Текст книги "Лилия в янтаре (СИ)"

Автор книги: Виталий Шелест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Ах, ах! – притворно испугалась Пеппина, делая руками над головой жесты, похожие на испанский фламенко. – Он еще будет пугать меня! – а я подумал: странно. Но хоть с религиозной темы съехала – Где он хочет меня напугать! В Фиренце! В свободной Фиренце! Нет, вы посмотрите: он нобилями меня будет пугать! Как будто народ Фиренцы не выпроваживал нобилей пинками! Да чтоб...

Тут Пеппина совершенно театрально захлопнула себе рот ладонью аж со шлепком и уставилась на меня круглыми глазами. Все-таки испугалась. Хоть и не меня, а себя. Ну, мне без разницы. Я осуждающе покачал головой и тетка попятилась к лестнице.

Когда под утро, с гудящей от усталости головой и с нерассыпавшимся угольком в руке, слипающимися глазами я смотрел на корявый рисунок на стенке, я, наверное, с минуту не мог понять, что еще тут не закончено, и только потом до меня дошло: получилось. Я сделал это. Из сопутствующих сообщений узнал, что если бы пользовался чем положено, за такое дело повысил бы навык, а так ничего не увеличилось. Но награда все же была, и была, как я понял, как нельзя кстати: 100% создания предмета из этого чертежа. Йопивомасть! А если бы не это? Где бы я сейчас был с моими двумя процентами создания предмета и единственным куском ткани и одной иголкой? Теперь, несмотря на усталость, надо было шить, ведь я, дурака кусок, и не подумал с самого начала, что на стене у самого очага чертеж долго не продержится. Дальше неинтересно: пришил и пришил. Только пальцы исколол, конечно. Ну, и получил главное: навык портняжного дела и умение 'Мастер ткани 1'. Не буду больше подробно расписывать, что идет в одном пакете со всякими навыками и достижениями, а то протокольный доклад какой-то получится. Ну, разве что к слову придется.

Через два дня Симоне зашел за мной. Мессер Уберти вернулся из какой то поездки и жаждет меня. За эти дни я поднял Телосложение и Выносливость на единичку и до следующего уровня мне не хватало 8-ми единиц опыта. Вроде немного, но тут им не разбрасываются.

Симоне проводил меня не в кабинет, как прежде, а в небольшой внутренний дворик с цветником и фонтанчиком в нём. Не помню, как такие дворики называются... а нет, теперь знаю, выскочило. Кортиле. Мессер Уберти сидел на мраморной скамеечке, тихо беседуя с сидящей рядышком миловидной девочкой. Я сразу решил, что это его дочь, а не пассия какая-нибудь, класса «молодая любовница». Не потому, что девочка была примерно моего возраста, ну, может, на год максимум старше. Здесь это могло ничего не значить. Захотел знатный мессер 12-ти летнюю девочку – кто ему что против скажет? В 13 уже и замуж выдают. Нет. И не потому, что её тактико-технические характеристики не тянули выше «малоразмерная, обтекаемая, бытового применения». Всё-таки некоторые выступающие части немножко присутствовали. Чуть-чуть. Вот столько. Нет, просто сразу видно было, что папа с дочкой говорили. Не отец даже, а именно папа. Чинно так говорили, вроде как с дистанцией, но лица надо было видеть. Мой приход беседу прервал.

– Иди, Фиона. – Уберти погладил плечико дочки. – Я ещё зайду к тебе позже.

– Да, пап. – девочка брызнула на меня взглядом и тут-же, гордо отвернув голову, удалилась.

Миленькая девочка, по местным меркам уже почти девушка... очень миленькая. Широкая лента, охватывающая лицо и шею, создаёт идеальный овал, делая личико ангельски притягающим. А вот остальная одежда ни к чёрту. Отличий от мужской, кроме головных уборов и расцветок, практически никаких, и балахонистое нечто совсем не улучшает вид фигуры. Мне самому уже надоел свой бестолковый наряд из нескольких неудобных составных частей. Кстати ещё одно отличие от моего первого тут появления. Тогда штаны и рубаха были, а теперь камиччиа, котта, сюркотто, кальцони... подвязывающиеся! Нееет, ребяты. Я обратно штаны и рубаху хочу. Буду, буду прогресс устраивать! А пока же... как только Фиона удалилась, я поклонился мессеру Уберти.

– Я рад, что ты поправился, Ружеро. – кивком ответил он на мой поклон.

– Весьма рад, что смогу продождать служить мессеру, – я поклонился ещё ниже а сам напряженно думал: как мне следовало реагировать на присутствие Фионы? Видел я её раньше? Наверняка, но какие были отношения? Может, как дети-сверстники, играли вместе? Или, что более вероятно, она воспринимала меня как дочь хозяина слугу? Были ли какие-то конфликты или ссоры? Общались ли мы с ней вообще? Если да, то не было ли мое игнорирование её присутствия оскорбительным? Надо ли было её как-то поприветствовать? Не потому ли она так демонстративно гордо отвернулась? Ещё хуже, если это будет оскорбительным для её папаши. – Пугает меня только, что мои способности могли восстановиться не в полной мере, ибо моя память всё ещё подводит меня. Слабость во всех членах. Так же меня терзают приступы внезапной головной боли, и тогда в глазах у меня темнеет, и я не осознаю, где нахожусь и что делаю. (Всё это предварительно было старательно продемонстрировано Пеппине и даже, на всякий случай, Бьянке).

– Не стоит бояться, Ружеро, будь мужчиной. Доктор Гарбо считает, что ты очень крепкий парень и быстро выздоравливаешь.

– Лишь одно вызывает во мне страх, и это то, что я не смогу служить вам как раньше, мессер.

– Да, – согласился Уберти. – Это было бы печально. Я как раз хотел узнать, наконец, как ты себя чувствуешь, и как скоро ты сможешь продолжить работу.

– Думаю, что немочь, терзающая моё тело, не станет достаточным препятствием исполнению долга, мессер.

– Похвальные слова, достойные настоящего рыцаря. Но я слышал у тебя были провалы в памяти после травмы?

– К несчастью, это так, мессер. Моя голова до сих пор как в тумане. К тому же, хотя мы и работали вместе, мастер не во всем со мной был откровенен и не всем со мной делился. Многое о своей работе он предпочитал оставлять в секрете. – я заметил быстрый и неприятный взгляд Фаринаты, и поспешил продолжить. – Но и я был с мастером не совсем искренен и не показывал, что кое-какие его секреты я сумел разгадать.

– Вот как? Ты, значит, сумел разгадать секреты Россини без его объяснений?

– Некоторые, мессер, к сожалению, только некоторые. Ведь мастер посвятил своей работе многие годы, тогда как я учился у него лишь год. Но я старался, как мог, и, думаю, смогу закончить работу над Единорогом.

Фарината вскочил со скамейки и схватил меня за плечи, вперив в меня свой пламенный взор. Какие же они тут все экспрессивные. Эмоции так и прут. Я, признаться, когда читал Дюма про какую-нибудь королеву-мать Медичи, как она там всякие жесты да выражения глаз ловила, так думал, что загибал классик французский насчёт такой проницательности у средневековых интриганов и интриганок. Ан нет. Тут уж совсем слепым надо быть, чтобы их чувства тайными оставались: так они наружу рвутся.

– Как скоро? Как скоро ты сможешь продолжить? – он тряс меня так, что отвалиться могла не только моя больная голова, но и вообще всё, что могло трястись, отрываться и отваливаться на моём худосочном тельце. – Когда? Когда я его получу? О Святой Господь, неужели это случится? Когда ты закончишь эту работу?

– Думаю, что скоро, мессер. – поспешил я поддержать его энтузиазм. – Работа уже была в завершающей стадии. Мне нужно вернуться в мастерскую и осмотреть, что осталось целым, а что нужно будет делать заново.

– Разумеется. Это следует сделать в первую очередь.

– Ещё мне будут нужны все записи мастера.

– Он хранил их у себя дома, не доверяя никому. Завтра их доставят сюда и в полдень вы будете на месте.

Ага, значит, опасная лаборатория, по всем требованиям техники безопасности, вынесена подальше, возможно, даже за городскую черту. Предусмотрительно... Стоп! Завтра? Как завтра? Завтра я опять буду на дыбе корчиться! Не-не-не. Надо сегодня.

– Прошу прощения, мессер, но взрыв – так называется тот пламень и грохот, случившийся при разрушении мастерской – боюсь, его слышали не только нужные уши, но и те, что при этом имеют носы, которые любят соваться в чужие дела. И языки, любящие доносить слухи до других ушей, ещё не оглохших от звона церковных колоколов... Надеюсь, мессер, вы меня понимаете.

– Тебя трудно не понять, Ружеро, – рассмеялся Фарината. – когда ты так явно намекаешь на нашу Святую Церковь. Но до завтра они не успеют ничего предпринять. К тому же мои слуги надёжно охраняют мастерскую.

– Чтобы узнать побольше секретов им не надо лезть в охраняемый дом. Достаточно похитить меня и выпытать...

– Ты несешь полную чушь. Во-первых, они не посмеют – никто не посмеет! – посягнуть на моего подопечного. А во-вторых, кому вообще может прийти в голову мысль, что у тебя можно что-либо узнать?

– Например, инквизиции. И нам лучше не откладывать это дело на завтра.

– Не сомневаюсь, что гвельфы не остановятся ни перед чем, но инквизиция не занимается слежкой. В любом случае, до завтра я не могу покинуть Фиренцу, это абсолютно исключено. Отправляйся домой. Гвидо проводит тебя. И знай, что я ценю преданность. Вот тебе флорин.

Я, конечно, не оракул всезнающий, может, и есть у него важные дела, но сдаётся мне, что это всё из-за обещания Фионе. Он пообещал дочке зайти попозже, а мне теперь подыхать от такой ерунды. Но понятно, что его не переубедить и никакие доводы не сработают – он в них в упор не поверит. Не скажешь ведь ему, откуда я по себе знаю, чем на самом деле может заниматься инквизиция. Придётся как-то выкручиваться самому. Домой мне нельзя, это ясно. Охраны Фарината, кроме Гвидо, не даст, а чем это закончилось для несчастного паренька в прошлый раз и как это помогло мне – я и так знаю. Может, конечно, на этот раз и обойдется, да только проверять что-то не хочется. И от такого сопровождающего лучше отмазаться... или нет? Я взвесил за и против. Как это ни аморально, но, видимо, Гвидо придётся умереть ещё раз. Если те будут действовать по той-же схеме, то у меня будет больше шансов успеть смыться, пока один из нападающих будет заниматься Гвидо.

-...а чтобы ты чувствовал себя совсем уж уверенно, – продолжал Фарината. – Вот, держи.

Он отстегнул с пояса кинжал – не кинжал... как для него так ножик длинный, а как для меня так короткий меч будет. И ножны симпатишные. Рукоятка, правда, странная – короткая, только чтобы кисть поместилась и почти без гарды. Вобщем, хлебный нож-переросток. Не так я себе мечи представлял. Таким не фехтовать – только рубить или колоть. Ну, или резать, на ходой конец. Только на хрена мне это колюще-режущее, если я таким только колбасу, как Иван Васильевич, покромсать смогу, да и то с риском для пальцев? Но отнекиваться не стал: во-первых наверняка не принято, того гляди ещё обидится. А во-вторых, какого, в самом-то деле? Пусть будет. Поблагодарил и взял, конечно. Он мне его ещё помог под накидку присобачить. Снаружи так и не видно почти получилось.

Плям-плям-плям!

ОТНОШЕНИЯ С ФАРИНАТОЙ ДЕЛЬИ УБЕРТИ УЛУЧШЕНО НА 2% (ТЕКУЩЕЕ ЗНАЧЕНИЕ 13%). ОТНОШЕНИЕ С ЧЛЕНАМИ ДОМА УБЕРТИ УЛУЧШИЛОСЬ НА 1% (ТЕКУЩЕЕ ЗНАЧЕНИЕ 6%).

ВЫ ПОЛУЧИЛИ ПЕРВЫЕ ДЕНЬГИ. ОТКРЫТ НАВЫК ОБРАЩЕНИЯ С ДЕНЬГАМИ. ОПЫТ + 1. ВОЗМОЖЕН ВЫБОР РАЗВИТИЯ. ДОСТУПНЫ УМЕНИЯ: РОСТОВЩИК (ВЫБРАТЬ), МОТ (ВЫБРАТЬ), ФИЛАНТРОП (ВЫБРАТЬ).

ВЫ ПОЛУЧИЛИ ПЕРВОЕ ОРУЖИЕ. У ВАС СЕЙЧАС НЕТ НЕОБХОДИМОГО НАВЫКА ДЛЯ ЕГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ. ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ НАВЫКА ОБРАЩЕНИЯ С МЕЧОМ И ВЫБОРА ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗВИТИЯ НЕОБХОДИМО ОБРАТИТЬСЯ К ОПЫТНОМУ НАСТАВНИКУ. С ТИПОМ И ХАРАКТЕРИСТИКАМИ ОРУЖИЯ МОЖНО ДЕТАЛЬНО ОЗНАКОМИТЬСЯ В РАЗДЕЛЕ "ИНВЕНТАРЬ".

Разумеется, я тут же полез в этот раздел. К счастью, в «Инвентаре» вопросительных знаков вместо объяснений не было, а было ясно написано: «Меч дома Уберти. Класс: Короткий меч. Урон 15-30. +2 к ловкости. Качество: отличный. Распространенность: необычный. Требования: Навык „Бой на мечах“. Минимальный уровень: 2. Минимальная стоимость: 60 денариев».

Да уж. Красивая, но бесполезная цацка. И по уровню не прохожу пока, и навыка, чтобы развить умение, нет. И если с уровнем проблема скоро сама разрешится – 7 единиц набрать только – то с каким-то неведомым наставником дело хуже. И искать его неизвестно где, да и времени не будет. А вот интересно, из рук он у меня не валился ведь, тогда что значат все эти требования? Ну, пусть я фехтовать не умею, это ясно, но вот ткнуть в живот никак не сопротивляющемуся противнику, получается, я каким-то образом тоже не смогу? Или только +2 к ловкости не сработает? Поскольку меч уже был прицеплен, я проверил характеристики. Так и есть. Ловкость не изменилась.

ВЫ ПРИНЯЛИ ПОДАРОК ОТ ДОМА УБЕРТИ. В СЛУЧАЕ, ЕСЛИ ЕГО УВИДЯТ ЧЛЕНЫ ФРАКЦИИ ГВЕЛЬФОВ, ОТНОШЕНИЯ С ФРАКЦИЕЙ «ГФЕЛЬФЫ» УХУДШИТСЯ НА -2 (ТЕКУЩЕЕ ЗНАЧЕНИЕ -4).

Вот тебе и на! А заранее предупредить? Нет, меч я бы и так взял, конечно, куда мне уже от Уберти деваться, но всё таки! Кто такие гвельфы я помнил ооочень смутно. Только то, что собачились с гибеллинами, да что у Ромео из-за этого не вышло с Джульеттой. А вот почему и от чего так у них пошло – фиг его. Фарината обмолвился, что гвельфы, дескать, есть падлюки в конец конченые и на всё пойдут. Мой личный опыт говорит, что пошли они на похищение ребёнка и пытки, а осуществлено это было посредством инквизиции, каковая, как известно, есть передовой отряд чего? Правильно, Католической Церкви. И, получается, Фарината на стороне гибеллинов, а церковь – на стороне гвельфов. Обе стороны уже успели меня по разу убить, но мотивы Фаринаты я хоть понять могу. Да и без пыток он обошелся. Так что нет, с церковниками мне никак не по пути. Да там и исправить уже, наверное, ничего нельзя. Кроме пыток и костра мне ничего не светит, принимай подарки от Фаринаты, не принимай... Вон первый раз, я вообще ни сном ни духом. Остановило их это на секунду? Да ещё Гвидо замочили. А ведь вообще ни при делах пацан был. Мало ли, что служил у кого. Так что ну их на фиг. Я от них в любом случае смываться хотел, раз уж Фарината такой упёртый. Как потом с ним обьясняться я ещё не придумал. Надо сперва выжить.

vii.

[Год 1263. Августовские дни]

Гвидо разливался соловьём, вроде и для меня что-то рассказывая, а вроде я ему и нафиг не сдался, он и сам с собой бы прекрасно пообщался. Яркое солнце светило, отражаясь от светло-желтых или бежевых, в основном, стен домов. Флорентийцы никуда не спешили, а чинно шествовали по своим делам или просто общались. Птички привычно развлекались, стараясь нагадить прохожим на головы – словом, всё было как обычно. И на том же месте, в тот же час, даже еще не заметив нападающего, я метнулся к ничего не подозревающему Гвидо... Да. По здравому размышлению, я решил, что он будет прекрасной отмазкой для меня перед Фаринатой. Кто сможет лучше подтвердить, что церковь пошла на крайние меры и мне срочно надо было линять и ложиться на дно? Кстати, где это «дно» может находиться я тоже мог узнать только от этого недоросля. Поэтому, он должен был выжить.

На этот раз я почти совсем успел. Толкая Гвидо, я широко махнул выхваченным из-под накидки мечом. Я попал, но и Гвидо всё же досталось. Убивец, хоть и не достиг своей порочной цели, успел пропороть ему бочину. Я его, конечно, тоже не сильно покалечил, с моим-то уровнем и навыком, но шею ему оцарапал прилично и тем вывел на время из строя. Его напарник, в свою очередь, из-за моего внезапного рывка в сторону не успел тюкнуть меня по голове и потерял темп. А обнаружив меня через секунду с мечом наголо, он растерялся, а место-то всё-таки людное. Будь у них еще помощники, тут бы нам обоим и конец. Даже и без прикрытия замочить двух пацанов, один из которых уже растекается по земле – дело двух секунд. Но меня-то им надо было брать живым, и вот с этим-то и вышла проблема. Затевать поножовщину посреди улицы с целью быстро грохнуть – это одно, а пеленать кричащего, визжащего – ну да, а чего? жить-то хочется, а в инквизицию не очень – и махающего длинным ножиком (и неизвестно как им владеющего) подростка на глазах у заинтересованных прохожих– это совсем другое. Век-то не 21-й. Обязательно вмешаются. А Италия – не Франция, оружие тут в этом веке носят почти все мужчины, независимо от сословий, кроме монахов, и владеют им и любят пускать в ход не хуже дартаньяна Боярского, точно говорю. Гвидо, кстати, тоже был с кинжалом на боку. Так что парочка похитителей младенцев через секунду растворилась в небытии. А я подхватил полумертвого больше от страха Гвидо, и потащил изо всех сил подальше отсюда, вниз по улице, к Арно. Это, если что, речка, а не имя такое. Сам удивлен. Всегда думал, что Арно бывает только Бабаджаняном. До самой речки (Фиренца, блин! Где такой город, а? Почему никогда не слышал? Ведь не маленький, по средневековым меркам, городишко. Все-таки не наша, а паралельная реальность, получается) никаких подворотен или чего подобного, чтобы укрыться, потеряться, замести следы, даже в пересекающих улицах, не было. Канализации нет. Подворотен нет. Сквозных... да хоть каких дворов – нет. Катакомб, бляха-муха, нет. Дома сплошняком со всех сторон, спичку не просунуть... И я на виду у всех тяну истекающего кровью парня подальше от площади. Почему туда, а не обратно к Фаринате? Показать тому, так сказать, наглядно, какой он тупой упёртый баран, и что времени терять нельзя, а меня надо беречь, как зеницу ока... Ну да. Так я и подумал в самом начале, когда, получив от мессера Уберти флорин и меч, первый раз выходил на этот, как оказалось, весьма тернистый путь, и первый раз утаскивая по направлению к дому... пардон, дворцу Уберти труп Гвидо. И во второй, и в третий... в четвёртый раз Гвидо даже жив был и мог почти идти. Но это не помогло. На пятый раз я понял, что хватит. Уберти обложили плотно, и туда меня ни с Гвидо, ни без него, не пропустят. Один раз даже убили-таки. Повезло. Но этот раз был уже даже не десятый. Даже не помню, какой. Бьянка, наверное, заманалась орать «Мама, мама, Ружеро очнулся», а уж как доктор Гaрбо бы опупел от удивления, узнав, в который раз он мою подмышку нюхает...

Раз за разом я то ли воскресал, то ли возрождался, то ли переносился в дом Пеппины в новой реальности и неделю за неделей выздоравливал от травм, полученных в результате взрыва лаборатории Россини. Раз за разом отправлялся я на беседы с мессером Уберти. Раз за разом пытался убедить его в том, что враг не дремлет, время терять никак нельзя, а мне нужно не домой к тётке Пеппине, а в мастерскую. Ничего не помогало. Я, «выздоравливая» то раньше, то позже (как-то раз не разговаривал месяц) менял дни аудиенции, предлоги, обьяснения, аргументы. Один раз открытым текстом сказал почти правду, что видел агентов инквизиции, караулящих меня и окруживших дом... пардон, дворец Уберти. Но, видимо, в эту реальность, настоящая она, или игровая, не было заложено иного варианта. Я не мог отправиться в эту чертову мастерскую прямо из дома Уберти. Я должен был или умереть, или найти способ спастись от наёмников инквизиции самостоятельно. Так вот и поймёшь, что имели ввиду, когда придумали слово «судьба». Пацанчику явно не суждено было добраться до мастерской. Хорошо, что я условно бессмертен.

Я к тому моменту уже заметил очередных преследователей и только обрадовался, когда на площади был остановлен тройкой ментов в бригантинах с набрюшниками и с алебардами.

– Помогите! – пискнул Гвидо, и я его поддержал, с трудом переводя дух:

– Мессеры, на нас напали. Нам нужна помощь.

Одеты и снаряжены стражники были совершенно одинаково, и фиг его знает, как они определяли, кто из них сержант, но он среди них был и совершенно универсально, как оказывается, для всех феодальных государств всех времён, определил наше ближайшее будущее:

– Разберёмся. Давайте их в Барджелло.

Нас подхватили под руки и не очень-то аккуратно «помогли» идти. Гвидо вдвоём, а меня лично сержант за плечо цапнул. На ранение Гвидо и его сдавленные стоны никто внимания не обратил.

– Мессеры, – попытался я смягчить ментов. – Мой спутник ранен, нельзя ли поаккуратней? Мессер Уберти, наш патрон, человек небедный, и хорошо отблагодарит тех, кто поможет его людям.

– Мессер Уберти, значит, – хмыкнул сержант. – Вот, значит, как. Иди давай. Без разговоров. Там разберутся.

Что-то мне в его тоне не понравилось. Так на уважаемое имя не хмыкают.

Хорошо, Фиренца все же не мегаполис – тащиться было не далеко, всё в центре, всё под боком. Уже через несколько минут, миновав обширный внутренний двор и обменявшись короткими приветствиями с часовыми, нас ввели, а лучше сказать втащили в каменное здание с зубчатой крышей и типичной квадратной башней. Местная кутузка, в которой нас заперли, оказалась в полуподвальном помещении, была скудно освещена небольшим зарешеченным оконцем под потолком, и из мебели, естественно, имела только жалкую кучку соломы на полу. Устроив потерявшего сознание Гвидо насколько мог удобнее, я осмотрел его рану в левом подреберье. Я не хирург, конечно, но, хотя рана была чисто колотая и на вид небольшая, она сильно кровила и могла быть глубиной хоть до почки. Гвидо дышал мелко и часто. Это мне тоже не нравилось. Пульс еле прощупывался. Короче, время вызывать скорую. Я поколотил в крепкую дверь, крича так громко, как мог, надеясь, что услышат не только те ментяры позорные, которые нас взяли, но и кто-нибудь погуманнее:

– Помогите, Гвидо умирает! Позовите врача! – ну и всё в том же духе, пока, минут через пять, в окошке не появилaсь хмурая морда.

– Чего орёшь?

– Врача нужно, очень быстро! Гвидо умирает!

Морда заглянулa глазом в кутузку, обнаружилa Гвидо на полу, подумалa, и равнодушно выдохнулa:

– Ничё, небось, не помрёт.

Я хотел возразить, но уже было некому. Тогда я принялся орать по-новой, и это-таки помогло: дверь открылась, и вошла та самая морда, теперь в полном комплекте, с туловищем, ногами, и руками. И, едва открыв дверь и увидя меня, эта тварь с размаху саданула мне кулаком прямо по обгоревшей стороне лица. Мир сверкнул и померк.

Вряд ли я провалялся в отключке очень долго – за окном ещё не стемнело – но, когда я очнулся, Гвидо уже умер. Ему, скорее всего, никакая мед помощь, доступная в этом веке и не помогла бы, но кем нужно быть, чтобы даже не попытаться помочь? Даже пальцем своим ленивым не пошевелить? Суки. А ведь мы даже не преступники. Просто попросили помочь! В следующий раз услышу о христианской любви к ближнему – дам брехуну в морду. Где эта христианская любовь? Сейчас расцвет и вершина христианскои идеи, как раз сейчас. Никакого реформаторства еще, никакой конкуренции католикам. Даже светская власть ничего не делает без оглядки на святой престол, а уж о власти духовной, по сути – идеологической, и говорить-то нечего. В последующие времена у заплывших жиром, прелюбодействующих с прихожанками и совращающих мальчиков сановников благой церкви уже не будет возможности по своей прихоти заживо жечь людей, скорбно вещая о спасении их душ. А сейчас нет силы чтобы остановила зарвавшихся ханжей. Восторжествовала человеколюбивая религия, безраздельно властвует она над умами всей Европы. И где милосердие? Где любовь к ближнему? Почему чем больше власти у попов или мулл, тем больше мракобесия и тем больше крови льётся? Ведь эти стражи порядка, мрази, в храмы ходят, с упоением проповеди о любви Христовой слушают, заповеди заучивая, и руками машут, крестные знамения накладывая. Откуда же столько скотства, чтобы бросить умирать ребенка?

От удара тюремщика едва зажившая кожица лица лопнула, и кровь все еще стекала на холодные камни пола. Хотелось пить. Я привалился к стене. Перед глазами поплыло. Сотрясение, гад, мне сделал. Но своего он добился – кричать меня уже не тянуло, он может спокойно доспать свою смену.

В таком положении, несмотря на тошноту и головокружение, я, как тот охранник, неожиданно тоже задремал. Пробуждение было неприятным. От толчка я, не успев проснуться, свалился на бок, вызвав жизнерадостное ржание того самого сержанта и ещё одного дебила. Тоже мента, конечно, кто тут ещё мог быть? Вполне возможно, один из его давешних напарников, я их не запомнил.

– Смотри-ка, этот жив ещё...

– А чего ему станется? Ладно, надо капитану доложить. Пойдём... Хотя постой-ка, – сержант наклонился ко мне. – Говоришь, Уберти служишь, сучонок?

Я уже понял, что в местных органах правопорядка мой работодатель не пользуется особой популярностью. Но, учитывая методы работы этих органов, это только вызывало дополнительную симпатию к нему.

– Ему, родимому, урод.

Сержант кивнул, выпрямляясь, и осклабился.

– Ну-ну.

От резкого пинка под ребра и вспышки боли я непроизвольно икнул селезёнкой и неведомая сила, не спросясь, свернула моё тело в тугой комок. Втянуть воздух в горящие лёгкие я смог только после того, как эти двое, звеня ключами и пересмеиваясь, уже были по ту сторону двери.

Доложил сержант капитану обо мне или нет – не знаю. Но уже через час со мной здоровался брат-отец Альфонсо. Из чего я сделал вывод, что, к сожалению, оказался не на той стороне. Местные правоохранительные органы, а значит и власти, явно отдают предпочтение Церкви, а не знатным мессерам. И если заговор, в котором, получается, участвует Уберти, не пустил ветвистые корни ни в Церковь, ни во властные структуры, причем как минимум близкие к высшим, то дело Уберти – и моё вместе с ним – швах, ибо такие бунты ничем хорошим не кончаются.

Продолжение вышло как и в первый раз: меня отволокли в подвальное помещение и Альфонсо с Бартоломео принялись теми же способами в полном смысле этого слова выпытывать из меня признательные показания. Только прежде, чем умереть, мучился я, по причине увеличившегося здоровья, дольше.

А к следующему моему к ним попаданию здоровье выросло настолько, что братья Альфонсо и Бартоломео развлеклись по полной. Альфонсо преподал Батоломео, по-моему, полный курс прикладной пытологии, и даже прихватил кое-что из разряда «для особо одарённых студентов», неделю не давая мне не то, что умереть по-человечески, но даже сознания не дав потерять. Пришлось, чтобы помереть поскорее, ослаблять здоровье голодом. Пробовал изморить себя обезвоживанием, так силы воли не пить не хватило. Рассказывал всё, что знал и мог придумать. Если я перемещаюсь из одной реальности в другую, а не возрождаюсь в той же самой, то не завидую я тому мессеру дельи Уберти, что там остался: за предыдущие визиты и разговоры я многое успел узнать, и, разумеется, всё слил уже на первом допросе. А чего тянуть? Мне, конечно не помогло, но дальше я только орал и сочинял какие мог небылицы... Но я и себе не завидовал. Раз за разом повторялось почти одно и то же, и, причем, в максимально неприятной для меня форме. И выхода не намечалось. Может, я попал в ад? Не в порождение убогой фантазии в буквальном смысле допотопных сказочников, а в настоящий, изощрённый, персонально для меня? А что? Если Создатель сотворил бесконечную вселенную, то для какой цели? Может, для того, чтобы в ней было место и для такого вот.

Следующие разы я пытался найти обходные пути по кривым улочкам совсем не блещущей красотами Фиренцы. Не помогло, понятно. Меня либо брали стражники, либо задерживали обыватели, либо, если мне таки удавалось проскользнуть ближе ко дворцу, наёмники.

У братьев я, разумеется, побывал более, чем один раз, не считая того, самого первого. Во второй раз, они меня относительно быстро ухайдокали, и тут выяснилось, что ошибки обнуления – они ошибки и есть. Опыт и шмотки с меня при возрождении слетали, а вот уровни, достижения, навыки и умения – нет.

С языками интересно получилось тоже. Если в самом начале я мог знать свой родной русский на 6%, то теперь выяснилось, что минимальный уровень знания языка, достаточный и необходимый, чтобы быть принятым во внимание – 10%, и тут же сообщили, что именно на столько я знаю испанский. Забавно.

Ещё в самый первый раз защищая Гвидо, я умудрился зацепить его убийцу, и тут же получил сообщение, что в неравной cватке и всё такое прочее... короче мне дали навык «Бой на мечах» без наставника, и на выбор умения: «мечник со щитом», «обоерукий», «двуручник», и «саблист». Я полез было узнавать про них, но в разделе «Умения» были, разумеется, одни только вопросительные знаки в описаниях, а времени у меня ну совсем не было, и я в совершенной запарке ткнул в «саблист», хотя хотел в «обоерукий». Отыграть назад не дали.

Да, так вот. За то, что я, такой маленький и слабый, пёр труп/полутруп Гвидо, воевал (с переменным успехом) с колличественно и качественно превосходящим противником, терпел пытки часами, а то и днями, и проявлял прочие чудеса мужества и героизма, мне время от времени выдавали скромные награды. Про бой на мечах уже говорил – самым первым дали. К нему опыта насыпали до второго уровня. Опыт потом сгорел, но уровень-то остался! А вместе с уровнем – и меч заработал с его +2 к ловкости. Ненамного, но стало полегче. Заодно выяснил, что коэффициент к ловкости распространяется только на базовый параметр. Саблист 1-го ранга дал к ней коэффициент 1.05, который сложился с предыдущим и стал в сумме 1.06. Сила подкачалась на 3 единицы, что слегка облегчило таскание Гвидо. Следующей наградой стало достижение «Стоик 1 уровня», которое дало мне опыта (в сумме с уже накопленным) до 3-го уровня и по одной единице к харизме и воле, плюс одну свободную для распределения единицу, которую я тут же кинул в ловкость, и в целом с получнным уровнем у меня стало их 4 в запасе. Была надежда, что со смертью смогу переиграть в мечника, но вышел облом. Не дали. Ну и где в Италии 13-го века брать саблю, спрашивается? Потом, то ли за то, что много врал на допросах (невольно, говорить-то что-то надо было), то ли за попытки найти способ добраться до дома Фаринаты, то ли еще за какие заслуги, но повысили Хитрость до 2-х. Характеристика вторичная, на что влияет непонятно, но пусть будет. Так же выросла Воля, до 4-х. Ну и на полпроцента повысили физическую устойчивость. Ну и, последним, совершенно меня не спрашивая, ни с того ни с сего, подняли Телосложение до 4-х. Вот этому я не совсем был рад, так как теперь ускользнуть от Альфонсо возрождением стало практически невозможно.

За это время я разобрался с интерфейсом и окончательно выяснил, что мне доступно, а что нет. Первичные характеристики и инвентарь открыты полностью, вторичные открыты частично. Название и значение есть, потом скобки и вопросы. Были опции «Карта», «Запись», «Воспроизведение», «Поиск», и «Контакты», но неактивируемые. Все, что касалось навыков и умений – только названия имеющихся, дальше ни-ни. А вот список достижений с описанием – пожалуйста. В общем, весьма урезанные возможности...

viii.

[Год 1263. Август, 15; Около девятого часа]

... – Ружеро, мы идем не туда...