Текст книги "Пушистый талисман"
Автор книги: Влада Орлецкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
11
Любка пребывала в недоумении, когда брат Натальи Сергеевны, этот угрюмый тип бандитской наружности, позвонил ей и предложил «сходить куда-нибудь». Ей не особенно хотелось куда-то с ним идти, но она согласилась, и только потому, что слышала в трубке восторженные вопли Даньки, сына Матвея.
– Тетя Люба! Тетя Люба! – мальчишка просто захлебывался от восторга.
– Тише… сынок, перестань, – сказал ему Матвей, прервав разговор с Любкой.
Он пригласил ее в боулинг. Оно и к лучшему. Хотя бы не так скучно, как могло быть.
– Ну как, тебе… вам понравилось? – спросил Матвей, когда они, вдоволь наигравшись, присели в ближайшем кафе.
– Да, здесь хорошо, – согласилась Любка, плюхнувшись на стул.
– С непривычки мышцы будут болеть, – предупредил Матвей. (Ну о чем он еще может говорить? Конечно, о мышцах! С такой-то физиономией.) – Знаете, лучше на ночь принять горячую ванну, чтобы распарить натруженные мышцы. Тогда будет легче, – не отставал он.
И за что ей все это? Почему-то все считают своим долгом дать ей какой-нибудь совет, будто она ребенок. Ольга всю жизнь ее поучает, теперь этот подключился. Поучайте лучше ваших паучат!.. Вот Игорь никогда не говорит ей, что она должна делать. Только он воспринимает ее как зрелую личность…
– Может быть, как-нибудь снова сюда зайдем? – предложил Матвей.
– Может быть…
Черт бы ее побрал, эту художницу! Матвей усиленно напрягал мозг, но ему на ум не шло ничего, что могло бы ее заинтересовать. У его сына Даньки и то лучше получается общаться с ней. Сказать по правде, он даже не ожидал, что мальчишка так к ней привяжется.
Что-то в этой странной девушке, безусловно, есть… Что-то такое милое и притягательное, раз он часто думает о ней и даже осмелился пригласить на свидание. Ну пусть это и не совсем свидание в привычном смысле – просто дружеская встреча двух знакомых с игрой в боулинг и пивом. Лиха беда начало. Что плохого в подобном времяпрепровождении? В конце концов, Данька рад до беспамятства, а он сам избавлен от необходимости щеголять хорошими манерами и познаниями в искусстве, которых не было, чтобы произвести впечатление на заинтересовавшую его девушку.
Матвей был рад тому, что пригласил Любу именно сюда. Он с удовольствием наблюдал, как легко и грациозно она двигается, словно молодая кошка. Ее узкие джинсы подчеркивали стройность длинных ног и округлость крепких ягодиц, а облегающая кофточка обозначала изящные линии тонкой талии и высокой небольшой груди. Матвею нравились ее длинные густые волосы, и он даже поймал себя на мысли, что безумно желает зарыться в них лицом, умыться ими или медленно пропускать эти локоны сквозь пальцы, чувствуя, как они текут шелковым дождем и дарят несказанное блаженство. А еще хотелось погладить ее макушку кончиками пальцев… Ну и еще много чего…
Самое смешное, что она боялась его, будто он людоед или монстр какой. Стоило немалого труда, чтобы перейти с ней хотя бы на «ты». Матвей попытался задать простой непринужденный, демократичный, как ему казалось, тон, и она вроде бы согласилась, стушевавшись, как школьница, но все равно продолжала ему упорно «выкать». Матвею ничего не оставалось, как тоже обращаться к ней на «вы».
– Люба, а у вас есть новые работы?
– Да, есть… несколько. А что?
– Я хотел бы посмотреть. Можно напроситься к вам в гости?
Данька обрадованно заелозил на стуле.
– Вот здо-орово! – закричал он. Такой смешной: волосенки взъерошены, глазенки горят, щербатый рот растянут в широкой и совсем по-детски непосредственной улыбке. Забавный! Он и мечтать не мог о таком счастье – поехать в гости к «тете Любе».
Любка, поняв, что отказать нельзя, нарочито улыбнулась.
– Ну хорошо…
Обидеть такого славного мальчишку, который искренне радуется ее присутствию, ласкается к ней, как котенок, она не могла. И потащилась вместе с ними к себе домой. То есть в квартиру, доставшуюся ей по наследству от Виктора Слуцкого.
Тут возникла небольшая проблема, так как апартаменты, в которые «напросились» гости, совсем не вязались с образом бедной художницы. Это надо было как-то объяснить, и Любке пришлось придумать более или менее правдоподобную легенду.
– Это квартира моих знакомых. Просто они уехали надолго заграницу, ну, и попросили меня присмотреть за жильем.
– Хорошее жилье, – одобрительно заметил Матвей.
– Располагайтесь…
Она развешала одежду в большом зеркальном шкафу в холле и пошла на кухню – ставить чайник. Матвей отправился мыть руки, а Данька побежал в гостиную, где обнаружил Степаниду, прятавшуюся от непрошеных гостей за диваном.
– Папа! Тут кошка! Смотри! – обрадованно закричал Данька. Он схватил Степаниду и понесся к отцу, чтобы показать находку.
– Смотри, какая киса!
– Угу… симпатичная…
Отец усмехнулся, глядя на сына, и направился в кухню, где Любка наспех готовила угощение. Она хотела накрыть стол в гостиной, но Матвей сказал, что они, мол, не графья, так что особенно суетиться не стоит, чаю можно и на кухне выпить. Пожав плечами, Любка согласилась: хозяин – барин.
– Данька, оставь в покое животное! – крикнул Матвей сыну, который резвился со Степанидой. – Иди мыть руки. Тетя Люба зовет нас к столу.
– Сейчас, па-ап!
– Пойдем я тебя провожу. – Люба взяла за руку Даньку, примчавшегося на зов отца, и повела его в ванную.
– Тетя Люба, а как вашу кошку зовут?
– Степанида.
– Кру-уто… А где вы ее взяли?
– На улице нашла. – Любка подала ему махровое полотенце. – Пойдем чай пить с бутербродами. Ты, наверное, проголодался?
– Совсем немножко…
Очаровательное дитя. Любка, расчувствовавшись, пригладила его торчавшие в разные стороны белесые волосенки и поцеловала мальчика в шелковистую макушку. Данька прижался головой к ее животу. Он вполне мог быть ее сыном. Когда они с Игорем поженятся, она бы хотела, чтобы первым у нее родился мальчик. Хорошенький, смышленый мальчик.
Она будет любить его, играть с ним в веселые пацанячьи игры, читать по вечерам сказки, покупать все, что попросит, и устраивать радостные дни рождения с приятелями, подарками и огромным тортом. Зимой они будут играть в снежки, барахтаться в сугробах и лепить снеговиков, а на Новый год – наряжать елку и запускать в небо разноцветные фейерверки. Летом можно будет кататься на роликах, есть мороженое, гулять в парке и выезжать на загородные пикники. И она обязательно повезет его к фантастическому, южному морю с кораблями и дельфинами, хоть сама там еще ни разу не была.
За чаем Данька вдруг с детской непосредственностью поинтересовался:
– Тетя Люба, а вы были замужем?
Матвей кашлянул, с укоризной посмотрев на сына. Любка рассмеялась.
– Нет, Данька, не была, – ответила она.
– А почему? – не отставал тот.
– По кочану, – ответил Матвей вместо Любки.
– А почему «по кочану»? – не унимался Данька. Казалось, что для него это вопрос первостепенной важности.
– Хочешь конфетку? – предприняла Любка отвлекающий маневр.
– Хочу, спасибо, – согласился Данька, и в качестве отступного взял предложенную конфету в золотистой обертке.
Чтобы избежать дальнейших расспросов, Любка решила взять инициативу на себя.
– Матвей, а ваши с Натальей Сергеевной родители живы?
– Живы-здоровы…
– А где они?
– В Новокузнецке. У них там большая квартира, отец вышел на пенсию. Он раньше работал главным инженером завода. Мама домашним хозяйством занята… Так, живут помаленьку. Мы с Натальей навещаем их два раза в год. Даньку с собой берем.
– Берут, – подтвердил Данька.
– Иногда и Федора с Анюткой берем. Иногда они сами к нам приезжают. Вот как-то так…
– Так вы сами, значит, из Новокузнецка?
– Ну да.
На этом темы для поддержания светской беседы окончательно иссякли.
Избавить обоих от возникшей неловкости могло только одно.
– Матвей, давайте я покажу вам свои картины. Вы просили, помните?
– Да, да… Помню…
Конечно, он уже забыл об этих чертовых картинах. Но делать нечего, Матвей покорно поднялся из-за стола, и, поблагодарив Любку за чай, отправился вместе с ней в гостиную. Там, за элегантной ширмой, стоял ее мольберт и хранились работы. Данька сначала смотрел вместе с отцом, а потом вновь затеял игру со Степанидой.
– Люба, я, честно сказать, не такой уж ценитель живописи, – сознался Матвей, смущенно кашлянув в кулак. (Да кто бы сомневался!). – Но мне ваши картины почему-то нравятся.
Такая похвала, наверное, дорогого стоит.
– Ай, папа, Степанида меня укусила! – радостно сообщил Данька, возясь на ковре с Любкиной питомицей.
– Как я ее понимаю, – закатив глаза, устало вздохнул Матвей. – Я бы на ее месте тоже тебя укусил. Оставь зверя в покое… Люба, а вот особенно мне нравится картина со старинным фрегатом, мне кажется, ее можно было бы повесить в комнате у Даньки. Он это любит. Его любимый фильм «Пираты Карибского моря»…
– Ага! Я прямо тащуся от него!
– Не тащуся, а тащусь, – менторским тоном поправил Даньку Матвей и вдруг сам стушевался, осознав, что сморозил что-то не то, и тихо чертыхнулся.
Но Любка только снисходительно улыбнулась. Данька вскочил с ковра и тоже уставился на картину, привалившись к Любкиному бедру. Она по-матерински положила руку ему на голову.
– Я дарю вам эту картину, Матвей.
– Да что вы, Люба, бросьте! – перепугался Матвей. – Я у вас ее куплю. Это же такой труд!
Любка усмехнулась. Ну конечно, он ведь думает, что перед ним бедная, убогонькая художница, «к которой в магазине никто не подойдет…».
– Нет, уж. Позвольте мне решать, за что брать деньги, а за что – нет.
– Берите, вам говорят, – настаивал Матвей, но Люба едва не рассердилась. Для нее это было все равно, как если бы он предложил ей деньги за секс. – Люба, но как же… я не могу так…
– Ну если вы уж такой щепетильный, можете считать, что эту картину я подарила Даньке. Это подарок, понимаете?
– Это мне?! Тетя Любочка, ты такая добрая! – растроганно воскликнул Данька и тут же в порыве чувств повис у нее на шее.
– Спасибо скажи… – тихо подсказал Матвей сыну.
– Спасибо!
В машине, когда они с сыном ехали домой, Матвей все думал о Любке, и об этом дне, проведенном вместе с ней. Так неудобно получилось с этой картиной. Девчонка, можно сказать, последнее оторвала от сердца. Она ведь этим зарабатывает, а тут, в порыве благородства, подарила ему свою работу. Ужасно неудобно и стыдно. Наталья говорила, что Люба живет в невыносимых условиях, в бедности, питается через раз. Хотя выглядит бедная художница сейчас гораздо лучше, чем три месяца назад, когда он впервые увидел ее в своем доме на дне рождения. Тогда она была похожа на испуганного зайца.
В ней появилась уверенность. Уверенность женщины, которая знает, что она хорошо выглядит и вообще – неотразима. Матвей ничего не понимал в женской одежде и модных фишках, но тем не менее заметил, что сотовый телефон у нее – не из дешевых. Наверное, дела-таки пошли в гору.
Вдруг ему стало понятно, отчего Люба так смущается рядом с ним. Просто он ей не нравится. Она художница – вся в искусстве, мысли о высоком, а тут он – со своими глупостями. И она не может прямо ему об этом сказать, потому что хорошо воспитана.
Матвей знал, что он не очень интересный кавалер, а для молодой талантливой и образованной женщины – и подавно. Порой он даже сам себе напоминал героев Шварценеггера или Лундгрена: масса хорошо натренированных мышц, ноль интеллекта, а в глазах – грозное предупреждение для непонятливых: «Не влезай – убьет!» – как на опорах высоковольтной линии. Последний герой боевика. Терминатор возвращается. Универсальный солдат «форево». Рокки-Сталлоне в этот смысловой ряд, по мнению Матвея, уже не вписывался, ибо в его грустных италийских глазах есть хоть какой-то намек на человечность.
Да, Матвей когда-то был убийцей. Не киношным, а настоящим. Как и многие другие – те, что сражались бок о бок вместе с ним на долгой и несправедливой войне. Слава Богу, все это позади. Жаль только, что многие так и не дождались окончания этого ужаса и то, что кто-то не дождался живыми своих сыновей, мужей, отцов и братьев. Но Матвей вернулся. И научился жить с этим опытом, и даже ориентироваться в мирной жизни, устроенной совсем по другим законам.
Если бы не эта беда с Юлькой… Матвей был убежден, что в ее проблемах виноват именно он. Ей было невыносимо скучно с ним, и она сорвалась. Рядом с таким нудным типом у любой женщины рано или поздно начнется психоз, или нервный срыв, или загулы с любовником… А Юлька выбрала наркотики – как бегство от повседневной серости.
Вот появилась Люба. Когда она сегодня положила руку на Данькину голову и стала его гладить, у Матвея так больно екнуло в груди! Сто лет уже ничто его так сильно не впечатляло, но до того все это мило и трогательно выглядело. Он даже представил себе картину: они с Любой сидят, обнявшись, на диване в гостиной, в камине потрескивает огонь, а на ковре у их ног безмерно счастливый Данька играет с полосатой кошкой. Дурдом! Как ему такое только в голову пришло? Ему что, Юльки мало?.. Тупой солдафон, дегенерат проклятый!
Матвей уже подъезжал к дому, угрюмо размышляя о своей судьбе, как вдруг Данька, сидевший сзади, спросил невинным тоном:
– Па-ап, а ты женишься на тете Любе?
Его будто ударило током. Он так разозлился… Нет, даже не разозлился, а рассвирепел, как раненый зверь, и, едва сдерживаясь, чтобы не разораться на собственного ребенка, только сухо процедил:
– Даниил, не вмешивайся в дела взрослых. Без сопливых разберемся.
Данька хлюпнул носом и замолчал. Когда они пришли домой, мальчишка был тише воды, ниже травы – рано и быстро лег спать. А Матвей долго сидел на кухне, курил, в одиночестве пил водку, а затем, опьянев, уснул в гостиной.
12
В мае Л юбка переехала в свой загородный коттедж. В городе делать было нечего. Хрущевские апартаменты отремонтировали, завезли мебель, и Любка сдала жилье приличной молодой паре.
Поляков сделал ей предложение. Он подарил ей изумительной красоты кольцо с бриллиантом и взял на себя расходы на свадьбу. Регистрация должна была состояться в июле. Они часто встречались: клубы, рестораны, романтические прогулки. А еще были вечера у камина в Любкином особняке за бокалом хорошего вина и беседами на интеллектуальные темы. Люба сидела на большом диване, оббитом стильным клетчатым гобеленом, а Игорь, ослабив галстук, опускался у ее ног на ковер и смотрел на нее влюбленными глазами. Он был настоящим воплощением идеального мужчины.
В один из майских вечеров к Любке приехала Ольга. Княгиня по-прежнему не изменяла широте своей натуры, и, несмотря на то, что бедность и лишения давно не угрожали ее подруге, она привезла с собой полный пакет еды и две бутылки вина. Подруги накрыли стол на террасе, Ольга откупорила одну из бутылок и налила вино в бокалы.
– Как у тебя тут хорошо! Просто рай на земле, – сказала она, усаживаясь в плетеное кресло из ротанга. – Ну а где же толпы кавалеров?
Любка немного смутилась. Она как раз хотела сказать Ольге об их с Игорем решении, но, зная, как подруга относится к Полякову, опасалась ее реакции. Тем не менее сообщить было необходимо.
– Оль, ты только не волнуйся. Мне надо тебе кое-что сказать…
– Что ты там опять учудила?
– Я выхожу замуж, Оль, – призналась Любка виноватым тоном.
– За кого? – не поняла Княгиня. Ей показалось, что Любка просто шутит.
«Нет, в конце концов, чувствовать себя виноватой – это глупо! Что я, кающаяся грешница, что ли?» – подумала Любка и уже с большей уверенностью ответила:
– За Игоря.
Ольга сразу поменялась в лице.
– За Полякова?
– Ну да.
– Люб, ты что, с дуба рухнула?
Игоря Полякова Княгиня Ольга любила ничуть не больше, чем его предшественника – Николая Зотова. Однако на этот раз Любка не намерена была выслушивать подружкины нравоучения.
– Оль, в конце концов, это мое дело – за кого мне выходить замуж, – твердо произнесла она.
– Нет, ты определенно рухнула. И даже не с дуба, а… что там повыше растет? А-а, вот – с баобаба. Только от одного козла отделалась, тут же вляпалась с другим, таким же…
С расстройства Княгиня одним глотком допила вино из своего бокала и закурила.
– Оль, послушай меня. Игорь – прекрасный человек. Я таких мужчин еще не встречала…
– Да ты еще никаких не встречала. Кроме этого своего… Не к ночи будь помянут.
– Оль, пойми, мы с Игорем любим друг друга… так почему я не могу…
– В том, что ты любишь этого Игоря, я даже не сомневаюсь. Вот на счет его чувств – большой вопрос. Мне очень интересно, полюбил бы он тебя без денег? Богатую, успешную бабу любить просто – желающих, знаешь, сколько найдется? Только свистни: набегут, натопчут… Слушай, а он у тебя часом не педик? Вы сексом уже занимались?
– Оля!
– Нет, мне просто интересно: стоит у него на женщин или нет?
В общем, они на этот раз серьезно повздорили. Ольга уехала от Любки злая, как черт, – так газанула от ворот, что чуть было не врезалась на своем дерзком джипе в другую машину, стоявшую у соседнего дома.
Кое в чем Ольга, признаться, была не далека от истины. Любка вдруг не без удивления обнаружила, что, ведь и правда, они с Игорем еще ни разу не занимались любовью, хотя никаких преград в этом смысле она воздвигнуть не пыталась. Сначала, конечно, она держала его на дистанции, хотя если бы Игорь настаивал, она отдалась бы ему без каких бы то ни было предубеждений. Он окружил Любку таким флером романтики, что она совершенно потеряла связь с реальностью, и секс сюда как-то не вписывался. В конце концов, это доказывало только то, что Игорь Поляков – человек в высшей степени порядочный, а досужая подруга Ольга Князева может оставить свои грязные инсинуации при себе.
13
Игорь смотрел телевизор, лежа в разобранной кровати – в спальне на втором этаже коттеджа, который принадлежал теперь уже его законной жене. Любка уехала в город, чтобы забрать из юстиции документы на недвижимость, доставшуюся в наследство, и заодно – свадебные фотографии. Он лениво курил, стряхивая пепел в пепельницу, стоявшую на прикроватной тумбочке. Жена просила его не курить в спальне, но ведь это ее проблемы, правда?
Сейчас его занимало другое: насколько теперь подходящее время, чтобы претворить в жизнь то, о чем он раздумывал еще с зимы, когда впервые познакомился с законной наследницей Вити Слуцкого. Пожалуй, подходящее. В конце концов, нет никаких видимых причин для опасений, что его намерение не состоится. Игорь докурил, затушил сигарету в пепельнице, поднялся с кровати и стал быстро одеваться.
Начинался дождь, когда Любка подъехала к своему дому. Она сегодня уже больше никуда не собиралась, а потому открыла ворота и загнала машину на участок. Потом поставила ее в гараж и направилась с пакетами в дом. Сегодня месяц, как они с Игорем поженились, следовательно, ужин должен быть особенным: свечи, вино, она в соблазнительном неглиже…
– Игорь! – позвала Любка, очутившись в холле.
Тишина.
«Наверное, спит». Любка поднялась на второй этаж и заглянула в спальню. Постель разобрана, телевизор включен, окурки в пепельнице…
– Вот поросенок, – любовно пожурила она своего неряшливого супруга.
«Наверное, в ванной». Любка отнесла пакеты на кухню. Кроме Игоря, в доме больше никого не должно было быть: у домработницы и сторожа сегодня был официальный внеплановый выходной.
На всякий случай она обошла весь дом. Игоря действительно нигде не было. Это показалось Любке странным, потому что она точно знала: муж никуда сегодня не собирался. Но собственная подозрительность тут же рассмешила ее: мало ли какие дела могут возникнуть в течение дня у исполнительного директора такой серьезной фирмы, как Любкина.
Степанида, уже совсем взрослая, статная, красивая, распушив хвост, ходила за хозяйкой с призывным мяуканьем. Она проголодалась, она соскучилась, она хотела внимания и ласки, а всполошенная хозяйка почему-то вместо того, чтобы приласкать животиночку и дать ей чего-нибудь съестного, мечется по дому в поисках своего самца, будь он не ладен. С тех пор как он появился в этом доме, хозяйку будто подменили.
Не дождавшись никаких знаков внимания, кроме сердитого «брысь!», Степанида вынуждена была уйти на кухню – вдруг в миске еще что-нибудь осталось. Так будет лучше, а то прилетит еще под горячую-то руку.
Любке действительно было не до кошачьих нежностей.
Первой мыслью было позвонить ему на работу – вдруг он там, – но эта мысль показалась ей неудачной. Она терпеть не могла кого-то контролировать, а тем более любимого мужчину. Выключив телевизор в спальне и вытряхнув пепельницу, она закрыла окно – из-за начинавшейся грозы с улицы подул такой сильный ветер с пылью, что легкая органза на окне вздувалась, как парус. Куда он мог подеваться? Хоть бы записку оставил.
Наверное, какой-нибудь приятель позвонил и пригласил его посидеть в ресторане. Это предположение расстроило Любку. Она рассчитывала на романтический вечер при свечах. Ведь сегодня такой день! Он что, все забыл?! И что мужчины за люди – даже самые лучшие из них и то периодически срываются с катушек!
Любка спустилась вниз, на кухню. Там она сделала себе апельсиновый сок и присела со стаканчиком в руке на большой угловой диван. Стеша, простив обиду, тут же запрыгнула к ней на колени и принялась ласкаться. Любка отыскала пульт и включила телевизор. Пока Игоря нет, можно заняться приготовлением ужина.
Этот месяц был самым счастливым в ее жизни. Она даже припомнить не могла, чтобы когда-нибудь была так безоблачно, так восторженно счастлива. Долгожданное замужество, близость с любимым человеком наполнили ее существование особым смыслом. Будто она вышла на залитую солнцем лужайку из мрачного каменного лабиринта, в котором обреченно блуждала, теряясь во времени. Окружающий мир теперь казался расцвеченным неповторимыми, яркими красками, душа пела, и жить хотелось вечно, чтобы никогда не покидать этот рай на земле.
Прошел час. Ужин был готов, а Игорь все не шел. Любка выглянула в окно. Дождь прекратился, а зловещая лиловая туча отползала в сторону города. С крыши и деревьев стекала вода, в каплях дождя, присевших на листве и траве, играли солнечные блики. Гроза закончилась – сияющая радуга раскинулась на полнеба. Ну где же он?
Любка вдруг спохватилась. Она отправилась в гостиную, где бросила свою сумочку. В сумке отыскала мобильный телефон и торопливо стала проверять: может быть, Игорь звонил или отправил SMS-ку. Нет, никаких сообщений или информации о непринятых вызовах не было. Любка лихорадочно нажимала на клавиши. Голосовой почтовый ящик… Нет… тоже ничего.
Господи, надо просто позвонить на сотовый – чего уж проще? – и узнать, где его носит! Любка нажала клавишу вызова. Долго ждала, пока произойдет соединение. И вдруг: «Аппарат абонента включен…» – и та же фраза по-английски… Что за ерунда? Игорь никогда не отключает свой мобильник. Любка снова вызвала его номер в тщетной надежде, что в первый раз ошиблась из-за своей всегдашней рассеянности. Может быть, она просто перепутала и случайно вызвала другой номер – не Игоря. На этот раз долго не было никакого зуммера – и снова тот же результат… Что же это такое?!
Остаток дня Любка провела в жутком мандраже. Она оббежала всех соседей, спрашивая, не у них ли ее муж. Игоря нигде не было. Между тем стало вечереть. Она вернулась в дом и позвонила на работу. В офисе уже никто не брал трубку. Оно и понятно, – половина десятого. В это время даже хронические трудоголики имеют обыкновение расходиться по домам. Какая же она идиотка! Надо было звонить раньше, а не на ночь глядя.
Жаль, что они с Ольгой в ссоре. Если бы не та глупая размолвка, Любка позвонила бы сейчас подруге и многоопытная Княгиня, как всегда, утешила бы и научила, что делать. Хотя нет, не научит, а только посмеется и, довольная собой донельзя, скажет: тебя же, дуру, предупреждали. Да еще, пожалуй, добавит одно из своих коронных изречений: искать пропавшего мужа следует в квартире его любовницы.
Господи, нет! Только не это. Игорь не может ей изменять… он на такое не способен… Кто угодно, но только не он!
Любка, напившись валерианки, до ночи сидела в кухне, тупо глядя в свой суперсовременный, плазменный телевизор. К еде она даже не притронулась – кусок не лез в горло. Степанида разлеглась у нее на коленях и притихла. Она-то как раз была счастлива. Наконец-то теплые хозяйкины колени в ее полном распоряжении. Любка машинально чесала Степаниду за ухом, а та мурчала, блаженно жмурясь. Если бы не безмятежное спокойствие питомицы, она давно бы уже залезла на стену от отчаяния. Валерианка ни черта не помогала – внутри так все и тряслось, будто там поселилась целая стая пугливых птиц. Может быть, уже пора обзванивать больницы и морги? От этой мысли Любке стало еще хуже.
Она ведь даже не знает никого из его родственников. И вообще – есть ли они… Девушка чувствовала, что должна что-то предпринять, но не знала что. Может быть, позвонить в милицию? Или пока не звонить? Вряд ли там с ней будут разговаривать, они ведь начинают искать пропавшего человека только на третьи сутки… Трое суток! Да она за три дня станет готовым клиентом психиатрической лечебницы!
Внезапно тишину разрезал звонок стационарного телефона. Оказывается, она не заметила, как ее сморил тяжелый, похожий на бред сон – видимо, валерианка все-таки подействовала. Плохо соображая спросонья, словно чумная, она сорвала трубку и закричала в нее:
– Алло! Алло-о! Игорь, это ты?! Игорь!
Незнакомый мужской голос с кавказским акцентом спросил:
– Это Люба?
– Да, это я, – ответила Любка.
– Слушай, Люба, твой муж у нас.
– Что?! У кого «у нас»?! Что это значит?!
– Тихо, женщина. Твой муж у нас, поняла? Заплатишь выкуп, тогда отпустим его.
Первая мысль ее была: «Слава Богу, он жив».
– Поняла, – спокойным тоном ответила Любка. – Сколько?
– Миллион американских долларов. Срок неделя. К ментам обратишься – убьем. Сначала его, потом тебя.
– Я заплачу. Пожалуйста, не убивайте его. Можно, я с ним поговорю?
– Только быстро.
– Люба! Люба! Милая! – услышала она голос Игоря.
– Господи, Игорь! Слава Богу, ты жив! Я заплачу им, и все будет хорошо! Я продам фирму!
– Не продавай фирму – это всегда живые деньги!
– Тогда я продам недвижимость и авто! Игорь, любимый, я тебя спасу, чего бы это ни стоило!
– Я люблю тебя!
– Все, хватит! – вернулся голос с акцентом. – Через неделю, поняла?!
– Недвижимость я так быстро не продам! Пожалуйста, дайте хотя бы две недели, умоляю вас! – закричала она.
– Твои проблемы. Любишь мужа – крутись.
Любка заплакала, размазывая слезы по лицу.
– Ну пожалуйста… – исступленно прошептала она.
– Десять дней.
– Как передать вам деньги?
– Мы еще позвоним тебе.
Связь прервалась. Тупо слушая короткие гудки, Любка в изнеможении откинулась на спинку дивана. Степанида вскочила на стол и осторожно обнюхала телефонный аппарат, потом спрыгнула к Любке на колени и потянулась носом к трубке, откуда доносился привлекший ее звук. Она словно пыталась выяснить, что послужило причиной всех этих неконтролируемых эмоций и слез.
