Текст книги "Низшая раса"

Автор книги: Владимир Кучеренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

Как и тогда, так и ныне спасти нас может только одно: точное обличение взяточников и последующее их уничтожение с конфискацией наворованного.

Коррупционная низшая раса враждебна инновациям. Прежде всего потому, что инновации объективно снижают затраты на решение тех или иных задач, стоящих перед обществом. А если так, то инновации уменьшают возможности низшей расы красть и "пилить" бюджеты и страны, и корпораций. Уж если мы коснулись этой темы, то давайте закончим мысль. Предположим, лечение одного больного от, условно говоря, золотухи обходится в 1000 рублей – за счёт расхода лекарств и труда медиков. Значит, с миллиона больных золотухой медицинский чиновник может наворовать миллионы рублей. Но вот появляется новая технология, которая позволяет вылечить (скажем, за счёт лазерной аппаратуры) болезнь без применения лекарств и за считанные дни. Затраты на лечение одного недужного падают вдвое. Нужно ли это вору-чиновнику? Нет же! Ведь уменьшаются затраты – а значит, и та доля денег, которую можно украсть. Точно так же вор-чиновник будет насмерть биться с инновациями во всех областях.

В царской России инновации тормозились. На них шли только под внешним давлением – из-за того, что на Западе появилось нечто новое. Да и то представитель низшей расы при этом предпочитает купить готовую технологию на Западе, но не обращать внимания на русские разработки, будь они при этом в несколько раз лучше и "продвинутей". Природа этого явления – за гранью сей главы. Но то же самое, что творилось с инновациями в николаевской России, в усиленном варианте происходит в теперешней РФ.

Об этом можно говорить бесконечно. Поэтому давайте переключимся на другую важную тему – Крымскую войну 1853-1856 годов. Именно в ней вскрылись все гнилость и бессилие проворованной николаевской России.

Крымский позор.

1825-1853 годы – трагический период во внешней политике России. Именно тогда были допущены чудовищные ошибки и просчёты, которые приведут к войнам и потрясениям XX столетия.

С объективной точки зрения именно в этот промежуток времени русские получают великолепные возможности для прорыва. Давнего врага России, Турцию, трясёт и лихорадит. В Оттоманской империи практически отделяется и идёт войной на метрополию Египет. Идут болезненные реформы внутри страны. Отваливается и становится независимой Греция. Один сильный и решительный удар – и русские могли бы ворваться на Балканы, заняв Константинополь и черноморские проливы, обрести выход в Средиземное море и пресечь будущую экспансию Германии на Ближний Восток. Благо паровой флот на Западе ещё во младенчестве, а переход на нарезное оружие ещё не произошёл. Английские войска в 1840-х годах переходят ещё только на капсюльные дульнозарядные гладкоствольные ружья, быстрозаряжающиеся дульнозарядные винтовки с пулей Минье ещё не изобретены. При этом Франция нестабильна и слаба (её в 1830-1849 годах ждёт две революции), а у англичан нет сил на большую войну. В те же годы на грани развала оказывается ещё один давний враг России – Австрия, Дунайская империя. Начинается мощное движение венгерского сепаратизма.

Если бы в этот момент правители России вели бы себя, как подобает русским национальным лидерам, и смогли бы воспользоваться смутами у врагов наших, то уже в ходе войны с Турцией 1828-1829 годов заняли бы Константинополь и оказали поддержку египетскому вождю Мохаммеду Али, а в 1848 году ускорили бы развал Австрийской империи. Если бы это произошло, исчезала главная русская цель в Первой мировой войне 1914-1918 годов – проливы и Константинополь. Запад получал бы усилившуюся Русскую империю, которую с Востока уже не "сковырнуть". Мы избегали в таком случае мировой войны в том варианте, которая разразилась в 1914 году. Мы уже в первой половине XIX века, когда на карте Европы ещё не существовало ни единой Германии, ни соединённой Италии, могли создать на Балканах прорусскую Болгарию, навсегда выпихнув турок в глубину Малой Азии и сделав Чёрное море своим внутренним водоёмом. Овладев Босфором и Дарданеллами уже в 1829-м, русские наносили полное поражение Англии, всеми силами старавшейся не допустить Россию к контролю над сими стратегическими проливами. Самое же главное – англичанам было не из кого сколачивать антирусскую коалицию, сами же вести войну против нас они тогда не могли.

Шанс покончить с Турцией у России был именно в 1828-1829 годах. В ходе кампании 1828 года русские войска, перейдя Дунай, осадили важнейшие турецкие крепости: Шумлу, Силистрию и прибрежную Варну. Их падение открывало путь на Адрианополь, а дальше – на Константинополь. 28 сентября пала Варна – отличная база для того, чтобы принимать военные грузы, идущие морем из Одессы и Севастополя. Увы, осаду Шумлы и Силистрии пришлось снять.

Но весной 1829 года армия Дибича снова перешла через Дунай, взяла Силистрию, прорвалась через Балканы, выйдя на оперативный простор. В августе 1829-го пал последний оплот турок на пути в Константинополь-Адрианополь. Фактически организованное сопротивление турецкой армии оказалось сломленным. Дибич докладывал царю, что болгары встречают русские войска как освободителей. Он был готов двигаться с 35-тысячной армией на Стамбул-Константинополь. Хотя русские войска жестоко страдали от чумы и холеры (на 15 тысяч убитых и умерших от ран русских бойцов приходилось 110 тысяч погибших от болезней), турки точно так же страдали от эпидемии. В этот момент нужно было лишь одно: решительный бросок Черноморского флота к проливам и высадка десанта в самом сердце Османской империи – захват Константинополя. Кстати, именно это черноморские адмиралы предлагали Николаю Первому потом, в 1853-м, но и тогда он всё ушами прохлопал. В 1829-м русские, имея 12 линейных кораблей, могли выбросить 20-тысячный десант в подкрепление Дибичу, отрезав всю европейскую часть Турции, а захватив турецкие береговые батареи в проливах – пресечь попытки английского флота проникнуть в Чёрное море. Одновременно можно было формировать новые части из болгар. Чтобы нейтрализовать Австрию, достаточно было сосредоточить у Каменец-Подольского ещё один сильный корпус русских войск.

Но русский император испугался. Он пошёл на заключение мира с турками, отведя войска за Дунай. По итогам войны русским отошли лишь дельта Дуная да Анапа, Сухум и Суджук-Кале на Кавказе. Тем самым Николай Первый обессмыслил 125-тысячные потери русской армии и получил Турцию – базу будущей агрессии англо-французов против России в 1854-1855 годах. Как писал в 1881 году русский историк Александр Корнилов, "в возникшей войне с Турцией император Николай в 1828 году стремился только заставить её принять свои требования, в то же время не желая, чтобы турецкая монархия разрушилась. Благодаря этой нерешительности действий первый год войны окончился довольно неудачно, и только в 1829 году, когда Николай… не поехал на войну лично и предоставил новому главнокомандующему (Дибичу) свободу действий, кампания окончилась успешно. Но условия, предписанные Турции, – опять-таки из этих побуждений, – всех изумили своей умеренностью".

Ах, если бы этот царственный ишак (пусть даже лично благородный) заботился больше о русских интересах, а не о сохранности турецкой монархии! Не пришлось бы потом воевать в 1877-1878 годах за освобождение Болгарии, проходя практически тем же маршрутом и не теряя ещё 200 тысяч русских. (Кстати, и тогда мы не заняли Константинополь, остановившись в 28 км от города!)

Дело в том, что низшая раса у власти, занимаясь в основном воровством и глядя на Россию как на свою колонию, страдала внешнеполитическим идиотизмом. В своей внешней политике Николай Первый руководствовался дурацким принципом легитимизма: мол, надо всеми силами спасать власть "законных правителей" даже во враждебных России странах и хранить их неприкосновенность. Поэтому сей коронованный идиот и спас тогда Османскую империю. А потом, три года спустя, ещё и отправил на Босфор эскадру с десантом, чтобы спасти султана от натиска мятежного правителя Египта, Мухаммеда Али. Сегодня мы наблюдаем второе пришествие политики легитимизма: власти РФ то и дело спасают то целостность Молдавии, то Украины, бросая без помощи русские анклавы в Приднестровье, Крыму, Северном Причерноморье и в Донбассе.

Николай Первый сначала кинулся спасать целостность Турции, а потом – и Австрии (подавление русскими войсками венгерской революции в 1849-м). В результате турки окажутся в коалиции с Западом в войне против нас в 1853-1856 годах, а спасённые австрийцы будут угрожать вторжением своей армии в момент, когда Россия будет сражаться с западными интервентами в Крыму. Это ещё что! В 1848 году, когда во Франции произошла революция, Николай I порывался послать на помощь "законным властям" Франции 300-тысячную армию. Слава богу, до этого дело не дошло. Ты бы так о русских интересах радел, балбес коронованный! Наоборот, нужно было, как те же англичане, поддерживать революции, которые раскалывали на части врагов России. Хоть ту же подлую Австрию, которая нам вечно вредила и даже участвовала в войне 1812 года на стороне Наполеона. На этом мы даже моральные дивиденды состричь могли – восторг европейских либералов, которые не окрестили бы русских "жандармами Европы".

Таким образом, политика "сильной власти" Николая Первого (очень похожей на нынешнюю "суверенную демократию" с её "вертикалью власти") во внешней политике предала русские интересы, усилила врагов России и повлекла нашу страну к катастрофе. Выстроив внешне сверхцентрализованную, по-армейски сколоченную систему власти в России, Николай на деле создал полный коррупционный бардак. Причём бардак, душивший инновации и обеспечивший всё большее отставание русской промышленности от Запада.

К 1850-м годам Россия безбожно отстаёт от Англии и Франции в деле строительства передовых заводов, в оснащении армии нарезным оружием, в строительстве железных дорог и парового флота. Россия отстаёт и от Пруссии, где с 1811 года отменено крепостное право, а армия в 1840-х годах начинает оснащаться казнозарядной игольчатой винтовкой Дрейзе, имеющей скорострельность в 5-6 выстрелов в минуту против полутора выстрелов у пехотных гладкоствольных ружей русской армии. Россия отстаёт от Запада и в деле использования электрического телеграфа. Зато по части воровства "элиты" лидирует, обходя в этом отношении даже коррумпированный режим Наполеона Третьего во Франции.

В этих условиях в 1853 году Николай Павлович решает наконец покончить с Турцией. Доделать то, что не доделал в 1829 году. Русский император возомнил себе, что Англия не осмелится ему мешать, а Франция в одиночку на Россию не попрёт. Ну а Австрия, мол, из благодарности за оказанную в 1849 году помощь вмешиваться не станет. Царь жесточайшим образом ошибся! Англичане и французы объявили войну России и начали формировать огромный флот вторжения с 60-тысячным десантом. В союзе с ними выступили турки и Сардинское королевство. Австрия, угрожая войной, сосредоточила 300-тысячную армию.

В октябре 1853 года, когда парусная эскадра Нахимова превентивным ударом покончила с турецким флотом в Синопе, ещё был шанс одержать молниеносную победу. Даже несмотря на то что флот наш был парусным (имелось лишь 6 слабеньких пароходов на Чёрном море), а войска – вооружёнными в основном гладкоствольными ружьями. Начальник штаба Черноморского флота адмирал Корнилов (затем геройски погибший при обороне Севастополя) предложил план Босфорской операции: двинуть флот (14 линейных кораблей, 6 фрегатов, 16 корветов и бригов, 6 пароходо-фрегатов и 32 транспорта) – и занять Босфор, высадив в нём десант. Войска для него в один день отчаливали на транспортных судах из Севастополя и Одессы. Взяв Константинополь, русские по этому плану блокировали и Дарданеллы.

Царь сначала поддержал план, но против него выступил на редкость бездарный командующий Крымской армией князь А.С. Меншиков. Не стали использовать и ещё одно мощное оружие – поддержку христианского населения Турецкой империи. Вместо смелого плана Корнилова приняли другой – "тоже план": овладеть вначале Варной и укреплениями залива Бургас, а потом с моря и с суши постепенно наступать на Стамбул-Константинополь. Ясное дело, что с прибытием в Турцию мощнейшего англо-французского парового флота и мощной армии сей план полетел вверх тормашками. А западные интервенты (три сотни кораблей) в сентябре 1854 года высадились в Крыму, с ходу нанеся поражение армии Меншикова в сражении при Алме. Чтобы не допустить взятия Севастополя с моря, пришлось затопить на рейде русский Черноморский флот…

Власть коррумпированной низшей расы, помимо прочего, это ещё и военная несостоятельность, и нерешительность в боевых действиях.

Военный крах низшей расы.

В 1854 году выяснилось, что Россия – при всём милитаристском внешнем лоске – полный банкрот как в военном плане, так и в технологическом и экономическом аспектах.

Англичане к тому времени добывали 61 миллион тонн каменного угля в год, давали ежегодно 3,2 миллиона тонн чугуна, а протяжённость их железных дорог достигала уже 8 тысяч сухопутных миль (около 13 тысяч км). Французы могли похвастать добычей 4,9 миллиона тонн угля и 522 тысячами тонн выплавленного чугуна. В России накануне войны выплавляли 285 тысяч тонн чугуна в год, добыча каменного угля только зарождалась (Урал работал на древесном угле), а протяжённость железнодорожных магистралей составляла лишь одну тысячу километров. При том, что не было ни одной дороги, связывавшей Крым (и вообще Юг России) с центром страны. Грузы приходилось волочь по-старинке, воловьими упряжками, на возах да телегах.

Что такое британский флот? 19 парусных линейных кораблей и 11 – паровых линкоров, 50 парусных фрегатов и 32 – паровых, 71 пароход ранга корвета и меньше. Французские ВМС – это 25 линкоров, 38 фрегатов (всё это – ещё парусные единицы) и 108 паровых кораблей, включая винтовые пароходо-фрегаты и паровые линкоры.

Русский флот на Чёрном море: 14 линкоров-парусников, 6 парусных фрегатов, 6 небольших пароходо-фрегатов, причём только колёсных, и ни одного – винтового. На Балтике: 26 линкоров, 9 фрегатов, 8 корветов и бригов, 9 пароходо-фрегатов. То есть по общему числу военных пароходов (15) Россия уступала врагу (211 пароходов) более чем на порядок. А качественно – ещё больше. Ведь наши пароходы были малыми, нёсшими всего по 9-10 пушек, тогда как враг имел самоходные суда с десятками орудий на борту. Все наши пароходы были колёсными – а значит, более уязвимыми в бою и менее скоростными, чем англо-французские паровики с гребными винтами. Накануне войны, в 1851-1852 годах, Россия начала строительство двух винтовых фрегатов и переделку в винтовые трёх парусных, но не успела к началу боевых действий. Но даже если бы и успела – подавляющее превосходство западных интервентов всё равно сохранялось.

То же самое было и с сухопутными силами. Англичане и французы имели на вооружении нарезные штуцеры, бившие на 1200 шагов. Русские же части имели нарезных ружей только на 1/23 часть армии. Всё остальное – гладкоствольные ружья с дальнобойностью в 300 шагов. К тому же русские штуцеры заряжались в 5-6 раз медленнее, чем гладкие ружья. Один выстрел русский штуцерник мог сделать лишь раз в три-четыре минуты. Ведь то были ещё дульнозарядные системы, в стволы которых – по нарезам – приходилось проталкивать с помощью шомпола и молотка пулю с "ушками". А вот дульнозарядные винтовки интервентов стреляли так же часто, как и гладкоствольные ружья – три выстрела в две минуты. Почему? Потому что они применяли пули Минье: они, имея особые колпачки в донной выемке, при выстреле расширялись – и вжимались в нарезы ствола. А при заряжании пуля Минье входила в дуло так же быстро, как и круглые пули гладкостволок. Словом, с таким оружием интервенты могли безнаказанно расстреливать русских частым огнём с больших дистанций. При этом англичане и французы из своих винтовок уничтожали и расчёты русских пушек: ведь пули их поражали на 1200 шагов, а картечь из гладкоствольных орудий летела максимум на пятьсот. Ну а ядрами по рассыпавшимся на местности стрелкам сильно не настреляешься. Это – как и пушки по воробьям…

Низшая раса во главе с шайкой Романовых, правившая Россией, не смогла снабдить русского воина нормальным оружием. Она обрекла его на бессмысленные потери в той войне. А в своё оправдание эти твари (цитируем доклад по военному министерству) заявили, что войска "должны были тяжкими потерями и обычною своею стойкостью выкупать несовершенство своего вооружения". (А.А. Строков. "История военного искусства". Москва, "Полигон", 1994 г., с. 480.) В итоге русских, пытавшихся атаковать неприятели в штыки, били пачками. Наши просто не могли добежать до англо-французов, устилая поля боёв своими телами.

Император Николай считал, что он любит русскую армию и всячески её укрепляет. Только "укрепление" это сводилось к бесконечным парадам, на которых царь мог наказать генерала за то, что солдаты маршируют не в такт музыке. Всё сводилось к внешнему лоску и шагистике, причём солдат почти не учили метко стрелять.

Обмундирование русского солдата 1853 года служило чему угодно, кроме удобства самого бойца. Как пишет С. Сергеев-Ценский в "Севастопольской страде", наш солдатушка вынужден был таскать ранцы из тюленьей или телячьей кожи (квадратные, по полуметру в одной стороне), причём ремни этих ранцев перекрещивались на груди. Весил такой ранец с полагающейся укладкой около пуда (16,38 кило). А тяжесть всего солдатского снаряжения составляла 2,25 пуда. Если ещё шёл дождь и намокала солдатская шинель, то амуниция тянула на все три пуда – на 50 с гаком кило. Вы пробовали когда-нибудь ходить с такой нагрузкой? Грудь русского солдата ради парадной красоты так тесно стягивали узкими мундирами и ранцевыми ремнями, что у многих во время пеших переходов лёгкие наполнялись кровью, начиналось кровохарканье. (Мне самому как-то, при подъёме нашей учебной бригады по тревоге, пришлось надеть чужую шинель на два размера меньше. После пробежки в какой-то километр меня откачивали – сознание потерял от нехватки воздуха. Так, что чувствовал николаевский солдат в тесном мундире и с пудовой тяжестью за спиной, автор сих строк прекрасно представляет.)

А западные солдаты тащили на себе от силы 30 кг амуниции. У них были удобные шаровары и свободные куртки. И если николаевский солдат носил дурацкую бескозырку, то французы – лёгкие кепи с большими козырьками, защищавшими глаза от лучей солнца.

Наконец, полный провал был по транспортно-снабженческой части. Логистика интервентов в Крыму обеспечивалась десятками паровых и парусных грузовых судов. Они регулярно таскали на полуостров грузы из Англии и Франции. А вот для русских подвезти припасы в Севастополь и для Крымской армии оказалось чертовски трудным делом. Железной дороги, идущей в Крым, не имелось. Например, от Перекопа или от Керчи грузы волокли на воловьих упряжках – за двести километров. Вол силён, но тихоходен: делает не более десяти вёрст в день. Пара волов требует питания – полтора пуда сена в сутки. То есть на двести вёрст пути воловья упряжка съедает тридцать пудов корма. А грузоподъёмность упряжки по тогдашнему крымскому бездорожью – как раз тридцать пудов.

Немудрено, что осаждённый гарнизон Севастополя испытывал страшный дефицит пушечных ядер. Пришлось налаживать сбор вражеских снарядов. А враг постоянно обстреливал наших разрывными двухпудовыми бомбами-"жеребцами". Ведь ему и порох, и снаряды, и провиант подвозили морем регулярно. И получалось так: Крым из-за транспортной отсталости страны оказался для России дальше, чем тот же Крым – для Франции или Англии.

В первом же боевом столкновении на реке Алме стало ясно, что русским войскам в поле против англо-французов не выстоять. Под убийственным огнём неприятеля русские полки буквально таяли, будучи не в состоянии достать его ни пулей, ни штыком. Попытки ходить в рукопашный бой проваливались: густые колонны русских просто косили огнём штуцеров. Наши артиллеристы погибали у своих пушек, истребляемые противником из дальнобойных винтовок. Всего один раз, в бою у Балаклавы в октябре 1854 года, потерпела поражение английская лёгкая кавалерия, потеряв 598 человек. Все остальные сухопутные бои в Крыму русские проиграли из-за своего отсталого вооружения и плохого командования.

В Инкерманском сражении 24 октября (5 ноября) 1854 года наши потеряли 10 тысяч человек убитыми, ранеными и контужеными, враги – 4,5 тысячи. В августе 1855 года у Чёрной речки русская армия пробовала деблокировать Севастополь. Но части вводились в бой разрозненно, их снова косили винтовочным огнём. Потеряв более восьми тысяч бойцов из 58 тысяч, наши отступили.

Всего при осаде Севастополя русские потеряли (без умерших от болезней) 128 тысяч человек. Боевые потери французов – 46 тысяч душ, у англичан – не менее 25 тысяч.

Взяв Севастополь в сентябре 1855-го, интервенты, используя паровые корабли и броненосные плавучие батареи, разрушили и уничтожили все русские крепости на Чёрном море. Ничегошеньки противопоставить этому мы не могли. Верфи в Николаеве не в состоянии были построить даже хреновенького броненосца, как сделали южане-дикси в войне с янки в 1862 году, обшив железом паровой фрегат "Мерримак".

Но самым страшным явлением в ту войну стали воровство и бездарность государственного аппарата, показавшие полную несостоятельность государства. Вот как пишет об этом ещё царский историк Александр Корнилов:

"Собственно говоря, несмотря на видимую внушительность коалиции, союзники высадили немного войска; тогдашние средства морской перевозки ограничивали для них возможность высадки очень большой армии, и союзниками было высажено всего около 70 тыс. войска. Но хотя у Николая Павловича вообще армии было около миллиона человек, мы не могли справиться с этими семьюдесятью тысячами – отчасти благодаря хаотическому состоянию военного хозяйства и отсталости нашего вооружения, отчасти благодаря отсутствию удобных путей сообщения, отчасти благодаря поразительному отсутствию подготовленных и привыкших к самостоятельному ведению дела военных вождей и генералов. Снабжение Севастопольской армии производилось теми же способами и средствами, как снабжение армии в 1812 году; количество требовавшихся подвод, перевозочных средств, количество волов и лошадей было громадно и несоразмерно тому количеству запасов, которые доставлялись. Под тяжестью этой повинности южные наши губернии изнемогали и разорялись, а армия терпела во всём недостаток. Беспорядки усиливались страшным воровством и всяки– ми злоупотреблениями, которые сильно увеличивали неизбежные государственные расходы…"

Сказались и провалы во внешней политике. Спасённая в 1849 году русскими, Австрия теперь угрожала нам вторжением, отчего Петербург с крайней неохотой посылал подкрепления в Крым. Он предпочитал создавать противовес австриякам. А без подкреплений русские не смогли ударом извне деблокировать Севастополь. И потеряли город. И флот на Чёрном море – на 23 года потеряли.

Именно эта унизительная неудача сподвигла царизм на отмену крепостного права в 1861 году. Началась эпоха буржуазной России, длившаяся до 1917 года. Но и в ней страной продолжала править низшая раса.

Но мы можем подвести некий промежуточный итог: в первой половине того столетия Россия, ведомая болванами и ворами, умудрилась резко отстать от Запада и проспать промышленную революцию. Она не сумела решить геополитическую задачу – овладение проливами, несмотря на благоприятнейшие обстоятельства. Оказались проворованными огромные средства. А в довершение всего перечисленного ещё мы и войну проиграли.

Глава 3. О «злокозненных жидах», «светлых» русских аристократах и о том, почему гитлеровцы нас за недочеловеков держали.

Однажды нынешний националистический мыслитель Александр Севастьянов сказал о том, что в 1917 году оказался уничтоженным тонкий слой образованнейших и культурнейших людей. И, дескать, мы его ещё многие поколения не сможем восстановить. Оттого, мол, и все нынешние беды да безобразия. Севастьянову вторят другие авторы, весьма умные и неравнодушные. Они заламывают руки: ах, да мы истребили дворян и интеллигенцию – людей, которые с молоком матери-де впитывали в себя личное достоинство, благородство, чувство прекрасного и так далее. В общем, исповедуется настоящий расизм: тогда-де жили на Руси сверхчеловеки, а теперь – бывшие «совки», жалкие, ничтожные да бесчестные.

Но так ли это? Давайте посмотрим, как жила Россия под властью того самого "тончайшего слоя" прекрасных, благородных и образованнейших.

Добавим в картину ещё один не вполне приятный нам мазок: относительную этническо-расовую чистоту России второй половины XIX века. До 1880-х годов в составе её не было ни узбеков, ни таджиков, ни туркмен, ни киргизов с каракалпаками. Азербайджанцы, грузины да армяне на 99% сидели в своих землях. В городах и деревнях жили почти исключительно русские. Евреи тоже на львиную долю пребывали в черте оседлости. То есть Россия пореформенная, времён второго и третьего Александров, предстаёт практически однородным этнически государством. То есть чем-то близким к идеалу тех нынешних "мыслителей", каковые видят причину нынешних бед в засилье инородцев, в наплыве кавказцев и среднеазиатов в наши города, и зовут нас к расово-этническим чисткам. Давайте посмотрим, что творилось в той, практически полностью русской России.

Царство железнодорожных махинаций.

Воровать в пореформенной России продолжили – причём с прежним размахом. Теперь добавились новые «поля деятельности». Например, строительство железных дорог.

Поскольку строительство первой в России большой дороги (Москва – СПб., 1851 г.) велось государством и при этом буквально утонуло в воровстве (верста строилась втрое дороже истинной стоимости), правительство при Александре Втором решило заняться, говоря нынешним языком, приватизацией и дерегуляцией. То есть отдало железнодорожные стройки в руки частного капитала. Аргументация – как сегодня (госкорпорации – это воровство, а частник – эффективен).

Ну, и понеслась "дерегуляция"…

В 1867 году Российскую империю потряс скандал с приватизацией государственной Николаевской железной дороги Москва – Петербург. Принадлежа казне, дорога была вполне прибыльной, давала отличный доход. И потому её решили приватизировать, отдав Главному обществу российских железных дорог, созданному крупнейшими еврейскими банкирами (братьями Перейра, Колиньоном и др.) и финансистами Парижа, Лондона и Петербурга ещё в 1857 году. Общество было хитрым: вроде частным, но русское правительство гарантировало ему 5% прибыли на вложенный капитал. То есть воруй, завышай расходы-издержки, а русские тебе всё равно прибыток обеспечат. За счёт страны. Причём правление самого АО разместилось не в России, а в Париже. Дороги в собственность ему царский режим обещал отдать на 99 лет, а право выкупа за собой оставил лишь через 20 годков. По сути дела, русские стальные пути отдавались под внешнее управление.

Махинации начались с ходу. Акционерный капитал вроде бы собрали – но денег у новоявленного АО… не оказалось. Оказывается, учредители расписали уставный капитал на себя, но денег не внесли. Пришлось выпускать облигации, занимать деньги на рынке.

А ведь когда сие общество только создавалось, оно хвастливо обещало всю Россию покрыть сетью чугунных магистралей без всякой помощи государства. В правлении общества вместе с еврейскими финансистами заседали и русские высшие сановники.

Планы у Главного общества железных дорог нарисовались грандиозные. Достроить Варшавскую ЖД, линию "Динабург – Рига", трассы "Москва – Нижний Новгород" и "Москва – Севастополь".

Однако к 1867 году Главное общество РЖД оказалось фактически банкротом. Взявшись построить четыре дороги, оно только завершило Варшавскую дорогу и линию на Нижний Новгород. Не достроило Дина бург-Рижской трассы, а к дороге на Севастополь даже не приступило. Причём стройки шли своеобразно: себестоимость дорог составила около 100 тысяч тогдашних рублей за версту, в два с лишним раза больше, чем у Клейнмихеля, строившего трассу между Москвой и Петербургом за государственный счёт. (А ведь считается, что при Клейнмихеле себестоимость раздувалась в два-три раза!) То бишь по воровству эффективные собственники переплюнули даже чиновников Николая Первого. И хотя Главное общество РЖД обещало привлечь для строек именно западные капиталы, на деле оно продавало свои облигации в России. То есть всё вышло по-хищнически. Как только заработала Варшавская дорога, она тут же оказалась убыточной и государству пришлось платить деньги иностранным акционерам. Словом, вышло не привлечение капитала в Россию, а выкачивание оного из неё. Положение было настолько вопиющим, что правительство в 1861 году расторгло первоначальный договор с обществом, заставив его перевести управление из Парижа в Петербург и ввести в своё правление четверых членов от государства.

Был составлен новый план железнодорожного строительства. Теперь – нацеленный в основном на сооружение магистралей, ведущих в порты – для лучшего вывоза зерна. Министр путей сообщения Мельников предлагал строить трассы казённым способом: мол, частный капитал заделался выше головы, так давайте строить государственным способом, всемерно наладив контроль и пресекая воровство. Но министр финансов Рейтерн настоял на продолжении прежней практики: отдать всё в частные руки. Правительство пошло на невиданные льготы для Главного общества РЖД: даром отдавало им места под станции в Севастополе, Москве и в других городах, соглашалось сделать Севастополь "порто-франко" (зоной беспошлинного ввоза-вывоза товаров), подрывая тем самым доходы казны. Но…

Тем не менее Главное общество РЖД оказалось практически банкротом и стало брать у русского правительства ссуды на достройку дорог. Долги общества доросли до 135 миллионов рублей (92 млн – долг перед государством при величине бюджета страны в 1863 г. в 350 млн), тогда как уставной капитал сей "компашки" составлял всего 75 миллионов рублей. Положение своё общество оное решило в 1867 году поправить, прибрав к рукам самую прибыльную из государственных дорог – московско-петербургскую. Причём денег на выкуп дороги у государства у этой банды мошенников не имелось. Она предложила: заплатим казне не рублями, а… облигациями общества, выпущенными под гарантии государства.

То есть АО-должник, имея огромный долг перед государством, как бы покупало его имущество… чтобы расплатиться с государством. Ба! Да это же был грабёж русского государства чистой воды. Фактически охреневшие дельцы покупали дорогу у государства за его же, государства, деньги. Это же почти один к одному схема залоговых аукционов, что проводили в РФ при Ельцине – руками Чубайса – в 1995-1996 годах. Тогда россиянские олигархи, почему-то сплошь одни евреи, тоже приобрели жемчужины русской экономики за бюджетные деньги, что государство хранило в их коммерческих банках. Именно тогда Березовский с Абрамовичем разжились "Сибнефтью", Ходорковский – ЮКОСом, а Потанин и Прохоров – "Норильским никелем". Но кто бы мог подумать, что подобные сделки совершались у нас ещё в 1860-е годы!