Текст книги "Стажёр #2 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Глава 20

Перси и его амазонки сидели в комнате для допросов. По крайней мере именно так называли это помещение приведщие их сюда полицейские. Сперва один из них, белобрысый и с нервно дергающимся глазом, пытался разделить их и убедить надеть на себя наручники, сложить оружие в угол и вызвать адвокатов. После того, как Перси убедительно разъяснил представителю власти, что военнослужащие Империи могут отдать свое оружие только вышестоящим офицерам в цепи командования, наручники на военнослужащих Империи может одеть только представитель Военной Полиции Империи, которых вокруг не наблюдается, а разделять своих людей не даст лично он, лейтенант ВКС Империи Персиваль Дорбан и вообще мы с вашим шерифом уже обо всем договорились, так что хватит на меня пялится, заканчивайте с формальностями, а то нам пора уже на базу. Хлеб отвезти. При этих словах Аманда словно невзначай повела стволом своей гаусс-винтовки. Белобрысый нервно дернулся, пошептался со вторым своим напарником, и начал заполнять протокол. Протокол оказался обширным, вопросы было глупыми, но раз уж начала играть в игру – играй до конца и Перси отвечал на вопросы, пожимая плечами, закатывая глаза к потолку и периодически хватаясь за голову. Как и положено командиру, он отвечал за свое подразделение, а потому не мог позволить допрашивать амазонок. Потому – отвечал, скучал и надеялся что эта глупая формальность, как и обещал шериф, закончится до того, как у Аманды закончится терпение. Впрочем, дурацкая процедура внезапно закончилась, в дверь вошел помошник шерифа, они о чем-то пошептались с присутствующими полицейскими и все вместе ушли. Перед уходом помощник бросил взгляд на всех оставшихся и Перси мог бы покляться что взгляд был ... извиняющимся. Наконец-то, подумал Перси, наконец то до них дошло, что они делают. Пытаться арестовать военнослужащих Империи на территории протектората – что за абсурд! Размышляя так, он повернулся в сторону своих подчиненных, желая ободрить их. Но его перебили. Рыжая девушка со снайперской гаусс-винтовкой, вскочила на ноги, словно подброшенная пружиной.

– Сэр! Разрешите обратиться, сэр!

– А? Ну конечно. Обращайтесь...

– Сэр! Нам надо убираться отсюда как можно скорей, сэр! – выпалила амазонка и тряхнула копной рыжих волос. Перси растянул губы в улыбке. Надо успокоить их, подумал он, все нервничают, конечно, эта ситуация не предусмотрена уставом и что именно делать в такой ситуации – непонятно. Вот и переживают, девчонки, ничего страшного тут нет, что с ними может случиться в полицейском участке в центре города? Было страшно, когда Кертис открыла огонь и могла кого-то ранить или убить, а это чревато военным трибуналом со всеми вытекающими. Кроме того, им тут служить и портить отношения с общиной – не самый лучшая мысль. Определенно не самая лучшая. А потому сейчас, когда они сидят в подвале полицейского участка, в безопасности и с работающим кондиционером – все выглядит не так уж и страшно. Примерно так и хотел сказать Перси этой перепуганной рыжей девушке, но едва он встретился с ней взглядом, как слова застряли у него в глотке.

– Кхм... – прокашлялся он, избегая снова встречаться с ней взглядом: – что вы имеете в виду, рядовой? – это был первый раз, когда он обращался к девушке-амазонке и потому чувствовал себя немного глупо. Рядовой. В Армейском Уставе отсутсвовало понятие 'рядовая' и потому обращались как рядовой, независимо от наличия или отсутствия половых признаков. Конечно, так же обращались – майор а не майора, полковник а не полковница, но именно обращение рядовой звучало глупо по отношению к этой стройной рыжей девушке с гаусс-винтовкой.

– При всем моем уважении, сэр. – девушка подчеркнула слово 'уважение', так, что сразу становилось ясно, что никакого уважения она на самом деле не испытывает, ни по отношению к Флоту и флотским, ни по отношению к нему лично.

– При всем моем уважении, все предельно ясно. Нам надо убираться отсюда, иначе... – девушка поставила приклад винтовки на пол и наклонила голову набок: – вы ничего не слышите?

– Ничего... а что вы имеете в виду... – Перси прислушался. Какой-тодалекий гул, словно морской прибой или гудение ветра надоедал ему последние полчаса, проникая через укрепленные стены и двойные двери.

– Вы никогда не слышали такого, да? – рыжая амазонка отбросила всякие 'сэр' и 'разрешите обратиться': – я впервые услышала это на Перинеях во время расовых погромов. Это толпа. И последний час шум только усиливается. Это значит...

– Это значит что полиция не справилась с ними. – кивнул Перси. Он вдруг все понял. Мурины, хутты и их вечные распри. От Джун он знал что 'чертовы религиозные фанатики', и хутты постоянно конфликтовали – обычно по мелочи, молодежь кому-то нос расквасит или флаеры на стоянке перевернет, или из кабака выкинет. Но порой эти мелкие конфликты перерастали в настоящие побоища с применением энергетического оружия, взрывчатки, гаусс-орудий и даже летательных аппаратов. Правда, по словам самой Джун последний из таких крупных конфликтов был вот уже как тридцать лет назад. Тогда мурины разгромили центр города и полицейское управление, а хутты в свою очередь вырезали поголовно два квартала и уничтожили зал Общин. И в последнее время события тех дней стали забываться, а потому была высока вероятность повторения побоища.

– Вот же... – Перси вскочил со стула и в два шага оказался возле двери. Подергал за ручку – заперто. Потянул с силой – не поддается. Ну конечно, это же комната для допросов, кто же станет в такой хлипкую дверь устанавливать, плдозреваемые разбегуться как тараканы. Он оглянулся по сторонам в поисках чего-нибудь тяжелого, но в подвальной комнате был только привинченный к полу металлический стол, два стула, также привинченные к полу да несколько амазонок.

– Секундочку, сэр. – правильно поняла его движение рыжая Аманда и ловко перехватила свою гаусс-винтовку, слегка откачнулась назад и коротким ударом приклада вышибла замок. Остановилась и взглянула назад, на Перси: – Я вас правильно поняла?

– Мм... да, спасибо Аманда. – у лейтананта промелькнула мысль – чему этих амазонок только учат, вышибла дверь легко, словно всю жизнь этим занималась, впрочем мысль мелкнула и пропала, надо было решать задачу стоящую перед ним прямо сейчас. А именно – довести этих конкретных военнослужащих Штурмовой Пехоты Его Императорского Величия до места расположения в целости и сохранности, где и выдать по первое число за нарушение приказа. Умники нашлись, буквально истолковали, дырку в системе обнаружили. Вернее – умницы. Вот доберемся до базы и как только двери закроются – выдам этой рыжей и ее мелкой подружке на орехи. Чтобы неповадно было. Так думал Перси, шагая тесными коридорами, едва освещенными тусклыми лампами. Откуда-то сверху, из-за протянутых под потолком труб капал конденсат, шуршали вентиляторы.

– Сюда, сэр. – идущая впереди амазонка остановилась и указала на дверь в конце коридора с едва освещенной табличкой над ней. На табличке красными буквами на стандартной лингве было написано 'Запасной выход'. На двери висел огромный ржавый замок.

– Самое время применить твои навыки взлома дверей, Кертис. – сказал Перси, отойдя в сторону. Рыжая амазонка кивнула и перехватила винтовку, подняла ее, примеряясь к замку поудобнее, на секунду замерла и резко обрушила оружие вниз.

– Саб-лейтенант штурмовой пехоты Императора Марка Второго Фарра Аканис отжималась от пола. Капельки пота стекали с ее подбородка и образовали небольщую лужица на полу спортивного зала. Под гладкой, смуглой кожей саб-лейтенанта перекатывались округлые бугры мыщц, она опускалась и поднималась словно машина – без рывков, плавно, максимально эффективно. Услышав шаги, Фарра подняла взгляд и увидела пару солдатских ботинок.

– Бренди. Чего тебе надо? – саб-лейтенант не прервалась ни на секунду, продолжая отжиматься.

– Доброго утра, лейтенант. – сержант Бренди, крепко сбитая женщина с коротко стриженными волосами, встала в дверях, подперев своим немаленьким телом дверной косяк и наблюдая как Фарра продолжает упражнения.

– Ты за этим пришла? – Фарра отжалась в последний раз, рывком подтянула ноги к животу и легко вскочила на ноги: – соскучилась по начальству?

– Ага. Просто спать не могу. – сержант повела плечом и сложила руки на груди. Зрелище получилось впечатляющее. И грудь и руки у Бренди были большими, и руки были словно вырезаны из куска красного дерева – крупные и мускулистые, словно бы слеплены с античных статуй. Впрочем, у этих статуй никогда не было такого внушительного бюста, как у сержанта третьего взвода Риты Бренди. И сейчас все это было облачено в черную обтягивающую майку, что придавало бюсту сержанта еще большую убойную силу. Фарра сглотнула и с усилием отвела свой взгляд в сторону. Она никогда не замечала за собой каких-либо ... нестандартных наклонностей, но грудь сержанта периодически ввергала ее в ступор. Подумаешь, отрастила себе сиськи, наверное они здорово мешаются когда бежишь... или в рукопашке... – так думала Фарра, рассердившись на саму себя за минутную слабость, хотя, если честно, то ни в беге ни тем более в рукопашном бою Бренди не уступала никому из роты. Одна из лучших. И – заноза в заднице командира. Потому что субординации не признавала и говорила всегда только то, что думает. Если бы не это, быть бы Бренди офицером. И не меньше полковника – но с чинопочитанием у нее туго, да и с обращением к старшим по званию тоже. Фарра хмыкнула и покрутила головой, разминая шею к следующему упражнению. У сержанта нет ничего срочного – иначе не стояла бы так расслаблено. Раз нет ничего срочного – значит опять будет ныть о том, что они тут бездельем занимаются, да по зимним квартирам сидят, а дисциплина в роте расшаталась, молодые девчонки от рук отбились, патронов для боевых стрельб не выдают, на территории роты бардак, а во главе гарнизона – чертов флотский офицеришка.

– Знаешь, сержант, а я анекдот про тебя вспомнила. – сказала Фарра и, подпрыгнув, повисла на перекладине: – как раз в тему. – она перевенулась вверх ногами, завела перекладину под колени, согнула ноги и отпустила руки, повиснув на перекладине вниз головой. Отыскала взглядом Бренди. С этого ракурса ее монументальные груди казались даже больше чем обычно.

– Анекдот? Поделитесь, командир? – в голосе Бренди не было даже намека на заинтересованность.

– Конечно. – Фарра сложила руки за головой и принялась поднимать голову вверх, стараясь прижаться к коленям, качая пресс: – значит так... уф... уф... пришел значит в казарму к амазонкам... уфф... генерал с инс... уфф ... инспекцией... и ... – она спрыгнула с перекладины, исполнив сальто.

– И видит ... видит что у встречающих его офицеров у каждого – на морде по синяку. Хорошему такому. – Фарра отдышалась и продолжила рассказ: – и видит, значит он, что все везде в порядке – ну а в остальном – и территория чистая и форма у всех наглаженная и в шкафчиках порядок и в расположении. Ну он и спрашивает – кто тут ответственный за порядок? А ему отвечают – сержант Бренди.

– Вот как. – Бренди подняла одну бровь. Ровно на миллиметр.

– Идет генерал дальше. И видит – в оружейной комнате тоже порядок, все вылизано, в стволах можно свое отражение как в зеркале увидеть, все на своих местах. Он опять спрашивает – кто тут такой молодец, что за порядок отвечает? И снова ему говорят – мол, сержант Бренди. Удивился генерал и говорит – а позовите ко мне этого сержанта, мол, поблагодарить ее хочу. А офицеры ему и говорят – мол, мы то позовем, но только, вы, генерал пуговицу на воротничке застегните и ремень потуже застегните. И фуражку по уставному наденьте – два пальца от брови. Генерал удивляется еще больше – а это, говорит еще зачем? А ему и говорят – а иначе, будет у вас синяк как у нас. Вот. – Фарра выпрямилась и посмотрела прямо на сержанта: – конец истории. Правда, смешно?

– Вот ты бы мне не сказала что конец, я бы и не поняла где смеяться. – ответила сежант, поведя плечом.

– Все таки грубиянка ты Рита. Скажи спасибо что я знаю тебя как облупленную, другой командир давно бы тебя на гауптвахту закатал и сидела бы ты там, куковала аж до коронации Марка Третьего. – покачала головой Фарра.

– И чем это отличалось бы от службы на этом гребаном куске говна? Сидишь тут в четырех стенах, как в тюрьме, ни в город выйти, ни на полигон. На гауптвахте хоть на построение выходить не надо. – проворчала Бренди, отлепляясь от стены: – я с чем пришла то... совсем девочки жиром заплывут скоро. Шепчутся по углам о всяком ... того и гляди, сделают чего.

– Да? О чем шепчуться то? – спросила Фарра, хотя она уже знала ответ. О чем еще можно тут шептаться. Штурмовая рота амазонок редко попадала в такие обстоятельства. Милостью богов и Его Величия Императора рота амазонок всегда была при деле и в гуще событий – так они подавляли шахтерское восстание на Спике, принимали участике в десантировании на луны Бетельгейзе, сопровождали Имперский конвой с ценными грузами – словом были на виду, но в то же время их не бросали в мясорубки тяжелых сражений. Впрочем, учитывая начавшуюся войну с Каганатом Белеи – можно было ожидать перемен к худшему. Поэтому амазонки готовились – как морально, так и физически. Они были готовы воевать наравне с мужчинами и защищать Империю от уродов с Белеи, которые вероломно нанесли удар в спину, напав на мирную систему Айм. А вместо этого они попали на эту забытую богом и обделенную цивилизацией планету. На которой не действуют законы Империи, потому как протекторат. Соответственно – нет ни солдатских баров, офицерских клубов и прочих развлечений. Да ко всему прочему командующим планетарного гарнизона оказался некий флотский сопляк, который в первую очередь запретил всему личному составу выход в город. Во избежание, так сказать. Вот и зреют зерна недовольства посреди девочек.

– Да все о том же. – подтвердила подозрения Фарры сержант: – просто от безделья они маются. Им бы мозги поправить... парочку боевых тревог устроить, или учения какие.

– Ну надо же, от кого я это слышу, сержант. – искренне удивилась Фарра: – не ты ли у нас всегда ноешь что твои курицы по тревоге зашибут кого, да передавят по тревоге, или еще пристрелит кто-нибудь кого.

– Обычно да. – не стала отрицать Бренди: – но сейчас нам без тревоги никак. Иначе в самоволку девчонки рванут. А это ... – она покачала головой. Фарра прекрасно понимала что самоволка – это очень плохая мысль. И не только потому что самоволка рассматривалась в войсках как дезертирство. Фарра Аканис знала чем чревато появление амазонок в военной форме Имперских войск на улицах этой сраной планеты. Нет, она конечно поставила на место этого флотского выскочку с его советами и всякими 'давайте не злить местных женщинами в форме и с оружием', но это не значит что она недооценивала опасность со стороны религиозных фанатиков и фундаменталистов. Опасность вообще нельзя недооценивать. Никогда. А получить шило в бок в каком-нибудь кабаке на окраине можно и в совершенно цивилизованном месте, будучи под защитой всех законов Империи. Поэтому в глубине души Фарра поддерживала меру этого флотского по запрету посещения города. Другое дело что надолго этого запрета не хватит. Девчонки то не из железа сделаны, скучают они в расположении роты. Да и по закону им отпуска да увольнительные положены, даже когда на безлюдных планетах служили – все равно в отгул ходили за изгородь. На песочке посидеть да мясо пожарить и пивом запить. Да просто вспомнить что ты человек а не робот на службе Императора, долгих лет ему жизни. Потому права Бренди насчет тревоги, ой права, вот только и тревога эта не панацея, тут глубже надо. Нельзя вечно сжимать кулак и давить на человека, иначе рано или поздно все лопнет – бум! И прямо тебе в лицо.

– Хорошо. – сказала Фарра и потерла подбородок: – я подумаю над этим.

– И было бы хорошо начать с тревоги. – буркнула Бренди. Фарра бросила на нее взгляд.

– Не дави на меня, сержант. Не тебе принимать решения и ... – тут Фарра вдохнула поглубже, приготовившись к краткой но убедительной лекции на тему о субординации и цепочке командования, а также о том, почему простой сержант не может указывать командиру подразделения что и как делать, но в этот момент входная дверь хлопнула и в спортзал вбежала Беатрис Шехтер, недавно переведенная амазонка из второй роты.

– Мэм! Кертис и четверо из второй роты дернули в самоволку!

– Что? Погоди, как?

– Ну, в столовой не было хлеба, мэм, Кертис старшая по наряду, вот и решила выехать в город , потому что консервированный хлеб поперек горла уже.... а флотский запретил выход в город и они ...

– Какого черта. Они уже вернулись?

– Нет, мэм. Они попали в переделку с местными. И с полицией.

– Вот черт. – Фарра опасалась именно этого. Она обернулась к Бренди и кивнула ей головой. Сержант кивнула в ответ и стремительно выбежала из спортзала. Фарра повернулась обратно к Шехтер.

– Ну, что стоишь? – почти ласково сказала она: – Боевая тревога.

Глава 21

Шериф Броуджан потел. Он ненавидел свое тело за это подлое предательство, он вырос здесь, на Дионее, в этой удушающей жаре и как все мог терпеть эту духоту и горячий песок в лицо. Но стоило ему начать нервничать, хоть чуть-чуть и он начинал потеть, просто как будто кто-то выжимал его как лимон – через поры кожи проступала вода и начинала течь вниз, по лицу, по шее, за воротник и по подбородку, срываясь вниз на униформу и оставляя мокрые следы. Доктор Верне говорит что это нормально, такая особенность организма, лечить ничего не надо, просто меньше нервничать, меньше пива по вечерам и длительные пешеходные прогулки под кондиционером. Конечно, доктору виднее, но ему не приходится стоять перед толпой поедателей падали, готовой разорвать его на части. Ей нельзя показывать страх, нельзя. Толпа – она как большая собака, только с тысячью глаз, с тысячью пастей, с тысячью рук, котоые могут сжимать оружие. И наверняка сжимают. Потому перед ней нельзя потеть. Но чертово тело предавало шерифа. А собака уже начала рычать, показывая зубы – передние ряды уже стояли на крыльце и за своей спиной шериф чувствовал ручку двери участка. Она впивалась в спину. Рядом, плечом к плечу стоял старина Бигглз, вместе со своим пучковым орудием, оставляющим после себя решето.

– Я сказал всем назад! – крикнул шериф, надрывая и без того сорванное горло. Слишком много он кричал. Он кричал и толпа кричала на него в ответ. Он призывал к разуму и убеждал в том, что худой мир лучше хорошей драки и нарушать закон из-за каких-то слухов не стоит, в ответ ему кричали что он укрывает преступников и все мурины одним миром мазаны, припоминали Дирму и Крииса, и сына Асгара, и аварию на мосту, в общем все, что могли припомнить.

– Шериф поднимал оружие и клялся что пристрелит первого кто ступит на крыльцо, но на крыльце уже стояли, а из толпы потрясали нелегальными импульсниками, и клялись что если шериф будет стоять между правосудием и преступниками, то в нем и его прихвостне понаделают дырок, чтобы было неповадно.

– Назад! – продолжал надрываться шериф: – назад, кому говорю! – он в который уже раз уверял что полиция все расследует и виновные будут наказаны, что надо разойтись по домам, что лично он будет держать все под контролем и причин для беспокойства нет. Толпа не верила ему и градус противостояния накалялся.

– Шеф, мы дольше не удержим... – прокричал ему на ухо старина Биглз и шериф согласно кивнул – не удержат. Что же... он старался оттянуть момент, надеясь на чудо, но чуда не произошло. Шериф поднял ствол своего пучкового плазменного бластера и нажал на курок. Над головами у толпы с громким треском пронеслись плазменные разряды, заставив ближайщие ряды пригнуться и затихнуть. На пару секунд.

– Стойте! – закричал шериф, пользуясь небольшой передышкой: – Все назад! Клянусь бородой Старины Генри, я не сойду с этого места! И первый кто поднимется сюда – получит разряд в голову! Потому предлагаю успокоится и разойтись! Да, потом вы разорвете меня на части, но первые несколько человек составят мне компанию на том свете, клянусь! – толпа замерла, затихла. Некотоое время над площадью стояла удушающая тишина – такая, в которой казалось было отчетливо слышно как падает еще одна мутная капля с подбородка шерифа. И с ее падением что-то изменилось в этом мире. Что-то должно было измениться. Из передних рядов вышел хутт средних лет, одетый в национальную одежду. Из-за кушака у хутта выпирала рукоять сонбу. Лицо хутта было знакомым, но шериф не мог вспомнить где именно он видел этого человека.

– Я Тансуу хутт Верек. – хутт начал свою речь с ритуального приветствия, с представления, где сперва идет дом, уже потом – имя. Дом Тансуу. Шериф напряг память. Звучало знакомо, но опять таки шериф не мог припомнить ничего особенного. Все знали большие дома – Рикио, Харссон, Верснуу, Табосуу и еще парочку. Мелких домов, которые выродились до нескольких семей на Дионее было много. Ткни любого хутта на площади в базарный день и наверняка узнаешь от него длинную родословную семьи, предки которой высадились на Дионее еще лет за триста до Конкисты, и которой каждый хутт гордился, считая себя благородным, даже если у самого ни кола ни двора. Чертовы поедатели падали.

– Как старший представитель своего дома. Дома Тансуу. – сказал хутт, медленно приближаясь к шерифу: – я вызываю шерифа Броуджана в круг. Мунсогор.

– Что за ... – шепнул за спиной Биглз. Круг. Или на варварском наречии хуттов – мунсогор. Старый обычай, испытание поединком на квантовых клинках, правила очень просты – двое выходят в круг, вынимают свои сонбу и кто остался жив – тот и прав. Вообще, законами Протектората круг Мунсогор запрещен, как и всякие поединки, дуэли и прочие пережитки. Круг приравнен к убийству. Фактически это и есть убийство – конечно со своими особенностями, но ведь никто не будет спорить что в результате получается как минимум один труп. Однако чертовы поедатели падали плевать хотели на законы Протектората и периодически в морги города попадали тела с чистыми разрезами от квартовых сонбу с пометкой 'порезался когда чистил овощи' или 'неудачно упал на квантовый клинок'. Ага, тридцать два раза. Впрочем, полиция закрывала на это глаза. Варвары же. Пусть себе, режут друг друга – главное наружу это не выходит и ладно. Хутты довольны что соблюдаются обычаи, мурины довольны что хутты друг дружку режут, официльные власти города довольны что все тихо и спокойно, полиция довольна что им не надо делать лишней работы. Красота. Вот только предлагать представителю власти, да еще и мурину поединок на квантовых клинках – это уже перебор. Шериф опустил ствол оружия и тот уперся в грудь хутта. Они встретились взглядами.

– Я не собираюсь вставать с тобой в круг. Ни с тобой с ни кем либо еще. Потому что я здесь власть, черт побери. И если ты сделаешь еще шаг ... – шериф не договорил. Хутт сделал шаг вперед, толкая своей грудью ствол оружия и они встали практически нос к носу.

– Меня зовут Верек. Тансуу хутт Верек. И это моя племянница Корра попала в лапы этих нелюдей! И я не позволю им уйти от правосудия, шериф! И если у тебя хватит яиц можешь стрелять. Стреляй. – хутт взялся за ствол и направил его себе в лоб. Танссуу! Корра Тансуу – вот откуда ему знакома эта фамилия и это лицо – подумал шериф, это он, этот хутт, – он был единственным родственником по мужской линии, который пришел в морг на опознание тела, шериф помнил как его плечи содрогались от беззвучных рыданий, когда откинули простыню. Вот черт.

– Стреляй, шериф. Мне все равно нет места в жизни. Пока по этой планете ходят убийцы моей девочки и те, кто их покрывают – я не буду жить. Я найду и убью всех этих нелюдей. И если ты, шериф, стоишь у меня на пути – лучше нажми на этот чертов курок. Прямо здесь и сейчас. – сказал хутт, глядя Броуджану прямо в глаза.

– Верек. Постой. – мысли шерифа лихорадночно заметались: – постой, не надо ... – он хотел сказать что не надо делать никаких опрометчивых действий, что ему самому очень жаль эту девочку и что Дирма и Криис – ублюдки, опозорившие всех муринов и они уже мертвы, и что сейчас, когда разрядник плазмера упирается прямо в лоб этого хутта, а его палец находится на спусковом крючке, а за ними наблюдают несколько сотен хуттов и пятнадцать полицейских с оружием в руках – вот сейчас надо быть очень осторожным и плавным в движениях. Но хутт опередил его. Плавным движением он вынул из ножен свой сонбу и клинок тотчас загудел, легкое синеватое свечение вдоль лезвия показало что сонбу активирован. Квантовое лезвие с легкостью могло перерезать что угодно, шериф не раз видел отрубленные таким клинком стальные тросы, бронированные конечности роботов и даже перерубленный пополам флаер. При необходимости клинок этого дъявольского устройства мог удлиняться – до нескольких метров! – и тогда хутт одним взмахом мог 'зачистить' весь сектор прямо перед собой. Раз и все.

– Убери эту штуковину. – сказал шериф. Он хотел сказать это спокойно, уверено, властно, так, чтобы рука хутта сама выключила сонбу, чтобы тот подчинился не задумываясь, чтобы толпа собравшаяся здесь поняла кто хозяин и прижала уши, как пес в ожидании трепки. Но тело снова подвело его, голос дрогнул. И зверь услышал это, толпа колыхнулась к нему, хутт поднял клинок и шериф понял что сейчас он взмахнет рукой и все. Конец. Разрежет его пополам, словно брикет мягкого масла. Шериф инстинктивно зажмурил глаза и нажал на курок. Выстрел! Наверное я снес ему голову, подумал шериф, открывая глаза, все, не жить нам теперь, сейчас меня и Биглза разорвут на части...

– Тихо, тихо, тихо...– сказал кто-то и из рук у шерифа забрали оружие. Спокойно и не торопясь, но шериф ничего не смог с этим сделать. Когда его зрачки снова сфокусировалось он увидел, что между хуттом и ним стоит знаменитый наследник дома Рикио, этот патлатый безумец. В одной руке он держал все еще включенный сонбу хутта, а в другой – плазмер шерифа.

– Для веселья еще рано. – сказал наследник дома Рикио и улыбнулся своей безумной улыбкой: – еще рановато.

– Рикио хутт Шойчжи! – ахнули в толпе. Безумец улыбнулся и щелкнул переключателем на рукоятке сонбу. Квантовый клинок погас и перестал гудеть.

– Возьми. – Шойчжи передал сонбу обратно Вереку: – это фамильный клинок?

– Д-да. – хутт понемногу начинал приходить в себя. Шериф тоже. После того, как ты уже был готов к смерти, к тому, что твою голову разнесет на части плазменный разряд, или тебя разрубят пополам квантовым клинком – после этого надо было успокоиться. Вдохнуть воздуха. Шериф вдохнул воздух, вдохнул полной грудью, чувствуя как начинают дрожать его руки, наваливается предательская слабость и холодный пот течет по спине и затылку. Он потянулся в карман – достать платок и вытереть пот, но вдруг понял что его руки пусты. Что он стоит перед толпой разъяренных хуттов безоружным.

– Что за... – шериф обернулся, сказать Биглзу, чтобы он не опускал свой ствол, потому что этот чертов Шойчжи только что обезоружил его, шерифа Бартама, легко и непринужденно, так, словно взял яблоко из корзинки с фруктами. Просто протянул руку и взял. Поэтому шериф обернулся – предупредить старину Биглза держаться подальше от этого Шойчжи. Но когда он обернулся, то увидел что старина Биглз лежит прямо на крыльце полицейского участка, лежит, раскрыв рот и глотая воздух, словно выброшенная на берег рыба. Слава богу, живой, пронеслась мысль в голове у шерифа, слава богу живой, раз дышит – значит живой. Но где его оружие и почему... хотя все понятно. Шериф повернулся обратно, к усмехающимся глаза Шойчжи Рикио. Конечно. В руках у безумного наследника было два ствола. Когда он успел и как он вырубил Биглза за спиной у шерифа, да так, что тот даже не услышал – эти вопросы так и остались незаданными. Потому что Крылатый Клинок Рикио и Безумный Художник уже давно перешагнул черту нормальности и обычности.

– Не надо. – сказал Шойчжи, мягко взяв шерифа за руку, когда он потянулся за оставшейся на поясе плазменной гранатой: – Вам за это не платят, шериф Броуджан. Пусть народ сам разберется. – он продолжал держать руку шерифа все время, пока мимо них, прямо в распахнутую дверь полицейского участка проходили крепкие хутты с нелегальным оружием.

– Шойчжи... – прохрипел пересохшим горлом шериф, прокашлялся и расслабил руку, опустив ее вниз: – Шойчжи, если они убьют солдат Императора, будет очень плохо. Скажи им. Они послушают тебя. Скажи им, тела этих двух ублюдков в морге, в подвале, сразу направо, все так как я и говорил, никто никого не укрывает.

– Вот и посмотрим. – сказал Шойчжи и отпустил его руку: – если все так... – он недоговорил, оттащил шерифа в сторону, посадил рядом с хрипящим от боли Биглзом, посмотрел на них, словно что-то решая, потом кивнул головой и куда-то исчез.

– Шеф... – прохрипел старина Биглз: – шеф... граната...

– Граната. Шойчжи отпустил его руку и сейчас он может... рука шерифа метнулась к поясу и ... конечно же гранаты не было. Чертов Шойчжи. Ну и ладно, подумал шериф, сев и прислонившись спиной к стене, пока мимо них в распахнутые двери проходили хутты в своих потертых пыльниках, ну и ладно. Что бы он делал с гранатой? Взорвался бы нахрен?

– Ты как, старина? – спросил шериф, повернув голову. В горле пересохло, жутко хотелось закурить и выпить. Причем необязательно именно в таком порядке.

– Жить буду. – прохрипел Биглз: – этот ублюдок из Рикио просто нереально быстрый. Ты видел как он меня?

– Нет. – честно признался шериф: – не заметил.

– Вот. И я не заметил. – Биглз прокашлялся и сел рядом с шерифом, опершись спиной на стену и вытянув ноги.

– Что же теперь будет... – протянул Биглз, покряхтел от боли, доставая пачку сигарет из кармана. Протянул шерифу. Броуджан взял сигарету, прикурил от протянутой зажигалки и с удовольствием затянулся, выпустив дым вверх.

– Что будет, что будет. Кто ж его знает. – сказал шериф и затянулся снова. На самом деле он знал что будет. Знал это и старина Биглз. Знал это и распоследний из этих поедателей падали и конечно же знал принц поедателей, Шойджи Рикио. Сейчас эти хуттоголовые разгромят участок в поисках солдат Империи, которые прервали этот долбанный варварский ритуал – разгромят просто потому что не могут пройти мимо – перевернут столы, разобьют все окна, растащат все, что имеет хоть какую-нибудь ценность – а потом, потом эта толпа доберется до подвала, где сидят солдаты и их офицер. И разорвут их на части. Конечно, если эти солдаты не лыком шиты, они успеют пару раз выстрелить в толпу, убив хутта-другого, но этим все и закончиться. И то вряд ли, потому что в толпе есть Шойджи. А после того, как хутты разорвут солдат Империи в его полицейском участке... после этого многое может произойти. Многое, но ничего хорошего. И самое первое, самое явное и бесспорное – после такого не быть ему шерифом ни одной сраной минуты. Ни одной сраной минуты после того, как все это дерьмо произойдет прямо у него за спиной, а он сидит тут, на сраном крыльце, вспотевший, с дрожащими руками и не может даже успокоить дрожь в руках.