Текст книги "Рельсы жизни моей. Книга 2. Курский край"
Автор книги: Виталий Федоров
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Глава 19. КВАРТИРНЫЙ ВОПРОС И ЕГО РЕШЕНИЕ
У Раи на работе всё было в порядке. Она устроила Вовика в ясельную группу и ездила с ним в город на работу и обратно на автобусе. Правда, ребёнка иногда укачивало.
Перед Новым 1972 годом методист Сирота шепнула Рае:
– Распределяли квартиры, вам выделили трёхкомнатную на первом этаже.
– Вот тебе, Боже, что нам негоже, – прокомментировала Рая новость и тут же отругала себя за несдержанность. Ответ прозвучал грубовато, и если методист в таком виде его преподнесёт мужу, заместителю директора, тот вполне мог посчитать это за отказ и на этот раз нам ничего не выделить. Но слово не воробей.
На следующий день Дмитрий Тимофеевич Сирота пригласил нас с Раей к себе в кабинет. Начал с того, что спросил моего согласия на то, что квартиру выделят не мне, а моей жене:
– Она ведь первая на очереди в садике, а ваша очередь когда ещё подойдёт…
– Я согласен. Разводиться мы не собираемся, – уверил я его.
– Хорошо. Тогда другой вопрос. Есть квартиры в пятиэтажном доме на первом и на пятом этаже. Можете выбрать.
Мы переглянулись. Выбор предстоял нелёгкий. Как-то всегда считалось, что первый и последний этажи хуже других. Для этого были свои причины. На первом этаже обычно не было балконов, возле дверей в подъезде постоянно ходило много людей. А на верхний этаж высоко подниматься, да и крыша иногда протекала. Пожалев, что нам не предложили других альтернатив, мы согласились на пятый этаж.
– Пусть будет последний, – подытожил я. – Мы молоды, подниматься нам не тяжело. А ребятам будет хорошая тренировка.
– Так и запишем, – резюмировал Сирота. – Через месяц получите ордер и ключи.
* * *
Новый 1972 год мы встретили в Михайловке. А в начале февраля Рая привезла ордер на квартиру и ключи от неё. Мы так тщательно изучали документ, что я до сих пор отчётливо его помню.
Адрес: ул. Гагарина, д. 17/2, кв. 117.
Общая площадь квартиры: 64 м 2 .
Жилая площадь: 44 м 2 .
Две комнаты по 17 м 2 .
Одна комната 10 м 2 .
Наличие в номере дома, квартире и площади двух комнат магических для нас цифр 7 и 17 обещало, что всё будет хорошо. Мы решили не тянуть и переезжать завтра же под вечер. Я пошёл к соседу, который жил напротив нас. Он работал на грузовой машине водителем. (Его жена полгода назад немного попортила нам нервишки, но это к делу не относится.)
– Завтра в конце рабочего дня я уже перевожу одного в город. Пойди с ним поговори, если он не против, я за один рейс вас обоих перевезу.
Я взял адрес и сходил к этому человеку. Оказалось, мы с ним получили квартиры в одном и том же доме, только у него был третий подъезд, а у меня восьмой. Договорились, что первыми мы погрузим свои вещи, а потом его. Разгружаться, соответственно, будем в обратном порядке.
Когда водитель приехал домой на ужин, мы попросили его поставить машину таким образом, чтобы мы могли сразу начать погрузку. Вся наша мебель была уже выставлена на улицу. Нам помогали отец и сын Видулины, а также будущий сосед по дому. Мы всё быстро погрузили, поскольку вещи были заранее собраны в узлы. Я взял у Раи ключи от квартиры, семье же предложил ехать в город автобусом. Мы заехали ко второму клиенту, погрузили его вещи. Кузов заполнился. Так мы и ехали до Железногорска – верхом на своих вещах.
Подъехали к дому, остановились у третьего подъезда. Откуда-то нашлись добровольные помощники, вызвавшиеся носить и поднимать наверх тяжёлые грузы. У восьмого подъезда начали выгружать наши вещи. Я только прикидывал, как трудно будет поднимать по узкому коридору тяжёлый холодильник, когда один молодой человек без лишних слов взвалил его себе на спину и без единой передышки дотащил до пятого этажа. Помощники не напрашивались на новоселье и вообще, кажется, работали из чистого энтузиазма, но в конце работы я всё-таки убедил их взять несколько купюр.
Вскоре приехала вся семья. Мы ввернули лампочки во все патроны и стали осматривать своё новое жилище. Оно показалось нам очень просторным. На кухне стояла действующая газовая плита. Панели на кухне, в коридоре, ванной и туалете покрашены в салатовый цвет, приятный для глаз. Стены в комнатах оклеены обоями. Мы были просто в восторге.
Маленькую комнату сразу окрестили детской. А назначение двух равномерных комнат решили определить завтра. Одна из них была с южной стороны, а другая с северной. Юг больше подходил для зала, «светлицы». Но балкон был с противоположной стороны. Мы решили, что ходить через спальню на балкон – это не дело, и в конце концов определились с выбором. Спальня у нас будет с южной стороны, а зал – с северной. Забегая вперёд, скажу, что когда я возвращался с ночных смен и ложился спать днём, в солнечные дни бывало тяжело уснуть из-за ярких и горячих лучей солнца. Тут я в полной мере ощутил «прелесть» южной стороны.
В этом доме получили квартиры многие качканарцы. Двое из них оказались у нас соседями по лестничной площадке. Рядом в четырёхкомнатной квартире получила жильё семья машиниста тепловоза Владимира Кудрявцева, а напротив – мастера железнодорожных путей Яковецкого. А на первом этаже в такой же квартире, как наша, стали жить супруги Иван и Клава. Он работал вагонником-автоматчиком, она же была стрелочницей. Помнится, я подумал, что именно эта квартира предназначалась нам, но мы от неё отказались.
Постепенно мы начали обживаться в новой квартире. Эйфория первых дней прошла, и мы стали замечать некоторые дефекты. Не знаю, что их вызвало. Наш дом строили болгарские строители в осенне-зимний период. Хотя вряд ли отечественные кадры в хорошую погоду построили бы лучше – качество новостроек в СССР всегда почему-то оставляло желать много лучшего.
Первым «чудом» была мышь, невесть откуда взявшаяся в нашей квартире и пробежавшая откуда-то со стороны туалета. Мы её изловили и отправили с мусором на свалку. Вскоре «чудо» повторилось. Снова мышка шмыгнула где-то рядом с туалетом. Это вынудило меня внимательно обследовать всё помещение. В конце концов я обнаружил, что за большой трубой, проходящей через отверстие в полу возле стены, есть небольшая щель. Спереди место стыка аккуратно зацементировано, а с обратной стороны – нет. Я замазал щель цементно-алебастровой смесью, и больше такие «гости» нас не беспокоили.
Другой недочёт обнаружился в нашей спальне. В самом центре потолка выделялись водяные разводы, испортившие побелку вокруг отверстия, куда подвешивался патрон освещения. Видимо, это произошло ещё во время строительства, поскольку после того, как мы исправили дефект, он больше не повторялся. Таким же образом мы подправили угол в зале около балкона, который намокал во время любого дождя.
Но всё это казалось мелочью, поэтому мы всё делали сами, ни с кем не советуясь и никуда не жалуясь. Главное – у нас была собственная трёхкомнатная квартира!
Глава 20. РЕЛЬСЫ И ПОЛОЗЬЯ
Дорогу из карьера на фабрику дробления построили. Осталось натянуть контактную сеть. Тут-то и припомнились мои замечания к проекту по поводу того, что через реку её проложить «забыли». А в последний момент выяснилось, что и опоры там было ставить негде – слишком широк и глубок оказался овраг, по которому протекает река. Пришлось нам из карьера возить грунт и мелкую скальную породу, чтобы засыпать низину с обеих сторон. Возили грунт тепловозами в вагонах-самосвалах, называемых думпкарами.
Однажды я выгрузил вагон, а закрываться он не захотел. Все мои усилия закрыть его не увенчались успехом. Тут машинист, уже не молодой человек, спустился с тепловоза и, не предупредив меня, открыл кран на повторную разгрузку. Кузов дёрнулся, передняя его часть поднялась вверх. Наполовину прикрытый борт, возле которого я стоял, вдруг двинулся на меня. Я еле успел отскочить. С моего места думпкар выглядел, как самолёт на взлёте, полуоткрытые борта напоминали крылья. В таком положении мы его дотянули до станции Карьерная и отцепили на запасном пути. Сами же продолжили работать с оставшимися исправными вагонами. А этот думпкар в таком состоянии простоял довольно долго, наверное, месяца два.
Когда закончили отсыпку грунта в овраг, меня перевели на станцию Отвальная на перевозку вскрыши[22]22
Вскрыша – пустая порода, покрывающая залежи полезного ископаемого и вынимаемая при его добыче открытым способом. (Прим. авт.)
[Закрыть]. Работал я на тепловозе ТЭ3. Они выпускались с завода двумя секциями общей мощностью 4000 л. с., каждая из секций на шести осях. Использовались в такой комплектации на магистральных путях с тяжёлыми поездами. А на промышленных путях секции чаще всего разъединяли, и получали два тепловоза мощностью каждый по 2000 «лошадок». Наша секция «Б» была прицеплена к шести стотонным вагонам. Машинистом у меня был мужчина по фамилии Бондарь.
Если в Асбесте при движении вперёд вагонами помощники ездили на площадках хвостовых вагонов, то здесь такого не было. Эти вагоны были оборудованы световой и звуковой сигнализацией. Лампа, получавшая электричество от тепловоза по проводам, пропущенным под вагонами, горела днём и ночью. А звуковая сигнализация представляла из себя два колокола местного изготовления, закреплённые к последней оси хвостового вагона. При движении они издавали довольно громкие звуки.
С Бондарем я проработал меньше двух месяцев, ничем особенным он мне не запомнился. Жил с нами в одном доме, но приятельских отношений у нас не сложилось. К слову, уборщица из ЦСП, когда-то грозившая, что обзаведётся квартирой раньше меня, тоже получила квартиру в нашем доме. Но при встрече язык я ей не показывал.
Новомир Спасенков тоже жил теперь в соседнем подъезде. Как-то он пригласил нас на день рождения. В гостях у него были знакомые всё лица: чета Черновых (Владимир и Люба) и Гаряшин. Когда гости уже хорошо выпили, а Владимир куда-то отлучился, Гаряшин вдруг с жаром начал говорить Любе: «Я тебя так сильно люблю! Как же вышло, что ты предпочла другого?». Мы с Раей переглянулись, но встревать в чужие отношения было не в наших правилах.
* * *
Никитин предложил мне должность мастера малой механизации по ремонту и обслуживанию дрезин, путеукладчиков и прочей подобной техники.
– Ещё путейцем не работал, – с негодованием отверг я предложение, – не для этого переходил на железнодорожный участок!
Тем не менее с тепловоза Никитин меня всё же снял – временно, для сооружения передвижного склада горюче-смазочных материалов. Склад должен был представлять собой довольно большое помещение, которое можно было бы перемещать в разные места при помощи трактора или бульдозера. В помощники мне дали слесаря и электросварщика.
Первым делом из самого прочного стального материала, что был в нашем распоряжении, мы изготовили полозья, переднюю часть которых загнули, как у саней. Затем стали возводить само сооружение, приваривая к уголкам арматуру. В конце концов получилась железная клетка, достойная того, чтобы в ней можно было перевозить опасных преступников.
Мы всё старались делать на совесть, но гарантировать, что конструкция получилась достаточно надёжной, я не мог. Исходный материал был недостаточно прочен, и при перевозке мог деформироваться, хотя развалиться был не должен.
Глава 21. СВИДЕТЕЛЬСТВО НА ПРАВО УПРАВЛЕНИЯ ТЕПЛОВОЗОМ
Электровозы, на которых я надеялся работать машинистом, к нам до сих пор не поступили. А быть помощником мне уже порядком надоело. И я принёс на работу своё свидетельство на право управления тепловозом, полученное ещё в Асбесте (пригодилось-таки, хотя в своё время этого и не предполагал). Я знал, что в Министерстве чёрной металлургии (МЧМ), к которому относился ГОК, все свидетельства из других ведомств заменялись на свои. Нужно было лишь сдать теоретический экзамен. Я показал Никитину своё свидетельство и спросил:
– Можно заменить эти права на МЧМовские?
– Нет, – коротко и категорично ответил начальник.
Я ему не поверил, поскольку уже неоднократно замечал, что он старается меня принизить, видимо, чувствуя во мне конкурента. И тогда я решил обратиться непосредственно в транспортный отдел Министерства чёрной металлургии.
На работе я познакомился и довольно близко сошёлся с помощником машиниста Николаем Пшеницыным. Он как-то пожаловался, что только недавно приехал, а жить ему с женой и сыном Колей негде.
А наша бабушка прожила с нами в новой квартире около месяца и заскучала без определённого занятия. На Урале («На Врале», – как говаривала она) в Асбесте у неё была квартира, и она захотела туда вернуться. Прожив с нами в Михайловке в самое трудное для нас время, помогая, чем могла, теперь она почувствовала себя лишней, и мы с благодарностью её проводили.
Я поговорил с Раей. Она не была против того, чтобы уступить на время маленькую комнату Пшеницыным. «Дети всё равно привыкли спать в зале на диване валетом», – рассудила она. Через день к нам в квартиру переехала семья из трёх человек.
Пшеницыны приехали в Железногорск из Казахстана. Николай оказался там по распределению после окончания железнодорожного техникума. Его жена, казашка, была по-своему, по-восточному красива: круглолица, смугловата, с небольшим прищуром чуть раскосых глаз, темноволоса. Звали её Наташа. По-русски говорила чисто и грамотно, без акцента. Её муж Николай – симпатичный русский парень, спокойный, обладающий чувством юмора, моложе меня лет на пять-шесть.
Вечером мы все вместе о чём-то разговаривали, и я упомянул, что собираюсь поехать в Москву. Наташа вдруг встрепенулась:
– Ой, мне тоже в Москву надо. Может, вместе поедем?
– Почему нет? Поехали, – согласился я.
Мы на автобусе добрались с ней до Орла. Дальше пришлось ехать электричкой, так как на фирменный поезд до Москвы билетов не оказалось. Всю ночь мы были вынуждены трястись на жёстких сиденьях, но наконец, пытка закончилась. Часов в девять утра электричка прибыла на Курский вокзал. Мы условились о месте и времени встречи – здесь же, когда каждый закончит свои дела. Возьмём обратные билеты, а потом и по магазинам пройтись можно будет.
Узнав в справочной дорогу к Министерству чёрной металлургии, я на метро довольно быстро добрался до места. В вестибюле на первом этаже было несколько телефонных кабинок, к одной из которых меня и направил охранник. Я поднял трубку и услышал голос диспетчера:
– Вам в какой отдел и по какому вопросу?
Я коротко объяснил цель своего визита.
– Минуточку. Сейчас свяжусь с нужным отделом.
Ждать пришлось недолго.
– Поднимайтесь на четвёртый этаж, кабинет четыреста двенадцать, там вас ждут.
– Спасибо.
В кабинете за столом сидел молодой человек лет тридцати пяти. После приветствия он спросил, откуда я приехал.
– Курская область, город Железногорск. Работаю в строящемся ГОКе.
– И что вас сюда привело?
– Мне нужно поменять свидетельство на право управления тепловозом, которое я получил на Урале в Асбесте, – объяснил я и протянул ему документы. Он внимательно их изучил, начав с паспортных данных и проверив мою прописку, закончив выданным в Асбесте свидетельством.
– А в чём загвоздка?
– Наш начальник службы тяги сказал мне, что такой документ на МЧМовский не обменивается.
– Он неправ. Если свидетельство выдано крупными, широко известными предприятиями нашей страны, то документ подлежит обмену. А в Асбесте крупное горнорудное предприятие. Так что вы скажите своему начальнику – кстати, как его зовут?..
– Анатолий Никитин.
– Скажите товарищу Никитину, что он неправ, ваш документ обменять можно и нужно.
Я поблагодарил чиновника и простился. С облегчением подумал, что не зря всё-таки сюда приезжал.
На Курском вокзале меня уже ждала Наташа. Мы взяли билеты на вечерний поезд и пошли по магазинам, больше на экскурсию, чем за покупками. Посетили «Детский мир», «Спорттовары» и, конечно, гастрономы.
На этот раз в поезде нам удалось выспаться. Из Орла планировали добраться домой на такси, но названная водителем стоимость проезда оказалась нам не по карману. Поехали автобусом. Ещё до обеда вернулись в Железногорск. Вся поездка заняла около полутора суток.
* * *
Не так давно в ГОКе появилось Управление железнодорожного транспорта (УЖДТ), начальником которого стал Валерий Пономарёв. А ещё чуть раньше был открыт учебный комбинат по специальностям, необходимым для ГОКа. После вояжа в столицу я встретился с начальником службы тяги.
– Я был в Москве в МЧМ, – как бы между прочим заметил я.
– Зачем?
– Узнать насчёт своего свидетельства.
– Я же.. же ска… сказал, что его нельзя обменять, – заметно заикаясь, проговорил начальник.
– Что-то мне подсказывало, что это не так. И я оказался прав. «Скажите товарищу Никитину, что он ошибается», – процитировал я по памяти слова работника министерства.
Начальнику после некоторого раздумья волей-неволей пришлось пойти мне навстречу:
– На следующей неделе в учебном комбинате будут экзамены. Сдашь теорию, так и быть, сделаем тебе корочки.
Времени на подготовку у меня оставалось мало, и я поспешил в книжный магазин, чтобы купить книгу про тепловоз ТЭМ1. Однако такой там не оказалось, пришлось взять про ТЭ3, хотя этих локомотивов у нас было меньше. Книга была толстой, и к экзаменам я успел прочитать лишь примерно третью часть.
В назначенный день я пришёл на экзамен. В аудитории за столом сидел начальник УЖДТ Пономарёв – солидный, в меру полный мужчина средних лет, высокий, с добрым взглядом. Я понял, что это председатель экзаменационной комиссии. А рядом с ним сидел не кто иной, как начальник службы тяги Никитин. Он что-то переписал с небольшого листочка на чистый лист бумаги и передал мне через третьего члена комиссии, Валентина Афонина, который не сидел за столом, а ходил между рядами. Его я хорошо знал, так как он работал машинистом.
Экзаменуемых было человек десять. Сдавали кто на помощника, кто на машиниста. На замену «прав» сдавал только я. Поэтому и получил от Никитина индивидуальный билет, в котором было шесть или семь вопросов, один другого «интереснее». Сколько в жизни сдавал экзаменов, ни разу не встречал такое количество вопросов в одном билете.
Когда Афонин проходил мимо меня, я молча показал на проблемные вопросы по тепловозу. Он шёпотом дал мне несколько полезных советов. Отвечать я пошёл первым. На вопросы по билету ответил нормально. Дополнительный вопрос задал председатель комиссии Пономарёв. Его добрый взгляд меня не обманул, вопрос оказался «на засыпку»:
– Вы подъезжаете к станции, на входном светофоре горит белый. Ваши действия?
На входном светофоре может гореть лунно-белый огонь, показывающий разрешение поезду въезда на станцию с небольшой скоростью при закрытом светофоре. Но такой цвет никогда не называют белым без приставки «лунно-». Я решил, что «белый» может означать только неисправность светофора, поэтому ответил:
– Я останавливаюсь.
– Правильно, – кивнул Пономарёв. – А что означает один длинный звуковой сигнал перед взрывными работами?
В Асбесте это называлось «началом взрывных работ», я так и ответил. Как оказалось, здесь этот сигнал назывался «боевым». В результате мой экзамен комиссия оценила на «хорошо». Пономарёв сказал, чтобы на следующей неделе я зашёл к нему в кабинет.
22 мая пришёл в Управление, надеясь получить вожделенное свидетельство. Но не тут-то было. Вместо него мне выдали направление в командировку в город Губкин Белгородской области. Там размещался комбинат «КМАруда» (в состав которого тогда входил и Лебединский ГОК – «побратим» нашего МГОКа), куда мне и нужно было в конечном итоге попасть. Но больше всего я удивился, увидев в командировочном удостоверении строку: «Транспорт – самолёт».
– Валерий Андреевич, для чего вы отправляете меня в Губкин?
– Там вам заменят свидетельство на право управления тепловозом.
– И всё?
– Да, всё. Счастливого пути.
– Спасибо, – ответил я и поспешил уйти, пока мне не придумали поручить ещё какое-нибудь дело.
Я решил устроить Николке небольшое приключение и взять его с собой. Сын был просто в восторге:
– Мы полетим на самолёте!
Аэродром был недалеко от города. Летал оттуда всего один самолёт Ан-2П, который в народе прозвали «Кукурузником», поскольку некоторые его модификации применялись в сельском хозяйстве. На аэродроме не было бетонной взлётно-посадочной полосы, ею являлась ровная огромная поляна с коротко стриженой травой.
Когда мы пришли на аэродром, лётчик уже сидел в кабине. Увидев Николку, окликнул его:
– Ты, мальчик, тоже полетишь?
– Да, – серьёзно ответил Коля.
– Хочешь стать лётчиком?
– Очень хочу.
– Учись, расти и станешь лётчиком. Только надо очень хотеть.
Мы купили билеты в единственном деревянном домике и поднялись в салон самолёта. Внутри было два ряда сидений: четыре с одной стороны и четыре пары с другой. Всего выходило двенадцать мест. Занято из них было восемь. Николка, конечно, сел рядом с иллюминатором и весь полёт восхищённо глазел на землю. В Курске мы приземлились на настоящем аэродроме. Половина пассажиров вышла, а оставшиеся четверо летели с нами в Губкин. Там нас встретил аэродром – близнец Железногорского. Город тоже был неподалёку, мы быстро дошли до него пешком.
Увидели небольшой пруд. Было тепло, и мы решили искупаться. На берегу кроме нас никого не было. Это могло насторожить – вдруг бы водоём оказался не чистым? Но мы рискнули – уж очень хотелось освежиться после полёта. Всё обошлось.
Бывают же в жизни совпадения – чуть ли не первый встречный горожанин оказался моим знакомым, однокашником по Свердловской школе машинистов. Нам было о чём поговорить с Левинсоном; прошло четырнадцать лет, как мы закончили учёбу и разъехались кто куда. Он рассказал, что первым в Белгородскую область приехал Нечипуренко, узнав от кого-то о строительстве ЛГОКа. Потом позвал своего приятеля, тоже свердловчанина – Левинсона. Ещё учась в школе машинистов, Нечипуренко поступил в железнодорожный институт, а сейчас работал начальником депо.
– Мне здесь нравится, – рассказывал Левинсон. – Никуда уезжать не собираюсь до конца своих дней. Кстати, чуть не забыл – здесь же и Вася Рязанский живёт!
– Да ты что! Это же мой друг, очень хочу его увидеть. У тебя есть его адрес?
– Есть, записывай, – и Левинсон продиктовал мне адрес и объяснил, как туда добраться.
Когда мы с Николкой оказались на пороге Васиного дома, он был искренне рад и, конечно, удивлён, какими судьбами я его нашёл. Из Асбеста он уехал в первый же год работы, после той злополучной травмы указательного пальца, о которой я писал в первой книге.
– Слушай, оставайся тут хоть на несколько дней, нам столько нужно друг другу рассказать! – просил Вася. Но на следующий день мне уже надо было возвращаться, как-никак я был не в отпуске, а в командировке. Как назло, в эту ночь Василию нужно было выходить на работу. Дома оставалась его жена Ася. Она была не против того, чтобы мы переночевали у них.
Мы с Николкой решили проводить Василия. Дошли почти до карьера, который был недалеко от города. Со стороны он казался каким-то белым, но потом мы разглядели и слои другого цвета. Вася объяснил нам, что здесь много известняка. Мол, не зря же город Белгород так назван.
На обратном пути мы увидели тир и зашли туда. Коля в первый раз в жизни взял в руки винтовку «мелкашку». Я объяснил ему, как целиться и стрелять. У него получилось очень хорошо, он даже выиграл приз. Я же стрелять не стал – настрелялся в армии на всю жизнь.
Переночевали мы дома у Василия. Утром он пришёл с работы, а я собрался идти в Управление железнодорожного транспорта. Дал Васе свой адрес и простился с ним и с его гостеприимной супругой Асей.
В управлении «КМАруда» о моём визите, видимо, были уже в курсе и приняли меня хорошо. Быстро выписали свидетельство, поздравили и чуть ли не торжественно вручили. Оттуда мы сразу пошли на аэродром и вскоре улетели домой. До Курска летели вчетвером, а оттуда – вдвоём. Погода стала ухудшаться, собиралась гроза, и нас довольно чувствительно поболтало, но испугаться мы как следует не успели, самолёт приземлился до того, как разыгралось ненастье.
В бухгалтерии мне оплатили перелёт в оба конца и двухдневную командировку. Теперь я имел официальное право управлять тепловозами на предприятиях Министерства чёрной металлургии.
