Текст книги "Разорванная цепь (СИ)"

Автор книги: Влад Тарханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Список друзей. Установлено наблюдение. Установлено наблюдение. Нанесли визит. Исход – летальный. И к этому. Почему? Ага. Оказал сопротивление с ходу. Бросился. Скорее всего, что-то почувствовал. Или что-то знал. Оставлена засада. Это было в день аврала. Засада снята. Люди брошены в метро. Когда вернулись для установки техсредств, обнаружили, что в квартире кто-то был. Вещи. Вот оно что послужило последней каплей! Значит, они были в каком-то шаге от того, чтобы его поймать. Везение? Или просто сглупил? Так… Непонятно. Ага. Оставили техсредства. Правильно, второй раз его в эту квартиру калачом не заманишь. Наблюдение, наблюдение, прослушка. Хорошо.

– Список контактов. Проверено. Проверено. Проверено. На контроле. Прослушка. Прослушка. Прослушка. Что же, тут, в основном, старается обходиться техникой. Интересная картина получается. Ах, вот оно что… Какая интересная личность. Фигура. После визита моего предшественника ему стало очень плохо. Скорее всего, уже не поправиться. А ведь фигура крупная, серьезная. Пусть на пенсии, но человек такого ранга… Что заставило пойти на риск? Так. Визит накануне. Кажется, понял. Визит к Растопшину стал тем сигналом, после которого прозвучала команда «Фас!». И если бы фас получился, а документы оказались у шефа, то кто знает, трогали бы эту шишку вообще. А так – правильная мера профилактики. Чтобы Полянском некуда было податься. Так, что Растопшин показал? Сказал, что документ у Полянского, и что документ подлинный. Он тут как эксперт еще выступил. Просил помощи и консультаций. По словам старика, в помощи Полянскому было отказано. Да, в таком случае понятно, почему его убрали. Выбор – яд, о котором старик и не подозревал. Действие – полторы суток. Не обнаруживается в организме ни до ни после смерти. Клиника сосудистого поражения. Конечно, это не телевизионщика убирать – тут нужна аккуратность. Особая деликатность, что ли. Телевизионщика грубо сработали. Можно было тоже как-то аккуратнее. Потом был бы висяк, громкий, но висяк. Вот еще… пришлось посылать повторно специалиста для установки техсредств. Первая установка оказалась нерезультативной. Неужели старик что-то заподозрил? Или обычный заводской брак? И такое иногда бывает. Особенно, когда приходится разбрасываться спецсредствами направо и налево.

– Блокирующая схема. Автостанции, железнодорожные вокзалы, аэропорты. Мало. Я бы еще блокировал выезды из столицы. При помощи тех же гаишников. За хорошие деньги с его связями, думаю, это не проблема. Почему не сделал? Не хотел лишней огласки? Ну, не знаю. Ладно, легкая стандартная схема. Конечно, людей пришлось задействовать… Но на то они и люди, чтобы их использовать по назначению.

– Активная схема. Метро. Так. Район проживания. Замечен. Ушел. В метро замечен дважды. Последний раз – взрыв. Метро – внутри станций и наружка. Первый раз замечен при пересадки со станции на станцию. От одиночного преследования ушел. Достаточно хорошо ориентируется внутри помещений станций. Так. Второй раз замечен при входе в метро мобильной группой. И снова выскользнул.

Действительно, они там, на Украине, что салом себя смазывают? Постоянно проскакивает мимо ловушек. Надо продумать схему. Продумать. Нужен какой-то нестандартный ход. Настолько нестандартный, чтобы сработал, чтобы точно найти. Найти и обезвредить. Ах да, доставить живьем. Если бы не этот приказ – он был бы трупом уже давно. При первом же обнаружении. А так придется и мне повозиться. И думать долго не дадут. Роман пожалел, что бросил курить еще в молодости, когда активно занялся спортом. Сейчас ему хотелось закурить неимоверно. Он одернул себя, сбросил излишнее напряжение усилием воли, заставил сосредоточиться. Как никто другой он понимал, что его предшественник сделал несколько ошибок, не таких уж и серьезных, если бы не странное стечение обстоятельств, то и ошибками это могло не оказаться. Так, досадные промахи или недоразумения. Любой другой был бы жив и прекрасно себя чувствовал, любой другой, точнее, у любого другого хозяина. Да, именно так. У любого другого хозяина хватило бы терпения подождать, пока все предпринятые меры дадут, все-таки, результат.

Тут такое дело… – внезапно подумалось Роману. – А у босса две симметричных скульптурно-насыпных композиций в саду. Так что, вполне возможно, камер в тюрьме тоже две? А что? От такого человека возможно ожидать многого. Очень многого. Он ведь и охрану не всю поменял. Оставил самых верных и надежных людей, а убрал только группу исполнителей, неудачных исполнителей, во главе с их шефом. И я никакой не шеф безопасности, хотя меня так и величают – я всего лишь командир группы исполнителей, расходный материал в тех играх, которые ведет этот босс.

И что мне делать? Куда бедному армянину податься?

Глава двадцать восьмая

Далекие связи господина Погожина

Москва. Одинцовский район. Молоденово. Коттедж советника Погожина. 29 марта 2010 года.

Новому шефу службы безопасности Погожин не доверял, да и не собирался доверять. Ему нужен был исполнитель достаточно хорошего уровня. Насколько был хорош Роман Газарян, Арсений Ростиславович пока что не знал: по информации, которой он владел, Газарян по прозвищу Апельсин был человеком сообразительным, хотя и туговатым: думал долго, брался за дело основательно, работал не быстро, но всегда достаточно надежно. Говорили, что он умеет подстраховаться, продумывает все детали дела и допускает мало непоправимых погрешностей. Это-то Погожину нужно было сейчас больше всего, он понимал, что упустил то время, когда беглец находился в полной растерянности и мог сделать ошибку только от того, что не полностью «въехал» в ситуацию. Был момент, когда убегающий от преследователей устает и делает ошибку от усталости: так и произошло в тот момент, когда Полянский сунулся на квартиру своего друга Михаила Корбута. Он туда сунулся, а наши ребята оттуда ушли, только-только ушли. Обидно, черт подери, до чего же обидно!

Но настроение Арсения Погожина была испорчено не столько необходимостью замены бывшего шефа безопасности, который оказался не самым лучшим исполнителем, а серьезными подозрениями насчет того, что его бывший шеф безопасности стал двойным агентом. К сожалению, у Арсения Ростиславовича не получилось поговорить с этой крысой по душам, тот почувствовал, что происходит что-то неладное и попытался оказать сопротивление. Он был хорошим бойцом: убил двоих, прежде чем достали его, хотя был приказ взять живым, когда стало ясно, что живым он не дастся, Погожин сам отдал приказ стрелять на поражение. Может быть, это избавило человека от необходимости пустить себе пулю в лоб, кто знает? Но лучше было бы допросить. У Погожина руки чесались, так хотелось прищемить хвосты той братии, которая рискнула к нему слишком близко подобраться. И все-таки кто? Это была задача, которую официальный «шеф службы безопасности» не выполнял. Это была задача, которую он не решался поручить даже своему ближайшему помощнику – слишком тонкую работу необходимо провести. Но, в тоже время, выбор невелик. Или он, или Макс. И все-таки Макс. При том, что Макс не настолько сообразителен, он очень осторожен и ничего не делает, предварительно не обдумав каждый шаг. Каждый шаг. Может быть, привлечь для решения проблемы силы Организации? Но этот выход казался господину Погожину не настолько обоснованным. А в Организации не слишком ценили людей, которые не могли справиться с проблемами собственными силами. Вот и последние события в Северной группе Организации показали, что эта группа нуждается в срочной чистке. Не настолько срочной, чтобы заняться ею немедленно, но… Тут как бы чисткой меня не занялись…

Размышления Арсения Ростиславовича Погожина прервало сообщение, полученное по защищенному каналу. Что же, это сообщение он ждал давно, это было то, что оказалось одной из всей череды неприятностей: операцию по устрашению и устранению одного из основных активных противников Организации сорвал никому не известный частный детектив, у которого, к тому же, имелись русские или украинские корни. Что это был за человек, Погожин не знал, он считал, что во время операции по противодействию Организации этот человек погиб, оказалось, что нет. Это было второй неприятностью из этой же серии, один из курируемых Погожиным членов Организации, кстати, женщина, предложил устранить этот фактор немедленно. Это было слишком опрометчиво. Радикально, но неосторожно, Погожина интересовало главное: кто стоит за этим господином Сергеем Сергеевым? Он дал задание выяснить это еще тогда, когда считал Сергеева мертвым, тем более его интересовал этот вопрос тогда, когда Сергеев оказался живым. И не только живым, а еще и провалившим тщательно спланированную Организацией операцию, которую, казалось, провалить невозможно.

Погожин открыл файл. Сравнил данные с теми, что получил из источников тут, в Москве. Получалось не совсем то, что он хотел. Ответ был коротким: Искать дальше, глубже и быстрее. Любая неизвестная опасность вызывала у Арсения Погожина лишнее раздражение. А он и так был человеком вспыльчивым, не смотря на то, что на людях себя вел настолько вежливо, что его многие считали скупым на эмоции человеком. Но в своем доме, в своей крепости он позволял себе то, что не мог позволить на людях.

Пока что получалось, что Сергеев работал на свой страх и риск, а его сотрудничество с конкурирующей организацией было лишь эпизодом, получалось, что это был наемник, дорогой, точнее, очень дорогой наемник.

Но так ли это?

Если Сергеев – наемник, то его можно нанять, причем так, что он даже не будет осознавать, кто и как его нанимает, вот только цена вопроса? Он ведь даже агентство прикупил, настолько хорошо ему оплатили последнюю операцию. Но агентство тоже можно купить – все зависит от одного вопроса: стоит кто-то за ним, или не стоит? По всей видимости, ответ можно дать со временем, только со временем.

А пока стоит взять его под более плотный контроль. И его жену тоже. Кстати, дети… а это может стать ахиллесовой пятой господина Сергеева. Провести разработку.

Погожин сформулировал свои мысли в виде коротких, но емких приказов, которые сразу же отправил по защищенным каналам исполнителям.

И тут заговорил черный телефон.

Это был особый сотовый аппарат, созданный в шведской лаборатории и защищенный от всех, существующих на сегодня, систем и способов прослушивания. Телефон был несколько громоздким, но обладал мощной передающей системой и мог поддерживать разговор в практически любой точке земного шара. Кроме того, никто не мог засечь ни номер самого телефона, ни номер любого из абонентов, ни его местоположение. Но именно этот аппарат предназначался для связи с очень ограниченной группой лиц, тех, кто и руководил Организацией, и в чей узкий круг Русский, он же Арсений Ростиславович Погожин, попал два с половиной года назад.

– Слушаю…

В трубке раздался скрипучий голос Далекого, английский, на котором они общались, был неродным языком как Русского, так и Далекого, который по своему внешнему виду напоминал северянина-китайца или корейца. Далекий входил в ядро Организации, так называемый Малый Круг. Он курировал Русского и нескольких других руководителей Организации самого высокого уровня.

– Многих лет жизни, здоровья и процветания, Руссо-сан.

Когда Далекий так цветасто начинал обращение – ничего хорошего ждать не приходилось.

– Я весь во внимании.

– Мы прогнозируем, что активная стадия противодействия планам Организации в ближайшее время достигнет максимума. Наши аналитики считают несколько ближайших недель критическим периодом, после которого станет ясно, имеет ли Организация право на существование. Вы понимаете это?

– Я отправлял вам доклад, в котором…

– Я знаком с вашим докладом. Это частности. Я говорю о тенденциях.

Впервые за последние несколько лет в словах Далекого прозвучало серьезное раздражение. Это послужило Погожину аналогом ледяного душа.

– Я весь во внимании.

– Вы нашли чертежи?

– Ищем. Думаю, это вопрос времени.

– А если изобретение попадет к конкурентам? Вы не думаете, что это возможно?

– Я не думаю, что объект имеет серьезный выход на конкурентов. Это все совпадение множества факторов. Но совпадение крайне для нас неприятное.

– Я не верю в совпадение такого множества факторов.

– Тогда вы не верите в Чернобыль.

– Прошу объясните…

– Катастрофа в Чернобыле тоже стала результатом совпадения такого количества факторов, которые не должны были быть.

– Глупости. Там был единственный фактор, который сработал – человеческий.

– Извините.

– Изобретение Кашинского должно оказаться у нас. Прокол в этом деле недопустим. Надеюсь, мне не надо объяснять вам, как это важно для Организации?

– Я понял это.

– Великолепно. Теперь по поводу вашего подопечного.

– Друид выключен. Он в состоянии контролируемого безумия.

– Контролируемого?

– Абсолютно. Профессор Хвостов дает стопроцентную гарантию.

– И гарантию восстановления тоже?

– Привести в порядок можно за месяц. Полностью восстановить – за три.

– Вы доверяете профессору?

– У нас нет повода сомневаться в его талантах.

– То есть, ситуация под контролем?

– Под контролем. Мы не можем применить к нему меры другого, кроме ментального, воздействия. Пока надеемся получить добровольное согласие на сотрудничество после этого испытания.

– И?

– Надо подождать еще неделю-две.

– Это плохо. Начните выводить из болезненного состояния. Я пришлю вам своего специалиста. Надеюсь, у него получится провести переговоры о сотрудничестве более эффективно. Отбой.

А вот такое окончание разговора окончательно испортило Погожину настроение. Ему снова захотелось запеть про враждебные вихри, но почему-то слова никак не лезли в горло.

Глава двадцать девятая

Роман и его команда

Москва. Одинцовский район. Молоденово. Коттедж советника Погожина. 31 марта 2010 года.

Арсений Ростиславович Погожин ждал его точно в оговоренное время. Роман Газарян отличался спортивной пунктуальностью, а потому вошел в кабинет своего нового босса даже без секундной задержки.

– Прошу вас, Роман, что вы надумали?

– Мой предшественник все делал правильно. Достаточно правильно. Есть несколько погрешностей в его работе, но абсолютно некритических.

– Так…

Погожину было приятно, что его новый шеф ничего плохого о предшественнике не говорил, это свидетельствовало о его уверенности и честности. Такой человек не будет создавать себе авторитет за счет того, чтобы выискивать блох на чужой собаке.

– Главный критический момент, с моей точки зрения, это взрыв в метро. Я не пойму, почему понадобилось снимать всех людей и бросать их на поиск в зону метро, разве что спешка. И дефицит исполнителей. Впрочем, считаю, что это были просто нервы. Иногда можно неточно оценить обстановку. И только лишь потому, что нервное напряжение слишком сильное, сильнее, чем можешь вынести.

– Насчет дефицита исполнителей… Я не ограничивал его в привлечении любого необходимого количества людей. Он стремился обойтись только своей командой. И это было логично, учитывая определенную скрытость поисков.

– Простите, Арсений Ростиславович, я хочу быть с вами откровенным, но скажите мне, именно эта ошибка послужила причиной… э-э-э-э, скажем так, отставки, моего предшественника?

– Конечно же, нет. Такие промахи случаются у любого человека по ходу работы. Досадный промах, но не критический. У меня были намного более веские причины для этого действия.

– Спасибо, я был уверен в этом. Так вот, считаю, что наш объект все еще в Москве, или прячется поближе к городу. Почему? Он поступает нелогично. Причем, как мне кажется, намеренно ломает алгоритм действия, выбирая самые неправильные поступки. В Москве проще спрятаться. Это факт. Я думаю, у него достаточно денег на какой-то промежуток времени, а, если не высовываться, то… можно продержаться достаточно долго.

– Почему вы так думаете?

– Какая его цель? Уйти из города. Он понимает, что основные выходы из города будут заблокированы. Поэтому логичным будет переждать. Пока мы думали, что он будет пережидать, схорониться, он активно передвигался по столице. Думаю, у него было мало средств. Сейчас, весьма вероятно, он может себе позволить на какое-то время залечь на дно. Он будет выжидать, а потом уйдет из города, когда будет уверен, что его перестали ждать.

– Так. Предположим.

– Поэтому предлагаю основные мероприятия как активный поиск продолжать, кроме того, перекрыть более плотно выходы из столицы. Важный аспект – телефоны на Украине. Номера его родственников, друзей, рабочие телефоны, особенно рабочие. Нам важно перехватывать все сообщения и звонки на эти номера.

– Это все?

– Нет. Это все пассивные методы поиска, а активные сводятся к методу «пальцем в небо». Я же сторонник более агрессивного ведения поисковых операций.

– То есть?

– Есть такой человечек, Артур. Он крышует попрошаек. У него самая большая сеть в городе. Эти люди незаметны, но сами замечают многое. Если привлечь его людей к поиску – это может дать хороший результат. Цена вопроса вполне приемлема.

– А надежность? Не захочет ли он оставить у себя информацию, например, или того же человека, в надежде потом продать его дороже?

– Артур берет деньги авансом. Стопроцентным. И всегда выполняет работу. Почти всегда. Кроме того, у меня есть свои возможности его контролировать.

– Хорошо. Я даю вам карт-бланш, делайте все возможное. И невозможное тоже.

– Артур Ростиславович, я хочу, чтобы вы точно понимали – время штурма окончательно упущено. Мы переходим к плановой осаде и плановым мероприятиям, которые рассчитаны на выматывание объекта, мы должны взять его настойчивостью и измором.

– Каковы критерии прекращения поисков?

– Пока не будут получены достоверные данные про то, что объект исчез за пределы России.

– Или же пока документы не будут известны другим людям.

– Вы сможете это определить?

– У меня есть такие возможности. Но… если это произойдет, то… ничего хорошего не будет. Я достаточно точно выражаюсь?

– Абсолютно.

– Я не задерживаю вас.

Разговором с Газаряном Погожин остался доволен. Он понимал, что Роман подходит к делу профессионально, с умом, выдумкой. Старается, и это хорошо. Арсений Погожин любил, когда подчиненные роют землю в прямом и переносном смысле этой фразы. Так получилось, что он лично курировал три аналогичных дела. Полтора года назад его Организация напала на след одного изобретателя из подмосковных Химок. Работы этого человека были в очень неожиданной плоскости, могли перевернуть представление человека о некоторых устоях современной физики, но не это было главным: он работал над некоторыми частными выводами из своей еще не полностью сформированной теории. И эти выводы давали доступ к перспективны разработкам принципиально новых систем вооружения. Как только в Организации поняли это, Погожин организовал автомобильную катастрофу. А участник этой катастрофы, химкинский изобретатель Аркадий Николаевич Деревянко, оказался в распоряжении Погожина. Вот только изобретатель Деревянко оказался человеком несгибаемой воли и на некую мифическую Организацию работать отказался наотрез. Это было неприятностью. Погожину намного чаще удавалось покупать нужных специалистов, хотя бы потому, что он мог предложить адекватную цену за предполагаемую работу. Было странным, что этот немолодой и не слишком обделенный здоровьем, не избалованный ни славой, ни деньгами, ни женским вниманием человек так уверенно держится за мысль, что его изобретения должны принадлежать человечеству в целом и его родному государству в частности. Ко всему, у изобретателя не было семьи и детей, к тому же, Деревянко оказался еще и сиротой. Примерно через полгода безуспешных соблазнений наступило время пыток – психологических, построенных с помощью самых лучших специалистов психоанализа, а еще через месяц перешли к пыткам физическим. Но здоровье подопытного изобретателя быстро пошатнулось. Пришлось отказаться от грубых методов воздействия. И тогда Погожину подвернулся профессор Хвостов. Его умение комбинировать самые различные лекарства позволяло держать любого человека в том состоянии, которое было наиболее для него болезненным. Уже месяц Деревянко находился в состоянии химического безумия, еще через неделю программа пытки должна была поменяться. При этом Арсений Ростиславович не понимал, почему клиента его боссы не хотят пустить в расход: нет человека, нет и проблем, почему считают необходимым заставить работать на себя всего несколько человек, заставить не смотря ни на что. Они тратят на это большие средства, время, но готовы тратить еще больше. Почему? Погожин прекрасно понимал, что в ответе на это «Почему» кроется ключ к самому высокому руководству Организации, что если бы он знал этот ответ, он уже был там, в Малом Круге. И именно это бесило Арсения Погожина больше всего.

Второй заключенный оказался в сфере внимания господина Погожина благодаря его деятельности в качестве советника президента. Примерно три месяца назад он получил проект прибора, который требовал серьезного финансирования для своей разработки. Документ был написан сумбурным языком, путано, со сложной терминологией, его отправили к Погожину скорее для того, чтобы он подивился вычурному стилю, которым был написан данный документ. Но чем больше Арсений Ростиславович разбирался в принципах, которые лежали в основе создания прибора, тем больше понимал, что перед ним находится гениальная разработка. И этого гения необходимо было брать под свое покровительство. При этом оказалось, что написать отказ было проще простого. Достаточно было поднять документы Томского психоневрологического диспансера, в котором Николай Петрович Замятин числился хроническим пациентом с шизофренией и манией изобретательства. Каким чудом этот проект попал в комиссию при Кремле, оставалось полной загадкой.

К сожалению, Замятин оказался еще более сложным случаем, чем Деревянко. Он не хотел идти ни на какой контакт и требовал официального признания своих изобретений на государственном уровне. Управлять им при помощи наркотических препаратов, как-то воздействовать на его мозг было сложно. Он прошел несколько курсов инсулиношоковой терапии, и его сознание было подвергнуто такому мощному химическому воздействию, что профессор Хвостов сразу же отказался от каких-нибудь манипуляций с этим объектом. Здоровье же Замятина было настолько хлипким (после нескольких лет, проведенных в психушке), что любые методы физического воздействия исключались полностью. Коля Замятин окончил школу с золотой медалью, за короткое время получил три высших образования. И, от такой перегрузки мозга знаниями, несомненно, стал человеком психически неуравновешенным, возможно, даже больным. Было интересно, что его первые изобретения были даже логичны, но только поверхностно логичны, в них уже читался бредовый компонент при полном отсутствии критики со стороны автора. После нескольких скандалов в патентном отделе за Замятина взялись психиатры. Первые две попытки оказались совершенно неудачными. Он продолжал выдавать «на гора» один сумасшедший проект за другим. После четвертого курса терапии произошел качественный скачок. Из-под пера Замятина вышли только три проекта, отличавшиеся внутренней логикой и каким-то неожиданным прозрением гения. Профессор Хвостов анализировал его работы и отметил, что такой эффект могло дать как раз лечение. Гением Замятин был и раньше. Просто он говорил с нами на своем собственном языке и не старался сделать его понятным нам, обычным людям. Он действительно был психически ненормален, как всякий гений, совершающий прорыв в науке. Но в отличии от гениальных ученых компонент болезни превалировал над компонентом логики, Николаю не было интересно, как его терминологию поймут окружающие. Лечение где-то сделало его не таким гениальным, убило какие-то принципы работы его мозга, но сделало его язык пусть более бедным, но и более понятным.

Погожин официально похоронил изобретение Замятина. Исчезновение тихого сумасшедшего в Томске никто не заметил, кроме сотрудников исполкома, получивших в свое распоряжение еще одну квартиру с мутным прошлым.

Самым простым казалось дело по изобретению Егора Кашинского. Сельский учитель физики был изобретателем-самоучкой. Многие называли его Русский Тесла. И из-за широты его интересов, и из-за особого стиля изобретений, где отсутствовали длительные теоретические расчеты, а основная информация была выложена в виде чертежей и схем, и из-за того, что почти все его изобретения закрывались, из-за отсутствия признания обществом его заслуг. Егор Степанович Кашинский умер в девяносто третьем году, на семьдесят пятом году жизни. Было известно, что его изобретения далеко не все были запатентованы, несколько наиболее перспективных разработок Кашинский спрятал сам, так как считал, что человечество не созрело для их использования. Он вообще в последние годы жизни испытывал чувство разочарованности в возможностях человечества и умер настоящим пессимистом, не верующим ни во что. Соответствующие государственные структуры опечатали архивы изобретателя, но никаких новых изобретений не нашли. Был сделан вывод, что последние десять лет своей жизни старый учитель провел в праздности и ничего стоящего не создал.

Как человек, курирующий перспективные научные разработки, Погожин создал свою структуру в Москве, занимающуюся скупкой различных изобретений. Тогда он встретил Романа Алекперова, этот человек показался Погожину оптимальным исполнителем, способным курировать такое важное направление, как перехват патентной информации. В действительности, структура, созданная Погожиным, при Алекперове приобрела законченные черты, хотя считалось, что эту сферу поделили три клана, но все ниточки сходились, в конце концов именно к Погожину. И это было главной заслугой Алекперова. В последнее время тот все больше увлекался проектами на стороне, они с Погожиным ссорились, но заменить такого ценного человека пока что было не кем. Арсений Ростиславович никому не доверял так, как Роману. В сеть этой структуры попался некто Сургачев, племянник того самого Егора Кашинского. Он предложил несколько работ дяди, не известных ранее. Но за одну работу он запросил пять тысяч долларов. У него купили предложенные работы по двойной цене, и назначили время встречи, для того, чтобы выкупить последнюю работу. По глупому стечению обстоятельств, один из людей Погожина чуть-чуть опоздал, а второй вышел перекусить, не дождавшись Сургачева, который почти час маялся внизу, не решаясь зайти и реализовать изобретение. Когда же жадность пересилила осторожность, изобретение Кашинского попало в руки случайного человека. Это никто не мог предугадать. Пытались выйти на Сургачева, но тот как в воду канул. А когда его нашли и выяснили, кому попало изобретение, Арсений Погожин приказал установить за Павлом Полянским наблюдение, боялся, что он работает на кого-то серьезного. Сигналом «фас» стал визит Полянского к бывшему начальнику Роспатента. Стало ясно, что изобретение у него и что он ищет способы его реализовать. Но каким-то чудом Полянский пока что уходил из расставленных на него сетей. Последняя надежда была на изобретательность Романа Газаряна.

Глава тридцатая

Что такое удача

Москва. Одинцовский район. Молоденово. Коттедж советника Погожина. 31 марта 2010 года.

Роман Газарян был человеком деятельным и достаточно рассудительным, было время, когда его спортивная закалка и уверенность в своих силах, помноженная на организаторские способности, помогли группе спортсменов не затеряться в бандитские девяностые годы. Но времена менялись, те, кто не чувствовали изменений, постепенно сходили со сцены, их списывали в тираж, когда они отказывались вписываться в новые правила. Откровенный бандитизм стал не в моде. Малиновые пиджаки сменились дорогими костюмами от кутюр. И новые нувориши хотели видеть возле себя тех же бандитов, но с отбеленным интерфейсом. Охрана в дорогих костюмах, с лицензиями на ношение оружие, профессиональная подготовка и выучка, тем более, что в бывших спецназовцах и профессиональных военных недостатка не было.

Но группа Газаряна сумела и тут остаться на плаву. Он вовремя взял «на работу» нужных специалистов, сумел перестроить работу своей команды, создал вполне легальное охранное предприятие, пусть небольшое, но все же легальное. Два года назад он изменил имидж еще раз, прошел специальные курсы, выслушал нудные лекции по правилам современного этикета, и все ради того, чтобы иметь возможность работать и среди достаточно высокопоставленных лиц. Его небольшое охранное предприятие почти что никого не охраняло. Но через него Газаряну было удобно отмывать деньги, которые он получал от нелегальной деятельности своей группы, которая не брезговала никакими заказами.

Погожин повязал его кровью. Убийство трех сотрудников бывшего шефа безопасности и ликвидация шести трупов было делом группы Газаряна. Делом вполне обычным. Они и работали по стандартной схеме, ничего не изобретая.

Но новое задание потребовало от Романа и его помощников напрячь мозги.

Кроме Романа мозговой центр или штаб группы составляли еще два человека: его родственник, четвероюродный брат, Амаяк Газарян, капитан-десантник в отставке, и некий Исмаил Гурзуфов. Дагестанец, закончивший с отличием МГУ, не был похож на бандита вообще. Исмаил-хан, как прозвали его в группе, был человеком целеустремленным, напичканным знаниями в самых неожиданных областях. Но, самое главное, он обладал поистине криминальным складом ума. Это был человек, который планировал все операции группы Газаряна. Все стандартные схемы были его заслугой. Он включался в работу и тогда, когда необходимо было принять какое-то нестандартное решение. Идея обратиться в поисках Полянского к ребятам Артура была идеей самого Исмаила. Он вытащил эту идею из какой-то книги, где герой использовал в качестве источников информации в поисках человека, кажется, цыган. Но Исмаил-хан считал использовать нищих попрошаек более удобным, да и с Артуром иметь дело было намного проще, чем с любым из цыганских баронов.

Это именно Гурзуфов посоветовал в свое время Газаряну избавиться от Ашота Назаряна, слишком уж одиозной фигурой, привлекающей слишком много внимания, тот оказался. И Исмаил-хан оказался во многом прав.

В свое время менять пришлось многое. Но сейчас Газарян понимал, что выходит на самый пик карьеры. И дальше – либо удержится на пике, либо рухнет отвесно вниз. И падение будет смертельным.

– Что-то новое надумали?

Амаяк в ответ пожал плечами. Думать – это не по его части, по его части быстро организовать все нужные мероприятия, Амаяк умел очень быстро и доходчиво объясняться с людьми. Про таких говорили «харизматические личности».