Текст книги "Неискушенные сердца"
Автор книги: Вирджиния Хенли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
– Ты бы возненавидела Оркни. Это невзрачное, холодное место. Жить там – все равно, что в Исландии.
Табризия подняла на него испуганные глаза и удивилась: что разозлило его так сильно?
В тот вечер Парис ждал, пока она заснет, прежде чем лечь в широкую низкую постель.
В день прибытия домой Табризия была в счастливом настроении. Она не могла дождаться встречи с семьей – единственной отрадой в этом ужасном браке. Она призналась себе: да, Кокбернспэт – ее дом. И возвращению сюда она радуется гораздо больше, чем если бы пришлось ехать в какое-то далекое незнакомое место – Оркни.
Парис послал Дэвида в каюту за вещами.
Табризия улыбнулась парню:
– Спасибо, что ты ухаживал за мной все эти дни. Ты так хорошо мне помог, избавил от всяких неудобств! Может, мне понадобится друг и в замке. Ты станешь моим другом, Дэвид?
– Я предан лорду Кокберну, мадам, и, естественно, теперь буду предан и вам.
Она улыбнулась, несмотря на печальные мысли.
– Дорогой Дэвид, это не совсем то, что я имела в виду, но все равно благодарю за твою преданность.
Табризия надела соболью накидку и вышла на палубу. Высокая, крепкая фигура мужа нависла над ней, уверенные сильные руки обхватили ее. Она посмотрела на Париса – разве они не сойдут сейчас на берег? Табризия почувствовала его руку на своей талии, и он мрачно объявил:
– Я хочу, чтобы ты была рядом со мной, когда мы им сообщим.
Глава 15
Когда лодка подплывала к берегу, Табризия увидела рыжеволосую девушку, машущую рукой из бойницы. Стоит им причалить, и известие об их приезде, словно пламя, распространится по замку. Вся семья будет встречать их во дворе. Парис помогал Табризии подняться по скале, и она живо вспомнила, как он вел ее здесь в последний раз, после неудачной попытки «самоубийства». Она надеялась, что он забыл о том случае, но он ухмыльнулся и сказал:
– Интересно, они уже приготовили цепи?
Табризия готова была умереть со стыда.
Семья собралась у входа. Табризия несмело шагнула вперед, а муж властно обнимал ее за талию. Трой, с ухмылкой от уха до уха, воскликнул:
– Посмотрите-ка, что принес прилив!
Шеннон, еще красивее, чем всегда, тряхнула роскошными волосами, переводя взгляд с Париса на Табризию и обратно.
– Ну что, у вас снова все в порядке?
– Надеюсь, да, – спокойно ответил Парис. – Мы поженились в Лондоне.
– О Табризия! Как романтично! – в восторге выдохнула Дамаскус.
– Боюсь, для нее не слишком-то романтично. Мы попали в шторм. Она очень устала, – объяснил Парис.
– Держу пари, что устала, – хмыкнул Трой. – Выйти замуж за такого быка, как ты, братец…
Дамаскус сморщила нос от непристойного замечания брата. Парис поднес руку жены к губам и пробормотал:
– Извини за грубость некоторых членов семьи, моя прелесть. Я знаю, ты их простишь, потому что любишь их.
Табризия пристально посмотрела ему в лицо. Это были первые нежные слова, которые она услышала от Париса-мужа. И тут же он снова поразил ее совершенно неожиданной, несвойственной ему выходкой. Подхватив Александрию, Парис от избытка братской любви подбросил ее в воздух. Серьезное личико девушки сияло от радости: он послушался ее совета!
– Ну что ж, самая счастливая новость за долгое время, – засмеялась Шеннон.
– Когда появится багаж, пришлите его в нашу комнату. Нам нужна еда, ванна и уединенность. – Властная рука мужа снова крепко держала жену. В зеленых глазах светилась насмешка. – Новобрачным всегда нужна уединенность, не правда ли, дорогая?
Александр, стоявший позади всех, шагнул вперед. Он внимательно посмотрел на Табризию и тихо спросил
– Ты счастлива?
Рука Париса стиснула ее так, что угрожала раздавить кости.
Слабая улыбка осветила лицо Табризии.
– Что за глупый вопрос!
Оставшись наедине с Парисом в его спальне, которую они теперь должны делить как муж и жена, Табризия почувствовала себя робко и скованно. Взглянув на массивную, окруженную занавесями кровать с резными ножками, она густо покраснела, а пульс забился, как сумасшедший, от страха. Чтобы хоть чем-то занять себя, она взяла накидку и понесла вешать в шкаф.
Парис жестко сказал:
– В роли преданной жены ты несколько переигрываешь. Теперь, когда мы наедине, ради Бога, не превращайся в деловую хозяйку поместья. Я предпочитаю иметь тебя в качестве украшения.
Уязвленная почти до слез, Табризия отвернулась от него и побежала по короткой лестнице в свою старую спальню. Грудь вздымалась и опадала от волнения. Она взяла себя в руки и подождала, пока дыхание успокоится. Потом услышала, как внизу хлопнула дверь, – Парис вышел из комнаты Он отправился ужинать с братьями и сестрами, дав указания слуге отнести поднос наверх Табризии.
– Я очень сожалею, что вам пришлось заняться похоронами Энн без меня
– Мы справились, – сказал Трой – На похоронах не было никого, кроме нас
– Завтра я еду в Карделл, отвезу известие ее отцу. Это единственное, что я могу для него сделать А после ужина поговорю с миссис Синклер, – решил Парис.
– Ее здесь нет, – сообщила Шеннон – Маргарет забрала ее в Танталлон.
Он поднял бровь, но промолчал. После ужина, оглядев всех сидящих за столом, Парис объяснил:
– Я понимаю, с моей стороны жениться так поспешно – неблагородно. Но Табризия была помолвлена и уже направлялась к алтарю. Я украл ее ночью, еще раз. Я должен был ухватить свое счастье! Не знаю, зачем я все это вам говорю, – усмехнулся он, – но мне надо было ее
получить.
Шеннон расхохоталась, посмотрела на него и встала в любимую позу – уперев руки в бока.
– Конечно, она тебе просто необходима Кто, кроме нее, смог бы тебя вынести?
Парис покачал головой.
– Не исключено, что и она не сможет. Кто знает, не зашел ли я слишком далеко на этот раз?
К тому времени когда Парис поднялся в спальню, Табризия немного пришла в себя и отдохнула Она поела, приняла Ванну, даже помыла волосы и теперь, сидя перед камином, сушила их. Парис разделся и вытянулся во всю длину, радуясь собственной постели. Он не приставал к жене сегодня вечером. Ему было достаточно смотреть на нее. Такое удовольствие – наблюдать грациозные движения, слушать тихое мурлыканье. И гораздо безопасней чего-то другого. Стоило Парису оказаться рядом, ощутить ее запах, его голова сразу начинала кружиться. А если он случайно задевал Табризию, по жилам неслась уже не кровь, а густое красное вино, опьяняющее желанием. Да, тут уж не убавить, не прибавить: прикасаясь к ней, он просто сходил с ума.
Табризия медленно поднимала руки, расчесывая волосы. Сквозь шелковую рубашку просвечивала прелестная фигура, волосы загорались, и казалось, водопад жидкого огня струится до самой талии. Парис уже не мог дышать, когда Табризия отложила щетку и подошла к кровати. Длинные ресницы касались щек, она отвернула одеяло и легко скользнула в постель. Приподнявшись на локте, Парис смотрел на жену. Нежные завитки выбивались из копны волос возле щек. Ему хотелось прижать ее к себе, почувствовать ее трепет. Она тоже испуганно взглянула на мужа, словно умоляя не причинять ей боли. Это рассердило Париса.
– Боже мой! Ты смотришь на меня, как раненая лань! Я же не грубиян какой-то, который бьет тебя. Что же ты шарахаешься? – Она не ответила, и он добавил: – Ну что ж, ты избавишься от меня на два дня. Завтра я еду в Карделл
Табризия почувствовала раскаяние. Ехать к отцу Энн с печальной новостью – тяжелая обязанность, и ему предстояло ее выполнить. Молодая женщина мучилась от сознания своей вины: она ведь думала, что Парис имеет отношение к смерти первой жены и дала понять, что подозревает его в этом Но тогда она была так потрясена, что плохо соображала.
Парис лежал близко, почти рядом, его тело горело Аромат сандала щекотал ноздри. Это был его запах – его Кровати, его комнаты. В груди Табризия ощутила уже знакомую боль, которая опускалась все ниже. Печальный стон сорвался с ее губ, когда она поняла: одно лишь присутствие Париса способно доводить ее тело до предательского возбуждения Если бы он нежно обнял ее и сказал, что любит, она бы с желанием и страстью кинулась к нему Она хотела его всем сердцем и не могла этого отрицать, но все еще боялась его.
Без Париса Табризия чувствовала себя полностью свободной. Наконец-то она дома! Какая радость! За завтраком все болтали и смеялись, набив рот, а потом часа два сидели и слушали ее рассказы о придворной жизни, о короле и Королеве, о сплетнях и скандалах, о слухах, модах и экстравагантных выходках. Потом девушки перебрались к ней в комнату и принялись рассматривать наряды, модные платья с глубоким вырезом, меха. Они сообщили ей последнюю новость: Венеция ждет ребенка, отчего Леннокс вознесся выше облаков.
Еще не наступил вечер, как два члена семейства Кокбернов попросили ее повлиять на Париса. Первой была Дамаскус. Она дождалась, когда все уйдут и они останутся с Табризией вдвоем. На лице девушки появилось такое безутешное выражение, что Табризия еле удержалась от смеха.
– О, Тэбби, это так нечестно! Парис разрешил Венеции выйти замуж, а когда Роберт попросил моей руки, он нарычал на него и запретил. Все девочки уже невесты, все, кроме меня, – она надула губы. – Следующая, сама знаешь, будет Шеннон. Она примет предложение лорда Логана и раньше меня пойдет к алтарю. Это ты виновата, Тэб, правда. И ты единственная, кто может все поправить
– Я виновата? – растерялась Табризия
– Когда ты сбежала, Парис был просто вне себя. К нему никто не мог даже близко подойти. А сейчас из-за того, что ты с ним, он в хорошем расположении духа. Все, что надо, – это выбрать момент, когда он будет особенно нежен, и попросить его разрешить мне выйти замуж.
– И все? – изумилась Табризия.
Дамаскус счастливо улыбнулась.
– Ты должна научить его плясать под твою дудку! Он приедет и не сможет тебе ни в чем отказать.
Александр поднялся наверх и подкинул Табризию в воздух.
– Как здорово, что ты вернулась! Теперь с Парисом снова можно ладить. О Тэб, пока его не было, как я замечательно провел время в Эдинбурге! Я облазил весь университет и понял – это то, чего я хочу, Тэб Я хочу там учиться. У меня единственная проблема – Парис. И, конечно, только ты можешь его убедить отпустить меня.
– Александр, ты выбрал самое неподходящее время. Я знаю, для тебя это очень важно, но давай поговорим в другой раз.
Он казался обиженным.
– Но Парис из-за тебя потерял голову! Он тебе ни в чем не откажет.
– Сегодня я второй раз слышу одно и то же. Иногда мне кажется, что мы имеем в виду разных людей. Скажи, Алекс, ты действительно говоришь о своем брате Парисе?
– Тэбби, он слишком влюблен. Он без ума от тебя. Он пожирает тебя глазами.
Вечером Табризия допоздна засиделась с Александрией Она едва не призналась подруге, как происходило их венчание и что за отношения у них сложились, но передумала и промолчала. Вспомнив, сколько раз попадала из-за Александрии в неприятные ситуации, Табризия, хоть и очень любила девочку, решила ничего ей не рассказывать. И не только потому, что Парис ей запретил, воспротивилась собственная гордость никто не должен знать, что муж не любит ее.
В ту ночь она задернула занавеси вокруг их супружеской кровати и легла в постель, наслаждаясь одиночеством. А почему бы и нет? В конце концов, она – леди Кокберн. Ее положение обещает хорошую жизнь и дает на нее право. Нет, не станет она прозябать в его тени, съежившись под насмешливым взглядом! Парис ведь верно сказал – он и пальцем ее ни разу не тронул. А если резок на язык, так черт с ним, она ответит ему тем же!
Табризия перестала думать о Парисе и переключилась «а Шеннон. Завтра она отправит приглашение Черному Дугласу и посмотрит, как станут развиваться события Никогда ей не приходилось видеть мужчину и женщину, настолько созданных друг для друга, как эти двое – Шеннон и Джеймс.
Въехав на холм, с которого был виден замок, Парис оглядел бойницы и двор, пытаясь высмотреть одну-единственную фигурку. Но если он ждал, что жена выбежит навстречу, то был жестоко разочарован.
Парис поставил лошадь в конюшню и увидел Троя, только что вернувшегося с охоты. Вместе они пошли наверх. Табризия была окружена сестрами. Все громко смеялись над тем, как она изображала датский акцент королевы. Парис подошел обнять ее, и она умолкла на полуслове. Он с обожанием чмокнул ее в макушку, а она густо покраснела. Парис засмеялся.
– Кстати, вы знаете, она была единственной дамой при дворе, которая краснела!
– Ну, то, что ты делаешь и говоришь, может вогнать в краску и моряка, – хмыкнула Шеннон.
Табризия собралась с духом.
– Добро пожаловать домой, милорд! Я рада, что ты не задержался. Я послала письмо твоему другу Джеймсу Дугласу с приглашением в Кокбернспэт.
Парис прищурился и посмотрел на жену.
– Благодарю тебя, моя радость, если ты старалась ради меня.
– О нет, вовсе нет. Я думаю, нам стоит почаще развлекаться. Девушки не видели его несколько лет, и мне весело в его компании.
– Тебе? – спросил он. – Насколько я помню, ты всего раз видела моего друга Черного Дугласа и назвала его тогда не самым лестным именем.
– О нет, ты ошибаешься. Он был одним из претендентов на мою руку перед поездкой в Англию, ко двору, – пояснила Табризия.
Парис подхватил ее на руки и улыбнулся сестрам.
– Надеюсь, вы нас извините? Может быть, мы присоединимся к вам позже, за ужином.
Табризия так испугалась, когда муж схватил ее, что бросила на него вопрошающий взгляд, пытаясь выяснить, в каком он настроении. В большой спальне он резко поставил ее на ноги и строго спросил:
– Скажи правду и без всяких женских лживых ужимок: Джеймс действительно делал тебе предложение?
– Да, – призналась Табризия, опасаясь, что он потеряет контроль над собой.
Пораженный, Парис уставился на нее.
– И почему ты ему отказала? Он дважды граф и в шестнадцати поколениях барон! Он лучшая партия во всей Шотландии.
Ну что ей было делать? Не сообщать же ему, что отказала Джеймсу лишь из-за безумной любви к его лучшему другу! И Табризия уклонилась от ответа. Она сказала: – Я знаю, как хорош этот улов, именно поэтому предназначаю его Шеннон. Она готова кинуться на Логана, но заслуживает лучшего. Парис нахмурился.
– А ты уже говорила с Шеннон?
– Нет. Когда это Кокберны слушались чьих-то советов? Все, что надо, – свести их. Они прекрасно подходят друг другу.
Парис посмотрел на нее
– Ну прямо как мы – понизив голос, проговорил он.
Она торопливо отпрянула от него.
– Я не хочу, чтоб ты так обращался со мной на глазах у семьи. Не хватай меня перед всеми! Я смущаюсь.
Парис пошел за ней и грубо схватил за руки.
– Я буду трогать тебя, где и когда захочу. Ты – моя жена, Табризия. Пора привыкнуть.
Жар его руки воспламенил Табризию. Она думала, что Парис собирается поцеловать ее, и смотрела на его рот, представляя, как он принимается к ней. Дрожь охватила ее тело. Она целиком в его власти! Снова и снова она убеждалась в этом. Однако после того, единственного раза на корабле близости между ними нет. Страстное напряжение стало невыносимым. Кожа и грудь Табризии были сейчас так чувствительны, что она слышала, как шуршит шелк нижнего белья, поднятый вздыбившимися от вожделения сосками. Когда Парис подошел ближе она жарко покраснела. Ей хотелось спровоцировать его – пусть даст волю рукам…
Не зная ее истинных чувств, сам Парис чувствовал себя еще хуже. Он пребывал в постоянном полувозбуждении, которое заставляло его ругаться про себя тысячу раз за день. Даже когда они внезапно встречались глазами, кровь неистово бурлила в нем, и переполнявшая его страсть рвалась наружу. Он уже подумывал – не взять ли Табризию против ее воли, чтобы унять чувственный голод.
Прискакал гонец и сообщил, что Кокберны могут ожидать Джеймса Дугласа через два дня. Табризия придумала замечательный обед. В честь Дугласа она велела приготовить традиционную голову кабана вместе с дюжиной разной дичи, в том числе парой диких фазанов. В кладовой ждали своего часа самые разнообразные напитки, которые только можно вообразить. На столе будет все – от дымящегося пунша до бренди со взбитыми яйцами и сахаром. Венцом пиршества станет пудинг с жирным двойным кремом. Табризия сообщила девушкам, что Джеймс Дуглас приедет на несколько дней, все с нетерпением ждали его. Шеннон вспомнила, что когда она была маленькой девочкой, Джеймс подбрасывал ее в воздух со словами: «Вот она, моя малышка!» Перед самыми сумерками в сопровождении дюжины людей прибыл Черный Дуглас. Парис ждал его за столом, а Трой повел людей Джеймса в бараки на постой, горя от нетерпения сыграть с ними в кости.
– Пошли в оружейную, я расскажу тебе о планах короля насчет Шотландии, – приветствуя его, предложил Парис.
Джеймс улыбнулся.
– Прежде чем перейдем к делу, дай-ка мне поднять тост за новобрачного. Ты не тратил времени зря, старина!
– Ну, ты и сам развлекался, как я слышал, – засмеялся Парис.
– И ты можешь за это осудить старого друга? У меня же не было никаких шансов! Я знал, что она сгорает по тебе.
– И поэтому сбежала в Лондон?
Джеймс посмотрел на Париса и со значением изрек:
– Женщина убегает так, чтобы мужчина мог ее догнать.
– Видимо, во мне есть что-то, перед чем нельзя устоять, – хмыкнул Парис.
Джеймс весело ухмыльнулся.
– Это твоя борода, – констатировал он и взялся за свой темный подбородок.
Парис рассказал о встрече с королем, о разговоре насчет размещения солдат, подтвердил, что это факт, а не слухи Не утаил он и того, как ему было велено подписать договор о мире и как его выгнали за стычку с Джоном Гордоном.
– Сколько времени, думаешь, осталось до подписания бумаги? – спросил Джеймс.
Парис пожал плечами.
– В конце концов это неизбежно. Но не думаю, что давление начнется до возвращения Гордона из королевского дворца.
Друзья посмотрели друг на друга, и Джеймс по-волчьи оскалился.
– Ты думаешь о том же, о чем и я? Ударим по ним как следует, прежде чем подпишем?
– Два ума, а мысль одна, – согласился Дуглас.
Парис вынул карту.
– Если я ударю по Гордонам, то не по деревушкам на границах их земель. Прямо по Хантли-Касл!
– Насколько я понимаю, стоит поторопиться. Выпадет снег, и горы станут неприступны.
Парис показал на карту.
– Я поплыву в Абердин на «Морской колдунье». От туда самый короткий путь верхом до сердца Хантли, – с удовольствием сообщил он.
– Я тоже еду, – кивнул Дуглас решительно, и Парис не спорил.
– Я надеюсь очень скоро увидеть Магнуса и попрошу его дать нам «Амброзию». Возьмем по сто всадников каждый, а двести человек здорово напугают проклятых Гордонов.
– Сила наша в неожиданности. Мы должны их или побороть, или перехитрить.
Парис с презрением процедил сквозь зубы.
– Ну, что касается наличия у Гордонов мозгов, их не хватит даже на то, чтобы перевернуть ботинки, если на каблуках написано, как их надевают.
Обед был готов, но ни Париса, ни его почетного гостя в столовой не наблюдалось. Табризия надела любимое бледно-лиловое бархатное платье, а Шеннон – фиолетовое с пышными рукавами. Дамаскус снова выиграла спор и нарядилась в зеленое Теперь она стояла, необыкновенно красивая, и раздраженно топала
– Похоже, мужчины даже понятия не имеют, что не вежливо заставлять дам ждать. Надо сказать им об этом!
– Опасное занятие, как я недавно поняла, – говорить мужчинам, что им делать, – рассмеялась Табризия.
– Неотесанные деревенщины! Пойду и выдам им! – заявила Шеннон, вставая из-за стола.
Она направилась к баракам и вошла внутрь. В обеденном зале сидели дюжина незнакомцев, у каждого на камзоле было вышито красное сердце Дугласов. Мужчины уставились на рыжеволосую красавицу, открыв рты, но она вихрем пронеслась мимо них и без всяких церемоний рванула дверь оружейной комнаты. Увидев темноволосого гиганта, склонившегося над картами, Шеннон замерла на пороге как вкопанная. Он выпрямился, и их взгляды встретились. Шеннон подняла голову, точно олениха, учуявшая в воздухе опасность, но не двигалась, очарованная и загипнотизированная. Черный Дуглас был готов ко всему, но не к такой волшебной красоте, открывшейся его взору. Он словно пил ее взглядом и никак не мог утолить свою жажду. В черном бархате с сердцем Дугласов, усыпанным настоящими бриллиантами, он был неотразим и притягивал Шеннон, как магнит. Ее влекло к нему против воли. В темной густой бороде Дугласа сверкнули зубы в белоснежной улыбке.
– Шеннон?
– Лорд Дуглас? – запинаясь, выдохнула она и протянула руку.
– Джеймс, – уверенно сказал он, не отрываясь от нее.
Он взял ее руки в свои, и сердце ее сладостно затрепетало. Не выпуская ее рук из своих, он повернулся к Парису.
– Я официально прошу руки твоей сестры. Приготовь контракты. Любые условия.
Парис внимательно посмотрел на сестру.
– Шеннон? – начал он серьезным тоном.
Она не могла довериться голосу и просто кивнула. Потом покраснела, не в силах скрыть волнения. Парис рассмеялся:
– Джеймс, ну так сразу! Да-а, друг. И когда же ты хочешь устроить обручение?
– Сегодня же, – ответил тот, не раздумывая ни секунды.
– Ты пришла позвать нас к столу? – спросил Парис сестру, довольный поворотом событий.
Она присела перед будущим мужем:
– Мы ждем вас, милорд.
Когда Шеннон вошла в столовую, она была весьма взволнована: глаза расширились, губы побледнели. Она объявила:
– Я помолвлена. Я выхожу замуж за лорда Дугласа.
– Черного Дугласа? – вздрогнула Дамаскус.
– Шеннон! Ты не сможешь крутить им, как Логги. Он лорд и хозяин своих замков, – предупредила Александрия.
– Я понимаю, – слабым голосом произнесла Шеннон.
– А что Джонни Рэйвэн? Дуглас не потерпит любовника, – добавила Табризия.
– И слава Богу! – страстно воскликнула Шеннон.
Вскоре в столовую вошли мужчины, один рыжий, другой – темноволосый. Табризия встала, приветствуя гостя. Он низко склонился и поцеловал ее в губы, желая тем самым подразнить Париса, а она понимающе засмеялась одними глазами.
– Если вам нравятся рыжие, вы попали в нужное место.
Джеймс Дуглас протянул руку к Шеннон, как бы подзывая ее. В мгновение ока она оказалась рядом, испытывая сладострастное удовольствие от подчинения. Парис потянулся, обнял жену за тонкую талию и весело посмотрел на нее. Он был очень доволен ею. Табризия вздохнула с облегчением: ее план увенчался успехом – так просто и скоро!
После ужина Парис заявил:
– Я думаю, Джеймсу и Шеннон будет приятно побыть наедине.
Потом повернулся к Табризии и громко, чтобы все слышали, добавил:
– Ты готова к тому, чтобы я отнес тебя в постель, любовь моя?
«Ну почему он кидается интимными словами перед всеми?» – зло думала Табризия. Внезапно ее осенило: надо побить Париса его же собственным оружием. Она будет соблазнительной и любящей на публике, ответит в его манере. Как он себя поведет? Табризия приглашающе протянула к нему руки и с хрипотцой в голосе сказала:
– Ты снова собираешься просить моей благосклонности сегодня вечером, дорогой?
На этот раз, когда он ее подхватил, его руки не были нежными. А острый взгляд пронзил ее предупреждающе. Войдя в спальню, Парис швырнул жену на кровать, и она удовлетворенно заметила: его скулы напряглись от попытки подавить гнев.
– Я, кажется, предупреждал тебя – не потерплю, что бы меня выставляли на смех! Что значит «просить твоей благосклонности», мадам? Ты с ума сошла?
Табризия пожала плечами.
– Тебе доставляет удовольствие смеяться надо мной перед другими. Но эта игра только для двоих! Как ты поступишь, если я докажу, что у меня лучше получается?
Парис отвернулся и, взяв книгу, улегся в постель, давая ей понять, что она ему до смерти надоела. Табризия улыбнулась про себя и пошла к большому комоду красного дерева, в котором лежали ночные рубашки. Она не спеша выбрала одну из них – прозрачную, персикового цвета, – встряхнула ее. Краем глаза заметила: он оторвался от книги и наблюдает за ней. Она села за туалетный столик и стала намеренно медленно разуваться. Потом подняла юбку, сняла один чулок. Когда перешла ко второму, увидела, как Парис облизал пересохшие губы.
Табризия повернулась к Парису спиной и спустила платье до талии, потом подняла руки, чтобы надеть ночную рубашку Она понимала сбоку он видит ее грудь. Поднявшись со стула, она перешагнула платье и панталоны, упавшие на пол. Рубашка скользнула вниз по телу. Книга была забыта окончательно, и муж откровенно уставился на нее. Со сводящей с ума медлительностью она вынимала заколки из волос одну за другой, рока локоны всей тяжестью и густотой не прикрыли спину до талии. С отсутствующим видом Табризия стала расчесывать их, уставившись мечтательным взглядом куда-то вдаль
Он выругался про себя, а вслух раздраженно спросил:
– Ты собираешься ложиться или всю ночь будешь сидеть?
– Ложиться? Нет, я хочу немного почитать, – равнодушно ответила она
Взяв книгу, Табризия подошла с нею к окну и уложила бapxaтные подушки, как бы готовясь к приятному долгому чтению. Хмыкнув, он вскочил и рванулся по ступенькам в ее старую комнату.
– Ну и иди в свою проклятую комнату, если тебе со мной так скучно! – обиженно выкрикнула она, и тут раздался тихий, настойчивый стук в дверь спальни.
Парис пошел выяснять, кто это. На пороге стояли Джеймс и Шеннон. Он обнимал ее за плечи.
– Можно войти? – спросил Джеймс извиняющимся тоном.
Парис помог Табризии надеть теплый бархатный халат и широко распахнул дверь.
Шеннон вся пылала, что обычно ей было совершенно несвойственно.
– Когда мы доберемся до Дуглас-Касл, – начал Джеймс, – мы устроим официальное венчание в церкви Сент-Брайд. Это большая, солидная церковь, прелат из Глазго совершит обряд. Но что я должен делать до этого?
Он положил руки на плечи Шеннон и прижал девушку к себе. Глаза его неотрывно смотрели на ее губы, а она почти не дышала. Всем своим видом Джеймс взывал к паре, только что поженившейся и способной все понять.
– Я не могу ее оставить в эту ночь! Нельзя ли нам вытащить вашего священника из постели и попросить его произнести все, что полагается?
Шеннон качнулась в его руках Его желание было ее желанием. Они оба просто ослабели от страсти. Сперва Парис готов был отколотить своего друга, но потом до него дошел комизм ситуации. Он покачал головой и расхохотался. Потянувшись за одеждой, Парис сказал:
– Что ж, давайте позовем его. Знать бы только, где он. Наверняка в бараках и пьяный в стельку, как все.
Едва они остались одни, Шеннон прошептала Табризии
– Одолжи мне твой жемчужный ножик для заточки карандашей.
Табризия тут же поняла – зачем. Шеннон с облегчением вздохнула, спрятав ножик в рукав.
– Давай не станем будить остальных. Они приедут к Дугласу и увидят меня, по всем правилам обрученной в церкви.
Вскоре вернулись мужчины, ведя с собой священника. Рядом с ними он казался карликом.
– Незачем выходить на холод и идти в часовню. Вы будете считаться обвенчанными, независимо от того, где обменяетесь клятвами.
Они соединились перед Богом там, где стояли. Священник удалился с открытым ртом: он еще не договорил последних слов, как Джеймс подхватил невесту и понесся с ней наверх, в ее спальню.
Парис и Табризия вернулись к себе. Их мысли были заняты другой парой. Они думали об их откровенном желании, которое видно всем окружающим невооруженным глазом. Они молчали, хотя каждому хотелось услышать от другого слова любви. Но оба понимали: на это надеяться нечего.
Утром появились паруса «Амброзии», и хотя Табризия боялась гнева отца, она радовалась, что через час Магнус будет здесь. Парис запретил ей рассказывать, что происходит в их семье, и она не возражала, но собиралась, оставшись наедине с Магнусом, поведать ему о дурном поведении мужа.
Когда она вошла в столовую, Парис и Джеймс только что позавтракали и поднялись уходить. Табризия победоносно посмотрела на Париса и объявила:
– Будь осторожен, милорд. Прибыл мой отец.
Парис и Джеймс обменялись взглядами.
– Как раз вовремя. Попросим у него «Амброзию» и проверим на нем наши планы.
Табризия смутилась. Парис совершенно равнодушно отнесся к известию о появлении Магнуса, он ничуть не опасался возмездия со стороны ее отца. Ну что ж, когда она расскажет о своей беде, эта противная насмешливая улыбка слетит с его лица! Она наблюдала с вершины скалы за приближавшейся к берегу маленькой лодкой, в которой сидели и ее отец, и бесценная миссис Холл. Табризия увидела, что Джеймс и Парис уже на берегу и вытаскивают лодку на песок, помогая прибывшим выбраться на сушу.
Миссис Холл медленно поднялась в замок, а мужчины занялись серьезной беседой. Похоже, никто не кричал, не сердился, все разговаривали тихо, мирно, горячо и согласно кивая друг другу. Табризия спустилась встретить миссис Холл.
– О девочка! – задыхаясь воскликнула служанка. – Как хорошо, что ты не убежала с графом Оркни! А теперь ты уже леди Кокберн. Я так рада, я так счастлива, что готова плакать.
– Да, как раз то, чего и мне бы хотелось, – усмехнулась Табризия. – Вы, должно быть, устали в дороге. Я вас уложу и пришлю еду прямо в комнату.
– Устала? Нет-нет! Никогда в жизни я не чувствовала себя такой бодрой. Морской воздух придает силы. Ты оставила половину вещей в Лондоне, но я все привезла. Как
– только эти деревенские великаны принесут сундуки, я быстренько выложу.
Табризия помогла пожилой женщине раздеться, обняла ее, маленькую, полную, и прошептала:
– Я ужасно соскучилась! Я так рада, что вы снова со мной!
Девицы были в восторге от новости Шеннон и сразу заспорили насчет цвета платьев, которые они наденут на ее свадьбу. Табризия улыбнулась миссис Холл.
– Я только леди. А Шеннон теперь графиня.
Она нетерпеливо ждала отца, репетируя слова, которые скажет ему. Наконец он вошел в замок вместе с Парисом. Табризия подбежала к Магнусу и взяла его за руку. Она смело посмотрела Парису прямо в глаза. Он пытался остановить ее, что-то сказать, но она ринулась к солярию, таща за собой Магнуса, и твердым голосом объявила:
– Мы хотим побыть наедине. Никому не позволяй мешать нам.
Она усадила отца в удобное кресло у камина, а сама Встала перед ним с виноватым видом.
– Ты не должен сердиться на меня, отец. Я абсолютно ничего не могла сделать!
Он хихикнул.
– Ну, ты недооцениваешь своего очарования, девочка. А в общем-то я не сержусь ни на тебя, ни на кого другого.
– Но как же так, ты должен сердиться! Ты же запретил ему видеться со мной! Он заставил меня выйти за него замуж! Он заставил меня обвенчаться с ним.
– Единственное возражение, которое у меня когда-то И было против Париса, – это то, что он официально женат. Ну а раз барьер исчез, то и мои возражения тоже!
– Но он заставил меня против воли, отец! – печально сказала Табризия.
– Парис влюблен. – Магнус улыбнулся.
– Если ты так думаешь, ты глубоко заблуждаешься, – продолжала спорить она.
– Слушай-ка, детка, плесни мне бренди, а то у меня в горле все пересохло. А теперь послушай. Парис всегда хотел тебя. И когда я отказал ему, я думал, дело дойдет до шпаг или ножей. В конце концов я ему заявил: если он действительно тебя любит, он не захочет сделать тебя любовницей и отпустит, чтобы ты могла вступить в достойный брак.
