355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Влад Молоков » Там, где ты нужен (СИ) » Текст книги (страница 1)
Там, где ты нужен (СИ)
  • Текст добавлен: 20 декабря 2018, 03:01

Текст книги "Там, где ты нужен (СИ)"


Автор книги: Влад Молоков



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Влад Молоков
Там где ты нужен

Предисловие

Наверняка многие сталкивались с ситуацией, когда неожиданно четко и ясно понимаешь, что происшедшее событие с тобой уже случалось, и ты помнишь его во всех деталях и подробностях. Или просыпаешься утром с чувством, что узнал что-то важное о мироустройстве. Но тут, же сознание подбрасывает варианты ответов, вроде того, что “показалось” или “этого не может быть”, что бы мозг не “подвис” или не наступил когнитивный диссонанс. В голову тут же приходят мысли, вытесняющие всякие сомнения и возвращающие к привычному бытию. Но рано или поздно критическая масса накапливается и возникает вопрос: – “А так ли устроен мир, как мы привыкли думать? Являемся ли мы созданиями божьими, потомками или экспериментом инопланетян?”. Возможно, что существует и еще один ответ на этот вопрос. Сегодня мир высоких технологий и виртуальной реальности так тесно переплетается с нашей жизнью, что все чаще появляются предположения, что планета, на которой мы живем, является не реальностью, а частью огромной симуляции. Причем говорят об этом не, только обычные люди, но и известные ученые-физики, космологи.

Какова вероятность того, что реальность вокруг нас всего лишь компьютерная программа, а мы просто “неписи” – неигровые персонажи, получившие определенную свободу в своем развитии, контролируемом искусственным интеллектом.

“Игроки” приходят, “сохраняются” в ключевых для себя точках, играют дальше, погибают и переигрывают эпизоды, а у “неписей” возникает чувство “де жа вю”. Этим можно объяснить многие странности в истории. Пропажу из кинохроник некоторых эпизодов, которые были хорошо известны, или их замена упрощенной версией. Из кинофильмов вдруг исчезают фразы, ставшие, в свое время, крылатыми, на фотографиях в газетах пропадает ботинок, ранее зажатый в руке известного политика, президент заокеанской страны погибает не в той машине, о которой еще недавно знал весь мир. Ни кому ранее неизвестные личности вдруг становятся политиками, влияющими на судьбы мира или популярными звездами, меняющими сознание людей, а потом так же быстро уходящими в неизвестность, как “отыгранные” и утратившие интерес персонажи. Сколько раз космические тела, которые, по мнению ученых, неминуемо должны были бы столкнуться с землей, необъяснимо, в нарушение физических законов, изменяли траекторию движения, а аварии на ядерных станциях, ограничивались локальными неприятностями, и мы счастливо избегали глобальных катастроф. Ну а, что может случиться с игровым полем, если это не прописано программой? Здесь же мы находим и объяснение теории множественности миров. Каждый “игрок” ведет свою партию, а в местах “сохранения” и “переигровки” сюжетная линия разделяется и идет своим порядком. Понятным становится и двойники, встречающиеся по всему миру и переселение душ – все из-за недостатка компьютерного обеспечения, список образов не может быть бесконечным. При рождении (создании нового персонажа) за основу берется уже готовая, ранее используемая матрица. Значит и путешествия в прошлое и реинкарнация – это не что иное как сбой в системе, позволяющий перенести сознание, без стирания накопленной информации (игрового образа).

Положение об иллюзорности реального, является основным во многих религиозно-философских учениях. Идея компьютерной симуляции нашего мира уходит корнями еще к древним грекам. Они называли ее просто сном, мечтой, фантазмом. Аристотель отстаивал свою теорию, что идеи выражаются в материальных объектах. Платон сомневался, а не является ли реальность лишь тенью, которая падает на стены пещеры.

Многие ученые ставили перед собой цель понять устройство мира и роль человека в нем. Эммануил Кант был убежден, что мир – не что иное, как вещь, которая является основой того, что мы видим. Сейчас же эти вопросы приобрели иное значение. Специалисты многих направлений предполагают, что наша вселенная – виртуальная реальность, масштабная компьютерная модель, а человек в ней является лишь небольшой частью программного кода. Это может означать, что мы действительно живем в воображаемом мире, истинно полагая, что он настоящий. Компьютерные игры стали настолько реальными, самостоятельные герои игр способны воспроизводить любые наши движения и поступки. И, окунаясь в этот мир, мы непроизвольно убеждаемся в возможной нереальности происходящего в жизни.

Возникает предположение, что мы не реальные люди, а выдуманные, смоделированные кем-то существа. Это может означать, что человечество – это лишь небольшая строка в огромной компьютерной программе. И она манипулирует нами, как героями в игре. То, что мы называем реальностью, это лишь попытка нашего мозга обработать входящий поток сенсорных данных, чувственного опыта.

Но насколько реально создать такую мощную симуляцию? При нынешних технических возможностях для нас это технически не возможно, а для более продвинутой цивилизации?

Готов ли человек безоговорочно поверить в то, что он не материален и как убедиться в обратном? В доказательство реальности сущего, поступите как английский писатель Сэмюель Джонсон. В 1700 году на утверждение философа Джорджа Беркли, что мир – это всего лишь обман, иллюзия, он с силой пнул камень и, прыгая на одной ноге, сказал: «Я опровергаю это вот так!»



Глава 1

Спросите, как найти приключения, которые сильно разнообразят вашу жизнь. Не торопитесь ударяться в экстрим. Может случиться, что судьба все решит за вас, и они придут сами, и выберут для этого самое неподходящее время. Например, обычный июньский день.

Утро выдалось замечательным, не слишком жарким, но в, то, же время солнечным и безветренным. В такую погоду хочется отправиться на природу, поближе к воде, пожарить мясо, выпить пива, лучше светлого не фильтрованного, хотя и темное пошло бы на ура. А мясо, замаринованное и приготовленное мною, ценится любителями вкусно поесть, достаточно высоко. Без ложной скромности можно сказать, что у меня к этому талант. Не зря же я, на протяжении доброго десятка лет, в свободное от основного вида деятельности время, отвечал за организацию и проведение всех празднований руководства и личного состава одного из подразделений в системе МВД. И хотя это уже в прошлом – четыре года как пенсионер с тридцатилетней выслугой, но вспомнить былое приятно. Однако день сегодня трудовой, и я приехал на работу. Пенсия пенсией но, во-первых, дома без дела смог только полгода высидеть, а во-вторых, деньги лишними не бывают. Опять же я хоть и юрист по образованию, но руки золотые, что угодно могу отремонтировать, починить или просто сделать, при наличии инструмента и материалов естественно. Нередко и из разного барахла приходилось мастерить, чем многие и пользовались, так как смена рода деятельности была в радость, а денег со знакомых и не брал ни когда. Но сегодня у нас с напарником плановое мероприятие по устранению протечки масла в системе жидкотопливного теплогенератора, который установлен на складе, прямо над кабинетом местных полубосов. И по всем не писаным законам, капает прямо над входом и обязательно именно в момент, когда кто-то из них проходит мимо.

И да, я подполковник полиции в отставке и юрист-правовед по образованию, работаю простым электриком-хозяйственником на одном из авто обслуживающих предприятий родного города, где пригодилась моя гражданская специальность, полученная в далекой юности, и ни капельки, поэтому поводу не переживаю. После выхода на пенсию посыпался град предложений от банков, но все либо связано с безопасностью, либо вообще коллекторство. Правда было и предложение стать преподавателем в академии, но решил радикально сменить вид деятельности и не пожалел. Наконец-то обрел долгожданное спокойствие: ни какой ответственности за принятое решение; отсутствие подчиненных, все время ищущих приключения на свое интимное место; нет сроков исполнения и самой необходимости выполнять дурные приказы и распоряжения; и главное не нужно принимать близко к сердцу развал системы МВД. Господи, как же хорошо на «гражданке»!

Первый и самый тяжелый час рабочего времени, был благополучно потрачен на переодевание, утреннее чаепитие и обсуждение с напарником международной обстановки в частности, и некоторых сотрудников склада персонально, после чего наступило время применить свои профессиональные навыки на практике. Принесенная лестница была приставлена к стене в месте предполагаемого ремонта, и я, как ведущий специалист, поднялся по ней на четырехметровую высоту. Место протечки нашел сразу, но без инструмента неисправность не устранить, о чем сообщил напарнику Евгению, отправив его за необходимым. Принести ключи ума много не надо, до нашего кабинета всего несколько метров, но Женя сумел потеряться или забыть, зачем пошел, что для него обычное дело. Прошло несколько минут. Стоять на лестнице неудобно, вниз спускаться лень, поэтому поднявшись повыше, развернулся и сел на одну из верхних ступенек, оперевшись спиной о стену. Пусть не очень удобно, но какой-никакой комфорт. Только расположился, как лестница заскользила по гладкому бетонному полу, и я понял – падаю, и это будет как минимум больно. Сгруппироваться, из положения, в котором находился, по-человечески не получилось. Удар об пол и ступни ног буквально взорвались болью, а следом что-то бьет по голове и наступает темнота.

Удивительно, но сознание не теряю, хотя ничего и не вижу. Мысли хаотичным ураганом носились вокруг столь неожиданного начала дня. Разобраться в своих ощущениях сразу не получается. Основная «как сильно убился?» вдруг отодвигается, какой то странной – «показательный прыжок, видимо несчастливый». И тут осознаю, что я не совсем я, а еще и кто-то другой. В глазах проясняется, оглядываюсь по сторонам и понимаю, что сижу на земле на краю летного поля и вижу бегущих ко мне людей: одних в военной форме, других одетых в технические темно-синие комбинезоны. Немного удивляет отсутствие современных материалов, но в то же время обстановка воспринимается абсолютно обыденно, как будто так и должно быть. Одежда явно старых образцов у меня удивления не вызывает, кроме того многих из этих людей я узнаю, вернее узнает их человек в сознании которого я нахожусь, и при этом ни он ни я ни какого дискомфорта не ощущаем. Наоборот чувство как будто вернулся домой после долгого отсутствия, тело прекрасно слушается, боль тоже ощущается в полной мере, но что делать дальше не понятно, так как мыслим мы как бы двумя потоками, каждый о своем.

В уши врывается надсадный рев санитарной машины, перед глазами мелькают встревоженные лица товарищей, среди них лицо нашего штатного укладчика парашютов Ивана Бедрина, который первым подбежал к месту моего неудачного приземления. Убедившись, что со мной относительно нормально, он кинулся осматривать купол парашюта. Понять его можно, сейчас парашюты укладывают специально обученные люди, и они же несут ответственность за результат раскрытия и приземления. Это в мое время требования к укладке касаются всех, не взирая, на звания и лица, сам укладываешь – сам и ответственность несешь. А что бы сомнения не было оставляешь записку на шелке, кто и когда делал работу.

Пытаюсь встать, и опять сильнейшая боль простреливает ступни, отдается в пятки, сознание плывет, и я проваливаюсь в спасительное забытье.

В себя прихожу, окончательно осознав, что попал в 21 июня 1941 года и разделяю теперь тело и сознание с начальником инспекторской службы штаба ВВС Западного особого военного округа, капитаном РККА Песиковым Владленом Владимировичем. Возраст тридцать шесть лет. Не женат, детей не имею. Происхождением из крестьян. Родился и вырос в Сибирском городе Омске. В Красной Армии с 1920, там же вступил в комсомол. В боях с белогвардейцами барона Унгера был ранен. По окончании лечения поступил в школу военных разведчиков. Активно занимался комсомольской работой, и в 1926 году стал выпускником совпартшколы. С 1929 член компартии. После окончания в тридцатом году школы красных командиров имени 3-го Коминтерна, командовал взводом конной разведки в горах Хингана, в Кударе возглавлял группу ЧОНа, послужил в Хабаровском крае. Спортсмен многоборец. С 1931 года, как большинство кавалеристов, сменил живого коня на железного, отдав свой выбор небу, что привело в Оренбургское военное училище им. Ворошилова, а затем и на курсы парашютистов в Ейскую военную школу им. Сталина. Апофеозом образования стало окончание в 1940 году заочного командного Факультета Военно-воздушной академии им. Жуковского. Странно, что при таком послужном списке всего капитан, хотя о чем я, характеры у нас похожи – оба любим, рубить правду матку, не взирая, на лица, но при этом, не теряя здравого смысла.

Вообще-то имя и отчество – это скорее «оперативный псевдоним», дань революционным веяниям 20-х годов двадцатого века. Что можно требовать от пацана, который в неполные шестнадцать лет, записался добровольцем в кавалерийский эскадрон, и ушел добивать белогвардейские банды. Владлен расшифровывается как Владимир Ленин, а отчеством стало имя своего первого командира эскадрона, которому многим был обязан. В то время смена имени была довольно распространенной практикой – “отречемся от старого мира”. Ленин, Сталин, Троцкий список “псевдонимов” героев революции очень длинный. А молодежь всегда шла за своими кумирами. Особенно доставалось юным комсомолкам, сколько было Октябрин, Революций и Даздраперм.

Более интересная история смены имени была у моего непосредственного начальника по службе в штабе ВВС полковника С. А. Худякова. Настоящее его имя Арменак Артёмович Ханферянц. Он тоже в 15 лет ушел из дома и устроился учеником электрика на нефтепромыслы Баку. Там же познакомился со Сталиным, возглавлявшим партийную ячейку. В феврале 1918 года вступил в Красную Армию. Оборонял Царицын (Сталинград). В одном из боев был спасен своим другом и командиром Сергеем Александровичем Худяковым. Позднее во время рейда в тылу белоказаков смертельно раненый Худяков передал командование Арменаку, и тот в кожанке и с оружием побратима в руках, вывел конный отряд разведки из окружения. После этого и принял фамилию и имя погибшего. Но до сих пор в разговоре изредка, да и проскальзывают слова родного языка, что выдает в нем армянина.

Все знания и умения как мои, так и моего носителя сохранились в полном объеме, но при этом не перемешались, а как бы дополняют друг друга. В общем, чувствую себя как в очень продвинутой компьютерной игре, если бы были такие технологии. Все нужные и обязательные действия мой герой делает сам, а я только направляю его на выполнение квестов. Однако боль, да и все другие чувства-ощущения работают в полной мере. Понятны и обстоятельства получения травмы.

Всю прошедшую неделю проходили сборы инструкторов парашютной подготовки округа. Окончание которых, по традиции, заканчивалось сдачей зачетов работниками штаба. Физическую и боевую подготовку я, то есть человек в чьем сознании нахожусь, принимал вчера, а на сегодня были запланированы прыжки с парашютом, оценивать которые должен был мой коллега – начальник парашютно-десантной службы округа капитан Старчак Иван Григорьевич, но его вчера вечером срочно направили в расположение 4-го десантного корпуса в Пуховичи. Так, что его заменил старший лейтенант Балашов, а мне доверили выполнить первый показательный прыжок, который совместил с испытанием нового парашюта, сконструированного инженером Мироновым. Выпрыгнуть нужно было с самолета, идущего на максимальной скорости. Основной парашют ПЛ-1, создававшийся в СССР в начале 30-х годов, для самолетов, скорость которых не превышала 300 км/ч, морально устарел, да и просто был не надежен, так как от нагрузки разрушалась ткань купола. С 1935 года велись не прекращающиеся экспериментальные работы по созданию новых образцов и подбор специальной ткани. На замену уже поступил ПЛ-3, но как говорится нет предела совершенству и полету конструкторской мысли. А испытания должны проводиться в условиях максимально суровых, по возможности приближенных к боевым.

Этот первый выходной день недели,из двух, что впервые за долгие годы, выделило командование РККА. обещал быть на загляденье хорош, безветренно, на небе ни облачка – идеальные условия. Прыжки обычно проводятся утром, пока воздух не успел прогреться и, нет сильных восходящих и нисходящих потоков. Самолет я покинул нормально, но в момент, полного раскрытия купола, когда перегрузка стала предельной, одна пара круговых лямок не выдержала и оборвалась. Каким-то чудом смог ухватиться сначала одной, а потом другой рукой за раскачивающиеся в воздухе стропы. Раскрыть запасной парашют даже не стал пытаться. Управлять снижением не было ни какой возможности, поэтому приземление вышло крайне не удачным.

И сейчас подпрыгивая и громыхая на выбоинах, небольшой темно-зеленый автобус с красными крестами на стеклах, везет меня в Минск, в окружной госпиталь. На предложение вылечиться в амбулаторных условиях медики вежливо, но твердо отказали, тем более что под шлемом оказалась сильно кровоточащая царапина. Причина ее появления осталась загадкой, так как ткань шлема повреждений не имеет, а удариться на поле не обо что.

В приемном отделении меня еще раз осмотрели, обработали ноги и наложили временную повязку. Затем отобрали одежду, выдав взамен больничную пижаму и халат, а дюжие санитары отнесли в палату, так как сам я имел ограниченную подвижность, хорошо, что до туалета мог добираться самостоятельно. В большом зеркале наконец-то смог рассмотреть человека, которым я теперь себя осознаю. Из-за стеклянной поверхности на меня смотрел молодой мужчина крепкого телосложения, примерно моего роста – 178 сантиметров, волос такой же густой и светлый, высокий открытый лоб, курносый нос, лицо обычное. Не писаный красавец, но, как говорится, и так сойдет. Черты лица чем-то неуловимо похожи на семейные (по линии матери), да и фамилия говорит об этом. Так что возможно это мой дальний родственник, а может, я просто цепляюсь за притянутые за уши факты, пытаясь хоть как-то обосновать происшедшее.

Разместили меня в палате на третьем этаже, где все койки были свободны, поэтому я выбрал стоящую у самого окна. Лег, положив ногу в лубке на кроватную дужку, укрылся с головой простыней и попытался обдумать сложившуюся ситуацию.

В предвоенном Минске, над которым уже сгущаются тучи вражеского нашествия, люди продолжают жить обычной мирной жизнью. Совсем недавно было закончено строительство шлюзов минского искусственного озера, в сооружении которого активное участие принимали и авиаторы гарнизона. Три дня назад щиты были опущены и котловина начала постепенно заполняться водами Свислочи. Само открытие было назначено как раз на 22 июня 1941 года и теперь уже мне, на посвященном этому событию митинге, должно было быть предоставлено слово.

Пока мое второе я переживает о том, что расстроились все его планы на предстоящий выходной, где был и торжественный митинг с танцами, и вечерний спектакль Московского художественного академического театра в Доме Красной Армии, я решаю более глобальные проблемы. Ни на прием к Сталину, ни в гости к Берии я однозначно не собираюсь, письма им писать тоже не буду. Быть мессией и нести знания будущего это хорошо только на различных компьютерных форумах, которые я, кстати, и не посещал ни когда, жизнь она гораздо сложнее. Общение с руководителями разного уровня и рангов, научило нас обоих, что мнение подчиненных, отличное от их собственного, или от выработанной ими «генеральной линии», чревато серьезными последствиями. В лучшем случае оно просто игнорируется, во всех остальных «самый умный» карается всеми доступными средствами. А учитывая, что большинство старших командиров и партийных работников так прямо гордятся своим церковно-приходским образованием, игнорируя нечастые курсы повышения квалификации, повторяя Ленинское – «У нас каждая кухарка может управлять государством» – забывая продолжение – «которая получит соответствующие знания» – то выделяться не особенно хочется. Тем более свою некомпетентность большие начальники компенсируют бравированием прежними революционными заслугами, что часто оборачивается принятием волевых, но непродуманных, а порой просто вздорных решений. Именно такой тип руководителя – брутального мало компетентного, но слепо преданного партии и вождю – был типичным для этого времени. Всех кто выделялся из общей массы, смело чистками 1937-го года, а вчерашние капитаны и лейтенанты в мгновение ока оказавшиеся на генеральских должностях доверия не вызывали.

Но меньше чем через сутки, начнется самая страшная для нашей страны война, и остаться в стороне став сторонним наблюдателем я просто не могу. Да, сегодня поздно вечером по всем приграничным округам разойдется Директива о приведении войск в состоянии боевой готовности, но выполнить ее смогут далеко не все. Я же нахожусь в направлении удара немецкой группировки армий «Центр», в составе четырех армий, две из которых танковые, плюс 2-ой воздушный флот и другие части, в том числе войска СС. Моторизованные корпуса танковых групп, сметая все на своем пути, меньше чем за неделю, прорвутся вглубь советской территории, как нож сквозь масло. Убеждать в чем-то командующего Павлова бесполезно, даже информация о его расстреле уже не поможет.

Пришел главный хирург, размотал бинты, прощупал ноги.

– Жить будете – дежурно выдал он.

– Это понятно. Выпишут когда?

– Экий вы быстрый! – удивился доктор. – На службу не терпится?

– Просто больницы не люблю.

– Считайте, что легко отделались. Переломов нет, только связки повреждены. Дней через десять выпишем на амбулаторное лечение, но о прыжках можете забыть на пару месяцев.

Когда боль немного утихла, захотелось, есть: как-никак без обеда остался. Санитарка, которую позвал, сказала, что придется потерпеть до полдника или ужина. Попросил свежую газету – тоже отказ: почта еще не пришла.

В это время в палату зашел мой непосредственный начальник полковник С. А. Худяков, оказавшийся в числе больных. Посетовав на то, что нам не удастся побывать на спектакле Художественного театра, мы как-то незаметно перешли к служебным темам, стали говорить о предстоящих больших летних учениях. В ходе их предполагалось проверить в условиях, приближенных к боевым, новую технику. В раскрытые окна вместе со свежим ветерком влетали звуки музыки, доносившиеся из городского парка. Они вплетались в нашу беседу. Но вот Худяков замолчал, и я решился, пора немного всколыхнуть это сонное болото, пусть хоть компетентные органы начнут шевелиться.

– Сергей Александрович, мне вот что не дает покоя. Когда с парашютом выпрыгнул, то в стороне в районе Апчак видел выброску десятка парашютистов. Далековато было, купола рассмотрел, а самолет не очень. Сразу внимание не обратил не до того было, приземлился не удачно, а сейчас о боевой подготовке говорили и я сообразил – «А кто это без разрешения и утвержденного плана прыгает?» – у меня бумаг точно ни кто не подписывал и в плане прыжков сегодня нет, а у нас этим строго сам знаешь.

– Погоди, думаешь, кто-то самовольничает?

– Да нет, обстановка сам знаешь какая. Ровно неделя прошла, как было опубликовано сообщения ТАСС, опровергающее “слухи о возможной войне Германии с СССР”. Немец в мае не напал, хоть мы и ждали, но провокации чуть не каждый день. Вчера командир эскадрильи 123-го ИАП 10-й авиадивизии Миша Савченко на свой страх и риск попытался остановить очередного нарушителя на Ме-110, перекрыв ему направление движения. Тот в ответ начал стрелять, но промахнулся. Савченко в долгу не остался и влепил прямо в двигатель, тот задымил и со снижением ушел за линию границы. Так, что боюсь, что это совсем не наши.

– Намекаешь на диверсантов. Смотри, в паникеры попадешь, потом не отмоешься.

– Я не намекаю, а прямо говорю парашютисты не наши. А вот диверсанты они, белополяки или прочие враги и «заклятые друзья» пусть выясняют компетентные органы. Сам я до телефона не дойду, посодействуй, чтобы мне связь дали или попроси, пусть особист зайдет, только сейчас, а то потом поздно будет.

– Уверен? Я-то телефон тебе организую, или даже лучше. Тут при госпитале с весны сотрудник НКВД закреплен, я его немного знаю, он у нас в штабе раньше работал, и сейчас найду, только смотри…

– Смотри не смотри, а информацию я сообщить обязан.

– Хорошо жди. – С этими словами Худяков ушел, а я остался лежать в ожидании.

Принесли полдник. Санитарка, пожилая женщина помогла мне с приемом пищи. Когда допивал компот, в палату вошли Худяков и сержант в форме НКВД. Я его тоже неоднократно ранее в штабе округа видел, но знаком с ним не был. Он представился. Излагая свою версию событий, упирал на то, что информацию необходимо срочно проверять. Более того предположил, что раз выброска проходила в наглую средь белого дня, то парашютисты могут быть одеты в нашу форму, имеют достоверные документы и свободно владеют языком.

– Владлен Владимирович в таком виде предоставленная Вами информация, подлежит немедленному сообщению в Республиканское управление НКВД, кроме того мне нужен Ваш письменный рапорт. Вы понимаете, какая это ответственность.

– Да я готов и рапорт написать и ответственность понести.

– Хорошо, вот бумага и карандаш, пером Вы здесь толком писать не сможете, потом оформим, как полагается. Пока пишите на имя своего командира, а я сообщу в центральный аппарат.

Когда особист ушел, Худяков мне сказал:

– Ну, ты даешь. Ты так преподнес случившееся, что даже я задумался, ведь это не просто провокацией попахивает…

– Я вот о чем еще подумал, а если это больше чем провокация. Вспомни, нам ведь доводили, что перед крупными военными операциями немцев, они проводят выброску парашютистов для организации диверсий в тылу, нарушения связи и управления войсками.

– Гитлер всегда по воскресениям нападает, что предлагаешь? Учти, боевую тревогу объявить нам ни кто не позволит. Павлов как с цепи сорвался. Приказ не поддаваться на провокации под роспись получал? Максимум, что можно, это усилить дежурные звенья на аэродромах, и то потом влетит по первое число.

– А как же Директива народного комиссара обороны от 13 июня “О повышении боевой готовности войск округа”. Сергей Александрович вот мы с тобой предстоящие учения обсуждали, давай еще раз, только теперь рассмотрим все со стороны внезапного нападения с сопредельной территории.

– Предлагаешь мини штабные учения в условиях ограниченных больничными стенами. За кого будешь воевать? Чур, я за РККА.

– Ладно, тогда я как предполагаемый противник, в течение последнего года неоднократно проводивший авиаразведку над интересующей меня территорией и имеющий агентуру в указанном районе, давно составил карту с указанием расположения всех воинских частей и укреп районов.

– Ну, это ты братец хватил, конечно.

– Почему, достаточно посмотреть те же приказы, что нам регулярно доводят о нарушении немецкими самолетами государственной границы с проникновением на нашу территорию на сотни километров, с запретом их сбивать. Помнишь, как недавно летчики Захарова немецкий самолет на вынужденную посадили, а экипаж явно из одних разведчиков состоит. К тому же планы немцев еще в 1939 году нам из топографических карт военных игр вермахта, известны. По ним противник в случае начала боевых действий планировал взять Минск уже на пятый день войны.

– Ты и сам в это не веришь, за пять дней они и границу не перейдут. Хорошо возьмем за основу их всезнание, но тогда и у меня данные разведки о месте сосредоточения войск и направлении главного удара.

– Что-то мы не туда пошли, я думаю нам так глобально мыслить не надо, по крайней мере, сейчас. Рассмотрим самое начало боевых действий, первые часы, когда противник стремится ошеломить и нанести максимально возможный ущерб в живой силе и технике, для обеспечения себе тактического, а возможно и стратегического превосходства.

– Согласен, чувствуется уверенность в твоих словах, поэтому продолжай.

Проговорили долго. Я незаметно пытался подвести Худякова к мысли о необходимости немедленно связаться с командующим ВВС генерал-майором авиации И. И. Копец и поднять части по тревоге. Хотя бы в рамках учений, зная, что влияния полковника для этого вполне достаточно. Они вмести воевали и дружили, так что не удивительно, что в вопросах боевой подготовки командарм часто обращался к Худякову за советом. Сам он был храбрым лётчиком-истребителем, однако приобрести необходимый опыт командования столь крупным авиационным соединением не успел. Занимая высокую должность, Копец преимущественно занимался контролем переучивания лётного состава, постоянно сам, поднимая машины в небо.

На оставленных особистом листках я схематически набросал направления главных ударов немцев, известных мне еще по школе. Объяснял последствия для ВВС при потерях авиации на аэродромах, особенно приграничных, находящихся в пределах досягаемости огня немецких крупнокалиберных батарей. В ответ слышал как контраргументы, связанные с популярной доктриной “Победа малой кровью на чужой территории”, так и полное понимание и поддержку но, ни каких конкретных действий он предпринимать не собирался. Конечно, не имей я сведений о будущем, то тоже не стал, суетиться раньше времени. Вот будет приказ и тогда “Гремя огнем, сверкая блеском стали” доблестная Красная Армия всех врагов и сразу в пыль.

Разговор сам собой потихоньку затих, каждый задумался о своем. Я думал о том, что в это время в Москве готовится Директива о приведении войск приграничных районах в состояние полной боевой готовности. Тимошенко и Жуков ведут постоянные консультации и переговоры по ВЧ со всеми командующими западной группы войск. Пограничники обрывают все телефоны, докладывая о выдвижении на сопредельной территории танковых частей и артиллерии непосредственно к границе, о том, что «снаряды выкладываются на грунт», т.е. пушки готовятся стрелять. В 21.30ч. очередной перебежчик сообщит о начале военных действий со стороны Германии и ее союзников в 04.00 ч. 22 июня 1941 г. Павлов зная о предстоящем приказе, ни каких существенных мер не предпримет. Даже по получении Директивы довести ее до войск толком не успеют, а может и не захотят. Не зря же Павлова потом расстреляют. И только Флот окажется на высоте. В 04.00 ч. адмирал Октябрьский доложит в Москву, что со стороны Черного моря в сторону кораблей ВМФ движется большая группа самолетов противника и запросит разрешения на открытие огня. В ответ получит указание ждать дальнейших распоряжений, и примет решение самостоятельно, отразив воздушную атаку с минимальными потерями. В 04.30 ч. Нарком Кузнецов сообщит в Генштаб, что Северный Флот так же подвергся нападению с воздуха, которое успешно отбито. Фактически Война с Германией уже начнется, а приказ об открытии огня по врагу, поступит только утром, когда будет гореть все приграничье, а танковые клинья вермахта уже прорвут нашу оборону и устремятся вглубь страны. Сталин до последнего будет цепляться за надежду, что это не война, а самостоятельные действия группы немецких генералов, не поставивших Гитлера в известность, и скоро все разъяснится, а происшедшее можно будет свести к приграничному конфликту, в крайнем случае, пожертвовав частью своих территорий.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю