля понять, что не прав.

И мы с Валей Кульковой после того случая с молоком рассорились. Ходим по школе и делаем вид, что не знаем друг друга. «Мне-то есть на что обижаться, – думала я. – А почему Валя обиделась? Что в магазин с ней не пошла? Так она сама виновата. Должна понимать».

День дуемся, другой, третий… А кому польза? Что же делать? Как сказать Вале правду – что она жадная, эгоистка, что на хорошие дела ей наплевать? Попробуй скажи такое!

Я переживала, мучилась и ничего не могла придумать.

Потом мне стало казаться, что о нашей ссоре догадывается Нина Ивановна. Видно, что-то заметила. И вот сегодня перед уроком она меня прямо спросила:

– У тебя с Валей – конфликт?

– Немного, – ответила я. Не могла же я рассказывать. Тогда бы на самом деле получилось, будто ябедничаю.

А на втором уроке Нина Ивановна раскрыла свой портфель и сказала:

– Ах, какая досада – цветные мелки дома забыла… – И на меня посмотрела. – Сходи, Наташа, в магазин «Просвещение». Ты должна знать, где он. Возле остановки трамвая. Дорогу переходить не надо.

Я сказала, что знаю. Сколько раз бывала в том магазине.

– Прекрасно. А чтобы тебе не было скучно, пусть пойдёт ещё кто-нибудь… Ну, хотя бы Валя Кулькова.

Нина Ивановна дала нам рубль и велела купить коробочку цветных мелков.

Я догадывалась: Нина Ивановна специально послала нас вместе. Чтобы мы поговорили. А я всё равно не могла себя пересилить. Иду, на солнышко щурюсь, льдышку ногой пнула.

– Ты на меня сердишься? – вдруг спросила Валя.

Я снова на солнышко пощурилась, усмехнулась и говорю:

– А ты как думаешь?

И Валя вдруг горячо заговорила:

– Но ведь ты сама захотела купить молоко. Это не я придумала. И ещё я очень боялась, что может не хватить денег на подарок. Я кофту хотела кутить. Хорошую, красную. Мама так мечтала о красной кофте!.. А ведь и я на тебя, Наташа, обиделась. Сколько ждала, замёрзла, сейчас, думаю, в магазин пойдём, а ты даже и не захотела пойти. А магазин совсем рядом был, через два дома.

И вот странно: я почувствовала себя виноватой. Но тут же вспомнила про песок:

– Я не только из-за денег обиделась…

– А из-за чего? – Валя от удивления остановилась.

– Мы каждый день тротуар песком посыпали, чтоб люди не падали. Я тебе показала, а ты и не посмотрела.

– Ой, не сердись! – сказала Валя. – Пойми: я столько ждала, промёрзла насквозь. А тебя увидела, обрадовалась и просто не обратила внимания, что ты мне сказала… Ну, слышишь, Наташа, не сердись, пожалуйста.

И тогда я подумала о себе: какая же я дура! Обвиняла Валю в жадности, что она – эгоистка, что ей на всё наплевать! А разве это так? Сама я эгоистка, только свои обиды считаю. Воображаю о себе, будто самая справедливая, хорошая!.. Мне даже противно стало.

– Давай никогда больше не ссориться? – сказала я и падала Вале руку. – И всегда друг другу честно всё говорить? Согласна?

– Согласна. – Валя тоже подала мне руку.

Мы купили мелки и вернулись в класс. Нина Ивановна поблагодарила за услугу и очень внимательно, с интересом посмотрела на нас.

– Ну, всё хорошо?

О чём она спрашивала? Благополучно ли сходили в магазин? Может быть. Но я поняла её вопрос так: «Вы помирились?» И я ответила:

– Всё хорошо, Нина Ивановна. Очень хорошо.