Текст книги "Дети сумерек"

Автор книги: Виталий Сертаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Гризли задышал ртом. Под ногами катались бутылки, и чавкало что-то мягкое. Овчарка трусила следом. Миг спустя к ней присоединилась лайка в блестящем ошейнике, с медалью на белой груди. Гризли ошарашенно глядел на потерявшихся собак в заднее стекло, и только после нескольких крутых виражей до него дошло, что водитель так и не спросил адрес. Водитель даже не обернулся, зато врубил музыку.

– Мне надо на правый берег! – прижимая к животу сумку, прокричал физик.

– Берег левый, берег пра-авый! – раскатисто пропел шофёр.

И наступил на акселератор. Ближайший перекрёсток проскочили на красный, там моргали огнями две машины неотложной помощи и дымил перевёрнутый маршрутный автобус. По тротуару бежали две девушки, одна была без юбки. Шофёр, не снижая скорости, бросил руль, всем корпусом повернулся назад и подмигнул пассажиру. Для этого ему пришлось снять солнцезащитные очки.

– Зацепим красоток?

– Не надо, я очень опаздываю!

– Доставим в лучшем виде! – гаркнул шофёр и молодцевато подкрутил ус.

Гризли намеревался спросить, не сложновато ли водить машину по ночам в тёмных очках, но вопрос застрял у него в глотке. Потому что у шофёра были зелёные глаза и вертикальные зрачки. Ещё до того, как Гризли успел это осознать, весельчак за рулём снова нацепил очки и очень вовремя вернулся к управлению. Задержись он на секунду – и «мерседес» с шашечками на борту протаранил бы припаркованный грузовик.

Водитель чудом выровнял машину, Гризли швыряло на заднем сиденье, как мячик. Единственное, чего он хотел, – выйти из «мерседеса» живым. Он упирался руками и ногами, стараясь не удариться головой. Взывать к состраданию не имело смысла, усатый безумец за рулём выкрутил звук магнитолы до предела. Гризли казалось, что каждый зуб в его челюсти и каждый нерв вибрирует в такт песням Эминема.

На мосту машина попала в затор. Краном вытаскивали из реки опрокинувшийся автобус. В мелькающем свете маячков белая туша экскурсионного «хюндая» повисла на стальных канатах, как пойманный кит, из щелей под напором хлестала вода. На брезенте, прямо на тротуаре, в ряд выкладывали утопленников.

– Опа, опа, Америка-Европа! – весьма к месту забормотал таксист, объезжая заграждение и регулировщика с жезлом. – Эй, камрад! Водила бухой, что ли, был?!

– Двадцать семь китаёз утопил, придурок! – замахал жезлом мокрый полицейский. На миг из мрака выплыло молодое смеющееся лицо. Гризли при виде зубастой улыбки передёрнуло. – Надоело, видать, экскурсии возить, умора…

Водитель такси явно намеревался вылезти и поболтать с крановщиком, но сзади отчаянно засигналили, и он нехотя взялся за баранку. Гризли слегка перевёл дух. С каждой минутой на улицах становилось всё больше транспорта, разогнаться до сотни вряд ли бы получилось, но теперь учитель заметил кое-что, напугавшее его больше, чем смертельные автогонки.

У шофёра были слишком волосатые руки и слишком волосатый затылок. Счётчик он не включал вовсе. А переднее пассажирское сиденье и пол под ним превратились в свалку пищевых отходов. Там дребезжали и катались упаковки из заведений фаст-фуда, пустые пластиковые бутылки, тубы от чипсов и недоеденные куски хот-догов…

Однако машина шла ровно. Гризли решил, что дотерпит.

Утренний город походил на плоскую декорацию, в которой кто-то пробил чёрные жерла переулков. После моста усатый шофёр еле спас машину от ярко-красного грузовика «кока-колы». Непрерывно сигналя, занося зад на поворотах, грузовик пронёсся по тротуару, с диким скрежетом толкая впереди себя будку автобусной остановки.

Таксист выругался и захохотал. Из переулка наперерез бросилась щуплая человеческая фигура.

Завизжали тормоза микроавтобуса, едущего впереди в левом ряду. Такси дважды подпрыгнуло на чём-то мягком. Гризли ударился головой о потолок, вцепился в сиденье. Больше всего в эту минуту ему хотелось скрестить пальцы, ущипнуть себя и проснуться. Очкарик со смехом выровнял машину, затем полез рукой под сиденье, опустил спинку и до предела отодвинулся назад. Гризли с замершим сердцем следил, как шофёр играет в гонщика. Каким-то образом, почти лёжа, коротышка ухитрялся, чуть ли ни обнимать руль. Его волосатые руки почти по локоть торчали из укоротившихся рукавов курточки. Стальной браслет на запястье лопнул, циферблат часов отлетел Гризли на колени.

«Ни слова, не скажу ему ни слова! – повторял себе Гризли – Только бы доехать, только бы».

Минуту спустя таксист снова заложил вираж под красный сигнал светофора, затем повторил манёвр, при этом срезав через газон и бордюр высотой в двадцать сантиметров.

Крепления глушителя оторвались, колпак отскочил в сторону, будто камень из пращи, защита картера заскребла об асфальт. Позади развевался шлейф искр. Шофёр захохотал и показал пассажиру оттопыренный большой палец.

«Мы только что задавили человека, – сказал себе учитель физики – Мы только что запросто переехали человека».

– Ещё чуток, и ушла бы бабка! – весело произнёс шофёр.

13
КОМАНЧИ

 
Добрые у нас детишки
Подрастают там и тут:
Раньше рвали только книжки,
А теперь друг друга рвут!
 

Автор не установлен

– Это всё команчи, – сказал Белый Джо и плюнул на стенку салуна. Плевок вышел удачным, попал в левый глаз намалёванной там грудастой красотке. Билли-Большой Шмель прицелился и плюнул в свою очередь, но опять не точно.

– Почему команчи? – удивился Гарри-Огурец. – Все команчи давно свалили отсюда…

Гарри уже битый час швырялся ножом в барную стойку. Нож втыкаться не желал, упорно разворачивался в полёте рукояткой вперёд.

– Ну и что? – Белый Джо хлебнул из горлышка, звякнул бутылкой о стол. – Кто-то свалил, а много осталось. Мой старик говорит – этих змей ещё полно. А он-то соображает получше тебя…

– Твой старик вечно пьяный! – засмеялась крошка Лу. – Что он может соображать?

– Подумаешь, пьяный. Зато он всегда при заказах, не то, что другие.

– Что толку с его заказов? – Билли-Шмель переставил табурет поближе к окну, чтоб держать под контролем водокачку. – У вас дома жрать всё равно нечего. Поехал бы лучше на фабрику…

– Заткнись! На фабрике пускай гробятся всякие придурки вроде тебя. Там, один чёрт, ни гроша не заработаешь. Мой знаешь что говорит? «Пусть дураки пашут на эту говённую власть, а я им копейки не дам!».

– А твой, зато, в тюряге сидит. Ты вообще своего старика хоть помнишь?

– А вот и помню, – обиделся Билл. – А, между прочим, твой новый дружок, сосед Рыжий, тоже команчи!

– Это какой Рыжий? – поинтересовался Огурец.

– А тот, что за дорогой раньше жил, братана его ещё зарезали, помнишь?

– Он сопля ещё, мне дружком быть. Но брат его вроде был нормальный парень, как я, – Джо помотал головой. – Дай-ка мне ещё виски!

– Может, для тебя он и нормальный, – скривила губы Лу, – а мне сеструха рассказала, отец у него – точно команчи!

– Ну и что с того? – Гарри тоже потянулся сделать пару глотков.

– Что, что… Жадюга он и гад. Корчит из себя шибко умного, занят он вечно, видите ли…

– Это точно, они все такие… Но Рыжий вряд ли, – Белый Джо откинул голову и плюнул изо всех сил. – Хотя… не знаю. Мой старик говорит, от них вся беда. Пока белые работают, они только воруют, и золотишко своим бабам покупают.

– А как это – отец команчи, а мать, выходит, – белая? – Гарри почесал револьвером под шляпой. – Что ж она с команчи связалась, если они такие гады? Она что, не знала, что ли?

– Знала… не знала… Они хитрые все, вот он её и обманул.

– Это верно… – кивнул Большой Шмель. – У них хитрожопость эта в крови. Папаша Рыжего, знаете, как бабки делает? Одну лавку он держал у рыбаков, потом специально напоил начальство на фабрике, и они, по пьяному делу, ему там тоже лавку разрешили открыть.

– Вот гнида, люди вкалывают, а он только успевает деньги в банк отвозить!

– А Сержант? Сержант тоже, видать, команчи. Всю ночь торгует спиртным и в два раза дороже, чем днём, хотя запрещено.

– Да говорю я, много их ещё, – Белый Джо отошёл ещё на шаг и плевал теперь, наклоняясь вперёд всем корпусом. Ему хотелось поразмяться, боль в груди не проявлялась с такой силой, как раньше, но он никак не мог отделаться от противного комка, возникавшего про каждом глотке. – Сержанта уже и били два раза, и предупреждали, чтоб убирался отсюда, а он – ни в какую… Ещё я слышал, землю купил, будет там свиней разводить! Представляете? Мало от них самих воняет, ещё свиней здесь не хватало!

– Если бы всем договориться и ничего у них не покупать! – азартно предложила Крошка Лу. – А ещё лучше – отравить ему всех свиней!

– Нет, лучше поджечь! – оживился Шмель. – А правда, пошли ночью, подожжём?

– А мамаша его, Рыжего, – не унимался Огурец, – потом же она догадалась?

– А дом у них какой, видел? – Лу брезгливо прищурилась на кучу мусора за окном. – Ты ещё молодой, не понять тебе. Какой дурак откажется жить в таком доме? Вот он её заманил, а потом Рыжий с братом родились, куда ей деваться-то? Жить-то ей, небось, хорошо, вон сеструха говорит – вся в брильянтах ходит, в Рио-Жанейру ездили.

– В Рио-Жанейру? – Гарри запустил палец в ноздрю. – Как это? Это ж где, в Мексике, что ли?

– Ну, вроде того, – неуверенно протянула Лу.

– Рио… – повторил Огурец. Он постоянно повторял слова за другими, нашёптывал, будто для того, чтобы уяснить их смысл, следовало самому попробовать слова на языке. – А мы только в посёлке были. Как это, в Рио? Сколько ж денег надо? И по-французски-то как говорить?

– Тебе, дураку, объясняют, – Белый Джо яростно запустил пустой бутылкой в окно. Комок в груди не проходил, точно щепка поперёк дыхалки застряла. – Они, команчи, специально учатся всяким языкам, чтобы потом свалить. И девчонок наших приманивают деньгами своими. Те и идут, кто дурные.

– Э-э… А деньги-то откуда? – не унимался Огурец.

– У них полно денег, – заявила Лу. – Сеструха говорит – им другие команчи посылают, те, что уже свалили. Вот они и жируют. Братан-то Рыжего, перед тем как его зарезали, собирался это… в нивирситет ехать, учиться.

– Во даёт! – помрачнел Джо. – Мне старик за такие дела башку бы…

– А давай Рыжего сюда вызовем и излупим! – ухмыльнулся Билли. – Вон он там, со своим дружком вонючим, у водокачки, по бутылкам стреляет.

– Он не придёт, побоится, – сказала Крошка Лу, – вот если бы Кукуруза здесь была.

– Конечно, не придёт, команчи все трусы, – Белый Джо, прищурившись, смотрел сквозь щель в двери. – Нас увидит, сразу в штаны наложит!

Гарри захохотал. От смеха у него из ноздри вылезла сопля и раздулась пузырём.

– А он что, бегает за Кукурузой? – изумился Билли. – Она же девчонка Длинного. Длинный, если узнает, яйца ему оторвёт.

– А ты не знал? – фыркнула Лу. – Он её два раза до дома провожал и сумку нёс! И конфеты ей покупал в лавке Сержанта.

– Конфеты… Врёшь! Вообще-то они обычно жадные… – задумался Джо. – Иди, позови его. Придумай что-нибудь?

Лу хихикнула, поправила платье и выскользнула наружу. Гарри приник к окну.

– Поверил, поверил! Идёт!

– Ясное дело, поверил! – Билл проверил оружие. – Он же идиот! Нормальный человек будет на рояле учиться?

– Шмель, встань у двери, – скомандовал Джо. Последний плевок имел подозрительно розовый оттенок, он быстро растёр его сапогом, чтобы другие не заметили. – Чтоб не дать ему выскочить! Огурец, как войдёт, навалимся вместе, понял?

Гарри присел за стойкой и оттуда показал Биллу нож. Оба начали беззвучно хохотать. Билл зажал себе рот и от смеха испортил воздух, за что и получил пинок от Джо. Наконец за стенкой послышался разговор. Рыжий что-то рассказывал взахлёб своим тоненьким противным голоском, Крошка Лу визгливо смеялась.

– А что будет, если поменять? – переспросила Лу, заходя внутрь.

– Поедет в два раза быстрее! Мы уже достали все детали… – Улыбка сползла с нахального лица Рыжего, свернулась, как прошлогодний лист.

– Привет, краснорожий! – растянул губы Шмель, захлопывая спиной дверь. – Что не здороваешься со старшими? Тебя научить?

Рыжий молчал. Крошка Лу, вихляя бёдрами, отправилась на своё место.

– Пушку гони! – Белый Джо действовал молниеносно. – У нас не ходят в гости с оружием.

Рыжий попятился в угол, глаза его заметались. Гарри-Огурец с истошным криком выпрыгнул из-за стойки, сжимая в руке нож. Рыжий вскинул руки к лицу, защищая глаза.

– Изобьём этого урода! – Билли наступил Рыжему на ногу и резко толкнул. Тот, в попытке удержать равновесие, ухватил Гарри за рукав, ткань треснула по шву. Рыжий споткнулся и упал на одно колено.

– Вот сука… Он мне куртку порвал! – заголосил Огурец и ударил упавшего ногой в живот. Рыжий взмахнул руками, спиной и затылком гулко врезался в стену. Билли и Джо напали сзади, заламывая противнику руки, Рыжий отбивался ногами, опрокинул стол и табурет. Все трое, пачкая одежду, покатились по полу.

– Он кусается! Ах ты… – Билли вырвал изо рта Рыжего свою кисть, вскочил и принялся лупить его, лежащего, ногами. Джо удалось вывернуть одну руку, и тут Шмель попал сапогом краснокожему в пах. Тот сложился на боку, заскулил по собачьи.

– Дай ему, дай ему! – кричала Крошка Лу.

– Моя куртка… – вторил Огурец.

– Ты, дура, кинь верёвку! – Белый Джо уселся на скорчившегося индейца сверху и ломал тому пальцы. Крошка Лу бросила моток белой бечёвки.

– Нож давай, Огурец! Не стой! – Билли бросился помогать, вдвоём они перевернули Рыжего на живот, по лицу его текла кровь, в торчащие волосы набился песок и окурки. Однако он продолжал лягаться, пока Гарри не набросил ему на шею шарф и не намотал концы на кулак. Щёки команчи стали багрового цвета, теперь он не скулил, а хрипел. Билли для верности несколько раз ударил в его противную рожу кулаком и продолжал бы бить и дальше, если бы не Джо.

– Привязывай за руки к решётке!

– И за шею тоже, к решётке!

– Он ногами дерётся!

– Врежьте ему, мальчики! Шмель, под дых ему!

– Ногу держи, сюда, к трубе!

Поняв, что ему не вырваться, Рыжий начал звать на помощь.

– Что, кусок дерьма, к мамочке захотел? – Джо ударил команчи в разинутый рот. Тот на мгновенье захлебнулся, верхняя губа треснула, кровь двумя струйками потекла по подбородку.

– Дайте тряпку, кляп сделаем!

Но Рыжий, несмотря на врезающийся в горло шарф, отчаянно мотал головой, сжимал зубы, не давая просунуть кляп. Его голубая рубашка пропиталась кровью, левая половина лица, которой он проехался по полу, покрылась продольными царапинами, волосы извалялись в извёстке. Левая штанина порвалась на колене, по лодыжке тоже лилась кровь. Удалось привязать за щиколотку только одну ногу, на вторую верёвки не хватило. Гарри и Билл испачкали руки, Билли держался за разбитую бровь, у Джо была рассечена губа, жутко болел затылок и колено.

– Лу, стань у двери, смотри, чтоб никто не вошёл! – Белый Джо выпустил изо рта сгусток розовой слюны и взял Рыжего за горло.

– Ты, вонючка, мне за это ответишь! Жить надоело, а? Я с тобой говорю?

Билл обеими руками повис на петле шарфа, затягивая удавку. Носком свободной ноги Рыжий царапал по земле, глаза его выпучились, щёки начали синеть.

– Тебе кто позволил, вонючка, трогать наших девчонок?

– Может, Длинного позовём, пусть он тебя здесь зароет?

– Я не… Я не трогал, – прохрипел команчи. По щекам его катились слёзы.

– Ой, он не трогал! – заржал Огурец. – Ещё бы ты тронул, сука! – примерился и сбоку врезал врагу по привязанной щиколотке. От боли тот дёрнулся всем телом.

– Что ревёшь, как баба? Как пятёрку друзьям занять, так у него нет, а в Рио Жанейре торты жрал, а? Шмель, хочешь ему вмазать?

Рыжий извивался, раскачивая решётку окна, пытался защититься от ударов. Шмель стал боком, сделал пару ловких обманных движений, потом развернулся и впечатал противнику пятку в грудь.

– Здорово, Шмель! Теперь я!

На рубахе Рыжего отлетели сразу три пуговицы, поперёк узкой груди отпечатался грязный след каблука. Он больше не кричал, а только плакал.

– А ну стой! – Джо промокнул раздувшуюся губу. – Он такой смелый, что хотел отбить Кукурузку у Длинного! Посмотрим, что у него там, в штанах!

– Точно! Здорово! Шарф держи!

Рыжий принялся лягаться свободной ногой с удвоенной силой.

– Отпустите меня! Не надо, парни! Что я вам сделал?! – из-за удавки на горле слова из него выходили со свистом, что-то в груди булькало, словно в пробитом паровозном котле. Помогая друзьям, Билли схватил краснокожего за патлы, начал лупить затылком об оконную раму. Гарри и Джо стянули с него до колен джинсы, оторвали от рубашки последние пуговицы.

– Лу, хочешь посмотреть, что у него в штанах?

– Да, Крошка, иди погляди!

Все по-джентльменски расступились, пропуская даму в первый ряд. Рыжий закрыл глаза. Его тощие рёбра ходили ходуном, по голому телу начали уже наливаться синяки.

– Может, кастрируем его?

– Отличная идея, Огурец! Нож далеко?

– Не надо, прошу вас, не надо! – Глаза у Рыжего стали в пол-лица. – Я что хотите сделаю, не надо!

– А, обосрался, ублюдок? – все хором рассмеялись.

– Ладно, Крошка, плюнь ему в рожу! А ты не вздумай отвернуться! Отвернёшься – все зубы выбью!

Лу склонила голову набок, примериваясь. Плюнула. Она приблизилась почти вплотную к распятому нагому потному телу, на её розовом милом личике повисло холодное жадное выражение. Ноздри раздувались, впитывая кислый запах чужого близкого ужаса.

– Вот так! Теперь все по очереди! Шмель, там, на дороге насрал кто-то, давай его обмажем!

Давясь от хохота, Билли кинулся искать совок или палку.

Белый Джо приоткрыл дверь.

– Чёрт, кто-то идёт! Придётся отпустить этого ублюдка! Огурец, развяжи его!

– А хорошо мы его уделали, да, Белый?

– Смотри, смотри, упал! – Гарри засвистел вслед ковыляющему команчи. Тот споткнулся, убегая по скользкой тропинке, придерживая падающие джинсы, и смешно растянулся в грязи. У Билла от смеха началась икота, Лу свистела.

– Слышь, Белый, у тебя есть покурить?

– Какого чёрта я тебя буду опять угощать?

– Ну, Белый, я завтра отдам!

– …ника! Вероника, зараза такая, где ты шляешься?

Все четверо съёжились. Крупная тень заслонила окошко, секунду спустя полусгнившая дверь киоска распахнулась.

– Опять с пацанами на свалке? Сколько раз тебе, дрянь, говорить? Курили тут?

– Мама, нет, мы просто сидели, играли…

– Нашли где играть! Вероника, быстро обедать! В гроб меня вгонишь, честное слово, ремня на тебя нет… Игорь, а тебе что, уроки не надо делать?

– Не-а, нам не задано… – попятился Огурец.

– Вам никогда не задано!… Пошли к нам, покормлю. Пойдём, я сказала! Женя, ты же старше, верховодишь тут. Вы что, не можете во дворе поиграть?

– Что нам, в песочнице, среди говна собачьего сидеть? – Белый Джо откинул на затылок рваное пляжное сомбреро, прихватил недопитый «Спрайт» и пакет кукурузных хлопьев. – Слышь, Огурец, выйдешь попозже?

– Не знаю, – пожал плечами Игорь, взбираясь по груде покрышек. – Если мать в ночную…

Они пролезли под прогнувшимся трубопроводом, обошли полузатопленную стрелу крана, похожую на сбитого в полёте ящера, и застряли на границе полужидкого цементного месива. Чихая жирным дымом, по центру дороги прополз нагруженый «Ман (з)», грязь лениво расползлась под колёсами, плеснула под ноги.

Рыхлая женщина в мужском растянутом свитере и жёлтой безрукавке уверенно наклонила голову, прицелилась и запрыгала на ту сторону по обломкам кирпичей. За ней пробиралась девчонка, последним скакал самый маленький, лет десяти. Сжимая пластмассовый «Кольт» без барабана, с трудом балансировал левой рукой, иногда промахивался и тогда почти на всю высоту рваной кроссовки уходил в цементную жижу.

Белый Джо постоял, раскачиваясь, на лохматом, распотрошённом тюке стекловаты, наблюдая, как загораются окна в бурых пятиэтажках, как кошка с лысым боком крадётся по газовой магистрали, как под надписью «Кафе-бар Колорадо» в который раз вставляют в выбитое окно фанеру. Сосновая шишка, давившая в груди который день, не исчезала. Он спрыгнул, нащупал в кармане сигарету. Липкая чумазая чайка высунула голову из мусорного бака, одним глазом следила за ковбоем. В клюве её раскачивалось что-то длинное, отваливалось кусками.

– Вот же Рыжий пидор, – объяснил ей Женька. – Рио у него, блин, во как…

Он зажёг окурок, проверил в кармане нож, затянулся и полез под трубу. Он чувствовал, что сегодня вечером нож ему пригодится.

14
ЛЮБИМЫЙ ДВОРИК

 
Едет брокер на «тойоте»,
Бизнесмен на «форде»,
Эх, догнать бы на трамвае —
Надавать по морде!
 

Искренние народные частушки

Возле знакомого сквера Гризли как можно строже велел остановиться. Он почти не ожидал, что таксист послушается. Горстью сунул в руку купюры, даже не пересчитав, и вывалился из нагретого нутра автомобиля. Таксист пропел ему вдогонку.

– Все ушли, и даже мама, ла-ла-ла…

На ватных ногах Леонид преодолел узкую подворотню и очутился в знакомом дворе. Гризли сразу понял, что пожарные так и не приезжали. Помойка всё ещё искрила углями, начисто выгорели кусты и деревянные качели, а одно дерево упало на чёрный остов его «фиата». Рядом скалились почерневшими радиаторами «ауди» и джип. Гризли резко затормозил, не сразу разобрав, что происходит. Он чуть не наступил на лежащую женщину. К счастью, не Марина, эта была гораздо толще. Гризли не стал разбираться, спит женщина или умерла, он ошалело разглядывал окна.

Двор бушевал. С верхних балконов свешивались хохочущие головы, ревела музыка, на манер ёлочной гирлянды беспорядочно моргал свет. В половине квартир мерцали слепые экраны телевизоров. Оба Маринкиных окна тоже светились, в кухне на потолке плясали отблески живого огня. Пожар захватил квартиры шестого и седьмого этажей, с крыши планировали раскалённые листы кровельного железа. Внезапно на пятом распахнулась балконная дверь, на балкон с грохотом вывалилась целая ватага.

– Эй, чувак! – заорали сверху. У ног учителя разбилась пивная бутылка. Один осколок чиркнул его по руке, другой застрял в волосах. – Эй ты, мудило! Чего уставился, конь драный?!

Прилетела и разбилась ещё одна бутылка. Гризли неловко отпрыгнул назад, угодив ногой в разлившуюся белую краску. Он уже понял, что совершил огромную ошибку, что сюда ни в коем случае не следовало приезжать. Маринина кухня уже горела заодно с квартирой соседей. Если Лола и возвращалась, то наверняка снова убежала.

С лавочки в глубине двора поднялись и наступали на него три щуплые фигуры. Они шли, как то необычно переставляя ноги, словно загребая песок.

– Ребята, у меня тут жена живёт, – зачем-то поделился Гризли, презирая себя за неспособность срезать их отважным взглядом и крепким словцом. Он уже понял, что до подъезда Марины добежать не успеет, и назад, в подворотню, ему вернуться не позволят.

Трое вышли на светлое место под уцелевшим фонарем. Учителю показалось, что у него на ногах повисли пудовые гири. В другое время и в другом месте он восхищённо похлопал бы замечательному театральному гриму. Но эти трое гримом не пользовались. Крайний слева выглядел обыкновенно, ничем не примечательная личность, если не считать двух пуговиц, пришитых чёрными нитками прямо к распухшей щеке. Двое его приятелей брились, как минимум, месяц назад, причём обросли почти до самых глаз. Товарищ с пуговицами на физиономии по сторонам не глядел, его внимание всецело привлекала детская игровая приставка, которую он нёс в руках. Он давил на кнопочки, пускал носом пузыри и хихикал. Второй «местный житель» прижимал к груди истерзанный свиной окорок. Парень на ходу вгрызался в сырое мясо, рычал, дёргал головой и казался очень занятым. Для поедания мяса у него был удивительно удобный, вытянутый вперёд рот. Зато его приятель, заросший, в расстёгнутых штанах, не был занят. Он запустил Гризли в голову осколком кирпича. Запустил довольно удачно, физик еле увернулся, но тут же получил оглушительный удар по затылку.

Гризли упал на колени. Он не заметил, как к нему сзади с железной трубой подкралась совсем юная барышня. Впрочем, точно определить её возраст Леонид бы не решился. Её ноги и грудь густо поросли волосами, на девушке было только рваное короткое пальто нараспашку, поперёк живота и на голых предплечьях тянулись глубокие царапины, а лицо она разрисовала красной помадой. На Гризли пахнуло мочой и пивом. Второй удар трубой приняла на себя набитая тетрадями сумка, но тут слева подкрался вонючий тип с окороком и, не размахиваясь, сунул кулак Гризли в рот. При этом он уронил свиную ногу в грязь и невнятно матерясь, кинулся подбирать. Учитель выплюнул кровь, отпрыгнул ещё на пару шагов, прижался спиной к стене. Один зуб шатался, губа была рассечена, и горячие струйки текли по щеке и шее. Третьего удара камнем он избежал чудом, откатился в сторону, вскочил и побежал, наугад кидаясь из стороны в сторону.

Они с гоготом рванули следом.

Леонид миновал несколько подворотен, увернулся от полуголого типа с бутылкой, перепрыгнул через две ограды и оказался, наконец, на Парковой улице. Гризли не сразу узнал место, где он находится. Две старушки, выведшие на раннюю прогулку собачек, вскрикнули и бросились от него наутёк. Учитель опёрся на ледяные чугунные прутья ограды; сердце не выдерживало гонки, в бок словно колотили гвоздём. Позади он слышал приближающийся дробный топот. Похоже, что преследователей стало больше.

«Собаки… – вяло подумал он. – Бросаются за бегущим, как псы…»

Он мчался по центру улицы, прижимая к боку сумку, в любую секунду ожидая удара камнем в затылок. Навстречу проехали четыре машины. У первой, белой «тойоты», совсем недавно выбили лобовое стекло. Сквозь россыпь осколков промелькнуло напряжённое лицо водителя, в нескольких местах заклеенное пластырем.

Гризли махал, призывая остановиться, показывал деньги, но всё безрезультатно. Осветив его, водители, наоборот, поддавали газу, объезжали его по широкой дуге. На перекрёстке Гризли остановился, хватаясь за сердце. Перед глазами плясали огненные круги. Светофор висел на проводах вверх ногами, с вывернутыми лампами. Рядом искрил разбитый рекламный щит. Метрах в пятидесяти от перекрёстка двое граждан вскрывали цветочный киоск. Холодный рассвет протягивал тонкие щупальца над зубцами крыш. Редкие прохожие куда-то подевались. Морось собиралась на щеках и стекала за воротник. В темечке пульсировала боль. Гризли не хотел притрагиваться к ране, опасаясь нащупать там осколок трубы или торчащую кость.

Он упёр ладони в колени, дышал, как загнанная лошадь, воздух со свистом превращался в пар. В тонком льду луж отражались огни фонарей. Ветер гнал по асфальту вчерашний мусор. Где-то томно и вязко часы пробили шесть.

– Эй! – заорали позади. – Эй, братишка, отвали, задавлю!

Гризли отскочил, уступая дорогу уборочной машине. Под рычащим капотом вертелись круглые щётки, капала вода, жёлтые фары вспарывали туман, как глаза лохнесского чудовища. Однако Гризли показалось, что за ним спустился ангел. За рулём сидел самый обычный мужик, лет пятидесяти, крепкий, жилистый, обветренный. Голубые ясные глаза, выбритые щёки, безволосые кисти рук, обручальное кольцо.

– Стойте, а я ведь вас знаю! – водитель надавил на тормоз. Мокрые чёрные колёса скрипнули и замерли. Щётки вращались над асфальтом, позади кабины гудел насос. – Вы с моим сыном на подготовительном возились! Это ведь вы детишек в парке выгуливали? Боже, кто вас так разукрасил?!

Несмотря на дикость ситуации, Гризли сразу сообразил, о чём речь. Он никогда бы не вспомнил этого человека, водителя уборочной машины, но четыре года назад, во время работы в предыдущей школе, ему действительно неоднократно приходилось выгуливать в парке подготовительные группы. Учитель физики отказывался от классного руководства, но не брезговал подработками с малышнёй. Вероятно, мужчина забирал после прогулок своего ребёнка, может быть, они когда-то с Гризли перебросились парой фраз, но не более того.

– Да, я учитель, учитель. Вы не могли бы меня подвезти? – Гризли обернулся.

Позади, из подворотни горящего дома, вышли трое. Те самые, или другие, уже неважно… косолапя, свесив неестественно длинные руки, они выбрались на проезжую часть и немедленно попытались остановить мотоциклиста. Мотоцикл вильнул, едва не сбросив седока, парни заржали. На противоположной стороне улицы из подъезда выглянула женщина, оценила обстановку и снова шмыгнула в подъезд.

– Что с вами? Вы видели себя в зеркале? У вас голова разбита. Садитесь, вам нельзя ходить в таком виде. Меня-то зовут Никос. А вы не помните моего сына? Он такой тихий, плохо говорит. Он и тогда плохо говорил, Кит его зовут, тихий такой. Он-то вас хвалил, вы его в обиду не давали. Старшие вечно моего тихоню обижали.

– Это чудо, что я вас встретил, – только и смог проговорить Гризли, плюхнувшись на жёсткое сиденье. Затылок разрывался от боли, щека распухала с каждой минутой всё сильнее, мешая говорить.

– Куда вас везти-то? Я не могу надолго сорваться с маршрута, надо сдать машину в парк, – виновато поделился водитель. – Вы выпили, что ли? Ведь по радио передавали, чтобы никто не выходил из дома. Зачем искушать судьбу, раз такие события?

– Я не пьяный! Я потерял дочь. Прошу вас, поехали скорее, знаете, где четвёртая гимназия? – Гризли сорвался на крик. – Скорее, прошу вас, я заплачу!

Три длиннорукие тени приближались. До них оставалось не больше семидесяти метров, когда впереди уборочной машины из другого двора высыпала целая ватага подростков. Невзирая на нулевую температуру, человек пять были почти раздеты, кто-то из девчонок – в одной комбинации. Один швырнул камень в окно дома напротив, зазвенело стекло. Двое мальчишек подобрали камни крупнее и повернулись к грузовику.

– Н-да, хрен знает что происходит… – отец Кита наконец-то нажал на газ. – Но работать-то надо, верно? О-о, чёрт! Держитесь! – водитель побледнел, выплюнул окурок и переключил передачу.

Гризли едва успел ухватиться за поручень. Первый камень ударил в крыло, второй отскочил от обрешечённой фары.

– Ах ты, гад! – воскликнул Никос. Неповоротливая машина скребла щётками по разделительной полосе, ей не хватало пространства для манёвра.

Из мрака, полыхая фарами, показался низкий спортивный автомобиль. Мальчишки заулюлюкали, временно переключились на новую мишень. Родстер получил несколько попаданий в лобовое, вильнул на тротуар, снёс тумбу. Его занесло на замёрзшей луже. Под скрип тормозов автомобиль боком летел по тротуару, оставляя чёрные полосы от дымящейся резины. Гризли смотрел, не отрываясь, у него было чувство, словно он попал на съёмки «Смертельного оружия».

Никос ударил по газам, пока раздетые хулиганы швырялись камнями в спорткар, но проскочить за их спинами не удалось. Кто то запрыгнул на подножку, к окну прилипла сплющенная ухмыляющаяся рожа, а в следующий миг в салон полетели осколки разбитого стекла.

Гризли инстинктивно прикрылся. В водительское окно просунулась длинная рука и мёртвой схваткой вцепилась водителю в воротник. Наверняка урод целился в горло, но промахнулся. Никос, продолжая давить на газ, левой рукой полез под сиденье. Леонид что-то выкрикивал, не вполне понимая, что именно кричит.