Текст книги "Напряжение сходится"

Автор книги: Владимир Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Папа, просто верь мне. – Настойчиво произнес Паша.

Виктор Александрович замер, будто просьба затронула нечто глубинное в его душе. Неуверенно повел плечом, оглянулся на сына – и, обогнув узкое кресло, вышагнул из безопасности машины. Дал место выйти Пашке.

Затем медленно посчитал до десяти и убедился, что они все еще живы.

– Забирайтесь в машину, – леди уже была в джипе, и перебралась на дальнее сидение, оставив дверь открытой. – У нас еще две минуты свободного коридора.

И Виктор Александрович, уступив место рванувшему внутрь внедорожника Паше, забрался следом и закрыл дверь, безропотно подчиняясь слову княгини.

Княгини, которой полагалось быть мертвой, но которая сейчас была живее, чем он сам.

– Еще раз здравствуйте, – подал совершенно равнодушный голос с переднего пассажирского сидения знакомый по отречению стряпчий, привычно удерживающий на руках планшет.

– Филипп, реестр еще не закрыт? – Поинтересовалась княгиня, пристегиваясь и давая водителю отмашку на начало движения.

– Нет, ваше сиятельство, – размеренно и неторопливо ответили ей.

А за окном на бешеной скорости замелькали фасады улиц центра Москвы, подсвеченные по вечернему времени. На один миг вперед их вырвалась машина сопровождения, и мир огласился тщательно приглушенной звукоизоляцией салона сиреной и окрасился всполохами синего спецсигнала, ловко зацепленного на крышу на ходу.

– В таком случае, Виктор Александрович и Павел Викторович, есть у меня к вам предложение. – Устало отклонилась княгиня на кресло и заглянула в экран своего сотового телефона.

– А как же спокойно принять решение? – Припомнил ей Зубов обещание, улыбнувшись уголком губ.

– Разумеется, оно при вас, – рассудительно ответила Борецкая. – Но у вас есть право на досрочный ответ. – Покосилась она в окошко на мелькнувший силуэт боевого вертолета, решившего покружить над столицей в свете заходящего солнца.

– Мы подумаем, – положил ладонь на руку сына Виктор Александрович.

– Но, – встрепенулся Пашка, до которого прекрасно дошла суть предложения.

– Мы подумаем, – был настойчив Зубов-старший, но тут же смягчился, обращаясь к сыну. – Есть кое-что выше обстоятельств, нехватки времени и убийц над нашей головой. Есть традиции, предписывающие не идти в новый дом без достойного подарка.

Спереди одобрительно покивал стряпчий.

А Паша обескураженно оглядел серую мешковину на своих плечах.

Ее сиятельство вздохнула и извиняющеся качнула плечами, глядя в центральное зеркало – чтобы стряпчий видел.

– Я подумал. – Неожиданно произнес Виктор Александрович. – Ваше сиятельство, вас устроят координаты затонувшего галеона с золотом?

– Эм, – похлопал ресницами Пашка, удивленно глядя на отца.

– Право слово, неловко, – повел тот рукой изящным жестом, несмотря на тесноту заднего ряда, и чуть поклонился. – Но мы немного стеснены в материальной части, чтобы доставить его содержимое вам немедленно.

Вернее, из материальной части были только веревки и собственные руки.

– Однако честью клянусь, он там есть. – Завершил Зубов. – Мой пра-пра-прадед его лично топил и оставил верные приметы.

– Отчего же вы им не воспользовались ранее? – Проявила сдержанное любопытство Борецкая.

– Так разве клад может считаться чьим-либо, пока его не найдут? – Ответил Зубов на невысказанный вопрос про то, почему на него не наложили руку Черниговские. – И разве можно жертвовать богатством предков, откупаясь от собственной глупости? – С грустью произнес он для сына. – Это плата за будущее, а не за прошлое.

Должно, обязано быть нечто такое у семьи, о чем можно вспомнить, когда потащат на плаху. Желательно, конечно, до этого не доводить.

– Ваши предки одобрят ваше решение? – С интересом рассматривала мужчину княгиня.

– Подобные ситуации уже бывали, – размеренно кивнул Виктор Александрович.

Не став добавлять, что в таких случаях традиция предписывает затопить два корабля с деньгами взамен одного поднятого.

И он знает, чьи корабли это будут.

Глава 11

Реальность собирается из десятков событий, хороших и плохих, нейтральных и тех, которым еще предстоит дать оценку. Но самыми скверными из них все равно будут те, что начались и никак не хотят завершаться, раздражая неопределенностью исходов. В общем, самолет Федора вылетел ранним утром из Бухареста. А сейчас было почти пятнадцать дня…

Казалось бы, полторы тысячи километров, новый «Боинг» с крейсерской скоростью в девятьсот пять километров в час. Однако никакой информации о том, что борт приземлился в одном из столичных аэропортов, равно как и других данных о нештатном развитии событий. И это порядком выматывало.

– Охо-хо, – вздохнув, обновил я вновь страничку с табло прилета в «Домодедово» на экране сотового и оглянулся на здание университета.

После утреннего дождя кирпич фасада слегка потемнел, как и асфальт перед главным входом. Ближе к обеду распогодилось, но и после занятий народ все равно неохотно занимал парковую часть скамеек, предпочитая идти домой или прогуливаться, кутая ладони в рукава кофт от налетающего холодного ветра.

Мне, в комплекте одежды от модельера Панкратова, было вполне комфортно на ближней лавочке у фонтана. Это вон Ника замерла на дальнем конце скамейки, поджав локти к телу и вытянувшись вперед с видом независимым и сосредоточенным, как та кошка на остановке в мороз. Серый шерстяной пуловер и брюки, видимо, не спасали.

– Плохо тебе, да? – Прошипела она, заметив мое внимание.

– Плохо, – мрачно кивнул я, обновляя сайт «Шереметьево».

Понятно, что есть люди, которые проконтролируют даже военные посадочные полосы и доложат о прибытии Федора, но совсем бездействовать не было сил.

– Боишься?

– Боюсь, – честно ответил.

Техника – надежная, летчики – опытные, артефактов от падения у брата – полно, да и свита такая, что может устроить знатный салют любым встречающим. Но маетно все равно.

– А я тебе говорила! – Добавила она с торжеством в голосе.

– А, ты про это, – вспомнил я про банковские дела прошлым днем и небрежно отмахнулся. – Это ерунда.

По сравнению с Федором – так точно.

– Что значит ерунда, Самойлов?! – Возмутилась она тоном человека, который переживал и не спал всю ночь, и ожидал, что остальной мир поступит так же.

– Так виноватых уже нашли. – Нейтрально повел я плечом.

Ника напряглась, как спринтер перед стартовым выстрелом, а в широко расширившихся зрачках можно было увидеть, как черные люди перебирают самые черные мысли.

– Нашли? – Произнесла она деревянным голосом.

– Газеты надо читать. Или вон, сайты новостные. – Обновил я сайт «Внуково» и вновь вздохнул, не найдя информацию о прилете.

Девушка тут же взялась за свой телефон и принялась листать ленты информагентств. Причем, выражение ее лица от прочитанного менялось от напряженного, до шокированного, обескураженного и весьма удивленного.

Ограбление банка, все же, достаточно тонкая и щепетильная тема, чтобы ее трогать – за деньгами всегда их владельцы, которым категорически не нравится, когда вытаскивают на свет их неудачи и портят бизнес. Но вот светская хроника – это совершенно иная ипостась прессы, что как раз таки кормится со скандалов, покусывая одних высокородных акул и кормясь возле иных. Так что весь эпизод с изгнанием Зубовых и переходом к Борецким уже был на первых полях онлайн-изданий, невольно вытягивая всю подноготную с ограблением банка. Разумеется, от издания к изданию манера освещения события менялась – кто-то оплатил, чтобы Черниговских основательно прополоскали с грязью – не перегибая палку, но тщательно перебирая все скандалы с участием Черниговского Антона и довольно иронично характеризуя произошедшее в пользу Зубовых. Часть изданий, получивших конверты с деньгами этой ночью, старались потоптаться по Зубовым, которых вытащили из беды, но те отплатили черной неблагодарностью. И все они немного недоуменно отзывались о Борецких, признавая, что принятие в клан довольно неоднозначного рода – не самый оптимальный шаг для клана из одного человека, неактивного около двух десятков лет. Тем более для того чтобы заявить о себе вновь. Впрочем, что ждать от женщины – скрывалось за строками иных борзописцев. Интересно, но строки о Борецких сопровождались только архивными фотографиями молодой княгини, а часть и вовсе – в бытность ее Лидией Гагариной. Красивая у меня бабушка.

– Значит, все хорошо? – Робко спросила Ника.

– Тебе как, правду, или чтобы спать покрепче?

– Чтобы спать покрепче, – мудро ответила девушка.

– Все будет хорошо. Вон, туда посмотри, – кивнул я на парковку у правого крыла университета. – Там тоже все хорошо.

Пожалуй, нет лучше места на свете, чтобы подарить девушке машину. Во всяком случае Артем выглядит весьма довольным, кружа на руках повисшую у него на плечах Веру, издававшую восторженный звук, близкий к ультразвуковым частотам. Машина была красной и двухдверной.

– Вау, – нейтрально отозвалась Ника.

И в этой нейтральности, тщательно смешанной с объективными «ну и что», «мне какое дело» и мудрым «каждый заслуживает право на счастье», было столько «что б ты сдохла», что ребята невольно оглянулись на нас.

– Прошу отметить уровень радости. Вчера вон сделал тебе подарок, и что ты мне сказала?

– А ты принес вторую половину денег?

Я вздохнул, достал пачку купюр из пиджака и передал девушке.

– Спасибо.

– Вот. «Спасибо». И никаких восторгов за средство передвижения красного, между прочим, цвета.

– Какое еще средство передвижения? Туфли!

– Как будто босиком будет быстрее, – буркнул я, и вновь обратил внимание на сотовый.

– Так что у тебя случилось? – Осторожно поинтересовалась Ника.

– Федор прилетает.

– Так это же хорошо? Или ты боишься, что он прознает про твои черные дела и безрассудства?

Покосился в ее сторону и скептически взглянул на облик, уже полный высокомерного превосходства.

– А ты сережки снимала, когда вчера ложилась? Что-то у тебя левой не видно. Может, потерялась где? – Обеспокоенно уточнил я. – В люк какой упала?

С удовольствием понаблюдал, как превосходство бледнеет и сменяется маской ужаса. Рука Ники медленно потянулась к мочке уха, наткнулась на маленькую золотую сережку и замерла с ней в пальцах.

– С-скотина.

– Значит, показалось, – констатировал я.

И еле увернулся от первого удара кулачком по плечу. Потом подумал, включил щит и позволил девушке молотить по нему невозбранно.

Понятное дело, что Артем, уже отличившийся сегодня выбором правильного времени и места, умудрился подойти к нам именно в этот момент. К счастью, подошел весьма мудро, оставив Веру где-то позади – скорее всего, отправил объезжать новую машину по окрестностям, так как алого спорткара на месте не было.

– Я не помешаю? – Громко кашлянул он, стоя в пяти метрах от нас.

– Нет-нет, – поднял я руку в приветственном жесте.

Ника, пискнув, переместилась на другую сторону скамейки и постаралась выглядеть предметом интерьера.

– Не заняты? Может, подойти позже? – Уточнил Артем, иронично глянув в сторону девушки – все равно та старательно рассматривала что-то в другом направлении.

– Да какой заняты. – Вздохнул я. – Забрала деньги, да побила. Ты присаживайся.

Рядом задохнулась от возмущения Ника, но высказать ей что-либо помешал Шуйский, расположившийся между нами. Через его габариты разговаривать не очень практично – эдак он и на свой счет принять может.

– Неправда! – Коротко выдохнула девушка.

– Еще мы обсуждали, что подаренные мною туфли – это не автомобиль.

Ника резко встала с лавочки и зашагала от нас по дорожке.

– Вот и славно, – констатировал я, смотря в спину удаляющейся от нас быстрым шагом девушки.

– Не слишком ли? – Усомнился Артем.

– Сейчас придумает красивый ответ и вернется, – успокоил я его. – Шагов через сто придет понимание, что если просто уйти, то ты мне поверишь. Потом сложности креатива и внутренний диалог по ролям. Так что если есть что срочное и не для чужих ушей, то у тебя минута.

– Ты вчера как день провел? – Задумавшись на мгновение, уточнил друг.

– Очень спокойно. Университет, поездки по городу в компании с девушкой. Если тебя интересуют некоторые события, то даю слово – из танка я не стрелял.

– А…

– И мои люди не стреляли. И по программе моих людей он этого не делал. Вообще никак к этому выстрелу не причастен. Еще вопросы?

– Это очень хорошо, – с чувством выдал Артем. – Я, если честно, про тебя подумал.

– На моей совести водопровод, – назвал я одну из пострадавших вчера коммуникаций. – Но он произошел после. Очень грустно, что во всех происшествиях винят невиновных.

Эта реплика вполне бы пришлась к месту в одной из газетных статей.

– Отлично, – хлопнул Артем себя по колену. – Извини, право слово. Там такой шум поднялся, аж до нашего леса долетел. Отречение клана от рода – когда такое в последний раз было!

– Готовились вчера Зубовых убить? – Спросил я ленивым тоном, глядя, как столь же сосредоточенно возвращается в нашу сторону Ника.

– Я – нет, – нахмурившись, склонил голову Артем.

Хорошие у нас двоих ответы, правдивые.

– Я, наверное, вообще должен быть ему благодарен. Или его пьянству. Банк оказался из очень непростых. Сейчас пытаюсь выйти на тех, кто планировал мое испытание. Очень хочется с ними побеседовать.

– Считаешь, Паша тебя специально прикрыл, когда что-то разузнал?

– Это вряд ли. – Произнес Шуйский, но все же задумался. – В любом случае, Пашку никто больше не тронет. Борецкие под свое крыло взяли. Сегодня вон, пытались, правда…

– Паша был в университете?

– Да. На лимузине с гербовыми номерами Борецких приехал. На костюме тоже герб. Документы подал, что не Зубов он более. В главную семью его забрали.

– Вот как.

– Решение хорошее, – пожал плечами Артем, вновь выпрямляясь. – Фамилию и детям можно оставить, а жить надо сейчас.

– Надо же. Вчера слуга, сегодня принц. – Поддержал я разговор.

– А я то как удивился… С утра из типографии реестр новый привезли – краска еле высохла. Говорят, дважды за ночь перепечатывали – Черниговских без Зубовых, потом еще изменения с Борецкими. Никогда такого не было.

– Так кто Пашу тронуть-то пытался?

– Мелочь всякая, что рядом с Антоном Черниговским вилась. Только Стародубский Сергей первому же в ухо заехал сразу и без разговоров. Борецкие – они сейчас неприкосновенны, как дипломатическая почта. Их в свое время не защитили, позволив убить – так столько семей рухнули по рангам Силы, кто охранные клятвы давал… Тридцать лет назад была война с Борецкими, без победителей и побежденных, с тех времен все идет. Очень темная история. Детали, извини, рассказать не могу.

Я понятливо покивал – о наших отношениях с княгиней со стороны известно не было, равно как и то, что причины глобальной войны практически всех кланов против одного и почетной его сдачи, оформленной документом за подписью порядка сорока семей, я знал. Победители обещали жизнь и защиту всем представителям Борецких. Обещали сохранить их земли и не тронуть достояние – все для того, чтобы Борецкие отказались продолжать конфликт, сняли проклятия с родников чистой воды и глубинных скважин, обратили непроходимые болота обратно в плодородные поля, приостановили разливы рек, затапливающие города, и отправились в добровольную ссылку за рубеж на сотню лет. Огромный срок – однако это лучше, чем лишиться всего, пусть и ценой страшных потерь для врага. Да и что сотня лет для старой семьи…

Однако прошло каких-то шесть лет, и все клятвы оказались пылью – победители предпочли деятельно хранить и одновременно пользоваться хранимым имуществом, но каждый понадеялся, что защищать жизни побежденных на чужбине будет кто-то еще. Поэтому, когда стали исчезать потомки Борецких, а потом исчезла супруга главы рода и погиб он сам – все они предпочли обвинить друг друга, переругаться и забыть свой позор.

Сейчас страница их падения была вновь открыта, и никто не хотел становиться клятвопреступником во второй раз. Тем более, что защищать Борецких – не означало любить их и оказывать воспомощество. Слишком многие из тех сорока привыкли считать собственность побежденных лично своей, а положения нарушенного победителями договора возвращают Борецким и земли, делая их вновь князьями, и все, что было отдано ими на хранение.

Впрочем, все они знали, что был и побочный эффект обретения своих земель – с титулом вернулись обязательства поддерживать славное имя рода, а так же исполнять необременительные ритуалы, доказывая его жизнь и благополучие.

Например, если клан Борецких не покажется на любом императорском приеме в течение двадцати лет с момента официального извещения в реестре о гибели последнего действующего представителя рода, то их герб будет перевернут, какими бы ни были живыми его обладатели – а значит и все договоренности станут ничтожными и не обязательными для исполнения. Оставалось просто подождать, храня жизни Борецких, но ограждая их от тех суетных и скучных мероприятий, на которых по статусу присутствует император. На такие приемы и без того почти невозможно попасть, а уж если влиятельные господа этого не захотят, то приглашение получить практически нереально.

Так что желание тех же Стародубских защитить Борецкого Пашу – увы, совсем не вечно. Менее года этому желанию осталось существовать – как-то последние девятнадцать лет Борецким было не до приемов…

Помолчали, заметив опасную близость лишних ушей.

– Господа, – насквозь официальным и елейным тоном произнесла Ника. – Позвольте пригласить вас на венчание Юсупова Валентина и моей скромной персоны, что состоится десятого октября сего года.

– Ого, – с интересом поднял на нее взгляд Артем, а затем перевел на меня. – Ты смотри, придумала.

Ника нервно глянула в его сторону.

– Валентин, значит, – задумчиво кивнул я.

– Именно так, – гордо подняла она подбородок. – Второй своего имени, двоюродный племянник главы клана.

– Вот он бедняга. Сейчас позвоню, – набрал я номер старого, еще по Багиево, знакомого – а ныне партнера по бизнесу, игнорируя удивленный взгляд Ники и интерес в глазах Артема.

Эка совпало… Впрочем, холостых у Юсуповых не так, чтобы очень много…

– Алле? – Произнес я в ответ на радушное приветствие. – И тебе жить долго и счастливо до десятого октября. Потому что потом возможны варианты… Угу… Это не к тебе лично, это один старый пень… Ну, не пень, а уважаемый человек… Рад, что мы отлично друг друга понимаем.

Отключил вызов и посмотрел на притихших ребят.

– Валентин не может жениться. Он заболел. – Констатировал я Нике, положив мобильный слева от себя.

Сделав пару шагов в сторону, Ника бессильно присела на край скамейки и пригорюнилась.

– У нас и очень больных могут оженить, – произнес Артем.

– Это очень инициативный и творческий человек, – высказал свою веру в Валентина. – Вытащит штамм какой-нибудь заразы, да крышку приоткроет – кто ж его в люди повезет? Кому нужен карантин на половину города? – Рассудительно завершил я.

А потом стало очень неловко, потому что справа от меня донеслись тихие всхлипывания. Да и Артем посмотрел с укором.

– Будь добр, сделай круг до проспекта, – вздохнув, попросил у него.

А когда тот покладисто отправился на неспешную прогулку, присел рядом с Никой рядом и постарался ободрить.

– Ну что ты так, честное слово. – Осознал я полную неспособность привести верный довод.

– Я же просила не планировать мою жизнь.

– Это импровизация! – Добавил я со всей искренностью. – Ну, не надо слез… Ника… Ладно, – взял я вновь телефон и набрал прежний номер. – Алеу, Валентин? Тысяча извинений, если что планировал на десятое – то зеленый свет. Все. Будь здоров.

Но вместо благодарности на меня смотрели полные боли и обиды глаза. А плач начался с новой силой.

– Да что не так то! – Всплеснул я рукам. – Ну хочешь, Федору на меня пожалуешься?

– Хочу! – Глухо произнесла Ника, отвернувшись. – Пусть хоть что-то с тобой сделает. Потому что я тебя спасать больше не буду.

– Ну да, я ж не апельсины, что б меня спасать… – буркнул я, не подумав.

Потому что девушка замерла, припомнив тюльпаны и свой внешний вид в тот момент, с рыком повернулась и попыталась вновь испытать мою защиту на прочность своими кулаками.

– Как вы? – осторожно поинтересовался Артем, завершив круг.

– Нормально, снова бьет, – жизнерадостно ответил я.

– Федор приедет – тут же звони! – Ника гневно встала, развернулась на месте и с чувством собственного достоинства нас покинула.

– Пойду я, наверное… – Оглянулся Артем в сторону парковки, но пока Веры на новой машине там не было.

– Как там клуб?

Все же, среда, а ограбление не состоится точно. Артем, правда, подзавис, пытаясь определить грань секретности и возможность говорить о ней, но выдал вполне понятно:

– Приняли всех без дополнительных испытаний. Даже удивительно. Внутри, как я понял, разброд и шатание. Очень многим не понравились условия этого набора. Слишком громко все получилось, а лидеры отмалчиваются.

– Так объединяй народ вокруг себя. – Предложил я.

– Думаешь?

– Родом ты вышел, силой не обделен. Опять же, вокруг тебя объединяться удобно – ты большой, тут и тень в жаркое время и парусность от ветра отличная.

– Да ну тебя… Я же серьезно.

– А другого шанса может и не быть. Сейчас ты заинтересованное лицо в центре внимания, тебя выслушают. Завтра опять будешь чужим.

– Буду пробовать. – Сосредоточился Шуйский. – Тем более, польза от клуба уже есть. Вчера вон эксклюзивное предложение пришло – весь флот и речную инфраструктуру Черниговских приобрести. Вроде как, с уходом Зубовых это теперь непрофильный для них бизнес.

– Хороший лот.

– Стоимость бешеная, – покивал Артем одухотворенно, словно всерьез помышляет о покупке. – Но ладно цена, там еще условие кредит им золотом и наличными предоставить в сжатые сроки.

– Я бы не рекомендовал.

– Аналитики пока считают, – вежливо ответил он мне, маскируя за словами смысл «не твое дело». – О, Ника опять возвращается. Что-то новое на этот раз?

Девушка все же дотопала до нас снова – складывалось ощущение, что и уходила только следы слез убрать и косметику поправить, потому что выглядела столь же солидно и уверенно, как в прошлый визит.

– Тем не менее, хотела бы повторить свое приглашение на мое венчание. – Жестко и уверенно произнесла девушка.

– Обещаю, что обязательно приду на твое венчание, равно как и этот высокоуважаемый лопух, – отмахнулся я от нее.

– Чего это я, а? – возмутился Артем, толкнув локтем.

– А то, что если захочешь потратить в никуда уйму денег, то отдай их Нике, – поднялся я с места. – Она хотя бы сделает это красиво.

Шуйский перевел хмурый взгляд с меня на Нику, которая внезапно заметалась взглядом и порозовела. Всего на мгновение, но его обычный добрый и чуть снисходительный взгляд сменился на острый и крайне умный, тут же исчезнув, чтобы восстановить маскировку добродушного увальня.

– То есть, не рекомендуешь? – Повторил он.

– У вас вон – аналитики. А у меня – наконец-то Федор приехал, – с теплотой посмотрел я на экран с долгожданной смской. – Поехали мы.

Артем подкинулся с места и зашагал вместе с нами.

– Я с вами поеду, можно? Федора не видел давным-давно. – Привычным неторопливым тоном произнес он. – Поздороваюсь.

– Да, конечно. – Не стал я отказывать, осознавая, что кое-кто просто хочет продолжить разговор. – Только у меня два места, не более. – Выставил я свое условие.

Из-за дальнего конца улицы наконец-таки показалась красная машина со счастливой Верой за рулем.

– Может, Вера следом, – пробормотал Артем, но тут же осознал, что Веру я в гостях просто не жду. – Хотя, Федор ведь не на один день?

– До субботы наверняка будет.

– Значит, еще увидимся, – махнул рукой он своей девушке. – Неправильно оставлять даму наедине с подарком. Еще документы оформлять…

На том и расстались, разъехавшись каждый в свою сторону.

– Федор попросил квартиру для свиты, – поставил я Нику в известность, садясь в машину. – Я предложил твой старый адрес. Тем более, ключи у водителя есть.

– Ну, та квартира более не моя, – рассудительно, пусть и с ноткой ревности отозвалась она.

– Вот и славно. – Отдал я распоряжение и впервые расслабился с самого утра.

Даже пробка, в которой мы умудрились застрять на целых сорок минут – и та не сильно подорвала настроение. Зато на крыльцо знакомого подъезда вбегал с нетерпением и немного мандражируя. Резко остановился, придержал Нику за плечо и критически ее оглядел.

– Пойдет, – вздохнув, выдал я оценку и зашел внутрь подъезда.

– Что значит «пойдет»?! – Донеслось возмущенно позади, резонируя с бетоном стен и лестниц.

В желании получить ответ на свой вопрос, Ника практически не отставала в беге по ступеням, но я все равно успел первым. Правда, не войдя внутрь квартиры, а наткнувшись на высокорослого и крайне худого господина в рубашке с короткими рукавами, не скрывающими шести бронзовых браслетов на обеих руках, в белых брюках и удобных кроссовках, с сероватым лицом, выбритой под ноль головой и немигающим взглядом, что подпирал железную дверь арендованной квартиры и отнесся к нам без малейшего воодушевления.

– Мы к Федору, – почти уперся я в неожиданное препятствие.

После чего пережил довольно неприятное ощущение, сродни встречи со стаей уличных собак, среди которых только одна знакомая тебе. И не известно, станет ли к ней прислушиваться стая.

Просто случись что – и будет жалко всех.

Страж входа посторонился и дал нам пройти.

– Это кто? – Шепотом спросила Ника, стоило войти нам в прихожую.

– Охрана моего брата. Кое-кто ему весьма благоволит и не хочет случайностей, – пробормотал я, снимая ботинки.

Судя по закрытой двери спальной, Федор был там – но странно, что не вышел навстречу.

В целом, ерунда – могло и укачать с дороги. Входил я в комнату все равно полный оптимизма от радости встречи. Посмотрел, что внутри. Неловко поздоровался. Медленно вышел.

– Мать, – окликнул я Нику, уже расшнуровавшую кроссовки и перетаптывающуюся в прихожей. – Ты это, дыши что ли, – неловко произнес я на ее вопросительный взгляд.

– А? То есть, дышать? – Не поняла она.

– Ну, – почесал я затылок. – Помнишь, ты показывала? Вдооох, выыыыдох. Потом вдооох, выыыдох. Глубокий вдооох, выыыдох… Слушай, а помогает… – С удивлением ощутил я эффект.

Ника резко обогнула меня и распахнула дверь. Отшатнулась было от вида еще одного охранника, почти близнеца тому, что был у входа и в оторопи замерла.

Я просочился между ней и косяком двери, отодвинул охранника рукой в сторону и встал рядом со смущенно почесывающим затылок Федором, выглядевшим сегодня обычным молодым парнем в толстовке с затейливым принтом и неведомо откуда взявшейся челкой, достающей до глаз. Но улыбка – она была прежней.

– Вот, – указал он жестом в центр комнаты и заглянул мне в глаза, ожидая похвалы.

А в центре комнаты, ни жива ни мертва, стояла испуганная китаянка лет двадцати, в милом костюме горничной с фартучком, с меховыми кошачьими лапками на ладонях и ободом с ушками в зеленых волосах.

– Это Го Дейю, младшая принцесса рода Го. Одаренная в ранге «учитель». – С гордостью произнес брат.

– О-бал-деть. – Протянула Ника, во все глаза рассматривая девушку.

– Федор, – строго произнес я. – Я сколько раз говорил: нельзя похищать людей, и не испытывать при этом чувство вины!

– Но я не похищал! – С возмущением произнес брат. – Я попросил князя, а он простил клану Го один из долгов. Вот и все!

– М-да? – Задумчиво произнес я, пытаясь представить, за какой долг можно попросить принцессу главной семьи.

– Да! Правда, она милая? – С нежностью посмотрел он на китаянку, а та с опаской покосилась в ответ, сделав микрошажок назад.

– А все это, – указал я на одежду. – Это стандартный комплект поставки?

– Не, они ее вырядили в что-то некрасивое и громоздкое. – Отмахнулся Федор. – Лицо зачем-то белым намазали, вещи еще эти мрачные… Да и атмосфера там давящая, – передернул он плечами. – Все плачут, все угрюмые, будто умер кто. Как они там только живут? Ладно хоть сегодня ненадолго заехали…

– О-бал-деть.

– Так а лапки откуда?

– Ну, они ей идут, – мудро заметил брат. – Правда «Ня»?

– Да какое «Ня», это ж не Япония, а китайская подделка. – Обошел я девушку и констатировал еще и пуховый хвостик сзади.

– И ничего не подделка! – С горячностью заступился Федор. – Ты посмотри какое качество, какой дизайн! Да это как минимум Xiaomi!

– Максим, я передумала жаловаться твоему брату. – Обескураженно произнесла Ника.

– А это она, да? – Словно только что обнаружив, Федор с интересом присмотрелся к девушке. – Нет, ну здорово. А если еще лапки и ушки добавить…

– Максим, я пойду. – Забеспокоилась Еремеева и отшагнула к двери.

– Подожди на кухне. – Попросил я. – И чай завари. Мне тоже. Всем чай. – Вздохнул я, оглядывая тревожно смотрящую на нас принцессу. – Она хоть английский знает?

– С этим загвоздка, – признал Федор. – Дали то, что было. Без языкового пакета. Только китайский.

– Федор…

– Но можно ведь и со словарем, – был настойчив брат, а затем заглянул мне в глаза и с полной серьезностью произнес, чуть подрагивая голосом от эмоций и искренности. – Я не хочу, чтобы ты выкрадывал кого-либо и попал в неприятности. Все уже есть. Не надо никуда лететь. Пожалуйста.

– Максим, я все же хочу пожаловаться твоему брату, – донеслось из проема двери.

– Пойдем пить чай, – признательно улыбнувшись, пожал я Федору плечо, мягко развернул его от себя и пошел за ним следом.

Чтобы он не увидел эмоции на моем лице. Как и любому нормальному человеку, который уже похитил другого человека, мне было стыдно.

* * *

Люди клана Аймара не рождаются на равнинах и в долинах рек; не появиться им и среди леса, в пещерах и на глади океана.

Первый крик нового человека клана должен отразиться от горных кряжей, прокатиться осыпью по каньонам и отозваться громовым эхом. Следующим звуком в мире будет голос матери ребенка, что, срывая связки, станет предлагать горам имя за именем, пока духи неба не примут истинное, отметив его оглушительным раскатом сошедшей с вершин лавины.

Пакэри Инка Тинтайа – услышали вершины Анд двадцать два года назад, и третье имя было выгравировано в камне на родовых скрижалях, а два других были сообщены тем, кто не входил в семью.

Говорят, духи неба редко признают даже пятое имя – слишком многого просят родители для своего ребенка, и молчание гор в ответ побуждает снизить запросы к судьбе-заложенной-в-имя, дабы не остаться безымянными совсем. Но в этот раз духи прислушивались особенно тщательно, выбирая достойное имя той, что станет говорить с ними по праву крови, будучи первой дочерью главы клана. Они выбрали – и горы содрогнулись, лишаясь снежных корон.

Начиная свою жизнь в горах, истинный Аймара предпочитает завершить круг жизни на берегу озера Умайо. Там его эхо, зарожденное первым криком, стихнет навсегда.

А вот в период между рождением и смертью, представитель Великого клана вправе быть где угодно.