Текст книги "Всё про наш класс. Наташины рассказы"

Автор книги: Владимир Добряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Владимир Андреевич Добряков
Всё про наш класс. Наташины рассказы

Как началась эта книжка

Я люблю рассказывать про ребят нашего класса. У нас столько всяких историй случается – просто ужас! Это, наверно, оттого, что наш класс такой – особенный. Вот у моей подружки Гали – она тоже во втором классе учится, только не во 2-м «Б», где я учусь, а во 2-м «В», – так у них класс самый-самый обыкновенный. Я сколько ни прошу Галю, чтобы она рассказала о ребятах их класса, – она не рассказывает. И даже удивляется:

– А про что говорить? Ничего интересного у нас не было.

– Как же, – говорю, – не было? Ты вспомни хорошенько. Ну вот сегодня что-нибудь произошло?

Галя сначала на стенку посмотрит, потом на жёлтые рожки нашей люстры у потолка и вздохнёт.

– Митю вызывали задачку решать…

– И что? – не выдерживаю я.

– Ничего. Он не знал, как решать, и Вера Петровна поставила ему двойку.

Может быть, и в самом деле в Галином классе ничего интересного не происходит. Странно… Зато у нас, во 2-м «Б», всяких случаев – полным – полно.

Про наш класс я чаще всего рассказываю папе. Приду из школы – я занимаюсь во вторую смену, – погуляю немного, поиграю на пианино, и папа звонит. Перекусим мы с ним на кухне, скажем маме «спасибо» и садимся в большой комнате на тахту. Тахта у нас широкая – хоть вдоль ложись, хоть поперёк, хоть кувыркайся. Даже на голове можно стоять. Одно плохо – когда на голове стоишь, обязательно пятки о стену вымажешь.

Вот сядем мы на тахту, папа скрестит ноги калачиком и хитренько так посмотрит на меня.

– Ох, Наташенька, по глазам вижу: что-то сегодня у вас случилось. А?

– Ну конечно, случилось…

И я всё-всё рассказываю. Папа так интересно слушает. Я смеюсь, и он смеется. И удивляется вместе со мной. И никогда не перебивает. Лишь вставляет время от времени: «Ну-ну, дальше!»

Я папе и про детский сад всегда рассказывала, и когда ходила в первый класс, и вот сейчас, когда во втором учусь.

А вчера я узнала папину тайну. Ох, оказывается, и хитрющий он!

Сижу я вчера, рассказываю про Петю Зорькина, который на каждой переменке съедает по три яблока, как вдруг папа поднял брови, посмотрел на дверь своей комнаты и сказал:

– Обожди, Наташа… минуточку.

Открыл он дверь, и я услышала: в комнате что-то шипит, будто змея на кого-то сердится. «Ой, – подумала я, – что это у него там?» Соскочила с тахты и – нос в дверь. Смотрю: никакая это не змея, а просто лента на магнитофоне порвалась, и целый ком уже напутался.

– Почему это, – спросила я, – магнитофон у тебя крутится?

А папа смутился, даже покраснел. Ну, прямо как ученик, будто урок не выучил и Нина Ивановна – наша учительница – двойку ему сейчас в дневник поставит.

И тут я догадалась! Ну, конечно, папа и микрофон специально повесил над тахтой. Как раз в том месте, где я сидела и рассказывала про Петю – яблочного обжорку.

– Попался! – закричала я и приставила к папиной груди палец. – Ты – шпион! Ты хотел записать на магнитофон, что я говорила!

Папа поднял руки вверх.

– Сдаюсь! Пощади!

– Ладно, – сжалилась я. – Сохраняю тебе жизнь. Но признавайся: зачем включил магнитофон?

Посмотрел на меня папа, вздохнул и говорит:

– Что ж, если попался и разоблачила меня, то надо во всём признаться. Я ведь, Наташенька, давно записываю твои рассказы про школу. Уже несколько месяцев.

– Несколько месяцев? – удивилась я. – А зачем?

– Интересные вещи иногда рассказывала. Я однажды и подумал: жалко, если забудутся. Вот и приспособил магнитофон. Заметила: мы всегда на тахте сидим, когда ты рассказываешь? Там же и микрофон висит. Ты говоришь – магнитофон записывает. А потом вижу: никакой пленки не хватит, чтобы всё, что ты говоришь, записать. И стал рассказы с магнитофона в тетрадку переписывать. Ты спать ложишься, а я переписываю. Уже много накопилось… Конечно, я не все рассказы записывал в тетрадку. Бывали и не очень интересные. Заодно немножко и подправлял их.

– Как подправлял? – спросила я.

– Слова некоторые заменял, фразы. Лишнее выбрасывал. Ты ж у меня такой болтушоночек, что если всё записывать, так целый пуд бумаги надо… Ну, а теперь хочешь посмотреть свои рассказы?

Еще бы не хотеть!

Папа достал из своего письменного стола две толстые тетради. На обложке одной из них красным карандашом было написано: «ВСЁ ПРО НАШ КЛАСС». А внизу – «Наташины рассказы».

Я села к столу, развернула тетрадь и стала читать про всякие истории из жизни нашего класса, которые совсем недавно сама рассказывала папе.

Вот эти истории.

Петины часы

Иногда вот так бывает: скажет Нина Ивановна, чтобы принесли на следующий день какую-нибудь вещь, например, ножницы или клей, а некоторые ребята не приносят. Забывают. А вчера, когда учительница велела нам сделать дома часы с двенадцатью цифрами и чтобы стрелки на них крутились, то никто не забыл – все принесли. Это потому, что каждому интересно было часы сделать да ещё научиться узнавать по ним время.

Сегодня урок прошёл так весело! Сначала все показывали, кто какие часы сделал. Каких там только не было! Красивее всех у Светы получились. Ей папа помогал делать. Цифры из серебряной бумаги она наклеила, а стрелки – золотые. Мой сосед по парте Игорь тоже интересно придумал. Цифры ножичком вырезал. Светятся. А Марина вместо стрелок приделала картонные золоченые рыбки от ёлочных украшений. Не сама приделала, а брат.

И мои часы Нина Ивановна похвалила. Они, конечно, не такие красивые, как у Светы, но ведь, я почти всё сама сделала. Да, папочка, ты только стрелки помог укрепить, чтобы не цеплялись друг за дружку.

Но больше всех нас удивил и насмешил Петя Зорькин. Он принёс не одни, а сразу трое часов. Первые, как и велела Нина Ивановна, были из картона, самодельные. А ещё он поставил на парту будильник с блестящим звоночком. А третьи часы, с длинной серебряной цепочкой, повесил себе на шею. Это ему дедушка дал. Часы старинные, они уже не ходят. Но стрелки передвигать можно. Вертишь головку, и стрелки вертятся.

Нина Ивановна подошла к Петиной парте и говорит:

– Ну, раз у тебя столько часов, то, наверное, ты лучше всех умеешь узнавать время.

Она взяла его картонные часы и поставила минутную стрелку на цифре «6», а маленькую стрелку, часовую, – между цифрами «3» и «4».

– Ответь, Петя, который здесь час?

Петя поморгал, поморгал и говорит:

– Шесть часов.

– А посмотри лучше, внимательней.

– Три часа.

– А ещё внимательней.

– Четыре часа.

– Нет, – сказала Нина Ивановна, – неправильно. Половина четвертого.

Петя вздохнул и жалобно так, печально сказал:

– Я на этих не понимаю.

Нина Ивановна подала ему будильник.

– Что ж, попробуй на этих. Поставь, пожалуйста, девять часов.

– Сейчас! – обрадовался Петя. – На будильнике я всё понимаю! – И начал крутить стрелки. Крутил, крутил, вдруг будильник как зазвенит. Петя вертит его в руках, дёргает, что-то нажимает, а будильник знай заливается!

В классе такой смех поднялся! Петя покраснел, но всё-таки нашёл какой-то рыжачок, и будильник утих.

Нине Ивановне тоже было смешно, но она не показывала виду, только чуть-чуть улыбалась.

– Спокойнее, ребята! – сказала она. – Это не нам звонок. Перемена ещё не скоро. – И снова посмотрела на Петю. – Значит, и по будильнику ты не очень понимаешь… А может быть, на этих разбираешься? – И она показала на круглые дедушкины часы, которые висели у Пети на шее.

Петя ничего не сказал и опустил голову. Вот-вот заплачет.

Нине Ивановне стало жалко его.

– Не расстраивайся, Петя, – сказала она. – Скоро и ты научишься определять время. Главное, было бы желание. А желание у тебя есть. Вон сколько часов принёс. Значит, хочешь побыстрее научиться. Молодец!

Модницы

Ира Матвеева и Люба Гусева живут в одном доме, на одном этаже и на одной площадке. Только в разных квартирах.

Ира и Люба, хоть иной раз и ссорятся, но ходят всегда вместе. Они потому и упросили Нину Ивановну, чтобы разрешила им сидеть за одной партой.

Пришли сегодня Ира и Люба в школу, и обе чем-то на себя не похожи. Мы сначала и не поняли, в чём дело. Только потом догадались: чёлок у них не стало. Ещё вчера у каждой из них была ровная, аккуратная чёлочка, почти до самых бровей, а сегодня – нет чёлочек.

– Внимание! Внимание! – закричал Гоша Белоусов – самый первый шутник в классе. – Полюбуйтесь на наших модниц! Скоро завивки сделают!

Ира и Люба стали гоняться за Гошей по классу, но того разве догонишь!

– А с чёлочками вам было лучше, – сказала я.

Ира обиделась и фыркнула:

– Тебе не нравится, а нам зато очень даже нравится! Верно, Люба?

Но Люба почему-то промолчала.

– Вы в парикмахерскую ходили? – спросила я.

– Зачем это! – опять фыркнула Ира. – Мы и сами мастерицы! Верно, Люба?

А Люба недовольно посмотрела на неё и сказала:

– Никакие не мастерицы! Это всё ты, Ира, виновата. Пристала ко мне: давай подровняю чёлочку, давай подровняю. Я и согласилась. Подровняла, да криво.

– Ничего не криво! – возмутилась Ира. – Хорошо было. А вот когда ты стала мне подрезать, так нарочно испортила!

– И не нарочно, – сказала Люба. – Просто у меня так получилось. Это вот ты нарочно лесенку мне сделала, когда стала подрезать второй раз…

Девочки, которые слушали Иру и Любу, засмеялись. А Марина – моя подруга – сказала:

– Так вы и стригли друг дружку, пока ничего не осталось?

– Это уже не мы, – сказала Люба. – Пришла моя мама, увидела, что мы с собой наделали, отругала, а потом сама нас постригла. Теперь ровно. – Люба потрогала свои коротенькие волосики у лба и печально добавила: – Ровно, да только чёлок уже нет… Жалко.

Операция «Труба»

Вчера на первом этаже повесили здоровенный плакат. Красными буквами написано: «Родине нужен металл! Ребята, включайтесь в соревнование по сбору металлолома. Победителей ждут награды!»

Я прочитала и только расстроилась: внизу синими буквами на плакате приписано: «В соревновании могут участвовать ученики 4–10-х классов». А нам, второклашкам, значит, нельзя? Значит, все ребята будут собирать железо, а нам нельзя?!

Когда начался урок, я подняла руку и сказала Нине Ивановне, что это несправедливо: почему только большие ученики имеют право собирать металл? Все должны помогать Родине.

А Игорь даже и руку не успел поднять, вскочил с места и выпалил:

– Правильно! Как макулатуру собирать, так мы не маленькие! А железо почему-то нельзя. Все равно я притащу что-нибудь железное!

И другие ребята закричали, что хотят собирать металл.

Нина Ивановна никогда не позволяет нам кричать в классе. А тут стоит за своим столом, смотрит на нас и улыбается. Потом помахала рукой и, когда все затихли, сказала:

– Если вы мне обещаете, что не станете тащить тяжелых, больших и ржавых предметов, то попробую уговорить директора, чтобы на школьном дворе отвели место и для нашего металлолома. Ну, обещаете?

– Обещаем! – закричали все хором.

О железе Нина Ивановна больше не позволяла нам говорить на уроке, зато на переменке все ученики окружили её и наперебой рассказывали, кто что принесёт. Много всякого наобещали: и старые кастрюли, и вёдра, и консервные банки, и сломанные ножницы, и перегоревшие утюги. Света Куклина (в классе Свету иногда зовут Куколкой) сказала, что она попросит у своего папы длинный и немножко кривой гвоздь, который лежит у него в ящике. И если папа разрешит, то она принесёт этот гвоздь.

Ребята начали смеяться над Светой, но Нина Ивановна сказала, что ничего смешного здесь нет, потому что гвоздь во всяком деле – самая главная вещь…

Утром я только устроилась в кресле у окошечка почитать «Старика Хоттабыча» – кто-то стучит. Открыла дверь – Игорь и Саша Голубев из моего звена. В руке у Игоря – лопата. Побольше, чем детская. Ручка короткая, а лезвие блестит.

– Собирайся, – таинственным голосом сказал Игорь.

Я сразу поняла, что они затеяли какое-то дело, и шёпотом спросила:

– Операция «Поиск»?

Недавно я как раз прочитала книжку с таким названием.

– По дороге всё расскажем. Одевайся скорее!

Я без разговоров захлопнула книжку: очень уж таинственный у ребят вид, может, тут даже поинтересней будет, чем приключения Вольки Костылькова и старика Хоттабыча.

И не ошиблась. Ещё летом рядом с городским парком рабочие прокладывали газовую линию. Канаву с трубами давно зарыли, а одна труба почему-то осталась. Наверное, была лишняя. Вот Игорь с тех пор и запомнил её.

– А вдруг никакой трубы уже нет? – с сомнением спросила я. – Увезли давно.

Игорь засопел от обиды:

– Говорю же, вчера нарочно после школы бегал смотреть. Лежит как миленькая. Нас дожидается. Её почти не видно. Только один краешек не засыпан.

– А разве сможем откопать такой лопаткой? – опять спросила я.

– Откопаем, – солидно сказал Саша. – Это туристическая лопата.

– Не туристическая, а сапёрная, – возразил Игорь. – Солдаты на войне только такими лопатами и работали.

Я попросила Игоря дать мне понести лопату. И правда, острая, как нож.

В какой-то книжке я читала, что солдаты в бою с такой лопатой за несколько минут зарывались в землю, и никакие пули им были не страшны. Но то солдаты. Да ещё в бою. А когда мы подошли к длинному засыпанному рву и увидели под комьями глины край широкой железной трубы, то настроение у меня сразу упало. И Саша вздохнул:

– Тут целый день надо работать.

– Ну и что? – сказал Игорь и забрал у меня лопату. – И будем работать. Не успеем – завтра ещё придём. Зато уж как положим на школьном дворе такую трубищу – всем классам нос утрём! Даже десятым!

– Как же ты её положишь? – спросил Саша. – Под мышкой унесёшь?

– Ха! Очень просто. – Игорь показал на улицу, где одна за другой проезжали машины. – Просигналим «ЗИЛу» с подъемным краном, попросим погрузить трубу на свободную машину и отвезём к нашей школе.

– Так нас и послушают! – усомнился Саша.

Но тут я вмешалась и сказала, что обязательно послушают. Ведь металл не нам одним нужен, а Родине. Если эту трубу сейчас не увезти, то зимой её занесёт снегом, и тогда уже никто даже не будет знать, что здесь без всякой пользы лежит столько железа.

– Это тебе не гвоздик нашей Куколки! – вставил Игорь. – В этой трубе, может, целых десять тонн железа.

– Так уж и десять!

– А ты думаешь! Мы с папой в Московском Кремле колокол видели. Здоровущий! Там кусок от него отбился. И небольшой вроде, а весит ого – одиннадцать с половиной тонн! А здесь такая махина – труба!

Игорь минут пять поковырял лопатой и вытер со лба пот.

– Камень, а не земля… Лом нужен…

– А зачем её откапывать? – сказал Саша. – Ведь всё равно краном поднимать. Вот подцепит с конца и выдернет всю трубу.

– И правда! – обрадовался Игорь. – Бежим на улицу голосовать…

Сначала нам долго не везло. Мимо ехали автобусы, «москвичи», «волги», машины со свёклой, круглые; как груши, цементовозы. На громадных машинах везли панели домов с застеклёнными рамами. А машины с подъёмным краном всё не было видно.

И вдруг Игорь закричал:

– Едет, едет! – Он соскочил с тротуара на улицу и замахал руками.

Шофёр резко затормозил и высунулся из окошка кабины.

– Жить надоело?! – закричал он на Игоря.

Мы подбежали к машине.

– Дяденька, – взмолился Игорь. – Там труба лежит. В земле. Только конец виден. Мы не можем откопать. Дяденька, поднимите её нам.

– Какая ещё труба? – нетерпеливо спросил шофёр.

– Железная! Нам очень нужно. Вы поднимите её, а потом погрузите на машину…

– А вы шутники, ребята, юмористы! – Шофёр засмеялся, и машина тронулась.

– Товарищ шофёр! – крикнула я.

Но он и слушать не захотел, махнул на прощание рукой.

– Привет юмористам из КВН!

Когда машина скрылась из вида, Саша усмехнулся и плюнул на дорогу.

– Подняли, погрузили!

– Ты неправильно обратился к шофёру, – упрекнула я Игоря. – Надо было сказать, что труба не нам нужна, а стране, что мы собираем металлолом.

– Чепухня! – сказал Саша. – Будто шофёр не понял, зачем нам труба! Не мыльные же пузыри пускать…

Я разозлилась на Сашу: ну почему он такой, не верит!

– Пусть я такой, – сказал Саша. – Только и у тебя ничего не выйдет. Вот дождись машины с краном и сама объясни. Посмотрим.

– И объясню!

Едва я успела это сказать – идёт машина. Кран опущен, как пушка впереди торчит.

Мы с Игорем изо всех сил замахали руками. Я была уверена, что машина остановится, но шофёр только вильнул немного в сторону и погрозил нам из окошка кулаком.

– Пошли домой, – сказал Саша.

– А труба? – Я смотрела на Игоря и ждала, что он ответит. А он ничего не ответил. Вздохнул тяжело и вытер о кустик сухой травы лопату.

– Пошли, – повторил Саша. – Я ещё уроки не все сделал.

Идём мы по улице, а у меня из головы никак не выходит эта железная труба. «Как же так, – думаю, – почему столько времени валяется она и никто её не увозит? Может, она негодная, разбитая? Так всё равно, железо-то осталось железом. В металлолом годится. Просто её никто, наверное, не видит. А рабочие о ней забыли… Хоть в газету пиши…»

Подумала я о газете и говорю:

– Ребята, идёмте в газету. Там расскажем о нашей трубе. Редакция на соседней улице. Я знаю, где.

– Так нас и пустят туда! – проворчал Саша.

– Неправда, в газету всех пускают.

– Какой толк, – махнул рукой Игорь. – Если даже и заберут трубу, то в нашу школу не повезут. А так бы – эх! – все классы обставили!

Этими словами Игорь меня совсем разозлил:

– Ты только и думаешь, как бы «эх!» – обставить кого-то. А что труба без пользы пропадает – тебе наплевать. Ну, – повторила я, – идёте со мной в газету?

Им стало стыдно, что я не боюсь идти в газету, а они боятся, и они согласились.

Я первая вошла в дверь и поднялась по лестнице на второй этаж. Я нисколечко не боялась. Ведь мы не мешать пришли, а по серьёзному делу.

На первой двери висела табличка: «Отдел писем и жалоб». Не подходит, решила я. Мы ведь не жаловаться пришли, и никаких писем у нас нет.

На следующей двери – новая табличка: «Отдел сельского хозяйства». Тоже не подходит. А на третьей двери – «Редактор».

Я поманила пальцем Игоря и Сашу и шепнула: «Не трусьте». Потом громко постучала.

– Входите, – сказали из-за двери.

Тут я немножко испугалась: голос мне показался сердитым. И правда, лицо у редактора было сердитое. Сначала даже не посмотрел на нас. Сидит за своим столом и читает газету. Потом поднял голову и удивился:

– Вы к кому пришли?

– К вам, – сказала я.

– А может, все-таки «Пионерскую правду» ищете?

– Нет, мы вас ищем, – упрямо сказала я.

Тогда он улыбнулся, вышел к нам из-за стола и сказал, чтобы мы садились. Сам тоже придвинул стул и сел рядом. А лицо у него оказалось совсем не сердитое. Я начала говорить, а потом и Саша с Игорем перестали стесняться.

Редактор слушал нас очень внимательно. И даже когда к нему зашла какая-то тётя с бумагами, он сказал ей, чтобы она явилась позже.

Когда мы всё рассказали, редактор записал на листке наши фамилии, школу, класс и поднял телефонную трубку. Он набрал номер и спросил какого-то Сергея Сергеевича. Но того не было на месте, потому что редактор сказал в трубку:

– Передайте Сергею Сергеичу, чтобы он, как только придет, обязательно позвонил в редакцию газеты по очень важному и срочному делу.

После этого редактор по очереди пожал нам руки:

– Спасибо, ребята! Трубу вашу мы обязательно выручим из беды. Не сомневайтесь.

Мы уже были у двери, когда Игорь не вытерпел и обернулся:

– А можно, чтобы трубу привезли на наш школьный двор?

– Не знаю, не знаю, возможно ли это. Обещать не могу. Но вы, – засмеялся редактор, – не расстраивайтесь. Я думаю, что в соревновании вы не окажетесь на последнем месте.

В коридоре я накинулась на Игоря:

– Опять ты о своём! Ведь главное что? Чтобы железо без пользы не валялось. Понял?

– Понял, – сказал Игорь. – Всё-таки обидно – ведь на первом месте могли быть.

Солдат Андрюша

На большой перемене мы гуляли с Мариной по коридору, и я рассказывала ей про нашего дворового щенка Амура. Как он вырвал у меня сегодня утром прутик и целый час бегал с ним в зубах по двору. А я сколько ни гонялась за ним – никак не могла поймать.

Вот гуляем мы себе потихонечку с Мариной, никому не мешаем, вдруг как толкнут меня сзади. Гляжу – Андрюшка Белов, который за третьей партой сидит, впереди меня.

Толкнул и улыбается – доволен.

– Ты чего, – рассердилась я, – толкаешься, как ненормальный! Места мало?

– Не твоё дело! – сказал Андрюшка.

– Как это, – говорю, – не моё дело, если ты меня чуть с ног не сбил?

– Ну и что? – усмехнулся он. – Захочу – ещё раз толкну!

– Попробуй только! – вступилась за меня Марина. – Расскажем учительнице.

– Тогда вам ещё хуже будет! – проговорил Андрюшка и сделал страшные глаза. – Вы меня должны бояться!

– Ещё чего не хватало!

– А я говорю – должны бояться!

– Это почему же? – поинтересовалась я.

– Потому что я не девчонка. Я парень. А когда вырасту, буду солдатом!

А нам вовсе и не страшно стало, а даже наоборот – смешно.

– Так зачем же нам бояться тебя? – сказала я. – Ты же советским солдатом будешь. А советские солдаты не разбойники, чтобы их бояться, а совсем наоборот – защитники.

Андрюшка уставился на меня и не знает, что ответить. Потом махнул рукой и убежал к ребятам.

А когда прозвенел звонок и ученики стали заходить в класс, я на всякий случай посторонилась в дверях, чтобы пропустить Андрюшу впереди себя. Кто его знает, думаю, ещё стукнет в толкучке. А он почему-то покраснел как рак и сразу пошёл к своей парте.

На уроке мы писали диктант, и я совсем забыла про Андрюшу. Сдали мы все Нине Ивановне тетрадки, и вдруг Андрюша положил мне на парту листок. Даже не обернулся. Просто руку из-за спины выставил и положил листочек. Вот он. Смотри, папа, что написал Андрюша: «Ты меня не бойся. А если тебя кто тронит, скажи мне. Тогда узнает!»

Никогда бы не подумала, что он такое напишет! Только в слове «тронет» ошибку сделал. Вместо буквы «е» поставил «и».

Но ничего. Все равно я «пятерку» бы ему поставила.