Текст книги "Там, где ты нужен (СИ)"

Автор книги: Влад Молоков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Возьмешься организовать, с твоим командованием вопрос утрясем, снаряжением поможем.

– Вынужден отказаться, самочувствие не очень, я ведь если честно из Минского госпиталя только вчера убежал, прямо перед приходом немцев. Да и груз у нас образовался специфический, как бы без меня дров не наломали. А за доверие спасибо.

– Хорошо настаивать не буду, бумагу тебе подготовят. Бывай капитан, дай бог свидимся, – на прощание крепко пожимает руку.

Закончив дела в штабе, направляемся на аэродром. По пути удачно подбираю двух летчиков истребителей, которых хотели приписать к пехоте. На въезде на аэродром нас останавливает часовой. Прошу вызвать разводящего. Боец свистком подает сигнал и спустя некоторое время появляется старшина в сопровождении еще одного красноармейца. Представляюсь, показываю приказ, на словах говорю, что все военнослужащие, связанные с авиацией, а так же авиационное имущество, переходят под мою ответственность. Прошу провести и ознакомить с расположением складов и их наполнением. А так же доложить о состоянии техники, если таковая находится на аэродроме. Старшина докладывает, что 26 июня, он и три красноармейца оставлены для обеспечения пропускного режима на аэродром. Склады и имущество он под ответственное хранение не брал. В тот же день, как они заступили на пост, была проведена эвакуация. Самолеты улетели, имущество вывезли, личный состав уехал. Что происходит за шлагбаумом им неизвестно, продукты заканчиваются.

Получается, про солдат забыли и если бы я не заехал сюда «помародерить», немцы просто взяли бы их в плен или расстреляли. Объявляю о снятии их с поста и поступлении в свое распоряжение. Затем наступает черед ангаров. Аэродром значительно меньше нашего, но инфраструктура присутствует. Пока сбиваем замки и осматриваем внутренние помещения, посылаю летчиков осмотреть капониры, кажется, что там стоит какая-то техника. Трофеи после Минского аэродрома не впечатляют. Все самое ценное вывезли, время было, поэтому уходили отсюда без спешки. Оружия нет ни какого, патронов пулеметных три ящика, ящик ручных гранат, два ящика динамита в 200 граммовых пачках, бикфордов шнур, сумка с детонаторами, шесть катушек телефонного провода и десяток саперных лопаток. В каптерке нашли десять плащ-палаток и несколько вещмешков с остродефицитным, для каждого солдата товаром, видно личные запасы старшины. В столовой забрали всю посуду и немного продуктов, в основном крупы и рыбные консервы. Нашли пять ящиков хозяйственного мыла, десять пятилитровых бидонов с керосином, пригодных для транспортировки, ящик стеариновых свечей и ящик спичек. В медблоке разжились перевязочным материалом и двумя десятилитровыми бутылями со спиртом, что вызвало оживление среди бойцов. Вроде нашли немного, но машину забили под завязку, а бойцы продолжали нести нужные, по их мнению вещи. Приказал заканчивать, на улице уже ощутимо стемнело, пора возвращаться. Вернулись летчики и сообщили, что в конце полосы свалены в кучу десяток поврежденных самолетов, не подлежащих восстановлению. В капонирах стоят три готовые к взлету истребителя И-16, очевидно дежурное звено, по неизвестной причине брошенное или забытое на аэродроме. Даже не знаю приятный это сюрприз или наоборот. Как поступить с неожиданным подарком? Самолеты не бросишь, за утраченное военное имущество расстрел. Кто виновен, попробуй, найди, а кто обнаружил и мер не принял вот он я. Прошу старшину до утра принять самолеты под охрану. Именно, что прошу, а не приказываю. И оба понимаем, что отказаться он не может. В качестве бонуса разрешаю им дохомячить все, что еще осталось ценного. А что бы ни думали, что бросим, а может и в качестве контроля Сомов оставляет своего бойца. На обратном пути, приходится завернуть в штаб. Там ни кто и не думает спать, кажется, что рабочий день в самом разгаре, снуют посыльные, входят-выходят командиры, кого-то костерит по матушке местный старшина. На пороге встречаю Лизюкова, на мое удивление, отразившиеся на лице, он отвечает:

– В окно увидел вашу машину. Ты вовремя, на ловца как говорится и сам приехал, – шутит, а глаза прямо насквозь прожигают, не суля ни чего хорошего. – Идея твоя о действиях в тылу врага неожиданно нашла поддержку в местных партийных органах. У них уже и приказы о формировании на временно оккупированной территории партизанских отрядов есть, и партактив в леса направлен. Мы подобрали двух командиров, из тех, что местные леса хорошо знают и готовы остаться, бойцов они выберут сами. С тебя инструктаж, вон как ты мне лихо все описал, предложения по экипировке да любая помощь или совет будет кстати.

-Хорошо, сделаем, – вздыхаю я, – где, когда? Времени очень мало, утром они должны выступить, пока немцы к реке не подошли. Потом через передовые порядки пробиваться придется с боем, а это не нужные потери, а то и провал.

– Все понимаем, группы будут готовы часа через два. Где встретитесь?

– Могу здесь, могу в месте нашей дислокации у реки, покормлю их перед дорогой.

– Добро, езжай к себе. Найдем или позовем, по обстоятельствам.

– Я вообще-то с подарком – нашел три истребителя, можно поднять в небо, но только пару раз. Обслуживать не кому, да и нечем. До утра думайте, как распорядиться.

– Нам бы лучше бомбардировщики или штурмовики, что бы по танковым колонам отработать, но спасибо, немцы совсем обнаглели, за отдельными машинами гоняются.

– Утром самолеты должны взлететь, предлагаю провести авиаразведку, у командира звена стоит рация, можно поддерживать связь. А для штурмовки И-16 имеет возможность нести до 200 кг бомбовой нагрузки. Найдете бомбы, значит, будет штурмовка. А пока летчиков ищите.

– Не переживай, команду я уже отдал. Жди пополнения.

Пожав друг другу руки, расстаемся, в этот раз не прощаясь. В машину сажусь с чувством, что меня использовали, то есть взяли много ни чего не дав в замен. После войны сочтемся.

Лагерь встречает нас броуновским движением, народу вокруг прибавилось в разы. Табор, по-другому не назовешь, раскинулся, в разные от нас стороны, захватив метров по сто берега. Горят костры, сушится белье, только что песни не поют, народу на глаз человек триста. И со стороны переправ продолжают тянуться, устраиваясь на ночлег. Сейчас мы идеальная мишень для налета вражеской авиации, еще и кострами себя подсвечиваем.

Не знаю, что летчик читает у меня на лице, но пытается на одной ноге ускакать и спрятаться за грузовик.

– Лейтенант Дукин, ко мне, – и когда он, опустив плечи, подходит, спрашиваю, – Что же ты сука из боевого подразделения сделал. Оглянись, мы же готовая мишень. Вспомни, что ты летчик и представь, как мы теперь сверху выглядим.

Вижу, что Дукин бледнеет еще больше, видимо дошло, как сам заходил бы на штурмовку такой заманчивой цели.

– Сомов, тридцать минут на сборы.

Подхожу, теперь уже к нашим женщинам, зовут их Екатерина и Мария, спрашиваю об успехах. Первым делом говорят, что вещи постирали, детей умыли, накормили и уже уложили спать. Потом рассказали, что нашли и привели еще десяток детей, оставшихся без родителей, и шесть жен командиров тоже с детьми. Всего получается 34 ребенка, из них 5 мальчишек 13 -15 лет и 8 взрослых. Объявляю им, что мы уходим – они вместе с нами. Причем уезжаем сейчас. Пусть будят детей и помогают рассадить по машинам, ехать нам не далеко. Ко мне подходит какая-то женщина со стороны табора и пытается закатить истерику с требованием забрать и ее с товарками, предоставив место в машинах. Смотрю, что к ней начинают подтягиваться другие, желающие воспользоваться оказией, некоторые уже с узлами.

– Лейтенант Сомов убрать посторонних с территории воинской части, при оказании неповиновения стрелять по конечностям. Обеспечить беспрепятственный проезд транспорта.

Сомов немного теряется, но ситуацию спасает сержант, при помощи пятерки бойцов оттесняя женщин за периметр наших машин. Они пытаются организоваться для оказания давления, но это не ко мне. Выбор сделан в пользу детей. Лучше спасти немногих, чем загубить всех.

– Вы бы бабоньки не митинговали, а подумали, куда немец ударит, когда столько костров в одном месте увидит. А мест все равно нет, нам своих раненых забирать.

Желающая уехать баба, еще пытается покачать права, но поддержки не находит. Возможная бомбежка, заставляет людей не искать выгоды, а задуматься о сохранении собственной жизни. Когда мы отъезжаем, костры гаснут один за другим. Со стороны леса в направлении колоны вылетает красная ракета. Тут, же с головной машины в сторону запуска уносится двойная строчка трассеров. Проверять попали или нет, не стали. Дальше следуем без происшествий. Место под стоянку выбрали еще днем в лесу за госпиталем, но желание помыться пересилило, и остановились у воды. Теперь вернулись на первоначальное место.

Почти стемнело, но освещения пока хватает. Выбираю то, что мне понадобится для оснащения двух отрядов. Первое обмундирование – откладываю две упаковки по десять комбинезонов, все-таки для леса вещь удобная. Темно-синий цвет, конечно, не то, что хотелось бы, но за не имением лучшего, сойдет. Прошу отрезать несколько кусков маскировочной сети. Обувь думаю, своя будет, но на всякий случай откладываю несколько пар немецких сапог. Четыре полных комплекта немецкой формы, взятой еще на аэродроме. Два плаща мотоциклиста, с касками, очками и крагами. Десяток саперных лопаток, два топора, десять немецких котелков, они удобнее и компактнее наших. Двадцать вещмешков, если не пригодятся, назад привезу. Два ящика мыла, ящик спичек, четыре бидона керосина, мешок соли – это обменный фонд. Дальше оружие: два пулемета ДТ, по два запасных диска и ящик патронов; семь немецких МП с магазинами и подсумками, пять наших ППШ; патроны по ящику тех и других; всем личное оружие – десять наганов и десять ТТ; ящик динамита с запалами; ящик гранат; ножи от немецких карабинов.

Пора ехать, если вспомню, что еще может понадобиться, то попрошу доукомплектовать у принимающей стороны.

В штабе, народ был, но без такого столпотворения как два часа назад. Меня ждали, дежурный офицер предложил пройти в большое помещение на первом этаже, что-то вроде учебного класса. Сказал, что приглашенные подъедут в течении 10-15 минут. Я попросил помочь занести привезенное. За оставшееся время разложил все по примерным комплектам.

Понемногу комната стала заполняться, к моему удивлению пришли: полковник Лизюков; подполковник, представитель 1-ой Московской МСД; подполковник в форме НКВД; партийный работник в полувоенной одежде, наверное, представитель обкома; еще несколько непонятных людей в военной и полувоенной форме. Все они образовали как бы президиум. Я получаюсь докладчиком. А красноармейцы и курсанты слушателями одночасовых курсов. Лихо все провернули, и в Москву доложат, что указание выполнили и запротоколируют все правильно и в случае неудачи козел отпущения уже назначен. А награды и сами распределят. Узнаю старую добрую школу подстав. Председательствует Лизюков, представляет меня как начальника парашютно-десантной службы ВВС Западного особого военного округа, теперь Западного фронта. Так в лице присутствующих я выгляжу гораздо представительней, почти как полномочный представитель ставки. Ладно, хотите цирка «их есть у меня». Хорошо хоть сапоги надел, правда, на два размера больше, но как бы я смотрелся в «опорках» перед высоким собранием. Короткое приветствие, воззвание к патриотизму и героическому самопожертвованию закончено, и слово с молчаливого одобрения руководства предоставляется мне.

Коротенько, на пять минут, клеймлю подлого врага, внезапно напавшего на нашу родину. Указываю, что поражения первых дней, не ошибки военного и политического руководства страны, а недооценка мощи противника недальновидными руководителями на местах. А временное превосходство в танках и авиации обусловлено тем, что вся Европа выступила против нас единым фронтом, но скоро наша промышленность перейдет на военные рельсы, подойдут резервы и мы обязательно собрав все силы, погоним врага поганой метлой до самого логова.

Речь встречают искренними аплодисментами, что для меня не привычно, иронию ни кто из присутствующих не заметил, представитель обкома даже благосклонно покивал головой. Вот, что мне нравится в политработниках всех времен это их непрошибаемая уверенность в понятные только им ценности. В далекие восьмидесятые, далекие как для этого времени, так и для двухтысячных, служил я срочную службу в рядах вооруженных сил СССР, и доверила мне родина, причем силой, выпускать боевой листок нашего взвода. Желая избавиться от почетной, но не нужной мне обязанности, первый, же листок начал с фразы из известного юмористического фильма: «В то время, когда вражеские подводные лодки бороздят просторы мирового океана, рядовой такой-то …» и дальше такой же бред. Вместо отстранения получил от замполита предложение в редколлегию части, еле отбился. Сейчас наступил нате же грабли, так как начал выступление почти так же, только лодки заменил словом танки, а океан на Белоруссию.

Перехожу к делу. Коротко довожу оперативную обстановку без усугубления ситуации. Завтра передовые части 18 танковой дивизии немцев подойдут к городу и сходу попробуют прорваться на восточный берег. Задача по обороне города лежит на курсантах училища и сборных частях, тылы и вторую линию обороны обеспечат части Московской дивизии. Бои предстоят тяжелые, но враг с ходу не пройдет. На собравшихся возлагается важнейшая задача – в тылу противника навести хаос на коммуникациях. Максимально усложнить ему снабжение и пополнение войск. Основное внимание уделить уничтожению вражеской техники, так как немец силен мобильностью, броней и организованностью. Привел примеры уничтожения техники на марше, о которых говорил Лизюкову, вспомнил и добавил новые. Предложил использовать тактику быстрых засад. Обстреляли колону и отошли, не принимая боя, по возможности заводя преследователей в ловушки, например на основе импровизированного огневого фугаса: до 20 бутылок с зажигательной смесью, уложенных вокруг взрывного устройства (противотанковой мины) по радиусу. Горящая жидкость после взрыва поражает площадь до 300 кв. м. Немцы после обстрела, выполняя приказ, должны остановиться и прочесать местность, теряя темп продвижения и время. Несколько раз подчеркнул, что противник, убивающий мирных граждан, не достоин к себе благородного отношения, война всегда грязь. Допросил пленного – убей. Пожалеешь, отпустишь, и он приведет карателей – погибнут доверившиеся тебе товарищи, а задание останется не выполненным. Напомнил, что диверсантов немцы в плен не берут, а пытать будут обязательно, так что в руки им лучше не попадаться. Предложил рассмотреть подготовленную экипировку, описал достоинства и недостатки, возможности маскировки на местности. Определил примерный состав группы: командир, заместитель, пулеметчик, сапер, снайпер, в прикрытии четыре автоматчика, желателен радист, один человек обязательно со знанием языка, минимум двое с навыками вождения. Коротко распределил обязанности и ответственность, намекнул, что взаимозаменяемость в боевых условиях становится необходимостью. Отдельно остановился на применении немецкой формы и действиях по захвату одиночного транспорта, в том числе и для собственного снабжения. Транспорт это мобильность, возможность наносить удары в разных местах, создавая видимость массового применения таких групп. Указав на представителя партийных органов, отдельно остановился нам том, что в дальнейшем группы, возможно, станут основой для создания партизанских отрядов. Поэтому все оружие, боеприпасы и снаряжение, которое бойцы добудут в бою или соберут на местах прошедших боев необходимо укрывать в специально оборудованных местах для дальнейшего использования. Тут же обратился к командованию с просьбой снабдить отряды приказами, дающими право принимать под свое командование любую группу советских войск, выходящих из окружения, если это будет способствовать выполнению задания. Коротко рассказал о возможности изготовления взрывных устройств из подручных средств, и применении ручных гранат в качестве мин-ловушек. Как пример показал самый простой способ выведения пешего противника из строя, достал патрон от ТТ, вставляемый в короткий 1-1,5 см обрезок трубки, подходящего диаметра, укрепленного на дощечке или с забитым концом, где по центру вставлен гвоздик для накалывания капсуля. Наступил, патрон выстрелил тебе в ступню. Остановился на диверсиях на ж.д. транспорте – как правильно подорвать рельс, как повредить паровоз, прострелив паросборник, и о многом другом. Сославшись на сотрудника НКВД, рассказал о действиях немецких спецслужб направленных на выявление наших диверсионных групп, путем внедрения в отряды под видом окруженцев провокаторов и предателей, и о методах их разоблачения. Напомнил о бдительности как основе безопасности. Предложил командирам групп выбрать себе позывной, который впоследствии станет названием отряда, предупредив, что позывной должен быть короткий и хлесткий как выстрел. По просьбе Лизюкова пришлось рассказать о бое на аэродроме с указанием допущенных ошибок.

Устал страшно, хорошо, что в начале лекции, полковник, напомнил собравшимся о моем ранении и мне предложили докладывать сидя. Заканчивая выступление, сказал:

– Дорогие товарищи, все, что я вам рассказываю, это только теория, пусть и проверенная на практике. Вы не ОСНАЗ, а пока лишь рядовые бойцы невидимого фронта, но Мы верим в Вас. Вам самим предстоит в реальных боевых условиях выработать тактику применения своих навыков, для максимально эффективного нанесения врагу ущерба, как в людских, так и материальных ресурсах. Вопросы доверия и безопасности тоже ложатся на ваши плечи. Способы связи командиры групп лично определят с представителями командования. Помните о том, что вы не имеете права на гибель, пока не выполните своего главного задания – изгнать врага с нашей земли. В заключение хочу сделать подарок, так сказать наградить авансом, самого меткого стрелка. Есть такой в зале?

После недолгого совещания, ко мне из рядов, будущей грозы немецкого тыла, выталкивают молодого, крепенького бойца пограничника.

– Что бы бил врага, как наши прославленные отцы и деды, не посрами честь отечества, – с этими словами, беру чехол с винтовкой что, от диверсанта на аэродроме досталась, и достаю СВТ со снайперским прицелом. Честно говоря, хотел зажилить трофей, но «снайперка» не для меня. Уверенно могу стрелять только до 500 метров, а вот интуитивная стрельба из пистолета и скорострелка из автомата на коротких дистанциях – это мое.

Подарок производит неожиданный эффект. Боец, делает строевой шаг в мою сторону, бережно двумя руками принимает оружие, четко разворачивается к залу и срывающимся голосом говорит:

– Служу трудовому народу! – и с секундной задержкой, от распирающих изнутри чувств, – Не подведу товарищи. Смерть немецким оккупантам!

Все присутствующие встают, и зал взрывается овациями, по-другому этот шквал эмоций не назовешь. Я за годы, прожитые без съездов КПСС, отвык от такого проявления чувств. А ведь это прекрасное ощущение, стоять со своими боевыми товарищами в одном ряду и испытывать общий восторг от причастности к чему-то большому.

Видя, что партийный работник порывается закатить речь, я предлагаю разобрать подготовленные комплекты обмундирования и вооружения. Еще полчаса отвечаю на вопросы, вроде – зачем нам столько мыла. Вместо ожидаемого ими рассказа как из мыла сделать супер бомбу, объясняю, что мыло, спички, керосин, соль – это обменный фонд, для меновой торговли с местным населением (бартер). Предлагаю, подобрать личное оружие по руке, кому наган, кому ТТ. После этого тихонько отхожу в сторону. Больше я этим парням ни чем помочь не смогу, дальше они сами.

Посыльный перехватывает меня на выходе и приглашает к корпусному комиссару. В кабинете людно, весь «президиум» здесь. Партийный босс крепко и долго трясет мне руку, видно в чем-то я его сильно выручил. Предлагает перейти на партийную работу суля блестящее будущие. Вежливо отказываюсь, добровольно в банку со скорпионами – да ни за что. НКВДшник в ненавязчивой форме предлагает встретиться в Смоленске, отвечаю, что у меня самого к ним важное дело и подарок. Он заинтригован, но понимая, что завтра, максимум послезавтра, я буду в Смоленске, не настаивает, пока ему и так хватит, о чем рассказать руководству. Есть желание сплавить ему немецких шпионов, но понимаю, что лучше сначала доложиться по начальству. В НКВД свои шпионские игры и интриги. Один из непонятных военных оказывается армейским корреспондентом и просит подробно рассказать о нашем рейде. Соглашаюсь, но только завтра, а лучше встретиться в Смоленске. Наконец все удовлетворили свое желание, что-нибудь от меня получить или просто перекинуться парой слов. В кабинете нас остается четверо: хозяин кабинета – генерал Сусайков, полковник Лизюков, подполковник – представитель 1-ой Московской стрелковой дивизии, так и не узнал его фамилию и я.

– Прямо скажу, приятно удивил – разговор опять начинает Лизюков, – извини, по-тихому ребят отправить не получилось. С вечера представитель от Пономаренко с сопровождением прилетели и началось. Срочно им группы немцам в тыл послать понадобилось, приказ Москвы. А куда, зачем они сами объяснить не могут, ну а тут ты. Честно говорю, выручил, всем очень понравился грамотный подход к решению задачи. И ребята не просто так головы сложат, а пользу принесут, надеюсь не малую. Не поверишь, эти деятели ведь десятка полтора комсомольцев насобирали семнадцатилетних, вооружили, чем попало, и требовали, что бы обеспечили им переход за линию фронта.

– А скажи капитан, чего у тебя нет, – вступает в разговор подполковник, – нужен пленный, вот вам несколько. Хотите броневик – пожалуйста. Собрать группу в тыл – а вот вам экипировки на две, инструктаж в подарок. Спросили авиа поддержку – три истребителя уже готовы. А если я мешок золота попрошу.

– Занести, – не принимая шутки, говорю устало, – только под роспись и с представителем банка или финчасти.

– Шутишь так – недоверчиво говорит он.

– Так заносить.

– Не надо, ну тебя к черту. И если, что ты нам ни чего не говорил, – сразу открещивается подполковник.

– Ладно, шутки шутками, но мы сейчас за соломинку готовы ухватиться, любая помощь, как говорится в кассу – замечает Сусайков, – самолеты немецкие покоя не дают. Подскажешь что.

– Лучшее средство против самолетов это наши танки на их аэродромах, – ворую чужую фразу, – в наших условиях предлагаю оборудовать ложную позицию гаубичной батареи, стянуть к этому месту и замаскировать всю зенитную артиллерию. Когда прилетят пикировщики навести их на цель серией красных ракет. Ну а дальше зависит от везения и меткости зенитчиков. Нанесете им серьезный урон, будут осторожнее, потом повторите еще раз с другой приманкой.

– Все зенитки у нас мосты прикрывают.

– Да никто мосты и не бомбит, немцы их уже своими считают. Могу отдать пулеметно-пушечное вооружение, которое на самолеты ставится. Сделать станки под них, прицельные рамки, переделать систему стрельбы, всей работы часа на три, боеприпасы дам. Все равно мне место освобождать надо, детишек и гражданских набрали, вы обещали летчиков и техников отдать, раненых своих забрать, куда их всех посадишь.

– Если начальник службы вооружения возьмется за переделку, то заберем, и расписку дадим, – говорит Сусайков, – объясни, почему решил, что немец мосты своими считает. Мы неделю фортификацией занимались: противотанковый ров, укрепления, сектора обстрела, орудия пристреляли – кровью умоются.

Видимо я задел больную тему, и спор, как обеспечить оборону доступными средствами, у них давний. Подумав немного, решаюсь, не зря же они меня позвали.

– Товарищ корпусной комиссар, – обращаюсь к нему, приняв строевую стойку, – разрешите высказать свои соображения по сложившейся ситуации.

Он, молча, кивает и предлагает сесть. Вываливаю на них суровую правду, которую командующий видит, но пока не готов принять. На данный момент участок обороны Борисова и переправ, растянут по фронту километров на пятьдесят. Ядро обороны, это курсанты училища, расположенные на самом вероятном направлении атаки, остальные «сбродные» части распределены по всей линии обороны с редкими опорными пунктами, имеющими средства усиления. Ближайшее боеспособное воинское соединение, это Московская дивизия, передовые части которой в 130 км от города. Об этом известно и нам и противнику.

Тактика немцев проста, но от этого не менее эффективна. Атаки мобильных групп по всему фронту, с целью выявления слабых мест в обороне, потом определение направления главного удара. Артиллерийский обстрел и бомбежка по разведанным огневым позициям с целью их уничтожения, затем сокрушительный танковый прорыв с выходом на оперативный простор. Все подготовленные узлы обороны остаются в немецком тылу, снабжение нарушено, паника и беспорядочное отступление. В случае с Борисовом, все еще проще, молниеносный захват мостов, в крайнем случае, бродов, выше и ниже по течению, потом, не вступая в ненужный бой, сразу выход на трассу Минск-Москва, где Московская дивизия уничтожается во встречном бою, после этого открывается прямая дорога на Смоленск. Борисовская группа войск остается в окопах и ведет позиционные бои, с каким-нибудь полком второго эшелона, усиленного артиллерией.

Единственное, что привлекает немцев в самом Борисове – надежные переправы, а точнее бетонный мост и ж.д. переправа. Пока есть уверенность их захвата неповрежденным, все внимание немецкого командования будет сосредоточенно на городе. Главный, а поэтому предсказуемый удар, можно заранее определить и подготовиться. Например, не распылять силы противотанковых батарей по всему пятидесяти километровому фронту, а сконцентрировать на одном, максимум двух направлениях. Устроить артиллерийские засады, минные и огневые ловушки. Кроме того танк на городских улицах уязвим, бутылка с зажигательной смесью или граната на моторное отделение, брошенные из окна второго этажа или крыши здания, и экипаж жарится внутри.

Задача стрелковых подразделений упрощается и сводится к отсечению пехоты противника, пропуская танки дальше. По моему мнению, борьбой с бронетехникой должны заниматься противотанковая артиллерия и специально подготовленные красноармейцы – истребители танков.

Противника нужно удивить неожиданным решением стандартной задачи, например противотанковое орудие можно разместить в доме, пробив в стене отверстие под ствол, или стрелять через окно. Не обнаруживая себя до момента уверенного поражения.

Вокруг полно шпионов и диверсантов. Нашу стоянку, например, грамотно окружили толпой беженцев, развели кучу костров, готовая мишень для немецкой авиации. Когда уезжали, неизвестные пытались обозначить колону при помощи ракет. Поэтому не удивлюсь, что провода к детонаторам под мостами уже перерезаны и подрыва не будет. Предлагаю выбрать наиболее удобное для нас направление и подготовить немцам сюрприз, пусть думают, что они такие гении, а остальные мосты подорвать или сжечь. Пропускаем танки через мост, ограничив их маневренность завалами, рвами, минами, оставляя дорогу в нужном нам направлении, и готовим огневую, минную, артиллерийскую на выбор ловушку. Например, размещаем в нужных местах бочки на четверть наполненные легко воспламеняющейся и долго горящей жидкостью, соединенные детонирующим шнуром. При одновременном подрыве получаем полное или частичное уничтожение прорвавшегося противника и временную деморализацию остальных частей. А мост лучше закупорить подбитой техникой второй волны атаки, используя засадную артиллерию. Пусть тратят силы и матчасть, пытаясь растащить пробку. Честно скажу немец вояка грамотный и сил у него пока много. Замену битым танкам и пехоте он перебросит и с новыми обстоятельствами быстро справится. Удержите позиции более двух суток с нанесением врагу чувствительных потерь – значит, задачу выполнили, позволив создать в тылу эшелонированную оборону. Если будете с Московской дивизией взаимодействовать и дадите немцу вглубь обороны втянуться узким клином, а потом под основание прорыва танковым ударом выбьете у него технику, то просто отлично. А на шоссе я вам про тактику подвижной обороны говорил. Не надо думать, что я такой умный, это все прописано в уставах и разработках под крупные десантные операции в тылу противника, я просто немного адаптировал к нашим условиям. А больших высадок десанта я думаю, в ближайшее время не будет. Слышал наш 4-й воздушно-десантный корпус, где то в районе Березины и Свислочи оборону держит.

– Иван Захарович, – говорит подполковник, обращаясь к Сусайкову, – даже капитан, понимает, что город не удержать. Дивизию на западную сторону ни кто не поведет. У нас четкий приказ, всеми силами держать дорогу на Смоленск. Распылять войска на фронт шириной в 50 километров, преступно. Штабом уже принято решение держать шоссе и второстепенные дороги фронтом в десять километров, с подвижной как назвал капитан, обороной, не позволяя немцам взять нас в кольцо. Кстати Александр Ильич, – кивает на Лизюкова, – такую тактику полностью поддерживает.

– Не просто поддерживаю, а настаиваю. И идею капитана с заманиваем немцев, при должной проработке, считаю вполне жизнеспособной.

– Что я Павлову докладывать буду, почему не выполнил приказ об уничтожении мостов? – почти согласившись, говорит Сусайков, потом вздыхает, – нет, будем стоять до конца.

– Скажите правду, – вставляю свои пять копеек, – прорвались немецкие танки, траками порвали запальный провод. Ведем бой, уничтожили столько-то противника, контратакуем.

Увидев, что Сусайков готов сорваться, подскакиваю и прошу разрешения убыть в расположение. После чего торопливо покидаю кабинет, понимая, что переборщил. Ладно, не маленькие сами разберутся, а мне нужно отдохнуть, слишком уж день суматошный выдался, столько событий за один раз.

Не успел уснуть, как меня будят. На улице только светает, удалось урвать всего пару часов. Кряхтя как старый дед, с трудом поднимаюсь с импровизированного ложа. Спал на земле, просто бросив на траву шинель. Глаза не хотят раскрываться, прошу у бойца воды, что бы умыться. За пару минут заканчиваю утренние процедуры. Возле машин меня ждут два командира, еще два с половиной десятка толкаются дальше, у подъехавшей пятитонки. По форме это летчики и техники, о которых говорил мне Лизюков.

Здоровенный, двухметрового роста капитан, попросивший называть его Севой, оказался зенитчиком, майор начальником тех службы. Приехали они осмотреть вооружение и оценить возможность его использования для зенитной обороны. Сева обмолвился, что уже готовится «гаубичный дивизион», позицию под него определили час назад. Пришлось будить часть личного состава, доставать ящики с оружием, перепоручил это Сомову. Сам пошел разбираться с пополнением. Десять пилотов, из них четверо экипаж бомбардировщика ТБ-3, один со штурмовика ИЛ, пятеро истребители. Четырнадцать человек технического состава – оружейники, мотористы еще какие-то специальности, вдаваться в подробности не стал.