Текст книги "Лесные солдаты. Партизанская война на Северо-Западе СССР. 1941-1944"

Автор книги: Владимир Спириденков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Часто пишут, что официально это подразделение именовалось «Ваффен СС ягд Фербанд Ост» (истребительное соединение войск СС «Восток») или же «Антипартизанен группен». На самом деле «Ваффен СС ягд Фербанд Ост» было создано только в октябре 1944 года по распоряжению рейхсфюрера СС Гиммлера. В период действия лжепартизанского отряда Мартыновского в Идрицком и Себежском районах оно подчинялось СД и абвергруппе АГ-212, являясь карательным отрядом войск СС.

За поимку партизан мартыновцам выдавались щедрые наградные. Немцы позаботились о том, чтобы лжепартизаны знали фамилии и имена командиров и комиссаров многих бригад и отрядов, действовавших на территории партизанского края. Встречаясь с партизанами одного формирования, они выдавали себя за партизан другого соединения. Они рыскали по Себеже кому и Идрицкому районам, как двуногие волки, убивая людей, не щадя ни стариков, ни детей. Нацепив на шапки красные ленты или звездочки, они врывались в деревни, с ходу расстреливали полицаев, что в интересах дела им было разрешено, распевали советские песни. Жители радовались, что пришли свои, раскрывали бандитам душу. А ночью начиналась кровавая расправа.

Некоторые партизанские отряды пытались устраивать засады на Мартыновского, но безуспешно. Тот со своими людьми появлялся всегда там, где его не ждали. Почти в каждый свой выезд «на охоту» мартыновцы брали в плен двух-трех партизан и быстро уходили под защиту крупных гарнизонов.

Правой рукой Мартыновского был И. Решетников, завербованный гестапо в качестве агента по выявлению патриотов. В октябре 1944 года, уже в Польше, Решетников застрелил Мартыновского, его жену, двухлетнего сына, тещу, якобы за намерение бежать за границу, а сам возглавил отряд. Немцы присвоили ему звание капитана войск СС, наградили Железным крестом и Восточной медалью. Он действовал под личным руководством знаменитого диверсанта О. Скорцени и командовал созданной в октябре 1944 года ротой истребительного соединениях СС «Восток», насчитывавшей 180 солдат. При наступлении советских войск она участвовала в обороне города Познань, но при появлении наших танков ее личный состав разбежался. Оберштурмфюреру СС Решетникову опять удалось скрыться. После войны под фамилией Чернов он пытался осесть в Европе, однако был арестован. Сначала он симулировал сумасшествие, а во время суда прикинулся глухонемым. В августе 1962 года Решетников военным трибуналом в городе Псков был приговорен к расстрелу.

Для выявления партизан и их связей широко использовались старосты, полицейские, лесники, родственники и знакомые агентов. Активно использовались маршрутные поездки агентов в места активной деятельности партизан под видом переписи скота, учета беспризорных детей, торговли товарами, закупки сельхозпродукции. Маршрутная агентура добывала сведения о партизанах путем разработки лиц, связанных с ними, и их родственников. Наработанные материалы направлялись для реализации в СД, ГФП, отделы 1Ц воинских частей, фельд– и ортскомендатуры. В конце 1942 – начале 1943 года была проведена реорганизация разведподразделений «Зондерштаба Р», которые были объединены в дивизию особого назначения «Россия», введенную в состав вермахта. В нее вошли учебные батальоны и личный состав варшавской «Русской объединенной разведывательной школы».

В 1939 году отделом Абвер-2 была сформирована рота спецназначения, впоследствии развернутая в городе Бранденбург в полк, получивший название «Бранденбург-800». В ноябре 1942 года на основе полка была создана дивизия спецназначения с тем же наименованием. Ее командирами последовательно были генерал-майор Александр фон Пфульштайн и генерал-лейтенант Фриц Кюльвейн. В нее входили полки трехбатальонного состава: 801, 802, 803, 804, 805-й. Подразделения «Бранденбург-800» вели по заданию абвера диверсионную и разведработу в тылу наших войск, связанную с захватом стратегически важных объектов на направлении наступления немецких войск и удержанием их до подхода главных сил вермахта.

Во время отступления немецких войск «бранденбурги» разрушали важные объекты, сжигали населенные пункты, уничтожали гражданское население. Отдельные подразделения привлекались для борьбы с партизанами. На первом этапе дивизия комплектовалась немцами, а потом и добровольцами-военнопленными. Весь ее состав являлся штатными сотрудниками абвера, имевшими по два комплекта удостоверений личности. Один, на вымышленное лицо, использовался на фронте, а второй, подлинный, предназначался для немецкого командования. В 1943 году 1-й батальон 803-го полка (командир майор Якоби) этой дивизии действовал в восточной части Идрицкого района, а также у городов Пустошка, Невель, Витебск, Городок, в деревнях Плешки, Слободка и Поддубье.

Тайная полевая полиция (ГФП) являлась исполнительным полицейским органом, приданным военной контрразведке для действий в военное время. Подразделения ГФП были представлены при штабах армейских группировок, армий, полевых комендатурах, в виде комиссариатов и команд при корпусах, дивизиях и местных комендатур. В районах боевых действий и в ближних фронтовых тылах ГФП выполняла функции гестапо. Состав подразделений ГФП комплектовался из сотрудников гестапо (тайной государственной полиции) и сотрудников крипо (криминальной полиции). На ГФП было возложено проведение арестов лиц, указанных органами контрразведки, ведение следствия по делам об измене, шпионаже, саботаже, антинемецкой пропаганде, осуществление экзекуций, розыск красноармейцев и другое.

Оккупировав Себежский и Идрицкий районы, немцы, кроме налаживания работы административных органов власти, развертывания широкой пропаганды и агитации, незамедлительно приступили к вербовке своей тайной агентуры среди населения для гестапо, абвера и СД. При этом особое внимание было уделено вербовке женщин и девушек, в том числе комсомолок. В начале войны у значительной части населения отмечалось в связи с поражениями Красной армии практически полное отсутствие патриотизма. Немцам не пришлось прилагать больших сил, чтобы склонить на свою сторону значительную часть населения, которое на начальной стадии войны почти никакого сопротивления оккупантам не оказывало. Ни о каких крупных диверсиях партизан и подпольщиков в этот период говорить не приходится. В 1941 году и первом полугодии 1942 года партизан в Идрицком и Себежском районах можно было пересчитать по пальцам, почти все они известны.

После того как партизанское и подпольное движение стало расти, абвер и гестапо начали стремиться к получению о них полной информации. Нередко они под видом добровольцев засылали в отряды своих агентов.

В 3-й Калининской партизанской бригаде A.M. Гаврилова была разведчица Надежда Воробьева, имевшая грубые мужские черты лица, повадки и речь, за что партизаны прозвали ее Николай Иванович. Ее часто направляли в разведку в город Опочка, откуда она всегда приходила злой и подавленной, а после доклада о результатах разведки пила самогон и беспрестанно курила. Но командование терпело ее, так как она всегда приносила содержательные разведданные.

В январе 1943 года Воробьева в очередной раз была направлена в Опочку. Прошло около месяца, но она не вернулась с задания. На ее поиски были направлены три разведчика, узнавшие, что в карательном отряде, свирепствовавшем в Опочецком районе, находится русская девица, похожая на Николая Ивановича. Эту же информацию подтвердил связной, паренек Лешка (фамилия неизвестна). Он был направлен за сведениями к агенту в город Остров, но по дороге задержан немцами. Во время его допроса немецким офицером вошла Воробьева и сообщила, что задержанный является связным командира бригады. Юноша был сильно избит и направлен в тюрьму. Однако во время работ по расчистке снега сумел бежать и добраться до бригады. Эта весть встревожила командование, так как Воробьева знала многих подпольщиков, разведчиков и связных. Все, кто находился в Опочке на нелегальном положении, немедленно были отозваны в бригаду. Командиру отряда М.А. Ершову было поручено организовать поимку изменницы. От подпольщиков узнали, что Воробьева покинула город и направилась еще с одной девицей в деревню Дрозды. Нашли их партизаны на хуторе Федьково спящими в одном из домов. При обыске обнаружили крупную сумму денег и фальшивые документы. Предательницы были доставлены в деревню Двор Черепето. На допросах Воробьева рассказала, что была завербована гестапо в начале 1942 года, будучи арестованной во время выполнения задания командования Красной армии, и призналась, что выдала гестапо в Опочке подпольщика Петра Ивановича Иванова и в деревне Шипули Никандра Михайлова. Поведала она и о том, что срыв операции 1-го Калининского партизанского корпуса по разгрому гарнизона в поселке Идрица в ночь на 20 октября 1942 года произошел из-за нее.

Кроме того, Воробьева сообщила, что в партизанском крае в рядах партизан действуют два или три немецких агента, фамилий которых она не знает, но один из них служит во взводе разведки 3-й бригады. Наибольшее подозрение падало на разведчика Богданова по прозвищу Студент. Он до войны учился в педагогическом институте, летние каникулы после окончания 3-го курса проводил в поселке Идрица у родственников, где и остался в оккупации. Прежде чем уйти в партизаны, работал у немцев переводчиком. В конце 1942 года женился на Наташе из деревни Лопатино Идрицкого района. При поступлении в бригаду Студент принес много ценных сведений об Идрицком гарнизоне. Несколько раз он успешно выполнял задания. Для выявления агента командованием бригады была запущена среди разведчиков ложная информация о подготовке разгрома гарнизонов в деревнях Заворуйка и Осетки Идрицкого района. Группа разведчиков, в которой был Студент, выехала на задание и остановилась в деревне Лопатино, в доме жены Богданова Натальи, а через два часа продолжила путь. Муж и жена Богдановы не знали, что возле дома другая группа разведчиков находилась в секрете. С наступлением темноты Наталья вышла из дома и направилась в Идрицу. Она тут же была остановлена тремя разведчиками. При обыске у нее нашли записку, оставленную мужем: «На следующей неделе будет совершен одновременный налет на станциях Заворуйка и Осетки силами 3-й бригады. С.» Перепуганная Наталья была доставлена в деревню Двор Черепето, где на допросе все рассказала о делах мужа.

Вернувшийся с задания Студент ничего не подозревал, а арестовывать его не спешили, так как необходимо было проследить за его контактами в отряде. Однако Богданов почувствовал неладное и отпросился навестить жену. Комбриг включил его в группу разведчиков, уходивших на задание под Идрицу, и разрешил на обратном пути заехать в деревню Лопатино. Командир группы П. Денисенок был предупрежден, что на маршруте Богданов может бежать. При попытке бегства Студент был сброшен лошадью, испугавшейся автоматной очереди, и после этого доставлен в штаб бригады. На допросе он признался, что был завербован и вступил в бригаду с заданием начальника идрицкого гестапо лейтенанта Олемчо. Добытые сведения он всегда передавал через жену, которая давно была завербована немцами, а женитьба на ней была прикрытием контактов агентов. На суде, приговорившем предателей к расстрелу, Студент ползал на коленях, вымаливая прощение.

Немецкая агентура нередко была женского пола. Именно женщины составляли большую часть населения оккупированных территорий, так как мужчины были в Красной армии. Засылке агентуры способствовали и нравы, царившие в некоторых партизанских отрядах, укомплектованных морально неустойчивыми бойцами и командирами, позволявшими себе преступные излишества и злоупотребления своим положением, о чем свидетельствует ряд архивных оперативных документов НКВД. Гестапо, информированное о низких моральных качествах некоторых командиров отрядов, внедряло к партизанам молодых красивых женщин, которые становились их ППЖ (походными партизанскими женами) и знали от своих «мужей» все о планах партизан, сообщая при случае эту информацию гестапо. В «Особых указаниях по борьбе с партизанами» от 10 февраля 1942 года говорилось: «Облавы на партизан без агентов или проводников почти всегда безрезультатны, поэтому их следует предпринимать только с использованием агентуры».

Гестапо никогда не снимало руку с пульса народных настроений. Для этого его сотрудники заводили широкие связи среди населения, неплохо приплачивая широкой сети информаторов. Желавших получить деньги за это было много. Немало информации получали гестаповцы от плененных партизан и подпольщиков, поэтому допросу их придавалось большое значение. Если арестованный молчал, к нему применялся «шарффернемунг» (энергичный допрос). Немцы не стеснялись в способах получения нужных показаний. Давались прямые указания избивать допрашиваемых, угрожать им смертью для того, чтобы те сообщили нужные сведения. В директиве штаба 256-й пехотной дивизии от 5 августа 1941 года говорилось: «Опыт показывает, что арестованные только тогда дают показания, когда к ним применяют принуждение или угрозу смертью. Мягкость не должна иметь места». Был издан приказ расстреливать пленных партизан только после получения от них нужных сведений. Прежде чем начать допрос, подозреваемого обычно жестоко избивали, стараясь привести его в шоковое состояние, чтобы перед встречей со следователем он не успел собрать воедино волю и разум. Сотрудники гестапо считали, что каждый арестованный ими человек располагает хоть какой-то информацией о подрывной деятельности. Даже тех людей, в отношении которых отсутствовали прямые улики, подвергали пыткам «на всякий случай», так как, может быть, допрашиваемый хоть что-нибудь, но расскажет. Иногда такого человека допрашивали с пристрастием по вопросам, о которых он абсолютно ничего не знал, и о событиях, к которым он не имел никакого отношения. Одна линия допроса сменялась другой. Процесс, начавшись, становился необратимым. Если арестованный не давал показаний под мягкими пытками, к нему применялись более жесткие, под которыми человек иногда умирал, прежде чем гестаповцы убеждались, что он действительно ничего не знает. Обычным делом было отбивание почек. Иногда били до тех пор, пока лицо не превращалось в бесформенную, лишенную зубов массу. Гестапо имело стандартный набор орудий пыток: тиски, с помощью которых раздавливали яички, электроды передачи разряда электрического тока от пениса на задний проход, стальной обруч для сдавливания костей головы, паяльник, использовавшийся в различных комбинациях пыток. Причем во всех отделениях гестапо с допрашиваемыми работали поразительно одинаковыми способами как на территории Германии, так и на территории оккупированных стран, что говорит о том, что гестаповцы руководствовались едиными для всех методиками проведения допросов.

В Смоленской и Калининской областях, в частности в Идрицком и Себежском районах, действовали 703-я и 727-я группы ГФП. Их комиссариаты находились в поселке Идрица, городах Пустошка, Себеж, Невель, поселках Рудня и Понизовье. В каждой группе было около 100 штатных сотрудников. Сведении о деятельности 703-й группы, к сожалению, обнаружить не удалось. 727-й группой ГФП из состава 286-й дивизии СС руководил комиссар идрицкого гестапо капитан Зибольд. Это был холеный, начинавший седеть немец с постоянной улыбкой на лице. Группе подчинялись органы и учреждения «нового порядка» в Пустошкинском, Идрицком и Себежском районах. Она насчитывала 125 полицейских-немцев и взвод из 25 отпетых предателей под командованием фельдфебеля Михаила Эйсмана. Два ее отделения дислоцировались в поселке Идрица и одно в городе Себеж. На вооружении группы состояло большое количество пулеметов. Она имела в распоряжении десять легковых, два грузовых автомобиля и конный обоз. Каждый солдат был вооружен автоматом, карабином, пистолетом и гранатами. Непосредственное командование группой осуществлял капитан Эрнст Роде. Рядовых в группе не было. В большинстве своем это были унтер-офицеры. Все они изображали из себя интеллигентных людей. Но руки этих зверей в людском обличье были по локоть в крови жителей Пустошкинского, Идрицкого и Себежского районов.

Активную помощь группе гестаповцев оказывал начальник гражданской полиции Михаил Шумский, его заместители Василий Федотов и Григорий Котиков, старший группы полицейских гестапо Михаил Иванов (в Пустошке его звали Мишка с наганом) и его друзья по кровавому ремеслу Воронцов и Большаков, бургомистр Пустошки Ефим Алексеев. Каратели брали под свой контроль «охрану» населенных пунктов, проверку документов, обыск жилья, охрану дорог, применение репрессий к семьям партизан и красноармейцев, выявление коммунистов, комсомольцев и активистов. По два-три раза в неделю они выезжали на прочесывание лесов и проведение обысков в деревнях, проверок регистрации населения.

Одним из первых преступлений 727-й карательной группы был расстрел в июле 1941 года 65 красноармейцев, ранеными попавших в плен в Себежском укрепленном районе. В октябре 1941 года на площадь в поселке Идрица были согнаны все его жители. В их присутствии была расстреляна семья Вавиловых за то, что у них был обнаружен сломанный радиоприемник. В деревне Козлово Идрицкого района был задержан командир группы спецназначения Владимир Ященко. Со связанными руками его привели на территорию военного городка в Идрице и, привязав к столбу, расстреляли. В октябре 1941 года у города Пустошка был задержан 21 подросток. Несовершеннолетние юноши были расстреляны за то, что все они были одеты в форму железнодорожного ремесленного училища. В конце 1941 года в болоте у города Пустошка 727-я группа произвела массовое уничтожение евреев, расстреляв за день из пулеметов партиями 58 человек. Часть детей в могилу была брошена живыми. В декабре 1941 года из Пустошки в деревню Щукино привезли 28 инвалидов. Их закрыли на замок в сарае, где все они умерли от холода. Весной 1942 года была арестована и направлена в лагерь Ольга Гоголева из деревни Ржавки Идрицкого района, однако ей удалось бежать. Каратели ее поймали и пытали. На третий день О. Гоголеву вывезли из штаба и около деревни Дорбыши зарыли стоя в землю, оставив на поверхности только голову. В ноябре 1942 года в деревне Куксихе по распоряжению офицера 727-й группы были брошены под танки и раздавлены гусеницами члены красноармейских семей: Большаченко Федор 5 лет, Большаченко Пелагея 45 лет, Жгун Иван 7 лет, Жгун Анна 10 лет, Жгун Варвара 11 лет, Жгун Анастасия 40 лет, Захаренко Никифор 70 лет. В деревне Ермолово была арестована О.П. Жукова, 1916 года рождения. По дороге каратели надругались над ней, а затем вырвали язык, выкололи глаза, отрезали нос и бросили в болото у деревни Стайки Пустошкинского района. Ранним утром 23 января 1943 года по приказу командира группы в центр деревни Пожинки Идрицкого района были согнаны все ее жители. Гестаповцы отделили от них 21 мужчину, которых тут же, на глазах у их семей расстреляли из пулемета, а после этого сожгли деревню. Вечером того же дня они сожгли деревню Дрожжино вместе с 73 жителями. В лесу у деревни Утуга каратели поймали группу молодежи из девяти человек, которая пряталась там от угона в Германию. 18-летней Валентине Шерковой из деревни Замошица отрезали груди и всю искололи штыками. 19-летнему Михаилу Амоденко раздробили голову и оторвали руки. Остальные тоже умерли мучительной смертью. В январе 1943 года была поймана 15-летняя Александра Юрина из деревни Новины. Гестаповцы долго над ней издевались, затем распороли девушке живот и бросили ее в горящую избу, а через десять минут та же судьба постигла семилетнего Трофима Орешникова. Только в Пустошкинском и Идрицком районах 727-я группа уничтожила около 7 тысяч человек.

Масштабы репрессий были столь велики, что при идрицкой и себежской управах и полицейских отрядах пришлось сформировать специальные группы по захоронению казненных. Им вменялось в обязанность перед захоронением осматривать трупы с целью выявления у них золотых монет, зубных коронок, колец и других ценных вещей. Казнили каждый день за оказание сопротивления, за участие в партизанском движении и подполье. У немцев было особое понятие о «сопротивлении». Отказался человек ехать на каторгу в Германию, не уплатил налог, не пошел служить в полицию, вышел в неурочный час на улицу справить нужду – все это подпадало под понятие «сопротивление». Люди были для них живыми мишенями. Жестокость оккупантов была безграничной, расправы огульны и слепы.

В начале 1942 года при управах была создана «служба порядка», или, проще говоря, отделы полиции, которым выделялись по два-три полицейских на волость. Начальником себежского управления гражданской полиции был назначен Вильгельм Бус, работавший до войны в конторе «Заготскот». Это был одноглазый верзила, бывший белогвардеец, до войны выдававший себя за красного партизана времен Гражданской войны. Он служил немцам ревностно и был у них на особом, привилегированном положении.

В отличие от полицейских карательных отрядов, носивших форменную одежду, у полицейских службы порядка была цивильная одежда. Их отличительными признаками были белые нарукавные повязки с надписью «Русская полиция» или латинской буквой «Р». Каждая повязка имела регистрационный номер, заверяемый оттиском печати комендатуры. Пронумерованные и заверенные печатями повязки выделялись для волостной и сельской охраны. Вступившим в полицию выдавались черные костюмы и немецкие велосипеды армейского образца. Полицейский снабжался по солдатским нормам, и ему ежедневно выделялось 500 граммов хлеба, 40 граммов мяса, 10 граммов жира, а также молоко, масло, сыр, крупа, макароны, картофель. По специальным талонам (ордерам) он получал одежду, белье и обувь. Ему полагалось в сутки шесть сигарет, не считая тех, которые он «стрелял» у немецких солдат. Он приветствовал немецких солдат, офицеров и своих коллег-предателей поднятием руки и возгласом «Хайль Гитлер!». Кровь, проливаемая на фронтах его земляками, призванными в Красную армию, для него ничего не значила: он был в глубоком тылу и ему было безразлично, кто будет управлять страной – Гитлер или Сталин. Он устроился на работу, получает за это 30 марок и паек. Полицейский дорожил своей работой и добросовестно, точно и в срок выполнял все указания новых хозяев. Ему не стыдно было смотреть в глаза своим односельчанам, друзьям и знакомым, так как он считал, что если бы не он занял это хлебное место, то его занял бы любой из них. Все раскаяния к нему придут потом, а пока прислужник режима гордился своим положением. Но что это? Вдруг зимой 1942/43 года пошли слухи, что наши войска подошли к городу Великие Луки. Темной ночью на востоке видны всполохи и зарева пожаров! Неужели? И вот в душу полицая начинает закрадываться страх за свою жизнь. Что же будет, если вернутся Советы? Чтобы этого не допустить, надо еще более ревностно помогать оккупантам.

Кроме местной полиции, с самого начала войны стали создаваться коллаборационистские охранные подразделения. Вначале они комплектовались из числа латышей, литовцев и эстонцев, а к концу 1941 года в их состав включались белорусы, украинцы и русские. Полицейские подразделения привлекались для охраны порядка, «освещения местного населения», выполнения задач по регистрации людей и сбору налогов, формирования антипартизанских групп, участия в проведении карательных операций. Иногда они использовались в боевых действиях на фронте.

Особой активностью на немецкой полицейской службе отличались украинцы, большое количество подразделений которых располагалось в Идрицком и Себежском районах. Только в 1942 году в Киеве были сформированы полицейские украинские батальоны № со 101-го по 111-й, со 113-го по 126-й, со 129-го по 131-й, со 134-го по 140-й, со 143-го по 146-й, со 157-го по 169-й общей численностью 35 тысяч человек. В 1943 году часть этих батальонов была включена в состав полицейских стрелковых полков № 31–38 трехбатальонного состава. В феврале – марте 1943 года 50-й украинский шуцманбатальон (батальон полиции) участвовал в карательной экспедиции «Зимнее волшебство», охватившей Идрицкий и Себежский районы.

Уже 24 июня 1941 года в Каунасе начала работу литовская комендатура, в октябре переименованная в «Штаб охранных батальонов». Началось формирование «батальонов охраны национального труда». В первые дни войны была организована литовская полиция безопасности. После того как Литва была полностью захвачена немецкими войсками, антисоветские повстанческие группы, создававшиеся еще задолго до начала войны, были реорганизованы в 23 стрелковых и один кавалерийский батальон самообороны, переформированные потом в шуцманбатальоны (сокращенно именовавшиеся «шумабатальонами») численностью от 500 до 600 солдат каждый, общей численностью 13 тысяч человек под командованием 250 офицеров. Кроме них, были сформированы 22 батальона «шума» с № 1-го по 15-й и с 251-го по 257-й. В октябре 250-й литовский шума (полицейский) батальон был включен в состав частей группы армий «Норд» и на его основе были сформированы 650-я и 651-я литовские восточные охранные роты, принимавшие участие в карательных акциях против партизан и мирного населения. Кроме них, на территориях Ленинградской и Калининской областей действовали 5-й и 13-й литовские батальоны. Особой жестокостью прославился 2-й литовский шуцманбатальон майора Антанаса Импулявичюса, сформированный в Каунасе в 1941 году. 6 октября 1941 года батальон в составе 23 офицеров и 464 рядовых был направлен на территорию Белоруссии, в районы городов Минск, Борисов и Слуцк, для борьбы с партизанами. В феврале-марте 1943 года он вместе с 50-м украинским и несколькими латышскими полицейскими батальонами принимал участие в карательной операции «Зимнее волшебство», часть акций провел в Идрицком и Себежском районах.

Страшный след оставили в Идрицком и Себежском районах латышские полицейские формирования. Раньше в советской печати щадили самолюбие латышского народа, обходя эту черную страницу его истории. Еще шли бои на территории Латвии, а будущие палачи уже стали собираться в стаи. Официальной датой создания латвийских вспомогательных полицейских рот считается 3 июля 1941 года. В июле 1941 года из 240 военнослужащих этих рот было создано шесть полицейских округов, которыми напрямую руководила СД, начали формироваться полицейские батальоны, насчитывавшие в своем составе 500–550 человек каждый. В сентябре 1941 года был создан 16-й Земгальский шума (полицейский) батальон. А к концу 1943 года были сформированы 1945 латышских батальонов с № 15-го по 28-й, с 266-го по 283-й и с 311-го по 322-й общей численностью 15 тысяч человек. Часть этих формирований несла службу по охране тыла и направлялась для борьбы с партизанами в Белоруссию, в Себежский и Идрицкий районы Калининской области, Псковскую и Ленинградскую области.

Кроме них, были созданы 251, 271, 276, 277, 278, 313, 315, 316, 317-й охранные, 2, 95, 395-й строительные батальоны. Из 16, 17, 19, 21, 22, 23-го полицейских батальонов был сформирован 1-й полк СС, переформированный позже в 39-й пехотный полк. Из 276, 277, 278 и 281-го охранных батальонов был создан 1-й полицейский полк. Вместе со 2-м и 3-м полицейскими полками был сформирован 5-й латышский пограничный стрелковый полк. О том, как они «доблестно» воевали с мирными жителями, будет рассказано ниже.

1-й латышский полицейский полк «Рига» в конце октября 1943 года по железной дороге прибыл в поселок Идрица, откуда на следующий день вышел в направлении города Невель и озера Язно. Там латыши 7 ноября 1943 года вступили в бои с наступавшими частями Красной армии. Они сумели удержать оборону, но понесли тяжелые потери. В последующие два месяца остатками полка и приданными ему на усиление 313-м и 316-м полицейскими батальонами из состава 2-го полицейского полка «Лиепая» немцы затыкали дыры в своей обороне, перебрасывая их с участка на участок. 12 января 1944 года на невельском участке фронта началось новое наступление наших войск. Кровопролитные бои развернулись на востоке Идрицкого района – на берегах озера Свибло, у деревень Чайки, Байкино, Свибло, Старицы, Жеглово, Александрово. С середины января до середины марта 1944 года 1-й латышский полк «Рига» использовался немцами как пожарная команда, а его солдаты в качестве «пушечного мяса». Лишь во второй половине марта разгромленные латышские подразделения были выведены на территорию Латвии для переформирования. В середине июля 1944 года полк опять был направлен на фронт.

С И апреля по 4 мая 1944 года проводилась мощная карательная экспедиция «Праздник весны» («Фрюлингфест») против партизанских формирований и населения Ушачско-Лепельской партизанской зоны. Она захватила Идрицкий и Себежский районы. Боевые действия в рамках общей карательной экспедиции «Фрюлингфест» здесь получили наименование «Пасхальная чистка». В этих карательных операциях были задействованы в составе группы Ф. Еккельна 15-я латышская дивизия СС, 2-й и 3-й латышские полицейские полки и 5-й латышский пограничный полк. В июне-июле 1944 года эти части действовали против партизан и наступавших частей Красной армии на границе с Латвией, в том числе и на Себежском направлении.

К лету 1944 года численность латышских полицейских, пограничных, вспомогательных, строительных частей и СД составляла 54504 человека. Еще 32418 человек служили в войсках СС, 628-м авиационном легионе, 10584 в рабочей службе Германии, 12159 в немецких частях в качестве «хиви». В августе 1944 года остатки разгромленных и деморализованных латышских формирований были выведены в глубину территории Латвии и расформированы. Оставшийся личный состав полков был передан в 15-ю и 19-ю латышские дивизии СС и другие части вермахта. По рассказам бывших партизан и местных жителей, плененные эсэсовцы этих дивизий, которые собрались для переформирования возле озера Белого, были перевешаны партизанами на деревьях вдоль железной дороги на станции Идрица. За что их так?

В 1956 году эмигрантский журнал «Часовой» опубликовал статью «Не смею молчать» бывшего офицера по особым поручениям штаба РОА латыша поручика В. Балтиньша о преступлениях латышских вояк в бывшей Витебской области. Здесь стоит оговориться о том, что в состав Витебской области до 30-х годов входили территории Идрицкого, Себежского, Невельского и Пустошкинского районов. Но так как к тому периоду, который описывается Балтиньшем, практически вся территория Невельского и Пустошкинского районов была освобождена Красной армией, то, по всей вероятности, описываемые им события происходили в Идрицком, Себежском или в северной части Освейского или Россонского районов Белоруссии.