Текст книги "Японцы (этнопсихологические очерки)"

Автор книги: Владимир Пронников

Соавторы: Иван Ладанов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

В настоящее время театр Но осуществляет интенсивную деятельность как в самой Японии, так и за ее пределами. Спектакли театра несут с собою по всему миру не только живую историю нации, но и доктрину дзэн.

Сады и парки. Японские городские сады и парки совсем не похожи на те, что мы привыкли видеть у себя на родине. В городском саду мы ожидаем увидеть узорчатые цветники, клумбы, расчищенные и утоптанные дорожки. В японских же садах другие элементы оказываются в центре внимания. Здесь на первое место выступают песок, галька, карликовые растения, причудливые ручьи, камни. Для японского сада характерна атмосфера таинственности, что и положено в основу паркового дизайна.

В японском городском саду на нас воздействует не только красота и совершенство форм, но и весь дух вещей, внутреннюю силу которых мы ощущаем на каждом шагу. Если попытаться перенести японский парк в какую-либо иную страну, то ничего не получится. Дух, атмосфера – вот что главное в японском парке.

Основой основ японского сада являются камни. Для своих парков и садов японцы привозят камни даже из Кореи. Камень в его первозданной форме является главным атрибутом японского парка. Японцы неравнодушны к камню. Если представляется возможность, они приставляют камни к различным зданиям, храмам, своим домикам. Эстетические свойства необработанного камня более всего применяются в архитектуре «сада камней».

Японский сад камней – уникальное сооружение. Основная площадь сада засыпана песком или мелкой галькой, а на ней как бы в беспорядке разбросаны группы неотесанных камней. Однако беспорядочность только кажущаяся. Расположение групп и композиция камней в группах подчиняются правилам, исходящим из мировоззренческих концепций дзэн-буддизма.

Обычно камни имеют имена буддийских архатов и увязаны с каким-либо буддийским мифом. Композиции самих групп на площади сада и состав этих групп по три камня в каждой обусловлены буддийской триадой. Размер камней, отношение их высоты к периметру, форма и другие свойства подобраны в соответствии с определенными философскими соображениями. Составленные из различных камней группы обычно напоминают небольшие островки, встречающиеся в прибрежных водах японских морей. В саду камней киотоского храма Рёандзи наблюдатель, рассматривая подобную композицию островков из пяти групп, видит на один камень меньше, чем есть на самом деле. Как бы он ни старался, ему ни с одной точки наблюдения не удается охватить всех камней. Это создает какую-то особую таинственность и даже возбуждает благоговейный трепет. В сущности, здесь нет ничего невероятного: камни и сам фон, на котором они воздвигнуты,– белый гравий – вызывают определенный ход мыслей, создают настроение созерцания.

Все это управляет процессом восприятия: когда наблюдатель бросает взор на панораму сада, его внимание приковывает сначала одна группа камней, затем другая. Взгляд скользит по отдельным камням группы и, если форма камня вызывает какие-то ассоциации, задерживается. Происходит сосредоточение сознания, концентрируется внимание. И поскольку местность вокруг этой группы камней ничем посторонним не занята, концентрация внимания усиливается, что порождает новые цепи ассоциаций. У приверженца буддизма эти ассоциации увязываются с религиозным мировосприятием, у других – с какими-то важными идеями, событиями, чувствами. Однако во всех случаях происходит фиксация внимания. Специфическая конфигурация песочного фона вокруг камней заставляет взгляд перемещаться от группы к группе лишь в определенном порядке. В результате в поле зрения оказываются треугольные площадки, вершинами которых являются группы камней.

Пространство сада очерчено границами четырехугольника: три стены и терраса, па которой располагается наблюдатель. Взгляд наблюдателя все время блуждает где-то в пределах этого четырехугольника, переводя с камня на камень. Постепенно наблюдатель невольно уходит от внешнего мира и предается самосозерцанию. Когда люди не прилагают к этому никаких усилий, это порождает у них ощущение спокойствия и безмятежности.

Творцы сада камней расположили на сухом ландшафте большие и мелкие камни таким обрааом, говорит Ясунари Кавабата, что «каменные группы производят впечатление гор, реки и даже бьющихся о скалы волн океана» [86, с. 394]. Конструкция подобные сооружений, подчиняясь нормам дэзн-буддизма, улавливает тягу японцев к любованию природой, размышлению, уединению. Здесь в явном виде выступают японские ваби и саби, которые означают для японца прелесть обычного, изящество нагой простоты.

Сады и парки Японии как в капле воды отражают многие стороны японского национального характера, который можно лишь приблизительно описать в конкретных словесных выражениях, как это делалось нами в первых главах книги. Сущность японского национального характера нужно еще прочувствовать, и в этом нам помогают литература, искусство, архитектура садов и парков.

Японские сады и парки рассчитаны не на внешнее подчеркивание различных элементов природы, а на побуждение человека к любованию и созерцанию. Согласно дзэн, внешнее не существенно, главное находится внутри. Задача художника, поэта, зодчего состоит в том, чтобы оживить эти внутренние силы. Архитектура садов и парков, так же как и специфически японская живопись и поэзия, имеет своим назначением вызывать у человека ощущение красоты в обычном, простом, каждодневном. Японцы приучились видеть в каждом ручье, отдельно стоящем дереве, камне скрытую душу жизни. Они так любовно лелеют свои сады и парки, каждый их уголок, словно ухаживают за чем-то живым, дышащим, ощущающим.

6. Икебана

Икебана (так по-японски называют аранжировку цветов) ведет начало со времен распространения буддизма в Японии.

В VI в. в буддийских храмах, которые в последующие столетия возникли во всех областях Японии, по обеим сторонам алтаря стали появляться необычные букеты. Огромные негнущиеся ветки, гармонирующие с величественной обстановкой храма и названные рикка (что означает «стоящие цветы»), возвышались над узорчатыми бронзовыми сосудами, которые наряду с остальным украшением храмов привозили из Китая. Кончики ветвей, а также цветы устремлялись в небо, как бы взывая к богам.

Постепенно букеты рикка стали делать более низкими, и они продолжали быть господствующей формой аранжировки в храмах и дворцах вплоть до конца XII в. Составители рикка стремились олицетворить в букетах священную гору буддизма Сумисэн. В связи с этим в качестве основы они использовали сосновые веткп. В центре вазы всегда устанавливалась сосна высотою в 1,5 метра. Кроме сосны брали кедр, кипарис и бамбук. Особое место отводилось также белым хризантемам. С течением времени интерес к композиции р и к к а стал падать. В настоящее время она считается устаревшей.

В XV в., во время правления сегуна Асикага (1436– 1490), появилась новая форма аранжировки. В этот период в национальных японских домиках была введена токоно-ма. Сюда стали ставить букеты более простых композиций. В XVI в., когда в обиход японцев начали входить чайные церемонии, сложилась новая форма аранжировки – нагэирэ.

Этот метод аранжировки называют натуралистическим, поскольку, согласно правилам, цветы расставляются в вазе в «естественном виде». Считается, что стебельки каждого цветка должны стоять самостоятельно, ничто не должно заслонять их. Но допускается подрезание листьев, стеблей и даже цветов.

В XX в. в Японии получило развитие новое направление аранжировки – морибана, которое отражает влияние и западной цивилизации. В отличие от официально-торжественной рикка и натуралистической нагэирэ, предназначенных для исконно национальных домов, морибана подходит и к условиям европейского интерьера, так как особенностью этого стиля является установка букета в низких и плоских вазах.

Морибана, сочетая в себе оба названных стиля, содержит и третий – она как бы моделирует определенный пейзаж или кусочек японской природы. В связи с этим она обильнее, чем рикка или нагэирэ, допускает применение зелени и полевых цветов. Хотя в се аранжировках и нет тех формальных элементов, которыми отличались предшествующие стили, все же идеи дзэн-буддизма в ней достаточно очевидны.

Для составления букетов морибана используется кэндзан. Он представляет собой тяжелую металлическую подставку с игольчатыми стержнями, между ними вставляются стебли цветов и ветки. Составленные букеты обычно украшают гостиную, кабинет, спальню. Букет должен гармонировать с обстановкой.

В основе японской аранжировки цветов лежат три линии, символизирующие Небо, Человека и Землю. Главная линия – это стебель, обозначающий Небо, часто называемый первичным, или син. Именно этот стебель образует основу букета, поэтому он должен быть достаточно прочным. Рядом с ним помещается второй стебель – символ Человека, называемый соэ. Он помещается таким образом, чтобы создать впечатление роста в сторону. С о э должен быть равен примерно двум третям высоты син и наклонен в ту же сторону. Третий стебель – тай, символизирующий Землю, самый короткий. Его помещают спереди или немного сдвигают в сторону, противоположную той, куда наклоняются два первых. Этот стебель составляет две трети высоты соэ. Все стебли закрепляются в кэндзане так, чтобы производить впечатление кроны единого ствола. К букету можно добавлять различную зелень, стебли трав, однако позиция основных трех стеблей неизменно сохраняется. Перед составлением букета важно точно определить форму вазы. Размер композиции целиком зависит от ее диаметра и глубины. Длина первого стебля подбирается по формуле: глубина + полтора диаметра вазы. Длина второго и третьего стеблей составляет соответственно по две трети от предыдущего.

В Японии имеются различные школы составления букетов, и правила, установленные одной школой, не всегда признаются мастерами других. Тем не менее главные правила искусства, выросшие на основе дзэн-буддизма, являются общими для всех школ.

Поскольку доктрина дзэн сосредоточивает внимание на единичном, то в икебана подчеркивается уникальность каждого цветка. «Один цветок лучше, чем сто, передает великолепие цветка», – говорил Ясунари Кавабата. Еще мастер икебана и чайной церемонии Рикю (1522-1591) учил японцев этому искусству. «В Японии и теперь, – говорил Кавабата, – во время чайной церемонии в нише чайной комнаты стоит всего один нераскрывшийся цветок» [86, с. 394].

В японской системе аранжировки цветов, построенной на основах дзэн, особое внимание уделяется фактору динамизма: аранжировка должна отражать развитие во времени, его течение или же связь с определенным временем года. С этой точки зрения подбирается и соответствующий материал: полностью распустившиеся цветы, стручки, засохшие листья выражают прошлое; наполовину распустившиеся цветы или зеленые листья – настоящее; бутоны, набухшие почки – будущее. Время года также имеет свою символику: весна – энергичные изгибы веток; лето – распустившиеся лепестки, листья, стебли; осень – редко поставленные тонкие ветки; зима – оголенные ветки.

Букеты цветов и растений для японца – это не только украшение, но всегда что-то значимое, символическое. Сосна и роза символизируют вечную молодость и долгую жизнь, сосна и омото (родея) – молодость и вечность, сосна и пион – молодость и процветание, пион и бамбук – процветание и мир, хаботан (цветы капусты), хризантема, орхидея – радость. Букеты к Новому году и свадьбам составляются из веток сосны, листьев бамбука и цветов сливы. Если слива еще не цветет, используют хризантему и орхидею. В марте на праздник девочек букет составляется из цветов персика, репы и хризантемы, на празднике мальчиков в букете особое место занимает ирис. Все праздничные букеты исключают осенние цветы, листья клена, чайные листья, цветы пурпурного цвета, розу, пионы, нестойкие цветы и сикими (иллиций анисовый, бадьян) – разновидность вечнозеленого растения, которым по традиции украшают алтарь в буддийском храме. На помолвку или на свадьбу в букет не ставят цветы, в названии которых звучит элемент сару, означающий расставание (например, цветок сару-субэри – индийская сирень или сару-ториибара – повой).

Как видим, букеты, с одной стороны, отражают особенности характера японцев, а с другой – формируют этот характер. Включенные в процесс общения, букеты воздействуют на человека.

Если кто-либо, придя в гости, захочет полюбоваться букетом, он должен стать на колени в метре от токонома, слегка наклониться и, рассматривая букет снизу, медленно переводить взор к его вершине. Смотреть на букет сбоку или заглядывать внутрь вазы считается неприличным. Если хочется рассмотреть основание букета, то об этом следует спросить хозяина. Когда гость направляется к букету, хозяин и хозяйка садятся рядом с токонома, обращаясь лицом к гостю. Последний всегда высказывает восхищение, хозяева обычно с поклоном отвечают: «Нам стыдно за нашу скромную поделку».

Даже беглый обзор основных концепций аранжировки показывает, что ведущими принципами здесь выступают простота, асимметрия и кажущаяся незавершенность. Сами букеты вызывают ощущение спонтанности, самопроизвольности, непосредственности. Чтобы овладеть искусством составления таких букетов, требуются годы терпеливой имитации основных канонических приемов, которыми владеют мастера аранжировки. В своей потребности соприкоснуться с красотой японцы не останавливаются ни перед какими трудностями. Они настойчиво и упорно годами тренируют канонические движения, перенимая их у мастеров икебана, и тем самым сохраняют этот вид искусства для грядущих поколений.

7. Чайная церемония

Чайная церемония (по-японски тяною) относится к наиболее самобытным, уникальным искусствам. Она играет существенную роль в духовной и общественной жизни на протяжении нескольких веков. Тяною – строго расписанный ритуал, в котором участвуют мастер чая – тот, кто заваривает чай и разливает его, и те, кто присутствуют при этом и затем пьют. Первый, пишет Н. Т. Фе-доренко, жрец, совершающий чайное действо, вторые – участники действа, приобщающиеся к нему [170, с. 280]. У каждого свой стиль поведения, охватывающий и позу при сидении, и все движения, и выражение лица, и мапе-ру речи. Эстетика тяною, его утонченный ритуал подчиняются канонам дзэн-буддизма. Согласно легенде, опа берет свое начало из Китая со времен первого патриарха буддизма Бодхидхармы.

Однажды, гласит легенда, сидя в медитации, Бодхидхарма почувствовал, что глаза его закрываются и против воли его клонит ко сну. Тогда, рассердившись на себя, он вырвал свои веки и бросил их на землю. На этом месте вскоре вырос необычный куст с сочными листьями. Позже ученики Бодхидхармы стали заваривать эти листья горячей водой – напиток помогал им сохранить бодрость.

В действительности чайная церемония возникла в Китае задолго до появления буддизма. Согласно многим источникам, ее ввел Лао-цзы. Именно он где-то в V в. до п. э., свидетельствуют сказания, предложил ритуал с чашкой «золотого эликсира». Этот ритуал процветал в Китае вплоть до монгольского нашествия. Позже китайцы свели церемонию с «золотым эликсиром» к простому завариванию подсушенных листьев чайного куста. (Именно этот метод дошел до пас.) Японцы же, удачно избежавшие монгольского завоевания, продолжали культивировать искусство чаепития, дополняя его особыми манипуляциями.

Издавна чайная церемония была непременным атрибутом встреч японских философов и художников. Во время чаепития произносились мудрые речи, читались стихи, рассматривались произведения искусства. При этом тщательно для каждого случая подбирались букеты цветов и специальная посуда для заварки напитка. Постепенно такая процедура захватывала и другие слои общества. В XVI– XVII вв. она стала популярной среди японской аристократии, самураев. Чайная церемония как искусство тяною оформилась в своего рода систему отдыха от будничных забот. В наиболее классической форме она стала совершаться в чайных домиках (тясицу).

Литературные источники указывают, что первый такой домик построен в 1473 г. Чайные домики – тясицу – походили на крошечные бедные хижины восточных мудрецов, они были предельно скромны как по внешнему виду, так и по внутреннему убранству. Непритязательность обстановки создавала высшее ощущение красоты, постичь смысл которой следовало путем философского осмысления реальности. В качестве украшений допускался лишь свиток с философским изречением, картина старинного художника и букет цветов. Устройство тясицу и процедура чаепития были разработаны известными мастерами тяною Дзёо (1503-1555) и Сэнно Соэки (1521-1591), ставшего знаменитым под именем Рикю.

Все известные мастера тяною, Рикю в особенности, были приверженцами дзэн-буддизма. Процедура чайной церемонии и устройство тясицу отражали основные идеи дзэн. Размер комнаты для чаепития (сукия) примерно восемь квадратных метров. Согласно положениям сутр, в помещении подобного размера однажды смогли поместиться восемьдесят четыре тысячи учеников Будды. Эта аллегория имеет в своей основе теорию буддизма, отрицающую наличие у истинно «просветленных» веса и объема тела. Создатели тясицу, по-видимому, предполагали возбуждать ассоциации буддийского толка уже фактом пребывания в тесной каморке. Такие ассоциации усиливались полумраком, который создавался слабым светом из небольшого окна под самым потолком и отражением света от стен, отделанных темно-серой глиной. Все это вызывало у гостей ощущение приятного уединения в тени.

Для полного наслаждения, утверждает писатель Д. Та-нидзаки (1886-1965), японцу нужен «некоторый полумрак, предельная чистота и такая тишина, чтобы ухо различало даже комариное пение» [166, с. 97]. Японцы всегда, повествует Танидзаки Дзюньитиро, стремятся к тени. «Наши гостиные, – объясняет он, – устроены так, чтобы солнечные лучи проникали в них с трудом. Не довольствуясь этим, мы еще более удаляем от себя лучи солнца, пристраивая перед гостиными специальные навесы либо длинные веранды. Отраженный свет из сада мы пропускаем в комнату… стараясь, чтобы слабый дневной свет только украдкой проникал к нам… Мы предпочитаем этот… полумрак всяким украшениям – на него никогда не устанешь любоваться» [166, с. 112]. Оборудование интерьера классических тясицу в полной степени соответствовало эстетическим канонам и национальному характеру японцев, стремящихся к достижению внутренней гармонии. Подготовка к такому настроению начиналась еще на подходе к тясицу.

Со времен Рикю чайный домик окружают небольшим садом. Сад, по мнению «мастера чая», должен способствовать нарастанию особого настроения, без которого церемония оказывалась бы бессмысленной. Вступление на выстланную крупным камнем дорожку, ведущую к тясицу, означает начало первой стадии медитации: вступивший оставляет в этот момент все свои мирские заботы и сосредоточивается на предвкушении ожидающей его церемонии. По мере продвижения к тясицу сосредоточенность усиливается, а медитация переходит во вторую фазу. Этому способствует старый фонарь, слабо освещающий дорожку в вечерние и ночные часы, камень-колодец (цукубаи), в выдолбленном углублении хранящий воду для омовения рук и полоскания рта, низкая, высотой в 90 сантиметров дверь, через которую проходят, становясь в проеме на колени. При входе гости совершают поклон и усаживаются по-японски на циновки. Навстречу выходит хозяин, в свою очередь, отвешивающий низкий поклон гостям. Слышатся мелодичные звуки бурлящей воды. Начинается третий этап медитации. Определенное настроение создает и сама посуда. Она удивительно проста: чашки, медный чайник, бамбуковая мешалка, ящичек для хранения чая и т. д. Все это несет на себе налет времени, но все безукоризненно чисто. Японцам импонирует матовость. «Европейцы,– пишет Танидзаки, – употребляют столовую утварь из серебра, стали либо никеля, начищают ее до ослепительного блеска, мы же такого блеска не выносим. Мы тоже употребляем изделия из серебра… но никогда не начищаем их до блеска. Наоборот, мы радуемся, когда этот блеск сходит с поверхности предметов, когда они приобретают налет давности, когда они темнеют от времени… Мы… любим вещи, носящие на себе следы человеческой плоти, масляной копоти, выветривания и дождевых отеков» [166, с. 103, 105]. Самый примитивный чайник, деревянная ложка для насыпания чая, грубая керамическая чашка – все это оказывает на участников церемонии завораживающее действие.

Чай заваривается особый – зеленый в порошке. Кипячение воды в классическом тясицу осуществляется на угольях из сакуры. Заварка взбалтывается в чашке бамбуковой кистью, получается довольно густая пенистая жидкость. В XVI в. появилось до сотни различных правил этой процедуры, которые имеют силу и в настоящее время. Правила относятся к аранжировке цветов, кипячению воды, заварке чая, разливу напитка и т. д. Все правила имеют целью вызывать чувство естественности или ощущение искусства т я и о ю без искусственности. Когда у Рикю спросили, как он достиг своего мастерства, он ответил: «Очень просто. Кипятите воду, заваривайте чай, добивайтесь нужного вкуса. Не забывайте о цветах, они должны выглядеть как живые. Летом создавайте прохладу, зимой – приятную теплоту. Вот и все». И потом он добавил: «Покажите мне того, кто постиг все это, я с удовольствием стану его учеником» [253, с. 131].

Смысл чайной церемонии, говорят, раскрывается в известном изречении Рикю: «Тяною – это поклонение красоте в сером свете будней».

В современных условиях такое поклонение далеко не всегда оказывается возможным. Бурный поток жизни захватывает, поглощает людей, и японцу, казалось бы, не до традиций. Однако нет, к чайной церемонии это не относится, она прочно вплелась в жизнь и быт Японии. Все же в соответствии с духом времени, справедливо подмечает Г. Навлицкая, в наше время произошло разделение процедуры на «настоящую» и «облегченную» [120, с. 62].

В первом случае строго соблюдаются все традиционные условия, включая пользование т я с и ц у, куда входят, подымаясь на камень и «проползая» в узкий проем. Сидят только на пятках, разговор ведут только в рамках классического ритуала. «Облегченная» церемония часто проводится в обычных помещениях, в комнатах даже ставятся столы и стулья. При этом, конечно, процесс чаепития, формально оставаясь неизменным, как-то упрощается. Тем не менее разработанный дзэн-буддистами культ ревниво охраняется, отступление от традиционной процедуры считается в Японии нежелательным. Таким образом, каноны дзэн-буддизма все же соблюдаются. Участники чайной церемонии приобщаются к этим канонам, казалось бы, незначительными, однако имеющими большую внушающую силу приемами.

На стене висит свиток с философским изречением. Он написан в дзэн-буддийском стиле и такой архаичной каллиграфией, что немногие могут разобрать и понять смысл написанного, например: «Бамбук зеленый, а цветы красные» или «Вода есть вода». Посетителям разъясняют этот смысл, он, казалось бы, очень прост, по глубок в философском отношении: «Вещи есть вещи, и это прекрасно!» Иногда эти мысли выражены в поэтической форме хайку, иногда отражены в картине старого мастера, как правило, с соблюдением принципа ваби. Как говорит мастер чайной церемонии Сокэй, «цель ваби – дать почувствовать чистоту, незагрязненпость обители Будды. Вот почему хозяин и гости, как только входят в скромную чайную хижину, очищают себя от земной пыли и ведут беседу сердцами» [69, с. 259].

Процедура чаепития, внедренная в Японии монахами секты дзэп, в современных условиях продолжает пользоваться широкой популярностью. Основные положения этой тонкой процедуры-искусства разъясняются на лекциях в университетах, на различных факультативах, на занятиях «кружков тяною», организуемых крупными фирмами и общественными организациями.

Японцы признают и тщательно культивируют каноны чайной церемонии не только потому, что она дает им возможность эстетического наслаждения. В ритуале этой церемонии они ощущают самих себя: строгая регламентация поведения, точно установленные предлоги для церемонии, вполне определенная утварь и т. д.

Для проведения чайной церемонии в большинстве случаев достаточно одного желания, однако есть поводы и ритуального плана.

Хозяин посылает приглашение друзьям, и те за два-три дня до чая благодарят его за оказанное внимание. В день чаепития гости собираются за 15-20 минут до назначенного времени в специально отведенной комнатке и выбирают почетного гостя (сёкяку), которым обычно становится человек более высокого положения или старший по возрасту. Они также четко определяют и последующую иерархию: кто будет вторым, третьим и т. д. Именно в таком порядке гости моют руки и входят в предназначенную для церемонии комнату и рассаживаются.

Официальному чаепитию в гостях предшествует кайсэки, т. е. угощение разнообразным набором еды: здесь и супы, и рис, и рыба, и картофель с приправой и т. д. Хозяин, угощая гостей, старается рассказать им какой-нибудь интересный случай или историю, он делает все возможное, чтобы сделать времяпрепровождение очень приятным. Для этого гостей угощают и небольшой порцией сакэ. Едят всего понемногу, иначе нет смысла в чайной процедуре.

Чаепитие начинают с густого чая. Хозяин расставляет чашки так, чтобы они были у него под рукой, и начинает чайное действо. Сначала напиток готовится в одной большой чашке для всех гостей. По традиции гости пьют из нее, передавая чашку друг другу. Это должно вызывать чувство близости. Ритуал вполне определенный: первый гость берет фукуса (шелковый платок, кусочек шелкового материала), укладывает его на ладонь левой руки, а правой ставит на нее чашку. Кивнув соседу – осаки-ни («раньше вас»), он отпивает три с половиной глотка, затем кладет фукуса на циновку, вытирает край чашки своим кайси (бумажный носовой платок; салфетка) и передает чашку второму гостю. Каждый повторяет ту же процедуру. Все выражают свое восхищение чашкой, первый от имени всех гостей просит хозяина рассказать ее историю. После крепкого чая подается жидкий чай. Здесь вносятся подушки и подносы с пирожными. Жидкий чай готовится для всех сразу в нескольких чашках. Гости могут пить, как им захочется.

В Японии существует много форм чайной церемонии, однако строго установлено лишь несколько: ночной чай, чай с восходом солнца, вечерний чай, утренний чай, послеобеденный чай, специальный чай.

Ночной чай начинается при луне. Гости приходят примерно в половине двенадцатого и уходят не позже четырех часов ночи. Обычно заваривают порошкообразный чай. Приготавливается он на глазах гостей: листья освобождают от прожилок и измельчают в порошок в ступе. Такой чай бывает очень крепким, его не подают на пустой желудок. Поэтому сначала гостей легко угощают различной едой. Чай «с восходом солнца» пьют около трех или четырех часов утра. Гости остаются при этом до шести часов. Вечерний чай начинается около шести часов вечера. Утренний практикуется в жаркую погоду, гости собираются к шести часам утра. Послеобеденный чай обычно подается только с пирожным примерно после часа дня. Специальное чаепитие (риндзитяною) организуется по каким-либо торжественным случаям: встреча с друзьями, праздники, смена времени года и т. д.

Японцы считают, что чайная церемония воспитывает простоту, естественность, опрятность. По-видимому, это так, но в чайной церемонии заключено и другое. Приобщая людей к точно установленному ритуалу, она приучает их к строгому порядку и безусловному исполнению социальных правил. Чайная церемония является одной из основ культивирования национальных чувств.