355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Влад Тарханов » На острие истории (СИ) » Текст книги (страница 15)
На острие истории (СИ)
  • Текст добавлен: 10 января 2021, 13:30

Текст книги "На острие истории (СИ)"


Автор книги: Влад Тарханов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава сорок девятая
Пару мгновений перед броском

Мы с Марго подходим к скверу. Удивительными были две вещи: чистота московских улиц и скверов, которую в наше время не найти, просто потому, что чистые парадные центральные улицы соседствуют с грядными трущобами в несколько десятков метров от них. Тут такого не было. И отсутствие транспорта. Нет, по Садовому кольцу транспорт ходил. Но это никакого сравнения с теми жуткими потоками автомобилей, троллейбусов и автобусов самого разного калибра, которыми богаты современные транспортные магистрали. По моим понятиям, Садовое кольцо было полупустым, вот только Марго прошептала:

– Опять тут такое движение!

Потом уцепилась мне в руку и потащила проверять передовицу «Литературной газеты». Прочитал. Пересказал. Потом отвечал на выбор: строка, слово, предложение там, предложение сям. Утомила и немного достала.

– А чем заканчивается второй абзац второй колонки?

– Точкой! – наверное, это прозвучало несколько грубовато, но надо было ставить точку в этом испытании, хотя бы потому, что быстро холодало. И Марго это почувствовала, зябко передернула плечами и предложила:

– А давайте пройдемся по Панкратьевскому переулку. Там есть небольшое кафе, вроде даже рюмочная. Но готовят там вкусно и недорого. А я чуть продрогла и кушать хочу.

Ну вот и решилось с маршрутом. Как для февраля в Москве было не очень холодно, градусов 5–6 ниже нуля, но к ночи явно морозец усилится, а если учесть, что и ветер поднялся, который пробирал насквозь даже через теплую одежду у меня, а что говорить про хрупкую девушку с большими зелеными глазами? Внезапно я понял, что ее глаза имеют свойство менять цвет. На ярком свету они были серыми, совсем-совсем серыми, а сейчас отливали изумрудом, вот-вот и совсем заизумрудятся… Серое свинцовое небо уже не давило на меня, как обычно, будущее уже не казалось жутко тревожным, ага, знаю, гормональный удар по мозгам с отключением критики, самокритики и всего прочего, в том числе формальной логики. Сейчас я слышу ее, дышу ею, живу этим мгновением, которым я рядом с нею, живу, а не влачу жалкое существование, улавливаете разницу?

Она взяла меня под руку, и мы направились к выходу из сквера. Я планировал повести даму в Метрополь, или Националь, деньги были и я мог себе это позволить, но… этой девушке Метрополь сейчас был не нужен. Повторять подвиг Кисы Воробьянинова я не собирался. Испугался, что меня не оценят. А Маргарита продолжала мило щебетать.

– Вообще-то я питаюсь в столовой Наркомзема. Там недорого и достаточно качественно. Я снимаю комнату в Орликовом переулке. От работы недалеко. По московским меркам.

– Интересно… И где ты там живешь? Наркомзем отпадает, Дом Книги? Это, конечно, по профилю, но нет, не верю, у тебя неуживчиво-редакторский характер, Оргметал? Вряд ли. А! Понял, неужели в Ночлежном доме?

– Издеваешься? Да! По четной стороне есть жилой дом… Ну вот, ты и выяснил где я живу! Хитрюга!

– Военное дело без качественной и вовремя проведенной разведки – нонсенс! Или анонс? Не помнишь, как правильно?

Марго рассмеялась легким заливистым смехом.

– Да, действительно, помню. Но не скажу. Пусть это останется между нами.

Мы зашли во двор старого дома, на одном из подъездов висела совершенно выцветшая вывеска, так что и надпись разобрать было невозможно. Мы зашли в заведение, которое могло бы быть пивной, но кроме стоек, около которых кучковались любители пенного напитка, в заведении было четыре столика, за которыми сидела приличная публика. Один из них освободился, как будто специально для нас. Может быть, действительно специально? Филер тоже человек, тоже хочет в тепле побыть. Слежки я не видел, но и не стремился ее замечать. Я был уверен, что меня ведут, так чего переживать? Моя работа – не делать попыток исчезнуть, раствориться, а остальное – не моя проблема.

– Знаешь, – сказала Марго заговорщицким тоном, – тут просто изумительные чебуреки. Я их очень люблю, но позволяю себе редко. Давай, закажем?

А она еще и очень скромна. Понимает, что я военный, что-то могу себе позволить, но привычка рассчитывать только на себя, да еще и нежелание напрягать кавалера, «выставлять» его на бабки, как говорят в моем времени. Деликатная особа! Интересно, что она хочет мне сказать, очень уж у нее глаза заговорщицкие… Но пока мы ели, Марго молчала. Кухня была тут действительно хорошей. Таких вкусных чебуреков я давно не ел. Я еще заказал овощной салат, сыр и вино. И только когда на столе остался сыр и вино, Марго решилась продолжить разговор:

– Скажите, что у Булгакова ты любишь больше всего?

– А всё-таки на «ты» постоянно?

– Извини, я забываюсь…

– И всё-таки вернемся к Булгакову, что? – нет, это не тот вопрос, это дебютная затравка разговора.

– Мастер и Маргарита не в счет? – спросил как можно более невинно.

– Не в счет. – подтвердила спутница.

– Тогда Собачье сердце.

И тут Марго поперхнулась вином…

– Леша, ну откуда? Как? Что ты из меня дуру строишь? – в ее зеленых глазах разгорелись неожиданно злые огоньки. – скажешь, что никакого отношения к ОГПУ не имеешь или не имел? Или нет, ты будешь говорить, что у тебя друг детства в ГПУ и показывал тебе это произведение.

– С чего бы это?

– Потому что мне Елена Сергеевна рассказывала про эту книгу под большим секретом. Ее изъяли при обыске у писателя в двадцать шестом. Она думала, что сожгли. Слишком вредная повесть.

Я выпил вина, положил в рот прозрачный ломтик голландского сыра изумительного вкуса, после чего произнес:

«… Да-с. Если вы заботитесь о своём пищеварении, мой добрый совет – не говорите за обедом о большевизме и о медицине. И – боже вас сохрани – не читайте до обеда советских газет.

– Гм… Да ведь других нет.

– Вот никаких и не читайте».

– Я уже слышала это… – очень медленно и тихо произнесла Маргарита.

– Ты слышала и о том, что рукописи не горят?

Маргарита кивнула головой.

– Так что не сожгли «Собачье сердце». А мне эту повесть Мастера показал действительно мой друг. Он знал, что у меня фотографическая память. Так что и «Собачье сердце», и «Роковые яйца» ждут своего часа. – постучал себя по голове, намекнул, что в моей черепушке ждут.

– Вы меня ставите в сложное положение. Я хочу ЭТО услышать. И боюсь. И не столько вас. Я просто боюсь.

Я понял, что она решилась:

– Алеша, ты меня прости, но я должна тебе сказать. Ты какой-то слишком безрассудный, слишком… говорливый, что ли… Я не могу так просто это сформулировать. Ты слишком свободный от условностей, которые необходимы в нашем обществе. Ты какой-то не наш. Ты так просто говоришь о таких вещах, о которых никто вообще не говорит. И я не говорю. Боюсь. А ты нет. Почему? Ты еще анекдот про Сталина расскажи… – добавила Марго после небольшой паузы.

– Нет, ты меня за идиота не держи, Марго. Про человека, которого я очень уважаю, я никаких анекдотов рассказывать не собираюсь. И тут дело не в страхе. В воспитании. Если бы я был царским офицером, даже если бы перешел к большевикам, все равно анекдотов про Николая не рассказывал бы. Это элементарная этика и порядочность. Понятно?

– Да… – почти неслышно.

– А по поводу закрепощенности… да, это еще остаточное… Марго, ведь я одиночка, мне терять нечего, кроме жизни. А рисковать приходится именно тем, что осталось – жизнью. Как-то привык. Так что вся моя бравада из-за этого. Только сейчас я обещаю: буду осторожен. Потому что мне кажется, что есть из-за кого осторожничать. И за кого бояться…

– Значит я твоя слабость? – это прозвучало также еле слышно.

– Самая большая. – признался я ей.

– Командир, тебе не кажется, что это было признание в любви? – Маргарита немного отошла от услышанного, постаралась включить легкую иронию.

– Третье за последние два дня. – уточнил я.

– Нет, была цитата из Булгакова и сейчас вот…

– А когда я сказал, что потерпел жуткое поражение?

– Жуткого не было!

– Но про поражение было?

– Хорошо, засчитываем первой попыткой…

И Маргарита опять улыбнулась, но на этот раз в ее глазах разгорелись волшебные изумруды.

Глава пятидесятая
Плюшка, которая перевешивает всё
(интерлюдия)

Лаврентий Павлович вошел в хорошо известный всему миру кабинет осторожно, Поскрёбышев предупредил, что Хозяин сегодня не в духе. Вчера были отменены все визиты. Сегодня был приказ принять только его, наркома внутренних дел. На завтра было намечено три посетителя, среди которых был и товарищ Берия. Значит, Хозяин что-то обдумывал.

– Присаживайся, Лаврэнтий, докладывай, что у тебя по нашему Писателю?

– Товарищ Сталин, объект Писатель сегодня встречался с двумя людьми. Первый из них – комкор Рычагов. У них была непродолжительная беседа в штабе ВВС, в кабинете Рычагова.

– О чем была беседа?

– Говорили о состоянии ВВС, о подготовке летчиков. Писатель подал Рычагову идею про разноуровневую подготовку летчиков.

– Подробнее?

– Предлагал целую систему: военное училище – учебная эскадрилья – боевая часть – эскадрилья повышения квалификации. На каждом уровне своя программа подготовки с тем, чтобы на выходе получить пилота экстра-класса.

– Что скажешь?

– Идея интересна. Вот только. Получится, что затраты на подготовку пилота вырастают. Сильно вырастают. Писатель дал Рычагову записку-обоснование.

– Что там?

– Расчёты. Аргументация.

– Значит, подготовил аналитическую записку, а нэ просто потрепаться пришел. Хорошо. Текст записки есть?

– Так точно.

– Что там с аргумэнтами?

– Предлагает в мирное время ограничиваться тремя уровнями, которые дадут достаточный уровень пилотирования даже на сложной технике. В военное время обязательно четвертый уровень вводить. Считает, что мы должны готовить хороших пилотов, по его расчетам, неподготовленный пилот в современном бою – смертник, а это растрата народных средств.

– Так и написал, что растрата народных средств?

– Так точно, товарищ Сталин.

– Почему он обратился именно к Рычагову?

– Во-первых, они с Рычаговым вместе воевали в Финляндии. Фактически, взаимодействовали во время похода на Оулу.

– А во-вторых?

– Почему-то Писатель считает, что Рычагов способен сделать быструю и головокружительную карьеру. По уровню аргументации, по постановке вопроса, у меня сложилось впечатление, что Писатель беседует не с командиром ВВС 9-й армии, а с начальником ВВС Республики.

– Эээ не надо иронии, Лаврентий, у меня хорошая память, как сейчас называется главный летчик, помню!

– Извините, товарищ Сталин. Почему-то меня этот объект, Писатель, чем-то раздражает. Я еще не могу сказать чем, но раздражает. Он не такой, как должен был бы быть! Если он пришел из будущего, то знает много важного. Неотложно важного! Но! Он ведет себя безответственно. Информацию цедит по чуть-чуть. С женщинами встречается. Ему что, в своем времени, женщин не хватало? Он ведь разговор со мной перенес из-за свидания, да… Я не понимаю этого, товарищ Сталин. Но ощущение неправильности есть. И я привык ощущениям доверять, товарищ Сталин.

– Твоя работа, Лаврэнтий, сделать так, чтобы твои ощущения обрастали аргументами. И только тогда о них докладывать. Мне нужны факты. Ты знаешь, какие-то допущения возможны. Но очень небольшие. Факты, аргументы, допущения, версии. И после этого можно принимать какое-то решение. Ощущения наркома внутренних дел не менее важны, чем ощущения его однопартийца, товарища Сталина. Но на основании одних только ощущений товарищ Сталин принимать решения права нэ имеет. Так, Лауврэнтий?

– Так точно, товарищ Сталин.

– Ладно, Лаврэнтий, не включай солдафона. К Рычагову присмотримся. Что за вторая встреча?

– Вторая встреча – свидание с женщиной.

– Любовь? – это короткое слово произнесено было с большой иронией.

– Тут не все так просто, товарищ Сталин.

– Докладывай, Лаврэнтий. Нэ стесняйся.

– Встреча с некой журналисткой, Маргаритой Лурье.

– Интерэсно. Гирш Лурье или Йосеф Лурье к ней отношение имеют?

– Нет. Тут еще интереснее. – при этих словах Берии Сталин чуть приостановил свое тихое передвижение по кабинету. Что может быть интереснее связи с известным бундовцем или сионистом? Нарком продолжал:

– Маргарита Наумовной Лурье четырнадцатого года рождения, работает редактором «Литературной газеты». Она дочка Артура-Викентия Людвиговича Лурье, он же Наум Израилевич Лурья. Скандально известный композитор. Авангардист, ученик Глазунова, был близок к футуристам, участвовал в ЛЕФе, был сотрудником Наркомпроса, известен скандальным склочным характером. В 22-м уехал в Берлин, оттуда в Париж. В Париже стал дружить со Стравинским, Сувчинским, разделяет воззрения идеалистического движения евразийцев. Критикует СССР и его руководство. С женой, Ханной Лурье, развелся в 18-м году. С семьей связей не поддерживает. Но его дочка, во многом благодаря старым связям отца, вхожа к известным писателям СССР, бывает у Булгаковых, Ахматовой…

– Достаточно. Считаешь, ищет связи с заграницей?

– Не доказано. Но я бы считал, что для профилактики, так сказать…

– Знаю я твою профилактику, хотя, может быть ты и прав… Может быть, а может быть и нэт! Ты по последнему документу всё сделал?

– Так точно. Проверяем. Но это займет какое-то время.

– Сам понимаешь, этот документ многое меняет. Все твои аргументы перевесить может. И ощущения тоже. Хорошо. Завтра с утра свои предложения ко мне на стол. Писатель когда придёт к тебе в рэдакцию? – И Сталин усмехнулся, хотя глаза его оставались такими же тревожными, как и в начале разговора.

– Завтра в 14–00.

– Ну вот и побеседуете. Но вопросы и свои предложения в 12–00 ко мне, ровно в 12–00, ни минутой позже.

– Слушаюсь, товарищ Сталин.

«Ну, ну, попробовал бы ты не послушаться» – произнес про себя Иосиф Виссарионович, когда за «всесильным» наркомом закрылась дверь.

Глава пятьдесят первая
Офис Главного Игрока
(интерлюдия)

– Великая война была самым удачным нашим предприятием, джентльмены! И я не вижу никаких предпосылок для того, чтобы и эта война, как ее не назовут, закончилась для нас неудачей.

Этот офис небольшой адвокатской конторы на окраине Чикаго был очень удобен для встреч небольшого клуба джентльменов. Этот клуб не имел громких названий, а именовал себя «Аналитическим агентством оценки рисков», официально принадлежал захудалой страховой компании и даже офис снимал у солидной адвокатской конторы из Нью-Йорка, имевшей в Чикаго скромное представительство. Нет, ни в коем случае, это не было теневое правительство САСШ, отнюдь. Это была одна из групп, которые «делали погоду» на американском политическом Олимпе. Для людей знающих (аналитиков, а не эзотериков) уже не было секретом, что финансовый и промышленный капиталы в стране давно слились друг с другом, образовав устойчивые финансово-промышленные конгломераты, которые в свою очередь, подмяли под себя политические круги и силовые ведомства, фактически, перекроив систему власти в стране таким образом, что всесилию этих конгломератов мало кто мог противостоять. Окончательно Система приобрела свой нынешний вид, когда включила в себя мафию и прочие нелегальные структуры, легализовав их доходы. Эта система стала играть свою решающую роль во время Великой Депрессии, когда произошло гигантское перераспределение капиталов, и был взят курс на преодоление экономических трудностей через развязывание крупной войны (рецепт четвертьвековой давности).

Данная группа аналитиков отвечала за реализацию европейской стратегии страны, той стратегии, о которой не догадывался даже президент Рузвельт, но которую обязательно донесут до его ведома. Для этого сей небольшой саммит почтили своим вниманием представитель администрации президента и человек, занимающий небольшую, но ключевую должность в Конгрессе. Спикер собрания, начавший свою речь со столь пафосного заявления был всего лишь спикер, человек, умевший сформулировать мысль в самой благоприятной и вежливой форме. Но именно его слово было последним в любой дискуссии. Официально он возглавлял это самое аналитическое агентство, по неофициальной традиции, именовал себя Главным Игроком, собравшихся тут людей Игроками, а офис агентства – Офисом Главного Игрока. Что в этом было от самолюбования, а что – прикрытие истинного положения дел, сказать сложно. В какой-то игре этот офис мог быть офисом главного из игроков, в какой-то нет. Те, кто принимал решения давным-давно ничего не решали сами по себе, они опирались на экспертные мнения агентств, клубов, просто Знающих людей. Он собирались раз в году для уточнения своих интересов и принятия стратегических решений, но в течении года основную работу делали подобные клубы, чьи решения уточняли и утверждали те, кто имел на это полномочия. На этом заседании, кроме двух приглашенных и председателя присутствовали главы трех аналитических групп и четверо постоянных эксперта.

– Да, джентльмены, нас совершенно не устраивает тот факт, что после краха Польши в Европе наступило затишье. Поставки вооружений немного выросли, и ситуация тут же стабилизировалась! Нам необходимо сделать так, чтобы наблюдался стабильный рост. Иначе экономику страны ждет крах, даже Великая Депрессия покажется нам детской сказкой!

– Каков рост продаж? – уточнил представитель Конгресса.

– Смотрите сами, прошу вас, Дэвид и вас, Донованн. – к представителю Конгресса и президента отправились бумажки с несколькими цифрами. Впрочем, Донованн, представитель Рузвельта, эти цифры знал и так. Что что, а состояние экономики президент контролировал особенно скрупулёзно.

– Какой выход вы предлагаете? – в разговор вступил представитель президента.

– Мы уверены, что весной произойдет обострение военных действий. Франция. Это будет хорошо. Мы оцениваем возможность быстрой победы Германии в десять процентов, не более. Но и Антанта вряд ли одержит быструю победу. Скорее всего, ситуация зависнет, как зависла в Великую войну. На очень длительное «зависание» мы не рассчитываем. Германия более мотивированна к победе. Год, максимум полтора – и кризис закончится поражением республики. Поэтому оказывать лягушатникам помощь будет нецелесообразно. А вот родичам оказать помощь будет необходимо и выгодно. Как и Германии. И пусть они колотят друг друга. К нашему удовольствию.

– Рост продаж? – это опять голос Конгресса.

– Будет не только рост продаж, но и промышленный рост. Правда, недостаточный для того, чтобы обеспечить нашу промышленность полной загрузкой, но все же! Главная проблема в том, что после обострения и вывода Франции из игры гуннам понадобится время, чтобы переварить захваченное, а у нас пойдет опять промышленный спад.

– Почему? – на этот раз вопрос задал Донованн. – Мы считаем, что лаймы продолжат войну, следовательно, мы будем иметь свои преференции. Не вижу потерь для промышленности.

– Где они смогут продолжить войну, вот в чем вопрос! Если война переместится на море, то Гранд Флит будет держать ситуацию под контролем. Больших сражений на суше не будет. Напомню, главный товар для Германии – это наша нефть. А ее не понадобится так много, как хотелось бы. Германский флот пока еще не в силах тягаться с британским. И гигантских сражений морских сил типа Ютланда не предвидится.

– И что делать?

– Мы уже предприняли определенные шаги: гуннам подкинули идею неограниченной подводной войны. Они сейчас провели ее испытания и остались довольны. По нашим данным, в ближайшее время стапеля покинут десятки подлодок, от полусотни до сотни с довеском штук. Они смогут реально сократить тоннаж британского торгового флота. Мы станем основными перевозчиками грузов на море. По нашим расчётам, британские верфи не смогут компенсировать потери торгового флота, а мы сможем восстановить любой тоннаж. Наши расчёты вы получите сразу по окончании нашего собрания. Они покажутся вам слишком оптимистичны, возможно. Но это очень скромные прогнозы!

– Но тогда подводная война может угрожать и нам! – представитель Конгресса явно занервничал.

– Я думаю, острая фаза этой войны будет год-два, максимум. Уже сейчас мы работаем над тем, чтобы потери НАШЕГО торгового флота не стали критическими. Но! По-настоящему мы сможем выйти на стабильный рост, когда сцепятся Советы и Германия. Большие сухопутные силы. Огромная потребность и тех, и других в различных аспектах военных поставок! Это золотое дно, господа! Военно-экономические потенциалы стран примерно равны, в людских ресурсах ситуация в пользу большевиков. Эта война продлится достаточно долго, потому что будет войной на истощение. Это наш шанс!

– Я бы не стал так оптимистично строить прогнозы, – не согласился со спикером Донованн, представитель Рузвельта. – Наши военные анализировали последние военные события на Севере Европы. Армия Советов не представляется им серьезным соперником для Германии.

– А мы предлагаем немного, чуть-чуть помочь советам, неофициально. Через частные компании. Зато в нужный момент наша помощь пойдет большими объемами. И мы сможем просить за нее соответственно!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache