Текст книги "Фурия (СИ)"

Автор книги: Вийя Шефф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Глава 11

– Ты опять полуголый расхаживаешь по дому, – упрекаю Алекса, который хозяйничает на моей кухне.

– Я думал, этот конфликт исчерпан, – нагло улыбается, притягивая меня к себе.

– Это не конфликт, это просьба, – уворачивается от его поцелуя.

Он хмурится и слегка встряхивает меня в своих руках.

– Не смей!

– Уже и пошутить нельзя? – обхватываю руками его лицо и вызывающе смотрю в глаза.

– Мне не нравится эта шутка. Я слишком долго был без тебя, от ревности вчера чуть с ума не сошел.

– Мэг была права – ты сломаешься…

– Стоп! – глядит мне как будто прямо в душу. – Вы это подстроили? Ты обвела меня вокруг пальца!

Я виновато сжимаю губы и дергаю плечами.

– Она моя подруга и я с ней иногда делюсь своими личными проблемами. Обсудив, мы решили вывести тебя на чистую воду. А как ещё это сделать? Правильно – ревность. Только так у мужчин развязывается язык, – вырисовываю пальцем на обнаженной груди Алекса круги.

– В который раз убеждаюсь, что все женщины стервы.

– А тебе досталась самая стервозная, – обнимаю его за пояс.

– Но самая любимая, – легко касается поцелуем моих губ. – Обещай, что больше не сбежишь от меня и никогда не забудешь о том, что я тебя люблю.

– Обещаю. Забыть тебя невозможно, я пробовала, поверь мне. У меня не получилось… А ты обещай, что будешь одеваться полностью, а не соблазнять меня своими шестью кубиками, – щипаю его за живот. – Иначе я за себя не ручаюсь.

– Я после сегодняшней ночи уже боюсь к тебе приставать. Вдруг ты опять сознание потеряешь. Это вообще нормально?

Я прыскаю от смеха.

– Вполне. Иногда от переизбытка эмоций и перевозбуждения девушки отключаются.

– Ты меня испугала. Второй раз за неделю вырубаешься при мне.

– Ну, что поделаешь, если я от тебя голову теряю, – треплю его по щеке. – Так ты собираешься кормить меня завтраком?

– Собираюсь.

Он быстро накрывает на стол.

– А где омлет? – когда вижу на своей тарелке яичницу.

– Какой омлет?

– Обычный. Из двух яиц и половины стакана молока.

– Ты не ешь омлет, я помню.

– Ты ошибаешься. Я ем.

Алекс недовольно щурит глаза.

– Просто со временем у людей меняются вкусы. Это как с оливками, – виновато.

– Ешь! Забыл тебе сказать, что утром в понедельник тебе нужно быть в студии, чтобы что-то там переснять.

– Я знаю. Они мне тоже звонили.

– Чем займёмся на выходных, кроме того, что будем наверстывать упущенное время? – с озорным блеском к глазах дёргает бровями Алекс.

– Есть идея, – решаю воплотить давнюю мечту. – Только не забудь прихватить с собой костюм.

– Зачем?

– Потому что в джинсах туда не пускают.

***

Через три часа мы летим в моём самолёте в Париж.

Заселяемся в отель с самым лучшим видом на Эйфелеву башню.

– Почему Париж? – берёт меня за руку Алекс, когда мы вечером медленно идём по улице в сторону бутика.

Костюм он всё же забыл дома.

– Давняя мечта приехать сюда с любимым мужчиной.

– Ты раньше этого не делала? Со мной-то точно.

– В период влюбленности как-то не получалось. Я много раз здесь была, начиная с десяти лет, но… это другое. Париж ведь город любви и романтики…

– Я в первый раз приехал в Париж лет в восемнадцать. Моя первая самостоятельная поездка в Европу. Мы устроили маленькое турне с двумя моими друзьями. Париж – Рим – Амстердам – Берлин – Мадрид – Ибица. Было круто.

– Подозреваю, что самым крутым был Амстердам, – нахмуриваюсь с осуждением.

– Я его почти не помню, – смеётся. – Был молодым и дурным, что ты от меня хочешь?! – разводит руками.

– А что изменилось за эти годы?! – подкалываю его.

Он мягко толкается своим боком о мой.

В бутике выбираем для Алекса костюм. Благо у него хорошая фигура, даже подгонять ничего не надо, сел как влитой.

– Шикарно! – оцениваю его.

– Вышла бы за такого замуж? – бросает взгляд исподлобья, застёгивая пуговицы.

– Не знаю. Теперь на роль мужа я буду тщательно фильтровать кандидатуры, – острю.

Алекс меняет добрый взгляд на недовольный.

– Считай, отбор закончен.

– Это предложение?

– Это предупреждение!

Его слова вызывают у меня смех.

Я расправляю лацканы его пиджака, разглаживаю и без того ровную ткань и целую в губы.

– За тобой хоть на край света, любимый, – шепотом так, чтоб услышал только он.

И без того вокруг собрались все сотрудники магазина.

И пусть они наверняка не понимают по-русски, всё же эти слова должен слышать только Алекс. Они предназначены ему.

Я прекрасно понимаю, что скрыть наши отношения не получится, слишком часто мы вместе мелькаем на людях и в прессе уже появились статьи с фотографиями и предположениями воссоединения, но очень хочется оградить его от всей этой желтухи. Если раньше его фанатки накидывались на меня, то теперь рвать будут его.

Но и жить за семью замками я не хочу. Всё время находиться в страхе, что нас где-то увидят или снимут вместе. Поклонников нашей пары тоже в своё время было немало, как и адекватных людей, которым откровенно пофиг на чужую личную жизнь.

***

Романтический ужин на Эйфелевой башне с прекрасным видом на ночной город. Внизу мелькают фары проезжающих мимо машин, а сверху спокойствие и умиротворение.

– Так вот какой у тебя был сюрприз, – растягивает улыбку Алекс, когда мы садимся за столик, и нам приносят заказ.

– Да. Наконец-то я нашла причину поужинать здесь.

– Похоже, я тебя уже не переплюну.

– Брось! В мире очень много интересных мест, – кладу свою руку на его ладонь.

Он сплетает наши пальцы в замок. И я таю от такой близости.

– Какие, например? Что бы тебе хотелось посетить? – отвлекает.

– Например… – задумываюсь. – Качели конца света в Эквадоре.

– Нет! – отрезает Гроу. – Я слышал про них, как и о дороге смерти.

– О, её я бы тоже посетила.

– Любишь щекотать себе нервы? Это опасно!

– Жить вообще опасно. Ты не знаешь, что тебя ждёт через минуту. Может, ты сейчас подавишься и всё.

Алекс отодвигает тарелку.

– Я шучу! – провожу ноготками по ладони.

Его зрачки расширяются, а в глазах загораются знакомые искры.

Э, нет, парень! Ты съешь этого чертового лобстера и только тогда мы отправимся в отель.

Насаживаю кусочек на вилку и заставляю его открыть рот. Алекс, улыбаясь, неспешно прожевывает еду.

Дальше мы разговариваем о том, что в нашей жизни произошло за последние пять лет, которые мы не виделись.

Я следила за его работой, и порой мне совершенно не нравилось то, что он делал, но все проходят подобные периоды.

У меня сейчас в музыке застой, почти год я не выпускаю ничего нового. После высших наград приходит расслабление и желание ничего не делать, ты же уже и так получил желаемое.

А Алексу есть ещё куда стремиться. И если я смогу ему помочь, то приложу для этого все усилия. Пусть он и против.

Вернувшись из ресторана, ночь проводим так, что засыпаем только под утро. Я с трудом дышу, а ноги плохо слушаются даже днём. При одной мысли, что происходило в постели, тело начинает трепетать и гореть огнем.

Как я жила столько лет без этого? Без любви… Без Алекса.

Жизнь ли это была?

Существование…

Сейчас, не смотря на любовный туман в голове, мысли, как никогда, чистые и лёгкие. Я вижу всё совсем с другой стороны, и она не так плоха, как мне казалось.

Я не хочу больше существовать… Я жить хочу.

Глава 12

Утро понедельника и мы на киностудии.

Я мог остаться дома, теперь я доверяю Сэл и знаю, что не наделает глупостей, но воспользоваться её предложением, попасть на съёмочную площадку исторического фильма не мог.

Всегда была интересна внутренняя кухня таких съёмок, как это у киношников, а не клипмейкеров происходит. Разные же совершенно направления, пусть и пересекаются в основе.

Съёмки проходят в огромном павильоне, большая часть которого была занята огромным хромокеем, не меньше ста метров, а то и больше.

Им нужно переснять сцену с падением со скалы.

Сэл пару часов проводит в гримёрке, где из неё создают богиню или ведьму. Но красивую, зараза, ведьму. Недаром главный герой в неё влюбляется.

История о викингах и кельтских богах. Я так и не разобрался в чем сюжет, хоть Сельванна и пыталась мне объяснить. Подожду до выхода фильма.

Я просто сижу и наблюдаю за ней в зеркало, пока любимой наводят красоту.

Я бы в такую тоже влюбился в то время. В любое бы влюбился…

Потом её подвешивают на страховочных тросах над "пропастью", где она изображает страх и нежелание упасть. Дурачится и раскачивается на этих страховках.

Режиссер просит сделать ещё один запасной дубль, когда у меня звонит телефон. Я отвлекаюсь всего на пару минут.

Вдруг сзади раздается мощный шлепок об маты, а следом скрежет и удар металла о пол.

Я поворачиваюсь и внутри от увиденного просто всё сковывает льдом.

На полу лежит распростертая Сэл, а сверху над ней железный кран, к которому крепилась страховка.

От ужаса у меня останавливается сердце, но я рвусь к ней, что есть мочи.

Рабочие уже снимают с неё эту гребанную железяку. Я помогаю. Подскакиваю к ней. Первое желание – взять и унести её с этого кошмарного места. Но меня кто-то хватает за руки и говорит:

– Нельзя! У неё может быть сломан позвоночник, до приезда врачей трогать не положено.

– Тогда вызывайте! – отчаянно кричу на него.

Внутри всё сжимается от безысходности. Перелом позвоночника… Я знаю, что это. Пусть у меня была лишь трещина после аварии, и то сейчас без постоянных физических нагрузок я буду мучиться болями в спине, как Стаська, которая из спортзала не вылезает просто.

К уху Сэл стекает тонкая струйка крови. Я провожу рукой по её голове. Чуть выше лба в волосах небольшое рассечение, ударило краем конструкции.

Минут через пять приезжает скорая. Сэл грузят и увозят в больницу. Мне с ней не разрешают поехать, говорят только название госпиталя.

Я мчусь туда сам. По пути звоню Мишке, он приезжает в больницу уже спустя пять минут после меня.

– Что говорят? – озабоченно спрашивает, переводя дыхание, похоже, бежал.

– Ничего. Закрытая черепно-мозговая. Других внешних повреждений нет. Маты смягчили удар. Сейчас её врачи осматривают.

– Может и ничего страшного, – пытается меня успокоить.

– Может быть, но пока не скажут точно, как– то не легче… – прячу лицо за руками.

Страшно… Очень страшно…

Мы ждём почти два часа, прежде чем к нам выходит доктор.

– Как она? – кидаемся я к нему.

– Черепно-мозговая травма. Кости целы, у неё крепкий скелет. Рана на голове тоже не глубокая, наложили четыре шва. Но всё равно существует опасность распространения отёка мозга из-за внутренней гематомы. Мы хотим ввести её в медикаментозную кому. Для этого нужно согласие близких родственников. Мы связались с мужем.

– Каким ещё мужем? – рявкаю я. – Она в разводе.

– В документах указан контактным лицом он, – с металлическими нотками в голосе проговаривает врач.

– Каких документах?

– Успокойся, Алекс! – хватает меня за плечо Мишка и сильно надавливает. – Медицинская страховка, там указывают человека, кому первому в случае необходимости нужно позвонить и если он является близким родственником, то и решения принимает он. Обычная процедура. Она забыла поменять имя.

– Он ей больше никто! – хриплю я чужим голосом.

– У них предписания и они им следуют.

– Кто тогда будет решать этот вопрос? – смотрит на нас доктор.

– Я! – заявляю ему.

– Ты не можешь, Алекс. Формально ты никто, – не соглашается Мишка.

Я смотрю на него как на врага.

С какого, блядь, я никто!

– Я позвоню Стасе и всё расскажу, попрошу прилететь.

– Кто это? – спрашивает доктор.

– Её сестра.

– Сестра – отлично. Но у вас не очень много времени. Максимум двенадцать часов.

– Хорошо…

Мишка уходит звонить Стаське и заодно поднять на крыло самолёт, чтобы её привезти.

Через полчаса в коридоре нарисовывается Рон.

– Какого хрена ты припёрся? – огрызаюсь на него.

– Мне позвонили из администрации больницы, я приехал.

– Не сильно торопился.

– Я был за городом. Как она?

– Хреново. Врачи хотят в искусственную кому ввести, нужно разрешение родственников.

– Я как раз здесь за этим.

– Ты ей больше не муж! – с кулаками на него.

– Алекс! Угомонись! Ты понимаешь, что от него зависит её жизнь? – прикрикивает на меня вернувшийся Мишка.

– А если бы у неё никого из родных не было?

– Это бы решали тогда другие органы и врачебный консилиум.

– Вот и пусть его собирают.

– У неё есть родственники!

– Так что будем ждать, когда отёк пойдет дальше или я подпишу бумаги? – интересуется с превосходством Рон.

Знает гад, что только он может быстро решить проблему.

– Подписывай! – пилю его ненавидящим взглядом.

К вечеру на Сэл страшно смотреть. Бледная, будто обескровленная, она лежит неподвижно на кровати вся в трубках и проводах. Рядом что-то гудит и пищит.

Почему все эти приборы не сделать бесшумными? Они же только мешают!

Я всю ночь провожу у её постели, наплевав на слова врачей и медсестёр, которые говорят, что она сама не проснётся. Просто сижу и смотрю на неё со слезами на глазах.

Господи, не такой помощи я у тебя просил… Совсем не такой…

Утром в больницу приехала Стаська и выгнала меня домой. Но и там я не мог найти себе место.

Всё время тянет в больницу, туда, где весь смысл моей жизни.

Я тупо брожу из комнаты в комнату. Рассматриваю вещи в спальне Сэл. Трогаю каждое платье в её шкафу.

А если она больше их никогда не наденет?

Эта мысль приводит меня в ещё больший ужас.

Я не могу её потерять сейчас… Не хочу! Мы только всё вернули.

Так длится неделя. Потом доктора оповещают, что опасность миновала, и начинают постепенный вывод её из сна.

С души камень упал. Нет. Огромный валун, который все эти дни давил на меня.

Это постепенный процесс и занял он пару дней.

В последний мне, как на зло нужно было отлучиться на студию для записи.

К Сэл всё равно никого не подпускаю пока. А мне надо отвлечься. И я уезжаю. Может быть, и не сделал бы этого, но Мишка и Стаська настаивают.

К концу дня приходит сообщение от младшей Селивановой:

" Она пришла в себя!"

Сидеть на студии дальше нет смысла, всё сделано, и я молнией в больницу. Да и не могу я после этого спокойно работать.

Мишка встречает в больничном коридоре.

– Всё нормально? – набрасываюсь с вопросами на него.

– Нормально, – проговаривает как-то сдавленно.

По глазам видно, что что-то не так.

В палату.

Сэл сидит в кровати и о чём– то разговаривает со Стаськой, на которой нет лица. Но я не сразу это замечаю, а бросаюсь к любимой с поцелуем.

Она вцепляется в мою рубашку и отталкивает от себя.

– Какого хрена ты тут делаешь, Гроу? – смотрит с отвращением в глазах.

Глава 13

– В смысле, какого хрена? – не понимаю её вопроса.

– Алекс, пойдем! – тянет меня за плечи Стаська. – Она тебя не помнит, – тихо произносит, когда мы выходим из палаты.

– Как не помнит? – бросаю взгляд на дверь.

– Вот так! Мишу тоже. Вернее, тебя она не помнит, как своего парня. Последние десять лет стёрлись из её памяти. Врачи сказали – это временно и память вернётся. Нужно немного подождать.

– Во-о-бще ничего?

– Вообще… Она спросила у меня, как дела у папы и мамы, – закрывает лицо рукой. – Очень редко такой большой временной кусок выпадает из памяти, обычно недели или месяцы.

– Я думал, что такое только в кино бывает, – прикладываюсь лбом к холодной стене.

От новости меня бросило в жар.

– Я тоже… С завтрашнего дня с ней проведут все необходимые тесты, будут работать психологи и психиатры. Если понадобится, назначат лекарства. Миша подключит лучших специалистов. Она вспомнит, Алекс, обязательно… – легко касается моего плеча. – Я буду рядом, пока она проходит терапию.

– Спасибо! – прислоняюсь к стене и откидываю голову, несколько раз несильно ей стучу. – А дети?

– Лёльку привезу сюда, а у Арса ещё неделя до каникул, хотя родители Антона его вряд ли отпустят, но я попробую их убедить. Думаю, ей будет полезно пообщаться с племянниками.

В палату заходит медсестра и делает Сэл укол.

Я перехватываю её на выходе.

– Что это?

– Успокоительное, – смотрит на мою руку, которой я сжимаю ей локоть. – Доктор Гранд назначил. Не верите – спросите у него.

– Она и так неделю спала, этого мало?

– У неё ретроградная амнезия, каждая информация – сильный стресс.

– Сказали же, что это временно.

– По-всякому бывает… – пожимает она плечами и дергает рукой. – Мне нужно идти работать.

Я отпускаю. Захожу в палату.

– Алекс, она спит. Да и не нужно тебе пока к ней приходить, – Стася пытается убедить меня уйти. – Я так думаю… – запинается, увидев мой грозный взгляд. – Не смотри на меня так! Ты бы хотел увидеть постороннего человека рядом с собой?

– Я их постоянно вижу.

– Но они не представляются твоими парнями.

– Я на минуту, – закрываю дверь изнутри.

Сэл спокойно спит. Бледности на лице больше нет. Наоборот, на щеках проступает слабый румянец.

Я подхожу и нежно глажу её по руке.

– Даже если ты меня не вспомнишь, я завоюю тебя снова, – обещаю скорее сам себе.

Прикасаюсь её губ лёгким поцелуем и выхожу из палаты.

***

– Алекс, уже всё остыло, – выводит меня из ступора Стася.

Я ковыряюсь вилкой в тарелке с ужином, глядя в стену напротив.

– Извини, я не голоден, – отодвигаю еду.

– Так нельзя! У тебя должны быть силы и крепкие нервы, чтобы всё это выдержать. И спать нужно. Думаешь, я не знаю, что ты по ночам интернет мониторишь? Что ты там ищешь?

– Информацию… Сначала о травмах, отёках мозга. Теперь об амнезии.

– И что она тебе даст?

– Я хочу знать, как быстрее вернуть ей память!

– Время само это сделает, – поднимается из-за стола и забирает тарелки.

– Иногда шоковые ситуации ускоряют процесс. Я звонил жене Ника. Она психотерапевт. Алиса как врач против, конечно, такого, но говорит, что подобная терапия часто помогает. А ещё сказала, что амнезия сейчас неплохо лечится гипнозом.

– Даже не вздумай придумать что-нибудь, чтобы это сделать! – грозит мне. – Для неё сейчас всё будет шок. Я не представляю, как мне ей про родителей рассказать, а ты соображаешь, сидишь. У неё треть жизни выпала из сознания. Последнее, что помнит – майские каникулы с Роном. Она на меня посмотрела, как на чужую, пока не поняла, кто я. Мишку вообще не узнала.

– Меня она всё равно должна помнить.

– Да, только тогда у вас ничего не было, – напоминает мне. – Ты был просто настойчивым поклонником. Наберись терпения! Оно тебе понадобится. Не нужно её пугать своей прямолинейностью и напором. Нагнуть её не получится, ты же знаешь.

– Знаю, – тру рукой лоб. – А как же её работа? У неё там контракт какой-то в Нью-Йорке, открытие магазинов, компания, в конце концов.

– Мишка займётся этим. В фирме уже и так всё подготовлено к её отъезду, есть временный управляющий. Всё равно до выздоровления она не сможет вернуться к ней.

– Надеюсь, это случится скоро.

– Я тоже…

Стася.

– Доброе утро! – улыбаюсь, как можно шире, входя в палату Аньки.

– Привет! – смотрит в мою сторону и тоже улыбается.

– Как у тебя дела? – достаю из сумки три апельсина и кладу на столик рядом с её кроватью. – В Британии принято виноград больным приносить, но я по привычке. По-нашему…

– Нормально. Спасибо! Кстати, почему я в Лондоне? Я переехала к Рону?

– Не совсем… Ты переехала по работе…

Она удивлённо вскидывает бровь.

– Ты подписала контракт с музыкальным лэйблом.

– Я певица?

– Да. И не только… Ещё ты известная актриса, модель, блогер, продюсер и бизнес леди.

– Врешь? – прищуривается недоверчиво.

– Чистая правда. Как врачи разрешат тебе пользоваться телефоном или планшетом, сама увидишь.

– Ещё скажи, что у меня Оскар, – смеётся.

– Два.

– Охренеть! – закатывает глаза. – Кстати, почему Гроу здесь?

– Он… твой парень, – выпаливаю я.

Анька от удивления открывает рот.

– Мой? Шутишь? Он же озабоченный, похотливый шизик! Я не могла связаться с таким.

– Это был твой выбор. Ты сама сделала первый шаг.

– Вы меня проверяли у психиатра? В здравом уме и светлой памяти я бы такое не сотворила.

– Алекс хороший. Ты это поймёшь. Со временем…

– Я даже не собираюсь этого делать! – возмущается.

– Тебе придется. Он почти родственник.

– Если я сдуру приняла его предложение, то забудь! Это ещё не родственник.

– Он крестный моей дочери Оли.

Анькино лицо становится каменным.

– Похоже, я действительно долго спала. Сколько ей и кто отец?

– Ей только-только исполнилось шесть. Отец – Антон.

– Звезда в шоке. Надеюсь, я так могу говорить?!

– Ещё у нас сын. Ему восемь.

– Стаська, ты рехнулась?! Как родители позволили тебе родить в семнадцать? – возмущённо.

– У него другая мать. Ань, ты только не нервничай. Ладно? – присаживаюсь на её кровать.

– После этих слов в кино всегда дерьмо случается, – бурчит она.

Беру в свои её руки. Холодные…

– Мамы и папы больше нет… Они погибли десять лет назад в аварии. Чуть больше недели назад была годовщина.

Анька бледнеет, а в глазах появляются слёзы.

– Нет! Ты врёшь? – надломленным голосом.

Это больно… И шокирующе…

Я отрицательно качаю головой. Мои глаза тоже начинают застилать слёзы. Я обнимаю сестрёнку и прижимаю к себе.

Мы ревём очень долго.

Не хотела бы быть на месте Аньки. Пережить такое дважды – это кошмар.

Я отлично помню, как она, вот так же в больнице, рассказывала мне о смерти родителей. И как всё внутри разрывалось от противоречий.

Боль не проходит, она притупляется. Я до сих пор по ночам вижу ужасные сны о том дне. В памяти всплывают обрывки. Каждый раз просыпаюсь в холодном поту.

Так и не научилась водить машину, боюсь до дрожи садиться за руль. Не разрешаю Антону пить, если предстоит куда-то ехать или езжу только с водителем.

Тело напоминает болью о пережитом. Иногда очень сильной, такой, что дышать тяжело.

Но я жива, а их нет…

И сейчас мы заново переживаем эту потерю.