Текст книги "Опалённые (СИ)"

Автор книги: Влад Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Интерлюдия

Интерлюдия

Королевство Югославия, Белград, январь 1933 года

Как только известия из СССР об аресте замнаркома по военным и морским делам Тухачевского, а также его ближайшего окружения достигли Европы, в том числе и Югославии, король Александр Карагеоргиевич не мог не среагировать на это. Он прекрасно помнил ту первую беседу с Председателем РОВС генералом Туркулом, состоявшуюся около двух месяцев тому назад. Разумеется, были и ещё несколько после, но первая запомнилась сильнее прочих. Тогда генерал попросил его подождать несколько месяцев для того, чтобы он, король, смог в полной мере оценить имеющиеся у РОВС возможности.

Оказалось, они были ещё сильнее. чем он мог предполагать по итогам первой беседы. Убийство Кирова в прошлом месяце, теперь вот аресты наиболее талантливой части советского «военного министерства». Не просто аресты, а с крайне высокой вероятностью дальнейшего их распространения, которое обязательно должно было снизить эффективность Красной армии до предельного значения. Теперь становилось ясно, в каком направлении работала агентура РОВС.

Медлить не стоило. Но прежде чем назначить генералу Туркулу время для очередной аудиенции, Александр Карагеоргиевич предпочёл обсудить происходящее с теми двумя приближёнными, кому доверял сильнее прочих: двоюродным братом Павлом, который. случись что, должен был стать регентом при малолетнем Петре, начальником Генштаба генералом Миланом Миловановичем. Кроме них на встречу был приглашён бывший русский генерал и бывший же военный агент Российской империи в Сербии Артамонов Виктором Алексеевичем, ныне генерал уже югославской армии. Пусть Артамонов не входил в число совсем уж доверенных лиц, но был лучшим специалистом сперва по делам России, а потом и СССР.

И вот эти трое собрались в его кабинете, готовые сделать всё, что от них зависело. Ссмогут ли они ответить на все возникшие вопросы… этого король Югославии не знал. Однако надеялся. Тем более что, ранее будучи связанным данным генералу Туркулу обещанием, сейчас он от него частично освободился. Специально во время последней встречи с лидером РОВС оговорил нескольких людей, которым имеет право сказать суть того, первого разговора. Более того, все трое приглашённых уже понимали, о чём пойдёт речь. Так было проще и правильнее.

– Господа, я пригласил вас по важному поводу, – начал Александр, нервно барабаня пальцами левой руки по подлокотнику кресла. – Вы знаете, что мной было принято решение оказать помощь Русскому общевоинскому союзу в его борьбе против коммунизма. К настоящему времени более двадцати тысяч его членов уже находится на югославской земле, пользуясь дарованными им возможностями. Вы что-то хотите сказать, Милан?

– Да, мой король, – склонил голову начальник Генерального штаба. – Их уже более тридцати тысяч. И они будут продолжать прибывать.

– Благодарю, но это неважно. Они получили на это право, к тому же не просят никаких субсидий. Платят за продовольствие, аренду земель, хоть и по очень льготной цене, скоро оплатят и поставки так нужного им вооружения с амуницией. Сейчас важнее другое. Вы, тут присутствующие, знаете о планах РОВС, о моём разговоре с генералом Туркулом. И вот они, последние события в СССР. Что скажете, господа?

Все трое приближённых монарха переглянулись между собой, но никаких вопросов относительно того, кто будет говорить первым, не возникло. В конце концов, лишь один из них приходился родственником королю. Он и нарушил повисшее было молчание.

– Ты начал опасную партию, брат. Поддерживать РОВС так сильно значит вызвать пристальное внимание к нашей стране. Этот их новый Председатель настроен решительно, он не остановится на полпути, – тут Павел прервался, но потом продолжил. – Храни нас боже, если мы двинемся дальше.

– Зато при успехе выигрыш велик.

– Да, Милан, я это понимаю! – отмахнулся от реплики главы Генштаба Павел. – Если удастся эта безумная авантюра, восставшая из пепла Россия даст нам много, мы сможем окончательно придушить коммунистическое движение, усилить армию с флотом, может даже решить оставшиеся территориальные проблемы. А если она провалится?

– То мы ничего не потеряем, принц. У нас нет даже дипломатических отношений с Советским Союзом. Это государство нами не признано. Его Величество имеет полное право делать всё, что пожелает и ни одна европейская страна не сможет высказать даже самого лёгкого неодобрения. Заступаться за большевиков на виду у всей Европы? Фи! Даже теперь подобное признак дурного тона, даже в либеральничающей Франции. Более того, я осмелюсь предложить Вашему Величеству игру на повышение.

– Ход ваших мыслей становится любопытным, Виктор Алексеевич. Вы можете продолжить.

Дозволение от самого короля. Это значило многое. Хотя бы то, что идею Артамонова внимательно выслушают. А уж примут или нет… тут заранее никто не мог предсказать. Зато бывший русский, а ныне югославский генерал хорошо знал нынешнего короля, чуть ли не с самого момента восшествия отца Александра, Петра Карагеоргиевича на трон. Тот самый трон, с которого скинули труп последнего из династии Обреновичей, малахольного выродка, ненавидимого всей Сербией. За минувшие с того момента годы Артамонов успел в совершенстве изучить и пристрастия нынешнего короля Югославии, и слабые места, на которые нужно было надавить для получения желаемого результата. Именно это он и собирался сейчас проделать… в очередной раз. Слишком важным был момент. Артамонов, как ни крути, оставался патриотом России, пусть и давшим присягу королю Югославии.

Нарушение чести? Отнюдь. Просто возможность представить дело так. чтобы выгоду, весьма немалую, получили обе стороны. Это было более чем реально.

– Вы не признали СССР. Но ничто не мешает вам даже не признать, а подтвердить правопреемника Российской империи, которыми были сначала Колчак,пПотом Деникин, Врангель… Барон Врангель основал Русский общевоинский союз, по сути лишь для того, чтобы сохранить армию, без которой нет и не может быть государства. И эта армия сейчас, вопреки многим злопыхателям, преодолела кризис, заметно усилившись. Так признайте «де-юре» то, что давно существует «де-факто». Только сперва посоветуйте генералу Туркулу принять титул Верховного Правителя и сформировать «правительство в изгнании». Правитель, кабинет министров, армия из того самого десятка дивизий. Это весомая ПОЛИТИЧЕСКАЯ заявка.

Военачальник, генштабист, дипломат… Всем этим был генерал Артамонов. Именно эти три составляющие делали его слова весьма весомыми, в том числе и для югославского короля. Александр Карагеоргиевич понимал, что сейчас ему предложили не просто политическую авантюру, а настоящую «Большую игру». Одну такую с давних пор вела Британская империя, соперничая с континентальными державами как за влияние в Европе, так и за полное доминирование в Азии. Индия, Ближний Восток, Среднеазиатские регионы, Босфор и Дарданеллы плюс связанные с ними кавказские дела… вот то, что было ставкой в давно ведущейся партии.

Сейчас Британия была близка к абсолютной победе. В той «Большой игре». Влезать туда с нынешними возможностями королевства… настоящее самоубийство, может даже не только политическое. Но Артамонов предлагал «обнулить» своё пусть эпизодическое, но участие в одной «Большой игре» ради того, чтобы начать другую, где можно воспользоваться преимуществом на старте. Начинающий игру «расставляет фигуры», ну или «сдаёт карты», это уж кому как удобнее представлять себе оную.

– Предлагаете начать вторую «Большую игру», генерал?

– Под знаменем противостояния коммунизму, Ваше Величество, – хитро улыбнулся умудрённый жизнью дипломат. – Это даст нам большую фору на начальном этапе. Мешать не станут, может даже немного помогут. А потом, когда осознают случившееся, будет уже поздно. Основателя «Большой игры» так просто не вышвырнуть из «игорного дома». Могут лишь принизить значимость, ограничить число фишек, но не удалить из-за стола… пока есть противостоящая сторона и игра продолжается.

– Вы авантюрист, Артамонов, – возведя глаза к потолку, простонал принц Павел. – Но уж если мой брат решится на… это, то я дам совет. Вокруг нас страны, правители которых коммунистов не любят, порой даже ненавидят. Болгарского короля Бориса III дважды чуть было не убили коммунисты. В Греции неспокойно, монархисты получают всё большее влияние, а они тоже не испытывают любви к коммунистам.

– Союз правителей государств, направленный против распространения коммунистической отравы, – улыбнулся король. – Я понимаю. Я доволен вами, господа. Решение принято! Председателю РОВСа пора вновь стать Верховным правителем. А мы станем первыми, кто официально признает его в этом качестве. И хотел бы я посмотреть на тех королей или президентов, кто попробует найти достаточно убедительные слова для того, чтобы возразить против такого.

Все четверо, находящиеся сейчас в кабинете. Понимали значимость этого момента.Даже не для них, а для Югославии – государства, образовавшегося вокруг Сербии и ставшего магнитом для объединения южных славян. И вот сейчас Югославия, сформировавшая с нынешних своих границах всего полтора десятка лет назад, выходила на новый уровень… политический. Как бы ни сложилось дальше, но этой заявки на весомую роль в мировой политике уже не отменить. Подобный шанс выпадает далеко не каждому государству и уж точно не чаще одного, максимум двух раз за век. И король Югославии Александр I Карагеоргиевич свой шанс упускать не собирался.

Глава 14

Глава 14

СССР, Москва, февраль 1933 года

Мороз. Лютый февральский мороз и тихо шуршащая за окнами поземка как нельзя лучше характеризовали происходящее к этому времени во всём СССР. Над этим государством распростёрла свои крылья ледяная и безмолвная смерть. Вот только сейчас, в отличие от прошлого, смерть дотягивалась и до тех, кто считал себя неприкосновенными из-за принадлежности не просто к большевистской партии, но и к самой её верхушке.

Наша игра удалась. Удалась по настоящему, начав приносить впечатляющие результаты, которые отражались уже не только на моральном состоянии красных заправил, но и на реальной обороноспособности красного голема.

Заместитель наркома по военным и морским делам Тухачевский пал. Пал неожиданно для всех, но с таким грохотом, что это было услышано всеми как внутри СССР, так и за его пределами. А в падении потащил за собой многих и многих, оказавшись тем самым камнем, который вызывает настоящую лавину, сносящую всё и всех на своём пути.

Сфальсифицированных писем Троцкого, которые группы Ларионова и Монахова подбросили адъютантам Тухачевского, оказалось вполне достаточно. Тем более, что их и впрямь проверили на предмет подлинности. Подпись Льва Давидовича была признана достоверной, печатная машинка также соответствовала одной из тех, которые отметились при печати документов из доставшегося ОГПУ архива. Немного стёртая литера «у», немного ниже располагающаяся «р» и ещё несколько менее заметных признаков стали достаточными доказательствами истинности.

А дальше… Дальше особо не мудрствовали. Причём по личному приказу Сталина-Джугашвили, который приказал Председателю ОГПУ Менжинскому проявить предельную жёсткость при арестах и последующих допросах. В переводе с его языка на понятный это означало, что можно применять любые средства при допросах. Правда лишь по отношению к тем, кто хоть краем был упомянут в тех самых письмах. Но если мордовать этих самых упомянутых, то они не только во всём признаются – в том числе и в том, чего не было – но и оговорят других. И так пойдёт по цепочке, которую практически невозможно остановить без приказа сверху. То есть от того самого Сталина. А он жаждал крови. Большой крови.

Тут ещё и из штаб-квартиры РОВС бросили несколько… половников перца в и без того жгучее варево. Точнее сказать бросили то они давно, а вот дошло до адресатов лишь недавно. Иными словами, произошёл целенаправленный слив дезинформации касательно того, что троцкисты пытались выходить на контакт и соблазнять сотрудничеством. Главный аргумент – имеющаяся у этих самых троцкистов поддержка в высших кругах Красной армии. Не знаю, кто именно послужил невольным передатчиком информации, какой агент ОГПУ или просто симпатизант СССР, но дело своё он – а может быть и они – сделал. Вдобавок к уже имеющимся фальсификатам против Тухачевского и компании добавился очередной, к тому же пришедший из совсем иного источника и подтверждающий уже имеющиеся подозрения. Результат очевиден.

Готовился очередной процесс против «троцкисто-террористов», второй по счёту, но куда как более масштабный. На сей раз большинство подсудимых должны были быть из числа командиров Красной армии высшего звена. Красота и прелесть. Те, кто зверствовал в гражданскую, теперь готовились стать жертвами таких же как они сами, своих вчерашних коллег по массовым расстрелам, взятию заложников, организациям химических атак гражданского населения… Вот уж действительно «принцип бумеранга» во всей своей красе.

Как это отразилось на нас? Исключительно с положительной стороны. Убрать с командных должностей в Красной армии немалую часть действительно неплохих командиров само по себе большое достижение с учётом планов входа частей РОВС на территорию, сейчас называющуюся СССР, но заслуживающую вернуть своё исконное названия – Россия.

К слову сказать, устраняли этих красных командиров не просто так, а резко, сразу, с заместителями. Тем самым возникала даже не заминка в управлении войсками, а полный хаос. Хватали, к примеру, того же замнаркома Тухачевского и начинали выдавливать как личное признание, так и выдачу сообщников, реальных или мнимых. Под пытками же мало кто может устоять… Вот и начиналась сдача всех и вся, в основном совсем непричастных. Если же, например, наряду с командармом прихватить начальника штаба, комдивов и комкоров – не всех, а даже половину – то порушенную структуру управления армией ещё долго не восстановить. У новоназначенных же никуда не исчезнет страх, что через день, месяц или год и их могут точно так же взять под белы ручки и отправить на допрос к любителям выбивать зубы и ломать пальцы костоломам из особого отдела ОГПУ. Слухи, они исправно ходят в любое время и в любой обстановке.

Впрочем, процесс обезглавливания РККА был в самом начале. Зато обещал растянуться как минимум на полгода. Может даже и больше, кто ж заранее предскажет уровень энтузиазма особо ретивых чекистов. Европейская и американская пресса уже зубоскалили по поводу того, что руководство СССР уничтожает наиболее перспективных командиров собственной армии, да так, что не каждый враг бы лучше справился. Эх, знали бы борзописцы, как близко они подошли к истинной подоплёке событий! Да только кто ж им скажет то?

Однако кое-что им действительно «говорили». Точнее сказать, посылали. Нужно же было «наследникам Троцкого» вновь напомнить о себе. Вот это самое напоминание и произошло спустя некоторое время после того, как приговоры по процессу «Антисоветского троцкистко-террористического центра» были приведены в исполнение. «Наследники» писали, что, судя по всему, смерти одного из ближайших сподвижников Сталину Иосифу Виссарионовичу показалось недостаточно. Поэтому они непременно нанесут новый болезненный удар. Нанесут в любом случае, но если будет официально дан старт второму похожему процессу, то жертв среди членов Политбюро будет немало. И напоминание, что они всегда держат свои обещания.

Неплохая вышла пугалочка! В том смысле. что подействовала именно так, как мы, члены РОВС, и рассчитывали. Не знаю уж насколько испугались «ближники» Сталина-Джугашвили, но он сам решил работать по принципу больших чисел. Дескать, если выпалывать всех подозрительных, то мимо целей не попадёшь. Отсюда и приказы расширить поиск «троцкисто-террористов» по «делу Тухачевского и сообщников».

Был ли Сталин-Джугашвили доволен работой ОГПУ? Спорный вопрос. Конкретно Иностранного отдела и его начальника Артузова? А вот тут ответ был сугубо положительный. Артур Христианович не был альтруистом, потому потянул одеяло на себя, представив общую картину так. что именно его отдел выполнил большую часть работу. которая хоть и не совсем по профилю, но результат то налицо. И возразить тут было сложновато. В результате с начала этого года именно Артузов воспринимался практически всеми как наиболее очевидный преемник Менжинского, к тому же «благословленный» самим Сталиным. Последнее в условиях СССР было наиболее важным фактором.

Само же ОГПУ готовилось с реорганизации и очередному переименованию. Наверняка под сурдинку часть начальников переведут на менее значимые должности. Другую перекинут на иные направления работы, может и вовсе не чекистские. Зато оставшаяся часть может и взлететь. Ещё как может, на то она и реорганизация, чтобы такое происходило. Впрочем, плевать! Мою персону всеми силами тянет за собой Артузов, что полезно во всех отношениях.

Последним фактором однозначно стоило воспользоваться в собственных, а не личины, целях. С учётом больших заслуг Иностранного отдела в процессе раскрытия «заговора троцкистов внутри Красной армии» для меня не составило особых усилий попросить Артузова дать мне возможность пообщаться кое с кем из тех красных командиров, кого эта волна не затронула. Заявленная цель общения? Проверить, не могут ли они – исключительно случайно, сами того толком не подозревая – рассказать нечто весьма полезное.

Просьба то невеликая. Даже не просьба – просьбишка. Вот Артур Христианович и не стал возражать. Мало ли, вдруг столь ценный помощник в моём лице возьмёт, да и выкопает очередную порцию ценных сведений. А если и нет, так невелика беда. Ведь все версии подтверждаться в принципе не могут, таковы особенности работы тайной полиции, как бы она ни называлась.

Это было как раз то, чего я давно добивался. Чего конкретно? Возможности открыто встретиться с теми людьми, которых надо было любыми средствами склонить на сотрудничество с РОВС. Без их участия нанести красному голему действительно смертельную рану становилось если и не невозможно, то на порядок сложнее. Не зря же многие предъидущие наши действия по сути являлись лишь подготовительной работой, ступенями к этому решающему моменту.

Ключевой фигурой был другой замнаркома по военным и морским делам, он же заместитель Председателя Реввоенсовета Ворошилова – Каменев Сергей Сергеевич, бывший полковник Российской армии. Один из нескольких, но самый важный среди тех, кого предстояло хоть добровольно, хоть силой заставить работать на РОВС.

Сложно проникнуть на приём к замнаркому? Для подавляющего большинства людей – да. Для сотрудника ОГПУ, к тому же уже успевшего заиметь крайне мрачную известность – нет. Ни для кого не было тайной. что за арестом Тухачевского, Якира. Уборевича и иных стоял лично Артузов Артур Христианович, а вовсе не какие-то там Леплевский, Гай и иные представители Особого отдела. Те лишь выбивали «царицу доказательств», то бишь чистосердечные признания. Выбивали кулаками, сапогами и иными предметами, пользуясь свалившейся на них возможностью не сдерживать свои естественные душевные порывы. Мда, какова душа, таковы и порывы, больше и добавить то нечего.

Однако в моём случае всё было не так просто. Я не видел смысла появляться непосредственно в кабинете Каменева. Уши, они порой оказываются там, где их совсем не ждёшь. В этом плане куда безопаснее обычная прогулка по улице, но, учитывая крайне нервозную обстановку после убийства Кирова и февральские холода…

Выбором стал автомобиль. Там и теплее, и подслушивающим оказаться негде. Если на какое-то время изъять шофёра и охранника, которые с определённых пор были приставлены к каждому мало-мальски важному партийцу. А уж особо важным была выделена и вторая машина, целиком забитая охраной.

Подозрительно будет? Вовсе нет. Не к Каменеву же я первым делом сунулся, право слово. Сначала к другим, абсолютно для меня не важным. И с ними встречался то у них дома, то в автомобилях, то в немногих оставшихся в Москве нормальных ресторанах. Мотивировалось это тем, что не стоит делать беседу излишне нервозной, что я»пришёл с миром», а вовсе не в качестве официального и опасного лица.

По такому же сценарию прошла и подготовка встречи с Каменевым. Только в этот раз мне крайне желательна была встреча не на квартире и даже не в ресторане. Что тут можно сказать? Встречаться со мной никакого желания не испытывали, но и отказать у замнаркома не получилось. А ну как пожалуется клятый чекист своему начальству – начальнику Иностранного отдела и целому зампреду ОГПУ. Плохо тогда будет. До того плохо, что не исключено ещё большее сокращение заместителей у наркома по военным и морским делам.

Одним словом, Сергей Сергеевич Каменев согласился встретиться на предложенных ему условиях. И случиться это должно было вечером двадцатого февраля, в конце его рабочего дня, рядом с наркоматом.

Это должно было произойти и это произошло. Приехав к месту встречи немного раньше, я дождался выхода из дверей наркомата Каменева и лишь потом сам выбрался из салона. Мороз, однако. Шофёру и охраннику уже даны были указания следовать за автомобилем замнаркома и лишь потом. когда встреча закончится, доставить меня домой.

Вид у Каменева был усталый и измученный. Понимаю и даже немного сочувствую.И уже случившиеся, и намечающиеся аресты делали работу пока что остающихся на своих местах руководителей воистину адовой. Копились нерешённые вопросы, требовалось как можно быстрее назначать новых людей на освобождающиеся места, вводить их в курс дела. Заодно осознавать, что несмотря на все старания, уровень боеспособности армии всё равно падает. Заметно падает, а лекарства от такого вот бедствия, способного вылечить «болезнь» в сжатые сроки попросту не имеется.

Поприветствовав высокопоставленного деятеля, как и полагается в таких ситуациях, я ждал, что он скажет в ответ. Дождался лишь вялого жеста, указывающего в сторону автомобиля и слов:

– Пройдёмте, товарищ начальник горотдела.

Симпатии ноль, ну да оно и понятно. Сейчас в армии к любому чекисту относятся с явной опаской и подозрительностью. Понимают, что начавшиеся аресты просто так на нет не сойдут. И хватать могут всех, невзирая на звания и заслуги перед советской властью.

Подхожу к автомобилю Каменева, жду, пока замнаркома окажется внутри салона, после чего и сам ныряю туда. Захлопнувшаяся дверца отрезает от холода снаружи, а автомобиль спустя несколько секунд трогается с места. Куда? Думаю, пока просто по произвольному маршруту. Но мне нужно не совсем это.

– Нам стоит поговорить без свидетелей, товарищ замнаркома. Будьте любезны, прикажите шофёру остановиться где-нибудь в относительно тихом месте, а потом пусть он и охранник выйдут из машины. Могут просто постоять, могут в моём авто погреться.

– Семён, выполняй, – привычно приказал Каменев. – Поближе где-нибудь.

Уже через пару минут автомобиль остановился, а водитель с охранником, исполняя полученный от начальства приказ, вымелись на мороз так. как будто от этого их жизнь зависела. Благодать. Я же, удостоверившись, что они ещё и отошли на достаточное расстояние, чтоб и по губам прочитать не могли, буде таковое редкое умение вообще могло у этих двух присутствовать, произнёс:

– Ну так что, господин бывший полковник, поговорим…

Эх как дёрнулся то! Не удивлюсь, если подумал, что я его арестовывать пришёл таким вот экзотическим манером. Вот оно безграничное доверие к власти, которой служил более десятки лет. Какой там десяти, уже пятнадцати! Служил так служил, а уверенности в собственной безопасности до сих пор так и не обрёл. Оно и понятно, особенно учитывая последние события, связанные с завершившимся липовым процессом, арестами Тухачевского и прочих. Вот как тут не испугаться, когда обращаются словами «господин бывший полковник»?

– Боитесь ареста, суда с понятно каким приговором, тяжёлой судьбы для жены и дочери. Да, Сергей Сергеевич? – прерываюсь на пару секунд, но заметив, что Каменев уже готов что-то ответить, продолжаю. – А ведь это может как сбыться, так и остаться невоплощённым в реальность. Вам что предпочтительнее будет, остаться свободным и влиятельным или оказаться за решеткой, в полном ничтожестве, да ещё почувствовать на себе кулаки того самого маргинального отребья, которому вы служите полтора десятка лет?

Мозг офицера той ещё, имперской школы, да к тому же генштабиста, явно включился. Включившись, начал работать на полных оборотах, отделяя словесную шелуху от настоящего смысла сказанного. Мда, вот оно, отличие настоящих мастеров своего дела от их жалкого подобия.

– Чекист так говорить не может. Но вы именно Фомин Алексей Гаврилович. Фотографии в газетах, описания. Я лично вас видел несколько раз рядом с зампредом ОГПУ Артузовым. Объяснитесь!

– Охотно. Для того я и организовал нашу сегодняшнюю встречу в таком вот формате, сугубо тет-а-тет. Могу подтвердить, я действительно Фомин, которого вы видели лично и на газетных фотографиях. И я действительно в состоянии устроить всё так, что вас уже завтра арестуют по обвинению в связях с белоэмигрантскими организациями. Представляете, оказывается вы работаете на них аж с двадцать восьмого года. Вот фотокопии документов, которые могут найти в местах, непосредственно с вами связанных. Смотрите.

Фотокопии имеющихся документов за подписью Миллера и Туркула, а также лично ими написанных, были более чем убедительны. По сути «охранные грамоты» для Каменева, подтверждающие его долгое и плодотворное сотрудничество с РОВС. Видно было, как замнаркона и бывшего полковника впечатлили документы. Руки, они просто так дрожать не начинают. А тут ещё и мои слова:

– На вас легко можно повесить участие в выдаче РОВСу агентов ОГПУ, туда внедрённых. И поверьте, мы умеем шить дела, к тому же отнюдь не белыми нитками. Ваши нынешние хозяева расстреляют вас с радостными визгами, будучи абсолютно уверенными в том. что им наконец удалось поймать того, что выдавал очень ценную информацию не первый год.

– В это я верю, – отбросил фотографии Каменев. Ну а я их подобрал, чтобы сжечь к ангельской бабушке. – Вы действительно можете меня уничтожить. А не боитесь, что я возьму и… застрелюсь? Оставлю вас ни с чем.

– Ничуть, – ухмыльнулся я, поднося огонёк зажигалки к фотографиям. Запахло палёным, но это нас обоих волновало меньше всего. – Вы, Сергей Сергеевич, разумный человек, к тому же любите свою семью. Ваша смерть ничего не решит, в её случае документы всё равно выйдут на свет, дабы разоблачить уже мертвого «врага советской власти». Вы опытный генштабист и должны понимать, что подобное делается не мелкой мстительности ради.

– Сделаете других более сговорчивыми. Того же Шапошникова. Увидев на моём примере, что и смерть не спасёт, остальные станут ещё более податливыми к шантажу.

– Вот именно, полковник, вот именно. И броситься в ноги хоть Менжинскому, хоть самому Сталину тоже не есть удачное решение. Вам просто не поверят. Поверят таким как я. Мы на хорошем счету у советской власти, с идеальным происхождением, показали себя бескомпромиссными борцами с врагами Советского Союза. Я так и вовсе лично уничтожил Лёвушку Троцкого, после чего лишь чудом выжил в организованном троцкистами покушении.

– А был ли мальчик?

– Иронизируете. Это хорошо, значит адекватно оцениваете ситуацию. Ну так что, Сергей Сергеевич, будет сотрудничать?

Небольшая пауза, во время которой бывший полковник и генштабист лихорадочно искал выход из по сути безвыходной ситуации. И… сломался, признал своё поражение. Это было видно по глазам. Как ни круги, а менять флаг он привык, подобное действо ему ой как не впервой.

– Я согласен. Моего слова будет достаточно?

– Особенно начертанного на бумаге, – улыбнулся я, давая понять, что тоже люблю поиграть словами. – В формулировках можете быть относительно свободны. Главное упомяните РОВС и поставьте дату соответствующую.

– Двадцать восьмой год?

– Он самый. Если угодно, могу предложить ручку.

– Своя имеется, благодарствую.

Пока Каменев, тяжко вздыхая, писал расписку о сотрудничестве, которая окончательно привязывала его к РОВС, я сидел, откинувшись на спинку сиденья и блаженствовал.

Удалось! Рыба оказалась на крючке и слезть с него ей при всём желании не удастся. Сейчас нужно лишь подождать, пока Каменев допишет окончательно привязывающий его к РОВС документ, после чего… ввести его в курс новоприобретённых обязанностей.

Ага, готово. Беру протянутый мне лист бумаги, читаю то, что на нём написано. Хм, неплохо, даже и не придерёшься, хотя такого желания у меня и не водилось. На всякий случай машу листом в воздухе, хотя Каменев уже промокнул его специальным листом бумаги, дабы избежать риска размывания начертанных им строк. Теперь убрать подписку о сотрудничестве с РОВС к себе и продолжить наш разговор.

– Думаю, вы хотите узнать о том, что должны будете сделать.

– А у меня есть выбор?

– Выбор есть всегда, но в вашем случае иные варианты… крайне непривлекательны. Впрочем, к делу. Нынешний нарком по военным и морским делам Ворошилов – дурак и бездарь, ничего не понимающий в том деле, которым поставлен руководить. Или вы считаете иначе?

– Ни один умный человек иначе не считает, – поморщился Каменев. – Всеми делами наркомата в последние годы занимались я и Тухачевский. Теперь всё на мне.

– Гамарник?

– Абсолютно не разбирающийся в военных делах человек. Надзирающий от партии, не более того.

Я кивнул, показывая, что сведения приняты и усвоены.

– Выражайте полную поддержку Ворошилову. Он человек, обожающий признание со стороны тех, чьё полное превосходство в глубине души отрицать не в состоянии. Давайте научные обоснования всем его дурным мыслям, только уж, будьте любезны. Постарайтесь вносить туда хоть немного рационального, чтобы вас не заподозрили в чём-то нехорошем. После такого признания Ворошилов будет в восторге и к вам начнёт относиться предельно дружелюбно, пусть и несколько покровительственно… сами понимаете.

– Моё положение упрочится, вы это хотите сказать? – получив подтверждение Каменев тяжело вздохнул и продолжил. – Я могу это сделать. Но это же не всё?

– Конечно. Вам предстоит продвигать на указанные нами командные должности самых безъинициативных, пассивных командиров. Зато их происхождение будет полностью отвечать нынешним требованиям. На другие же места, менее заметные, но весьма важные, предстоит посадить тех, с кем, подобно вам, мы можем найти общий язык. Ну и через некоторое время вам нужно будет отправиться в нечто вроде инспекции по неким воинским частям. Там вы отметите «приглянувшихся» красноармейцев, дабы частью улучшить их продвижение по службе а местах. А частью перевести сюда, в Москву.