Текст книги "Начальник острова Врангеля"

Автор книги: Виталий Гербачевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Гербачевский Виталий Петрович
Начальник острова Врангеля

Виталий Петрович Гербачевский

Начальник острова Врангеля

Повесть

Повесть о выдающемся полярном исследователе Г. А. Ушакове, о его знаменитых географических открытиях.

________________________________________________________________

ОГЛАВЛЕНИЕ:

От автора

Глава первая. ТОЧКА НА ГЛОБУСЕ

Глава вторая. ПЕРВОЕ ОТКРЫТИЕ

Глава третья. ПОЛЯРНАЯ НОЧЬ

Глава четвертая. ПОСТОРОННИМ ВЪЕЗД ВОСПРЕЩЕН

Глава пятая. ВОКРУГ ОСТРОВА

Глава шестая. ЗА ЛЕДЯНОЙ СТЕНОЙ

Глава седьмая. ТРИДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

________________________________________________________________

ОТ АВТОРА

Георгий Алексеевич Ушаков. Если вы неравнодушны к тем особым людям, которых называют полярниками, если зачитывались книгами, рассказывающими о дерзких и отважных походах в Арктике, если, наконец, любите многозначительную недосказанность географических карт, любите путешествовать по этим картам, мечтая о путешествиях настоящих, то наверняка встречали это имя.

Остров Ушакова в Карском море, гора Ушакова в Антарктиде, ледник и река Ушакова на Северной Земле, мыс и поселок Ушаковский на острове Врангеля...

Полвека назад имя Ушакова было известно, наверное, всему миру. Это не преувеличение. Оно не сходило со страниц и наших, и зарубежных газет. Считалось, да и сегодня многие так считают, что этот человек добился самых крупных результатов в исследовании Арктики XX столетия.

Не так уж долго жил, путешествовал, работал Георгий Алексеевич на Севере. Но зато как жил, в какие ходил экспедиции, как работал... "Будучи современником и отчасти свидетелем этой работы, – писал бывший начальник Главсевморпути академик Отто Юльевич Шмидт, – я пришел к неизменному убеждению, что экспедиции Г. А. Ушакова по смелости проникновения в нехоженые места, по напряженности и героизму, по тщательности исследования, по обилию и высокому значению научных результатов являются достойным продолжением той традиции русской географической науки, которая характеризуется именами Миклухо-Маклая, Пржевальского, В. А. Обручева и других замечательных исследователей. Г. А. Ушаковым раскрыты, нанесены на карту и всесторонне научно описаны самые главные "белые пятна" в советском секторе Арктики".

Когда Георгий Алексеевич впервые попал в Заполярье, ему было двадцать пять лет. Молодой, в сущности, человек, а отправился сразу в долгую, сложную и опасную экспедицию, и не рядовым ее участником – начальником, и должен был не только собрать научные сведения о малоизученном районе Арктики, но и наладить там жизнь. Ведь с ним на остров Врангеля высадились эскимосы. Географ и ботаник, зоолог и метеоролог, геолог и этнограф – вот кем был Ушаков в этой экспедиции. Он отвечал за большое островное хозяйство, сам остров – часть территории СССР, и еще за настоящее и будущее эскимосов, которые поверили ему, переселились с Чукотки на остров Врангеля.

Двадцать пять лет от роду. Чем же были эти годы для Ушакова? Что вместили? Как подготовили к суровым испытаниям, вернее, как он сам себя подготовил? Не по мановению же волшебной палочки стал он отважным полярником, видимо, не случайно был назначен начальником большой экспедиции, хотя ни ученым, ни исследователям Арктики имя его тогда ничего не говорило?

Надо разобраться, попытаться разглядеть в его жизни, в раннем ее периоде то главное, что позволило Ушакову с блеском исполнить задуманное.

Родился он в первый год нынешнего века, в небогатой семье амурского казака. С детских лет узнал, как нелегок труд хлебопашца, сколь опасен промысел зверя. Рядом была тайга – бескрайняя, дикая. Заставал Ушакова в тайге мороз и в тридцать, и в сорок градусов. Приходилось ему спасаться от страшных лесных пожаров, от могучих паводков рек. В двенадцать лет повстречался с тигром и тогда же убегал от разъяренной медведицы.

Учителями его были охотники, искатели корня женьшеня, старатели. Они умели добыть себе пропитание в тайге, укрыться от непогоды, пройти там, где не ступала нога человека. Присматривался к ним Егорка, подражал как мог – знал он, что, если не перехитришь тайгу, зверя, не добьешься своего, пропадешь.

В Хабаровске Ушаков окончил четырехклассное училище и решил не возвращаться в родное село. Очень ему хотелось учиться дальше. Стал он готовиться к поступлению в учительскую семинарию. А на что жить? Как прокормиться? Родители его сами нуждались в помощи.

Вот и был продавцом газет – "Свежая газета! Новости с фронта! Покупайте свежую газету!" Тогда уже империалистическая война шла. Был учеником парикмахера – "Егор! Живо компресс! Отряхни клиента! Егор, ну-ка, взбей пену попышнее, да не суй туда пальцы, дубина!" Служил переписчиком в таможне, почерк у него был неплохой. И читал, занимался. А спал где придется: по углам и подвалам. Чаще всего – в ночлежном доме.

В пятнадцать лет ему повезло: он познакомился со знаменитым исследователем Дальнего Востока Арсеньевым, с другом его Дерсу Узала. Арсеньев вытащил рослого паренька из ночлежного дома, взял с собой в тайгу – на сезон, экспедиционным рабочим.

В Уссурийской тайге, рядом с Арсеньевым, он впервые узнал по-настоящему, как сложна, гармонична жизнь природы. Впервые увидел, как интересен, кропотлив и радостен труд исследователя. Впервые задумался о Севере, Арктике серьезно – как о деле всей будущей жизни.

Мне рассказывали, что Георгий Алексеевич любил вспоминать вечера в Уссурийской тайге. Большой костер, возле него сидят Арсеньев, Дерсу Узала, рабочие экспедиции. Сушится одежда, в котле варится ужин. Искры взвиваются в черное небо, к звездам. Неподалеку фыркает лошадь, пахнет смолой. Самые дорогие для путешественников минуты – молчат ли они, отдыхая после трудового дня, либо рассказывает что-то Арсеньев.

В один из таких вечеров зашел разговор о Крайнем Севере. О том, что ждет он своих исследователей, что Север надо изучать, надо осваивать его несметные сокровища. Какие просторы и как мало мы знаем о них! Северная Земля – загадка. До сих пор неизвестно, какая она, остров это или архипелаг, велика ли ее протяженность.

О Земле Врангеля – тоже скудные сведения. Ни у моряков, ни у ученых нет точной карты острова, нет полных данных о флоре и фауне, совсем не изучена его геология. И можно надеяться, что существуют в Северном Ледовитом океане не открытые еще острова. Есть тайны в высоких широтах, надо только попасть туда, все увидеть своими глазами, понять...

Арсеньев подарил Ушакову два тома, названных "Путешествие по берегам Сибири и по Ледовитому морю, совершенное в 1820, 1821, 1822, 1823 и 1824 гг. экспедицией, состоящей под начальством флота лейтенанта Фердинанда фон-Врангеля". Вскоре подросток знал эти книги почти наизусть. Как бы вместе с Врангелем, его спутниками ходил в походы, ночевал на снегу, искал вместе с ними землю, о которой сложено столько легенд.

Мечты уносили его и в другие экспедиции, на собачьей упряжке, с двумя товарищами, очень похожими на его нынешних друзей. Все можно представить себе... Полярная ночь, мороз с обжигающим ветерком. Безмолвные пространства, тишину которых нарушает только скрип полозьев да частое дыхание собак. Вот на небе первый сизый сполох. Северное сияние! В его неверном, мятущемся свете появляются очертания острова...

Но до Арктики, до открытий на Крайнем Севере было пока далеко. Совершается Великая Октябрьская революция. Ушаков идет добровольцем в Красную Армию. Потом занимается в учительской семинарии и снова берет в руки винтовку, садится на коня – воюет с белогвардейцами и интервентами. Поступает во Владивостокский университет и опять сражается – в партизанском отряде.

Увидел и испытал Ушаков в свои четверть века немало. Был инструктором Приморского губревкома. Понадобились люди в глухой деревне – поехал в далекий Тетюхинский район Приморской области, работал там избачом, то есть заведующим избой-читальней, председателем правления Кредитного общества. Наконец, его переводят во Владивосток, в Госторг. К тому времени это был зрелый человек, прошедший, как говорится, огонь и воду, умелый хозяйственник, организатор, знающий жизнь и деревенскую и городскую. Партизанские походы, упорные бои закалили его.

Все эти годы Ушаков не оставлял надежды попасть в Арктику, готовился к встрече с нею. Это заметили. Когда искали человека, который смог бы возглавить сложнейшую экспедицию на остров Врангеля, выбор пал – и заслуженно – на Ушакова.

Теперь мы знаем, что в нем не ошиблись.

Три долгих, очень трудных года провел Георгий Алексеевич на острове Врангеля. Без радиостанции, без регулярных вестей с Большой земли. Изучал остров, составлял его карту, набросал десятки рисунков, собирал коллекции и гербарии. Нелегко пришлось ему. Однажды едва не погиб, провалившись под тонкий лед, не раз попадал в пургу, нужда заставляла охотиться на моржей среди лопающихся, крошащихся льдов. Зимой уходил на месяц и больше в походы на собаках, с обычной брезентовой палаткой. Здесь он понял и навсегда полюбил Арктику. Здесь сделал первые открытия.

Вернулся Георгий Алексеевич на материк известным человеком, орденоносцем. Наверное, теперь можно и отдохнуть. Но не прошло и года, как он уже плывет к Северной Земле, загадочной, таинственной.

Да, немного знали о ней тогда. Зато многие хотели стать ее первооткрывателями, немало существовало различных проектов – как лучше подступиться к нехоженой земле, как изучить ее, определить очертания. Победил проект Ушакова: экспедиция всего из четырех человек, походы на собачьих упряжках, работа и в светлое время, и в полярную ночь...

Это был подвиг. Четверка отважных – Ушаков во главе экспедиции, а с ним ученый Урванцев, радист Ходов и каюр Журавлев – за два года сделала, казалось бы, невозможное. В тяжелейших условиях, не отступая перед злыми морозами и ветрами, коварными льдами и летней распутицей, перед ночной теменью и крутыми скалами, они прошли на собаках более семи тысяч километров, открыли и нанесли на карту все острова Северной Земли, проливы, поставили астрономические пункты, собрали геологические и ботанические коллекции. И при этом окупили часть расходов на экспедицию рассчитались за снаряжение шкурами белых медведей, песца.

Так состоялось последнее большое географическое открытие века. Появилась возможность создать полярные станции далеко на севере, стало ясно, что у Северного морского пути есть запасная трасса – вокруг Новой Земли.

После этого Ушаков еще пять лет отдал Арктике, ее освоению, теперь уже заместителем начальника Главсевморпути. Вроде бы кабинетная должность, бумажная, но и тогда умудрялся Георгий Алексеевич вырываться из Москвы в дорогие сердцу края. Был уполномоченным правительственной комиссии по спасению челюскинцев – летал к потерпевшим крушение на льдину, помогал спасти попавших в ледяной плен людей. Возглавлял экспедицию на ледокольном пароходе "Садко" – первую высокоширотную и первую в истории отечественных морских исследований комплексную океанологическую экспедицию. Она работала там, где никогда еще не плавали корабли, не летали самолеты.

Вскоре Ушакову пришлось расстаться с Арктикой. Он был назначен начальником Главного управления гидрометеорологической службы при Совнаркоме СССР, а затем долго, до пенсии, работал в Академии наук СССР. Он по-прежнему много ездил, бывал за границей, случались в его жизни новые экспедиции, но, как признавался Ушаков, лучшие дни, самые светлые воспоминания, наиболее значительные достижения были связаны с суровым прекрасным Севером.

Моя книга – только об одной, первой, экспедиции Георгия Алексеевича, о жизни его на острове Врангеля. Здесь он стал настоящим полярником. Здесь родился план исследования Северной Земли.

Вот почему я решил рассказать об этой поре Ушакова.

Есть и другие причины, побудившие меня ограничиться в книге островом Врангеля. Я много поездил по Северу – почти по всему побережью Ледовитого океана. Но всерьез ощутил Арктику, испытал ее каверзы только на острове Врангеля, где довелось пожить, где я сам стал участником научной экспедиции. Там я познакомился в охотничьей избушке и долго разговаривал с эскимосом Нанауном, который в далеком 1926 году был среди тех, кто вместе с Ушаковым попал на остров. Я видел место, где высаживался Ушаков со своими товарищами, видел домик, в котором он жил, ходил по его маршрутам и даже держал в руках книги, принадлежавшие Георгию Алексеевичу, привезенные им сюда.

Во время нашей экспедиции, в томительные дни, когда пурга не давала выйти из дома, и появились первые страницы этой повести.

Конечно, в работе над книгой мне помогли встреча с Нанауном, встречи с другими людьми, которые работали с Ушаковым, хорошо знали его. Полезно было пожить на острове Врангеля. Но более всего я благодарен ему самому, его дневнику, его книге "Остров метелей", написанной на основе разрозненных дневниковых записей. Скажу прямо: без книги "Остров метелей", из которой я многое почерпнул, я, наверное, и не принялся бы за свою повесть.

Вот и все, что мне хотелось сказать, прежде чем вы начнете читать эту книгу. Впрочем, не все. Думаю, вас может удивить, как много и часто Ушаков, его спутники по походам охотились на белых медведей. Ведь существует закон, охраняющий этих могучих красивых зверей. Увы, в те времена такого закона не было. И без медвежьего мяса ни люди, ни многочисленные собаки просуществовать на острове не смогли бы. И без теплых медвежьих шкур обойтись было бы трудно. Единственное, что заставляло обитателей острова бить зверя, – жестокая необходимость. Или умереть самим, или добыть свежего мяса – вот какой надо было сделать выбор.

Я уже говорил, что вместе с Ушаковым на остров Врангеля высадились эскимосы. Надо, однако, помнить, что было это более пятидесяти лет назад. Культура, достаток еще не пришли к эскимосам в то время. Почти все они тогда не знали грамоты, верили в духов, в чертей и на первых порах чаще слушали шамана, а не Ушакова. Однажды эскимосы хотели даже покинуть остров, потому что там, как сказал шаман, поселился злой черт. Больших трудов стоило Ушакову уговорить эскимосов остаться.

Теперь эскимосы живут на острове Врангеля по-другому. Не в ярангах, а в теплых деревянных домах, где есть и электричество, и радио, и магнитофоны. Кино и школа, самолеты и вездеходы, больница и вертолет – все к их услугам. Надежна связь с материком, туда можно слетать в отпуск, на каникулы, там можно учиться в техникумах, институтах. На медведей они не охотятся, нет нужды, а вот нерпу, моржей промышляют. Нерпа идет на приманку песцу, а моржовое мясо, копальхен, – и до сих пор в рационе тамошних эскимосов.

Еще добавлю, что территория острова Врангеля объявлена государственным заповедником, тут работают ученые со всего Советского Союза. Эскимосы им помогают. А Нанаун, когда я с ним встречался, все еще охотился, хотя было ему уже за семьдесят. И жители Ушаковского избрали его депутатом поселкового Совета.

Глава первая

ТОЧКА НА ГЛОБУСЕ

ОСТРОВ ДАЛЕКИЙ И БЛИЗКИЙ

Тысяча девятьсот двадцать пятый год. Владивосток. Декабрь. Первый час ночи.

За окном двухэтажного дома ни души. Кому охота бродить по городу в позднее слякотное время? Не слышно даже собак. Только изредка хлестнет мокрый снег по стеклу да еще пророкочет надорванный лист железа на крыше. Будто ветер – барабанщик, а лист железа – большой барабан. Ударит ветер и долго-долго слушает: хорошая ли у него получается музыка. А потом снова налетит, ударит еще раз...

Спит город у моря. Тик-так – равнодушно стучат часы-ходики. Бесконечное, однообразное постукивание.

Высокий молодой человек смотрит в заоконную темень. На нем толстая суконная куртка. Но Георгий Ушаков зябко поводит плечами. Потом подтягивает гирьки ходиков. Тик-так, тик-так, тик-так. Кажется, часы пошли быстрее, заспешили маленькие молоточки. Эх, если бы знать, что лучше для него сейчас: быстрее бы шло время или медленнее?

Ушаков подходит к столу, подкручивает фитиль керосиновой лампы. Мягкий теплый свет освещает белый лист бумаги. На нем всего несколько строчек:

"Уполномоченному Наркомвнешторга и Госторга РСФСР по Дальнему Востоку. Уважаемый товарищ! Хотя мне всего двадцать четыре года..."

Он жирно зачеркивает последнюю фразу. Она не нужна в серьезном письме. Лучше начать прямо с дела.

"В начале июня текущего года... я обратился к Вам по телеграфу с просьбой командировать меня для работы на Камчатку. В конце октября, по приезде в Хабаровск, я устно повторил свою просьбу о посылке меня на Север. Вопрос Вами был оставлен открытым".

Ушаков резко откидывается на стуле и грустно улыбается. Вот как получилось – не отказано в просьбе, а ничегошеньки не решено. Сколько было надежд на встречу с уполномоченным! И вот встретились... Вряд ли тот разговор назовешь удачным. Скорее, наоборот. Разговор-поражение.

...Он и уполномоченный сидели тогда в маленькой комнатке с узкими, похожими на щель окнами. На подоконнике стояло чучело песца. Белый зверек поблескивал стеклянными глазами и, казалось, насмешливо скалил зубы. Всю стену занимала карта Дальнего Востока. Большой грузный человек сидел спиной к карте. Его бритая голова закрывала половину Приморья. Уполномоченный хмуро смотрел на Ушакова.

– Значит, вам на Севере бывать не приходилось? Новичок, так сказать, для тех мест.

– Не приходилось пока. Но детство...

– При чем тут детство? Мы взрослые люди, говорим о серьезном деле. Где вы сейчас работаете?

– Во Владивостоке. Служу в Госторге.

– Прекрасное место работы для организатора. Другие рвутся сюда, в большой город. Можно проявить себя, показать, на что способен. Шутка ли организовывать торговлю, снабжение на таких пространствах!

– Я бы хотел уехать на Север, большой город меня не задержит. Еще успею...

– Так... – бритая голова качнулась в сторону, на карте стали видны Владивосток, остров Сахалин, Курилы. – Что же вас потянуло на Север? Экзотика? Охота? Вы романтик, быть может?

– Вовсе нет. Согласен на любую работу и в любой точке Севера. Чем дальше, тем лучше. Я имею в виду... – он посмотрел на карту поверх головы уполномоченного. – Хотелось бы серьезно заняться исследованием нашего северо-востока. Там немало "белых пятен".

– Исследованием?!

– Это не помешает моей основной работе по линии Госторга, – быстро сказал Ушаков.

– Вы специалист? Географ, геолог? Какое ваше образование?

– Учительская семинария. С первого курса Владивостокского университета ушел в партизаны. Потом учился все время самостоятельно.

– Не густо, товарищ Ушаков, для научных исследований. Очень не густо.

В комнату заглянуло солнце. Вспыхнули глазки-стекляшки песца. Заблестела и голова уполномоченного.

– В последнее время я много читал, готовился. Встречи со специалистами, с Арсеньевым, наконец... Вы ведь знаете его книги, его походы по Уссурийской тайге?

– Понимаю, понимаю. Мечтаете о больших путешествиях. Но у нас на Северный полюс командировок нет. Мы – не Академия наук. Работа наша обыкновенная – снабжение, торговля. У хозяйственников нет штатных единиц для самоучек-географов. Дебет-кредит... баланс, план, прибыль... базы для товаров, заброска этих товаров морем или по рекам... Да вы знаете не хуже меня.

Ушаков покраснел, рассердился сам на себя за это и покраснел еще больше.

– Без ущерба для основного дела, совмещая... А мечтать... По-моему, мечтать о вещах серьезных, перспективных – не так уж плохо. Если по-настоящему. Все большое рождается из малого, не так ли? У каждого трудного дела должны быть крылья, эти крылья – воображение.

Молодой человек совсем смешался.

– Ну-ну, – голос уполномоченного немного подобрел. – Время сейчас трудное, сами знаете. Надо восстанавливать хозяйство Дальнего Востока, вовлекать в оборот его богатства. Пушнину, оленей, рыбу... Это главное. Сколько вам лет, позвольте поинтересоваться?

– Двадцать четыре, – тихо ответил Ушаков, опуская голову. – Уже двадцать четыре.

– Вот, – уполномоченный встал. – Вот видите. Давайте не будем торопиться. Подумаем. Оставим вопрос открытым...

Какое удобное выражение: "Оставим вопрос открытым". Ни то ни се, нечто неопределенное, неуловимое. Ушаков макает перо в чернила и аккуратно пишет:

"Мне кажется, что моя просьба произвела на Вас впечатление поступка необдуманного: решения, принятого наспех, питаемого ребяческим романтизмом. Мне хочется попытаться доказать Вам, что мое решение глубоко продуманно.

Я уже давно решил посвятить свою жизнь исследованию нашего крайнего северо-востока.

Мною учтены все трудности намеченного пути, все данные моего характера, взвешены все "за" и "против".

Родился и вырос я в суровой обстановке Яблонового хребта, и эта пройденная мною школа дает мне право надеяться, что следующая ступень еще более суровой школы жизни на северо-восточной окраине будет пройдена успешно".

Ушаков отодвигает лист бумаги, издалека пробегает глазами написанное.

Трудно было разговаривать с уполномоченным в Хабаровске. Не так легко объясниться и в письме. Разве расскажешь все, докажешь на двух-трех страничках? Что подумал о нем бритоголовый после встречи в Хабаровске? Гастролер, турист. Или – что хуже всего – авантюрист какой-то, искатель приключений и кладов. Многие ведь считают, что на Севере золота, пушнины только греби лопатой, набивай поплотнее мешки.

Слова, слова – какие выбрать из сотен и тысяч, чтобы поверил, понял бритоголовый?!

Ушаков вытирает белой тряпочкой перо – как это делают профессиональные переписчики – и четким, красивым почерком выводит:

"Приняв решение, я занялся проработкой специальной литературы... Мне удалось установить связь со всеми отделами и учреждениями Академии наук СССР, прямо или косвенно заинтересованными в научно-исследовательской работе на северо-восточной окраине Союза...

Все сказанное выше должно убедить Вас что я собираюсь отправиться на Север не ради любопытства туриста или выгод гастролера, а ставлю перед собой глубоко продуманную задачу, к решению которой веду подготовку по всем доступным мне линиям.

Сейчас решается вопрос о заселении Земли Врангеля..."

Перо Ушакова замирает и ложится на бортик круглой чернильницы. Он встает, медленно подходит к этажерке, на которой стоит маленький глобус. Задумчиво крутит его. Чукотка и крохотная рядом с нею точка острова Врангеля делают два плавных оборота. Глобус, тихонько скрипнув в ночи, останавливается. Знаменитая Земля Врангеля...

"Значит, вам на Севере бывать не приходилось, – опять вспомнились слова уполномоченного. – На Северный полюс у нас командировок нет".

Зато есть долгая командировка на остров Врангеля. Редчайший счастливый случай! Другого такого, возможно, не будет. Как можно упускать его? Пусть появится много хозяйственных забот – не страшны они, дело это знакомое. Конечно, от привычной жизни придется отказаться, большой мир останется далеко, зато он сам себе хозяин, без контролеров, никто не станет отвлекать его по пустякам. Значит, время для серьезного изучения острова останется.

Георгий Ушаков снова крутит ученический глобус – сливаются очертания материков, океанов, гор и равнин. Быстрое кружение зелено-голубого шарика завораживает, уже не уследишь за маленькой точкой в синеве Ледовитого океана... Только бы пробиться в экспедицию! Не прозевать перо Жар-птицы!

Для Ушакова нет сомнений: послать туда надо его, именно его. Как все прекрасно сходится! Он организует на острове Врангеля поселок, поможет чукчам или эскимосам обжить его, наладить охоту. А попутно, во время тех же охотничьих вылазок... Все ясно, как дважды два – четыре.

Георгий Алексеевич резко останавливает глобус и мрачнеет. Это ему все ясно. А уполномоченному нужно разжевать подробности, убедить, уговорить. Веселенькая работенка! Как будто выходишь на сцену перед битком набитым залом, перед тысячами глаз и предлагаешь: поверьте, что важную экспедицию не провалю, что сделаю даже больше, чем намечается. Я человек грамотный, начитанный, спросите о чем хотите...

Но разве все последнее время он не спрашивал сам себя: по силам ли ему такое ответственное дело? Разве не изводил себя бесконечными: справлюсь ли, не отступлю ли, готов ли к опасной, трудной работе на бескрайних северных пространствах? И отвечал без колебаний: да, по силам, да, справлюсь, да, не отступлю, готов ко всем неожиданностям. Это не ребяческое бахвальство, не хвастовство – никто так не придирчив к нему, как он сам. Ведь не с бухты-барахты он все решил. Не для того собирается на Север, чтобы пощекотать себе нервы, чтобы с гордостью сказать кому-то потом: "Вот я какой смелый, решительный, вот в каких побывал переделках".

"Давайте вместе рассудим, товарищ уполномоченный. Что вам может не понравиться во мне? Я здоров, молод, морозов не боюсь, не испугаюсь и пурги, встречи с белым медведем. Тяготы северной жизни? И они не страшны после многих походов по тайге, сквозь болота, через горы. Кратковременное увлечение? Нет, нет и нет. Это давняя, выношенная мечта – стать полярником, принести пользу науке, своей стране. Это надолго, на всю жизнь, до тех пор, во всяком случае, пока хватит сил и здоровья. Всем понятно: пожилым, старым людям в Арктике не развернуться, будь ты трижды академик или профессор. И где он, академик или профессор, рвущийся на остров Врангеля, да не просто в научную экспедицию, а с целой программой хозяйственных хлопот? Где?"

Ушакову очень нравится это доказательство в его пользу, он вновь берется за перо, склоняется над бумагой.

"Едва ли представляется возможность посылки ученого "с именем", принимая во внимание кабинетный характер таких людей, а также все трудности и риск предстоящей продолжительной поездки. А если это и удастся осуществить, то все же целесообразность посылки такого лица будет сомнительна, так как нет ученых, не имеющих за плечами солидного возраста.

Наш Север и северо-восток не исчерпываются одной Землей Врангеля. Область потребует много сил и времени, и поэтому целесообразнее послать человека, у которого жизнь впереди и которого хватит не на одну Землю Врангеля.

Все вышеуказанное заставляет меня (еще раз напомнив, что мое решение глубоко обдуманно, твердо и предопределяет план всей моей жизни) снова обратиться к Вам с просьбой о выдвижении моей кандидатуры для работы на Земле Врангеля".

Ушаков задумывается на минуту и решительно приписывает:

"Ваше положительное решение даст мне возможность заострить свое внимание на подготовке к работе, а отказ заставит потратить много энергии (необходимой для подготовки) на доказательство того, что я могу оправдать те надежды, которые будут на меня возложены.

Член Дальневосточного краевого географического общества.

Г. Ушаков".

Он собирает исписанные листки, складывает их. Раздевается, гасит лампу и ложится в постель.

Опять на крыше рокочет лист железа. Под одеялом жарко, но надо спать. Надо обязательно выспаться. Силы ему еще пригодятся. На остров можно попасть только летом, значит, впереди полгода.

"Спать, спать, спать. Один, два, три, четыре... Чукчи или эскимосы заселят остров Врангеля?.. Девяносто пять, девяносто шесть, девяносто семь... Есть ли там пресная вода? Ни слова, ни одной мысли больше об острове...

Двести шестьдесят три, двести шестьдесят четыре... Семьсот девяносто девять..."

ФЛАГ НАД БУХТОЙ РОДЖЕРСА

Георгий Давидович Красинский очень аккуратный человек. Начиная какое-нибудь важное дело, он сначала заводит папку для документов. В нее Красинский складывает приказы, протоколы заседаний, письма, телеграммы. И даже вырезки из газет.

На самой толстой его папке написано: "Остров Врангеля. 1924 год". За два года она разбухла, края обтерлись. Уезжая из Москвы в Хабаровск, Красинский вложил в папку еще два документа. Первый – постановление Совета труда и обороны о заселении острова Врангеля. Второй – удостоверение, отпечатанное на машинке. В нем говорилось:

"Дано товарищу Красинскому Г. Д. в том, что он действительно является начальником Дальневосточной полярной экспедиции".

Эта полярная экспедиция должна добраться летом до острова Врангеля и организовать там первое советское поселение. Так решено правительством. Но Красинский не уверен, что в нынешнем году это удастся. Ничего не готово, хотя разговоры, переписка об экспедиции ведутся с прошлого года.

Где взять пароход? Во Владивостокском порту нет ни одного судна, подходящего для плавания в Арктике, во льдах.

Как быть со снаряжением? Многое из того, что необходимо будущим поселенцам, достать на Дальнем Востоке просто невозможно.

Кто возглавит поселение на острове Врангеля? Ведь телеграфировали дальневосточникам, надо найти толкового, энергичного человека. Но даже это не сделано. А отплывать на остров нужно не позже июля. Осталось чуть больше трех месяцев.

Может быть, поэтому у Красинского так сильно болит голова.

Или утомила его дорога от Москвы до Хабаровска: двенадцать дней поездом, с долгими остановками – снег во многих местах перемел железнодорожные пути?

Или довел его до этих болей упрямый уполномоченный? Как ни бился с ним Красинский, так и не узнал, кого предполагают назначить руководителем будущего поселения.

– Есть кандидатуры, – уклончиво отвечал уполномоченный. – Отбою от желающих нет.

– А точнее?

– Дело серьезное. Надо все утрясти, обсудить. Вопрос пока оставлен открытым.

– Так давайте закроем его, – рассердился Красинский. – Вызывайте в Хабаровск ваши кандидатуры. Будем решать. Стефансон, как известно, не ждал, а действовал.

И услышал, как уполномоченный раздраженно пробормотал в дверях:

– Черт бы побрал вашего Стефансона. Своих дел по горло, а тут еще всякие острова.

Теперь Красинский сидит в кабинете уполномоченного и рассеянно посматривает на чучело песца. Часа через полтора должны собраться люди, из которых надо выбрать начальника поселения на острове Врангеля. Человека, во многом способного поспорить с самим Стефансоном.

Вильялмур Стефансон... К этому господину у Красинского двойственное отношение, хотя они ни разу не встречались. Оба увлечены Севером, правда, по-разному. Стефансон – известный полярный путешественник, Красинский исследователь-хозяйственник.

Канадец ищет новые земли, он изучает Арктику и прилегающие к ней территории. Георгий Давидович исследует уже открытое и нанесенное на карту. Цель его: освоение северных районов.

Красинский очень и очень уважает канадца за его смелые походы, рискованные путешествия. И тем более его так поразили, возмутили попытки Стефансона отторгнуть остров Врангеля от Советского Союза.

Канадцу на острове бывать не приходилось. Красинскому – довелось, в 1924 году. Из-за того же Стефансона.

Эх, господин канадец, знаменитый полярник! Занимались бы своими путешествиями и не лезли в политику. Тогда бы не заварилась эта каша, не началась бы эта история с островом Врангеля.