Текст книги "На острие истории (СИ)"

Автор книги: Влад Тарханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Глава двенадцатая
Замена

Ленинград встретил эшелоны 44-й дивизии дождем пополам со снегом, адским холодом сменившимся крепкими морозами, которые только начинали набирать силу. Очень быстро дождь со снегом сменился просто снегом, падавшим большими лохматыми хлопьями, а под тонкой коркой свежего льда противно чавкала еще незамерзшая влага. Штаб дивизии прибыл в одном из первых эшелонов, и дивизия стала накапливаться в Питере, как в важном логистическом узле, не смотря на окрики из штаба армии, комбриг Виноградов не собирался никуда спешить. Дивизия направлялась на войну по частям, довольно разбросанным порядком, виной которому была работа штаба дивизии. К приезду в Питер (простите, привычка) командир 44-й дивизии окончательно убедился в профнепригодности полковника Волкова. Полковник много пил, не смотря на влияние политрука дивизии пил больше водку чем воду. Удивительно, что простая душа комиссара дивизии приняла сторону Виноградова, что-то такое почувствовал Пахоменко, но дивизия была фактически без начальника штаба.

Утро второго декабря сорокового года было морозным, стальным и темным. Нельзя было сказать, утро сейчас или вечер. Говорят, что Бог пьяного бережет. Не в нашем случае. Я наблюдаю, как из штабного вагона выгружают носилки с полковником Волковым, который очень неудачно упал с высоты собственного роста и крепко приложился головой, потерял сознание. Не было счастья, да несчастье помогло. Вот только дивизия оказалась без начальника штаба. Работа штабиста особая, вон Жуков от работы штабиста всегда в ужас приходил! Даже если штаб был Генеральным. А вот и машина, беру ординарца, а теперь надо в штаб Ленинградского военного округа, дело есть!

В это время командовал ЛенВО командарм Мерецков[40]40
  Кирилл Афанасьевич Мерецков – маршал СССР, выдающийся военачальник. Не всегда был успешен, в том числе и во время Финской войны. В начале Великой Отечественной был арестован, подвергнут пыткам. Был покалечен следователям. Освобожден по личному указанию Сталина. Ему одному из военных разрешалось сидеть в присутствии Сталина. Организовал прорыв блокады Ленинграда, активный участник разгрома Квантунской армии Японии (прим. автора).


[Закрыть], но мне надо было не к нему, мне нужен был комдив Никандр Евлампиевич Чибисов[41]41
  Никандр Евлампиевич Чибисов советский военачальник, дослужился до генерал-полковника. Участник битвы на Курской дуге, форсирования Днепра, боев в Прибалтике. Руководил Военной академией имени Фрунзе. Герой Советского Союза (прим. автора).


[Закрыть], начальник штаба Ленинградского военного округа. Этот генерал еще прославится при форсировании Днепра, но уже сейчас прославился своим твердым неуживчивым характером, умел отстаивать свою точку зрения, перед начальством не лебезил, голову не гнул, в своё время не сошелся характером с Никитой Сергеевичем Хрущевым, от которого немало пострадал. О моем визите начальник штаба ЛенВо был уведомлен заранее. Поэтому принял меня сразу по прибытии. Комдив Чибисов оказался невысоким полным человеком с круглым, чуть одутловатым лицом, на широком лице которого немного нелепо смотрелись усики щеточкой «под Ворошилова». Принял меня комдив приветливо, хотя и не понимал, почему я так настойчиво к нему напросился.

– У меня большая беда, Никандр Евлампиевич! Идти в бой, а начальника штаба нет. Обидная травма, полковник Волков попал в госпиталь. Мне нужен новый начштаба.

Я увидел, что на лице комдива Чибисова возникло понимание, проблема действительно была острая.

– Замы Волкова откровенно слабы, не дотягивают до уровня, перетасовку с комполка накануне боевых действий крайне неразумно устраивать. Хочу попросить у вас откомандировать мне специалиста.

– Вот как? Так сразу и не соображу, кого вам рекомендовать, или вы имеете на кого-то виды?

– Так точно, товарищ комдив! Очень хочу попросить у вас майора Чернова, Сергея Гавриловича. Пусть растет товарищ.

– Хха… это тот майор, что у полковника Тихомироова… ххе… а губа у тебя, комбриг, не дура! Майора на полковничью должность, это даже… кхе…

И Чибисов задумался. Вот что что, а торопить его я не собирался, знал, что комдив человек основательный, но тугодум. Любит обдумать, обмозговать, все взвесить…

– Хорошо, рискну, дам тебе майора, точнее, риск твой, комбриг, смотри, не ошибись. Мне тут звонили, жаловались, что ты на фронт не сильно спешишь, что скажешь, комбриг?

– Товарищ комдив, по планам, мы должны были финнов опрокинуть и по бездорожью рвать за 20 км в день, то есть, сейчас, когда наступление началось, пройти, как минимум, полсотни камэ вглубь территории противника. И где они? Вы ведь сводку знаете лучше меня.

– Н-да, буксует пока что твоя 9-я, да и 8-я хоть энергичнее двигается, но до победных реляций далеко. Почему это происходит, как считаете? Смогут увеличить темп наступления, наверстать отставание?

– Нет, наоборот, притормозят. Там ведь фактически бездорожье, трудная местность, движение и снабжение по ниточкам дорог, которые легко можно перерезать и небольшими силами. Финны могут пропустить нас немного вглубь, а потом отрезать части от снабжения. Считаю, причиной тому недооценка противника и слепая вера в пролетарский интернационализм.

– Вот как? – Чибисов удивленно приподнял левую бровь. – Интересно, интересно рассуждаете, комбриг.

– Основу финской армии составляют крестьяне, ведущее хуторное хозяйство, попросту кулаки. Мне курсанты рассказывали, как тяжело с финнами было драться во время гражданской. Кулак нам не друг, а самый заклятый враг. А пролетариат в Финляндии слаб. Мне как-то в масштабное восстание в самой Финляндии не верится, да и дело не в моей вере. Строить планы на том, что финны лапки вверх задерут, как те же румыны не стоит. Кулак за свой кусок земли будет драться зло, отчаянно. Да и знание местности на его стороне. Тяжело будет. Победим, это безо всякого, но какой ценой?

– Смело рассуждаете, Алексей Иванович! А то, что будет непросто, правильно думаете, страна-то у них маленькая, а вот национализм у финнов сильно развит, да и офицерский корпус в армии во многом создавался и обучался белыми генералами. Будут сражаться с нами жестко.

Было видно, что каким-то мыслям комдива Чибисова я попал в резонанс, во всяком случае, то, что меня назвали по имени-отчеству, уже говорило о многом.

– Поэтому мне нужен толковый штабист, чтобы запланировал движение дивизии так, чтобы ударить железным кулаком в мягкое финское подбрюшье.

– Чем могу еще помочь? – для Чибисова это предложение было фигурой речи, но… наглеть, так наглеть.

– Никандр Евлампиевич, очень прошу, помогите с лыжами. Мой интендант сумел немного достать, а мне бы тысяч пять-шесть пар…

– Ха, губа не дура, комбриг. Постараюсь помочь. Твой интендант пусть обратится к майору Пускалову в интендантском управлении округа, я распоряжусь, что сумеем, выделим.

Тут в кабинет постучались, адъютант впустил встревоженного вызовом начальства майора Чернова. Предложение Чибисова командировать его в начштабы дивизии майора огорошило. Он поблагодарил начальство и пообещал с работой справится. Мне майор Чернов понравился сразу. Невысокий коренастый молодой человек (после тридцать седьмого года тридцатилетние майоры удивление не вызывали). Голубые глаза, высокий лоб, волевой подбородок хорошо сочетались с открытым идеально выбритым лицом, штабист и должен быть аккуратистом в первую очередь, а то затеряет на просторах Суоми парочку батальонов…

Получив несколько доброжелательных наставлений от начальника штаба ЛенВО мы вышли в длинный коридор штаба, обитые деревянными панелями стены, мягкая ковровая дорожка, деловой вид чем-то озабоченных штабных служителей, суета-сует без которой ни один штаб представить себе невозможно.

– Простите, товарищ комбриг, мы ведь с вами не знакомы?

– У меня предложение, Сергей Гаврилович, давайте по имени-отчеству, хорошо? Нам с вами бок о бок воевать, так что…

– Хорошо, Алексей Иванович. И всё-таки, какой правильный ответ на мой вопрос?

– Да, не спрыгну я с ответа…

– Что?

– Да, извините, вырвалось, в общем, мне один человек показал бумажку, хотите, процитирую?

Чернов пожал плечами. Надо сказать, что на его совершенно не героической фигуре форма сидела как влитая. Это я скажу вам факт!

«При дивизиях нужно создать отряды из хороших лыжников и озаботиться обеспечением лыжами всех дивизий. Без лыж будет очень плохо: солдаты не смогут сойти с дорог и будут сбивать противника в лоб, а это будет сильно задерживать движение…» – этой фразой из аналитической записки майора я закончил длинную цитату. Сказать, что майор Чернов выглядел озадаченным, это означало не сказать ничего.

– Но как… но откуда… и я… не понимаю… У вас доступа…

– Сергей Гаврилович, пусть это останется между нами, но мир не без добрых людей, а у меня фотографическая память. Поэтому я вас и выпросил… Сейчас домой, а в шестнадцать ноль-ноль жду вас в штабном вагоне эшелона. За вами домой пришлю автомобиль, вот этот. Его ко мне прикомандировали. Вас домой подвести?

– Если не трудно.

Надо сказать, что майор очень быстро пришел в себя. Пусть всю дорогу домой он и думал про странного комбрига, который имеет странных и очень влиятельных друзей, но виду старался не подавать, мол, ничего странного, едем себе в авто, никого не трогаем, примусы починяем. Ага! Так я ему и поверил! Этот педант мне еще поест печенку, так такой начштаба мне и по сердцу. И кто бы после этого сомневался, что ровно в 16–00 майор Чернов поднимался по ступенькам штабного вагона.

Глава тринадцатая
Прожектеры

Корпусу комдива Шмырева в составе 54 гсд, 44 сд, 51 кап, танкбата, по особому приказу перейти в наступление, нанося главный удар в направлении Каяаани с ближайшей задачей уничтожить части противника и выйти на фронт Кухмониеми, Нурмес; последующая задача – овладение Рисшиярви, ст. Кактиомяка, Каани, ст. Кауплиланмяки.

Командующий 9-й армией комкор ДУХАНОВ

Начальственная зарядка – это накачка подчиненных. Пока Чернов не прибыл начальство делало накачку мне, а я, соответственно, строил подчиненных. Комкор Духанов истерил, и требовал ускорить отбытие дивизии на фронт, хоть поротно. При этом один полк отправь туда, один сюда, а сам воюй, простите, дамы, с голой жопой. Видимо, начало военных действий его тоже не впечатлило и Михаил Павлович начинал трезветь, а потому хотел быстро иметь под рукой возможность усиления прорыва. Вот только его метания мне были не на руку. Что такое растаскивание дивизии по частям и ввод в бой поротно или побатальонно – я уже это всё прочитал. И финал этой истории меня тоже не устраивал. Я же в ответ сетовал на пропускную способность железной дороги, не продуманный график железнодорожников, необходимость быстро пополнить недостающее имущество дивизии, которое при отправке затерялось неизвестно где. В конце разговора попросил разрешения лично выехать для оказания давления на железнодорожное начальство и уплотнение графика перевозок.

К тому времени наступление буксовало. Неожиданно успешным оказалось продвижение 163-й дивизии, которая медленно, но уверенно шла к важному населенному пункту на территории Финляндии, Суомуссалми, месту, где должна была попасть в окружение. По моим расчётам, когда мы сумеем прибыть на фронт, как раз 163-я дивизия комбрига Зеленцова в капкане и окажется. Очень не хотелось, чтобы успели выдернуть у меня целый полк накануне «грандиозного шухера». Надо сказать, хотя в сражении на Раатской дороге и Суомуссалми, где участвовали обе дивизии, 163-я и 44-я, судьба комдивов была диаметрально противоположной. Андрей Иванович Зеленцов, не смотря на тяжелое положение своей дивизии, которая оказалась в окружении, управления дивизией не потерял. Сражался стойко и храбро. Дивизию не бросил, организовал прорыв из окружения и вывел большую часть бойцов. Погиб уже в Великую Отечественную, защищая дорогу на Мурманск от превосходящих сил финской армии. Ага! Ключевое слово здесь «не потерял управление». А вот мой реципиент управление потерял, запаниковал…

Тут приход нового начштаба избавил меня от тягучих размышлений. Через несколько минут майор Чернов был представлен командному составу дивизии, после чего был затащен мною в штабное купе, где мы уединились в небольшом таком тройничке: я, новый начштаба и начальник политотдела дивизии. Иван Тимофеевич уже проникся ответственностью момента, но сидел тихо, наблюдая за работой нового начштаба.

Я развернул карту района Суомуссалми, пригласив всех посмотреть.

– Взгляните, товарищи, поделитесь своими мыслями. – предложил я.

– А почему карта этого района? Нам по приказу предстоит наступать в другом месте? – задал сразу резонный вопрос майор.

– Сергей Гаврилович, Иван Тимофеевич. Смотрите. Видите, тут какая местность – озера да болота. 163-я двумя колоннами движется на Суомуссалми и скоро там окажется. Пока что там финских частей нет, но от этого городишки до Оулу – самое короткое расстояние. Финны не могут не понимать этой ситуации. Они уже перекидывают сюда резервы. Теперь смотрите сами: перекрыть дорогу на Оулу можно небольшими силами, а еще при наличии мобильных частей небольшими силами сделать пробки тут и тут, отрезая нашу дивизию от снабжения.

– Вариант более чем возможный. – согласился Чернов.

– И что будет в такой ситуации делать комкор Духанов? А у него есть мы. Вот и бросит нас на выручку по Раатской дороге. Согласны?

– Вариант более чем реалистичный. – опять подал реплику начштаба.

– Смотрите на эту дорогу – идет она тут единственная ниточка, много пересечений речушками, вот, по берегу озера пошла. Делай завалы, ставь огневые точки, и мы будем тянуться на выручку 163-ей до зеленых веников. Вот поэтому, Иван Тимофеевич, я не хочу, чтобы даже роту у меня отобрали на чужие нужды, не говоря о том, чтобы целый полк. И высаживать всю дивизию будем в Кеми!

– С путейцами я решил. Чуть прошибуться. Будем в Кеми с 9-го числа. Погранцы и разведка прибудут первыми, потом штаб, потом стрелковые полки и усиление за ними.

– Теперь по тактике, что бы вы, Сергей Гаврилович, предложили делать в этой ситуации?

– Для нашей дивизии всё надо по Уставу делать. Учитывая зимние условия. Думаю, что нам нужны сильные отряды лыжников в качестве бокового охранения и передового отряда. Передовой отряд усилить минометами. Думаю, мощных ДОТов там не предвидится, чай, не линия Маннергейма. Танки двигать сразу за передовым отрядом, чтобы могли ему оперативно на помощь прийти, там же важно артиллерийский резерв. Наткнутся на оборону – ждать танков и артиллерии, буром не переть. Это первое, что в голову пришло.

– Неплохо. Вот еще что… Наш начснаб клятвенно обещался достать санки. На них ставим станкачи и передаем боковому охранению. Им пригодится в случае внезапного нападения финнов. Еще, в ключевых местах дороги надо организовать блок-посты, отделение бойцов а им придать по зенитному пулемёту, авиации у финнов кот наплакал, тащить эту бандуру тяжеловато, а в качестве стационарной огневой точки – хорошо будет. Мне ручные пулеметы и станкачи для наступления будут нужнее. Думаю, еще сформировать несколько штурмовых групп. Конечно, мы их не тренировали, но тут дело такое… Две-три группы войдут в состав передового охранения. Натолкнулись на засаду. Залегли, провели разведку, что там и как. Потом выдвигаются штурмовики. Им дать гранат побольше и вооружить ручными пулеметами через одного, думаю, с каждую группу включить по два стрелка-снайпера. И еще саперов, чтобы прощупать, нет ли мин, а если напорются на какой-то ДЗОТ, так чтобы взорвали его к такой-то матери, и точка!

– Саперно-штурмовое подразделение по типу того, что было у немцев и французов в Империалистическую? – майор мою идею схватил на лету.

– Приблизительно.

– У них еще были на вооружение металлические нагрудники-кирасы, чтобы защитить от пуль… – майор Чернов имел образования пять классов! Потом командирские курсы, сознавая недостатки своего образования брал чтением, читал много, с упоением, увлекался военной историей. Поэтому с третьего курса академии забрали его на штабную работу. Вот, блеснул эрудицией, молодец!

– В условиях зимы и бездорожья – это лишний вес, который будет тянуть на себя мороз, холодить бойца. В нашем случае это не вариант. В городе, в боях, где надо будет пробиваться в сплошной застройке, может быть… А пока о кирасах не будем вопрос поднимать.

– Я так понимаю, – снова взял слово Чернов, – задача этих групп огнем и гранатами подавить укрепленную точку противника и обеспечить продвижение войск.

– Именно! Еще до подхода танков и артиллерии! А танки надо будет беречь! И людей беречь! И темп наступления сохранять! Задач до чертиков!

Тут комиссар сбежал на партсобрание 305-го стрелкового полка, а мы обсудили еще один момент: создание диверсионных групп для действия в тылу противника. В этом деле мы полагались на пограничников, которые были приданы дивизии, да еще и местных собирались для этого привлечь.

Вскоре я почувствовал, что майор совершенно проникся грандиозностью задач, перед ним поставленных, после чего пошел знакомиться с подчиненными и принимать на себя штаб.

Я опять остался с мыслями наедине.

Глава четырнадцатая
На подступах к Раатской дороге

Полковник Ялмар Сииласвуо был немного простужен. Вот только времени болеть у него не было. 9-я дивизия, которой он был назначен командовать, только начала формироваться, а ей уже было поставлена задача: ни много, ни мало, а остановить наступление русских и нанести им поражение. Он был шведом, родившимся в Финляндии и ставшим финном. Только, в отличии от маршала Маннергейма, тоже урожденного шведа, Ялмар поменял свою шведскую фамилию Стрёмберг на финскую Сииласвуо. У него было немного сил, дивизия была неполнаяи сейчас, кроме небольшого отряда пограничников и шюцкоровцев, которые, тем не менее, активно сдерживали продвижение 163-ей русской дивизии к Суомасаалми, в распоряжении полковника был 27-й пехотный полк целиком и отдельные отряды, примерно до роты каждый, стягиваемые отовсюду, где только можно было наскрести. На всю его группу было 2 полевых орудия 76мм, да десяток минометов, 56мм, причем орудия должны были быть подтянуты в ближайшие день-два. Любой другой профессиональный военный сказал, что это невыполнимая задача. Но Ялмар, прошедший горнило Первой мировой и Гражданской войны, считал, что ему многое по плечу. Свое военное образование он получил в Германии. Практику проходил на фронте, в составе германского 27-го финского егерского батальона, сражавшегося на фронте против русских. Ялмар участвовал в кровавых боях под Ригой. С тех пор русских и ненавидел, и презирал. Когда Российская империя пала, а в Финляндии забрезжила возможность независимости, солдат и офицеров Финского егерского охватил энтузиазм, который сменился горечью разочарования, когда узнали о советской революции и начале Гражданской войны. В это время, еще не павшее правительство кайзера Вильгельма решило дать им шанс. И не просто шанс: Германия считала, что Финляндия должна стать государством-сателлитом Германии. И для этого были созданы все предпосылки. Все егеря-финны были отправлены организованно домой, им оставили оружие и снаряжение. Но вслед им в Хельсинки высаживались регулярные немецкие части, которые должны были стать силой, которая сломит Красную гвардию, одерживающую победу за победой. Торжество Революции сопровождалось террором со стороны воинов-интернационалистов. Красный террор оставил в сознании простых финнов серьезный рубец. И ответный белый террор не казался им чем-то страшным, наоборот, он казался им торжеством справедливости. Ведь красные казнили ИХ, а белые – ТЕХ, чужих. А чужих нечего жалеть. Очень быстро внешняя лояльность Российской империи слетела с независимых финнов и наверх вылез махровый национализм. Без поддержки Германии и Швеции белым ничего не светило бы, но… поддержка была. Ялмар тогда получил под командование роту шюцкора, а немецкие егеря заняли большинство командных должностей в белофинской армии. Они сумели наладить почти немецкую дисциплину и порядок. Будучи сами убежденными националистами, этой идеологией сумели спаять ополченцев, которые стали все больше напоминать регулярную армию. Красных стали теснить по всей Финляндии. Ребята Ялмара отличились под Хельсинки и Выборгом, сам Ялмар с чувством гордости вспоминал парад в столице Финляндии, в котором ему довелось участвовать. Вот только о той резне, которую они устроили и в Хельсинки, а особенно в Выборге, вспоминать не любил. Он считал, что ужас войны солдаты имеют право снять за счет мирных жителей – русских. Русские виноваты во всём, так пусть за всё отвечают. Он следил только за тем, чтобы не пострадали финны, шведы и немцы. Остальные его не интересовали. Когда его шюцкоровец, кажется, Ингвар Сверинг, тоже финский швед, выволок на его глазах из дома русского офицера – уже пожилого, в расколотом пенсне и клочковатой бородой, Ялмар даже поморщился. Зачем это?

– Что делать с этим, он вопит, что воевал против красных? – спросил Ингвар. Ялмар провел пальцем по шее, тут же, на его глазах и глазах жены и сына этого несчастного русся, зачем он попался им в Выборге? Ингвар резанул бородача по шее. И тут женщина закричала. Зачем она сказала эти оскорбительные слова на финском? Русские всегда отлично запоминают ругательства, но так сказать о его маме! Это было недопустимо! Совершенно спокойно Ялмар вытащил револьвер и выстрелил – дважды в женщину и дважды в мальчика, чтобы молодой волчонок не вырос и не вцепился в граждан его уже свободной Финляндии. Раскаяния совести? Нет. Он был уверен, что всё делает правильно. Во имя великой цели. Во имя независимости ЕГО Финляндии.

После Гражданской войны многие сослуживцы Ялмара по 27-му финскому егерскому остались на командных должностях в армии и шюцкоре. Они составляли основу финского прогерманского офицерства. Им противостояла небольшая группа Маннергеймцев – офицеров, которые были раньше служили в царской имперской армии и сражались против Ялмара и его товарищей на фронтах Великой войны. Но сейчас Маннергейм именно ему, бывшему офицеру германской армии поручил сделать невозможное: остановить русских имея в своем распоряжении втрое, если не вчетверо меньше сил. Правда, маршал обещал подкинуть подкрепления, железная дорога работала исправно, а такими обещаниями маршал никогда не разбрасывался. Вот только с артиллерией было плохо. Даже очень. Сейчас у него было три отдельных батальона, 27-й пехотный полк, на базе которого и формировалась 9-я дивизия, отряд Контулла из двух рот, который сдерживал целую дивизию русских и небольшой отряд с полсотни пограничников, прекрасно знавших местность. К полковнику подошли капитан Мяккинен, командовавший 27-м полком и капитан Контулла.

– Вот тут, дефиле между озерами Куйвас-ярви и Куома-ярви, там протекает река, мост. Мост взорвать, на берегу речушке организовать завалы и оборонительную позицию. Несколько завалов на пару километров до позиции. Это ваша позиция, Контулла, вы выходите на Раатскую дорогу вместе с Мяккиненом, но он поворачивает и атакует Суомасаалми, а вы держите дорогу! Это важно. Тут движется целая дивизия, надеюсь, что движется по частям. Ее надо остановить, задержать, пока мы не решим вопрос с Суомасаалми. Я усилю вас, чем смогу. Так началась битва на Раатской дороге, которая в ТОЙ истории привела к самому неприятному поражению Красной армии.