Текст книги "Всё про наш класс. Наташины рассказы"

Автор книги: Владимир Добряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

За что платят деньги

У нас сегодня вышел спор. Валя Кулькова получила за домашнюю работу по математике пятёрку, и в классе Нина Ивановна вызвала ее к доске и тоже поставила пятёрку. В дневнике.

Валя села на своё место, раскрыла дневник с пятёркой и смотрит на неё, – любуется. А потом поднесла палец к губам и… поцеловала его. Я даже не поверила, подумала, что мне просто показалось. Но когда Валя тут же погладила пальцем в дневнике, я поняла: это она пятёрочку свою поцеловала.

Мне до того смешно стало – хоть из класса выходи.

На переменке я рассказала про Валю Марине. Марина тоже не поверила.

– Хочешь, – говорю, – у самой Вали спросим?

– Всё равно не верю. Чтобы отметку – и целовать! Мы летом с мамой и Викой в деревню ездили, так в одном доме я видела старенькую-престаренькую старушку. Она икону целовала, а потом молилась.

– Может, и Валя скоро будет молиться на пятёрки? – пошутила я.

– Ты уж, Наташа, скажешь!

– А мы сейчас узнаем.

Валя как раз проходила мимо нас. Я взяла Валю под руку, и мы повели её в конец коридора, где не было учеников.

– Валя, – таинственным шёпотом сказала я и посмотрела ей в глаза, – будешь нам отвечать, только честно?

– О чём вы? – забеспокоилась Валя.

– Говори: будешь отвечать?

– Ну, хорошо, спрашивайте.

– Мы с Мариной знаем твою тайну.

– Тайну? У меня нет тайны.

– Ах, нет! А свои пятёрочки в дневнике ты целуешь?

Я специально всё это разыграла, чтобы Вале нельзя было отпереться. Только я зря старалась. Валя и не смутилась нисколько, и запираться не стала. По-моему, она даже обрадовалась, что мы об этом заговорили.

– Правда, девочки, я все-все пятёрочки целую. Приду домой и целую. И в дневнике, и в тетрадках которые. Я их так люблю! И мама любит. Как прихожу из школы – мама обязательно спросит, получила ли я ещё пятёрки. И конфеты мне за них даёт и деньги.

– Какие деньги? – спросила Марина и заморгала ресницами.

Я тоже не поняла про деньги.

Валя на нас посмотрела, как на глупеньких.

– Не знаете, какие бывают деньги? Десять копеек, двадцать, пятьдесят. Рубль.

А мы всё равно никак не могли понять. Тогда Валя объяснила:

– За пятёрку в дневнике мама даёт мне пятьдесят копеек. А если пятёрка в тетради – десять копеек. Значит, сегодня я уже заработала шестьдесят копеек.

– Заработала? – Марина ещё чаще захлопала своими длинными ресницами.

– Вы и правда, как глупенькие. – Валя пожала плечами. – А ещё отличницы… Ну, что здесь непонятного? Я очень стараюсь, когда делаю уроки, если немножко грязно получилось, снова переписываю, вслух учу правила. Повторяю. Потому и получаю много пятёрок. И за это мама платит мне деньги.

– Обожди, – сказала я. – Деньги платят взрослым, кто работает.

– А разве я не работаю? Тоже работаю. Много работаю. И мама так говорит: кто в нашей стране работает, тот получает деньги. А вы разве не слышали, как Нина Ивановна то и дело повторяет нам: «Начинайте работать», «Работайте внимательно»?

Я посмотрела на Марину, а Марина посмотрела на меня. Мы даже растерялись от неожиданности и просто не знали, что ответить Вале.

В эту секунду зазвенел звонок, и мы пошли в класс.

Второй урок был чтение. Все вынули книжки. Нина Ивановна оглядела учеников и сказала:

– Успокоились, ребята. Начинаем работать.

Я чуть не вздрогнула: опять сказала – «работать»…

Сижу и всё думаю, думаю. Нет, что-то здесь не так… Ведь у меня этих пятёрок в тетрадках, наверное, и не сосчитать. И в дневнике – шестьдесят одна пятёрка. Так что, может, целых сто рублей мне должны заплатить? Да это же просто смешно! Чепуха какая-то!.. Напутала Валя. Ясно, что напутала… А в чём?.. Мы и в самом деле работаем…

И вдруг я догадалась. Сама догадалась! Ах, думаю, какая же я глупая, как же сразу не сообразила!

Я не утерпела и написала на промокашке: «Я поняла. Валя всё перепутала». Когда Нина Ивановна отвернулась, я быстренько передала промокашку на другой ряд – Марине. Она прочитала, и на щеке её прокололась ямочка, как на розовом грибном рыжике.

Марина вернула мне промокашку. Там было написано: «Я тоже знаю».

Как только кончился урок, мы потащили Валю в коридор.

– Всё на свете ты перепутала, – сказала я. – Деньги платят тем людям, которые делают какие-нибудь вещи. Столы, например, парты. Школы строят, дома, самолёты, корабли… В общем, которые приносят пользу. Или детей учат, как наша Нина Ивановна.

Тут и Марина взялась объяснять:

– Ты подумай, за что тебе платить деньги? Говоришь, что работаешь. Хорошо. А если, допустим, человек письмо пишет, очень красиво, старается, чтобы не было ошибок. Или рисует для себя картину. Скажи, это работа?

– Ну, работа, – согласилась Валя.

– А разве он деньги за это получает?

Валя подумала и растерянно сказала:

– Не получает…

– Ага! – обрадовалась Марина. – Значит, и тебе не за что платить.

А я вот ещё о чём догадалась:

– Мы, – говорю, – для того и учимся, чтобы потом, когда вырастем, умели хорошо работать. Пользу приносить. Тогда нам и будут платить деньги. А сейчас ты получаешь деньги неправильно.

Мы так дружно вдвоём насели на Валю, что совсем сбили её с толку. Теперь она смотрела на нас и хлопала глазами.

– Что же мне делать? – наконец спросила она.

– Верни деньги маме, – сказала Марина. – Или ты их уже потратила?

– Что ты! – испугалась Валя. – Все целы. Двадцать два рубля сорок копеек.

– Можно и не возвращать – сказала я. – Будет 8 Марта, ты и купи на эти деньги хороший подарок маме.

Валя даже в ладоши захлопала от радости:

– Правильно! Я так и сделаю! Такой подарок куплю, такой подарок, что мама и не поверит!

Комик Гоша

Одни люди как-то сразу понимают. Взять Свету Куклину. Отругала её тогда Нина Ивановна за то, что плакала из-за кляксы на бантике, да мы с Мариной побывали у неё дома – с тех пор Свету будто подменили. Сегодня Нина Ивановна вызвала её читать, так все удивились. Раньше на каждом слове спотыкалась, мэкала, бэкала, а тут почти без запинки прочитала. Вот чего можно добиться, если очень захочешь. А ведь не прошло и недели, как она написала в газете, что будет стараться хорошо учиться.

Зато Гоша, я думаю, безнадёжный человек. Сколько уж раз давал слово взяться за ум. А что толку? Сегодня опять по математике двойку получил. Домашнюю работу не сделал.

Может, и правда всем звеном поколотить его? Только ведь и поколотить невозможно. Снова, кроме смеха, ничего не получится. Он такое каждый день вытворяет – все за животы держатся.

Вчера перед последним уроком стал просить учительницу, чтобы она отпустила его.

– Зачем тебе? – спросила Нина Ивановна.

– Из поликлиники мне открытку прислали – велели сегодня к врачу прийти.

– Так поздно? – удивилась Нина Ивановна.

– Да, к пяти часам.

– Открытка у тебя, конечно, с собой?

– Открытка? – зачем-то переспросил Гоша. – Нет, она дома.

– Ну, хорошо, – сказала Нина Ивановна, – половину урока ещё посидишь, и я тебя отпущу. А открыточку завтра не забудь принеси мне.

Всего минута прошла, как начался урок, – вдруг в дверь просовывается растрёпанная голова какого-то мальчишки, глазами по классу шарит.

– Тебе кого надо? – спросила Нина Ивановна.

– Гошку мне. Белоусова.

– Зачем он тебе понадобился?

– Так мы на каток уговорились идти!

Тут такой смех в классе поднялся! Мальчишка скорей дверь закрыл. Смотрят ребята на Гошу и смеются.

– Понятно, – говорит Нина Ивановна, – откуда тебе открытку прислали. Приглашение на каток.

Но Гошу разве чем проймёшь! Вздохнул, почесал в затылке и до того несчастную рожицу сделал – ещё пуще загоготали ребята.

А сегодня – новый номер. Мало того, что двойку получил, так он ещё и уснул на уроке. Я слышу, кто-то посапывает за спиной. Да так сладко, с присвистом. Оглянулась – Гоша. Сидит и спит. И другие ребята оглянулись. Нина Ивановна подошла. Положила руку ему на плечо и говорит:

– Доброе утро.

Гоша вздрогнул, глаза выпучил.

– Ай-яй-яй! – сказала учительница. – Измучился. Всю ночь прозанимался. Бедненький. На уроке уснул.

– Я не виноват, – сказал Гоша.

– Ах, перышко в подушке виновато. Щекотало и не давало уснуть.

– Вы не смейтесь, Нина Ивановна. Я и правда не виноват.

– А кто?

– Телевизор. Третий период знаете когда закончился? Может быть, в двенадцать часов. Наши как забросили шведам…

– Обожди, – перебила Нина Ивановна, – а если бы хоккейный матч до утра продолжался?

Гоша подумал и сказал:

– До утра бы, наверно, не выдержал.

В классе, конечно, хохот.

А Гоша оглядел ребят и обиженно сказал:

– Смешно! Вам бы так! Вам бы нашего Графа! Ничего не понимает. Не даёт утром спать, и всё! Одеяло зубами стащит, и лапой по лицу – бемц!..

Вот так и мучаемся с Гошей. Нет, с ним нашему звену первого места не видать. Может быть, подумала я, попросить Нину Ивановну – пусть пересадит его за мою парту? Вместо Игоря. Буду его заставлять хоть на уроке слушать внимательно да смотреть, чтобы не ленился писать. А то Рита, которая с ним сидит, и сама-то почти на одни тройки тянет.

Я сказала об этом Нине Ивановне.

– Молодец, – похвалила она меня. – Всё понимаешь. Что ж, с завтрашнего дня посажу его за твою парту… – И добавила задумчиво: – Да, что-то нам с Гошей надо придумывать. Хорошо, если из него вдруг получится комик Юрий Никулин. А то ведь так может всю жизнь и просмеяться без толку.

Рисунок Коли Ступина

Семь номеров «Чутипа», которые выпустили ребята первого звена, были очень хорошие номера. Даже Петя Зорькин не подкачал. Он загадал пять загадок. Четыре загадки ребята сразу отгадали, а последнюю – никак не могли. «Из черных ниток весь день одеяло шили, всю землю им застелили». Что это такое?

Всем классом думали, думали, наконец, сдались.

– Эх вы! – сказал Петя. – Очень просто: снег.

– А почему же нитки у тебя чёрные? – закричали ребята.

– Это я нарочно, – засмеялся Петя. – А то бы вы сразу отгадали. Я эту загадку сам придумал.

А командиру Вите Зайцеву тяжелее всех досталось. Его соседка по парте болела в те дни гриппом, и Вите пришлось всю газету делать самому.

И сделал! Еще какая интересная получилась! И смешные рисунки там были, про тех ребят, которые нарушают в классе дисциплину, и стихи собственного сочинения:

 
Люблю я на лыжах кататься.
Лечу я с горы, как экспресс!
И хочется петь и смеяться,
И всех обогнать мне, всех!
 

Стихи, в общем, мне понравились. Ладно, пусть себе обгоняет всех. Ему нужно быть впереди – командир! Хорошие стихи, как у настоящего поэта. Надо будет самой попробовать сочинить. А вот для чего такую шахматную задачу загадал – неизвестно. Игорь – он хорошо играет в шахматы – смотрел, смотрел на эту задачку, а потом сказал, что её и десятиклассники не решат.

– Думать надо, – усмехнулся Витя и постучал себя по голове. – Этим вот местом. Понимаешь?

Я бы на месте Игоря обиделась, а он не обиделся.

– Ладно, – пообещал Игорь, – принесу шахматы – посмотрим, кто кого.

Всё же Витина газета, по-моему, получилась самая интересная. И Нина Ивановна так считала. Хотя она тоже сказала, что не следует загадывать задачки, которые всё равно никто не сможет решить.

– Итак, первое звено прекрасно справилось с выпуском «Чутипа», – сказала Нина Ивановна. – Теперь посмотрим, как получится у второго звена.

«Ничего, – подумала я, – и мы в грязь лицом не ударим. Может, ещё и получше придумаем».

Вчера, когда после уроков расходились из класса, я снова напомнила Коле Ступину, чтобы получше постарался. Пусть нарисует, как Гоша идёт в поликлинику с коньками под мышкой. Или пусть нарисует, что сам захочет.

– Да, ладно, – сказал Коля. – Нарисую.

А Тане Михалёвой я и напоминать не стала, Таня девочка прилежная. Отличница.

И вот пришла сегодня в школу – Танина заметка уже висит на месте. Таня написала про то, как готовит домашние уроки. Делает их всегда вечером, после гулянья, а утром лишь повторяет на свежую голову.

Танину заметку я прочитала с большим интересом. «Может быть, и мне так же готовить уроки?» – подумала я.

Да, нет у меня всё же строгого режима. Когда утром делаю уроки, когда вечером. Правда, вечером, после школы, я немного гуляю, затем занимаюсь музыкой, да еще с тобой, папочка, я люблю поболтать на нашей тахте. Во всё равно, если не терять даром ни минутки, то можно вполне и уроки приготовить. Вот уж тогда утром сколько будет времени! Можно и начитаться вволю, и во дворе нагуляться.

Поговорили мы с Таней о режиме дня, а Коли всё нет и нет.

Уже почти все ребята собрались, когда он пришел.

– Прикалывай скорей! – говорю я.

А Коля молчит, в портфеле копается.

У меня совсем терпение лопнуло.

– Да скорей же! Скоро звонок… Где рисунок?.. Дома, что ли, оставил?

– Не оставил.

– Где же он?

Коля покраснел, и кулаки стиснул.

– Ну, чего, чего пристала? Не рисовал я. Забыл.

– Как забыл?! Совсем не рисовал?

– Ну, совсем, совсем! Ясно? И отвяжись!

Я даже растерялась. Вот так Коля! Всё звено подвёл! Села на своё место и думаю: надо его как-то проучить… Подошла Марина, и мы вместе стали думать… И наконец придумали. Вырвала я из тетради листок и сверху написала:

«Друдл». Подчеркнула. А под ним – мелкими буквами: «Угадай, что это такое?» А внизу этого самого почти чистого листка так написала: «Ответ: это рисунок, который должен был сегодня нарисовать Коля Ступин». Здорово у нас получилось. Марина даже захлопала в ладоши.

Пока ещё не успели дать звонок, мы быстренько накололи листок на гвоздики.

Через минуту возле «Чутипа» столпились все ученики. И Коля не усидел на месте.

Гоша принялся расталкивать ребят по сторонам.

– Дайте дорогу самому главному художнику!

Коля прочитал, что мы с Мариной написали, и сделался злой-презлой. Он хотел сорвать листок, но ребята не дали ему сорвать. А Гоша весело подмигнул Коле:

– Лучше скажи девчонкам спасибо, что поработали за тебя!

В это время зазвенел звонок, и вошла Нина Ивановна. Она поздоровалась, положила на стол портфель, а потом строго и внимательно посмотрела на нас, потому что мы никак не могли; успокоиться.

– Витя, – обратилась она к Зайцеву, – объясни, почему в классе так шумно?

Наш командир с трудом сдержал смех и показал на газету:

– Коля Ступин очень хороший рисунок сегодня нарисовал.

Нина Ивановна подошла к газете и, мне показалось, что ей тоже хотелось засмеяться.

– Что ж, – сказала Нина Ивановна, – я считаю, что это одна из самых удачных заметок в нашем «Чутипе»… А теперь успокоились, ребята, начинаем работать…

Драка

Ещё в тот день, когда вышла история с Колей и его рисунком, я поняла, что он затаил на меня злобу. Этого нельзя было не заметить. Идёт мимо меня – даже не смотрит. Ноздри раздует и сопит.

Я вчера хотела с ним поговорить по-хорошему, хотела сказать, что напрасно он сердится, но никакого разговора у нас не получалось. Уставился в пол и молчит. Слова не могла вытянуть.

Так и махнула рукой. Посердится, думаю, и перестанет.

А сегодня произошла драка. Настоящая драка. И я точно знаю: из-за меня.

На большой переменке я шла из буфета. Только с лестницы спустилась – как рукой за шею схвачусь! Кто-то выстрелил в меня бумажной пулькой. Да так больно! Смотрю: стоят у окна трое мальчишек из 2-го «А». А с ними – Ступин. Я сразу подумала на Кольку. Подбежала к нему и говорю:

– Чего стреляешься!

А он руки в карманах держит. И так отвечает, будто очень удивился:

– Я? Стреляю? А ты видела?

– Всё равно знаю! Покажи руки!

Он вытащил из кармана левую руку и подносит мне кукиш.

– Ещё один показать?

– Бессовестный! – сказала я. – А ещё октябрёнок! И пошла от них.

Я никому ничего не сказала. Только расстроилась сильно. Хожу по коридору и переживаю про себя. «Какие, – думаю, – подлые люди бывают. Ведь сам кругом виноват, да ещё и оскорбляет…»

Вдруг слышу в конце коридора – шум, крики. Все ребята побежали туда. Я так и не видела, как они дрались. К ним было не протолкаться. Только потом увидела, когда учитель физкультуры повёл Ступина и Андрюшу по лестнице, в кабинет завуча.

Говорят, они дрались как ненормальные. Вцепились друг в друга и катались по полу. Ступин разорвал у Андрюши рубашку, а тот набил ему синяк под глазом.

Привели Андрюшу и Ступина в класс после звонка. Уже шёл урок.

Нина Ивановна не стала ни о чём спрашивать их. Только посмотрела укоризненно на того и другого, покачала головой и сказала:

– Ну, боксёры, садитесь на свои места. Потом расскажете, когда остынете и придёте в себя.

Я посмотрела сзади на Андрея. Уши у него были красные, а курточка выпачканная и мятая. Я думала о том, что это он, наверное, из-за меня подрался со Ступиным. Увидал, как тот в меня стрельнул, или сказал ему кто-нибудь, он и полез в драку. Ведь не зря тогда написал в записке, что пусть только кто тронет меня – он ему покажет. Вот и показал.

А может быть, я тут вовсе и ни при чём? Подрались, и всё. Мало ли что могли не поделить они между собой. Мальчишки вечно дерутся.

После звонка Нина Ивановна поставила драчунов перед всем классом и спросила:

– Остыли? Рассказывать будете?

Но ни тот, ни другой рассказывать не хотели. Уставились себе под ноги и молчат.

– И кто первый начал из вас, тоже не скажете?

Коля угрюмо кивнул на Андрюшу.

– Это всё он.

– За что же ты его? – спросила учительница.

Андрюша пожал плечами.

– Не знаю… Так просто.

– Вот уж не думала, что ты на такое способен. Ну, девочку за косичку дернуть, толкнуть – это ещё допускаю. Но ни за что ни про что с кулаками на человека броситься?.. Не понимаю. Ты посмотри, какой синяк посадил Коле.

– Сам виноват.

– Да в чём?

Андрюша сжал губы, и больше от него невозможно было ничего добиться.

Я подняла руку и тут же увидела, как тревожно метнулись глаза Андрюши. Испугался! И я поняла: из-за меня подрался. Конечно, из-за меня. Но я совсем не хотела выдавать его. Напрасно он боится.

– Нина Ивановна, – предложила я, – пусть они помирятся.

– Я, Наташа, тоже за это, – сказала Нина Ивановна. – Пусть мирятся, если хотят. Но подумай: всегда ли нужно, чтобы сразу мирились? А если у них очень серьёзный спор? И каждый из них думает, что прав именно он? Конечно, мы могли бы помочь разобраться, но они, как видишь, не желают говорить. Я считаю: пусть они сами обо всём подумают и решат, стоит ли мириться… А вообще, ребята, запомните: решать споры с помощью кулаков – самое глупое дело. Мы же не звери, а люди. Нам разум дан и язык. И все вопросы надо решать не кулаками, не силой. Лучше поспорь и сумей доказать свою правоту. Вот как надо.

А мне даже стыдно стало от тех слов, которые я сказала минуту назад. Тоже, предложила! Как же Андрюша станет мириться, если Ступин поступил, как трусливый и подлый человек? Никак он не должен с ним сейчас мириться. Вот если тот поймёт – тогда другое дело.

Чтобы люди не падали

Как хорошо, что Нина Ивановна придумала выпускать «Чутип»! Мы уже так привыкли к нему, что едва приходим в класс, первым делом – к газете. Бывает, ребята пишут очень интересные заметки.

Сегодня Саша про песок написал. Оказывается, три дня тому назад его бабушка шла из магазина и упала на скользком месте. Чуть руку не сломала. Так Саша со своими ребятами решил всю дорогу от дома до самого магазина посыпать песком. Уже два дня посыпают, и все прохожие говорят им «спасибо».

Я сразу вспомнила, что и возле нашего дома очень скользко. Особенно на повороте, когда на улицу выходишь. А после недавней оттепели просто невозможно стало ходить. Я два раза шлепалась на том месте.

– Давай тоже дорожки песком посыпать, – сказала я Рите – она же в нашем доме живёт. – У нас на площадке во дворе и песка целая куча как раз навалена. Только его снегом занесло.

Рита губы вытянула, подержала их так, будто подула на горячее, и говорит:

– Дадут тебе мальчишки дорожки портить! Они нарочно их раскатывают, а ты – засыпать!

– Во-первых, – сказала я, – никаких мальчишек не боюсь. А во-вторых, дорожки их портить не будем. Пусть себе катаются. Я тоже люблю кататься. А будем посыпать дорогу, где люди ходят.

Рита и сама, конечно, понимала всё это, но ей просто-напросто лень было поработать.

– Если не хочешь, – добавила я, – и не надо. Без тебя обойдусь.

– А я мальчишкам скажу – они тебя прогонят.

– Бессовестная ты, Рита, – сказала я. – Люди на дороге падают, руки ломают, ноги ломают, а тебе и не жалко.

После уроков я пришла домой, нашла ведёрко с нарисованными грибками (я ещё маленькая с ним играла), лопатку и побежала во двор, к большому снежному холму, под которым песок лежит.

В одну минуту я добралась до песка. Он смёрзся и был твёрдым. Я долго колотила песок ручкой от лопаты, пока он не рассыпался в мелкие комки. Тогда помяла комки ногой, и получится такой песочек – хоть в стакан насыпай вместо сахара.

Я набрала полное ведёрко и пошла к бугорку, на углу дома. Там самое опасное место, снег даже блестит, такой скользкий. Стала песком посыпать и вижу: стоит у своего подъезда Рита и что-то Валере нашептывает. Боялась я этого Валеру! Хоть он и в четвёртый класс ходит, пусть только посмеет тронуть!

Я ещё не весь песок рассыпала – подходит Валера.

– Тебе кто велел посыпать? – сказал он грубым голосом.

– Кто велел, тот и велел! А тебя спрашивать не собираюсь!

– А вот я как дам сейчас!

– Попробуй!

– И дам!

Что делать? Не драться же с ним.

– Эх ты! – говорю Валере. – Несознательный человек. Я для пользы посыпаю. Вот пойдёт твоя мама здесь, поскользнётся и ударится головой. И убьётся.

– Насмерть? – Валера от неожиданности открыл рот.

– Может, и насмерть. А я посыплю здесь, она и не упадёт.

Валера потоптался на месте, увидел палку, схватил её и побежал к куче песка, которую я расковыряла. Потом он вынес из дома кастрюлю и стал помогать мне посыпать дорогу.

Рита видит, что ничего у неё не получилось – не послушался Валера, – подошла к нам, губы вытянула и начала критиковать:

– И неправильно посыпаете… И не так надо…

Я спорить с ней не стала, и обижаться мне не хотелось.

– Возьми и покажи, как надо, – сказала я.

– И покажу!

Начали мы работать втроём. Валера песок подносит, а мы скользкие места посыпаем. Везде посыпали. Возле подъездов, ступеньки, дорогу вдоль всего дома и дальше – до овощной лавки. Там тоже сплошной лёд был.

Идут люди и похваливают нас.

– Ай да работнички! – сказала тётя Маша из десятой квартиры. – От всех жильцов – спасибо вам!

А дядя Вася – он такой смешной! – поднял палец и говорит:

– Слышите?

– А что слушать, дядя Вась? – спросил Валера.

– Стучат.

– Кто стучит?

– Ну, как же, разве не слышите – в Ленинграде стучат, на Монетном дворе. Медали вам куют! – Дядя Вася захохотал и вытащил из кармана всем по конфете. – Пока, вместо медали.

Мы кончили работать, когда темнеть начало. Хорошо поработали! И завтра будем посыпать. Ещё дальше, до самой трамвайной остановки, посыплем дорогу. Нам же не трудно. Всё равно по двору гуляем. А так и гулять будем, и пользу делать. И тогда ни один человек на нашей улице не упадёт.