Текст книги "Вперед в Ссср (СИ)"

Автор книги: Влад Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

В ВМС США в войну уже были десантные корабли-доки, тип "Эшленд" (назначения ясно из названия), полное водоизмещение в девять тысяч тонн, брали в док-камеру три танкодесантных катера или до четырнадцати пехотно-десантных. Построено их было свыше двадцати единиц – но вот не припомню я, чтобы даже американцы использовали их в коммерческих целях. Из этого числа, пять единиц по ленд-лизу достались англичанам, и три, нам (прим.авт. – к сожалению, альт-история), так что специфику этого типа судов мы знали. И вот, следующий шаг сделан – родился новый класс судов, лихтеровоз!

В иной истории они оказались в тени контейнеровозов, бывших более универсальными. Ведь где большой грузооборот (а без него, и изощряться не надо) там всегда есть и развитая сеть железных и автодорог. Даже если разгружать в порту вроде Антверпена – работать с контейнерами проще, с доставкой прямо до двери получателя. Но в советской Арктике, все порты вдоль Севморпути – Амдерма, Диксон, Тикси, Певек – стоят как раз в устьях рек, и нет иных дорог рядом, и навигация коротка, так что задержка с разгрузкой критична, и получателем может быть какая-нибудь метеостанция или гарнизон на острове в архипелаге Новая Земля или Северная Земля, где нельзя принять большое судно, но наличествует хоть какой-то причал. Так что работать в режиме, прошел в одну сторону, сбросив груз у каждого пункта, затем вернулся, собрав лихтеры назад – оказывалось быстро и эффективно!

У нас в иной истории был построен "Севморпуть" в 1988 году. И должен быть заложен второй – но после проклятого девяносто первого года, заказ был отменен, а первенец несколько лет работал на трассе Мурманск– Дудинка, затем его хотели вывести из эксплуатации, "за отсутствием работы", и чем закончилось, не знаю (прим. авт – в связи с провозглашенной Путиным программой освоения Арктики, «Севморпуть» в 2013 поставлен на модернизацию, в 2016 введен в строй и работает, обеспечивая «северный завоз»). 68 тысяч тонн, при мощности почти в 40 тысяч лошадей – для СССР 1950 года это было слишком, в проект было заложено 21 тысяча тонн при одном «воронежском» реакторе. У нас не было свободных верфей под такое – ну что, геноссе, беретесь?

Работать немцы умели! Корпуса собрали в рекордный срок – два судна, "Карл Маркс" и "Фридрих Энгельс" были готовы также к лету пятьдесят первого, реакторы наши, все остальное сделано в ГДР. Обошлись нам оба "вождя-основателя" каждый в цену как полтора крейсера "68-бис" ("Ленин", чуть больше двойной цены крейсера). Учитывая что этих крейсеров для советского ВМФ за те же годы построили тринадцать, то нельзя сказать, что "атомная" программа ввергла советскую казну в чрезмерные расходы. Не ледоколы – но корабли ледового плавания, с мощными машинами, ледовым поясом, и ледокольным форштевнем. Самостоятельно могут идти через лед толщиной до одного метра, а с ледоколом – сквозь любой, хоть многолетний арктический.

И этим кораблям не предполагалось стоять без дела! Перевозки народнохозяйственных грузов от Мурманска на Дальний Восток и обратно пока еще были эпизодическими – но шел регулярный и увеличивающийся грузопоток из Норильского промышленного района, по Енисею и западному сектору Севморпути. Большие средства вкладывались в развитие северных портов, в гидрографическое обеспечение. Работали научные экспедиции на побережье и островах. Строились военные объекты – радиолокационные станции, аэродромы. Велись геологоразведочные работы – информация об огромных нефтегазовых богатствах Тюмени, Ямала, арктического шельфа вызвала интерес в Москве на самом верху, и пусть пока добыча обойдется дорого, и хватает для нужд СССР нефти Баку, Поволжья и Маньчжурии – но рост потребности в ней был уже заложен Госпланом в следующие пятилетки. И появление в Советской Арктике сверхмощного ледокола, а также грузовых судов нового типа, означало улучшение транспортного обеспечения в разы, если не на порядок.

Переход кораблей на Север, летом 1951 года, проходил в большом беспокойстве. Были сведения, что американцы что-то замышляют – предположительно, от атаки "неопознанной" подлодки, до мин по курсу (в Балтике старые мины времен войны вылавливали еще в шестидесятые). В обеспечение перехода были включены новые эсминцы "Острый" и "Озорной". Но в Северном море (зона господства британского флота), англичане и американцы могли легко собрать куда большие силы.

–А если привлечь ваш корабль? – спросил меня Кузнецов.

–Привлечь можно – отвечаю я – но риск учтите. Там глубины – атомарине будет тесно, как слону в бочке. Зато обнаружить ее легко. Я бы на месте американского адмирала, о таком узнав, и на "вождей" бы рукой махнул, ради более ценной добычи. Как минимум, записать акустику, "портрет" цели, пригодится в будущей войне. Ну а при благоприятных условиях, и атаковать могут, после дипломаты отпишутся. С середины Норвежского моря легче – там уже наши базы недалеко, и так прикрытие обеспечить можно.

–Значит, американцы бросятся на охоту? – произнес Кузнецов – ну что ж, поможем им в этом деле!

Как наша разведка доводила до вероятного противника "утечку информации", мне неизвестно. Наша "моржиха" К-25 в назначенный день вышла из Полярного на плановые учения в Баренцевом море. Когда же "Ленин", "Маркс", "Энгельс" и эсминцы вошли в Северное море, рядом тотчас появилась объединенная эскадра – три новейших американских эсминца с самой лучшей гидроакустикой, три британца, также в версии ПЛО, французский эсминец "Вильнев", датский "Виэллемос", норвежец "Слейпнир", голландец "Де Рейтер". Не приближаясь к советским кораблям, они утюжили море вокруг, переменными курсами. Пока ничего не обнаружили – но всем было известно, что заметить "моржиху" очень нелегко, так что отсутствие результата лишь прибавляло охотникам азарта. А советские корабли, будто не замечая суеты вокруг, шли на север, держа скорость пятнадцать узлов. Реяли на мачтах красные флаги – не бело-сине-красные флаги ВМФ. Но по Корабельному уставу, во время боя и в виду неприятеля, на грот-мачте поднимается Государственный флаг СССР, по виду совпадающий с торговым.

На широте Тронхейма появилась советская эскадра – крейсера "Минин", "Чапаев" и шесть эсминцев. И с "Ленина" передали союзникам:

–Спасибо что проводили. Но дальше мы сами. Счастливого плавания.

А "моржиха" так и не появилась.

И после, в рассказе о всей этой истории, западные журналисты будут приписывать одни и те же слова самым разным Чинам, от командующего британским флотом до директора ЦРУ:

–Кажется, русские нас нагло поимели, в этот раз.

Ну, "проблемы негров – шерифа не волнуют". Может быть, кто-то здесь лет через пятьдесят расскажет с литературным даром, как создавался советский атомный флот. И какую роль сыграл наш "Воронеж" – еще в сорок пятом начавший использоваться, подобно штатовскому "альбакору" иной истории: для отработки методики гидродинамичеких расчетов, чтобы выбрать наиболее оптимальную форму корпуса быстроходных подлодок. Нас обвешивали датчиками, измеряющими давление и скорость течения, и мы выходили на полигон. А после данные обрабатывались математическим методом "большого параметра" (тоже, привет из более поздних времен). Первым проектом была торпедная лодка-истребитель, по виду и тактико-техническим данным больше похожа на "проект 671", чем на атомных первенцев той истории, "проект 627", он же "Ленинский комсомол". И очень большое внимание уделялось снижению шумности.

–Может быть, первую серию без ухищрений построим? Главное, чтоб сам принцип отработать, как пойдет?

–Так вы понимаете, что громко шумящая лодка в реальной боевой обстановке, это гроб? Мы не настолько богаты, чтоб тратиться на небоеспособные памятники конструкторской мысли!

Все механизмы на амортизаторах. Покрытие на корпусе. Тщательный подбор гребных винтов – шесть вариантов сменили, чтобы уменьшить кавитацию и "пение". Но результат того стоил! По шуму, атомарина оказалась сопоставимой с дизельной "XXI-бис", идущей в режиме "подкрадывания". Первая пара лодок подняла флаг в пятьдесят втором, когда на Севмаше уже кипела работа над следующими. С учетом немецкого опыта – корпусные секции делались не только здесь, но и в Ленинграде, Кирове, Горьком, Череповце. Реакторы изготовлялись медленнее. А часть оборудования опять пришлось заказывать у немцев!

Командиром первой из атомарин был Федор Видяев – тот, кто первым встречал нас в сорок втором, и благодаря нам, не погиб в сорок третьем – капитан 1 ранга, герой японской войны сорок пятого года. Он выходил с нами на "Воронеже" еще во время охоты на "Тирпиц", прошел у меня школу "белых акул" – и без сомнения, из местных кадров был наиболее готов к должности командира атомарины. Я завидовал ему, узнавая в нем себя, молодого – к сожалению, адмиралы в боевые походы уже не ходят. Удатся ли ему сделать то, что не дозволили мне в сорок четвертом – пройти на атомарине подо льдами Северного Ледовитого океана, от Полярного до Берингова пролива? Чтобы поставить точку в затянувшейся китайской войне.

А со стапелей сходят новые атомарины. Вторая пара сейчас стоит у достроечной стенки, третью пару спустим в следующем году, и еще над четырьмя лодками идет работа (итого к 1956 году ожидается, что у нас будет десять единиц). У американцев пока ничего подобного нет – по нашей информации, атомарины у них раньше пятьдесят шестого года не появятся. А у нас уже в проекте следующие классы лодок – ракетные (пока еще с противокорабельными). Ну и не следует забывать про дизельные лодки, которых у нас больше четырехсот единиц на всех флотах (считая и малые, тип XXIII). И еще сотню субмарин имеют дойче камрады. Так что хотя у американцев больше авианосцев и линкоров, под водой у нас подавляющий количественный и качественный перевес. В сумме с береговой авиацией (полностью перевооруженной на реактивные) и легкими силами флота – мы можем говорить о нашем господстве в морях, примыкающих к нашим берегам. А в океане – еще будем посмотреть! Ведь недаром товарищ Сталин здесь категорически не поддержал армейцев, желавших подчинить флот себе, как было в той истории? Если считать, что армия, это "короткая рука", обеспечивающая угодный нам порядок вблизи наших границ, ну а флот, в перспективе – в любой части земного шара. А значит, главная работа еще впереди.

Отдохнуть за все эти годы в этом мире, мне удалось лишь в санатории за Питером, в городе Приозерск (был Кексгольм, переименовать уже успели). Так отдых в Крыму или на Кавказе сейчас очень рекламируется для советских людей, все курорты, здравницы и санатории после войны уже восстановили, путевки больше по предприятиям распространяют, но и в свободной продаже есть. А крымско-кавказская линия, от Одессы до Батуми, сейчас работает, как до войны. Заботилась Советская Власть об отдыхе народа уже тогда – шесть теплоходов типа "Абхазия" (бывших в то время нашими самыми лучшими, крупными и быстрыми пассажирскими судами) были построены еще в конце двадцатых. Все они в войну погибли, от немецких бомб, прорываясь со снабжением в осажденные Одесу и Севастополь. Ну так мы за то с немцев по праву возмещение стребовали – забрав себе десяток их "пассажиров".

Теплоход "Магдалена", построен в Данциге в 1928, у нас получил название "Победа", и в иной истории, ходил на той же крымско-кавказской линии до конца семидесятых. Отход из Одессы, с заходом и стоянками в Севастополе, Ялте, Новороссийске, Сочи, Сухими – день, а где-то и два, чтобы успеть осмотреть местные достопримечательности. Затем три дня в Батуми, и назад. Как все выглядит – посмотрите старый советский фильм "Запасной игрок", где снимался молодой совсем Вицин. Кстати, та его роль лично мне нравилась больше, чем штамп одного из гайдаевской троицы. А фильм собираются и здесь выпускать – обязательно схожу посмотрю, что получилось. Как моя Анюта в прошлом году поучаствовала – "Высоту" пересняли, ну совсем не похожую на оригинал.

Вот только, с ностальгией вспоминаю я Россию 2012 года, где никому не был интересен простой офицер с Северного флота. Здесь же, не дай бог кого-то из нас, пришельцев из другого времени, украдут или убьют американские шпионы. Мало охраны на берегу – Пономаренко настоял, чтобы весь комплект билетов на этот рейс, четыреста штук, был распределен исключительно между "своими", отпускниками из "инквизиции", центрального аппарата министерства ВМФ, армейского и флотского спецназа, просто армейцев и моряков, с семьями, по утверждаемому списку. А еще на борту подразделение спецназа ЧФ, "бойцовых котов" (откуда такое название, у Юрия Смоленцева спросите), специально обученных боевым действиям на корабле и абордажу (то есть проникновению на оный, вражеский). И "песцы", такой же спецназ, но с СФ – опять же, благодарите Пономаренко, злостно воспользовавшегося правом "инквизиции" привлекать для своих нужд любую вооруженную силу СССР; по документам мероприятие оформили как учения и обмен опытом. И Черноморский флот проводит плановые учения по проводке конвоя – только вместо парохода, условно изображающего ордер транспортов, к которым нельзя подпускать врага, вы правильно поняли, кто – конечно же, наш лайнер, и два новейших эсминца в эскорте. На нас что, турки собираются напасть – которые здесь даже не член НАТО, по договору 1944 года, не имеют права размещать на своей территории иностранные войска и военные объекты (иначе СССР имеет право "предпринять такие действия, какие сочтет нужным"); Черное море в этой версии истории, по факту наше внутреннее море, ну а грозный турецкий флот, имея самыми современными кораблями несколько эсминцев и подлодок довоенной постройки, по боевой мощи даже Черноморской эскадре уступает в разы (без учета нашей эскадры в Средиземке и ВМФ Народной Италии).

–А вам известно, товарищ Лазарев, что в Турции сейчас активно действуют "Серые волки"? И что представители этого якобы тайного общества занимают многие ключевые посты в турецкой армии и на флоте, имея самую тесную дружбу с ЦРУ США? И что в Аджарии, это где Батуми находится, еще наличествует турецкая агентура и даже вооруженные банды. От этих фанатиков, "вернем Проливы и Армению", можно ждать всего – так что и войска Закавказского военного округа будут в состоянии повышенной боеготовности. Поскольку на месте американцев, ради достоверной информации о будущем – это вашего захвата, коль вы не поняли! – я бы и десанта не пожалел, наплевав на любые потери, а тем более на каких-то турок. Может быть, и перестраховка – но береженого, бог бережет!

Это столько людей подняли, ради меня одного? Ладно, войскам учения положены. Но может тогда и наших с СФ вызвать, пусть тоже на солнышке отдохнут?

–Конечно, вызовем. Но не всех. На море, как на войне, всякое случается – так что уж простите, на самый последний случай...

Вот так и собрались – наших "воронежцев" с десяток. Я со всей семьей (отдых, всем вместе!). Смоленцевы, тоже полным составом. Валя Кунцевич (на удивление, не один, а с девушкой). И еще десяток "смолянок" из модного дома Лючии (все проверенные, сознательные, комсомолки, спортсменки, и просто красавицы), для разбавки мужской компании. В Одессу приехали 19го числа. "Черное море", одиннадцатиэтажную башню у самого порта, где я останавливался в иной жизни, когда меня в этот город заносила судьба, еще не построили, и всю нашу компанию (в узком смысле, а не все четыреста отпускников) заселили в "Красную", на Пушкинской. Никакие враги-шпионы нас не беспокоили – наш "детский сад" доставлял гораздо больше хлопот. Все же нам удалось выбраться в город, и даже посетить Одесский художественный музей. В порту стоял громадный пароход "Адмирал Нахимов", тоже трофей, бывший "Берлин" (и старый знакомый – в сорок пятом здесь он штабным кораблем был, когда "двадцать первые" лодки из Германии на Дальний Восток перегоняли, как раз успели на японскую войну). А 21го должна была прийти наша "Победа", выгрузить пассажиров завершившегося круиза, и вне расписания, через два дня, со всей нашей компанией уйти к Батуми.

Но "Победа" в порт так и не пришла. Накануне в 19.00 вышла из Ялты. 250 миль, где-то семнадцать часов хода. Последняя радиограмма с судна была в 22.10 – что на борту все в порядке, плановое время прибытия в Одессу в 12.00. Так как все уже было готово к операции (простите, учениям ЧФ), то забеспокоились не когда вышел назначенный срок, плюс навигационный запас, а когда пост СНиС на Тендровской косе не сообщил о входе "Победы" в зону видимости, в ожидаемое время. Послали радиограмму, ответ не получили – и тут уже встревожились всерьез! Предположили самое худшее, что теплоход был атакован неизвестной подлодкой.

Самолеты обнаружили горящую "Победу" в 110 милях к юго-востоку от Одессы, рядом были видны шлюпки с людьми. В это время в море уже находились эсминцы "Внушительный" и "Верный", вышедшие из Севастополя – получив координаты, они были на месте через час с четвертью. Пока не уточнили, что произошло, спасением людей занялся лишь один, в то время как второй вел противолодочный поиск. И лишь через полчаса на берег ушла радиограмма, позволившая немного успокоиться – не война!

Но случившееся еще будет предметом тщательного расследования. И виновные понесут суровое наказание. Уж очень некстати произошло!

Одесса. Тремя днями раньше .

На Дерибасовской хорошая погода. А на всем Черноморском побережье, курортный сезон.

Мужчина интеллегентного вида шел не спеша, наслаждаясь погожим днем. Свернул с Дерибасовской на Карла Маркса, пересек Либкнехта. На углу Розы Люксембург к нему подошел офицер – форма новая, погоны пехотного капитана.

–Товарищ, простите, можно вас на минуту?

И добавил тихо, так чтоб не слышал никто посторонний.

–Ну, здравствуй, друже "Медведь".

"Интеллегент" быстро огляделся по сторонам. Оживленная улица, среди бела дня, вон и постовой милиционер прохаживается, не так далеко. Вот только опытный глаз тут же выделил из толпы двоих, идущих следом – и наверное, тут еще люди есть, от тех же самых. Бежать бесполезно – убьют. Крик поднять – еще глупее, тогда пуля сразу. А после "капитан" объяснит милиции, что опознал бандеровца, и это может быть легко проверено. Но если бы его хотели убить, то не подошли бы, а сразу... Ну значит, поговорим.

В пивной, что на улице Бебеля, было людно и шумно. И офицер (наверное, командированный), о чем-то беседующий за отдельным столиком с человеком профессорского вида, не привлекал ничьего внимания. Хотя за соседним столиком расположились те же двое, что шли позади.

–Пора неньке Украине послужить, друже звирхник. Смотрю, совсем ты тут запанел, пока хлопцы в схронах дохли. Ничего, настал наш час... Кровью умоются проклятые москали. А о нас – весь мир узнает! Слава героям!

Идиот – подумал "профессор" – или играет такого? Друже "Крыж", обладатель еще десятка имен и фамилий, даже я не знаю, какое было у него от рождения. Ходил непосредственно под "полковником" Григором, начальником СБ УПА, был у него кем-то вроде следака по особо важным, а заодно и личного палача. Не дурак – иначе бы на этом месте не удержался, тупых мясников долго искать не надо, чтоб заменить. Значит, играет – а заодно, смотрит, что и как отвечу. И если не так – его слова, лучше удавить сто невиноватых, чем одного врага пропустить. А покойный "друже Клим" говорил мне, что ему нравится убивать, "у него от этого встает, как на бабу".

–Героям слава. Но можно потише, это все же Одесса, а не Станислав. Что до прочего – то Центральный Провод в курсе где я и что делаю, возражений не было. Еще вопросы?

–Только один, друже. Ты готов в последний раз рискнуть, ради Украины? Всего одно дело – и мы там. В свободном мире. С их чистыми ксивами, и долларами в кармане. Ты ведь хорошо так устроился, в ресторан на пароходе? Сделай так, чтобы на борт приняли хлопцев, и груз. А остальное, мы сами!

Хлопцев – значит не взрыв в открытом море, и концов не найти. Неужели захват? Если даже и выйдет, куда дальше – из Черного моря не выйти, Проливы у Советов. В Турцию, как в войну немцы из Крыма бежали? Так где гарантия, что турки не выдадут?

–Не посмеют! – прохрипел "Крыж", когда "профессор" осторожно поделился с ним своими сомнениями – мы ж не сами по себе, сразу радио дадим, и вся Европа и Америка знать будут. Что еще не вмерла Украина. Свой флот вышлют навстречу. И Сталина предупредят, чтоб не смел! Ну и у нас заложники будут – не станут же москали топить своих! Через Босфор пройдем – и ничего они нам не сделают. В ихний Нью-Йорк приплывем, и нас там встретят, как героев! И станем мы мериканскими миллионерами, и заживем как в раю.

Зверь – подумал "профессор" – если я Люблинский университет кончал, то у него, лишь церковно-приходская школа. И крестьянская, звериная сметка вместо ума, чутье и хитрость, но не интеллект. В лесу работало хорошо, но лезть с этим на мировую арену... Но спорить с ним бесполезно – не поймет, и просто убьет.

–Ну вот, и договорились! – "Крыж" похлопал собеседника по плечу – значит, сделаешь. Только уж прости, эти двое хлопцев с тобой будут. Пока мы на твой пароход все не войдем.

–Это невозможно – сказал "профессор" – у нас же режим. А они не в экипаже.

–Очень жаль – ответил "Крыж" – значит, тебе не повезло. Или все ж что-нибудь придумаешь?

И он сделал жест, как затягивая удавку.

–Я сделаю – сказал "профессор" – но потребуются деньги. Это же Одесса!

–Знаю – ухмыльнулся "Крыж" – настолько Одесса, что вчера у меня в трамвае из кармана сперли бумажник. Так что ты уж потраться из своих, на общее дело – вот не верю ,что такой кабанчик, и жирок не накопил!

Врет? Или в самом деле – у наших мазуриков, на приезжих нюх. Что было два года назад когда он сам только приехал в Одессу, город с большими возможностями, но для своих. Ему повезло тогда, при случае оказать услугу одному очень уважаемому человеку – кстати, здесь это не обязательно кто-то во власти, в ином случае голос сапожника, который чинил туфли "самому Ивану Соломоновичу", или ветеринара, который лечил любимую собаку кого-то там, значит не меньше. И здесь могут искренне обидеться, если ты кому-то предложишь деньги – хорошему человеку помогут и так, правда, после и к тебе так же могут обратиться, и ты не вправе отказать. Но это сугубо индивидуально – ходы-выходы надо просто знать. Это Одесса, где сам черт не разберет, "где кончается Беня и начинается полиция", где законы и власть, а где большая деревня, междусобойчик между своими. Если только черт не поживет в Одессе хотя бы пару лет, сведя нужные знакомства. Тут даже язык свой – на Привозе можно услышать такой суржик, что его не поймут ни в Киеве, ни в Тернополе. Даже не Украина – тут смешалась кровь русская, хохляцкая, болгарская, румынская, греческая, итальянская, и вообще, одному богу известно чья! Это Одесса – где тому, кто свой, дозволен очень многое.

Но все же "профессор" был здесь не настолько своим, чтобы за него вступились. И если завтра его труп найдут в подворотне – никто не станет искать убийц, чтобы отомстить.

–Я сделаю – сказал "профессор" – но если вы завалитесь сами, без меня... Я не отвечаю.

–Ты не понял – ухмыльнулся "Крыж" – мы все в одной лодке отныне плывем. Или на одном пароходе. И случись что – все вместе в ад отправимся. Тебе все ясно?

Теплоход «Победа», 20 июня.

Вечер, накануне завершения рейса.

Радиотехник на судне считается уже офицерским составом. При этом ему не в лом попутно исполнять обязанности судового киномеханика (так как это оплачивается по отдельной ставке). Но вот черная работа – для нее матросики есть! А потому, кто у нас от вахты свободен, слушать приказ – подготовить фильмы, взятые в рейс, к сдаче на культбазу (а попросту, перемотать как положено). Отставить разговорчики – исполнять, время пошло!

Фильмы хранились в кладовой, частью уже упакованные в жестяные коробки, частью (которую и надо было перемотать) прямо на столе, рулонами. Там же были патефонные пластинки, около 2 тысяч. В те годы (до середины пятидесятых) пленка делалась из нитроцеллюлозы – прочной, износостойкой, но легковоспламеняющейся и горящей даже без доступа кислорода. При перемотке на ручном станке пленка вдруг заискрила и вспыхнула, от нее загорелись рядом лежащие мотки, в несколько секунд пламя охватило кладовую. Матрос схватил огнетушитель (висящий, как положено, на стене), на крик "пожар" прибежали еще двое членов экипажа, из кают начали выглядывать еще не спящие пассажиры. Но огонь разгорался, пленка горела как порох, вот уже из кладовой вырвался огненный смерч, охватил ковровые дорожки и фанерные переборки кают. Пламя, вытягиваемое по коридору мощной струёй воздуха, дошло до трапа, ведущего в вестибюль вышележащей палубы, и оттуда по двум вертикальным шахтам лестницы достигло верхнего мостика. В считанные минуты огонь охватил центральную часть судна, в том числе штурманскую, рулевую и радиорубку, каюты капитана и штурманов. Вахтенный радист, застигнутый огнём, выскочил из рубки через иллюминатор, не успев передать сигнал бедствия. Капитан приказал дать SOS по запасной рации, однако она уже сгорела в штурманской рубке. Общесудовую пожарную тревогу пришлось объявлять судовым колоколом.

Тушением занимались несколько случайно образовавшихся групп. Минувшая война сыграла свою роль: к аварийным учениям, в том числе и пожарным, на флоте в то время относились предельно серьезно, подготовка экипажа была высочайшей, а кому-то не так давно приходилось и на практике свои навыки применять. Потому, распространение огня в нос и корму удалось остановить, локализовать пожар, а затем, уже с помощью аварийных партий, высадившихся на борт с подошедших эсминцев, окончательно погасить пламя. Но всех пассажиров, кто не мог оказывать помощь, успели еще в самом начале высадить на шлюпки – по счастью, стояла тихая погода, со слабой волной. Полностью выгорела надстройка, где помимо жилых и служебных помещений экипажа, были каюты "люкс" и первого класса – каюты второго и третьего классов, расположенные в корпусе судна, не пострадали. Повезло также, что пожар начался до полуночи, когда многие пассажиры еще не спали. Но все равно, число жертв достигло сорока двух – и лишь двое из них были членами экипажа (матрос-виновник остался жив, хотя и получил ожоги). И страшным было то, что подавляющее большинство среди погибших составили женщины и дети. Так что будет еще суд, и самые строгие оргвыводы в отношении виновных.

Результатом будет также, что в СССР по итогам этого случая полностью прекратят выпуск горючей кинопленки (что фирма "Кодак" сделала всего лишь годом раньше). Перейдя сначала на диацетат целлюлозы (негорючий, но менее прочный), а затем на триацетат, уже не уступающий нитроцеллюлозе по основным параметрам.

Имеет ли история "эластичность"? Ведь в иной реальности, пожар на теплоходе "Победа", произошедший по такому же сценарию, случился в 1948 году.

Лазарев Михаил Петрович. 21 июня 1953.

Пожар, он и в Одессе пожар! "Победу" только на следующий день притащили, а виновных, и начсостав доставили на "Внушительном" уже к обеду. И прямо пред очи уже созданной Комиссии. Занятой прежде всего выяснением извечного вопроса "кто виноват" – поскольку он и был в данный момент самым важным.

К удаче для следствия, были налицо свидетели начала пожара: матрос– виновник, два его помощника, и двое из пассажиров, кто волею случая, первыми выглянули, "что случилось, не нужна ли помощь" – а затем успели выбежать наверх, в отличие от тех, кто замешкался в каютах. Так что, после анализа личностей свидетелей, и экспертного заключения специалистов аварийно-спасательной службы, версия о злом умысле, а тем более, о подготовленной диверсии, была отметена. Но не позавидую теперь тем, кого крайними объявят – этому матросу (виновен, при любом раскладе), радиотехнику, который за киномеханика (чье заведование, пусть даже временно), старпому (кто непосредственно за противопожарные мероприятия отвечает), ну и конечно, капитану (который на судне отвечает за все). Кары будут в интервале от десяти лет до вышака (люди ведь погибли), плюс пожизненное лишение морских дипломов (капитану и старпому, даже когда и если отсидят, уже ни на каком судне мостика не видать). Но дело Комиссии лишь указать причины и кто виноват, а на сколько лет каждому конкретно, это уже наш самый гуманный советский суд решит.

А у одесских товарищей вопрос, что с нами делать. Отправить обратно – так Москва за минус сочтет. И у командования ЧФ учения уже в общефлотский план боевой подготовки внесены и со всеми инстанциями согласованы. Ну и просто не хочется отпуск портить – так ждали! В общем настроение у всех – ниже плинтуса.

И тут начальник Черноморского пароходства вносит предложение. Тут "Нахимов" стоит, он по расписанию должен уйти утром 24го, по штату полторы тысячи народу берет (а не четыреста, как "Победа"), и на нем больше пятисот мест незаполненными остались – хватит, чтобы всех вас принять. Так что если пожелаете...

Мы, конечно, желали. Грешен, но лично я террористическую угрозу воспринимал чисто теоретически. И лично наблюдая, что творилось в порту – к причалам, без проверки документов и тщательного досмотра, мышь не проскочит, не то что американские диверсанты! Стояли в несколько периметров, милиция, ГБ и флотская контрразведка. Экипаж "Нахимова" за оставшееся время досконально проверить было невозможно – но по заверению Первого отдела пароходства, никто из команды ни в чем подозрительном и порочащем не был замечен, анкеты чистые у всех. Пассажиры тоже, все поголовно – "не был, не состоял, не привлекался". Присутствовал среди них единственный иностранец, британский журналист – аккредитован в СССР, все разрешения получил. Мало было военных, что тоже хорошо – напомню, что здесь по закону, офицеры вполне могли ходить с оружием и в неслужебное время, не отбирать же табельные пистолеты у всех "не наших"?.

–Михаил Петрович, уж не обижайтесь, но на палубе рядом с вами будут находиться двое "песцов" – серьезно сказал Юра Смоленцев – я инструктаж лично провел. С народом тоже беседа проведена, чтоб оружие при себе, в каютах не оставлять. В целом, я не думаю, что может быть угроза – но осторожность не помешает.

И добавил, усмехнувшись:

–Валя "Скунс" сказал, что постоянно рядом будет – и пока он живой, ни с вами, ни с Анной Петровной, ничего не случится. А убить его сложновато – если его даже атомная бомба не взяла!

С этим и отплыли. Прибыли в порт организованно, погрузились всей толпой – и наконец, швартовы отдали. Кра

сота!

–Я все не верила, что это будет! – сказала Анюта, прогуливаясь по палубе, под руку со мной – представляла, как мы вместе, по морю, на большом белом пароходе, не верила! Как я счастлива – эта минута, остановись!