Текст книги "Аристократка"
Автор книги: Вирджиния Спайс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Вирджиния Спайс
Аристократка
ПРОЛОГ
Париж, октябрь 1793 года
Его сестра умирала. Совсем юная, прекрасная и добрая девушка с кротким ангельским нравом и непорочной душой. Еще полгода назад Жанна Лаваль считалась одной из самых красивых невест Парижа. Теперь же от нее осталась лишь бледная тень. За какие-то считанные дни она угасла, словно свеча. И он, ее брат, единственный из оставшихся у нее близких людей, не может ничем ей помочь. Сознание своей беспомощности наполняло сердце четырнадцатилетнего мальчика болью и гневом. Единственное, что он мог пообещать себе, – это когда-нибудь отомстить. Когда он станет взрослым и сильным. Только бы его враг дожил до этого дня.
Увидев, что Маргарита, бывшая служанка, приютившая их в своем скромном домишке, вышла из комнаты, Арман приблизился к сестре. Жанна повернулась к нему, и ее бледное лицо озарилось слабой улыбкой.
– Прошу тебя, не оставляй меня, – прошептал Арман, целуя худые руки сестры. – У меня никого не осталось на всем белом свете.
– Бедный мой брат! – Жанна глубоко вздохнула и посмотрела на него с бесконечным сожалением. – Ты остаешься один. Но я уже ничего не могу поделать, Арман. Силы уходят от меня с каждой минутой, и скоро я буду вместе с нашими родителями.
– Я отомщу за тебя, сестра.
– Нет! – Жанна предостерегающе подняла руку и с мольбой взглянула на братишку. – Только не делай этого, прошу тебя, Арман. Я не хочу, чтобы из-за меня ты разрушил свою жизнь. Ты не должен мстить этому человеку, раз я сама простила его. К тому же, ведь он не отправлял нашего отца на гильотину. Он просто не сдержал своего обещания. Если бы мое здоровье не было таким слабым, наверное, я смогла бы пережить весь этот чудовищный кошмар, как и ты.
– Лучше бы я тоже умер вместе с тобой!
– Не говори так, милый. У тебя впереди долгая счастливая жизнь. Ты сильный, Арман, ты справишься. Вот увидишь, твои невзгоды когда-нибудь закончатся. Помнишь того молодого генерала, что посещал нас несколько месяцев назад? – вдруг спросила она, приподнявшись. – У него еще такое странное имя – Наполеон.
– И он так пылко восторгался твоей красотой, что над ним все подсмеивались? – Арман невольно улыбнулся. – Помню. Но сейчас он, должно быть, далеко от Парижа. Иначе наверняка услышал бы о нашем несчастье и постарался помочь.
– Когда-нибудь он вернется в Париж. Разыщи его, Арман, он обязательно вспомнит тебя и поможет. Если, конечно, будет достаточно осторожен и не навредит себе так, как наш отец. Если бы я узнала, что его постигла та же печальная участь, мне было бы очень жаль. А теперь, пожалуйста, оставь меня одну, братишка. Я очень устала, хочу немного отдохнуть.
Арман отошел к окну и мрачно уставился в осеннюю тьму за стеклом. Ему хотелось плакать, но слез почему-то не было, словно их все выжгло огнем. Во всем огромном мире не осталось ни одного человека, перед которым он мог бы выплакать свою боль.
А в это время в большом особняке на другом конце города спешно готовились к побегу. Огни во всех комнатах были погашены, чтобы не привлекать внимания полиции. Парадные двери, через которые сюда когда-то входили толпы нарядно одетых гостей виконта де Марни и его брата, были наглухо закрыты. Мужчина, державший за руку маленькую девочку, вышел из особняка через черный ход, опасливо озираясь, пересек опустевший сад и открыл калитку, ведущую в узкий темный переулок.
– Слушай меня внимательно, Элиза, – тихо заговорил мужчина, всматриваясь в испуганное личико притихшего ребенка. – Сейчас мы сядем в карету вместе с нашим другом, месье Клодом, и поедем далеко отсюда. Когда мы будем проезжать городскую заставу, нас остановят. Ты должна сидеть тихо, как мышка, чтобы никто не догадался, что мы с тобой находимся в карете. Все должны думать, что внутри кареты находится один месье Клод. Даже если тебе чего-нибудь очень захочется, ты все равно не должна раскрывать рта. Ты поняла, девочка?
– Да, дядя, я все поняла. А мама с папой тоже поедут с нами?
– Нет, – Виконт де Марни тяжело вздохнул. Лгать этому несчастному ребенку, потерявшему разом обоих родителей, казалось чудовищным, однако у него не оставалось другого выхода. – Но мы очень скоро встретимся с ними, Элиза. Они будут ждать нас там, куда мы едем. И если ты хочешь поскорее увидеть их, то должна строго следовать всем моим указаниям.
– Хорошо, дядя. Ради того, чтобы поскорее увидеть мамочку и папочку, я сделаю все, что ты хочешь. Я так сильно соскучилась по ним, дядя Пьер! Почему они так долго не появлялись?
– Так было необходимо, девочка моя. Но теперь все будет хорошо. Нам с тобой только нужно благополучно выбраться из Парижа.
Карета тронулась с места, едва они сели в нее. Осторожно раздвинув занавески, виконт де Марни в последний раз оглядел родное предместье Сен-Жермен. Просторные улицы аристократического квартала и роскошные особняки казались вымершими. Нигде не горели огни, не слышался шум подъезжающих экипажей, здесь давно уже не раздавался смех. А ведь еще каких-то полтора года назад тут все выглядело совершенно иначе.
Безумцы! И он, и его бедный покойный брат, и все их знакомые, напрасно надеявшиеся, что огонь революции не превратится в громадное пламя, все пожирающее на своем пути. Следовало давно бежать отсюда, как это сделали самые благоразумные. Но теперь уже ничего не вернешь. И будет просто огромным везением, если ему все-таки удастся покинуть этот обезумевший город, пусть даже с пустыми руками, и переправиться через Ла-Манш.
На минуту перед глазами виконта встал образ той, кого он не смог увезти с собой. Что с ней стало после того, как она узнала страшную новость о казни отца, он не знал. Обвинив во всех мыслимых и немыслимых грехах, она прогнала его, когда стало известно, что ему не удалось выполнить свое обещание. Бог свидетель, он искренне хотел ей помочь. Но сейчас в Париже сложилась такая ситуация, что приходилось думать лишь о спасении собственной жизни.
Тяжело вздохнув, виконт перевел взгляд на притихшую племянницу. Элиза сидела так тихо, что казалась спящей. Но ее темные глазенки были широко раскрыты; их невидящий, на удивление серьезный взор был устремлен куда-то внутрь детской души.
«Несчастный ребенок революции, – подумал Пьер де Марни. – Сколько же их останется после этого кровавого террора – хрупких, одиноких листочков, оторванных от родного дерева и летящих по воле ветра неизвестно куда».
ЧАСТЬ 1
ГЛАВА 1
Англия, 1805 год
– Куда это ты идешь, Элиза? О, да на тебе амазонка! Хочешь отправиться на прогулку, даже не спросив моего разрешения?
Обернувшись, девушка увидела в нескольких шагах от себя своего мужа, графа Мартина Шепарда. Он стоял у входа в гостиную, широко расставив ноги в высоких сапогах. Мутно-зеленые глаза графа были насмешливо прищурены, на тонких бесцветных губах застыла издевательская улыбка.
– Я не знала, что вы приехали в Шепард-холл, милорд, – сдержанно проговорила Элиза, стараясь сохранять спокойствие. – Как видно, слуги не сочли нужным сообщить мне об этом.
– Правильно! Потому что я запретил им это делать. Это мои слуги, и они будут выполнять только мои распоряжения. И этот дом – тоже мой, также как и все, что в нем находится. И ты тоже – моя собственность, дорогая Элиза. Жаль, что ты никак не поймешь этого.
Граф сделал шаг навстречу жене и презрительно рассмеялся, когда она испуганно шарахнулась в сторону. Стремительно преодолев разделяющее их пространство, Мартин оказался возле Элизы, загородив ей путь к выходу из комнаты.
«Мне некуда бежать», – сказала себе Элиза и твердо посмотрела в глаза мужу. Он может оскорблять ее, как ему заблагорассудится, но тронуть ее он не посмеет – это она знала точно. Однажды граф Шепард поднял руку на свою юную жену и едва не поплатился за это жизнью. Шрам, оставшийся у него на виске после того, как она в отчаянии ударила его бронзовой статуэткой, заставлял Мартина помнить об осторожности. В тот день он навсегда усвоил, что доведенная до отчаяния женщина способна на любую крайность.
– Ну что, моя упрямая женушка, тебе еще не надоело сидеть безвыездно в сельской глуши? – спросил граф после недолгого молчания. – А знаешь, как весело сейчас в Лондоне! Начался весенний сезон, чуть ли не каждый день дают балы и светские приемы, и твои подруги развлекаются вовсю. На следующей неделе намечается большой бал в резиденции герцога Сазерленда. Кстати, – в голосе Мартина послышались коварные нотки, – он недавно спрашивал меня о тебе.
– И что же вы ответили ему? Сказали, что я очень больна и мне вреден городской воздух?
– Примерно так, – усмехнулся граф. – И, поверь, Гордон был очень огорчен. Он даже рвался приехать со мной в Шепард-холл, но я сказал, что доктора прописали тебе полный покой. Похоже, ты запала в сердце этому надменному вельможе. Как жаль, что он женился лет на десять раньше, чем ты начала выезжать в свет. Хотелось бы мне, чтобы этому гордецу довелось испытать хоть часть моих семейных проблем!
– Герцог Сазерленд наверняка не набрасывается на свою жену, словно обезумевший зверь, – тихо промолвила Элиза.
Мартин оглушительно расхохотался.
– Жалкая французская сучка, – злобно процедил он. – Да ты должна молиться на меня за то, что я взял тебя бесприданницей! Или ты уже забыла, как вы с дядюшкой бедствовали все последние годы? Чтобы ты смогла выезжать в свет, виконт де Марии занимался карточным шулерством, пускался во всевозможные аферы, стараясь добыть денег на твои наряды. Только благодаря его изворотливости тебе удалось подцепить богатого жениха.
– Я не стремилась завладеть вашим богатством, милорд! Это мой дядя заставил меня выйти за вас.
– А ты не задумывалась, почему я взял тебя в жены? – Граф Шепард окинул жену насмешливым взглядом. – Я надеялся, что красавица брюнетка с темными очами, сверкающими, словно звезды на ночном небосклоне, станет пылкой любовницей, способной удовлетворить взыскательного мужчину. А ты оказалась холодной, как русалка. Да еще и с норовом, что уж совсем неуместно для бедной французской эмигрантки.
Помолчав, Элиза твердо посмотрела мужу в глаза:
– Все это я уже не раз слышала от вас, милорд. А теперь позвольте мне уйти. Я собиралась немного покататься.
– Черта с два! – гневно воскликнул граф. – Никуда ты не поедешь. Я запрещаю тебе покидать твою комнату, Элиза. Отправляйся наверх. Будешь сидеть взаперти до тех пор, пока не поумнеешь.
Поджав губы, молодая женщина молча повернулась и направилась к лестнице, ведущей из холла на второй этаж. Она ни разу не обернулась, поднимаясь по скрипучим деревянным ступенькам, хотя чувствовала спиной ледяной взгляд мужа. Минуту спустя громко хлопнула дверь, это Мартин вышел из комнаты и скрылся в гостиной. Тогда Элиза остановилась и опасливо посмотрела вниз. А потом, стараясь не шуметь, снова спустилась в холл и выскользнула во двор.
Ее любимая белая лошадка Дафна была оседлана, так как незадолго до разговора с мужем Элиза объявила слугам, что едет на прогулку.
Рядом с нетерпеливо бьющей копытами Дафной нерешительно переминался конюх.
– Благодарю, Джон, – бросила графиня, запрыгивая в дамское седло. – Я вернусь часа через два.
– Но, миледи, – растерянно пробормотал конюх, – вы спросили разрешения у графа? Раз уж милорд так неожиданно вернулся в имение…
Джон осекся на полуслове, заметив, как к ним стремительно приближается разъяренный хозяин. Медлить было нельзя, и Элиза тотчас натянула поводья, сразу пуская лошадь в галоп. Вслед ей понеслись громкая брань Шепарда и растерянные возгласы конюха, но никто уже не мог помешать ей вырваться из дома. Не без злорадства Элиза подумала, что Мартин не помчится за ней вдогонку. Он держался в седле гораздо хуже жены, и ему наверняка не захочется становиться предметом насмешек собственных слуг.
Только оказавшись за пределами обширного парка Шепард-холла, Элиза придержала лошадь, переходя на шаг. Невеселые мысли теснились в хорошенькой головке леди Шепард, одна тревожная дума сменяла другую. Но ответа на мучавшие вопросы по-прежнему не находилось.
Да, Мартин прав. До того, как она стала его женой, им с дядей приходилось очень нелегко. Они были эмигрантами в чужой стране, где у них не имелось ни влиятельных родственников, ни связей, ни средств к существованию. Полная трудностей и лишений жизнь продолжалась целых одиннадцать лет. С тех пор, как им пришлось бежать из Франции, охваченной террором Робеспьера.
Это случилось в 1793 году. Элиза хорошо помнила те страшные дни, хотя ей тогда было всего шесть лет. Однажды к ним в дом вломилась толпа вооруженных людей, они напугали ее до полусмерти и арестовали родителей. А вскоре после этого брат отца, Пьер де Марни, тайно покинул Париж, забрав с собой племянницу. Лишь спустя несколько лет Элиза узнала, что родителей отправили на гильотину за связь с врагами революции.
Когда Элизе исполнилось десять лет, дядюшка поместил ее в пансион для девочек из обедневших аристократических семей. Виконт редко навещал племянницу, потому что был постоянно занят поисками денег и любовными интрижками. И когда год назад, после окончания курса, Элиза предстала перед глазами дядюшки, он был приятно удивлен.
– Дорогая племянница, теперь мы спасены, – сказал он, восхищенно рассматривая ее с головы до ног. – Ты выросла настоящей красавицей! Если повести дело с умом, то уже в конце этого сезона ты станешь женой знатного и богатого аристократа. И прочное положение в Англии будет нам обеспечено.
С начала апреля, когда в Лондоне начался светский сезон, виконт де Марни стал вывозить племянницу на балы. Элиза имела большой успех, ее бальная карточка частенько заполнялась еще до начала танцев, однако никто из женихов не торопился сделать ей предложение. Ведь все знали, что племянница виконта де Марни – бесприданница. В конце концов, подходящий жених все-таки нашелся. Им стал тридцатипятилетний граф Шепард. Известие о его сватовстве привело Элизу в замешательство: она почти не знала этого мужчину и он не вызывал у нее ни малейшей симпатии. Но виконт де Марни не желал слушать никаких возражений.
– Расходы на твои бальные наряды заставили меня наделать кучу долгов, – откровенно признался он. – Если ты не выйдешь за Шепарда, я попаду в долговую тюрьму, а тебе придется идти в гувернантки. Это огромная удача, что граф сделал тебе предложение. Будь же благоразумной, оставь свои нелепые капризы!
Что могла возразить на столь веские доводы семнадцатилетняя девушка, только что вышедшая из стен пансиона?..
Увлекшись воспоминаниями, Элиза не услышала громкого стука лошадиных копыт по утоптанной дорожке. Неожиданно Дафна тревожно заржала, мотнув светлой гривой. И тут, к неописуемому ужасу девушки, из-за поворота узкой дороги прямо на нее выскочил всадник на гнедой лошади.
Громко заржав, Дафна шарахнулась в сторону и взвилась на дыбы. Опомнившись, Элиза попыталась схватить поводья, но не удержалась в неудобном дамском седле и, вскрикнув, скатилась в высокую траву. На мгновение перед глазами девушки все померкло, а острая, невыносимая боль в ноге едва не лишила ее сознания.
Сквозь звон в ушах, пелену тумана, застлавшего глаза, Элиза услышала, как всадник громко выругался, придержав лошадь. Она не видела его, потому что все еще была не в силах оторвать головы от земли, но хруст раздвигаемой травы говорил о том, что незнакомец быстро приближается к ней.
– Мадемуазель! – негромко позвал мужчина, трогая ее за плечо. – Пожалуйста, скажите что-нибудь. Вы в сознании?
– Да, – жалобно пискнула Элиза. – Мне очень больно. Не могу шевельнуть правой ногой.
– Позвольте мне вас осмотреть, – приказным тоном сказал незнакомец.
Морщась от боли, Элиза подняла голову и взглянула на мужчину. Острый взгляд его пронзительных небесно-голубых глаз скользнул по ее лицу и остановился на испуганных, широко распахнутых глазах. Лицо незнакомца казалось недовольным, а в глазах то и дело вспыхивали гневные искорки. Внезапно девушка почувствовала, как ее захлестывает возмущение. Можно подумать, что она нарочно попалась у него на дороге и свалилась с лошади, рискуя сломать себе шею!
– Это вы во всем виноваты, – простонала Элиза, бросив на него сердитый взгляд. – Когда едешь на лошади, нужно смотреть на дорогу, а не нестись вперед очертя голову.
– Первая часть замечания относится и к вам, – холодно парировал незнакомец. – Оставим бессмысленные препирательства, я хочу убедиться, что у вас нет серьезных повреждений.
– И тогда вы с чистой совестью бросите меня здесь одну?
Мужчина смерил девушку таким взглядом, что ей стало не по себе.
– Для пострадавшей от несчастного случая вы не в меру болтливы, – с усмешкой заметил он.
Элиза хотела сказать ответную колкость, но новый приступ боли в ступне заставил ее глухо застонать. Осмотр поврежденной ноги показался девушке довольно бесцеремонным, но она не противилась, беспокоясь лишь о том, чтобы травма не оказалась слишком серьезной. Закончив осмотр, незнакомец присел на траву и смахнул со лба капельки пота.
– У вас вывих, – сказал он, искоса поглядывая на Элизу. – Это не опасно, но придется его вправлять. Довольно неприятная процедура.
– А у меня есть другой выход? – спросила Элиза, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться.
– Не думаю. Я мог бы доставить вас домой, но в этом случае ваши терзания лишь растянутся.
– Тогда действуйте, черт вас побери!
К изумлению девушки, на губах мужчины появилась улыбка одобрения, словно она сказала что-то приятное.
Внезапно осознав, что все это время она вела себя, как вздорная, капризная особа, Элиза примирительно проговорила:
– Не сердитесь на меня, пожалуйста. Мне очень жаль, что я отнимаю у вас столько времени, ведь вы, наверное, торопитесь. Это досадное происшествие случилось лишь потому, что я задумалась и не слышала, как вы приближаетесь.
– Извинения приняты, – окинув ее потеплевшим взглядом, произнес незнакомец. – А теперь упритесь руками в землю и постарайтесь не шевелиться. Если будет очень больно, не стесняйтесь, кричите.
Элиза уселась поудобнее и откинулась назад, опираясь на ладони. Незнакомец положил ее ногу к себе на колени и осторожно снял замшевый ботинок. Его движения были уверенными, словно он не раз занимался подобными вещами, но сердце девушки все равно замирало от страха. В какой-то момент Элиза почувствовала резкую боль, но она отступила так быстро, что девушка даже не успела вскрикнуть.
– Ну, вот и все, мадемуазель, – сказал незнакомец, поглядывая на нее ласковым, успокаивающим взглядом. – Поздравляю вас: вы мужественно выдержали это нелегкое испытание. Как-то раз мне довелось вправлять вывих одной молодой даме, и, помнится, я чуть не оглох от ее пронзительных воплей. Но с вами все оказалось намного проще.
– Наверное, я должна поблагодарить вас, – пробормотала Элиза.
Она чувствовала себя несколько неуютно оттого, что ее нога продолжала покоиться на его коленях, а он нежно массировал ее ступню. Но, тем не менее, это оказалось довольно приятно, и ноющая остаточная боль становилась с каждой секундой слабее.
– Итак, между нами окончательный мир, да?
Рука мужчины плавно скользнула по ноге Элизы, обтянутой белым шелковым чулком, и задержалась на коленке. Но он почти сразу убрал руку и, чуть прищурившись, пытливо посмотрел на девушку. Их взгляды встретились, и Элиза внезапно почувствовала, что ее щеки начинают гореть. Ей вдруг безумно захотелось попросить его продолжить прерванный массаж, но она опасалась, что подобная просьба будет выглядеть не совсем пристойно.
– Наверное, теперь я смогу самостоятельно дойти до лошади, – нерешительно проговорила она.
– Даже не думайте, – строго возразил незнакомец.
Не без сожаления посмотрев на ее стройную ножку, он осторожно надел на нее ботинок, а затем, не спрашивая разрешения, подхватил девушку на руки и направился к Дафне.
Устроив Элизу в дамском седле, мужчина запрыгнул на своего коня. Внезапно Элизе стало грустно. С невольной грустью она подумала, что вот сейчас незнакомец пришпорит скакуна и на его месте останется лишь облачко взметенной копытами дорожной пыли. Словно прочитав мысли девушки, он вдруг повернулся к ней и неожиданно любезным тоном предложил проводить ее до дома.
– Может, лучше я немного провожу вас? – робко предложила Элиза. – Признаться, мне совсем не хочется возвращаться домой. Я отправилась на прогулку без разрешения, и меня ждет неприятное объяснение с мужем.
Красивые брови мужчины удивленно взлетели.
– Муж? – недоверчиво переспросил он, словно не веря ее словам. – Так вы замужем, мадам? И кто же ваш супруг? Местный эсквайр?
– Нет, – вздохнула Элиза, – он богатый аристократ, граф Мартин Шепард; возможно, вам доводилось слышать это имя?
– К счастью, нет. А как ваше имя, сударыня?
– Элиза, – покраснев, ответила девушка. – Леди Элиза Шепард.
– Арман, – представился незнакомец и, чуть помедлив, прибавил: – маркиз де Круа.
Элиза радостно всплеснула руками.
– Так вы французский эмигрант! – пылко воскликнула она на родном языке. – То-то я смотрю, вы все называете меня то «мадемуазель», то «мадам»!
От изумления маркиз застыл с приоткрытым ртом.
– Так вы тоже француженка! – пораженно произнес он. – Ну и ну! Бывает же такое!
– Мой род происходит из Оверни.
– Южанка? – усмехнулся Арман. – Заметно. А моя семья родом из Нормандии.
Элиза многозначительно кивнула, не сдержав лукавой улыбки.
– Теперь я не удивляюсь, почему вы вдруг напомнили мне викинга. Наверняка ваши предки были норманнами, совершавшими набеги на мирные французские поселения!
– Это что, комплимент, или в вас говорит давняя вражда между Северной и Южной Францией?..
Между молодыми людьми мгновенно завязался оживленный разговор. Положение эмигрантов, ситуация во Франции, предстоящий поход Наполеона Бонапарта. Общие темы были неисчерпаемы. За время этой беседы Элиза хорошенько рассмотрела нового знакомого, и ее первоначальное мнение о нем совершенно изменилось. Теперь она находила его очень приятным молодым человеком. И крайне привлекательным. Маркиз был отлично сложен: мощный разворот плеч, тонкая талия, стройные сильные ноги. Густые светлые волосы, казалось, вобрали в себя тепло солнечных лучей, а выразительные голубые глаза – синеву летнего неба. Но выражение этих небесных глаз порядком озадачивало девушку. Во взгляде Армана де Круа читалось что-то озорное, мальчишеское, и в то же время это был взгляд человека, много повидавшего в жизни. Присмотревшись, Элиза заметила у него под челкой небольшой ровный шрам, какие бывают от сабельных ударов, и задумчиво прикусила губу.
– Сколько вам лет, Арман? – внезапно спросила она, бросив на него пристальный взгляд.
– Двадцать шесть, – ответил он, чуть прищурившись. – А что? Я кажусь вам слишком молодым? Или слишком старым?
– Нет, просто… Впрочем, это я так, из любопытства.
– Любопытство – известный порок всех женщин. Кстати, чуть не забыл! Я слышал, на той неделе в Лондоне намечается большой бал в резиденции герцога Сазерленда. Вы, конечно, будете?
Элиза вдруг ощутила желание провалиться сквозь землю.
– Думаю, что нет, – грустно промолвила она. – Муж запретил мне покидать имение.
– Чем же вы так перед ним провинились? – усмехнулся маркиз. Но, заметив, что прекрасные глаза его спутницы погрустнели, торопливо прибавил: – Простите, я не имел права спрашивать. Однако это кажется мне довольно странным, – в его голосе появился легкий металл. – Что значит – запретил? Вы что, бесправная рабыня? У нас во Франции… Проще говоря, пошлите его к черту, вот вам мой совет.
– Совет, безусловно, правильный. Вот только воплотить его в реальность не так просто.
– Чушь! Ну, подумайте сами, что он может вам сделать? Отказать в содержании? Английские законы этого не позволят. Избить? Защищайтесь, обратитесь в палату лордов, в конце концов.
Внезапно Арман придержал повод Дафны и долгим, пристальным взглядом посмотрел на Элизу. С каждой минутой она казалась ему все привлекательнее, и это порядком тревожило его. Судя по внешности Элизы, она должна была оказаться пылкой и темпераментной женщиной. У нее были чувственные губы, густые, но в то же время очень мягкие черные волосы и выразительные карие глаза, опушенные длинными ресницами. Нежная кожа цвета слоновой кости с легким кремовым оттенком казалась гладкой, как шелковая ткань, и Арман с трудом поборол искушение протянуть руку и коснуться щеки Элизы. Она выглядела милой и беззащитной – опасное сочетание, и не в его, Армана, положении задерживаться возле такой женщины. Он совсем не для этого приехал сюда. К тому же Элиза Шепард была аристократкой.
Последняя мысль окончательно отрезвила Армана, и он решительно отпустил повод Дафны и натянул поводья своего скакуна.
– Запомните одну вещь, Элиза, прежде чем мы простимся, – с расстановкой произнес он. – Люди обычно обращаются с нами так, как мы им это позволяем. Если вам по душе роль многострадальной жертвы – воля ваша.
Окинув девушку еще одним долгим взглядом, маркиз кратко простился и пришпорил коня.
– Надеюсь все же увидеть вас на балу Сазерленда, – бросил он ей напоследок.
Стук лошадиных копыт давно затих, а Элиза все еще не двигалась с места. Вновь и вновь она возвращалась мысленно к незнакомцу и вспоминала всю эту странную встречу от начала до конца. Попытавшись сравнить Армана де Круа со своими знакомыми мужчинами, девушка вдруг с удивлением осознала, что никто из них даже отдаленно не похож на него. Маркиз показался ей человеком из какого-то особого, незнакомого круга. Даже среди эмигрантов-французов Элиза не встречала людей, похожих на него. А ведь Арман де Круа принадлежал к их числу!
И все-таки что-то в нем было не так. В его облике и манерах Элиза не заметила и следа той подавленности, озлобленности и мрачной язвительности, которые были присущи многим ее соотечественникам. Напротив, Арман производил впечатление решительного и деятельного человека, который знает, к чему стремится. И это отличало его от многих эмигрантов, разлученных волею злой судьбы с Родиной. Так же, как и от самой Элизы.
Вспомнив собственное унизительное положение в доме мужа, Элиза нахмурилась. А ведь Арман абсолютно прав! Она сама во многом виновата в том, что Мартин Шепард так оскорбительно ведет себя с ней. Почему она позволяет ему безнаказанно третировать ее? Неужели за этот год он смог сломить ее волю? Может, все дело в том, что она от природы такая нерешительная и безответная? Нет, вздор, конечно же, это не так. А если так, значит, она должна измениться. Иначе ей никогда не выбраться из этого невыносимого положения. И вся ее дальнейшая жизнь окажется загубленной, как этот последний год.
