Текст книги "В ритме фламенко"
Автор книги: Вирджиния Лавендер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
– Такси! Такси! – закричала она, одновременно пытаясь стянуть мокрые слипшиеся пряди резинкой.
Почти сразу же перед ней затормозила маленькая желтая машина.
– В больницу святого Мартина, – пробормотала Маргарет, с трудом удерживаясь от рыданий.
Как несправедлива жизнь! Едва только появляется в ней что-то хорошее, сразу жди беды!
– Ба, сеньорита, кого я вижу! – произнес знакомый голос.
Маргарет неохотно подняла глаза и увидела, что за рулем машины сидит ее старый знакомый – маленький пожилой испанец с великолепными усами.
– Мы в прошлый раз так и не познакомились. Позвольте представиться: Себастьян, – словоохотливо заговорил водитель. – А я так вас сразу узнал. И что такая красивая девушка забыла в больнице святого Мартина? Микаэль, кстати, в тот раз вас искал. Я думал, вы его в кафе не нашли.
– Микаэль угодил в аварию, – всхлипнула Маргарет, утирая глаза тыльной стороной ладони. – И я теперь должна немедленно попасть к нему в больницу. Поезжайте побыстрее, пожалуйста, я вас очень прошу!
– Пресвятая Дева Мария! – воскликнул пораженный Себастьян. – Как же это возможно? Микаэль – один из лучших водителей в Барселоне. Он даже машину ни разу в жизни не поцарапал. Пьян он был, что ли?
– Это я во всем виновата, я! – прорыдала англичанка, уткнувшись в матерчатую обивку водительского сиденья и обильно смачивая ее слезами.
– Ну и как это случилось?
– Мы поссорились… Он ехал ко мне… и разбился… Теперь он наверняка умрет… и я никогда его больше не увижу… – Горестные всхлипы Маргарет делали ее бормотание совсем неразборчивым.
– Сеньорита, прошу вас, не убивайтесь. Неужели все так скверно? Что с ним?
– Я не знаю. Звонила его сестра и сказала, что ему совсем плохо…
– Ну, может быть, все не так уж и страшно, – неуверенно попытался утешить ее добрый испанец.
– Это я во всем виновата! Я! – продолжала рыдать несчастная женщина. – И теперь уже ничего не поделаешь!
– Сеньорита, поверьте, все в руках Божьих. Микаэль – молодой, сильный парень. Даст Бог, он поправится и я еще погуляю на вашей свадьбе, – стоял на своем Себастьян. – Вот увидите, что все как-нибудь образуется. Не падайте духом раньше времени, ведь вы же еще не знаете толком, что с ним. Иногда люди выживают после самых ужасных катастроф. Вот моего сына-спелеолога однажды с напарником засыпало в пещере в горах, ногу придавило. Он три дня просидел без воды и света, без медикаментов. Гангрена уже начиналась, вот где беда! И его все-таки нашли спасатели.
– Ужас какой! – Маргарет оторвала заплаканное лицо от спинки сиденья. – Без ноги остался?
– Да нет, даже не хромает. Ну так, слегка. И все равно лазает под землю, что хочешь с ним делай. А мой младшенький, что бы вы думали, сеньорита?.. Заплыл он однажды в море далеко, на спор. Ему тогда двенадцать лет было. А тут, как назло, патрульный катер…
– Это все просто ужасно! – снова зарыдала Маргарет. – Никогда, никогда не выйду замуж и не заведу детей! Вечно с ними случаются всякие ужасные вещи, лучше самой умереть! Ну почему мне так не везет!
– По-моему, не повезло скорее бедняге Микаэлю, – рассудительно заметил Себастьян. – Вы-то целы и невредимы, сеньорита.
– Но каково мне думать, что это из-за меня он попал в аварию!
– А вы не думайте. Лучше вытрите слезы и приведите себя в порядок! – не допускающим возражений тоном скомандовал достойный водитель.
Не отнимая одной руки от руля, он покопался в ящичке на приборной панели и передал на заднее сиденье пачку бумажных салфеток и бутылочку минеральной воды.
– Потом поплачете, дома, когда вас никто не будет видеть. Даже если бедняга Микаэль совсем плох, разве приятно ему будет лицезреть зареванную сеньориту с красным носом? Сами подумайте, теперь уж сделанного не вернешь и вы не должны подавать виду, что переживаете.
– Это еще почему?
– А потому, что, даже если человек умирает, не обязательно рыдать над ним и усугублять последние минуты своими воплями. Это и потом можно сделать. Лучше уж улыбайтесь. В конце концов плохо не вам, а ему, вот и поддержите беднягу. Иначе зачем вы вообще туда едете? Уверяю, что сейчас вокруг Микаэля собралось все его семейство и голосит, как на поминках, – уж я-то их знаю.
Маргарет поспешно утерла слезы и попила воды.
– Вот и замечательно, – похвалил ее Себастьян, посмотрев в зеркало заднего вида. – Будьте ему теперь опорой. Боже мой, сеньорита, чему я вас учу? Да неужели у вас никогда родственники не болели?
– Н-не знаю… нет, не болели. У меня и родственников-то почти нет, – неуверенно пробормотала молодая женщина.
– Что за народ эти англичане! – возмущенно заявил ее утешитель. – Что же вы делаете со своими близкими, когда те болеют? Пристреливаете, чтобы не мучились, а потом едите на завтрак?
– Я… просто не умею… не привыкла… – слабо пыталась защищаться Маргарет.
– Вот и научитесь, – подытожил Себастьян и остановил машину. – Мы приехали. Вылезайте.
– Ой, деньги!.. Я забыла кошелек с наличными. У меня только карточка. Подождите, пожалуйста, я найду где-нибудь банковский автомат…
– Да какие деньги! Что же я буду брать плату с невесты своего приятеля? Вылезайте. И помните, что я вам сказал: никаких слез и воплей. Ни-ка-ких! – И он назидательно погрозил ей морщинистым коричневым пальцем.
– Я все поняла, большое спасибо, сеньор. – Маргарет через силу улыбнулась и открыла заднюю дверцу.
– Я здесь подожду, а то как вы назад-то поедете? – крикнул ей вдогонку добрый старик.
Однако Маргарет уже бежала по каменным ступенькам к входу в невысокое здание из желто-розового известняка. Больница святого Мартина располагалась, судя по виду, в каком-то старинном особняке.
С успехом преодолев различные бюрократические препоны, молодая англичанка оказалась наконец в больничном коридоре, остро пахнущем дезинфекцией и лекарствами.
– Вторая дверь направо, и постарайтесь не утомлять больного, – строго сказала пожилая медсестра, вызвавшаяся послужить провожатой. – Он только что отошел от наркоза. И не будите, если спит. Состояние сеньора Торреса стабильное, но довольно тяжелое. Не кричите и не плачьте. Постарайтесь держать себя в руках.
Маргарет невольно передернуло. К слову сказать, молодая женщина панически боялась больниц, врачей и всего, что с этим связано: специфического запаха антисептиков, непонятных трубок и пищащих приборов, неразборчивых врачебных записей в истории болезни.
Боялась беспомощности. Темноты. Одиночества…
Смерти, я просто панически боюсь смерти, апатично подумала она, тихонько открывая дверь в палату, в которой находился Микаэль. Того, что может произойти и со мной. Того, что может произойти с моими близкими. Уж лучше ничего об этом не знать, закрыть глаза, уехать отсюда за тридевять земель…
Но что же делать, если на жесткой кровати в палате интенсивной терапии, опутанный какими-то проводками и трубками, лежит человек, которого она вроде бы ухитрилась полюбить? Или любовь и просто привязанность длятся ровно до того момента, пока с объектом прилагаемого чувства все в порядке? Пока он может ходить? Пока он смеется и танцует с тобой самбу?
Или же…
Нет, пожалуй, нет. В жизни случается всякое. И с крепко зажмуренными глазами долго не просуществуешь. Не годится оставлять Микаэля в беде.
Маргарет еще раз судорожно вздохнула и вошла в затененную палату, отыскивая взглядом пострадавшего. Внутренне она уже приготовилась к ужасному зрелищу сломанных костей и пробитой головы.
Однако на больничной кровати лежал внешне совершенно не пострадавший испанец, правда пугающе неподвижный и с белой наклейкой на лбу, до самой шеи накрытый тонким одеялом. К приборам, расставленным на стойке около кровати, тянулись полупрозрачные трубки. У изголовья возвышалась капельница с красноватой жидкостью, медленно вытекающей из пластикового флакона.
Возле окна с опущенными жалюзи притулилась сухонькая пожилая дама, с головы до ног облаченная в черное, невзирая на чудовищную жару, царящую на улице. Даже поблекшие седые волосы, чопорно стянутые в тугой узел, прикрывала черная кружевная накидка.
Маргарет нерешительно остановилась в дверях. Незнакомка посмотрела на нее довольно сдержанно, но сделала приглашающий жест. В другой руке она сжимала длиннющие агатовые четки и медленно их перебирала.
Постепенно преисполняясь ужаса перед гробовым молчанием, оживляемым лишь тихим попискиванием кардиомонитора, молодая женщина тихонько подошла к кровати и села у изголовья. В неверном свете приборов неподвижное лицо Микаэля казалось зеленоватым, неестественно спокойным. Всю жизнеутверждающую смуглость смыла с него больничная атмосфера. Или это просто так кажется из-за того, что закрыты окна?
Только волосы остались прежние. Темные, волнистые, они разметались по ослепительно-белой подушке, не желая мириться с унынием и вялой стерильностью палаты. Маргарет опустилась на краешек жесткого стула для посетителей и судорожно перевела дыхание.
Надо сказать, что она совершенно не представляла, что теперь полагается делать. Да к тому же до слез жалела своего красавца испанца, который почему-то не собирался незамедлительно открыть глаза и произнести что-нибудь язвительное, в своем неповторимом духе.
Дама в черном, не говоря ни слова, сверлила ее спину пронзительным взглядом черных глаз. Маргарет чувствовала строгий оценивающий взор лопатками, не было нужды даже оборачиваться.
Мать, обреченно подумала молодая женщина, чувствуя себя все неуютнее. Ну и чего она от меня ждет? Сдержанных рыданий? Обморока по всем канонам театрального искусства? Чтобы я наконец представилась? Что мне делать-то?
– Ты будешь Маргарет, – скорее утверждая, чем спрашивая, прошелестел голос за спиной.
Она все-таки обернулась и с неохотой встретилась взглядом с яркими темными глазами, испытующе всматривающимися в ее лицо.
– Да, меня зовут Маргарет. Очень приятно…
– Ты невеста моего сына, которую он даже не удосужился с нами познакомить, – продолжала дама, безостановочно перебирая четки.
– Но я вовсе не…
– Микаэль сказал, что нашел себе невесту, которую зовут Маргарет. Это ты? – перебила ее собеседница. Хотя она больше походила не на собеседницу, а на инквизитора на допросе, если уж правду сказать.
Несчастная англичанка, которую в последнее время постоянно загоняли в угол престарелые дамы повышенной активности, внутренне содрогнулась.
И что я тут делаю? – пронеслось в ее голове. А, да, пришла навестить своего хорошего приятеля Микаэля. Даже любовника. Но уж никак не жениха. Об этом разговора не было. Ладно, наверное, его мать придерживается строгих правил или что-то вроде этого.
– Меня зовут Леонора Регина Мерседес Альварес. Торрес – фамилия моего покойного мужа, – проинформировала молодую женщину пожилая сеньора.
Впрочем, это было излишним, поскольку Маргарет уже знала, что в отличие от многих других стран в Испании замужняя женщина сохраняет свою фамилию, а не берет фамилию мужа.
Неудивительно, что бедняга скончался, довольно непочтительно подумала она. Наверное, сразу после свадьбы…
Ее одолевало навязчивое желание немедленно сбежать, с каждой минутой все усиливающееся.
– Очень приятно, – тупо повторила страдалица, тщетно изыскивая тему для дальнейшего разговора и с трудом удерживаясь, чтобы не поерзать на жестком сиденье. Стул под ней, казалось, медленно накалялся.
– Сеньора Леонора, а ваш сын, он… Что с ним? Он поправится?
– Почему ты не поинтересовалась у лечащего врача? – бесстрастно спросила непоколебимая дама.
– Ну, я не знаю… Я сразу сюда побежала.
– У Микаэля сломаны четыре ребра и сильное сотрясение мозга. Опасности для жизни нет, хотя состояние тяжелое. Он поправится, – последовал монотонный ответ. – Ты будешь дежурить с восьми до двенадцати вечера.
– Я буду что?
– Дежурить около своего будущего мужа. В остальное время с ним сижу я и мои дочери.
«Чудесно, и что мне тут предполагается делать?» – хотела было спросить ошеломленная англичанка, однако вовремя осеклась.
– Но, разве тут нет сиделок и медсестер? Я вообще-то работаю… – нерешительно начала Маргарет.
– Разве ты собираешься оставить Микаэля на попечение незнакомых ему людей? – немедленно возмутилась несгибаемая сеньора Леонора. – И с такими взглядами ты еще хочешь войти в нашу семью? Даже не надейся!
– Я и не думала входить в вашу семью! – немедленно вскипела Маргарет, сразу позабыв, что находится в больничной палате. – Я с вами даже незнакома! Просто пришла проведать Микаэля. Не знаю, что вы тут себе вообразили, но должна вам сказать, что…
Пожилая дама сверкнула глазами и, видимо, собралась как следует отчитать строптивицу, но тут с кровати донесся слабый и ужасно недовольный голос:
– Мама, я тебя умоляю… Ты опять за свое? Прекрати, пожалуйста.
Сеньора Леонора немедленно утихла, как будто бы ее выключили посредством секретной кнопки.
Маргарет обрадованно повернулась к кровати. Микаэль, бледный и несчастный, все-таки открыл глаза и теперь, недовольно морщась, пытался приподнять голову.
– Кружится все, черт… Здравствуй, Маргарет. Или это не ты, а болезненная галлюцинация?
– Это я, – кротко заверила его гостья.
– Хорошо, что приехала.
– Как ты?
– Сама видишь, – мрачно усмехнулся поверженный мачо. – Ребра болят зверски, еще и снотворным каким-то накачали. Голова раскалывается. Раскололась, точнее. Пробил лобовое стекло, знаешь ли, и к тому же налетел грудью на руль. Удача вчера явно находилась не на моей стороне.
– Живой, и ладно, это же просто замечательно, – ободряюще заметила Маргарет, от души радующаяся тому факту, что у ее возлюбленного не оторваны руки или там ноги, не располосовано осколками лицо и на месте все внутренности.
– Ну, весьма относительно…
– Да что там, подумай, что могло бы случиться. Удача все-таки оказалась на твоей стороне, что бы ты там ни говорил.
Микаэль тихонько хмыкнул и откинулся обратно на подушку. Видно было, что чувствует он себя неважно, хотя старается не подавать виду.
– Ладно, раз ты еще не умираешь, то я, пожалуй, пойду, – стесненно сказала Маргарет, стойко подавляя желание погладить Микаэля по голове. Сеньора Леонора, гордо выпрямившаяся у окна и превратившаяся в живую статую, здорово мешала непринужденному общению. – Тут около твоей палаты настоящий почетный караул выстроился. Мне высочайше разрешили прислуживать у одра с восьми до двенадцати.
Микаэль выпростал из-под одеяла руку, опасно натянув трубку капельницы, воткнутой в предплечье, и сжал пальцы молодой женщины.
– Приходи, – прошептал он, слабо улыбаясь. – Хотя бы и с восьми до двенадцати. Я буду ждать.
– Нечего было на машине разбиваться. Теперь лежи вот в недвижимости.
– Да я и лежу, ничего. Капельница только эта распроклятая ужасно мешает, – смиренно ответствовал Микаэль.
– Ну пока.
Маргарет с облегчением поднялась с неудобного стула и поспешила к выходу. Однако обернулась в дверях, пытаясь проявить вежливость:
– До свидания, сеньора. Приятно было познакомиться.
Суровая мать ее возлюбленного холодно кивнула в ответ, но не произнесла ни словечка. Губы ее были неодобрительно поджаты.
Везет мне в последнее время как утопленнику, горестно вздохнула про себя молодая женщина и поспешила по коридору в поисках лестницы вниз, пока угнетающая больничная атмосфера, пусть и приправленная суперсовременными технологическими нововведениями, не засосала ее, как болотная топь, со всеми потрохами. Уж лучше сидеть в лаборатории, чем в этаком могильнике!
Звук ее шагов механически отражался от стен и высокого потолка, будя эхо. Маргарет с головой ушла в собственные невеселые размышления, поэтому не сразу заметила, что в их мерный ритм вплелся дробный перестук чьих-то каблучков.
– Сеньора Маргарет, сеньора Маргарет! – громким шепотом окликнули ее из-за спины.
Молодая англичанка поспешно затормозила и обернулась на голос. Может быть, медсестра или лечащий врач Микаэля что-то хотят ей сказать? Что-то ужасное?
Однако оказалось, что по коридору со страшной скоростью несется девушка, чем-то смутно знакомая Маргарет. Темные развевающиеся волосы, огромные, в поллица глаза, субтильная фигурка в синем брючном костюмчике, которой даже каблуки не особенно прибавляли роста…
– Лусия! – Память наконец сработала. – Вы – это она! То есть вы – сестра Микаэля! Вы мне звонили.
– Ох, здравствуйте, – еле выговорила неожиданная преследовательница, сильно запыхавшись. – Насилу догнала. Зову вас, зову, а вы идете – и ноль внимания.
– Прошу прощения, задумалась.
Маргарет исподтишка разглядывала свою предшественницу по работе в лаборатории. И не скажешь, что у нее ребенок, – вон какая стройная фигура! Однако выглядит неважно: бледная, замученная, невзирая на косметику, под глазами круги. То ли не высыпается, то ли недоедает… А может быть, на диете сидит?
– Ну что, вас допустили до тела? – поинтересовалась Лусия, подходя ближе и с откровенным любопытством рассматривая собеседницу. – Надо же, какая вы красавица! Брат, однако, не соврал!
– Это просто удивительно, – хмыкнула молодая женщина. – С тех пор как приехала в Испанию, я слышу одни только комплименты. Приятно, надо признаться. Почему-то мои соотечественники так и не додумались сказать мне что-нибудь подобное за все двадцать лет жизни.
– Они просто глупцы, – небрежно отмахнулась Лусия. – Раз мой брат сказал «красавица», значит, так оно и есть. Можно мы перейдем на «ты»?
Маргарет кивнула.
– Отлично. Я просто хотела узнать, как там Микаэль, а то мне удалось прорваться к нему только вчера. Он был без сознания, врачи думали, что перелом основания черепа. Но, слава богу, обошлось.
– Какое счастье, что я вчера ничего не знала, – невольно вырвалось у молодой англичанки. – С ума бы сошла, честное слово!
– Да… А он, как только пришел в себя, сразу спросил, где Маргарет… – несколько разочарованно протянула Лусия. – Я звонила, звонила…
– Ну, вчера я не могла подойти.
– Ясно. Так как он? А то вчера сбежалось все мое семейство… Надо сказать, что я там вроде черной овцы в стаде или пропащей дочери… Не важно, в общем. Однако неохота их всех видеть. Вот и приходится постоянно названивать в справочную.
– По-моему, не особенно плохо, – честно ответила Маргарет. – Слаб, но уже всеми командует. Голова пробита.
– Пробита она была вчера, – усмехнулась очаровательная испанка. – Как его выковыривали из этой машины – ужас! Я решила, что все, семейство Торрес Альварес лишилось единственного наследника.
– Я думала, он просто Торрес…
– Нет, Микаэль предпочитает фамилию покойного отца, – пояснила Лусия. – Не хочет иметь с семейством Альварес ничего общего… Постой, ты хочешь сказать, что не знаешь эту историю?
– Откуда? – пожала плечами Маргарет. – Микаэль мне ничего не рассказывал. Я только поняла, что у вас там кипят какие-то бурные испанские страсти. Мы ведь едва знакомы, если сказать честно…
– Надо же! А братик заявил мне, что нашел «ту самую, единственную» и скоро женится.
– Меня он забыл поставить в известность, – усмехнулась Маргарет.
– Узнаю Микаэля. Слушай, пойдем посидим где-нибудь и я введу тебя в курс семейных дел. Мои драконицы сестры никогда этого не сделают, даже через двести пятьдесят тысяч лет, уверяю.
– Но я вообще-то… – попыталась было воспротивиться молодая англичанка, с интересом размышляя о том, не зарегистрировал ли Микаэль с ней брачный союз безо всякого ее, Маргарет, участия и согласия. С него станется. Может быть, у нее уже и дети есть, только ей об этом неизвестно? – То есть я хочу сказать, что вы все здорово ошибаетесь.
– Раз уж мой брат не разбился насмерть, будь спокойна, он своего добьется. Должна предупредить тебя, что Микаэль всегда доводит начатые дела до конца. Хуже бульдозера! – невозмутимо ответствовала Лусия, схватив новую знакомую за руку и увлекая к выходу из больницы. – Просто он забыл тебя проинформировать о своих грандиозных планах.
– Вот-вот! – патетически провозгласила Маргарет, воздев свободную руку к небесам. – В это-то и состоит неразрешимая проблема наших отношений!
8
– Видишь ли, Маргарет, все Альваресы необычайно гордятся своим древним и славным происхождением, – оживленно начала юная испанка, болтая ложечкой в чашке с крепчайшим капучино.
Маленькая кофейня, в которую заглянули молодые женщины, находилась как раз напротив больницы. Видимо, для того чтобы расстроенные родственники и близкие пациентов могли слегка взбодриться после визита в столь печальное заведение.
Надо сказать, что Маргарет взбодриться не помешало бы в любом случае. Сегодняшние бурно развивающиеся события помешали ей не только позавтракать, а даже просто попить чаю. Хорошо хоть мокрые волосы, небрежно стянутые в хвост, высохли сами собой в процессе беготни.
Теперь она с тоской разглядывала меню и мучилась сложной этической проблемой: может ли, как предполагаемая невеста сильно пострадавшего в аварии Микаэля, заказать себе вот этот супчик, и вот эти креветки, и еще аппетитную скворчащую паэлью…
Лусия перехватила голодный взгляд собеседницы и, понимающе улыбнувшись, спросила:
– Тоже на диете?
– Да нет, просто… – неловко промямлила Маргарет, вертя в руках кожаную папку с заманчивым списком блюд внутри, и замолчала.
– Морепродукты не ешь? Возьми ветчину. Вкуснятина! Я просто не могу себе все это позволить: после родов полнеть стала. Ужас! Приходится теперь каждую калорию считать. На завтрак овсянка, на обед суп из кольраби. Брр! Но что поделаешь, не хочу превратиться в бочку.
До бочки тебе далековато, моя дорогая, невольно подумала Маргарет, окинув взглядом тощенькую фигурку сестры Микаэля. Вот в моченую селедку ты уже почти превратилась, недолго осталось и до сушеной кильки…
– Мне кажется, Лусия, что твои опасения совершенно беспочвенны, – сказала она вслух.
– Мне лучше знать, – отмахнулась испанская красавица.
Сама Маргарет никогда ни на каких диетах не сидела, предпочитая плавать до посинения и заниматься всякими видами водного спорта. Тут уж не до голодания! Поэтому у нее всегда был здоровый аппетит. И теперь он требовал немедленного удовлетворения.
– Есть хочу, – решительно заявила Маргарет, поспешно сделав обширный заказ. – Ничем не помогу несчастному Микаэлю, если буду помирать тут с голоду. Кто тогда станет сидеть с ним с восьми до двенадцати?
– Счастливая… А мне вот кусок в горло не лезет, так испереживалась за эти злосчастные сутки, – посетовала Лусия, едва пригубив свой капучино. – Хотя, по правде говоря, брат у меня только один, а у тебя…
«Будет еще много любовников», – очевидно, хотела сказать непосредственная испанка, но вовремя удержалась.
– Ну Микаэль действительно единственный в своем роде, в этом ему не откажешь, – очаровательно улыбнулась Маргарет и с наслаждением вгрызлась в принесенный официанткой сандвич.
На смуглом личике ее новой знакомой промелькнула тень ужаса.
Заметив это, молодая женщина сказала, продолжая мило улыбаться:
– Вот и подумайте, стоит ли вам принимать меня в семью? Я оч-чень много ем…
– О, ничего подобного, – проявила вежливость ее собеседница, второй раз за всю их беседу отхлебывая кофе.
– Как же!
– Я, впрочем, зазвала тебя сюда побеседовать совсем по другому поводу, – моментально сменила тему Лусия.
– Да, что-то насчет семейных тайн и скелетов в шкафу, – вспомнила Маргарет.
– Вот именно.
– Интересно было бы узнать, с кем я все-таки познакомилась, – улыбнулась англичанка, приготовившись услышать какую-нибудь леденящую кровь повесть из жизни испанских грандов. – Ты остановилась на том, что Альваресы гордятся…
– Своим древним и знатным происхождением, – с готовность подхватила Лусия. – Всем теперь заправляет моя мама, сеньора Леонора. Альваресам принадлежат земли, несколько сильно обветшавших домов в Каталонии, даже один старый полуразрушенный замок на побережье. И коллекция картин старых мастеров, ясное дело. Все это ни в коем случае нельзя трогать, продавать, обменивать и так далее. Даже под страхом голодной смерти. Можно только с благоговением любоваться, делая подобающее лицо.
– Ну и ну, – только и смогла выговорить Маргарет.
– Все мы, естественно, выросли среди этого траченного молью роскошества. Ну, знаешь, вроде мышиного гнезда в бархатной подушке с родовым гербом, – фыркнула Лусия, продолжая повествование.
– Но разве это плохо? Наследие прошлого и все такое, – проявила непонимание молодая англичанка.
– Хуже всего – особняк в Барселоне. Если бы он не считался каким-то там памятником архитектуры, его бы давно снесли к чертовой бабушке. Ты себе и представить не можешь, как мы в нем росли: полуобвалившаяся лепнина на потолке, бесценные реликвии по всем углам, в мансарде гнездятся голуби и гадят на мраморные статуи. Есть толком нечего. Но стол сервируют по всем правилам. Зимой жутко холодно, в дождь протекает крыша. Скажу больше, в холодное время года мы с сестрами ложились в одну кровать и накрывались всеми одеялами.
– Вот бедняжки!
– Да нет, это я не про то, как нам плохо жилось. Зато летом можно было прыгать в море прямо с каменных ступеней террасы летнего домика и купаться, сколько захочешь, хоть до заката. Так мы и росли все вместе в каком-то закрытом, волшебном, полуреальном мирке. Впрочем, пока не умер папа, мама еще как-то соотносила явь и грезы, но теперь…
– Она окончательно сошла с ума? – искренне удивилась Маргарет. – Но мне так не показалось.
– Да нет, просто очень набожная и хочет, чтобы все происходило по ее указаниям. Ведь она – Леонора Регина Мерседес Альварес! Рождена повелевать рассветами и закатами, а тут технический прогресс, бурное развитие туризма и полеты в космос. Рассветы и закаты превосходно обходятся без нее. Однако наша мама просто не хочет замечать изменений, что происходят вокруг. С тех пор как скончался отец, она все больше и больше погружается в себя, – с сожалением закончила свой рассказ Лусия.
– Ну а твой брат?
– Мой брат… Мама рожала детей, пока на свет не появился мальчик. Он и появился, но только четвертым. Поэтому в нашем семействе имеются еще Мария Виктория, Кармен, Ракеле, сиятельный и долгожданный Микаэль Фернандо Торрес Альварес, наш дорогой брат, благополучно врезавшийся вчера в столб после неудачной встречи с грузовиком, перевозящим мороженые мясные туши… и ко всему прочему – я.
– Но при чем здесь вся эта история?
– Терпение. Надо же тебе знать семейные хитросплетения и все такое. Как я уже сказала, мама очень набожна. Поэтому, когда я решила заняться наукой и научной карьерой, она еще стерпела, но, когда собралась родить ребенка вне брака… О, это был тот еще скандал! Скандалище! С большой буквы! Меня торжественно выгнали из дома, отлучили от семейного лона, или как это там говорится?
– Просто возмутительно! – не выдержала Маргарет.
– Да нет, совершенно обычное дело. Микаэль из-за меня поцапался со всеми нашими родственничками и тоже ушел из дома. Теперь мы с ним вроде как на нелегальном положении. Он даже фамилию оставил только папину. Теперь он просто Торрес, а не Торрес Альварес. Но, учитывая характер нашего дорогого Микаэля, ему это удивительно подходит.
– Не очень-то он похож на быка, – засмеялась Маргарет. – Хотя… если показать ему красную тряпку…
– То мой братик тут же на нее бросится, – закончила за нее Лусия.
Надо же… Микаэль Фернандо Торрес Альварес! Кажется, она, Маргарет Эшби, нашла даже больше, чем искала…
– И как же ваша мама уживалась с вашим отцом? – не смогла не спросить Маргарет.
– Да, понимаешь, – пожала худенькими плечиками Лусия, – они, как ни странно, были счастливы вместе. Это тебе скажет любой, что их знал.
Изголодавшаяся англичанка тем временем покончила с сандвичами и принялась за паэлью с дарами моря. Утреннее похмелье из-за всех сегодняшних треволнений куда-то улетучилось.
Хороший у меня организм, мельком отметила Маргарет, наслаждаясь каждым кусочком аппетитного блюда. Прекрасный прямо. И крепкая нервная система. Наверное, спорт помогает.
– Теперь я понимаю, почему Микаэль такой упрямый уродился, – заметила она. – Вы с ним, наверное, носились, как с наследным принцем. Удивительно, что он еще не вырос капризным идиотом.
– Да нет, что ты, он лучше всех, – совершенно искренне сказала Лусия. – Просто привык, что несет ответственность за маму, за сестер, за честь семьи. В общем, окончил престижный институт, получил юридическое образование…
– Да ну?
– Ну да. Пять лет работал управляющим на оливковой плантации у одного нашего знакомого. День и ночь вкалывал как проклятый, заработал всем нам на тряпки и булавки, выдал замуж Марию Викторию и Кармен, а потом ушел в службу такси. Как раз в то время, когда меня выгнали из семьи с таким шумом. Он очень меня любит, я ведь самая младшая и единственная, кто не пытался им в детстве командовать. Мама была в шоке. А Микаэль сказал, что ненавидел свою предыдущую работу, что мы теперь более-менее обеспечены и что он собирается пожить свободно.
– Надо же… А что сестры?
– Ну, они сидят дома. Это же неприлично – работать! Старшие уже родили детей, а Ракеле томится в ожидании жениха. То есть не то чтобы томится, а день-деньской самозабвенно лазает по скалам, но все равно… А Микаэль с упоением раскатывает по Барселоне… Раскатывал. Должно быть, в детстве на его долю досталось слишком мало приключений: он всегда был серьезным мальчиком.
– Гмм… – неуверенно протянула Маргарет, вспомнив, на какие неожиданные безумства способен ее возлюбленный.
– Ну тебе виднее, – ответила ее собеседница. – Возможно, он просто достаточно хорошо притворялся.
– А ты, Лусия, твой ребенок? Как же вы живете?
– Я тоже работаю, само собой… Снимаю маленькую квартирку на окраине, с Марией Микаэлой сидит няня. Ну и брат помогает. Он очень, очень разозлился тогда из-за всей этой истории…
– Представляю себе в красках, – тихо пробормотала Маргарет, вспоминая, какими глазами месье Малярб смотрел на испанца.
– Ну вот, – закончила свой рассказ Лусия, – ситуация, надеюсь, тебе ясна. Сейчас мама конечно же неотлучно сидит возле Микаэля. Сменила гнев на милость – все-таки единственный сын. Ну а ты… ты действуй согласно сложившимся обстоятельствам. Не знаю, правда, каким образом тебе это удастся. Но все подводные камни я описала подробно.
– Спасибо, – искренне поблагодарила озадаченная молодая женщина. – Не сказать, что стало легче, но…
– Делаю что могу, – серьезно ответила Лусия. – Счастье моего брата мне небезразлично, а ты могла бы насмерть перепугаться, встретившись с дружной компанией гарпий, которую представляют собой женщины семейства Торрес Альварес.
– Ну, может, не так уж все плохо?
– Уж поверь мне на слово. Так что, пока Микаэль в больнице, прояви там себя с лучшей стороны. Ходи к нему каждый день, тихонько рыдай в углу, поддерживай ему голову, если беднягу начнет тошнить от всего этого… Тазик подавай, что ли…
