355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виталий Абоян » Заложники пустоты » Текст книги (страница 7)
Заложники пустоты
  • Текст добавлен: 12 октября 2016, 06:45

Текст книги "Заложники пустоты"


Автор книги: Виталий Абоян


Жанр:

   

Киберпанк


сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

10

Мельтешение цифр перед глазами сильно мешало. Несколько раз Лёшка даже машинально попытался отмахнуться от них рукой, словно от назойливых мух. Но цифры, конечно же, никуда не исчезли – молитва продолжалась. Сейчас, сейчас, он найдет этого любителя пошутить. Учитывая ситуацию, в которую попал Лёшка, шутка не казалось смешной – означенная на мониторе сумма вполне могла бы решить проблему с бабушкиной болезнью.

«Привет», – написал Лёшка, продолжая набирать команды для программы. Небольшой скрипт – если то, что ему удалось выжать из продолжавшего маячить на экране сообщения соответствовало действительности, его программа должна сработать.

«Мне нужен ответ».

Вот, значит, как. Сегодня неведомый собеседник здороваться не пожелал. А как же приличия? А вот и ответ.

Палец утопил клавишу «enter», запустив червя, и Лёшка резко поднял голову, надеясь, если не получится затея со скриптом, хотя бы заметить реакцию ломщика на ответное вторжение.

Не получилось. Ни первое, ни второе. Никто не вздрогнул. Скрипт открыл доступ к одному из членов Обители Цифры, безмятежно рассматривающему какую-то совершеннейшую пургу на взломанном сервере. Вон та светловолосая девушка, она явно понятия не имеет ни о каких деньгах. Даже не заметила, что её комп взломали.

Рука дернулась в непроизвольном жесте, пальцы погладили полированный металл медальона. Какие только олухи не собирались здесь, в Обители. Не способны даже заметить взлом, не то, чтобы его предотвратить.

Нет уж. Так просто ты не отделаешься. Лёшка открыл окно с кодом и стремительным бегом пальцев по клавишам начал менять свою программу.

Но в глубине, где-то в темных, закрытых для всех и каждого уголках его сознания копошились странные мысли. Странными он счел их только при первом знакомстве – а на кой черт он это делает? Зачем пытается вычислить ломщика? Предложили деньги, варианта два – соглашайся или отказывайся. Пытаешься узнать, кто дает заказ, варианта опять же два – теряешь деньги или… можешь и с жизнью расстаться.

Ты же всегда был против взломов.

Но ведь это не взлом, это соревнование. Кто кого, битва умов, война разумов…

Очередная попытка. На экране, быстро ветвясь, открылась структура всей сети Обители. А Лёшка считал, что сеть защищена более чем надежно. Зря так думал? Нет, в это верить не хотелось. Хотелось испытывать уверенность в собственной непревзойденности.

Вот этот компьютер, этот, еще один… Нет, они не подходят. Искомого IP вообще нет в системе. Но не мог же неведомый ломщик попасть сюда извне – сеть Обители Цифры не подключена к общей Сети. Если только…

Был один путь, который немного смущал. Вызывал сомнения. Ломать подобную программную защиту Лешке еще не приходилось, но алгоритм её вполне понятен. Молодой человек подключился к общей сети с помощью «балалайки», чтобы найти там необходимые для взлома найденного им алгоритма программы.

Ну, ты понял, как он сюда попадает?

То, что он собирался ломать – да нет, оно уже вроде бы сломалось, – было не чем иным, как чьей-то «балалайкой». Подключенной к сети. Кто-то, нарушив все правила Обители, не отключил свой чип после начала молитвы. Собственно, нарушил запрет и сам Лёшка, но…

– …тёмным, сбитым с истинного пути разума лживыми учениями Традиций, Цифра может показаться опасной. Но Цифра – это не враг. И не друг. Цифра есть инструмент, ключ, открывающий просвещенному человеку путь в новый, прекрасный мир. Мир познаваем. Цифра приблизит время, когда… – Коннектор, захлебываясь собственным энтузиазмом, продолжал вещать строки из «Чисел праведности».

Но Лёшка уже не слышал его слов. Точнее, слышал, но не слушал. Слова Коннектора эхом гудели в его ушах, вторя тому, что он воспринимал из собственной «балалайки» – чип, защиту которого только что вскрыл Лёшка, принадлежал создателю Обители Цифры. И «Числа праведности» Коннектор наизусть не знал, он говорил то, что приходило на его «балалайку» откуда-то из сети. Чей-то голос тихонько бормотал для Коннектора слова, которые тот с пафосом, с надрывом повторял для собравшихся адептов учения Цифры. Для людей, почитающих святым человечка, отважившегося взвалить себе на спину непосильный груз великого ничто, пойманного математиками древности в цифре ноль. А ведь Коннектор не только читал книгу Поэтессы, он ведь и «от себя» вёл проповедь.

Почему-то последняя мысль показалась Лёшке крамольной, и он тут же отбросил её. В конце концов, ломал он не для того, чтобы узнать, что творится в «балалайке» Коннектора. Он искал путь к тому, кто взломал его компьютер.

«Неплохо, – получил Лёшка похвалу от невидимого соперника. – Но ответа так и нет».

Да, этого монстра ему не переиграть. Лёшка смотрел на бегущие по глазным наноэкранам нули и единицы, а его губы сами собой начали повторять слова, вслед сказанному Коннектором:

– Мир поднимется с колен. Цифра воспрянет, она поведет мир за собой. И скоро придет время сделать первый шаг. Скоро всем нам предстоит осуществить выбор, и вы должны сделать его правильно. Нельзя ошибиться, сегодня страна смотрит на нас, мир смотрит…

Лёшка легонько тряхнул головой, возвращаясь к реальности. Напор, с которым Коннектор говорил, заставлял непроизвольно прислушиваться к словам. Или это так действовала пляска двоичного кода перед глазами?

Вот программа, которая управляет этим цифровым вихрем. Она, кстати, работает с «балалайки» Коннектора. Если её немного подправить, чтобы не так мешала…

Кто-то таинственный, тот самый тип, что обитал в неизведанных глубинах Лёшкиного сознания, не переставал напоминать, что цель вроде как имел другую. Взлом коннекторской «балалайки» не планировался – ни сейчас, ни вообще. Но что-то не давало Лёшке покоя. Что-то в этой самой «балалайке» было не так.

«Ты все ещё не понял?»

Похоже, терпения этому заказчику не занимать. И на кой ему сдался именно Лёшка? И что, скажите на милость, он должен понять?

«Только ведь ты всё уже понял. Правда, пока еще до конца не поверил».

А разве могло быть иначе?

На душе сделалось гадко, к горлу мгновенно подкатило, и Лёшка решил, что его сейчас вырвет. Однако не вырвало. Даже не затошнило. Ерунда, чувствительный какой нашелся! Просто он никогда не задумывался об этом, но если подумать… А для чего еще нужен весь этот цирк? Скоро выборы Президента, в Сети будут задействованы большие мощности. А они здесь постоянно что-то ломают…

«Я подумаю», – бросил ответ томуломщику Лёшка, и отключился от сети. Вообще отключился. И от локальной – тоже.

Резким движением он захлопнул крышку и спрятал компьютер в сумку. Он поднялся с влажного мата и, ни на кого не глядя, уверенным шагом отправился к выходу из спортивного зала.

Решительный шаг в подобной ситуации – да для Лёшки одно это уже было большим достижением!

– Ты куда?

Коннектор, похоже, немного опешил. Во время молитвы никто никогда не покидал собрания. Это не было запрещено официально, но считалось не просто дурным тоном, а… Ну, нет, какой тут может быть грех – ведь Цифра не имеет никакого отношения к Традициям.

– Мне нужно, – не снижая темпа шагов, ответил Лёшка. Он все-таки повернулся к возвышающемуся с импровизированной кафедры проповеднику, чтобы соблюсти обычные человеческие приличия. – В туалет захотелось.

– Но постойте…

Лёшка лишь нетерпеливо махнул рукой в сторону Коннектора и захлопнул за собой дверь зала.

Все, больше сюда ни ногой.

И вот тут Лёшка понял, что, возможно, попался. Основательно и по-крупному. Он взломал «балалайку» человека, который здесь ничего не решал. Его сюда поставили, прислали выпасать стадо развесивших уши и трепещущих от слова «цифра» недоумков. Этот назывался Коннектором и вёл рассказы здесь, кто-то именовал себя сыном – или там, племянником, степень родства не слишком важна, – Господним и работал с совсем другими людьми. Но результат один.

Какой?

Лёшка до конца не понял. А  тотломщик понял. А может, знал с самого начала.

Лёшка на секунду остановился. Да нет, показалось, никто за ним не шел. Но перейти на бег все равно не расхотелось.

Но если рассуждать трезво – как он, простой студент, пусть и не понаслышке знакомый с компьютерными технологиями, мог взломать «балалайку» с обычного компа, которому до «раллера» жить и жить? Да и не дожить-то, на самом деле. А троица Сорок Два, а замысловатые, тщательно проработанные атаки ломщиков, а стаи тритонов, сливших разогнанные и одурманенные «синдином» сознания воедино для повышения производительности?

…То, что произошло затем, походило на сказку. Причем не на самую добрую.

Прямо перед ним лежала пачка денег. Не кучка, не несколько листиков – самая настоящая пачка, перетянутая свежей банковской лентой. И все печати и подписи были на месте. В том числе и электронные.

Он нагнулся, намереваясь взять деньги, но рука остановилась в нескольких сантиметрах от новеньких, наверняка хрустящих банкнот. Это было предложение. Теперь не просто на словах. Если он возьмет деньги, значит, согласен. Но он до сих пор не знает, с чем.

Не важно, дело связано с компьютерным взломом, это понятно. Не просто же так его проверяли. Да, именно проверяли. И позволили кое-что увидеть. – Ясно же, что «балалайку» Коннектора взломал не Лёшка.

Нет, это сумасшествие! На что он подписывается?! Что собирается делать?!

Но рука уже сама, не советуясь с разумом, четким движением накрыла вожделенные купюры.

Нет!

Бабушке нужно лечение.

Нет!

Не отрицай, бабушке действительно нужно лечение. И ты знаешь, сколько это лечение стоит.

Нет.

Он застегнул молнию на кармане куртки, в который спрятал подброшенную пачку. Глаза каким-то генетически детерминированным движением проверили, не видел ли кто. Чисто, в коридоре ни души.

«Значит, теперь ты в деле», – появилось сообщение перед глазами.

Лёшка кивнул. Им этого достаточно – ведь он теперь на крючке.

На улице уже стемнело, и опять шел дождь. Мокрые, обозленные на весь мир прохожие спешили укрыться в своих домах. В жалких скорлупках, которые им казались настоящими крепостями. Приснопамятным поросятам, наверное, их соломенный домик тоже казался верхом фортификационного искусства.

До дома недалеко, но Лёшка решил сразу домой не идти. На Планерной свернул в противоположную сторону. Путал следы.

Он опасался не таинственных заказчиков, выдавших аванс. Те, надо думать, и так прекрасно о нём все знали – вряд ли деньги стали бы давать абы кому. Боялся Лёшка своих бывших «единоверцев» – хотя все выглядело так, будто Коннектор не догадался о том, что его «балалайку» взломали; как на самом деле обстояли дела, Лёшка не знал. Да и не только в одном Коннекторе дело. Были еще те, кто писал для предводителя Обители Цифры слова. В самом прямом смысле. Они тоже имели отношение к этой «балалайке» во время взлома.

– Эй, паренек, пошли со мной. Погудим, – разукрашенная девица с начавшим расплываться под проливным дождем макияжем мурлыкала пьяным голосом на остановке троллейбуса. Уже поздно, транспорта ей сегодня не дождаться. Вот и решила найти «попутчика».

«Погудеть» теперь было на что. Лёшка притормозил на мгновение и тут же устыдился собственных мыслей. Деньги – на лечение бабушки.

– Поздно уже, – пробормотал Лёшка и решительно двинулся дальше по темной улице.

– Вот и помог бы девушке. Страшно ведь.

А может, ей… В кармане большая сумма денег, лишиться её очень легко, напомнил себе Лёшка. Не стоит быть идиотом, это всегда успеется.

Сейчас еще два квартала прямо, а потом можно повернуть во дворы – эти места знакомы, здесь вероятность нарваться на неприятности относительно невелика – и через двадцать минут он будет дома.

Внезапно с каким-то высоковольтным гудением над Лёшкиной головой зажегся яркий свет. Юноша непроизвольно пригнулся, вжав голову в плечи. Три ярких фонаря на несколько секунд осветили огромный плакат, выхватив из общего плана кусок надписи со словами: «…за нашего Президента!».

11

Мерное покачивание и перестук металлических частей вагона успокаивал и нагонял дремоту. Джио смотрел в окно, но не видел пейзажей, которые неспешно двигались навстречу. Периодические вздрагивания вагона и грохот колес, возвещающие, что начался очередной участок до сих пор не отремонтированного после Катастрофы железнодорожного полотна, пока не давали заснуть. А участков, восстановленных дедовскими методами, на этом отрезке пути хватало.

На пейзажи Джио уже насмотрелся. Больше суток он провел в дороге. Добираться до Авиньона пришлось по большей части пешком. Мобилей на дороге почти не было, за все время проехало не больше пяти машин. Все ржавые и помятые. По-другому и быть не могло – учитывая качество дорожного покрытия, которое растрескалось, а местами так и осталось торчать вздыбленными асфальтовыми торосами, аварии случались часто. Дорогу, судя по всему, ремонтировали неоднократно, однако качество ремонта не выдерживало никакой критики.

Однажды ему повезло – подобрали местные крестьяне. Они подвезли Джио на телеге, запряженной двойкой чахлых лошадок. Каких-то четыре года назад не удалось бы и представить такое: в здешних краях крестьяне, да еще и на лошадях.

А пейзажи тоже изменились. До того августовского дня, когда рвануло на Станции, зелень здесь можно было увидеть только на довольно широких газонах, обрамляющих многоуровневые автострады, развязки, парковки и разнообразные торговые и увеселительные центры. Потом все это великолепие околоанклавной жизни в одночасье рассыпалось в прах, превратившись в руины. Джио не бывал здесь давно, но представить, как все это выглядело года три назад, нетрудно – горы бетонных обломков, торчащие во все стороны асфальтовые пласты, вывернутые землетрясением, грязь и тонны пыли. Наверное, здесь погибло много людей. Не так много, как в городах, но трассы в этих краях были весьма оживленными.

Сегодня людям не нужны огромные скоростные дороги. По ним не на чем ездить. Каждой эпохе своё. А эпоха, если судить по весьма обширным полям, которые уже заканчивали засевать местные фермеры, теперь наступила совершенно иная. Руины массивных опорных конструкций многоуровневых мостов и эстакад, развалины придорожных строений, бетонные прямоугольники фундаментов полностью разрушенных зданий всё еще оставались здесь. Но их было немного – все, что удалось убрать, убрали, освободив место под посевы.

Авиньон – городок небольшой. Даже если сравнивать его с муравейником непонятного статуса Марселем-нуво. Провинциальностью там сквозит изо всех мест. Кривоватые мощенные многовековым булыжником улицы, кучи мусора, куда ни глянь. А чего стоит крепостная стена, вызывающая непонятную гордость у местных жителей. Интересно, от кого они собирались обороняться этим декоративным сооружением?

Древним в Авиньоне, похоже, было всё. И атомная станция в окрестностях южного городка, неоднократно модернизированная, но работающая почти сто пятьдесят лет. История этой АЭС была опутана множеством слухов и странных фактов. Одних аварий, повлекших утечку радиоактивных элементов, за все время существования станции насчитывалось не менее десятка. Особенно странным казался тот факт, что в день взрыва на Станции обошелся малой кровью – оба действующих реактора заглушили буквально за пару дней до Катастрофы. Для проведения профилактических работ. Правдивость этой информации вызывала сомнения. Особенно если принять во внимание факт, что власти Авиньона в прошлом неоднократно скрывали проблемы с радиацией, ограничиваясь предупреждением о нежелательности купания в Роне.

Но Джио в Авиньоне привлекли не древности. Ему нужно было попасть на поезд. И провинциальный городок подходил как нельзя лучше. В Авиньоне досмотр с помощью наноскопа и в былые-то годы проводился не каждый день и без особой тщательности, а теперь и вовсе не применялся. Джио нужно было исчезнуть из Марселя-нуво, убраться из этого недоанклава как можно дальше. И, самое главное, не светить гаджет в черном мягком пластике.

Брусок непроницаемого для наноскопа пластилина лежал в кармане, но Джио так и не придумал, куда спрятать опасный «бютен». А спрятать его придется в любом случае – если просто запаковать в «пластилин», непрозрачный для наноскопа объект вызовет куда больше подозрений охраны, чем непонятный гаджет.

Пешком уйти из Марселя-нуво оказалось намного проще. Никаких досмотров и наноскопов, лишь приветственный взмах руки разморенным весенним солнцем безом – будто знакомы сто лет. С большинством шавок Франсуа Мажида этот номер до сих пор срабатывал на ура. Именно так и поступил Джио.

Солнце уже клонилось к горизонту. Однообразные пейзажи за окном окрасились в коричневато-красные тона, придав банальному виду художественный колорит.

– Добрый вечер, – сказал кто-то по-французски с ярко выраженным южным акцентом.

Джио встрепенулся, пытаясь понять, кто с ним говорит. Оказывается, он все-таки умудрился задремать. С открытыми глазами – потому что свежевспаханные поля, подсвеченные быстро густеющим красным, он продолжал видеть.

В купе появился пожилой господин с двумя раздутыми сумками в руках. Швы на сумках держались из последних сил, и если бы не несколько витков нейлонового шнура, давно расползлись бы.

– Добрый вечер, – кивнул в ответ Джио.

Пожилой господин, кряхтя, неуклюже развернулся внутри тесного купе, и, толкая Джио локтями, принялся запихивать багаж в соответствующий отсек.

Кроме них двоих в купе никого не было. Странно – Джио слышал, что в мире транспортный коллапс является основной проблемой, а здесь поезда ходят полупустыми. Хотя в любом месте есть свои странности. Тот же Марсель-нуво продолжал существование, да и развивался даже, только благодаря сохранившимся и восстановленным транспортным путям. А восстанавливали магистрали – Джио был в этом уверен – из-за «бютена», который тоннами вывозили в Европейский Исламский Союз и близлежащие Анклавы: Цюрих, Франкфурт и даже Эдинбург.

– Еду к детям, – объяснил старик.

Джио кивнул. Охоты поддерживать беседу не было. Очень хотелось спать. Сказывался стокилометровый вояж до Авиньона и нервное напряжение, не отпускавшее и теперь. Хорошо бы выпить чего-нибудь покрепче. Но в этом поезде напитков не предлагали. Может быть, позже?

– А вы по какому делу? – поинтересовался попутчик. – В гости к кому или по работе?

Что ему нужно? Не лез бы ты, старик, не в свои дела.

– По работе, – буркнул Джио.

Он старался выглядеть максимально неприветливо, чтобы старик отвязался. Но тому, видимо, было всё равно. Или у него какая-то иная цель?

Что ж тут думать, у твоих попутчиков может быть только одна цель. Ты же знаешь – она лежит в твоем кармане.

«Только не нужно превращаться в параноика, – сказал себе Джио. – Не стоит в каждом встречном прохожем видеть угрозу».

Странно, но Джио всегда испытывал уверенность в обратном, что именно так и бывает. И теперь эта уверенность только крепла с каждой минутой. Он понимал: подобные мысли иррациональны, но…

Но они соответствуют ситуации, чёрт их побери!

– А я вот детям везу гостинец, – похлопывая себя по коленям, сообщил старик.

Он уселся на потертое сиденье напротив Джио. Его руки нервно теребили светлую ткань брюк на коленях, время от времени похлопывая по ним. Сидел он на самом краешке. Так сидят, когда не испытывают уверенности, что попали в свою компанию.

Или когда готовы удрать в любой момент.

Нет, старик просто-напросто чувствовал себя неудобно в обществе незнакомого человека. И эта его говорливость из той же оперы. Пусть говорит, в конце концов, если ему так хочется.

Старик и говорил:

– Они под Эль-Парижем живут. Давно живут, переехали еще до Катастрофы. Я им говорил… – Старик обреченно махнул рукой: дети явно плевать хотели на его мнение. – Что уж теперь. Теперь там выжить трудно, там город, все в бетоне.

Интересная логика.

– А здесь – легче? – спросил Джио. Нет, он ведь не собирался начинать беседу. Но не сидеть же, отвернувшись к окну, когда к тебе обращаются.

– Здесь есть еда. Мы выращиваем её сами, нам не нужны фабрики.

Джио поднял глаза, всмотревшись в лицо старика. Тот немного улыбался, наверное, каким-то своим мыслям, и продолжал раскачиваться вперед-назад. Не исключено, что он сам верил в то, что говорил. Не иначе, старость и отсутствие нормальных лекарств брали свое, и старик просто выжил из ума.

Такое и в страшном сне не привидится: «Нам не нужны фабрики». Что бы они делали здесь со своими полями и чахлыми лошаденками (вот вопрос, где они вообще раздобыли копытных?), если бы не два восстановленных и еще три построенных заново в прошлом и позапрошлом годах пищевых фабрикатора в Марселе-нуво?

– У вас есть ферма?

Старик покачал головой. Нет у него никакой фермы. Но что тогда он тащит в своих переполненных сумках?

– Но у многих есть. В наших краях люди помогают друг другу. Вот – собрали.

Как-то с трудом верилось в бескорыстный сбор такого количества натуральных продуктов, за которые в Марселе-нуво давали весьма неплохую цену.

– Что у вас там? – Отчего бы не спросить прямо.

Старик вздохнул. Длинно и протяжно. Да ну его, на самом деле. Спать хотелось всё сильнее, и солнце уже скрылось за горизонтом. Скоро снаружи совсем стемнеет. В купе тоже царил полумрак, разгоняемый лишь бьющим откуда-то из-под потолка тусклым светом. Видимо, там было вентиляционное окно в коридор.

– То, что вырастили на полях.

– Что? Что конкретно?

Нет у него там никакой еды. Да и какую еду можно тащить так далеко – до самого Эль-Парижа на обычном поезде. Она же испортится. «Бютен» у него там. Может, и на самом деле старается для детей, только не едой он им помогает. Бизнес у них, наверное, семейный.

Старик снова вздохнул, несколько раз дернулся, будто собирался бежать куда-то. Но потом, резко хлопнув себя по коленям, все-таки встал и расстегнул одну из сумок. Купе наполнилось густым запахом костра.

– Держите, – сказал старик, протягивая Джио кусок копченого сала.

– Не нужно. Спасибо, – ответил Джио.

– Берите, берите. Мне, может, и не пригодится.

Джио нахмурился, не понимая старика.

– У меня дочь там. Я даже точно не знаю, где это. Какие-то Сады Хадеха, или что-то вроде того. Я плохо владею амия. Где-то недалеко от Эль-Парижа…

В сумрачном свете Джио заметил, что глаза старика стали блестеть сильнее. Он с трудом сдерживал слезы.

– Перестаньте. Им это нужнее. Вы ведь… Я справлюсь и сам, у вас дочь…

– Я найду ее, – прошептал старик. – Обязательно. Ведь эти самые Сады можно найти? Мне ведь помогут в Эль-Париже?

Он смотрел на Джио невидящим, полным мольбы взглядом, как будто именно от его соседа по купе зависело, помогут в столице несчастному старику или нет. Джио подумал, что шансов у старика немного – не станет никто помогать в Эль-Париже, у всех свои дела.

– Обязательно.

– Увижу ли я её еще? Это ведь не для еды. Это…

Он все-таки не выдержал и тихо, прикусив кулак, зарыдал.

– Вам нужно быть осторожнее в дороге, – сказал Джио и, немного замявшись, приподнялся и пожал старику руку в районе локтя.

– Я знаю. Это же целое состояние. Я и хочу это все продать там. Там, говорят, натуральные продукты дороже стоят. Там их вовсе нет. Все в бетоне…

– Зачем вы туда едете… – Джио запнулся, не зная, как обратиться к старику.

– Меня зовут Тристан.

– Джордано.

Старик часто закивал, словно давно догадывался, как зовут его попутчика.

– Моя дочь… она больна. У неё что-то с кровью. Состояние тяжелое. Она была замужем. Третья жена… Она и сейчас замужем, только муж куда-то пропал. Может, с ним что-то случилось, как думаете, Джордано?

Тристан очень хотел поверить в то, что говорил. Не верил, но очень хотел.

– А остальные его жены? – зачем-то подлил масла в огонь Джио.

Старик пожал плечами и покачал головой. Он не знал. Он вообще ничего не знал, но куда он тогда ехал, откуда ему известно о болезни дочери? Будто прочитав мысли Джио, Тристан начал рассказ:

– Она скрывала от меня. На самом деле у неё это давно. Она не говорила, но я чувствую – не хотела расстраивать старика. А когда стало совсем невмоготу, попросила приехать. А теперь она не отвечает, я звонил несколько раз, но ответа нет. Специально отправлялся в Марсель-нуво, чтобы позвонить ей. У нас ведь сеть не работает как следует, только через спутники «Науком». Но откуда у меня деньги на наукомовскую «балалайку» или коммуникатор?

Джио машинально бросил взгляд на сумки с салом – это богатство легко можно обменять на полсотни наукомовских гаджетов даже в избалованном морепродуктами Марселе-нуво. Что уж тогда говорить об Эль-Париже.

Взгляд попутчика не скрылся от старика.

– Я соврал, – признался он. – Никто не собирал для меня это. Я украл товар у соседа. У него ферма, сегодня он собирался отправлять товар на север. Он не разорится: я взял едва ли пятую часть от того, что было. Но этого должно хватить, чтобы помочь Амели…

Джио кивнул. Он не осуждал Тристана: тот спасал жизнь дочери. Или думал, что спасает. Возможно, его Амели уже нет в живых. Даже – скорее всего. И эти сумки всего лишь попытка исправить то, что исправить уже нельзя.

– Муж Амели исчез полгода назад. Когда стало ясно, что положение тяжелое. И остальные жены тоже. Дочь не рассказывает. Но я думаю, он бросил её в одной из этих государственных клиник. В тех, знаете, в которых остаются…

Плечи Тристана снова сотрясла дрожь беззвучных рыданий.

Джио знал. До Катастрофы государственные клиники были ничем не хуже частных. Местами и лучше. Но после – финансов не хватало, государственное здравоохранение стремительно разваливалось, превращаясь в хосписы, в которых даже не могли обеспечить безболезненную смерть. Частные клиники… Если знаешь, в каком заведении работают настоящие врачи, которые лечат то, что болит, можно считать, что повезло.

– Вы найдете ее. Обязательно, – сказал Джио. Он как будто охрип, горло сдавило болезненным спазмом.

Старик кивнул. Суждено ли ему вообще добраться до Эль-Парижа?

Он хотя бы пытается. Он спасает свою дочь. В отличие от тебя.

Несколько минут тишины и усталость сделали свое дело, и Джио отключился. Его сознание провалилось в черную бездну сна, но темнота не была полной.

Призрачный голубоватый свет лился откуда-то справа. Похоже, там неплотно прикрыли дверь. И свет становился ярче. Из-за приоткрытой двери слышались голоса. Тихие. Люди, которые разговаривали, явно старались не шуметь.

– Кто здесь?! – выкрикнул Джио в темноту, но ему не ответили. Или он молчал?

Джио попытался пройти немного вперед, чтобы приблизиться к двери. Но ничего не получилось: ноги словно бы приросли к полу. Да и пол ли это был? По ногам клубился непроницаемо-черный туман, обволакивающий туфли и медленно подбирающийся к коленям.

– Эй, кто-нибудь! – позвал Джио – Что здесь происходит, чёрт возьми?!

Нельзя сказать, что ему стало страшно. Но как-то не по себе сделалось, неуютно. Очень хотелось выбраться отсюда и, главное, – понять, где он вообще находится.

А где должен?

Непонятное мерное постукивание то появлялось, то снова исчезало. Казалось, что ритмичный звук исходит из самого тумана, а голоса совершенно точно доносились из-за двери.

Джио не мог идти, но дверь как будто стала ближе. И свет разгорался всё ярче, впрочем, не изменяя голубым тонам.

– Я не хочу… Ты не должен… Я никуда не поеду без тебя, – наконец Джио смог разобрать слова. И голос – говорила женщина, явно молодая – показался смутно знакомым.

– Это ненадолго. Я обязательно приеду, как только закончу работу. А сейчас вам нужно уехать, так будет безопасней. И для вас, и для меня. Пойми…

– Ничего я не собираюсь понимать! Я не могу… понимаешь, не могу…

Второй голос Джио тоже слышал раньше. И неоднократно. Что-то неясное, но очень близкое, знакомое скрывалось в его обертонах. И слова… Они уже звучали когда-то. Наверняка этот разговор повторялся. И Джио казалось, что повторяется он тоже не впервые.

– Ты не можешь так поступать. Ты не знаешь, что они затеяли. Что они тебе рассказали? – продолжала упираться женщина.

– Они обещали…

– И ты поверил? Скажи, ты им поверил?

Дверь, окутанная черными клубами мистического тумана, теперь была прямо перед Джио. Достаточно протянуть руку и открыть ее. И черный туман не мешал сделать это. Только отчего-то не хотелось.

Ему страшно? Может быть. Возможно, он боится не тех, кто находится там, откуда льется голубой свет, а чего-то иного. Но чего?

– А ты думаешь, мне легко, – как-то нелогично ответил мужчина. – Ты хоть понимаешь, что все это значит? Для чего они это делают?

– Тогда зачем ты врешь мне? Почему мы не можем просто уехать, почему они не оставят нас в покое?

Голос женщины стал тише, а потом послышались всхлипывания. Она заплакала. Мужичина молчал. И только размеренный стук, наползающий из черноты тумана, разбавлял липкую тишину этого странного места.

Джио схватил круглую, сверкающую бутафорским золотом ручку двери и резко дернул её на себя. Хватит, пора положить конец сомнениям.

– Папочка! – закричал тонкий детский голосок, и голубой свет сделался нестерпимо ярким.

Из глаз Джио потекли слезы. Он ничего не видел, кроме яркой голубой точки, выливающей на него миллиарды люкс светового потока из какой-то невообразимой дали.

Он узнал голос. Этот голос он узнал бы из тысяч, из миллионов. Один на всю Вселенную. Голос Вильгельмины.

Ей всего шесть. Она спала, пока он разговаривал с Джокондой. Пока он пытался уговорить её уехать из этого благополучного ада. А потом она проснулась, и ничего решено не было. Но Джоконда, поддавшись импульсу, уже стояла в прихожей. Она уходила. Точнее – убегала. И Вильгельмина…

– Папочка, а куда мы идем? Еще же темно, там ночь и страшно. Там могут гулять монстры, а я не хочу к ним.

Джио рефлекторно закрыл лицо руками, пытаясь загородиться от слепящего света. Нет, нельзя закрывать глаза, нужно знать, нужно принять решение и что-нибудь сделать.

Только в тот раз ты опоздал.

Сквозь яркий свет он увидел два силуэта, быстро исчезающих в непонятном черном тумане. Вильгельмина, висящая на плече у незнакомого высокого мужчины. Девочка плакала и звала отца.

Джио не мог пошевелиться. Все тело налилось тяжестью, конечности отказывались повиноваться. Он опустил глаза – всего на мгновение – и понял, что его тело стремительно растворяется в черноте непонятного тумана.

– Папочка! – послышался далекий крик ребенка. Будто из другого полушария планеты.

Но Джио все еще видел их. Девочка подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. По спине Джио пронесся строй ледяных игл, а зубы вонзились глубоко в мякоть нижней губы – у Вильгельмины было лицо Беатриче, дочери Лучано Минелли.

Джио казалось, что сейчас он просто рехнётся. И только металлический стук из тумана продолжал отбивать мрачный ритм. Ритм смерти, ритм опасности.

– Проверка документов! Приготовить затылки, предъявить все подкожные импланты и имеющиеся удостоверения.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю