Текст книги "Дети сумерек"

Автор книги: Виталий Сертаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Часть четвертая
ГРИЗЛИ. ДОЛИНА РАДОСТИ

26
ГОЛЫЙ ГОРОД

 
Если мальчик любит мыло
И зубной порошок,
То у этого дебила
Будет заворот кишок!
 

Народная примета.

Прежде всего, следовало разыскать Железного друга. Стоило закрыть глаза, как он достаточно точно, почти в деталях, представлял своего будущего Железного друга.

Его Железный друг будет большой и тяжёлый, иначе нельзя. Иначе их не пропустят на королевский бал. Если предположить, что прекрасная принцесса уже там и надёжно заколдована придворными чародеями, то Железный друг должен многое уметь. Он должен владеть мастерством убеждения не меньше, чем гнусные вражеские колдуны. Он должен быть солиден, он должен говорить громко и убеждать одновременно большое число оппонентов. Он должен убедить их раз и навсегда в своей правоте, чтобы у тех, кто останется лежать позади, не возникло глупого желания продолжить спор. Значит, слова Железного друга должны падать веско, чтобы придворные негодяи заранее слышали его суровую и честную речь.

Железный друг – это последний довод.

Когда Гризли подобрал «фиат», у того имелись все стекла, дополнительные фары, молдинги, вдобавок по бортам – картины страшного суда. Скорее всего, у гонщиков кончился бензин, и они отправились искать другую машину. Теперь на место заднего и боковых стёкол Гризли запихал куски жести с крыши гаража. Может быть, повезёт, и мародёры примут владельца раскрашенной машины за своего. Впрочем, он подозревал, что «своих» ни для кого не осталось. Бензин Гризли перелил из канистры, оставшейся в отцовском гараже, ещё одну канистру сунул в багажник. Ему удалось без приключений доехать до универмага, только один раз по крыше попали камнем. Ружьё Рокси категорически отказалась отдать, и Гризли чувствовал себя крайне неуютно с одним только ножом. Она предложила – едем вдвоём, но он упёрся. В принципе, Рокси была права – за рулём он всё равно бы не смог воспользоваться неудобной двустволкой.

Эту работу он сделает один. Если он не справится, значит, ему не стоит заводить семью и детей.

Это его личное дело.

Возле универмага Леонид долго сидел в машине, не глуша мотор. Ближайший охотничий отдел находился недалеко, на первом этаже, но до него требовалось пройти по центральной галерее. Ничего особенного, каких-то сто шагов между двух рядов сияющих витрин. Гризли там неоднократно прогуливался, точнее, Рокси властно таскала его от одного ювелирного отдела к другому. Такое привычное раньше и скучное для мужчины занятие теперь превратилось в смертельный аттракцион. Там мог прятаться кто угодно. Бронированные внешние окна магазина выдержали все налёты и надёжно скрывали внутренности торгового гиганта.

«Если подкараулят внутри, могу не успеть добежать до машины… Но если у меня сейчас трясутся поджилки, как же я пойду в кинотеатр?» – спросил себя Гризли и вылез наружу. Он припарковал «фиат» у бокового крыльца, между сгоревшим микроавтобусом и перевёрнутым набок полицейским седаном. Полицейский автомобиль, к удивлению Гризли, был почти цел, но на переднем сиденье, удерживаемые ремнями, повисли два трупа в форме. У обоих крысы обгрызли лица. С проспекта удушливо воняло разложением и канализацией. С крыльца универмага Гризли видел отлетевшую чугунную крышку люка, из-под которой по асфальту растекалась мутная река нечистот. Первые несколько секунд Гризли казалось, что в городе царит тишина. Затем сквозь тишину прорезались далёкие удары, свист, крики. Где-то лилась вода, булькало, шипело, заливались собаки. Без шороха тысяч шин и шума тысяч моторов город казался голым.

«Я не боюсь. Я зайду внутрь…»

Где-то за стенками соседних дворов прошелестели быстрые шаги. Город казался голым, но не умер. На противоположной стороне улицы, за широкой аркой двора, пробежали несколько человек и скрылись в подворотне. Гризли даже не успел заметить, как они были одеты.

Призраки с повадками диких зверей.

Гризли вспомнил, как не так давно, буквально в прошлую пятницу, все уцелевшие напряжённо вслушивались, ожидая услышать рокот танковых колонн. Одни подогревали слухи о скором вводе в столицу десантных частей, призванных обеспечить порядок, другие уверяли, что слышали по радио переговоры танкистов, и уж завтра-то точно…

Но армия не пришла. Гризли не хотелось думать о том, как далеко распространилось безумие. Он нарочно не включал в машине магнитолу, чтобы не слушать шорохи на всех диапазонах. Он вытер вспотевшие ладони о брюки, покрепче перехватил нож и толкнул высокую дверь универмага. Мотор «фиата» негромко бурчал, ключи подрагивали в замке.

«Если они захватят машину, пешком мне не удрать…»

Центральная галерея первого этажа встретила его хрустящей темнотой. Только пройдя несколько шагов и привыкнув к косым лучам света, проникающим из закрашенных окон, Гризли понял, что так похрустывает и позвякивает под ногами. Кольца и серьги, колье и диадемы вперемешку с юбилейными монетами и миниатюрными статуэтками. Пыльные лучи солнца играли на кристаллах раздроблённых творений Сваровского, валялись отрубленные фарфоровые головы пастушек из роскошных мейссенских сервизов. В задрапированном красным бархатом отделе Картье роилась туча блестящих мух. Гризли не стал заглядывать за прилавок. Скорее всего, ещё одна продавщица, убитая прямо на рабочем месте.

Поминутно оглядываясь, он добрался до охотничьего магазина. Иногда ему казалось, что выше этажом кто-то бродит, пару раз доносилась глухая перебранка, больше похожая на возню грызунов, но нижний этаж оставался пуст.

В разворованном охотничьем отделе Гризли подобрал себе значительную часть экипировки. Витрины там давно разбили, огнестрельное оружие и ножи растаскали в первые дни волнений, но Железного друга Гризли там и не собирался искать Он выудил из-под перевёрнутого прилавка два отличных шокера, но с разряженными батареями, затем отыскал бинокль и дамский газовый пистолет. Всё лучше, чем ничего. Затем он обнаружил маленькую дверцу за стеллажами, которую не заметили мародёры. Ему пришлось повозиться, почти в полной темноте вскрывая ящики, но настойчивость была вознаграждена. Гризли обзавёлся прочной брезентовой ветровкой, ремнём с подсумком, работающим фонарём с запасными батареями и флягой. Завершая поиски, он наткнулся на инкрустированный горский кинжал в кожаных ножнах. Обычно такие поделки вывешивают в прихожих подле оленьих рогов.

Роясь среди опрокинутых витрин, Гризли поминутно выглядывал наружу, чтобы успеть скрыться, но всё равно не заметил, как они подкрались. Они не напали – покачивались и ухмылялись, вращая во все стороны оловянными глазами, точно сломанные куклы. Двое подростков, парень и девушка, и с ними взрослый мужик, лет под сорок, весь перемазанный белым порошком. Точно его возраст определить было сложно – небритому, заросшему созданию могло быть и пятьдесят, и тридцать пять. Из-за высокого прилавка Гризли их видел только выше пояса. В руках они могли держать что угодно. Гризли вообще видел в сумерках всё хуже.

«Постоянные сумерки, даже на улице, словно Бог приглушил свет… – некстати пронеслось у него в голове. – А ведь орлы могут выстрелить сквозь прилавок…»

Гризли замер, выставив перед собой кинжал. В переливах лезвия каталась тонкая вязь гравировки. Вряд ли этим театральным клинком можно было вести длительный бой, но на длительный бой Гризли и не рассчитывал. Либо он отпугнёт их сразу, либо… Правую руку Гризли медленно завёл за спину, где в кобуре покоился новенький газовый пистолет.

Они не стреляли. Наверное, разучились стрелять. Втроём нападать им было неудобно, пришлось бы перелезать через сломанную витрину. Гризли уже прикинул, что не станет дожидаться, пока они перелезут, а полоснёт кинжалом старшего, желательно попасть по лицу…

– Назад, – негромко приказал он.

– Грр-ра! – воскликнул мальчишка и сплюнул. С его подбородка свисала слюна с приклеившимися серыми комками. Затем парень поднял руку, в кулаке он держал что-то серое, и впился в это серое зубами. Он жрал сырого голубя с оторванной головой. Когда пацан оторвал ото рта птицу и принялся неторопливо жевать, весь его подбородок и щёки оказались в перьях. Гризли ощутил, как дыбом встал желудок. К счастью, с утра пустой.

Троица внезапно потеряла к нему интерес. Они заржали и неловко потопали в следующий отдел, а Гризли смог перевести дух. Теперь он их видел целиком. На девушке и пареньке ниже пояса ничего не было; очевидно, они совсем недавно прервали любовную возню, заметив Гризли. Мальчишка отшвырнул свой недоеденный обед и попытался овладеть подружкой на ходу. Та захихикала, виляя задом, затем они упали на груду оборванных портьер. Лохматый мужчина, вприпрыжку бежавший следом за парочкой, замер, не зная, что предпринять, – то ли помочь юному любовнику, то ли предпочесть голубя. Наконец голод победил, он отшвырнул жестяную банку и кинулся к сырому мясу. Банка прикатилась физику под ноги. Теперь Гризли понял, что за белая дрянь покрывала физиономию мужчины. Он жрал зубной порошок.

Стараясь не шуметь, под аккомпанемент вздохов, визгов и смачного жевания, Гризли спиной вперёд отступал к дверям. Внезапно бородатый мужчина бросил голубя и пошёл за ним. Гризли выбрался на крыльцо. Когда дверь открылась, он не стал дожидаться, пока у преследователя освободятся руки, а коротко ткнул кинжалом ему в живот. Мужчина выпал на крыльцо лицом вниз и скорчился. На нём было только короткое шерстяное пальто с биркой лондонской фирмы «Страус». Голые ступни кровоточили от десятков порезов. Гризли поступил так же, как герои на экранах «Парадизо», – вытер лезвие об одежду врага.

Жалеть было некого.

Фантастические идейки вроде спуска на планёре или марш-броска по канализации Гризли отмёл сразу. В киноцентр следовало идти, либо, замаскировавшись под своего, на ходу пожирая голубя, либо заехать прямо в нижний вестибюль на Верном коне. Где взять Верного коня, он примерно представлял. Если Рокси не ошиблась, если всех коней не расхватали до него. Разукрашенный «фиат» для столь ответственной роли не подходил.

К удивлению Гризли, далеко не все жители покинули город. Просто люди изменили стиль поведения на улицах. При звуке мотора они шустро скрывались в подворотни, запрыгивали в разбитые окна первых этажей или прятались в люки. Дважды его «фиат» обстреляли, но не прицельно. Одна из пуль застряла в дверце. Несколько раз Гризли прикладывал к глазам бинокль, успевал засечь лицо со вполне осмысленным выражением, без зелёных глаз и лишней растительности. Однако уцелевшие «нормальные» граждане явно не жаждали идти на контакт.

Каждый был сам за себя.

…Физик еле успел надавить на тормоз. За поворотом улицу перегораживали три сгоревшие машины, за ними несколько парней громили винный бутик, самому старшему едва ли исполнилось восемнадцать. На тротуаре выстроились в ряд новенькие дорогие мотоциклы. Сиял хром, лоснилась кожа, с шестерён сочилось масло. Сразу за сгоревшими машинами поперёк улицы, оборвав провода, лежала спиленная липа. Двое парней стучали топорами, заготавливая ветки для костра, ещё один резал мясо на старинном полированном столе. Стол они, скорее всего, выволокли из ближайшего дома.

Промежуточное племя. Эти ещё соображают.

Леонид смотрел на них сквозь баррикаду, а новоиспечённые «сектанты» – на него. Учитель не сразу понял, почему мысленно обозвал молодых людей сектантами, но потом заметил над костром перевёрнутый обгоревший крест. К крестовине была привязана мёртвая распятая кошка. Гризли показалось, что за клубами дыма он видит ещё один перевёрнутый крест, к тому кресту тоже что-то привязано, и это «что-то» гораздо крупнее кошки.

Кажется, ребёнок.

Он слишком поздно сообразил, что останавливаться ни в коем случае не следовало. Следовало объехать по тротуару или повернуть назад, но не застывать на виду. Парни уже заводили мотоциклы, а двое с топорами прекратили кромсать дерево и энергично ковыляли в его сторону. Их внешность не вызывала сомнений. Вроде бы всё как у рядового гомо сапиенса, но капельку иначе. Слишком длинные руки, слишком резко очерченные скулы, слишком запавшие глаза.

«Назад, к питекантропам…» – прошептал учитель, переводя рычаг скоростей на задний ход. Ближайший из парней, рыжий волосатый громила, легко взобрался на крышу сгоревшей машины и метнул топор. Гризли рывком вывернул руль. Топор, вращаясь, пролетел в трёх сантиметрах от лобового стекла, зацепил резиновый молдинг окна и упал на капот.

Леонид сдавал задним ходом, но, завидев прямо перед собой мотоциклистов, остановился. У него не было никаких шансов удрать на этой развалине, тем более задом наперёд. Второй парень, ещё совсем мальчишка, рыча, нёсся на него с топором. Двое мотоциклистов задрали машины на дыбы, моторы оглушительно взревели. Гризли замешкался, пристально разглядывая щуплого парнишку с топором. У того были самые обычные серые глаза, и короткие безволосые руки. Паренёк чем-то напомнил Гризли Кисанова, такая же круглая крупная голова и подвижный дерзкий рот, созданный для плевков и оскорблений.

У физика не было времени обдумывать, почему одни морлоки не меняются внешне, а другие плавно превращаются в человекообразных обезьян. Он крутанул руль вправо, перевёл рычаг и до отказа выжал педаль. Старенький «фиат» ринулся в бой, набирая скорость. До того как мотоциклисты опомнились и прекратили свою глупую гарцовку, Гризли сбил обоих «лесорубов».

Тот, что походил на Кисанова, успел замахнуться топором, а в следующую секунду исчез под колёсами. Рыжий, вместо того чтобы бежать и запрыгнуть назад, на баррикаду, закричал, скорчил рожу и сам кинулся навстречу машине. Он вопил и улюлюкал и, кажется, играл в детскую игру.

Гризли сдал назад, волоча за собой раненого. Мотоциклисты ринулись в атаку, но что-то у них не сложилось. Один не удержал тяжёлую машину, свалился на бок и принялся истошно визжать, придавленный раскалённым глушителем. Второй дал слишком много газу, его «сузуки» снова поднялся на дыбы. В тот момент Леонид посчитал их пьяными. Много позже, вспоминая события дня, когда ему пришлось своими руками убивать школьников, практически детей, он нашёл иное объяснение.

Юные мутанты теряли координацию. Они становились сильными и злыми, но забывали, как управлять техникой, электроприборами. Забывали, как правильно застёгивать одежду и держать ложку, как переключать скорость и выжимать сцепление.

Парень, похожий на Кисанова, был ещё жив. Он отцепился от «фиата» метров через сорок, Гризли на пределе скорости мчался задним ходом, виляя из стороны в сторону, а подросток вопил и цеплялся за бампер. На его лице от ударов по асфальту содрало почти всю кожу; из раздроблённого колена торчала кость. Однако стоило Гризли остановиться, чтобы набрать мощь для второго разгона, как парень приподнялся на здоровом колене и взмахнул топором. Он смеялся. Да, чёрт раздери, этот непотопляемый зверёныш выплёвывал зубы и смеялся! От его смеха по спине учителя поползли мурашки.

По тротуару, не попадая ногой на педаль, катили мотоциклы ещё два малолетних погромщика. Рыжий придурок подобрал свой топор и, прихрамывая, ковылял навстречу «фиату». Упавшему мотоциклисту никто не собирался помогать. Один из его товарищей остановился совсем рядом и пил из горлышка вино, не обращая никакого внимания на жалобные крики пострадавшего. Тот ворочался под двухсоткилограммовым байком, хрипя от натуги, и никак не мог вылезти.

Гризли закричал, потом зарычал.

Он швырнул помятую машину прямо на ухмыляющуюся рожу. Правые колёса подскочили, проехались по мягкому. Рыжий парень подобрал топор и прыгнул вперёд, целя Гризли сквозь стекло прямо в лицо. Воняло горелой резиной и слегка «подпалённым» сцеплением.

От удара о капот нападавший отлетел метров на пять, а Леонид прокусил губу и разбил лоб о стекло. Он уже увидел путь к спасению – на противоположном тротуаре оставалось достаточно места, чтобы пропихнуть маленький «фиат».

Гризли кричал.

Следующим ударом он лоб в лоб встретил мотоциклиста. Капот «фиата» вздыбился, отлетели боковые кронштейны, сразу стало плохо видно. Однако своей цели физик достиг, даже перевыполнил план. Завалились набок сразу два юных мотогонщика, а третий застрял между ними и начал сдавать назад, поливая воздух отборной матерщиной. Он ругался таким тонким, ломким голоском, что Гризли на секунду стало смешно.

В следующую секунду ему смеяться расхотелось, потому что в салоне разбилось заднее стекло, и, распространяя тошнотворную вонь, в дыру просунулась бритая голова с чёрными полосами на щеках. Вслед за головой влезли руки, как две гибкие длинные змеи, с раскровавленными головами. Гризли уже догадался, что к нему пожаловал тот обормот, что колдовал у костра. Вероятно, именно он распял и поджарил на кресте животных…

Леонид врубил задний ход, попутно сбив встающего рыжеволосого. Ноги бритого безумца затащило под заднее колесо, он вопил, но продолжал держаться. Гризли снова крутанул руль, прижимаясь правым бортом к боку, перевёрнутого автобуса.

Бритый заорал, попав задницей между двух стальных жерновов, его вырвало из салона, крутануло в воздухе. Гризли не смотрел, он сосредоточил внимание на мотоциклистах. Двое уже встали, кое-как справились со своими машинами, когда он произвёл повторный таран.

Отскочил назад и врезал третий раз, по лежачим, моля небеса, чтобы не прокололись колёса. Затем с визгом вывернул машину и направил на тротуар. Шершавой стеной дома снесло зеркальце и ручку, потом в дверцу ударил кирпич. «Фиат» соскочил с тротуара, Гризли зажмурился, внутренне ликуя. Он прорвался, прорвался!

Но сразу же вслед за ним в щель проехал мотоцикл. Физик наступил на педаль. Он никак не мог вспомнить название улицы, по которой теперь приходилось описывать «восьмёрки». В хаотичном беспорядке на проезжей части валялись чемоданы, тюки, велосипеды, телевизоры, дальше обнаружился грузовик, из кузова которого всё это добро выбросили. Из кабины грузовика свесился труп старушки в очках. Учитель крутил руль до боли в локтях, чуть ли не до пояса высунувшись в боковое окно, поскольку помятый капот окончательно встал дыбом.

– Сволочь, ах ты гад!

Мотоциклист не отставал, рычал всё ближе, но так же, как и «фиат», путался в раскиданных вещах. На относительно ровном участке, оставив позади сразу два жирно горящих автобуса, Леонид осмелился оглянуться. Его преследовали двое, но второй сильно отстал. А первый был уже совсем рядом – разинутая пасть, вздувшиеся жилы на шее, торчащие худые локти под рваным свитером. Впереди маячил перекрёсток с брошенным бронетранспортёром, а за ним – мост.

«На мосту не уйду, слишком чисто,» – подумал Гризли, собрался в комок и нажал на педаль тормоза.

Толчка сзади он не почувствовал, зато как следует, ощутил серию ударов сверху, по кузову. Вначале со всего маху туда грохнулся мотоциклист, затем его догнал мотоцикл, потом оба пролетели вперёд и приземлились на асфальт Мотоциклист уже не поднялся. Учитель обернулся. Второй преследователь исчез.

Леонид с трудом выбрался из машины, опёрся о дверь. Вокруг, перед въездом на мост, простиралась пустая площадь. Противный сырой ветер гонял бумагу. Где-то непрерывно стучало и скреблось железо. В осколках разбитых окон отражались угли догорающего газетного киоска. Два брошенных бронетранспортёра уныло охраняли памятник императору. У постамента вороны бродили возле трупов солдат. Накрапывал мерзкий дождь.

«Не надо никуда проваливаться – преисподняя уже здесь…»

До цели оставалось совсем немного – пересечь мост и метров шестьсот направо, по набережной. Ноги дрожали, перед глазами всё расплывалось. «Фиат» представлял собой жалкое зрелище, точно его провернули в мясорубке. Гризли вспомнил, что в бардачке видел пачку сигарет. Он не смог правильно её открыть, разорвал пополам, первой же затяжкой высосал треть сигареты. Физик не курил со школьных лет, но его даже не «повело».

Стараясь не испачкаться в крови, он достал из покорёженного багажника пилу, плоскогубцы и ликвидировал остатки капота. Машина стала окончательно спортивной.

– Я убил несколько детей, – признался Гризли бронзовому императору. Тот выслушал, слегка наклонив голову, положив руку в тяжёлой перчатке на эфес сабли.

– Вначале я думал, что мне просто повезло остаться в живых, – сказал Гризли. – Но тут всё несколько усложнилось. Я теперь верю, что выживу, иначе просто нельзя… Мне нужен Железный друг и Верный конь. Я не умею молиться. Может, ты мне поможешь?.. Проблема в ином. Я убил детей, чтобы спасти собственного ребёнка. Вот в чём проблема… Я что-то делаю неверно.