Текст книги "Аристократка"
Автор книги: Вирджиния Спайс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
ГЛАВА 24
– Дорогая, неужели твои дела и вправду настолько плохи? – Каролина отодвинула недопитую чашку кофе и с сомнением посмотрела на подругу. – Вот уж никогда бы не подумала, что Лаваль может относиться к тебе с таким безразличием. Не спать с собственной женой…
Элиза сделала несколько медленных глотков, собираясь с мыслями.
– За четыре недели, что прошли со дня нашей свадьбы, он ни разу не постучал в дверь моей спальни. Впрочем, если не считать этого небольшого обстоятельства, мне не в чем его упрекнуть, – прибавила она с кривой усмешкой. – Арман оказался предупредительным, заботливым мужем и прекрасным отцом. Жанетту он просто обожает, и, кажется, она уже начинает любить его больше, чем меня. Это объяснимо. Я вся в своих переживаниях, а Арман всегда находит время для занятий с малышкой.
– Ты ревнуешь его к дочери?
– Если честно, то да. Хотя, с другой стороны, я очень рада. Пожалуй, это единственное, что оправдывает мой брак. Хотя о чем тут говорить! Ведь Арман и женился на мне только из-за ребенка. Иначе мне не удалось бы затащить его к алтарю. Да он никогда и не скрывал этого.
– Все-таки мне трудно поверить, что Лаваль не испытывает к тебе никаких чувств. Полтора года назад, когда вы расстались, он был сам не свой. Мы ведь вместе ехали во Францию, и я помню, каким подавленным и несчастным он был тогда. Да и Поль говорил.
– Это было давно, – оборвала ее Элиза, – и бессмысленно все это вспоминать и обсуждать.
Каролина огорченно вздохнула, с беспокойством поглядывая на подругу.
– Ты не жалеешь, что вернулась во Францию? – тихо спросила она.
Элиза решительно покачала головой.
– Это кажется удивительным, но нет. С каждым днем я все больше привыкаю к своей новой жизни. Я безумно люблю Париж, мне нравится императорский двор, то общество, которое нас теперь окружает. Словом, я чувствую себя здесь дома, на своем месте. Ради этого стоило сделать этот отчаянный шаг.
– И тебя больше не смущает то, что твой муж – выскочка из низов? – лукаво поинтересовалась Каролина.
Элиза отвела взгляд в сторону, и на ее щеках проступил легкий румянец.
– К чему ты напоминаешь мне об этом? Мне и без того стыдно, что я так пренебрежительно относилась к Арману, – сердито проворчала она. – Боже, Каро, я просто не представляю, как он мог терпеть мое высокомерие! Ну и что с того, что мой отец был виконтом, а его – простым торговцем? Теперь Лаваль – граф, его уважает и ценит Наполеон. А когда мы вместе выезжаем на балы и я вижу, какие завистливые взгляды бросают на меня парижские невесты, я чувствую себя такой гордой!
Заметив, что Каролина едва сдерживается, чтобы не расхохотаться, Элиза досадливо топнула ногой.
– Не понимаю, что тебя так забавляет! – раздраженно бросила она.
– О боже, Элиза, я сейчас упаду в обморок! – весело воскликнула Каролина. – Ты гордишься своим мужем! Если бы мне сказал это кто-то другой, я ни за что бы не поверила. Дорогая, ты действительно так сильно любишь Армана? Тогда почему бы тебе ни рассказать эму об этом? Уверена, что он будет рад.
Вскочив с кресла, Элиза испуганно уставилась на мадам Лектур.
– Ты с ума сошла! – возмущенно проговорила она. – Хочешь, чтобы я окончательно упала в его глазах? Да Арман просто поднимет меня на смех!
– Ты ошибаешься! Арман никогда не станет смеяться над твоими чувствами.
– Довольно об этом! – резко оборвала Элиза. – В самом деле, нам что, больше не о чем говорить? Кстати, завтра ведь маскарад во дворце барона де Конфлана, – проговорила она с наигранным оживлением. – Ты уже решила, что наденешь? Нам нужно договориться, как мы узнаем друг друга под масками.
Каролина неохотно сменила тему. Она не могла спокойно наблюдать за раздором в семье подруги. Не зная, чью сторону принять, она сочувствовала им обоим и все больше сердилась на эту парочку упрямцев. Неужели они никак не могут найти общий язык? Ведь проблема решалась так просто: нужно было лишь честно признаться друг другу в своих чувствах и попросить прощения за прошлые ошибки. Но и Элиза, и Лаваль оказались не способными на такой поступок, потому что оба были неимоверными гордецами с излишне чувствительным самолюбием.
«Боже, да они даже не догадываются, как сильно подходят друг другу, – с усмешкой подумала баронесса. – Хотя в этом-то сходстве характеров и кроется главная проблема».
От Каролины Элиза сразу направилась домой. Вспомнив, что сегодня она еще не видела Жанетту, графиня поспешно переоделась и спустилась на первый этаж, где находилась детская. У самых дверей Элиза невольно замедлила шаг, услышав звонкий смех Армана. От изумления ее брови поползли вверх. Она не помнила, чтобы Лаваль когда-нибудь так смеялся. Его смех был ироничным, язвительным, снисходительным, но только не беспечно веселым.
Озадаченно нахмурившись, Элиза тихо приоткрыла дверь. От увиденной картины на губах молодой женщины затеплилась улыбка. Девятимесячная Жанна захлебывалась от восторга, удобно устроившись на руках папочки. А он шутливо подбрасывал ее вверх, а затем опускал и крепко прижимал к груди, целуя золотистую детскую головку. Они были так похожи – оба голубоглазые, светловолосые, с одинаковыми чертами лица. И, судя по всему, просто не чаяли друг в друге души.
Внезапно Элиза почувствовала себя здесь лишней. Она была не нужна Арману, да и Жанна, окруженная заботами преданной няни и отца, не так уж и нуждалась в ней. Элиза понимала, что эта мысль является нелепой, но была не в силах от нее отделаться. С ее губ невольно сорвался тяжкий вздох. Обернувшись, Лаваль заметил жену, и, как и ожидала Элиза, его лицо мгновенно утратило непринужденное выражение. Ласково покачивая дочку, он медленно приблизился к застывшей на пороге жене.
– Ну-ка, поздоровайся с мамочкой, Жанетта, – произнес он с чуть натянутой улыбкой. – Покажи, как мы научились приветствовать гостей.
Гостей… Элиза судорожно сглотнула подступивший к горлу комок. Да, он прав, она действительно всего лишь гостья в их доме. От нахлынувшей боли на глаза Элизы запросились слезы. Потянувшаяся к ней девочка недоуменно остановилась, растерянно моргая золотистыми ресничками. А потом обиженно скривила ротик и разразилась оглушительным ревом.
С упреком взглянув на жену, Арман принялся успокаивать дочку. На шум прибежала Тереза, и Лаваль тут же препоручил ей утихомиривать Жанну. Взяв Элизу под руку, Арман вышел с ней в коридор, а затем свернул в гостиную.
– Ты напугала Жанетту, – сердито сказал он, отпуская ее руку. – В чем дело? Ты чем-то расстроена?
– Если я чем-то и расстроена, то тебя это совсем не касается, – с вызовом бросила Элиза. – Боже мой, Арман, – с горечью промолвила она, не в силах сдержать эмоций, – ты заставляешь меня испытывать недобрые чувства к собственному ребенку!
Его глаза вспыхнули изумлением, а затем наполнились сдержанным гневом.
– Что тебя не устраивает? – холодно спросил он. – Ты недовольна, что я уделяю Жанне так много внимания? Хочешь, чтобы я не интересовался родной дочерью?
«Я хочу, чтобы ты интересовался мной»! – хотелось крикнуть ей, но она промолчала, упрямо поджав губы.
– Ты ведешь себя, словно вздорная, капризная особа, которая сама не знает, что ей нужно, – хмуро посматривая на нее, продолжал Арман. – А твое отношение к ребенку меня просто возмущает. Ты целыми днями разъезжаешь по гостям и так редко заглядываешь в детскую, что даже Тереза начала тебя осуждать. Боже, ты ведь даже не заметила, что у Жанны уже с неделю как прорезался новый зуб! Что с тобой творится, Элиза? Или я, в самом деле, чего-то не понимаю? Ты, ты что, ревнуешь меня к дочери?!
– Не говори глупостей!
Порывисто отвернувшись от мужа, Элиза подхватила юбки и направилась к дверям. Арман стремительно догнал ее и стал на пути.
– Мы еще не закончили разговор, – предостерегающим тоном сказал он. – Что это за манера – убегать, не дослушав, что тебе говорят? Когда ты, наконец, отбросишь свои замашки спесивой аристократки?
– Тогда же, когда и ты перестанешь вести себя, как невоспитанный торговец! – гневно парировала Элиза, пытаясь обойти его и проскользнуть в дверной проем.
Заметив ее старания, Лаваль цинично усмехнулся и стальной хваткой сжал плечо жены.
– Осторожней со словами, дорогая! Я больше не намерен спускать тебе оскорблений, – процедил он, не сводя с нее глаз. – Еще в Эрфурте я сказал тебе, что не позволю третировать себя собственной жене. И, раз уж ты все же решилась выйти за меня, изволь считаться со мной.
– Я только и делаю это последние два месяца, – выдавила Элиза, и в ее голосе невольно прорвалась боль. – Это ты постоянно меня обижаешь.
Выпустив плечо жены, Арман отступил на шаг и изумленно всмотрелся в ее потемневшие глаза. Его взгляд смягчился, он глубоко вздохнул, собираясь извиниться за свою резкость. Но Элиза была слишком раздосадована, чтобы дать ему возможность исправить ситуацию. Сделав новую попытку прорваться к дверям, она гневно взглянула на мужа и раздраженно сказала:
– Дайте мне, наконец, выйти из этой комнаты, полковник! Из-за ваших бредовых разговоров я не успеваю приготовить платье к завтрашнему маскараду!
Лицо Армана тут же стало суровым.
– Кстати, о маскараде, – начал он тоном, не предвещающим ничего хорошего. – Я должен сделать тебе внушение, милочка. Твое поведение на двух последних балах было просто недопустимым. Я понимаю, что ты не можешь обойтись без толпы поклонников, но, по крайней мере, держись в рамках приличий. Я не желаю, чтобы имя моей жены трепали во всех гостиных. Это затрагивает мою честь, и…
– И что же?
– И если о тебе поползут двусмысленные слухи, я буду вынужден принять меры.
– Интересно, какие же?
Подбоченившись, Элиза с насмешливым вызовом уставилась на мужа.
– Ну, прежде всего, придется поговорить с некоторыми твоими обожателями по-мужски, – в голосе Лаваль почувствовались ощутимые признаки угрозы. – А потом, – продолжал он, прищурившись, – я запру тебя дома на некоторое время.
От возмущения Элиза пошатнулась, и Арман подхватил ее под локоть.
– Ты, – задыхаясь от гнева, пробормотала она, – ты просто мерзавец!
Резко вырвавшись, она отступила на шаг и, не размахиваясь, ударила его по щеке. В следующий миг Элиза оказалась плотно прижатой к груди Армана, а ее руки – заломлены за спину. От нахлынувшего испуга у Элизы вырвался сдавленный вопль. Она с ужасом уставилась на мужа, ожидая, что сейчас он ударит ее в ответ, как случилось однажды. Но Арман не двигался и только сосредоточенно смотрел на нее, нахмурив брови. Внезапно его небесные глаза потемнели, а губы искривились в мучительную гримасу. Разжав руки, он глубоко вздохнул и виновато взглянул на жену.
– Нет, – прошептал он, коснувшись дрожащими пальцами ее бледного лица, – не нужно меня бояться, дорогая. Я не собираюсь этого делать, я никогда, никогда больше не ударю тебя. Пожалуйста, прости, что я тебя напугал.
Судорожно всхлипнув, Элиза отвернулась от него и метнулась к двери, но Арман тут же поймал ее сзади за талию. Она попыталась вырваться, но он лишь крепче прижал ее к своей груди. Его пламенный поцелуй опалил ее шею обжигающим огнем. Руки Армана легли на грудь жены, заставив ее застонать от вспышки внезапного желания. Словно обезумев, Арман осыпал жгучими поцелуями шею, плечи и полуобнаженную спину Элизы, его руки неистово ласкали ее грудь, скользили по ее животу и бедрам. Чувствуя, как желание близости все больше заслоняет от нее окружающий мир, Элиза в последнем отчаянном усилии попыталась стряхнуть с себя руки Армана и сдавленно крикнула:
– Уходи! Оставь меня! Я не желаю тебя видеть, похотливый мер…
Она резко замолчала, испугавшись, что сейчас он рассердится и оттолкнет ее. Но Лаваль лишь хрипло рассмеялся и успокаивающе погладил ее плечи.
– Расслабься, дорогая, я вовсе не собираюсь тебя отпускать, – пробормотал он, легонько куснув ее за ухо. – Но если тебе так неприятно видеть мое лицо, мы обойдемся без этого.
Элиза не успела еще даже осмыслить его слова, а он уже подтолкнул ее к дивану и поспешно задрал ее юбки. Приоткрыв от ужаса рот, Элиза с замиранием сердца чувствовала, как Арман стягивает с нее кружевные панталоны. Затем он приподнял ее и поставил коленями на диван. В смятении, вцепившись в спинку дивана, Элиза слышала, как Лаваль расстегивает ремень своих лосин. Она не верила своим ушам. Господи, он собирается взять ее прямо здесь, чуть ли не на виду у слуг!
– Нет! – испуганно пискнула она. – Не делай этого, кто-нибудь может войти!
– Плевать мне на это, – беспечно пробормотал Арман. – Я у себя дома, и пусть только кто-то попробует.
Возмущение Элизы испарилось, словно весенний лед, стоило ей почувствовать руки Армана на своих ягодицах. Страстно лаская прелестные округлости жены, Лаваль с хриплым стоном вошел в ее плоть, и Элиза сразу подстроилась под его движения, застонав от вспышки безумного наслаждения. Окружающий мир перестал существовать, Элиза вся растворилась в ласках Армана, думая в эти минуты только о его руках, без устали скользящих по ее телу. От избытка эмоций из ее глаз брызнули счастливые слезы. Она лишь сейчас поняла, как сильно желала Армана все эти дни. Стремясь полнее почувствовать его близость, она потянулась к нему руками, выгнувшись назад, и от ее резкого движения мужское орудие выскользнуло наружу.
Тихо ойкнув, Элиза растерянно посмотрела на мужа. Он хрипло рассмеялся, поцеловал ее в губы, а затем вдруг опустился на диван рядом с ней.
– Иди сюда, – прошептал он, возбужденно поблескивая глазами. – Обними меня покрепче, Элиза, и дай волю своим желаниям. Ты ведь тоже хочешь трогать меня и целовать. Иди сюда, моя капризная недотрога, хватит упрямиться и мучить нас обоих!
Вспыхнув от смущения, Элиза перебралась к нему на колени, и он крепко прижал ее к своей груди, а потом немного отстранил и осыпал ее лицо нежными поцелуями. Их губы встретились и жадно прильнули друг к другу, языки соприкасались в неукротимом чувственном танце. Прервав поцелуй, Арман приподнял жену и осторожно посадил себе на колени. В следующее мгновение он громко застонал, и его стон смешался с чувственным вскриком Элизы.
Высвободив из корсажа нежные округлости жены, Лаваль приник к ним губами и ритмично задвигался, поддерживая Элизу под ягодицы. Руки Элизы сомкнулись на его спине, страстно заскользили по шее и взъерошенным золотистым волосам. Арман ускорил темп, и Элиза замерла, уткнувшись лицом в его волосы, полностью сосредоточившись на чудесных ощущениях своего тела. С каждым движением мужчины наслаждение становилось все острее. Они уже не сдерживали страстных вскриков, полностью отрешившись от действительности и стремясь лишь к вершине этого непереносимо острого и сладостного блаженства. Оно настигло их одновременно, словно они погрузились в бурную морскую пучину, а затем вынырнули наружу, обессиленные неистовым накалом чувств.
Придя в себя, Элиза медленно сползла с колен Армана, а затем встала, торопливо надела панталоны и оправила измятое платье. Когда она повернулась к мужу, он уже успел подтянуть лосины и застегнуть ремень. Их взгляды скрестились, словно клинки в безмолвном поединке. И вдруг, к изумлению Элизы, лицо Армана как-то странно осунулось, и его ресницы задрожали, будто он с трудом сдерживал слезы. Прерывисто вздохнув, Элиза потянулась к нему, но он властным жестом остановил ее и, чуть пошатываясь, направился к двери.
– Не ходи за мной! – бросил он на ходу и, словно извиняясь за резкий тон, окинул ее мягким, почти умоляющим взглядом. – Не сейчас, девочка моя, пожалуйста, не сейчас, – хрипло проговорил он, распахивая дверь.
Оставшись в одиночестве, Элиза запустила руки в волосы и неспешно прошлась по комнате.
– Боже, помоги мне, – прошептала она, глядя перед собой невидящим взором. – Я больше не в силах жить без его любви!
ГЛАВА 25
– Можно войти?
Услышав из-за приоткрытой двери голос Армана, Элиза так поспешно вскочила с кресла, что едва не сбила с ног горничную, заканчивающую ее туалет. Распахнув двери, графиня с радостной улыбкой устремилась навстречу мужу, однако счастливый огонек в ее глазах быстр угас.
– Ты не надел маскарадного костюма! – воскликнула она, с беспокойством всматриваясь в его лицо. – Почему? Не хочешь ехать со мной?!
Виновато улыбнувшись, Лаваль сдержанно коснулся губами щеки жены и прошел в комнату.
– Мне придется остаться дома, дорогая. Жанетта немного разболелась, и я не решаюсь оставить ее одну.
– Но ведь днем с ней было все в порядке. Тогда я тоже не еду, – решительно заявила Элиза.
– Нет, нет, не стоит менять свои планы, – поспешно возразил Арман. – Ничего страшного не случилось, – объяснил он с успокаивающей улыбкой. – Обычное недомогание, а может, у нее просто режется новый зубик. Уверяю тебя, Элиза, нет никакой необходимости оставаться дома нам обоим. Я присмотрю за Жанной. А ты поезжай на маскарад и с удовольствием развлекись там. Ты ведь так долго готовилась к этому вечеру.
Лаваль судорожно сглотнул, чувствуя, как, вопреки его усилиям, учащается пульс. Сегодня его жена просто обворожительна. Белая туника без рукавов, с завышенной талией, сшитая на древнеримский манер, подчеркивает все достоинства ее гармонично сложенной фигуры. Голову Элизы венчают модный тюрбан из тонкого малинового шелка, украшенный белым страусовым пером. Обнаженные руки охватывают золотые браслеты в виде змеек с рубиновыми глазками.
– Ты собираешься ехать на бал без перчаток? – пробормотал Арман, чувствуя невольное возмущение при мысли, что десятки чужих мужчин будут смотреть на обнаженные плечи его жены.
– Но в Древнем Риме не носили перчаток! Впрочем, если ты возражаешь…
– Нет, что ты! Я спросил просто так.
Арман хмуро замолчал, начиная чувствовать себя глупо. Окинув мужа изучающим взглядом, Элиза с укоризной заметила:
– И все же будет лучше, если я тоже останусь дома. Жанетте нужны оба родителя, а не только отец.
– Ты права, – согласился Лаваль, – но только не сегодня. Я не хочу, чтобы ты лишилась своего любимого развлечения. Ты ведь не можешь жить без балов. Светская жизнь, толпа поклонников и всеобщее восхищение необходимы тебе, как воздух, я же это прекрасно знаю.
Отвернувшись, чтобы скрыть свое разочарование, Элиза незаметно вздохнула. «Мне не нужны светские развлечения и поклонники, мне нужен только ты»! – хотелось ей крикнуть ему в лицо, но она заставила себя сдержаться. Бессмысленно объяснять ему это. Человек верит лишь тому, во что желает верить.
– Хорошо, – уныло протянула она, – я поеду.
Заметив, как омрачилось лицо жены, Арман приблизился и ласково погладил ее по щеке.
– В самом деле, дорогая, не стоит так волноваться из-за легкого недомогания дочери. Я ведь остаюсь здесь! И потом, – прибавил он с улыбкой, – у тебя впервые за эти два месяца появится возможность пофлиртовать с кавалерами без присмотра мужа. Разве тебя не прельщает такая перспектива?
Резкий звук упавшего предмета заставил его порывисто обернуться. В дальнем углу комнаты Кларисса торопливо собирала в шкатулку рассыпавшиеся драгоценности госпожи. Заметив, что граф смотрит на нее, служанка недовольно поджала губы и с высоко поднятой головой проследовала к дверям.
– Господи, мой хозяин – неисправимый болван! – донесся до Лаваля ее возмущенный шепот.
Вспыхнув, Арман раздраженно топнул ногой. Не решаясь посмотреть в глаза жене, он рассеянно обвел глазами комнату и натолкнулся на ларец с украшениями. Переведя взгляд на полуобнаженную грудь Элизы, Лаваль решительно прокашлялся.
– Подожди меня тут, – с легким замешательством проговорил он, направляясь к дверям, – я сейчас вернусь.
Элиза кивнула, недоуменно пожав плечами. Ждать ей пришлось недолго. Не прошло и пяти минут, как Арман вернулся, держа в руках малиновую бархатную коробочку. Сердце Элизы высоко подпрыгнуло в груди, дыхание сделалось учащенным.
«Неужели»? – с волнением подумала графиня. Она уже перестала надеяться, что Арман когда-нибудь сделает ей подарок. Но его поблескивающие глаза и необычная робость поведения не оставляли никаких сомнений.
– Я хотел бы, – начал Лаваль, смущенно покашливая, – подарить тебе одну небольшую безделушку. Вообще-то мне следовало сделать это еще в день свадьбы, но я как-то забыл об этом, – внезапно солгал он, не решаясь сказать, что просто не мог набраться смелости, чтобы вручить жене свой подарок. – Надеюсь, тебе хоть немного понравится.
Радостно всплеснув руками, Элиза взяла из его рук коробочку и нетерпеливо раскрыла футляр. Из ее груди вырвался счастливый стон, глаза возбужденно заблестели. На белом бархате футляра покоился потрясающе красивый рубиновый кулон в обрамлении сверкающих бриллиантов. Малиновые грани самоцвета искрились в свете люстры, отбрасывая на бархат десятки рубиновых лучиков, и от этого камень казался живым и теплым, как огромная капля крови.
Приподняв кулон за филигранную золотую цепочку, Элиза с нежной улыбкой протянула его Арману и вытянула шею, предлагая надеть на нее драгоценность. Пальцы Лаваля дрогнули, коснувшись теплой кожи жены, и, не удержавшись, он трепетно коснулся губами ямочки над ее ключицей. По телу Элизы пробежала легкая дрожь, с ее губ слетел столь сладостный стон, что Арман с трудом поборол искушение тут же заключить жену в объятия. Опасаясь повредить хрупкую драгоценность, Лаваль отступил на шаг и осторожно застегнул кулон на шее Элизы. Улыбнувшись ему, она подбежала к зеркалу, с восторгом взглянула на свое отражение и вернулась назад.
– Я в полном восхищении, – проговорила она, не сводя с него сияющего взгляда. – Твой подарок просто великолепен. И ты сам, – пробормотала она хриплым голосом. – Спасибо, милый.
Положив руки на плечи Арману, Элиза потянулась к нему губами, и он тотчас приник к этому живительному источнику, теряя голову от нахлынувшего желания. Его руки скользнули по спине жены, и Элиза крепко прижалась к нему, погрузив пальцы в его золотистые волосы. Но вдруг Арман резко остановился и, с легким нажимом отстранив жену, долгим, испытующим взглядом посмотрел в ее глаза.
– К сожалению, – произнес он застывшим, неестественным голосом, – я не могу подарить тебе таких дорогих украшений, как дарил Сазерленд. Я достаточно богат, чтобы обеспечить жене приятную, безбедную жизнь, но, конечно, за английским герцогом мне не угнаться. Поэтому заранее извини меня, если…
Он в замешательстве осекся, увидев, что прекрасные оленьи глаза Элизы потемнели от боли. Потрясенная жестокостью нанесенного ей оскорбления, Элиза ошеломленно смотрела на него, прижав ладонь к губам. А затем она резко вздохнула, шагнула к мужу и, взяв его за плечо, хорошенько встряхнула.
– Арман, – промолвила она дрожащим от слез голосом, – твой подарок дороже мне всех подарков Гордона Сазерленда, вместе взятых. Но боюсь, что бесполезно убеждать тебя в этом. Ты до сих пор упрекаешь меня в том, что я была его любовницей, а между тем…
От волнения она не смогла закончить фразы.
– Прости меня, – пробормотал Лаваль, с раскаянием глядя в ее наполненные слезами глаза, – я не должен был так говорить. Ты была свободной женщиной и имела право выбрать любого мужчину. Тем более что Сазерленд – вполне достойный человек.
Он попытался обнять ее за плечи, но она отбросила его руку и, отступив на шаг, гордо выпрямилась и пристально посмотрела на мужа.
– Ты забыл об одном небольшом обстоятельстве, – с горечью продолжала Элиза, – о том, как случилось, что я стала любовницей герцога Сазерленда. Но я тебе напомню. Когда ты и твои товарищи оказались в руках английской полиции, я поклялась приложить все усилия, чтобы избавить вас от трибунала. У меня была только одна возможность сделать это – попросить помощи у герцога. Других влиятельных знакомых у меня не было. Сазерленд согласился, но потребовал, чтобы за это я стала его любовницей. Потом, правда, он устыдился этого недостойного шантажа и пообещал помочь мне бескорыстно. Но это уже не могло что-то изменить – разве я могла оказаться неблагодарной? К тому же. Гордон обещал устроить мне развод с Мартином Шепардом. И отказаться от этого я тоже не могла. Ты и сам знаешь, как несчастлива я была в том браке.
– Я помню. И поверь, я прекрасно понимаю тебя.
Элиза наградила Армана таким презрительным взглядом, что он просто сгорел со стыда.
– Вряд ли ты способен понять, что это для меня значило! Но это уже не важно. Главное, Сазерленд сдержал свое слово. А я в ответ сдержала свое. Вот и все. И не было в моих поступках никакого другого расчета. И я вовсе не старалась тянуть с него деньги и драгоценности. Он дарил мне их ради собственного тщеславия.
Глубоко вздохнув, Элиза подошла к звонку и вызвала горничную.
– Я не знал обо всем этом, – сбивчиво пробормотал Арман, с отчаянием поглядывая на дверь, за которой уже раздавались шаги Клариссы. – Почему ты до сих пор ничего не рассказывала мне?
– Пора ехать на маскарад, – не глядя на мужа, Элиза повернулась к горничной. – Подай мне шубку, Кларисса. И поторопись, я уже опаздываю!
– Подожди! – Лаваль попытался схватить жену за руку, но она ловко вывернулась и быстро направилась к двери.
– Арман, – хмуро бросила Элиза, задержавшись на пороге, – за эти два месяца ты вымотал мне всю душу. Что я должна была сделать, чтобы ты простил мне жестокие слова, сказанные в порыве гнева? Упасть перед тобой на колени и молить о прощении? Я бы сделала это, – с болью проговорила она, глотая подступившие слезы, – если бы была хоть наполовину уверена, что ты действительно меня простишь, а не оттолкнешь, как делал все это время.
Элиза выбежала из комнаты, громко захлопнув за собой дверь. Оставшись один, Арман достал сигару и медленно прошелся по комнате. На душе у него с каждой минутой становилось все тяжелее. Сожаление о случившемся было таким острым, что Лаваль начинал чувствовать отвращение к самому себе. Он не только испортил Элизе этот вечер. Он снова разрушил их отношения, в которых только-только наметилось хрупкое потепление. Как он мог так жестоко обидеть свою жену? Все эти недели Элиза вела себя безупречно, так старалась поддерживать между ними мир. А он все время все портил. Но, боже, ведь до сегодняшнего дня он даже не подозревал, что она так страдает из-за его холодности! Элиза тщательно скрывала свои переживания. Или это он был слеп?
Его жена несчастна. Эта внезапно открывшаяся истина так взволновала Лаваля, что ему стало жарко. Почему? Почему Элиза так страдает? Разве ей плохо живется? У нее есть все, о чем может мечтать женщина: роскошный особняк, возможность заказывать дорогие наряды и разъезжать по балам, толпа услужливых поклонников, прелестная здоровенькая дочка. Чего же ей не хватает? Неужели все дело только в равнодушии мужа?
Но ведь он старается относиться к ней уважительно и делает все, чтобы она ни в чем не нуждалась. Разве не его заслуга в том, что особняк де Марни за считанные недели из развалин превратился в шикарный дворец? Разве он не стал заботливым отцом для Жанетты?
«Ты заставляешь меня испытывать недобрые чувства к собственному ребенку» – внезапно вспомнились ему слова Элизы, и Арман от этого озарения выронил сигару. Осуждая жену за плохое отношение к дочери, он даже не задумался о причине ее охлаждения к малышке. И только теперь, наконец, понял, в чем дело. Элиза действительно ревновала его к Жанетте. Потому что хотела, чтобы он и к ней относился с той же любовью и теплотой. Ради того, чтобы помириться с ним, Элиза отбросила свою гордость и сама пришла к нему в спальню. А он повел себя, как последний болван. Она так нуждалась в нем все это время. А он все это время отталкивал ее, пресекая все попытки установить нормальные отношения.
– Боже, какой же я идиот! – пробормотал Арман, с досадой стукнув кулаком по стене.
Затушив сигару, Лаваль вышел из комнаты и быстро направился в детскую. Нужно уложить Жанетту спать и ехать за Элизой в особняк барона де Конфлана. Они слишком долго скрывали друг от друга свои истинные чувства. И виноват в этом, прежде всего, он сам. Поэтому должен первым выложить свои карты на стол и честно признаться Элизе, что любит ее так же сильно, как раньше, и безумно сожалеет о потерянных днях.
В переполненной бальной зале было душно и жарко, несмотря на то, что за окнами крепчал декабрьский мороз. Из-за шумных разговоров гостей в пестрых маскарадных костюмах почти не было слышно музыки. Протанцевав несколько танцев со своими новыми поклонниками, Элиза поднялась на невысокий балкончик и попыталась отыскать в толпе Каролину. Эмоции душили ее. Ей хотелось немедленно поделиться с подругой своим горем, выплеснуть скопившуюся в сердце боль. Но ни Каролины, ни Лектура нигде не было видно. Возможно, они и находились где-то поблизости, но под масками узнать их было невозможно.
Досадливо поморщившись, Элиза поправила черную бархатную полумаску. Меньше всего ей сейчас хотелось веселиться и отвечать на заигрывания кавалеров. Но уехать домой она тоже не могла, по крайней мере, до полуночи, пока Арман не уляжется спать. Внутри у нее все кипело от гнева и обиды. Последняя выходка Армана переполнила чашу ее терпения, и она не желала даже видеть его. Бессмысленно было дальше обманывать себя: ее возвращение во Францию было огромной ошибкой, которая принесла ей только страдания. Даже то, что Жанетта получила заботливого и нежного отца, не успокаивало ее больше.
Обреченно вздохнув, Элиза спустилась вниз и выбралась из шумного зала. Она уже не в первый раз была в особняке де Конфлана и знала, что в конце длинной анфилады парадных покоев находится зимний сад. Возможно, там сейчас никого нет, и она сможет побыть в одиночестве. А позже незаметно покинет особняк и уедет домой.
Оказавшись у застекленных дверей оранжереи, Элиза прислушалась, не доносится ли из-за зарослей тропических растений перешептываний какой-нибудь влюбленной парочки. Но все было тихо. Приоткрыв двери, графиня проскользнула в зимний сад. Здесь было темно, только подсвеченный фонтан в виде миниатюрного водопада нарушал прохладный покой.
Проследовав к фонтану, Элиза сняла тесную полумаску, намочила руки и протерла вспотевшее лицо. Желание разразиться слезами было так огромно, что она непроизвольно поискала взглядом скамейку, на которую можно было упасть. И внезапно застыла на месте с перекошенным от испуга лицом. В нескольких шагах от нее стоял мужчина в черном костюме сатаны и со странной, зловещей улыбкой следил за ее движениями. Лицо незнакомца было скрыто под полумаской, но глаза так неистово поблескивали в полумраке оранжереи, что по телу Элизы пробежала дрожь.
– Кто вы? – резко спросила она, отступая на шаг. – Почему позволяете себе шпионить за женщиной? Я понимаю, что маскарады допускают некоторые вольности, но не до такой же степени!
