Текст книги "Невидимая угроза"

Автор книги: Виталий Гладкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Трио покинуло помещение, и я поторопился закрыть дверь на засов. Уф-ф… На этот раз пронесло… Надолго ли? Вопрос…

– Дейз! – окликнул я приятеля. – Выходи. Гроза миновала.

Дейзик выбрался из кладовки, шагая на цыпочках. В его глазах застыл страх.

– Есть предложение выпить по чашке кофе, – сказал я непринужденным тоном, будто ничего не случилось.

– Кофе? – Дейзик тряхнул своими длинными пшеничными волосами. – Какой в черта кофе!? Драпать надо.

Они не успокоятся, пока не поломают мне все кости.

– Ты все слышал?

– Даже больше, чем все. Я читал их мысли.

– Так ты у нас, оказывается, экстрасенс…

– Иво! Не юродствуй! Мне сейчас не до шуток.

– И то верно. Однако, кофе все равно не помешает. Так сказать, для углубления мыслительного процесса.

Думать надо, Дейз, думать. А когти рвануть никогда не поздно.

– Кофе пить некогда… – Дейзик начал с лихорадочной быстротой набивать вещами и лазерными дисками вместительную спортивную сумку. – Нужно как можно быстрее покинуть офис. Они могут вернуться.

– А они никуда и не уходили, – сказал я с милой улыбкой, включая кофемолку.

– Как это – не уходили!? – Дейзик застыл в нелепой позе, держа в одной руке трусы в цветочек, а в другой – баллончик с пенкой для бритья. – Ты шутишь?

– Какие там шутки. Да ты сядь и успокойся. Не все так мрачно, мой друг. Они допустили большую ошибку. И даже не одну, а две.

– А конкретней можешь!? – повысил голос Дейз, стараясь перекричать воющую и рычащую кофемолку.

Она была старше своего хозяина и могла служить экспонатом в музее социалистического быта. Не кофемолка, а бетономешалка, право слово…

– Конечно, о чем речь… – Я щелкнул включателем электрической кофеварки. – Во-первых, они не удосужились тщательно обыскать офис, а во-вторых, не забрали нас сразу.

– Ладно, пусть так. Но что значат твои слова – "они никуда не уходили"?

– Этот их старший, Саныч, ушлый тип. Он не поверил ни единому моему слову. А значит, офис без надзора не оставит.

– Хочешь сказать…

– Ага. Хочу. Офис под колпаков. Ни выйти из него, ни войти незамеченным невозможно. Теперь они взялись ЗА НАС всерьез. Я уверен в этом.

Я специально сказал "за нас", притом с нажимом на этой фразе, чтобы Дейз не чувствовал себя беззащитным и одиноким перед лицом грозной опасности. Когда ощущаешь локоть друга, на душе становится спокойней.

– Бли-ин…

Дейзику отказали ноги, и он буквально рухнул на диван. Теперь компьютерный гений был просто в ужасе.

– Что нам делать, что делать!? – простонал он в отчаянии.

НАМ. Я довольно ухмыльнулся – сработало! Теперь ярому индивидуалисту Дейзу поневоле придется впитывать в себя так ненавистный ему дух коллективизма и избавляться от анархических замашек.

– Кофе пить, – ответил я кратко.

У меня уже был готов план, но делиться с Дейзиком своими соображениями я не спешил. Потому что коекакие моменты этого плана могли показаться ему чересчур авантюрными. Ведь он не знал, КТО я на самом деле, и ЧЕМ занимался во время службы в армии…

Глава 17

Густой ароматный запах кофе еще витал в стенах офиса Дейзика, а я уже собирался выйти на очередную охоту.

Охоту за черепами, выражаясь языком некоторых сочинителей детективных романов.

И это было совершенно в яблочко. Но с одним очень неприятным нюансом: во время такой охоты дичь и охотник нередко меняются местами.

Что ж, поживем – увидим, кто кого…

Маскироваться под бомжа я не стал. Что вполне объяснимо. Представив на миг рожи наблюдавших за офисом подручных Саныча, появись перед ними неуклюжее чучело в отрепье и гриме, я неожиданно расхохотался.

Тогда они точно могут подумать (при известной фантазии), что офис Дейзика сообщается с другими, параллельными, мирами.

– Ты чего? – недоуменно спросил Дейзик.

Все это время он страдал и был похож на заключенного-смертника, которого вот-вот должны повести на эшафот.

– Жизнь продолжается, Дейз! – заявил я с наигранным пафосом. – Соколиный Глаз выходит на тропу войны.

Жди меня здесь, мой верный краснокожий брат. Я все сказал, хау!

– Как это – здесь!? – всполошился Дейз. – Я хочу уйти вместе с тобой.

– Чтобы сразу попасть в лапы мордоворотов Саныча, – продолжил я с иронией. – Ты этого хочешь?

– Нет! – быстро ответил Дейз.

– Вот и я об этом. Мы должны быть умней наших врагов. И хитрей.

– Что ты задумал?

– Для начала нам нужно оставить офис. И чем скорее, тем лучше. Здесь небезопасно.

– Но это невозможно! Ты ведь сам говорил.

– Ничего невозможного нет. Мало того – мы должны уйти вдвоем, незамеченными и бесследно исчезнуть, раствориться в городе.

– Это фантастика. На такое способен только человек-невидимка. Конечно, если за офисом не наблюдают…

– Еще как наблюдают. У меня в этом сомнений нет. Но вот насколько профессионально они это делают – вопрос. Который не мешает прояснить.

– Мы пропали… – горестно прошептал Дейз.

МЫ! Нет, Дейзик положительно мне нравился. Все верно – вместе мы сила. Так держать, парень! А остальное образуется.

– Не хорони себя раньше времени, – сказал я как можно тверже. – Лучше подумай, пока я буду отсутствовать, где нам найти надежное укрытие.

– Подумаю, – обречено буркнул Дейзик.

Похоже, он не надеялся на благополучный исход задуманной мною акции. Впрочем, так же, как и я. Только об этом я не признался бы даже под пытками. Если ввязался в схватку, выкинь из головы все мысли подобного рода. Иначе победы не видать.

– Сиди здесь тихо, как мышь. Свет не зажигать, компьютер не включать, на телефонные звонки не откликаться.

– А почему нельзя работать на компьютере?

– Дейз! Ты наивный или прикидываешься?

– Наивный… – Дейзик метнул в мою сторону нехороший взгляд – Тогда объясняю… – Я оставил без внимания его слабую попытку конфронтации. – Не исключено, что им стукнет мыслишка понаблюдать за электросчетчиком. А он у тебя находится на общем щите в вестибюле здания. Верно?

– Да.

– И будет очень странно, когда после моего ухода в офисе вдруг начнут включаться бытовые электроприборы и заработает комп.

– Ты прав, – неохотно согласился Дейз.

– Потерпи. К вечеру мы должны быть далеко от этого места. И в безопасности.

Я опять сказал это бодрым уверенным голосом, но Дейзик лишь кисло и с натугой ухмыльнулся. Но меня его переживания уже не интересовали. Я отвернулся от него, чтобы заняться последними приготовлениями к выходу "в свет".

Мне нужно было вооружиться. Подумав об этом, я лишь горестно вздохнул. Эх, сейчас бы ствол…

Но делать нечего, придется довольствоваться тем, что есть. Я взял сюрикены и гарроту. Подержав в руках нож, я со вздохом сожаления отложил его в сторону. Толку с него… Нож – чересчур крупный предмет, от него трудно избавиться в случае срочной необходимости.

– Что это? – с недоумением спросил Дейз, наблюдая за тем, как я прилаживаю футляр с сюрикенами под полой пиджака.

Это было нелегко, поэтому пришлось пришить специальные тесемки.

– Отстань, – бросил я угрюмо.

В этот момент я просчитывал свои шансы.

– Темнишь… – недовольно буркнул Дейзик.

– Извини, мне недосуг. – Я решительно направился к двери. – Дверь закрою на ключ, – сказал я уже с порога.

– Не забывай про засов. Когда вернусь, постучу условным стуком. Но не открывай, пока я не отзовусь. Понял?

– Ну…

– Держись, Дейз.

С этими словами я вышел наружу и замкнул дверь. Все, концы обрублены, назад ходу нет. Пора начинать игру в кошки-мышки или догонялки – как придется…

Машину с наблюдателями я обнаружил сразу. Чего проще: едва оказавшись на улице, я тут же остановил такси и попросил подвезти меня к вещевому рынку.

Мне нельзя было в открытую разгуливать по улицам – вдруг меня уже разыскивают и моя физиономия размножена во многих экземплярах и трет карманы ментов и бандитов? Поэтому такси для меня было и средством передвижения и укрытием.

Посмотрев назад, я с удовлетворением хмыкнул. От автостоянки отъехала "лада" вишневого цвета и села на хвост моему такси. Примитив. Интересно, за офисом следит еще кто-нибудь? Или Саныч решил держать в поле зрения только меня – чтобы я вывел его братков на Дейзика.

Неужели этот Саныч такой наивный? – думал я, пока такси ехало по городу. Ведь он сразу сообразил, что я далеко не лох, а значит, у меня могут быть определенные навыки по отрыву от "хвоста". Трудно сказать…

Скорее всего, у них с кадрами не густо. Но это лишь мое предположение. Его еще нужно проверить. Притом, до темноты. Потому что к ночи Саныч просто обязан увеличь свой "контингент" и тогда Дейзику придется торчать в своей норе до новых веников.

Если, конечно, потеряв терпение, его оттуда не выковыряют, устроив полномасштабный шмон, – как ракаотшельника из ракушки…

Вещевой рынок в демократической России – это новое вавилонское столпотворение, бурлящий котел национальностей и рас. Затеряться на рынке среди покупателей – раз плюнуть. Это знали и те, кто следил за мной.

Когда я, не торопясь (а куда спешить? пусть думают, что мне неизвестно о наличии "хвоста"), подошел к воротам рынка, мои преследователи заволновались. Еще бы, подумал я, ехидно ухмыляясь. Сейчас начнется самое интересное…

Мне очень хотелось, чтобы за мной побегали Вискас и Айсман. Ах, как хотелось… От предвкушения потехи у меня даже настроение поднялось.

Но я ошибся. В "ладе" находились другие парни, мне незнакомые. Видимо, Айсман и Вискас были телохранителями Саныча и у них нашлись более важные дела, нежели слежка за офисом Дейзика Шеболдаева.

За мной увязались двое. Третий – водитель – остался в машине. Что ж, эти козлы никого не оставили возле офиса? Похоже, что так. Дилетанты…

Они шли за мной, как привязанные. Их даже в толпе можно было вычислить, притом человеку, который ни разу не сталкивался с наружным наблюдением. Это были крепкие молодые парни, "шестерки". Наверное, им казалось, что они шибко крутые.

Рынок тянулся бесконечными рядами – по замыслу хозяев города, в светлое капиталистическое будущее. Ряды – это палатки небольших размеров, по стенкам которых развешаны разнообразные шмотки, в основном турецкого и вьетнамского производства, разбавленные китайским ширпотребом.

Иногда я, будто заинтересованный какой-нибудь вещью, заходил в "примерочную" палатки, закрытую от нескромных глаз ширмой, и долго возился там, примеряя приглянувшийся "эсклюзив".

"Топтунов" поначалу волновали мои прятки, но затем они привыкли и терпеливо ждали, пока я не появлюсь в проходе между рядами. Постепенно я увеличивал время нахождения в палатках, отчаянно торгуясь с продавцами, чтобы сбить цену вещи, которую и не думал покупать, почти наполовину.

Понятное дело, так много мне не уступали, и я продолжал свой вояж по рынку, делая вид, что раздосадован и даже возмущен высокими ценами.

Наконец я нашел то, что искал – и место, и момент. Хозяин держал палатку, которая имела выходы на два параллельных ряда. А мои крысиные хвостики, уставшие от непривычной работы, пока я возился в примерочной, решили подкрепиться, благо рядом с палаткой находилось крохотное бистро.

Теперь я не стал задерживаться в примерочных. Мило поулыбавшись молоденьким продавщицам и сказав им пару комплиментов, я быстро перескочил на другой ряд и почти бегом направился к выходу из рынка.

Вишневая "лада" была припаркована таким образом, чтобы уехать без задержек в любой момент. Разумно, подумал я, ухмыляясь. Меня это вполне устраивает.

Прячась за спинами прохожих, я подошел к машине со стороны водителя. Это был не крупный белобрысый парень в кожаной куртке. В салоне громко орали динамики, поэтому он не смог бы услышать даже взрыв гранаты рядом с "ладой", не то что мои шаги.

Я ударил его в челюсть сразу, без раскачки, через опущенное стекло. Он не успел даже взглянуть на меня.

Парень отключился мгновенно. Все-таки для меня он был хлипковат. Открыв дверку "лады", я бесцеремонно подвинул его на другое сидение и завел мотор.

Что ж мне, топать на своих двоих до офиса Дейзика. Ведь вариант с такси отпадал – чтобы потом не проследили мой путь.

Такой план отрыва от преследователей у меня возник спонтанно. И показался мне вполне приемлемым. Я лишь боялся, не переборщил ли с ударом. Чего доброго, окачурится мой "крестник", тогда совсем будет худо.

Белобрысый водитель так и не очнулся, пока я ехал по городу. К дому, где находился офис, я подъезжать не стал, оставив машину на другой улице.

Парня мне пришлось спеленать при помощи скотча, который нашелся в бардачке. Пощупав пульс, я убедился, что он живой и порадовался за него. Все-таки сегодня удача окончательно не покинула незадачливого любителя современной музыки.

Я не стал перетаскивать водителя даже на заднее сидение, чтобы не возбуждать нездоровое любопытство у прохожих, лишь укрыл его какими-то тряпками. Пусть отдохнет на мягких подушках перед разговором со своими шефами. Думаю, что ему придется не сладко.

Прежде чем войти в офис Дейзика, я проверился на предмет отсутствия наружного наблюдения. Делал я это быстро и не очень тщательно – увы, поджимало время.

Кажется, все нормально. Ну, а если где-то и притаился какой-нибудь ушастик без транспорта, то он для меня не шибко серьезная помеха. Главное – оперативность.

Представив на миг оставленных на рынке топтунов, я улыбнулся. Я совсем не беспокоился о том, что они быстро сообразят, как ловко их обвели вокруг пальца.

Сначала эти два качка побегают, высунув языки, по рядам, а затем начнут искать свою исчезнувшую вместе с водителем "ладу". Вряд ли в течение часа, а то и двух, они осмелятся доложить своему руководству о таком серьезном и необъяснимом проколе. Что и требовалось доказать.

Дейзик выглядел как с креста снятый. От переживаний он был даже не бледный, а какой-то синюшный.

– Ну как? – спросил он трагическим шепотом.

– Все на мази, – ответил я коротко. – Берем сумки – и айда.

На удивление, Дейз не стал разводить базар-вокзал. Он угрюмо кивнул и начал натягивать куртку.

– Где у тебя клей и чистая бумага? – спросил я, окинув критическим взглядом бардак на письменном столе.

– Зачем тебе?

– Найди, – не стал вдаваться я в объяснения.

– Держи… – Дейз всучил мне пластмассовую тубу с клеем ПВА. – Бумага возле принтера.

– Мерси…

Оторвав бумажный лоскут нужного мне размера, я написал на нем красным фломастером крупными буквами:

"Ревком закрыт, все ушли на фронт". Когда мы покинули офис, я опечатал дверь, тщательно приклеив свое творение, исторически узаконенное со времен гражданской войны.

– Ты сбрендил, – заявил Дейз, прочитав написанное.

– И давно, – подтвердил я его диагноз.

– Они подумают, что мы над ними издеваемся, – сказал Дейзик. – И если поймают…

– А я и хочу, чтобы они так подумали. Ненавижу наглые бандитские морды, которые считают, что им все позволено. Это моя маленькая месть Санычу за бесцеремонность. Он поймет, что я хотел сказать. Ну, а насчет того, что они нас поймают… Лучше бы они оставили эту затею.

Дейзик промолчал. Конечно же, он не мог уразуметь подтекст в моей последней фразе. В этот момент я был по настоящему зол. Какая-то сволочь заставляет меня, уже мирного человека, чувствовать себя не дома, а "на холоде"! Что ж, раз так, то и от меня пощады пусть не ждут…

– Ты придумал, куда нам деться? – спросил я Дейзика, когда мы шли между домами.

– Нет… – буркнул он, мужественно сражаясь с весом своей неподъемной сумки; интересно, что он туда напихал? – Может, у Софьи…

– Ни в коем случае! Нельзя подставлять девчонку. Тем более, что многие знают о ваших отношениях.

– Тогда я просто не представляю…

Он сказал это с обреченным видом.

Я тяжело вздохнул. А и впрямь, куда нам направиться, где найти надежное убежище? Может, присоседиться к бомжам? – вспомнил я приглашение Антонины.

Нет, это не выход! Нужно думать…

"Лада" стояла, сиротливо приткнувшись в глухом тупике. Я оставил тут машину в надежде, что никто не обратит на нее особого внимания. Белобрысого водителя снаружи заметить было нельзя, потому что "лада" имела тонированные стекла.

– Ни звука! – предупредил я Дейзика, открывая дверь машины.

Увидев в салоне человека (белобрысый водитель уже очнулся и с мычанием ворочался на переднем сидении – наверное, хотел разорвать свои путы), Дейз непроизвольно отшатнулся, при этом щелкнув зубами.

Приложив палец к губам, я поторопил его жестом; Дейзик наконец взгромоздился на заднее сидение и мы вырулили на улицу. Мысль еще раз использовать дармовое транспортное средство пришла мне в голову, когда я наблюдал за страданиями компьютерного гения, волокшего свой скарб как крохотный муравей дохлого навозного жука.

Глава 18

Я придумал. В городе для нас с Дейзом было лишь одно место, где мы могли чувствовать себя в относительной безопасности. Но за него нужно было платить, и много, притом в натуральном выражении. Такса – как минимум два литра спиртного в сутки.

Я решил погостить некоторое время у Кир Кирыча.

У него была шикарная пятикомнатная квартира, совмещенная с просторной мастерской. Короче говоря, Кир Вмазыч занимал весь верхний этаж пятиэтажного дома.

В свое время он удачно женился на дочери партийного сановника областного масштаба. Папаша сделал для непутевого зятька все, что только можно было: Кирилла Алдошина мигом приняли в Союз художников, дали ему мастерскую, затем квартиру в центре, он купил "Волгу", что по тем временам было высшим шиком, и даже съездил по туристической путевке во Францию, что для простого советского гражданина приравнивалось к полету на Луну.

Все было прекрасно, однако Кира подвел его талант. Вернее, все, что прилагается к таланту: свободолюбие, безалаберность, неразборчивость в интимных связях и пристрастие к горячительным напиткам.

Плотно упакованная женушка Алдошина терпела его выходки три года. За это время он удосужился нечаянно обрюхатить двух девушек, но до своей законной половины у него как-то руки не дошли.

А затем наступил печальный финал: Кира выперли из квартиры, забрали у него шикарную дубленку, старинный золотой перстень – свадебный подарок тещи, "Волгу", и даже покушались на мастерскую.

Но тут грянули революционные перестроечные перемены, коммунистических партайгеноссе всех рангов низвели до положения врагов народа и попрошаек (правда, не надолго; потом они быстро приспособились к новым веяниям) и Кира оставили в покое.

Говорят, что безденежье – очень даже неплохой творческий стимул. Не знаю, так ли это на самом деле, однако всеми покинутый Кир (тогда еще просто Кир Кирыч) начал трудиться, как одержимый. И за каких-то пять или семь лет стал одним из самых востребованных художников-графиков в стране.

Заработав приличную сумму, он выкупил все квартиры на своем этаже, соединив двухкомнатную с трехкомнатной, получил пятикомнатную, отремонтировал ее и завез новую мебель. Машину он не стал приобретать, благоразумно решив ходить пешком или ездить на такси, потому что абсолютно трезвым Кир Кирыч был лишь 29 февраля, то есть, раз в четыре года.

Дело в том, что Кирилла Алдошина угораздило родиться в высокосный год. И Кир, теперь уже Вмазыч, чтобы хоть как-то отличить столь знаменательную дату от всех остальных, поклялся, что 29 февраля, в день своего рождения, он будет трезв до неприличия.

Надо отметить, что свое слово Кир Непросыхающий держал крепко…

"Ладу" я припарковал за квартал от дома Кир Кирыча – загнал ее на брошенную стройплощадку, от которой остался лишь потихоньку ржавеющий кран. Я был уверен, что, следуя примитивной логике, после обнаружения пропажи нас будут искать на противоположном конце города.

И то верно: какой дурак бросит угнанную машину в том районе, где проживает, тем более, почти рядом с домом?

Белобрысого неудачника я не стал полностью развязывать, а лишь ослабил путы – с таким расчетом, чтобы он, в конце концов, освободился сам. Мне почему-то не хотелось, чтобы этот глупый молодой осел отдал концы раньше времени. Пусть пока поживет. Может, образумится и станет нормальным человеком.

Но рот я оставил ему заклеенным. Молчание – золото. Особенно для нас с Дейзом. Не хватало еще, чтобы водитель поднял шум раньше, чем мы доберемся до апартаментов Кир Кирыча.

Вообще-то, я пер наобум. Дома у Кира я был раз десять. Он отличался гостеприимством и неунывающим характером, подвигающим его на различные экспромты и эксперименты. Но согласится ли он оставить меня и Дейзика на некоторое время в качестве квартирантов?

Однажды Кир Вмазыч приютил несколько девиц из гастролирующего цирка. Они были танцовщицами кордебалета.

Когда цирк, наконец, переехал в другой город, Кир Кирыча искали почти месяц. И даже объявили в федеральный розыск. Он просто бесследно исчез. Кто-то даже предположил, что его похитили инопланетяне.

Кира Непросыхающего отыскали правоохранительные органы. Он просто не мыслил себе жизни без своих веселых подружек из кордебалета, а потому устроился в разъездной цирк униформистом. Может, Кир и продержался бы в этой "должности" чуть дольше, но его подвела тяга к спиртному.

Однажды Кир Вмазыч принял на грудь больше, чем следовало бы, и устроил в цирке скандал с мордобитием.

Его забрали в милицию, где и выяснилось, что он находится в розыске.

Когда этапированого Кир Кирыча вывели из вагона на перрон вокзала, толпа приятелей, коллег и подружек встретили его цветами и аплодисментами. Так гусарский поступок Кира Непросыхающего был оценен должным образом…

Нам повезло. Кир был дома и один. При взгляде на пакет, где приятно позвякивали бутылки (по дороге мы с Дейзом зашли в гастроном, чтобы купить спиртного и чего-нибудь поесть), глаза Кира Вмазыча загорелись неестественным желтым огнем.

– Иво! – вскричал он, картинно раскрыв объятия. – Ты мой спаситель! Заходите, други.

Немного напуганный таким горячим приемом Дейз, который был не знаком с Киром, втащил наши сумки в прихожую, и вскоре мы уже сидели за столом большой кухни-столовой. Кир Вмазыч взял на себя роль тамады.

– Ах, как ты меня спас! – приговаривал Кир Кирыч, суетливо разливая водку по стаканам; рюмок он не признавал, считал их интеллигентскими штучками.

– От чего спас? – спросил я не без интереса.

– Там, – Кир Непросыхающий ткнул пальцем в сторону входной двери, – меня поджидает большая опасность.

Я в осаде.

– Не понял… – Я вытаращился на него, как баран на новые ворота. – Что значит – в осаде?

– Эти женщины… – Кир Вмазыч торопливо выпил и пожевал хлебную корку. – Она, видите ли, решила, что я уже созрел для очередного похода под венец. Бред!

– Ты о ком?

– Есть одна… – Кир Кирыч горестно вздохнул. – Она меня просто терроризирует. Поджидает в подъезде, звонит в дверь, по телефону… Не могу пригласить друзей, не могу выйти, чтобы сходить хотя бы в гастроном.

Тотальный контроль. Ужас! А виной всему моя поэтическая натура. Я ведь читал ей стихи о любви не для того, чтобы вскружить голову. Мне нравится делать женщинам приятное. Ничего не могу поделать с собой…

– Сочувствую, – сказал я, с трудом сохраняя серьезный вид.

– Ничего, прорвемся, – бодро ответил Кир Вмазыч. – Главное, что ты не дал мне сегодня умереть от жажды. – Он любовно погладил бутылку. – А то я уже думал сдаться на милость Авроры.

– Это ее так зовут?

– Нет. Это я так ее окрестил. Аврора – богиня утренней зари… – Кир Кирыч мечтательно вздохнул. – Ах, как она была прекрасна в своем розовом пеньюаре! Представляешь – раннее весеннее утро, солнце, свежее и румяное, словно сдобный кулич, сады в белом цвету, и Аврора на белых шелковых простынях… Нет, это представить нельзя! Нужно только видеть.

– А ведь ты поэт, Кир.

– Баловались, знаете ли, в юности, баловались… – Кир Непросыхающий гордо тряхнул своими рыжими кудрями. – Говорили, что получалось, и очень даже неплохо.

– Что ж не продолжил?

– Кому нужны в наше прагматичное время поэты? Духовная нищета поразила общество как раковая болезнь.

Золотой телец – вот кредо нынешней молодежи.

– Ну, не все так мрачно…

– Не все, – согласно кивнул Кир Кирыч. – Но колесо истории неумолимо. Для наших правителей нужны не мечтатели, а прилежные законопослушные особи, исполнители. Идет тотальная дебилизация общества. Разве ты этого не замечаешь?

– У меня на это не хватает ума. Я примитивен, как гвоздь.

– Иво, не надо нам ля-ля! Я вижу тебя насквозь. Ты большой притворщик.

– Вот те раз… – Я изобразил недоумение. – Что ты имеешь ввиду?

– Ты хорошо образован, начитан, но почему-то валяешь ваньку, прикидываясь недалеким, туповатым малым.

Почему?

– А… Ты об этом… – Я ухмыльнулся. – Кир, лучше быть тупым, но живым, нежели шибко умным, но в могиле. По-моему, это как раз и называется здоровым прагматизмом. Так что, как видишь, я продукт эпохи в образцовом исполнении.

– Опять ты уходишь от прямого ответа, – досадливо поморщился Кир Вмазыч. – Ты как уж – никак тебя не ухватишь.

– По этому случаю есть предложение повторить…

Я наполнил стаканы и мельком взглянул на Дейзика. Он сидел, как засватанный, глядя на нас с туповатым выражением на бледном лице. Даже стакан водки не смог вернуть ему румянец.

Похоже, Дейз не мог понять, почему я веду себя так, словно нет никакой опасности. А уж личность Кир Кирыча, по-моему, его и вовсе потрясла.

Кир Непросыхающий пребывал в постоянном движении. Он не останавливался ни на секунду. А его мимика была вообще бесподобна. Наверное, родина потеряла в нем великого актера, может даже трагика. Не говоря уже о его загубленном на корню поэтическом даре.

Мы выпили. Кир оживился еще больше.

– Слыхал, Мину едва не угрохали, – сказал он с лихорадочным блеском в глазах. – Жаль, что не получилось…

– Не будь таким кровожадным, Кир.

– Он сволочь, сволочь, сволочь! Убийца проклятый… – И Кир Кирыч внезапно заплакал. – Не прощу ему Илону, никогда не прощу… Это он, он ее убил!

– Ты уже знаешь?.. – спросил я осторожно.

Кир Кирыч молча кивнул в ответ, судорожно комкая в руках носовой платок. Я не стал больше ничего расспрашивать и мы, не сговариваясь, выпили за упокой ее души – не чокаясь.

В этот момент на сердце у меня стало так муторно, как никогда раньше. Ведь что ни говори, как ни оправдывайся, а камешком, который вызвал лавину, похоронившую певицу, был я. Моя вина в ее смерти была астрономически огромна, и я мысленно поклялся, что отомщу ее убийцам. И не только исполнителям, но и заказчику.

Григор – это цветочки…

Постепенно Кир успокоился и рассказал нам с Дейзом то, о чем мы еще не знали: -…Мину обвиняют в смерти Будулая. Последнее время у них был большой напряг в отношениях. Когда убили Заварзина, на следующий день собрались с ближайших городов воры "в законе" и почти единогласно постановили, что Мина должен за все ответить.

– Откуда это тебе известно? – спросил я недоверчиво.

Кир Вмазыч скептически взглянул на меня и ответил с нотками превосходства в голосе:

– Иво, в отличие от тебя, я абориген. И знаю как местных бандитов, так и ментов с детства. Все мы когда-то дружили. Вот и смекай…

– Понял. Этот вопрос снят. Но причем здесь воры "в законе"? Мина ведь, насколько я знаю, с ними особо не контачит.

– Мина – да, а Будулай был завязан, и крепко. В его банке деловые отмывали деньги, немалые суммы. Но это только верхушка айсберга. А копни глубже, и не такое откроется.

– Значит, Мина приговорен, – сказал я задумчиво.

– Туда ему и дорога, – мстительно буркнул Кир Кирыч.

– А если Мина не виноват в смерти Илоны? – спросил я, стараясь не глядеть ему в глаза.

– Ну и что с того? Он виновен уже в том, что втащил ее в свою орбиту. Она была такой наивной…

Глупышка… – Кир Кирыч горестно всхлипнул.

– Да уж… – пробормотал я себе под нос. – Женщины всегда наивны… до определенного момента.

– Что ты хочешь этим сказать? – с вызовом спросил Кир Кирыч.

– Обычно человек сам виноват в своих злоключениях, – ответил я назидательно. – Кто мостит себе прямую дорогу, а кто старается пройти жизнь по обходным тропинкам, забывая при этом, что там могут быть и мелкие ямки и пропасти.

– Не нужно нам заумных речей! – окрысился немного захмелевший Кир Вмазыч. – Ты еще прочитай мне лекцию о судьбе. Илона – это не тот случай.

– Может быть… – ответил я уклончиво.

Мне не хотелось наши посиделки превращать в диспут. Потому что Кир Непросыхающий, будучи подшофе (а совершенно трезвым он был очень редко), становился яростным спорщиком. Его просто нельзя было остановить.

Он быстро входил в раж и во время спора бегал едва не по стенкам – как обезьяна. Иногда доходило дело и до рукоприкладства. Но только тогда, когда Кир Вмазыч был почти в полном ауте (что тоже случалось не часто) и мало что соображал.

– А не накатить ли нам еще по единой? – выдвинул я своевременное предложение, потому что Кир Кирыч совсем скис, обуреваемый воспоминаниями.

– Давай… – буркнул он без особого энтузиазма, чем здорово меня удивил.

Нужно было срочно спасать ситуацию. Не хватало еще, чтобы Кир отказал нам в своем расположении и выставил нас вон на ночь глядя.

Нашей компашке хватило десяти минут, чтобы поднять боевой дух на должную высоту. Кир размяк и уже не вспоминал ни о Мине, ни об Илоне. Меня такой поворот событий вполне устраивал.

– Кир, можно мы у тебя переночуем? – спросил я с невольным трепетом.

– О чем речь!– воскликнул он с воодушевлением. – Да хоть живите здесь, мне будет веселей.

– Ловлю на слове, – сказал я, мило улыбаясь. – Если не возражаешь, то мы поживем у тебя дня два-три.

– Что, с женой проблемы? – полюбопытствовал с заговорщицким видом Кир.

– С женами. И его тоже выгнали, – показал я в сторону молчаливого Дейза.

Дейзик ответил мне свирепым взглядом, но придержал язык за зубами.

– О, эти женщины… – Кир Кирыч театрально поднял руки вверх. – Средоточие всех наших мужских горестей и страданий.

– Но без них, согласись, нам было бы еще хуже.

– Верно… – Кир Вмазыч коротко вздохнул. – Женщины – наша вечная сладостно-приятная боль.

Мы с Дейзом согласно кивнули: я – с солидным видом, словно большой знаток этого вопроса, а компьютерный гений – за компанию, из мужской солидарности.

Спиртное закончилось через полтора часа. Как-то так получилось, что я неверно рассчитал возможности Кир Вмазыча по этой части. Моя прискорбная промашка вызвала в его было воспрянувшей душе уныние.

– Не переживай, – утешил я Кира. – Сейчас мы смотаемся в магазин. Благо их теперь как грязи, на каждом углу, – не то, что в советские времена. И многие работают круглосуточно. Так что жди и надейся.

– Иво, вот вам ключи, – сказал приободрившийся Кир Непросыхающий. – Они от мастерской. Кстати, там есть диван и тахта. Можете занимать. Постельное белье я дам. Если такой вариант вам подходит – милости прошу. Нет – могу предложить гостиную. В ней всяких диванчиков – завались.

– Спасибо, Кир, но нас вполне устроит мастерская, – поспешил я поблагодарить любезного хозяина.

И спустя несколько минут мы с Дейзом уже шагали по улице.

– Зачем ты меня вытащил из квартиры!? – наконец прорвало Дейзика, которого на улице снова начал шибать мандраж.