Текст книги "Там, где ты нужен (СИ)"

Автор книги: Влад Молоков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Что ты ему сказал? – спросил я тихо, когда комендант убежал вперед, гремя связкой ключей.

– Попросил переставить бронетранспортер, чтобы они присматривали за пленными во время погрузки. К тому же там нам будет сподручнее их вязать.

– Лучше дай команду машину перегнать сюда, а то бойцы вдали от оружия нервничать начнут.

– Нет. Пусть пока там стоит, а то комендант начнет нервничать. Будет думать, что мы под шумок, захотим, что-нибудь ценное в кузов закинуть, а он уже опись составил и все имущество считает, чуть ли не своим, так как от трофеев он имеет премиальное вознаграждение, при условии, что передаст своему руководству. А то, что мы часть на платформы погрузим, так ему еще лучше, он опасается, что армейское руководство может, под предлогом военной необходимости забрать все на нужды фронта, лишив его законной доли.

– Когда ты все это успел узнать?

– Так я же интендант по воинской специализации, вот он во мне родственную душу и нашел, по мне же видно, что я не строевой. От радости, что мы ни чего не просим и вывалил на меня все информацию, а сейчас оставит своего помощника, что бы учет отгрузки вел, и позовет коньяк пить.

– С чего такая щедрость?

– Да я обмолвился, что последний фильм с Марлен Дитрих смотрел, ну он и зацепился, оказалось ярый ее поклонник.

– Ну что же, комендант нам живой пока полезней, сможешь не проколоться в течении пары часов, пока мы здесь все не закончим.

– Постараюсь, хотя если честно я не пью.

– Не страшно, скажи, что у тебя язва, но компанию поддержишь. Судя по красной роже, он и без тебя прекрасно напьется.

Через некоторое время раскрасневшийся комендант, вернулся к нам, возложив свои обязанности на помощника. Взяв лейтенанта под локоть, он, фальшиво напевая, что-то из творчества любимой актрисы, практически потащил его к себе в кабинет. Оставлять лейтенанта наедине с немцем мне категорически не хотелось, но без знания языка я там лишний, если что водитель грузовика подстрахует. А раз уж так получилось, что нам фактически предоставили право распоряжаться на станции по своему усмотрению, то грех этим не воспользоваться. Немцы после ухода начальства, вернулись к своим делам, только в бронетранспортере остались трое, да и те, по-моему, затеяли игру в карты, изредка показываясь над бортом. Бойцы были заняты тем, что в ручную перегоняли вагоны. Два груженных боеприпасами четырехосных вагона и десятитонную бочку на двухосной платформе пришлось расцепить и перегонять на главный путь к выездному семафору по очереди. Потом дотолкали к погрузочной площадке пакгауза три пустые платформы: одну четырехосную и две маленькие двухосные. Хорошо, что с нами был Сергей Иванович, без него мы бы долго разбирались в стрелочном хозяйстве. Он же показал, как пользоваться «башмаками», оказалось, что вагон проще разогнать, чем потом остановить. Оставленный комендантом помощник, составлял очередность погрузки имущества, периодически пропадая в дальнем конце склада. Нам его список был до фонаря, задача командования была проста – взять по максимуму боеприпасы и горюче-смазочные материалы. Машинное масло оказывается нужно не меньше чем горючие, местная техника «жрет» его в огромных количествах. Почти час понадобился, чтобы подать платформы под погрузку, к этому времени бойцы подустали, гимнастерки покрылись мокрыми пятнами пота. О запасе воды ни кто из нас не подумал, зато подсуетились местные. Два парнишки в возрасте 12-13 лет притащили по ведру воды и маленькому ковшику. Бойцы потянулись к воде, каждый искренне благодарил мальчишек. Подошедший попить помощник коменданта к моему удивлению оказался сильно навеселе. Получается, что внутри склада имеется спиртное, появилась мысль подпоить немцев, но решил не форсировать события, а вот помощник при погрузке будет мешать. Дождавшись, когда немец направится в заветный закуток, пошел следом за ним. Так и есть, в углу стоял десяток сорокалитровых металлических фляг, возле крайней на ящике была разложена не мудреная закуска, стояла банка варенья и ковш с водой. Немец выдумщик делал морс и добавлял в него спирт. Увидев меня, он сначала стушевался, потом протянул кружку, в которой был разведенный напиток. Я покачал головой, потом взмахом руки подозвал одного из бойцов. Когда он подошел, я так же молча, вылил предложенный напиток, а потом зачерпнул из фляги спирт и протянул бойцу. На его вопросительный взгляд, кивнул головой и губами показал – надо. Боец кивнул на ковшик с водой, так же молчаливо спрашивая разрешения запить. Получив согласие, выдохнул и одним движением опрокинул в себя спирт, потом неторопливо запил водой. Я протянул ему кусочек хлеба с салом.

– Благодарствуйте, – ответил боец, приняв закуску, и отошел.

Зачерпнув почти полную кружку спирта, протянул немцу, жестом показывая – твоя очередь. Тот в ответ замотал головой, что-то лопоча. Я сунул кружку ему в руку и, сделав шаг, назад передернул затвор автомата. Помощник коменданта удивленно поднял на меня глаз, потом побледнев, поднес кружку ко рту и стал пить, проливая спирт на китель. Сделав пару глотков, он хотел опустить руку, но предвидя это, я удержал ее у лица заставив допить. После чего выпучив глаза и широко открыв рот, он кинулся запивать и заедать, стремясь унять бушующий внутри пожар. На некоторое время оставив его я вышел проконтролировать начало погрузки. Красноармейцы и без меня прекрасно справлялись, тем более под руководством капитана, но я добросовестно изображал охрану. Вернувшись, убедился, что спирт сделал свое дело, и при помощи бойцов, вынес алкоголика из склада и усадил в тенечке, туда же перенесли и всю застольную обстановку. Со стороны смотрелось очень хорошо, прямо пикник на обочине. А что бы добавить интриги, там же установили и открытую флягу. Уверен, скоро немцы на запах подтянутся. Через пару часов у них смена, мы управимся гораздо раньше. Можно оставить все как есть, используя мускульную силу, оттолкать получившийся маленький состав из шести вагонов, к месту разгрузки. Но хватит ли наших сил, да и как немцы отреагируют на это. Одно дело перемещение вагонов внутри станции, другое их отправка в неизвестном направлении. Так, что пора готовиться к захвату бронетранспортера и нейтрализации охраны станции, кроме того я планировал использовать технику в качестве паровоза. А что, по насыпи он ехать сможет, и при этом будет толкать перед собой вагоны, а у нас высвободятся бойцы.

Для тех, кто работает, время летит быстро, я же в ожидании окончания погрузки весь извелся, каждую минуту ожидая неприятностей. Даже чуть не приложился к спирту, что бы сбить мандраж. Бойцы же мне казалось, так увлеклись, что ни чего вокруг не замечали. И вот долгожданный момент наступает. Мы на станции уже более двух часов, погрузка почти завершена, ни кому мы за это время интересны не стали. Немцы как я и рассчитывал, очень быстро увлеклись живописным натюрмортом, где центральной фигурой был не помощник коменданта, а фляга спирта. Сначала один, потом другой солдат потянулись к сладко посапывающему камраду. Сперва, тихо посмеиваясь, наполнили фляжки, потом котелки, затем притащили пятилитровый бидон. При этом они усердно дегустировали продукт, проверяя его качество, правда чистый спирт не пили, предпочитая разводить его водой с вареньем.

Свободного места на платформах не осталось, погрузили большую часть бочек с топливом и маслом, поверх бочек уложили, обнаруженное саперное имущество: мины, ящики с тротиловыми шашками, взрыватели, детонирующий шнур и т.д. Пакгауз вроде не большой, но имущества оставалось еще много, в основном гражданского назначения. Поэтому последние полчаса при помощи одного из бойцов я занимался минированием всего чего только можно. Даже заложил заряд под выездную стрелку. Взрывателей с часовым механизмом не было, но нашел химические запалы с возможностью максимального замедления в час. Все равно при смене постов обнаружат пропажу солдат и техники. Пока бойцы готовились к погрузке нашей машины, я пошел вызволять лейтенанта. Зайдя в кабинет, понял, что моя помощь не понадобилась. Немец сидел за столом, уткнувшись лицом в столешницу, сначала показалось, что он мертвецки пьян, но потом разглядел лужицу натекшей из разбитой головы крови.

– Примерно полчаса назад по телефону позвонили, – начал торопливо объяснять лейтенант, не дожидаясь моего вопроса, – комендант начал про нас рассказывать, я запаниковал и стукнул по голове, потом вырвал шнур из аппарата. А что делать дальше не знаю, так и сижу, жду, когда очнется, выйти боюсь, вдруг он тревогу поднимет.

– Чем ты его так? – Спрашиваю, нащупывая на шее слабый пульс.

Лейтенант молча, показывает ТТ. Да, наша недоработка, форму переодели, а оружие штатное оставили, как раньше ни кто внимания не обратил.

– Собирайся, уходим. С этим все нормально, очухается не скоро.

– Подождите! Смотрите, что я у этого гада нашел – говорит лейтенант и показывает на вещмешок с развязанной горловиной.

Заглянув, я просто обалдел. Вещмешок был набит нашими наградами и знаками отличия высшего командного состава. Разглядел даже краешек звезды Героя Советского Союза. Это сколько же наших орденоносцев и командиров погибло? Захотелось добить сволочь, но с трудом удержав себя, забрал мешок с собой, предупредив лейтенанта, что бы помалкивал.

Подвыпивших немцев повязали тихо без суеты, когда они собрались отужинать свежеприготовленными курами. Быстро поснимали с них кителя, потом связали и заперли в пакгаузе. Перед тем как покинуть станцию, я послал двух бойцов особым образом раздавить ампулы химических взрывателей в заложенных минах. Сам же, на мотоцикле, возглавил наш автопоезд, следом по шпалам тряслась машина, которую тоже загрузили всяким полезным, в том числе забрали фляги со спиртом. Затем шли вагоны, которые толкал, замыкающий колону, бронетранспортер. Наш отъезд прошел просто и буднично, провожать нас ни кто не пришел. Красноармейцы, после того как помогли стронуть вагоны с места, разместились на платформах. Сергей Иванович предупредил, что бы едущие впереди не вздумали останавливаться, иначе состав сметет технику как пушинку. Поэтому мы, не смотря на жестокую тряску, строго соблюдали дистанцию. Проехать предстояло около десяти километров, а там уже будем укладывать на рельсы «башмаки».

На место прибыли без происшествий, не считая того, что руки устали неимоверно, всю дорогу руль так и норовил вильнуть в сторону. Да от тряски по шпалам болели все внутренние органы, и некоторые наружные. Дождавшись, когда погрузятся первые машины, мы с капитаном Иващенко поехал следом, что бы доложить о выполнении задания. Не успели далеко отъехать, как со стороны станции, с небольшими промежутками раздалось несколько взрывов – сработали мои закладки.

В темноте после 2-х часовой артиллерийской подготовки корпус начал ночной прорыв к своим. Преодолевая упорное сопротивление части, продвинулись на восток. Перед этим успешно была проведена операция по отвлечению немцев и уничтожению, у моста мобильной механизированной группы противника. Огнем крупнокалиберной артиллерии было сожжено до сотни единиц техники, в том числе 35 танков. К 06.00 ч. на участке 174-й стрелковой дивизии обозначился очевидный успех, куда сразу были переброшены все имеющиеся в распоряжении командира корпуса силы и средства, в том числе прибыл штаб корпуса, к которому меня и мою «знаменную группу» временно прикрепили. Дальнейшее продвижение было направлено на соединение с 51-м стрелковым корпусом в обход Невеля с севера. К вечеру соединения 62-го стрелкового корпуса, в том числе 174-я дивизия вырвались из окружения. Тылы немцев были расстроены, и встречный удар 48-й танковой дивизии при поддержке пехотных частей заставил немцев спешно отступить из Великих Лук. Дорога в составе штабной колоны ни чем не запомнилась, кроме того, что нашел участника разгрома немцев у намеченного мною моста.

Все-таки все планы хороши только на бумаге и до первого выстрела, потом приходится импровизировать на ходу. Источником сведений стал пехотный капитан, сопровождавший в штаб какого-то полковника. Он был непосредственным участником событий, можно сказать мы узнали все из первых уст. Почему мы – так желающих послушать собралось немало. Став центром внимания, капитан, неторопливо покуривая и поглядывая на нас, «штабных крыс» несколько с высока, начал свой рассказ. Как я и предполагал не все пошло гладко. Оказалось, что берег с нашей стороны немного выше, что крайне затруднило применение противотанковой артиллерии, так как отрицательный наклон ствола, не позволял прямой наводкой поражать танки. Проще говоря, ствол орудия упирался в землю, а поднимать пушки выше, значит заранее демаскировать позиции. Выкатывать и разворачивать орудия непосредственно перед открытием огня тоже не вариант, танк разворачивает свою башню быстрее. Поэтому противотанковую артиллерию заменили на противотанковые ружья и гений советской военной инженерной мысли – «шарометы». Я о таком чудо оружии даже не слышал. Довольный капитан, скорее всего сам видевший это оружие первый раз, с видом знатока пояснил, что «шаромет» напоминает миномет, только стреляет стеклянными шарами, заполненными самовозгорающейся смесью. То есть берется стальная труба диаметром 125 мм, заряжается боеприпасом и при помощи вышибного заряда, роль которого играет простой охотничий патрон, выстреливает шар на расстояние до двухсот метров. Мне сразу вспомнилось детство, когда мы с пацанами играли в войнушку, самое козырное место было у гранатометчика. Бралась пластиковая труба, один конец забивался, с боку просверливалась маленькая дырочка. Снарядом служила пустая консервная банка, надеваемая на свободный конец трубы. Перед выстрелом в трубу опускался кусок карбида, политый водой, через несколько секунд орудие было готово к стрельбе. К просверленному «запальному» отверстию подносилась спичка, скопившийся в трубе газ воспламенялся, следовал хлопок детонации, и банка улетала на пару десятков метров. Не знаю, играются в этом времени дети такими игрушками, но автор явно использовал эту идею. Дальше капитан рассказал, что личному составу объявили, о подготовке отвлекающего удара и наборе добровольцев. Задача захватить и удерживать мост, атака будет поддержана артиллерией и танками. В последнее ни кто особо не поверил, так как поддержку обещали всегда, вот только дождаться ее получалось не у всех. Тем не менее, отобрали около трех сотен счастливчиков, за час, до наступления темноты погрузив на машины, доставили к месту предстоящего боя. К машинам прицепили батарею 76-мм полковых пушек (4 орудия), солдаты повеселели. Высаживались демонстративно, в поле перед мостом в прямой видимости противника. Артиллерия, тоже не скрываясь, стала оборудовать позиции для стрельбы. До моста было около трех километров чистого поля, засеянного пшеницей, пехота развернулась в атакующий порядок, а артиллеристы начали пристрелку по вершине холма, расположенного слева от моста. Первая атака ожидаемо не принесла успеха и была скорее разведкой боя, в километре от противника пехота была встречена пулеметным огнем, поддержанным минометами, и отступила. Пушки вяло постреливали по выявленным огневым точкам. В сгущающихся сумерках машины, под прикрытием лесополосы, имитировали подвоз основных сил, еще дальше рычали трактора, доставившие на позиции две гаубичные батареи, и теперь изображающие танки. Показались две сотни всадников, и то, что седла имела только полусотня разведки, а остальные были просто ездовыми обоза, так противнику об этом знать не положено. И в подтверждение серьезности намерений вперед двинулся тяжелый танк прорыва КВ-2, поддерживаемый двумя легкими (плавающими) Т-40. У КВ был почти запорот двигатель и давно выбран весь мотто ресурс, к месту боя его притащил артиллерийский тягач. Механики сделали все возможное, что бы он самостоятельно проехал хотя бы два километра. Со слов капитана, танк так дымил, что казался подбитым или ставящим дымовую завесу, но со своей высокой боевой рубкой и 152-мм орудием он смотрелся более чем грозно. Конечно, 50 тонн брони деревянный мост не выдержит, но немцы понимали, что 36 сорокакилограммовых снарядов боекомплекта им хватит за глаза, а остановить такого монстра 37-мм пушкам не под силу. Над вражеской позицией в небо полетели сигнальные ракеты, торопя подкрепление, и выдавая охватившую их панику. Слабо бронированные Т-40, имея на вооружении только пару пулеметов: крупнокалиберный ДШК и пехотный Дегтярев, вперед не лезли, хотя и постреливали в сторону реки. Мощный КВ остановился метрах в трехстах от моста, демонстративно опасаясь мин на дороге, и четырьмя выстрелами подавил и легкий танк на вершине холма и противотанковые пушки, укрытые на его скатах. Пулеметы обороны молчали, боясь обозначить свое местоположение, только, укрытая холмом, работала минометная батарея, не имея, правда особого успеха. Наша пехота подтянулась к танку и готовилась одним рывком захватить мост, но приказ не поступал, так как командование не знало, как поведут себя немцы, потеряв переправу, ведь основной задачей было уничтожение мобильной группы, которая запаздывала. Зато подоспел резерв: два колесных пушечных бронетранспортера, типа наших БА-6, и до роты солдат, усиленных батареей 37-мм противотанковых пушек. Прибыли они как я и предполагал проселком через лес. Наши артиллеристы держали это направление на контроле и обстреляли немцев еще на подходе из 76-мм орудий. Подошедшая техника и пушки укрылись за холмом, обозначая свое присутствие редкими выстрелами, солдаты спешно окапывались. Мы демонстрировали нерешительность и делали вид, что накапливаем силы для решающей атаки. Наконец со стороны дамбы показались огоньки фар. Облегченно вздохнули все. Немцы потому, что дождались помощи, наши, так как ловушка сработала. Расчеты ПТР и «шарометчиков» сработали как на учениях, с дистанции в 150 метров подбив в подставленные борта бронетехнику в голове и хвосте колоны. Не помешали и наступившие сумерки, а самовозгорающаяся смесь удачно подсветила мишени. Восемь дивизионных гаубиц, калибром 122 мм, с закрытых позиций, пристрелявшись, 30 минут молотили по километровой колоне врага. Перепахав насыпь, по которой проходила дорога и уничтожив до ста единиц техники, в том числе 35 танков. Капитан говорил, что от близких разрывов, танки переворачивались, а при прямом попадании башни подлетали на несколько метров вверх. В это время КВ перемешивал с землей немецкую оборону у моста, 152 мм снаряды, даже не накрывая цель прямым попаданием, надежно выводили личный состав из строя. Полудюжине немецких танков, в основном Т-3, все-таки удалось выдвинуться к мосту и, прорвавшись на нашу сторону, они могли стать серьезной проблемой, но на их пути непреодолимой преградой стал наш тяжелый танк. В завязавшейся дуэли, КВ получил множество попаданий. Сорвало обе гусеницы, разбило катки и частично заклинило башню-рубку, из-за чего ствол поворачивался рывками но, в конце концов победа осталась за нашими танкистами и поддержавшей их 76-мм батареей. После чего мост был захвачен с минимальными потерями, немцы были полностью деморализованы. С уничтожением крупного вражеского соединения и захватом моста, открылась возможность самим ударить во фланг противнику, чем командование корпуса и воспользовалось. По распоряжению дивизионного комиссара, проходившие мимо покалеченного КВ, экипаж которого снимал уцелевшее вооружение и боеприпасы, подразделения оказывали воинские почести, как погибшему в бою товарищу. Рассказ сопровождался веселыми шутками и комментариями присутствующих, о достигнутых победах всегда приятно поговорить, чувствуешь себя причастным к великому. А я сидел и думал: «Как же нам не хватает грамотных и решительных командиров, способных принимать непростые решения». Простой пример был перед глазами. Один корпус – две пехотные дивизии. При равных условиях одну разогнали так, что за сутки еле собрали, вторая выполнила поставленную задачу, нанеся противнику серьезные потери.

 После пересечения линии фронта, нас даже не побеспокоили сотрудники особого отдела. Я передал вещмешок с наградами, получил на руки документ подтверждающий выполнение задания и предписание о направлении по месту службы. Так же выписал сопроводительные и на «комсомольцев» нечего им в фильтрационном лагере сидеть, куда направлялись все окруженцы, присоединившиеся к частям корпуса во время прорыва, тем более, что их часть сгинула где-то на просторах Белоруссии. Пылить на трофейном мотоцикле около 300 километров до Вязьмы мне было откровенно лень, за последние двое суток я достаточно накатался. Выручили братья авиаторы, я подарил им трофейный мотоцикл, а они посадили нас в штабной самолет, направлявшийся на подмосковный аэродром, где нас ждала пересадка до дома. Там же, через коммутатор узла связи я дозвонился до своего руководства и доложил о скором прибытии. Оказывается, меня потеряли, чуть ли не в дезертиры записали, так как НКВДшники ни кому не сказали, куда меня направили. Ребята видели, что я вылетел, а с кем и куда неизвестно. Вот такой вот номер. Худяков сказал, что «губа» по мне плачет, а то и трибунал. Ну, это он погорячился, не зря же я время потратил, но все документы оформил, как полагается, а еще и подтверждение на участие в боевой операции взял, подписанное командиром корпуса генералом Кармановым Иваном Петровичем.