Текст книги "Лесные солдаты. Партизанская война на Северо-Западе СССР. 1941-1944"

Автор книги: Владимир Спириденков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Начиная с осени 1943 года все населенные пункты, где располагались партизаны, начала бомбить немецкая авиация. Поэтому на совместном заседании подпольных райкомов ВКП(б) Идрицкого, Красногородского, Опочецкого и Себежского районов было решено передислоцировать все партизанские формирования и их штабы в леса, чтобы сохранить деревни от разрушения карателями и предотвратить потери среди населения. Хотя все прекрасно понимали, что все равно населенные пункты и их жители не будут оставлены в покое. Немцы осознавали, что приходит конец их господству. Сохранился документ хозяйственной инспекции группы армий «Центр», в котором указан процент «зараженности бандитизмом» населения Калининской области и Белоруссии. В нем фигурируют цифры: Себежский район – 63 %, Идрицкий – 80 %, Россонский – 100 %. В докладной записке начальника оперативной группы «Б» полиции безопасности и СД, датированной октябрем 1943 года, было сказано: «Россоны являются в настоящее время большим бандитским центром». Неужели немцы включали в эту статистику и грудных детей?

В декабре 1943 года была проведена карательная экспедиция, в которой участвовали подразделения охранных войск и боевых частей вермахта. С ее началом партизаны вступили в нескончаемую полосу боев, в которых понесли очень большие потери. Серьезно пострадали агентурная разведка и подпольные организации в городе Себеж, где в результате работы агентов гестапо были разгромлены подпольные группы, поставлявшие ценную развединформацию. Контрразведка, служба безопасности (СД) и тайная полевая полиция (ГФП) рвали с большим трудом созданную партизанами подпольную сеть, которая, однако, благодаря использованию местных жителей быстро восстанавливалась. За поимку партизанского разведчика оккупанты награждали своих военнослужащих Железным крестом. В Себеже, Идрице и деревнях жители из грозных приказов оккупантов знали о расстрелах подпольщиков. В предновогодние дни 1944 года фашистское радио несколько раз сообщало об уничтожении крупных сил партизан, окруженных в лесах Освейского, Россонского, Себежского и Идрицкого районов.

В 1944 году складывалась парадоксальная ситуация, состоявшая в том, что по мере успешного наступления нашей армии и приближения линии фронта к границам Идрицкого района положение партизанских отрядов не улучшалось, а катастрофически ухудшалось. Братский партизанский край фактически перестал существовать в связи с тем, что немцам удалось расчленить бригады, защищавшие край от набегов карателей. Зимой и весной 1944 года немцы обрушили на партизан в Идрицком, Красногородском, Опочецком и Себежском районах 19 крупных карательных экспедиций, в которых приняли участие отборные подразделения вермахта, снятые с фронта с целью во что бы то ни стало очистить от партизан и населения тылы воинских частей, отошедших на заранее подготовленный рубеж оборонительной линии «Пантера». Карательные отряды на своем пути сжигали и истребляли все живое. Зоны базирования партизан попали в оперативную зону, а по мере отступления немецких войск – и в прифронтовую полосу войск вермахта. Партизанам все чаще приходилось вступать в боевое соприкосновение с подразделениями регулярной армии.

В это же время многие предатели из числа полицейских, власовцев, служивших немецкой администрации, надеясь заслужить прощение, сотнями ринулись вступать в партизаны. На момент соединения с Красной армией в июле 1944 года 25–30 % партизан запятнали себя сотрудничеством с оккупантами. После освобождения Себежского и Идрицкого районов со всеми ними очень плотно разбирались органы НКГБ и НКВД. Все партизаны были просеяны через мелкое ситечко спецслужб. Каждый виновный в сотрудничестве с немцами получил по заслугам.

Да и вообще власть долгое время никому из тех, кто побывал на оккупированной территории, включая партизан и подпольщиков, не доверяла. Десятки лет в анкетах была графа: «Был ли на оккупированной территории?» Ведь все, кто был там, читали вражескую литературу, видели плакаты, читали и слышали критику в отношении Сталина, правительства и коммунистов, невольно, чтобы не умереть с голода, работали на оккупантов, а иные сотрудничали со спецслужбами фашистов.

В связи с начавшимся в середине января 1944 года наступлением войск 2-го Прибалтийского фронта начальник Калининского штаба партизанского движения в начале марта 1944 года издал приказ, который предписывал партизанским соединениям рассредоточиться поотрядно для ведения диверсионной войны на коммуникациях. В приказе отмечалось ослабление боевой деятельности некоторых партизанских отрядов, рассчитывавших на скорый приход в районы их дислокации советских войск и стремившихся в связи с этим отсидеться в лесах и болотах. Один из пунктов приказа требовал не давать фашистам при отступлении сжигать села, увозить в Германию мирных граждан и забирать для нужд вермахта скот. С началом весны 1944 года при проведении засад на дорогах партизаны стали терять людей меньше, чем летом и осенью 1943 года. Однако выросли потери среди разведчиков из-за возросшей под Идрицей, Себежем, Опочкой и Красногородском концентрации немецких войск.

Ранней весной 1944 года около 20 тысяч жителей Себежского, Идрицкого, южной части Опочецкого и Красногородского районов, лишенные карателями жилья и средств к существованию, вынуждены были скрываться в лесах и болотах. Очень тяжелым в это время было и положение партизан, ведших практически непрерывные бои с карателями. И все же, несмотря на трудные условия, они проявляли заботу о населении: помогали оборудовать лесные лагеря, снабжали продовольствием, делали все, чтобы спасти людей от гибели. Правда, все это сильно стесняло партизанские действия, демаскировало расположение отрядов.

Еще зимой 1943/44 года 2-й Прибалтийский фронт готовился к летнему наступлению. При этом из поля зрения не был упущен такой немаловажный вопрос, как боеспособность партизанских сил в тылу врага в полосе действия фронта, их обеспеченность оружием и боеприпасами. В полосе наступления 2-го Прибалтийского фронта было сосредоточено 11 белорусских, калининских и латышских бригад, 2 разведотряда Красной армии – всего 51 отряд общей численностью более 5 тысяч человек. Командованием фронта перед Калининским штабом партизанского движения была поставлена задача активизации действий партизан, постоянного обновления разведданных о противнике. Для командования фронта было важным получить от партизан схемы подготовленных немцами промежуточных оборонительных рубежей на направлении наступления наших войск. Партизаны должны были захватывать пленных, документы и срочно пересылать их через линию фронта самолетами, которые прилетали на партизанские посадочные площадки.

При этом командование фронта следило за тем, чтобы с партизанскими бригадами поддерживалась постоянная авиационная и радиосвязь. Прием самолетов из-за линии фронта доставлял партизанам много хлопот. Необходимо было выбрать удобное место для посадки самолета, расчистить площадку и заровнять ямы, при необходимости вырубить кусты и деревья, выкорчевать пни, согласовать по радиосвязи сигналы опознавания, место посадки и точное время прилета самолета. Необходимо было организовывать охрану площадки от проникновения к ней карательных отрядов. Большую помощь партизаны получили из-за линии фронта 7, 24, 27 февраля, 7 и 11 марта 1944 года. Например, 7 февраля 1944 года на посадочную площадку, оборудованную 5-й бригадой В.И. Марго возле деревни Агурьяново, прилетело из-за линии фронта сразу 11 самолетов У-2. Такое случилось впервые. Раньше грузы партизанам сбрасывались на парашютах. Во время посадки самолетов гитлеровцы находились от посадочной площадки всего в 6 километрах. 5-я и другие бригады получили из-за линии фронта оружие, боеприпасы, медикаменты, взрывчатку и почту. Однажды на партизанский аэродром прибыл самолет, нагруженный мешками с солью, которой партизаны обрадовались больше, чем оружию и боеприпасам.

В это время штаб партизанского движения значительно увеличил объем своей помощи. Летчиками авиационной части, которой командовал подполковник Золотов, за 15 ночей марта 1944 года партизанам в Идрицкий, Себежский, Опочецкий и Красногородский районы было доставлено 50 пулеметов, около 100 автоматов, 406000 патронов для автоматов ППШ, более 2000 гранат, свыше 3600 мин, 4000 килограммов тротила, 1000 пар обуви, небольшое количество продовольствия, медикаментов и 91 килограмм сахара для раненых. Все это было очень кстати, так как после декабрьских 1943 года боев в бригадах испытывался во всем этом острый недостаток. Обратно летчики забирали тяжело раненных и больных партизан, а если оставалось место, то увозили в тыл женщин с грудными детьми и сирот.

Если в начале весны 1944 года в лесах скрывалось около 20 тысяч мирных жителей, то в мае 1944 года в лесах Себежского, Красногородского, Опочецкого районов укрывалось только примерно 4 тысячи женщин, детей и стариков. Куда же исчезло около 16 тысяч человек? Практически все они сгинули во время «Пасхальной» карательной экспедиции и экспедиции «Весеннее патрулирование». Партизаны тогда не смогли защитить лесные лагеря мирных жителей. Они были разгромлены карателями, а люди большей частью уничтожены или угнаны в Германию, Латвию и Литву. Положение уцелевших было крайне тяжелым. Свирепствовал голод, началась эпидемия сыпного тифа. Им грозила неминуемая гибель. Партизаны, ослабленные в почти непрерывных боях с карателями, не могли оказать им помощь. Нужно было принимать срочные меры, особенно по спасению детей. Руководством партизанских бригад о сложившемся положении было сообщено за линию фронта. По приказу командующего 2-м Прибалтийским фронтом А.И. Еременко было снято с фронта соединение ночной бомбардировочной авиации и для обеспечения нужд партизанских формирований за ними было закреплено 20 самолетов У-2 из 13-го отдельного авиационного полка бомбардировочной авиации, которым командовали А.П. Золотов, а с 1944 года – В.В. Седляревич. У командиров бригад радиограммой была запрошена сводка о количестве детей до 10 лет и женщин, имевших грудных детей. Последующими радиограммами командирам бригад было сообщено о направлении самолетов для эвакуации детей через линию фронта, для чего было предписано подготовить посадочные площадки, обеспечить прием самолетов, безопасность детей при посадке и охрану мест приземления.

Командующим 3-й Ударной и 10-й гвардейской армиями А.И. Еременко была поставлена задача о разведке проходов через линию фронта для вывода через них в советский тыл хотя бы части населения. Первая партия детей была отправлена в тыл и благополучно добралась до места назначения. Когда через двое суток самолеты прилетели за второй партией женщин и детей, на посадочной площадке их почему-то оказалось очень мало. Оказывается, оккупанты, узнав через свою агентуру и родственников полицейских об отправке детей самолетами в тыл, распространили по деревням и лесным лагерям слухи а том, что большинство самолетов с детьми было сбито над линией фронта. Хорошо, что летчики догадались привезти назад письма детей, сообщавших родителям, что с ними все хорошо. Эти письма немедленно были доставлены родственникам детей, зачитаны в деревнях и лагерях. После этого не было отбоя от желающих отправить своих детей в тыл. Некоторые летчики умудрялись делать за ночь по два рейса. Всего за линию фронта были переправлены 1571 ребенок и 93 матери с грудными детьми, 105 раненых и больных партизан. На обратном пути эти же самолеты доставляли большое количество оружия, боеприпасов, медикаментов, одежды, обуви и продовольствия. За две недели было выполнено 317 самолето-вылетов. В спасении детей участвовали пилоты: И.И. Суницкий, Савин, Курочкин, капитан С.П. Борисенко, Колобков, Козлов, Савин, Р.Н. Лобжанидзе, И. Хиров, И.В. Тутаков, Н.Т. Кулагин. Например, летчики Суницкий и Савин, совершившие в общей сложности 20 вылетов, вывезли 199 детей, а летчик Курочкин на машине У-2 переправил в тыл 175 ребят.

5 мая 1944 года немецким командованием против партизан в Идрицком и Себежском районах была предпринята очередная карательная экспедиция. В июне 1944 года началось новое наступление войск Красной армии, но, несмотря на это, из-за линии фронта партизанам не поступало никаких заданий. В это время практически во всех бригадах отсутствовала связь с разведкой воинских частей. В июле 1944 года после встречи с частями Красной армии партизаны выводили подразделения наступавших войск на пути вероятного отхода противника, перехватывали группы фашистов, обстреливали их из засад. 12 июля 1944 года был освобожден поселок Идрица, 17 июля 1944 года – город Себеж. Всю северную часть района наши части прошли за одни сутки и почти без потерь вышли в Латвию.

18 июля 1944 года партизанская война в Идрицком и Себежском районах Калининской (ныне – Псковской) области была завершена.

Три года длилась оккупация западных районов Калининской области, и все эти три года советские патриоты вели ожесточенную борьбу против немецких оккупантов. За указанное время ими спущено под откос 751 воинский эшелон и 15 бронепоездов, при этом уничтожено 552 паровоза и 6098 вагонов и платформ, 3048 автомашин, 102 танка и бронемашины, 63 орудия, 364 мотоцикла и велосипеда, 994 повозки с грузом, сбито 16 самолетов, взорвано и сожжено 1309 шоссейных и железнодорожных мостов, перебито 39 763 рельса, уничтожено 546 километров телефонно-телеграфной связи, 118 складов, разбито 86 гарнизонов противника. Убито 46482 фашиста, ранено 27712 и 1164 взято в плен. Во время боевых операций партизанами захвачено 3386 винтовок, 357 автоматов, 327 пулеметов, 7 пушек, 1200000 патронов, 1500 гранат, 15 автомашин, 16 радиостанций, 607 лошадей, 1200 коров и многое другое. За проявленный героизм в боях с захватчиками было награждено орденами и медалями 2576 калининских партизан.

Глава 3
Война с врагом, природой и самим собой

В Себежском и Идрицком районах Калининской области партизанское движение возникло не сразу. Причиной тому были общий шок и растерянность в первое время после оккупации, разгром партизанских баз перед войной и неготовность к грозным испытаниям местных партийных и советских властей. Заблаговременно не были подготовлены подпольные группы и организации, как это было сделано в ряде мест Ленинградской и Калининской областей. Большинство партийных, советских и комсомольских активистов, в том числе и те, кто мог и должен был стать организатором подпольной борьбы, в первые дни войны были призваны в армию, ушли на фронт добровольно или же отступили с частями Красной армии.

В городе Себеж в первые дни войны был сформирован и вооружен истребительный батальон, который с началом оккупации мог бы уйти в лес и начать партизанскую войну. Но получилось так, что незадолго до прихода немцев в Себеж 7 июля 1941 года руководители органов власти в составе истребительного отряда покинули город и направились в сторону города Великие Луки. То же самое произошло и в поселке Идрица. Бегство руководителей районов в тыл, по-видимому, явилось следствием растерянности, паники, нерешительности и незнания ответа на вопрос: с чего начать? А им всего лишь было нужно остаться на оккупированной территории в составе вооруженных истребительных батальонов. Немецкие войска не сразу рассредоточились по Идрицкому и Себежскому районам. Пока к фронту двигались их войска первого и второго эшелонов, у руководства Идрицкого и Себежского районов была возможность заложить основы подполья и продовольственную базу для партизанской войны. А им пришлось через некоторое время возвращаться по тылам вражеских войск и начинать с восстановления подорванного бегством авторитета.

Долгое время партизанское движение в Себежском и Идрицком районах Калининской области развивалось стихийно и спонтанно, мелкие партизанские отряды были предоставлены самим себе. В первую военную осень и зиму многое зависело от решительности, смекалки, упорства первых партизанских командиров. Но прежде чем послать людей в бой, их надо было организовать, вооружить, накормить, обуть, одеть, обеспечить им отдых, создать минимальные санитарные условия. Сделать это в тылу врага было совсем не просто.

Особенно тяжелое положение складывалось с наступлением холодов. В партизанских отрядах и бригадах в это время царил голод, особенно во время проведения немецким командованием карательных акций. Суточный рацион партизана в это время состоял из миски мучной похлебки или отваренной ржи, куска хлеба или сухаря. Соли почти не было. Из транспортных средств зимой в отрядах имелось лишь по одной лошади. Большее количество лошадей прокормить было невозможно из-за отсутствия фуража. Эти лошади были прикреплены к хозвзводам для подвозки дров на кухню или в баню. Несмотря на то что партизаны базировались в лесу, дрова приходилось возить издалека. Порубки в расположении лагеря категорически запрещались во избежание демаскировки.

Бани имелись во всех партизанских отрядах и являлись объектом забот командования и рядовых партизан. Дело в том, что повсеместно свирепствовали сыпной тиф и чесотка. Во что бы то ни стало нужно было поддерживать чистоту и элементарные правила гигиены во избежание эпидемии. Отсутствие мыла компенсировалось в бане березовым или еловым веником. Чесотку лечили тем, что в бане после парилки натирались кусковым или измельченным тротилом, а потом еще раз парились. После «лечения» чесотки взрывчаткой губы, веки, ноздри, промежутки между пальцами у людей становились ярко-синими. Через несколько суток синева проходила, а вместе с нею исчезала и зудящая чесоточная сыпь. Донимали партизан вши, так как часто не было чистой смены белья. Да и отдых где попало: в лесу в землянках, на полу в деревенских избах и просто на земле – способствовал их размножению. Партизаны называли вшей «автоматчиками». От них спасала баня. Завшивленное белье прожаривалось на каменке или утюжилось на согнутом и накаленном над костром листе жести.

Ко всем бедам зимой добавлялась еще одна, и очень страшная – волки. Их развелось в лесах неимоверное количество, особенно к зиме 1943/44 года. Расплодились они благодаря тому, что в местах, по которым прокатилась война, лежало очень много незахороненных трупов, количество которых постоянно пополнялось карательными отрядами. Днем волки отлеживались в чащобе, а с вечера собирались в большие стаи. От них не спасались одиночки, даже вооруженные до зубов. Большие стаи не обращали внимания даже на выстрелы. Как правило, встретившийся с волчьей стаей партизан успевал сделать всего один выстрел и тут же разрывался на куски. На посты и в секреты начальники караулов меньше двух партизан не назначали. Для создания звукомаскировки в расположении отрядов строго запрещалось стрелять без крайней необходимости. Волки настолько осмелели, что иногда начинали ходить по расположению лагеря, выискивая, чем бы поживиться, и загоняя на деревья часовых. Устроившись внизу под деревьями, урча и скалясь, звери стерегли их до тех пор, пока не вызволял подоспевший караул.

Основную массу партизан составляли добровольцы из числа местного населения, хотя были случаи принудительной мобилизации мужчин призывного возраста. Если по численности отряды были примерно равны, то по качественному составу неоднородны. В них можно было встретить людей разных возрастов, полов и профессий, бок о бок сражались и школьники, и старики.

Партизанские агитаторы, направляемые в деревни, собирали деревенские сходы или отдельные группы людей, где мужчины призывного возраста предупреждались о том, что после победы за уклонение от службы в Красной армии или партизанах они будут привлечены к ответственности. А сохранение головы в период оккупации еще не означает сохранение ее после победы. Эти угрозы способствовали росту численности партизан, особенно тогда, когда победы Красной армии стали очевидными. Большинство мужчин шли в партизаны из тех деревень, куда доступ агитаторов был облегчен отсутствием немецких или полицейских гарнизонов. Из населенных пунктов, где стояли гарнизоны, пополнение отрядов новыми членами было значительно ниже не только из-за того, что доступ партизан туда был ограничен, но и потому, что каждый житель был на учете в оккупационных органах власти, а его исчезновение ставило под угрозу жизнь всех его родственников. После «бесед» агитаторов население шло на сотрудничество, помогало вести разведку, снабжало информацией о передвижениях немцев, сообщало о предателях и пособниках оккупантов, снабжало одеждой и продовольствием. Для того чтобы защитить семьи людей, которые ушли в отряды, партизаны шли на хитрость. После достижения с кандидатами в партизаны договоренности в назначенное время имитировался принудительный увод в лес, якобы для расправы за то, что они в 1941 году уклонились от службы в армии, дезертировали из нее либо сотрудничали с оккупантами.

Мобилизуемые в партизаны в обязательном порядке приводились к партизанской присяге под роспись. Вот ее слова: «Я, гражданин Советского Союза, клянусь, что не выпущу из рук оружия, пока последний фашистский гад на нашей земле не будет уничтожен. Я обязуюсь беспрекословно выполнять приказы всех своих командиров и начальников, строго соблюдать воинскую дисциплину. За сожженные города и села, за смерть женщин и детей наших, за пытки, насилия и издевательства над нашим народом я клянусь мстить врагу жестоко, беспощадно и неустанно. Кровь за кровь! Смерть за смерть! Я клянусь всеми средствами помогать Красной армии уничтожать бешеных гитлеровских псов, не щадя своей жизни. Я клянусь, что скорее умру в жестоком бою с врагом, чем отдам себя, свою семью и весь советский народ в рабство кровавому фашизму. Если же по своей слабости, трусости или по злой воле я нарушу эту свою присягу и предам интересы народа, пусть умру я позорной смертью от руки своих товарищей».

Население четко разделяло партизан на регулярных и «диких». «Дикие» партизаны, или, как еще их называли, «зеленые», не были связаны с армейским командованием или органами НКВД и НКГБ. Особенно это было характерно в начале войны, в 1941–1942 годах. Позже с появлением в тылу противника оперативных групп НКВД все «дикие» вынуждены были влиться в крупные партизанские формирования. Кто не захотел, тот был уничтожен. На первом же этапе развития партизанского движения в Идрицком и Себежском районах «дикие», действуя против оккупантов мельчайшими группами, а иногда и в одиночку, нередко проводили диверсионные акции в определенном районе вблизи от места жительства и доставляли немцам много неприятностей. Они жили, стараясь не вызывать подозрений, среди деревенского населения и, казалось, занимались мирным трудом, как все крестьяне. Ночью они покидали свою деревню для проведения диверсии. Они собирали сведения о дислокации немецких войск, их составе, силах и средствах, о местах стоянок и маршрутах передвижения, давали приют связным партизанских соединений, находили проводников и снабжали продовольствием партизанские отряды и диверсионные группы спецназа, проходившие через их деревню. Поскольку «дикие» партизаны жили в непосредственной близости от немецких войск и общались с оккупационной администрацией, то некоторым из них удавалось получить работу в органах власти, что способствовало высокому качеству собираемой ими развединформации. «Дикие» для оккупантов были опасным противником. Именно они часто являлись исполнителями враждебных акций, от которых фашисты могли защититься лишь с большим трудом.

Если регулярные партизанские формирования проводили крупные диверсионные акции, то «дикие» вели войну из-за угла, беспланово и никому не подчиняясь, что не позволяло немецким спецслужбам выследить таких партизан и уничтожить.

Таковым был, например, действовавший в Красном сельсовете партизан-одиночка Иван Москаленко (Ванька-бандит), освобожденный немцами из тюрьмы, куда попал перед войной за поножовщину в пьяной драке; он нанес немцам такой урон, что они вынуждены были назначить за его голову баснословную сумму. Первое оружие он раздобыл, натянув через дорогу стальную проволоку, о которую немецкий мотоциклист отрезал голову. В одиночку И. Москаленко уничтожил филиал немецкой разведшколы вместе со спавшими курсантами в деревне Сутоки Красного сельсовета, забросав его темной ночью противотанковыми гранатами. Погиб он, нарвавшись на засаду, когда средь бела дня ехал на тройке лошадей в деревню Сутоки, переодевшись в форму начальника железнодорожной станции. Немцам досталась только окровавленная фуражка. Сам партизан, отстреливаясь, ушел в лес. Нашел его мертвым с пулеметом в руках мальчишка, который жил вместе с ним в землянке на болотистом островке.

По жестокости к немцам и их пособникам «дикие» партизаны значительно превосходили регулярных партизан, так как не были ограничены рамками строгой воинской дисциплины, как в крупных партизанских соединениях, Действия «диких» партизан в начале оккупации отличались особым коварством по отношению к отдельным немецким солдатам или полицейским. «Дикие» проводили диверсии и убивали немецких солдат с целью добычи продуктов, одежды, обуви, оружия и боеприпасов, то есть тех необходимых ресурсов, без которых невозможно было прожить в лесу. Засады они устраивали на глухих дорогах, крупных диверсий не проводили. В лесах между Идрицей и Россонами дезертировавшими из армии красноармейцами, окруженцами, дезертирами из партизанских отрядов, отрядов полиции и бывшими карателями была создана «Республика Россоно» с демократической формой правления, врагами которой были объявлены и немцы, и советская власть. В 1943 году оперативные группы НКВД ликвидировали эту «республику», взорвав ее лесные лагеря, уничтожив и рассеяв по лесам ее «граждан».

Большинство людей шло в отряды для того, чтобы мстить за уничтоженные семьи и жилье. Месть порождала звериную жестокость по отношению к немецким солдатам и их пособникам. Партизаны не считались ни с какими правилами ведения войны и обычно уничтожали пленных. Да и содержать этих пленных было негде. Поэтому партизаны, получив от них необходимую информацию, отводили их «за елочку» и расстреливали. Однажды большая группа партизан среди бела дня зашла в деревню Курилово Родионовского сельсовета. После того как они покинули деревню, туда вернулся гарнизон полицейских, выезжавший на задание. Узнав от жителей деревни, что только что здесь были партизаны, полицейские бросились в погоню. Однако бежали они за своей смертью. Тыловое охранение партизан своевременно обнаружило преследователей. После боя с партизанами, мгновенно организовавшими засаду, часть полицейских попала в плен. Оставшихся в живых партизаны заставили бегать по противопехотному минному полю, установленному в начале войны, до тех пор, пока все предатели не подорвались.

После разгрома зимой 1943 года немецко-полицейского гарнизона в одной из деревень Долосчанского сельсовета была захвачена в плен большая группа немецких солдат и полицейских. Немцев партизаны расстреляли. После этого на трофейных санях с запряженными в них лошадьми были сколочены П-образные виселицы, на которых пленные полицейские были повешены. Лошадям под хвостами партизаны намазали горчицей. Бешено мчащийся обоз с повешенными мертвецами, в рот которых были засунуты их отрезанные половые органы, ворвался в поселок Идрица. После этого страшного террористического акта желающих добровольно вступить в полицию уже не было, а служившие там начали дезертировать или проситься в партизанские отряды.

К сожалению, документы сохранили немало фактов насилия партизан и в отношении мирного населения, особенно в первый период войны. Мирные жители вообще страдали в этой войне без правил больше всех.

Нередки были случаи самовольного увода или воровства скота. Как мог противостоять бесправный безоружный мирный житель вооруженному партизану? Как правило, жаловаться было некому. Да и где найдешь виновника грабежа и его командира? Практически невозможно было установить, партизан какого отряда занимался мародерством. Лес большой. Случаи мародерства, пьянства, самогоноварения, недостойного поведения, бездействия и отсиживания в лесах зафиксированы во многих документах, хранящихся в архивах. Кроме того, партизаны считали, что настоящие люди находятся в лесу и воюют с оккупантами, а все те, кто живет под крышей родного дома и работает, хоть и вынужденно, на оккупантов, тот не человек, а пособник захватчиков.

В докладной записке от 27 февраля 1943 года П.К. Пономаренко пишет: «После снятия урожая совершенно на добровольных началах сданы партизанам все излишки хлеба и мясопоставки по нормам налога довоенного времени». Вы, читатель, можете себе представить в условиях голода добровольную сдачу продовольствия? Я – нет. Правда, в своих послевоенных мемуарах П.К. Пономаренко признает, что снабжение партизан было не добровольным и не вызывало восторга у населения. Частыми были склоки между командирами партизанских отрядов. Нередки были случаи воровства лошадей и оружия, переманивание партизан из отряда в отряд, что считалось фактически дезертирством, но покрывалось тем командиром отряда, который этих людей переманил. Были случаи бессудных расстрелов людей из числа населения и партизан, на которых заводились фиктивные дела о шпионаже. Война с особой остротой обнажала все мерзости. На то она и война. Поэтому не просто так партизанские отряды и их командование были поставлены под жесткий контроль НКВД, а в каждом отряде был особый отдел. Эти люди не только вели борьбу с агентами абвера и гестапо, стремившимися проникнуть в отряды, но и жестко контролировали деятельность партизан, вели борьбу с вольницей и беззаконием. Партизанское движение было детищем НКВД. А каждый родитель должен нести полную ответственность за свое дитя.

Иногда по приказу командования за вызывающие случаи мародерства и насилия отдельные партизаны расстреливались перед строем. Но случаи расстрелов были редки, как правило, ограничивались воспитательной работой. Больше шансов попасть под расстрел было у тех, кто вступил в конфликт с командиром, не выполнил приказ, был заподозрен в сотрудничестве с немцами или уличен в работе на их спецслужбы. В отчете о развитии партизанского движения в июне 1943 года П.К. Пономаренко указывает на ошибки по отношению к жителям деревень, приводит примеры мародерства или чрезмерного изъятия продовольственных ресурсов: «…Неосновательные расстрелы и репрессии по отношению к населению. Проведение мобилизаций в партизанские отряды. Непорядочное отношение к женскому населению при расположении некоторых отрядов в деревнях. Недостаточная активность некоторых партизанских отрядов, продолжительное отсиживание, стремление избежать встречи с противником. Частое и неосновательное применение высшей меры наказания по отношению к провинившимся партизанам. Ограничение приема в партизанские отряды в связи с неимением у вступающего оружия…»