Текст книги "Тренировочный день 8 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава 4

Во дворе пятиэтажки, среди аккуратно подстриженных газонов и молодых березок, стоял добротный деревянный стол с массивными вкопанными скамейками. Древесина потемнела от времени и дождей, но была еще крепкой – такую мебель ставили основательно, на десятилетия. На столешнице виднелись следы от многочисленных игр: царапины от ножей при вырезании «секретиков», вырезанные инициалы в сердечках, пятна от разлитого лимонада. Неподалеку сверкала свежими красками новая детская площадка – гордость двора и местного ЖЭКа. Яркие качели на металлических стойках, карусель с разноцветными сиденьями, горка с блестящими алюминиевыми скатами и песочница с чистым желтым песком. Все это великолепие появилось этой весной, и даже взрослые поначалу засматривались на современные конструкции.

За деревянным столом сидела Инна Коломиец, – высокая, подтянутая, с крепкими плечами пловчихи или легкоатлетки. Темные вьющиеся волосы собраны в хвост, а загар выдавал в ней любительницу спорта и активного отдыха. В спортивной майке и шортах она выглядела готовой в любой момент побежать или поплавать. Рядом с ней Оксана Терехова казалась особенно хрупкой – невысокая, тоненькая, почти прозрачная. Ее худенькие руки и острые локти говорили о том, что девочка либо мало ест, либо слишком быстро растет. Светлые волосы были заплетены в простую косичку, а на лице выделялись большие серые глаза. Она сидела за столом, погрузившись в чтение какой-то книжки и совершенно не замечая ничего вокруг.

Третья подружка, Яна Баринова была где-то посередине по росту, но природа наградила ее пышными формами, которые в пятнадцать лет уже привлекали взгляды мальчишек. Фигуристая, с пышной грудью под летним сарафаном, она старалась держаться чуть более сдержанно, чем остальные, словно осознавая свою рано проявившуюся женственность. Она уселась прямо на деревянный стол и качала загорелыми ногами в воздухе, демонстрируя миру новенькие кожаные сандалии.

Она оглядывается по сторонам и замечает идущую к ним девушку. Лиза Нарышкина сразу бросалась в глаза – загорелая, с модной стрижкой «каре» и в одежде, которой позавидовали бы многие московские модницы. На ней красовались болгарские джинсы идеального кроя, белая блузка с вышивкой и изящные босоножки на небольшом каблучке. На шее поблескивала тонкая цепочка с подвеской, а на руке – часики с кожаным ремешком. Даже сумочка у нее была какая-то особенная, явно заграничная. Быстрым шагом она идет к подружкам. Яна толкает Инну в бок и кивает на идущую к ним девушку.

– Привет девчонки! – машет рукой Лиза и прибавляет шаг: – как же я по вам всем соскучилась!

– Лизка вернулась! Ну наконец-то! – первой со скамейки вскакивает ее неразлучная подружка Инна Коломиец и раскидывает руки в стороны, чтобы обнять: – а уж я-то как соскучилась!

– Все соскучились. – замечает Оксана Терехова, пока эти двое обнимаются и целуют друг друга в щеки: – сколько времени тебя не было? Целый месяц наверное…

– Двадцать два дня на курортах братской Болгарии, Слынчев Бряг и Золотые Пески! – гордо заявляет Лиза, выпуская наконец Инну из своих объятий: – а ты чего молчишь, Барыня? Иди сюда, обниматься, или не соскучилась?

– Соскучилась. – кивает головой Яна Баринова, обнимаясь со своей подругой: – еще как соскучилась. Правда у нас тут скучновато было, я и не была нигде, только с мамой купаться выезжали пару раз на озера. Но зато вон, Ксюша в деревне была, коровам хвосты крутила. А Инна только-только из концентрационного лагеря вернулась.

– Из пионерского. – поправляет ее Инна: – но в целом там только вышек по периметру не хватает и эсэсовцев с овчарками. Да чего там, ничего интересного в лагере не было, лучше ты расскажи, как за границу съездила!

– Пфф… как говорят, курица не птица, Болгария не заграница. – пренебрежительно поводит загорелыми плечиками Лизавета: – вот были бы мы в Ницце или Венеции… а так, Слынчев Бряг в очередной раз. Чуть лучше, чем Ялта и Сочи, да и наших туристов там на каждом шагу. Даже английский язык негде практиковать, все русский там знают.

– Болгария! – восклицает Яна Баринова: – ну ты Боярыня везучая! Каждый год в Болгарию! Мне бы так, я за границей и не была никогда… максимум на курорты Минеральных Вод ездили с мамой по путевке. А… еще в «Артеке» была же…

– В «Артеке»! Очуметь, Барыня, ты чего – отличница по всем предметам что ли? – хмурит брови Инна Коломиец: – туда же только самых-самых отправляют, ты чего?

– Да не… – машет рукой Яна, явно стесняясь поднятой темы: – я же в команде по плаванью состояла в прошлой школе. Ну… до того, как вот это все выросло. – она опускает взгляд вниз. Некоторое время все молчат, глядя на Яну.

– Ну конечно. – наконец нарушает молчание Оксана Терехова, откладывая свою книжку: – и как у нас день пройдет без того, чтобы Барыня нам своей грудью похвасталась?

– Да я не хвастаюсь! Это горе какое-то! Я же третьей на региональных сборах была! А потом – выросло!

– Нехорошо хвастаться. – качает головой Лиза: – ты лучше скажи, что именно нужно делать чтобы так – выросло? У нас вон не растет.

– У всех растет, кроме меня. – уточняет Оксана: – вот у всех.

– Но не так как у нее!

– У вас хоть как-то растет! Отъели себе… – ворчит Оксана: – все, замяли тему, а то у меня глубокая депрессия будет. Давайте хоть минуту о чем-то другом поговорим чем Барыня и ее… эти вот самые!

– О! – поднимает палец Лиза и ставит на стол яркий пластиковый пакет с портретом юной девушки и надписью на иностранном языке: – точно! Сейчас будет раздача сувениров! Думаете я там просто так каталась и на песочке золотом нежилась?

– Честно говоря так и думаем. – кивает Инна: – еще как валялась и нежилась. А теперь хвастаться приехала. Лимону вон сходи поешь.

– Завидовать нехорошо, Коломиец. Сама небось в лагерь к своему вожатом съездила, а? А? Девчонки! Она же покраснела, глядите! – тычет в нее обвиняющим перстом Лиза Нарышкина: – гляньте! Точно покраснела! А ну колись!

– Не было ничего! – Инна складывает руки на груди: – не докажете!

– А нам и доказывать не надо. – замечает Оксана Терехова: – ты сама все расскажешь, как захочешь похвастаться своими подвигами. А уж если ты там в лагере подвиг Доброй Вожатой повторила, то и ждать не надо – нам все потом в «вечерке» напишут. Так и так, мол матерая школьница из третьей школы коварно соблазнила и изнасиловала всю смену пионерского лагеря, включая вожатых, завхоза, повара, директора и сторожа Макара Макарыча. В связи с чем лагерь закрывается совсем, всех пионеров и комсомольцев отправляют на реабилитацию в психушку, а коммунистам выдадут молоко. За вредность.

– Дура ты Терехова. – говорит Инна: – где я и где Добрая Вожатая. У меня, между прочим, парень есть. Теперь.

– Ну вот загадка и разрешилась. – пожимает плечами Оксана: – до лагеря не было, после лагеря появился. И как твоего парня звать? Случайно не «вожатые»?

– Ой, ну хватит! – говорит Яна: – лучше давайте Лизу послушаем! Она же из самой Болгарии приехала! Из Варшавы!

– Варшава это в Польше, невежественная ты, а еще Барыня. В Болгарии – София. – поправляет девушку Оксана: – но ладно, ладно, замолкаю. Тем более что Боярыня явно что-то привезла, а я подарки люблю. Особенно заграничные.

– Серьезно? И часто тебе дарят… заграничные? – моргает Яна.

– Один раз в год. Вот как Лизка из своих заграниц приезжает, так и дарит. – признается Оксана: – кто бы мне еще чего дарил. Теперь и тебе дарить будут. В прошлом году она мне такого угарного журавля, который воду пьет подарила. Сувенир. Жаль батя его сломал как нажрался в очередной раз после смены.

– Ошибок прошлых мы уже не повторим! – напевает Лиза, роется в пакете и достает оттуда… камень. Довольно большой, с кулак примерно. Камень срезан пополам и на месте среза отпечатана фотография каких-то гор и красуется золотая надпись «BULGARIA».

– Камень? – Оксана часто-часто моргает глазами и аккуратно принимает подарок двумя руками: – а, намек поняла.

– Вот пусть попробует этот сломать. – улыбается Лиза: – меня особо уверили что эту штуковину фиг сломаешь. Я хочу чтобы у тебя сувенир на память от меня остался на века!

– Камень… – Оксана вертит подарок в руках: – ну… что же, по крайней мере это точно хрен сломаешь… если только батя им мне же голову не проломит.

– Ксюха! – всплескивает руками Лиза: – ты чего⁈

– Да, ладно, шучу я. Камень так камень…

– Короче, Терехова, ты меня задрала. Ладно, хотела я над тобой пошутить, так что… вот тебе настоящий сувенир! – и Лиза вытаскивает из пакета сложенные джинсы: – та-дам! Настоящие «Левис»!

– Серьезно? – Оксана осторожно принимает подарок из Лизиных рук: – но… нет, я такое принять не могу, это же дорого!

– Не дороже денег. И потом, это мой тебе подарок, дурында. Их твой батя тоже не сломает, настоящие американские джинсы не порвешь!

– Ого. Спасибо… – Оксана разворачивает подарок и осматривает его со всех сторон: – какие классные… настоящие как ты там говоришь?

– Можешь даже не прикидываться. – машет рукой Лиза: – не обижусь. Я же знаю, что ты к шмоткам равнодушна.

– Оксана к шмоткам равнодушна? – спрашивает Яна и Инна Коломиец – кивает.

– Ксюха же улетевшая. Вечно в своих книгах или еще где. – говорит она: – ей что «Левис», что фабрика «Большевичка» – без разницы. Хорошо хоть что вообще одевается, а то ходила бы в школу голышом, как только погода позволила бы.

– Если бы у меня было что показывать – будь уверена, что ходила бы. – отвечает Оксана, бережно сворачивая джинсы: – если у тебя было что…

– Парни в классе на тебя и такую посмотрели бы. – отвечает ей Инна: – а что, примерить? Пошли за гаражи, сразу и наденешь!

– Да ну… вещь же новая… – сомневаясь, Оксана заново осматривает свой подарок: – замараю еще или порву…

– Между прочим джинсы они и придуманы для работы в поле, на секундочку, их порвать – это постараться нужно. Ковбои их носили. – говорит Лиза: – так что обязательно примерить нужно. Но потом. Сперва… – она достает джинсовую же курточку с надписью «СЛЪНЧЕВ БРЯГ» латинскими буквами и изображением солнца: – Инна, это тебе. Штаны я тебе в прошлый раз привозила.

– Офигеть! – хватает курточку Инна: – настоящая болгарская! А размер подойдет?

– Подойдет, я же знаю твои габариты, – смеется Лиза: – А вот Барыне… – она задумчиво роется в пакете: – Барыне я привезла вот это!

Из пакета появляется изящная керамическая фигурка – девушка в национальном болгарском костюме с кувшином. Фигурка была высотой сантиметров пятнадцать, выполненная из белой керамики с тщательно прорисованными деталями. Девушка в болгарском национальном костюме застыла в грациозной позе – одной рукой она придерживала глиняный кувшин на плече, другая была изящно отведена в сторону. Костюм поражал яркостью красок и детализацией: белая блуза с пышными рукавами была расписана красными и зелеными узорами, широкий пояс переливался золотистой краской, а длинная юбка украшена традиционным орнаментом из мелких цветочков и геометрических фигур. На голове красовался венок из полевых цветов, а темные волосы были заплетены в две косы, спадающие на плечи.

Лицо девушки было написано тонкими мазками – большие темные глаза, румяные щеки и легкая улыбка. Даже крошечные босоножки на ногах были тщательно прорисованы красной краской. На основании фигурки золотыми буквами была выведена надпись «BULGARIA», а сбоку мелким шрифтом – «Handmade». Керамика была покрыта глянцевым лаком, отчего краски казались особенно яркими и сочными.

– Ой, какая красивая! – восхищается Яна, осторожно беря статуэтку двумя руками: – а костюм какой нарядный! И личико такое милое… Это ручная работа?

– Болгарский народный, – объясняет Лиза: – видишь, какая вышивка? А юбка какая! Ты же любишь всякие красивые штучки.

– Красивая… – любуется Яна статуэткой: – я ее в сервант поставлю. Ой, нет, тогда я ее видеть не буду. Поставлю к себе в комнату на книжную полку чтобы видеть все время.

– Ладно, подарки я раздала. – говорит Лиза, глядя как Инна уже успела накинуть курточку и сейчас крутится, разглядывая себя сверху вниз. Яна передает ей небольшое зеркальце и Инна пытается окинуть себя взглядом, держа зеркальце в вытянутой руке.

– А у вас тут как дела? Рассказывайте. – Лиза садится на столешницу, закинув ногу на ногу: – что там за парень у Инны появился? Инна?

– Нормальный парень. Не вожатый, не подумайте. Я просто в лагере была и… ну он старшеклассник. Высокий такой и волосы вот так зачесаны. Он на гитаре играть умеет! И по математике одни пятерки, вот!

– Отличник и на гитаре играет, значит. – прищуривается Лиза: – круто. И что ты с ним в лагере была и все? Или телефончик домашний взяла? Он вообще откуда?

– А… он из нашей школы. В выпускной перешел. – говорит Инна и немного краснеет: – так что и телефон не нужен. Первого сентября увидимся.

– Точно, школа же через три дня. Вот и лето пролетело. – вздыхает Оксана: – давайте я сегодня джинсы эти мерять не буду, а? Завтра на улицу в них выйду.

– Не, не, не, Терехова, сейчас мы с тобой за гаражи пойдем, сдернем с тебя твою юбочку и напялим джинсы! Будешь у нас ков-герл и все тут! – упирает руки в бока Лиза Нарышкина: – как иначе? Будешь поражать всех вокруг! В школе все удивятся, придешь пару раз в этих джинсах. Даже Виктор Борисович челюсть уронит!

– Ээ… Виктор Борисович? – Оксана перевела взгляд на других девушек, на Инну и Яну: – погоди, так ты не знаешь еще?

– Чего я не знаю? – хмурится Лиза Нарышкина: – вы же не сказали мне ничего еще. О чем мне знать нужно? У Барыни тоже парень появился? Или Лермонтович снова чего выкинул?

– Да нет… – Оксана сглатывает и встает из-за стола. Дергает за рукав подругу: – Инна…

– А чего сразу Инна-то? – ворчит Инна Коломиец, отдавая зеркальце Яне: – как что так сразу Инна. Вон тебе джинсы задарили, так и прими на себя ответственность.

– Не могу я. – мотает головой Оксана: – не хочу я Лизку огорчать, она ж плакать сейчас будет, а я терпеть не могу, когда она плачет.

– Можно подумать я от такого тащусь. – закатывает глаза Инна: – кому ж нравится, когда Боярыня наша ревет как белуга. Никому не нравится. Эх… в общем Лиза, ты только не плачь, но я тебе один умный вещь скажу…

– Да вы издеваетесь! – говорит Лиза и соскакивает со стола, притопнув изящными босоножками в пыль обычного провинциального дворика: – что случилось-то⁈ Я уже волноваться начала…

– Ты главное не волнуйся. – говорит Яна, поднимая руки ладонями к своей подруге: – главное – дыши. И помни что у тебя есть мы – твои подруги. У тебя мама и папа есть и они тебя любят. И…

– И комсомольская организация. – поддакивает ей Инна: – они тоже тебя любят. И поддерживают. Не только мы.

– Все тебя любят. И поддерживают. – кивает Яна.

– Точно! – говорит Оксана: – а уж мы особенно. Мы – твои лучшие подруги, помни об этом. И я не из-за джинсов говорю, а от сердца.

– Вот теперь я точно начинаю волноваться. Что случилось, товарищи партизаны? – Лиза складывает руки на груди и обводит взглядом своих подруг: – или снова начнем с показательных расстрелов и пыток неугодных? Кто тут заводила и подстрекатель? Что за бунт на корабле?

– Виктор Борисович уволился из школы. – говорит Яна Баринова. Наступает тишина.

– Кто-то из вас сейчас поплатится за эту наглую ложь. – тихо говорит Лиза: – за эту крайне неуместную шуточку.

– А… может и не уволился. – тут же дает заднюю Яна: – может мне показалось. Я вообще дурочка, не ведаю что несу. У меня часто провалы в памяти случаются. Извините.

– Так. Погодите. Нет. – Лиза поднимает ладонь перед собой и ее глаза наполняются слезами: – когда? Нет. Зачем? Погодите – как уволился⁈

– Да мы и сами толком не знаем. – говорит Инна: – ты только не волнуйся, Лиза. Если у вас любовь, то вы и вне школы встретитесь, верно же, девчонки?

– Точно. – кивает Оксана: – обязательно. Он же в тебя влюбленный. И жить без тебя не может… наверное. Ну… ты сама же говорила.

– Мне нужно выпить. А потом мы пойдем.

– Куда?

– Как куда. К нему домой!

Глава 5

Арина сидела на скамейке запасных и смотрела на тренировку новой команды. Ей было… слегка неуютно. От того, что она сейчас не со своей родной командой? Нет. Она – Арина Железнова, «гений поколения», кличка, которую ей дали ушлые журналисты после того, как в турнире юниоров она практически в одиночку выиграла всесоюзные соревнования. Да, волейбол – командная игра, да, выиграть одному игроку невозможно… или вернее – сложно. Но если ты на класс превосходишь всех вокруг, то на площадке они тебе только мешаются. Ее школьная команда представлялась ей группой неуклюжих статистов, которые постоянно допускали глупые ошибки, спотыкались и падали на ровном месте, подставляли руки и ноги под мяч как раз тогда, когда нужно было его «отпустить», чтобы тот приземлился в оффсайде, мешались под ногами и в целом никак не помогали выиграть.

Тогда она выиграла вопреки всему. И сделала это не раз и не два, а все семь матчей до самого финала. Где и проиграла команде из Ленинграда со смешным названием «Скворцы», которая играла на удивление слажено, словно один механизм, как часы – тик-так, тик-так. Она так и не смогла забыть то чувство собственной беспомощности перед ленинградскими девчонками… все говорили, что она – выиграла, ведь главное – это счет на табло. Главное – у кого медаль, говорили они.

Но она-то знала, что она в том матче – проиграла. Неверно нарисованная линия и постоянные заступы команды из Ленинграда, постоянные заступы, потому что девушки привыкли играть на полноразмерной площадке, а тут – чемпионат юниоров, подумаешь… это же не взрослые спортсмены. Более того, Арина уже привыкла к тому, что к женскому спорту относятся по остаточному принципу, а тут не просто женский, так еще и турнир юниоров, вот кто-то и нарисовал линию коряво, почти пол-метра площадки съели. Привычные к командной игре «Скворцы» постоянно заступали за линию и она – сумела это увидеть и правильно воспользоваться этим знанием. Нет, само собой когда диагональная «Скворцов», высокая худая девчонка с «конским хвостиком» на голове и с родинкой у уголка рта – вставала на подачу и взмахивала рукой, тогда никакого заступа не было. Заступы начинались тогда, когда «Скворцам» приходилось реагировать мгновенно, не глядя под ноги, полагаясь на вбитые рефлексы и чувство мяча. Вот тут-то эти самые рефлексы и начинали работать против них самих же.

Как часто говорил ее прежний тренер еще в школе – «Арина, если ты не можешь победить честно… то просто победи, ладно?». И она так и сделала. Вытащила победу на морально-волевых, постоянно провоцируя «Скворцов» на игру у задней линии и злясь на своих бестолочей, что стояли столбами, мешая ей играть.

Но потом, стоя вместе со всеми в строю и принимая поздравления – она почувствовала в груди пустоту и оглянулась. На нее смотрела капитан команды «Скворцов», смотрела нехорошо прищурив глаз. Увидев, что Арина смотрит на нее – молча пожала плечами и отвернулась. Но Арина все поняла. Они – знают как она выиграла. Так что эту победу она не могла отнести на свой счет.

К сожалению, журналисты не разделяли ее мнения и после того турнира как с цепи сорвались, преследуя ее повсюду. Интервью «Советскому Спорту», статьи в местных и центральных газетах, даже передача по телевиденью! Кому другому расскажи – это же счастье какое! Популярность в столь юном возрасте, а что будет когда «гений поколения» Железнова выйдет в высшую лигу? Мировая известность, олимпийские медали⁈

И тут же появились вербовщики, которые сулили золотые горы, только чтобы новоявленная звезда связала свою судьбу с их командой. Сколько их было и кто только тут не побывал… уланы с пестрыми значками, драгуны с конскими хвостами – все промелькнули перед нами, все побывали тут.

Сперва им удавалось сдерживать осаду вербовщиков, останавливая их на пороге, призывая к благоразумию и к тому, что Арина еще школу не закончила. Но потом появился человек из «Крыльев Советов»…

Арина проводила взглядом летящий над площадкой мяч, кивнула, когда мяч «отработала» высокая девушка с черными волосами, сплетенными в мелкие косички (и как они ей не мешаются?), и снова задумалась.

Дело в том, что ее семья была самой обычной семьей. Папа работал в статистическом бюро при местном заводике, а мама так и осталась домохозяйкой. Жили они в коммуналке и если бы не эти события – так и остались бы в той самой коммуналке в Подмосковье. Она слышала, как папа и мама обсуждали очередь на отдельную квартиру и… не раньше, чем через десять лет. Но и это не точно. А тут вербовщик «Крыльев Советов» предлагает трехкомнатную квартиру в новостройке, в самой Москве. Что до папиной работы, то предлагает ему стать помощником тренера в команде, а на возражения «я же никогда не работал тренером» – только руками машет. Дескать единственной заботой папы будет присматривать за Ариной, ведь она несовершеннолетняя пока и не может путешествовать с командой без своего опекуна. И зарплата… конечно же московская. Раза в три больше, чем все что папа раньше зарабатывал.

Папа конечно же отказался. Он и раньше всем отказывал. В первую очередь, потому что думал о ней. Он видел с каким трудом ей дался турнир юниоров и как она расстроилась после. Большой спорт травматичен – вот что он сказал, я не хочу, чтобы моя дочка покалечилась и неважно – физически или морально. Главное не то, где мы живем, сказал он, а то – как. И с кем. Мы – семья, сказал он. А потом, лежа в своей кровати и притворяясь что спит, она слышала, как плачет за тонкой стенкой ее мама. Как она говорит о том, что у них есть шанс и о том, как ей надоела коммунальная квартира и общий холодильник. И как ей отвечает папа – мягко, но настойчиво, как он говорит, что это не их выбор, это не их жизнь и не их достижения. Этого всего достигла их дочка и он не собирается жить за ее счет.

С утра она сама позвонила вербовщику и обговорила с ним условия. А потом – поговорила с родителями. О том, что действительно такой шанс выпадает раз в жизни и что она – справится. Конечно, журналисты раздули из нее «гения поколения», а ей просто повезло. Да она умеет играть, но не так чтобы ее за это на руках носили и памятники ставили… это явное преувеличение. Однако… квартиру в Москве они все равно получат, даже если она матч за матчем проигрывать будет, она это специально уточнила у Алексея Ивановича. И… зарплата у папы будет, и даже у нее, у Арины будет заплата, хотя она еще и школьница, но это возможно, ей уже семнадцать, а ведь как-то работают мальчишки и девчонки, которые в «Ералаше» снимаются, верно? Все что ей нужно – это продержаться в команде год… ну может два. Закончить школу. Поступить в институт. А у них уже будет своя квартира в новом жилом комплексе рядом со станцией метро, как иначе они бы ее получили? А еще… еще она выпрямилась и сказала папе что это – ее выбор. И чтобы он не думал, что живет за ее счет. Вы меня вырастили – сказала она и слезы катились по ее щекам, вы меня вырастили, и я никогда не смогу отдать вам всего… но…

Тут уже и мама расплакалась и даже у папы глаза мокрыми стали. Они обнялись и проревели вместе… сколько? Она не помнит. Но на следующий день она уже подписала договор со своей новой командой. А через неделю ее папе вручили новенький набор ключей, и они въехали в новенькую квартиру, еще пахнущую краской и клеем от светлых обоев цвета «кофе с молоком». У папы появилась служебная машина, белая «шестерка», а у мамы исчезла вертикальная морщинка между бровей.

Что же до Арины… она так и не стала своей в команде. Все девушки были старше ее, порой намного, относились к ней предвзято, пытались навязать свое мнение. Так что не получилось у нее с ними сдружиться, да не очень-то и хотелось. У нее с ними не было ничего общего, даже совместная игра не сближала. Постоянные окрики Сабины «Арина!», одергивания и попытки «поставить на место». Как бы она не играла, как бы не тянулась, всегда была эта полупрозрачная стена между ней и другими игроками команды, взрослыми, «настоящими» игроками. А с ней… с ней даже не разговаривали толком. Признавали, что играет хорошо, но не более.

– Арина! – снова окрик, как хлыстом и она – вздрагивает. Но это не Сабина! Но кто? Она же уже в новой команде до начала сезона, кто окрикнул ее так?

– Эй, малахольная, чего уселась? – усмехается с площадки невысокая девушка со светлыми волосами, убранными в хвостик на затылке, подбрасывает мяч в руке: – продолжим?

– Конечно! – оскалилась Арина и вскочила, убирая волосы в узел на затылке, скрепляя все резинкой, привезенной из Ялты в прошлом году: – как скажешь, старушка!

– Старушка⁈ – девушка на площадке аж поперхнулась: – а ты берега не попутала, мелкая?

– Как-то это странно. – говорит высокая девушка с черными волосами, убранными в многочисленные черные косички: – до сих пор ты была самой мелкой в команде, Лиль. Кроме того, она тебя выше.

– Заткнись, Салчакова. Ты и так слишком много времени в комнате у моего парня проводишь. – фыркает невысокая девушка, снова подбрасывая мяч в руке: – эй, малышня, давай к нам на площадку! Или что – боишься? – она насмешливо прищуривает один глаз: – боишься что тетеньки тебя обидят?

– Дочка… – тянется к ней папа, который сидит рядом: – может не стоит?

– Папа, ты не понимаешь… – вздыхает Арина. Папа действительно не понимает, не поймет того, что происходит у нее в душе прямо сейчас. Эта невысокая девушка… Лилия Бергштейн. У нее странные отношения со всеми в команде, включая тренера, она ведет себя так, будто никого вокруг нет, никогда не обращает внимания на приличия и условности… но самое главное – как она играет!

Именно ее и выбрала своей целью Арина сразу после того, как увидела, что именно вытворяет на площадке маленькая либеро. Как можно так играть⁈ Как будто у нее не было массы и инерции, она нарушала законы физики прямо на гладком покрытии волейбольной площадки! Нет, Арина видела талантливых спортсменов и раньше, но эта почему-то приковала ее взгляд. Уверенные и спокойные движения, кажется, что эта девушка никогда не суетилась, никогда не делала лишних движений, при этом – не переступала с ноги на ногу, а словно бы переливалась, как вода в тягучей речной воде в летний полдень. Но это впечатление было обманчивым! В следующую секунду либеро срывалась с места быстрее гепарда в прыжке, буквально исчезая из поля зрения! Сама манера ее игры, ее раскованное поведение на площадке, ее уверенный насмешливый взгляд, все это словно бы бросало вызов Арине, вот, гляди, эта девушка играет в областной команде, у нее нет трехкомнатной квартиры в Москве, нет личного массажиста и тренера, да у них в раздевалке лейки через одну работают и облупившиеся стены… но вот она стоит на площадке и ты – ты не пройдешь. Каждый мяч она брала с легкостью и уверенностью человека, который протянул руку за ложечкой чтобы чай перемешать. И тогда… тогда Арина вдруг вспомнила своего первого тренера и его совет.

«Арина, если ты не можешь победить честно… то просто победи, ладно?» – так говорил он, а победить эту либеро честным путем никак не выходило. Она будто снова играла не в команде, а одна против всех «Скворцов» из Ленинграда, но на этот раз не было спасительной белой линии почти на полметра ближе чем обычно… и она решила просто победить. Для этого она сместила фокус с площадки на саму либеро, изменила тип удара и нанесла его резче чем обычно.

И с легким удовлетворением в душе смотрела как пострадавшую уводят с площадки. Это только кажется, что волейбольный мяч – мягкий. Боксерские печатки тоже мягкие. Главное – скорость и сила удара, а она могла ударить так, что мяч со скоростью почти шестьдесят километров в час летел. Так что она похвалила себя за верно выбранную тактику, пожала плечами в ответ на упреки Сабины и других членов команды. Хотели победить? Они победят. Если этой мелкой либеро нет на площадке, то они победят.

Но эта либеро снова вышла на площадку! С разбитым лицом и вставленными в ноздри ватными затычками, чтобы кровь не текла. И посмотрела на Арину нехорошим взглядом… Арина только плечами пожала. Подумаешь. И раньше на нее так смотрели. Чай не сахарная, не растает… и если бы она тогда знала, как ошибалась! Удары посыпались на нее как из рога изобилия – снова и снова! И все – в лицо! После второго она уже и не думала об игре, просто защищала свое лицо. Но даже так эта яростная либеро смогла пробить ее!

– Иду! – говорит Арина и скидывает с себя мастерку, оставшись в коротеньких, тренировочных шортах и майке с цветами «Крыльев Советов» и номером на груди. После того, как капитан Сабина оставила ее в Колокамске она ожидала чего угодно – от прямых оскорблений и угроз, до полного игнорирования ее в команде. Такой вот педагогический ход от Казиевой, мол подумай над своим поведением, девочка. Да, тьфу на нее, у нее в команде половина играть не умеют, а еще высшая лига!

Однако, неожиданно – ее приняли нормально. Не сказать, что прямо хорошо, но нормально. Сама мелкая либеро, Лилия Бергштейн – лишь головой кивнула и сказала, что «будет весело». Арина ни слова ей не сказала, но эта девушка сразу же отнеслась к ней как к равной. И точно так же – все остальные члены команды. Сперва, конечно, посмотрели как Лиля себя вести будет и убедившись что скандала не будет и Лиля приняла Арину нормально – расслабились. И самое главное – играя с ней Арина чувствовала себя на грани, никогда не была уверена в том, что та выкинет в следующий миг. Наверное это было полезно для нее как для спортсменки. Наверное только так и можно вырасти как профессионал.

– Иду! – она выскакивает на площадку и нетерпеливо подпрыгивает в воздух: – готова!

– Ты бы размялась как следует сперва. – гудит басом большая девушка с широкими плечами и бедрами, с номером «двадцать три» на груди. Арина помнит ее, это Валя Федосеева, становой хребет команды.

– Точно. – кивает амазонка с черными волосами в косичках: – разомнись, а то порвешь себе сухожилие, а нас потом Витька поедом съест. Да и твой батя вон сидит, зыркает яростно.

– … вас это не смущает? – осторожно спрашивает Арина, разминая коленки. В «Крылышках» на присутствие ее папы взрослые спортсменки обычно фыркали, мол развели тут детский сад…

– Кого? Нас? – удивляется Валя Федосеева: – да у нас у самих тут… вон смотри, папа Саши Изьюревой сидит.

– Вперед Саша! Я в тебя верю! – выкрикивает мужчина с места, приложив руки ко рту рупором, и стоящая на площадке Саша – краснеет.

– Ну папа! – кричит она в ответ: – я же тренируюсь!

– А я все равно в тебя верю! – не смущаясь отвечает ей тот.

– … интересная у вас команда… – бормочет Арина себе под нос, растягиваясь.

– Предлагаю игру до трех очков! – выкрикивает девушка с той стороны сетки, она тоже невысокая по сравнению с другими, но живая и глаза у нее блестят как у горностая, туда-сюда юркают, будто задумала какую-то шалость: – мы против вас! У вас Арина, а у нас Лилька и… вон Юлька Синицына!