Текст книги "Дитя заката"
Автор книги: Вирджиния Эндрюс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
ВОЗВРАЩЕНИЕ СТАРЫХ КОШМАРОВ
Джимми уехал рано утром, когда небо затянуло серыми облаками и лил дождь. Океан был суров и мрачен, дул сильный ветер, пригибающий деревья к земле. Стало холодно. Кристи уже была в школе. Джимми попрощался с ней, он попрощался уже почти со всеми, кроме меня, но мы все откладывали это на последний момент. С минуты на минуту должен был появиться Джулиус, который отвезет его в аэропорт. За завтраком мы говорили об обязанностях, которые ложились временно на меня в связи с отъездом Джимми.
– Я не люблю бросать дела неоконченными, как мне приходится делать это сейчас.
– Не волнуйся, Джимми, все будет в порядке. Все утро мы избегали слишком прямых взглядов, опускали глаза. Ночью я не спала, рано утром хотела разбудить Джимми, чтобы извиниться еще раз, но не стала, а перед самым рассветом заснула сама и даже не услышала, как он встал и оделся. Проснулась я, только когда услышала, как миссис Бостон собирает Кристи в школу. Мне все еще хотелось поехать с ним к папе Лонгчэмпу.
Мы стояли и молча наблюдали, как лимузин заезжает во двор.
– Счастливо, – сказал Джимми, поднимая свой чемодан, – я позвоню тебе как-нибудь вечером. – И наклонился, чтобы поцеловать меня. Я попыталась удержать его этим поцелуем насколько это было возможно, но Джимми отстранил меня, как только лимузин остановился перед нами.
– Джимми! – крикнула я.
Он обернулся и смотрел на меня, пока Джулиус укладывал чемоданы в багажник.
– Что?
В его глазах стояли слезы.
– Будь осторожен.
– Я постараюсь. Я позвоню тебе.
Он уехал, я долго смотрела, как автомобиль тает за пеленой дождя. Мое сердце внезапно опустело.
Вернувшись в свою комнату, я бросилась на кровать и рыдала до тех пор, пока миссис Бостон не постучалась и не предложила свою помощь.
– Что-то случилось? Я могу чем-нибудь помочь?
– Нет, миссис Бостон, все хорошо, – я вытерла глаза, – не волнуйтесь.
– Если что-нибудь потребуется, дайте мне знать.
Она очень сочувствовала мне, но ничем, конечно, помочь не могла в этой ситуации, а мне нужно было всего лишь стереть из памяти прошлое, то самое прошлое, которое такой болью отражается на моей сегодняшней жизни. Мне нужно было избавиться от тяжелых воспоминаний, терзавших меня. Мне нужна была прежняя смелость, чтобы избавиться от преследований призраков.
Джимми такой сильный, ему хватает смелости держать этих призраков на расстоянии. Уезжая, он посмотрел на меня такими глазами, что не возникло даже тени сомнений в его сильной любви ко мне. Конечно, Джимми хочет большего, чем я сейчас могу дать ему, но для этого требуется всего лишь время, еще немножечко времени, чтобы я смогла найти в себе силы. Теперь мне нужно было погрузиться в работу, чтобы не ощущать этого камня на своей душе.
Через некоторое время я поняла, насколько это сложно. Снова и снова, заканчивая какую-нибудь работу, я видела глаза Джимми, и опять нужно было заниматься делами, чтобы немножечко сократить ожидание.
Теперь я поняла чувства Рэндольфа. Он просто блуждал в лабиринтах собственного сознания, чтобы не столкнуться лицом к лицу с ужасной реальностью.
К счастью, искать работу мне не приходилось, ее было достаточно много, так как Филип уехал в Вирджинию по делам и его нужно было заменять.
Однажды ко мне в кабинет постучал мистер Стэнли, он заведовал прислугой в гостинице.
– Что-то случилось?
– Да! Просто ужасное событие! Горничная Норри Уайт только что сообщила мне, что обнаружила одного из постояльцев мертвым в своем номере. Вероятно, он покончил жизнь самоубийством. Это мистер Паркер.
Я очень хорошо знала этого пожилого господина, приезжавшего в отель на протяжении двадцати лет; в прошлом году он подарил Кристи ко дню рождения стодолларовую купюру.
– Вы уверены, что это он?
– Я сам поднимался в номер, чтобы удостовериться.
– Опечатайте номер, я поговорю с мистером Дорфманом.
– Мне очень жаль, – сказал мистер Стэнли, словно извиняясь. – Я просил Норри не распространяться об этом, – добавил он.
Мы вышли из кабинета, и мистер Стэнли отправился к себе.
– Как нехорошо, – вздохнул мистер Дорфман, – ну да все равно же ничего не исправить.
– Что нужно предпринять?
– Сначала необходимо, естественно, позвонить в «скорую помощь». Будет лучше, если постояльцы подумают, что у него проблемы со здоровьем. Мертвеца вынесут из отеля с кислородной маской на лице.
– Мы не можем так поступить!
– Раньше так поступала миссис Катлер, чтобы не портить репутацию отеля.
– Но это же очень бесчестный поступок!
– Я думаю, если бы миссис Катлер была жива, она бы ответила вам, что мистер Паркер не стал бы возражать. В вашем отеле действительно огромное количество привидений, и многие из них состарились очень давно. Не стоит их тревожить. Вы хотите знать, что произойдет, если этот факт станет достоянием гласности? Об этом несложно догадаться: клиенты начнут очень скептически относиться к пище, выбирать из нее отравленные куски, также будут опасаться вентиляционных люков, боясь, не подложил ли кто туда змею или не напустил, отравляющего газа; особой популярностью станут пользоваться врачи, они будут носиться по коридору от одного постояльца к другому и выслушивать страшные сообщения о загадочных коликах в животе, стрелянии в ушах, приступах слабости, головных болях и так далее. Мне неприятно говорить вам об этом, но гласность такого рода уронит престиж нашего заведения. Это место создано для того, чтобы люди расслабились, отдохнули и унесли с собой только хорошие воспоминания. – Он вдохнул свежий воздух. – Надеюсь, миссис, вы не оставите мои слова без внимания.
– Я поговорю с мистером Апдайком, у этого дела есть и правовая сторона.
Он пристально посмотрел на меня, ожидая, что я откажусь от своих намерений и позволю уладить это дело ему самому. Его предложение вызывало у меня протест хотя бы потому, что так поступила бы бабушка Катлер, но желание сохранить репутацию отеля толкало меня на этот шаг. И я все же согласилась.
Мистер Дорфман вызвал «скорую помощь» к боковому выходу отеля, чтобы излишне не демонстрировать постояльцам бездыханное тело мистера Паркера. Мистер Апдайк тоже присутствовал здесь, чтобы проконтролировать в случае чего ситуацию.
День был на редкость подходящий для этого события: серый, моросящий дождь, холодный ветер. Комок подступил у меня к горлу, когда санитары провозили этого пожилого человека с совершенно ненужной ему теперь кислородной маской на лице; тяжело было отвечать на расспросы гостей о состоянии больного, но я держалась из последних сил и подробно все объясняла.
– В любом случае они узнают, что мистер Паркер умер, – сказала я мистеру Апдайку.
– Пусть они думают, что он умер в больнице, – он положил руку мне на плечо. – Вы сделали все правильно и четко, моя дорогая.
Я знала, какие слова готовы были сорваться с его уст: «Миссис Катлер очень гордилась бы вами».
Все эти события помогли мне ненадолго забыть, что Джимми так далеко от меня, но когда я вернулась в кабинет, то поняла, как мне его не хватало весь сегодняшний день, как я полагалась на его силу и решительность. Мне захотелось поехать вслед за ним, догнать его и рассказать обо всех событиях, которые свалились на мою голову, но это было невозможно.
Я взглянула на часы; сейчас он, наверное, знакомится со своим братом, окружен теплом и заботой папы Лонгчэмпа и его новой жены. Мои проблемы могут и подождать. Мне было очень одиноко, но усталость буквально валила с ног.
Кристи уже вернулась из школы, позанималась музыкой и отправилась к малышам, попросив у меня разрешения пообедать с ними. Я согласилась, тем более что сама не испытывала чувства голода. Сегодня я обязательно должна была присутствовать на обеде в отеле, чтобы проверить, как повлияла смерть мистера Паркера на настроение постояльцев, и уже хотела отправиться туда, но внезапно дверь тихонько скрипнула, и в комнату вошла Бэтти Энн.
После беременности Бэтти немного поправилась, но это ее только украсило; мне казалось, что она по-прежнему счастлива в отеле. Ее часто навещали старые соученики по колледжу, появилось и много новых знакомых на побережье, не без маминого участия. Она была достаточно загружена работой в отеле, опекой над детьми, общением, поэтому я удивилась, увидев ее у себя в кабинете, тем более меня удивили ее слезы, хлынувшие потоком, как только она закрыла за собой дверь.
Этот день был днем тоски и грусти; казалось, что ветер, дождь, серые низкие облака разрушили стену нашего счастья; меланхолия охватила наш маленький мир, все печальные мысли, все неосторожно брошенные фразы, все, из-за чего нам когда-либо было неловко, вернулось к нам в этот день.
– Что случилось, Бэтти?
В ответ она только всхлипывала; я попыталась утешить ее, усадила на тахту, но Бэтти продолжала рыдать; лицо у нее было опухшим от слез.
– Дон, я больше не могу это выносить. Я должна рассказать это кому-нибудь.
– Успокойся, все будет хорошо. Что случилось? Надеюсь, с детьми все в порядке?
– Да, слава Богу, с ними все хорошо.
– Неприятности с родителями?
Однажды Бэтти говорила мне, что ее мать считает, что для Бэтти унизительно работать в отеле, тем более выполнять незначительную работу.
– Нет, – сказала она, глубоко вдохнув воздух. – Это из-за Филипа.
– С ним что-нибудь случилось? – Я оперлась о стену; неужели он что-то наговорил ей обо мне?
– Вот уже целую неделю он настаивает на том, чтобы спать в разных комнатах. Мы вовсе не ссорились, он даже не объяснил мне причину, просто поднимается и уходит.
– Поднимается с твоей постели?
– Да, сначала я полагала, что он завел себе новую женщину или веселит смазливых служанок, но следить, конечно, не стала, даже боялась спросить, куда он уходит.
– Я не видела, чтобы он заигрывал со служанками.
– Нет, ничего подобного он не делает, – она вынула свой кружевной платочек и вытерла слезы, – он просто идет в другую комнату.
– В какую комнату?
– В ту, которая раньше была твоей.
Я чувствовала себя так, будто мне на голову вылили ведро холодной воды, мурашки забегали по коже.
– В мою прежнюю комнату?
– Да, – она вдруг стала говорить быстро и с чувством. – Дон, это же не значит, что он не может спать рядом со мной? Может, это начало развода?
– Нет, нет, что ты! Я так не думаю. Ты не спросила его, почему он уходит?
– Да, спрашивала. Он сказал, что просто отдыхает, просил не беспокоиться и никому не говорить. Но я не могу не думать об этом. Ты ведь не расскажешь ему, что я тебе сказала? Что мне делать? Это ведь ненормально, правда? Может быть, это оттого, что между тобой и им что-то не ладится? Может, тебе лучше сказать ему, как сильно это тебя расстраивает? И попытайся его понять.
Что еще я могла ей посоветовать?
– Ты думаешь, это поможет?
– Да, – хотя сама я в это не очень верила.
– Как хорошо, что ты выслушала меня; очень неудобно было идти к тебе, особенно после сегодняшнего происшествия. Я благодарна тебе за это.
– Не волнуйся, – я взяла ее за руку.
– Обязательно буду с тобой в столовой сегодня, Дон. Филипа, к сожалению, нет, он еще не знает о мистере Паркере.
– Ничего, он скоро обо всем узнает.
– Пойду в столовую детей и посмотрю, как они едят. Еще раз благодарю тебя.
Бэтти поцеловала меня в щеку и вышла из кабинета.
Когда она ушла, я не могла сдержать слезы. Я отправилась в свою прежнюю комнату. Дверь оказалась не запертой. Все вещи остались на прежних местах. Я шагнула внутрь и почувствовала, что воздух здесь был слишком горячим, чтобы дышать. Полог кровати был откинут, а на том месте, где я обычно спала, лежала ночная рубашка, та самая, которую Филип взял у меня для Бэтти, чтобы провести медовый месяц. На столике возле кровати, как я и ожидала, стояли мои духи, пахли подушки, одна из подушек была смята Филипом. Я очень испугалась, увидев все это. В коридоре послышались чьи-то шаги. Я подошла к двери и прислушалась. Мне не хотелось встретиться здесь с Филипом. Совершенно невозможно угадать его реакцию, вдруг он поймет, что Бэтти пожаловалась мне. К сожалению, это действительно были шаги Филипа, они смолкли возле двери его комнаты. Как только он вошел, я выскочила и побежала вниз по лестнице без оглядки, как от ночного кошмара. С семейной половины я прямо ворвалась в вестибюль; как никогда я обрадовалась, попав в его многоголосую толпу. Немного передохнув, отправилась к себе домой, чтобы переодеться к обеду.
Войдя в дом, почувствовала, как сильно скучаю по Джимми, возможно оттого, что впервые осталась без него. Слишком много вещей было здесь с ним связано. Его кресло выглядело сейчас таким пустым, пустовал и стул за обеденным столом, в шкафу пахло его вещами, а в спальне – одеколоном. Переодевшись, я поспешила в отель. Бэтти сопровождала меня, снова радостная и счастливая. Я была удивлена легкостью, с которой она беседовала с постояльцами, совершенно невозможно было угадать, что происходило между ней и Филипом в момент моего отсутствия.
– Я попросила Филипа пойти со мной в какое-нибудь кафе, чтобы поговорить, – сказала она, глаза у нее светились надеждой. – Правильно?
– Конечно, все будет хорошо, – ответила я, но все же подумала, что она до конца не осознает всей тяжести проблемы; минутой позже Филип присоединился к нам.
– Я слышал, что здесь без меня произошли какие-то события.
Я рассказала, что произошло с постояльцем.
– Когда мне было лет пять-шесть, я зашел в комнату и увидел труп на кровати. Это была женщина, вся белая, на лице у нее – толстый слой макияжа; скорей всего, она нанесла его перед смертью.
– Давай не будем говорить о таких вещах, Филип, это заставляет меня нервничать.
Мы с Филипом переглянулись и посмотрели на Бэтти. Удивительно, насколько ее слова и тон, которым она их произнесла, напоминали нашу мать.
Филип поддерживал нас обеих под руки, он был очень элегантно одет.
– Так как Джимми уехал, на меня возлагаются сегодня двойные обязанности, – сказал он.
– Нет, благодарю, не стоит, Филип, – проговорила я. – Пожалуй, перекушу дома, заберу Кристи и пойду. Приятного аппетита, – добавила я, пока он соображал, как отреагировать.
Кристи тоже очень огорчилась из-за отъезда Джимми, он никогда не отлучался из дома. Она стала задавать множество вопросов.
– Почему папе пришлось уехать? Почему дедушка не приехал к нам? Почему мы все не могли поехать?
Мои ответы не удовлетворяли ее. Кристи расплакалась. Свою эмоциональность дочь унаследовала явно не от меня.
Зазвонил телефон, я чуть не подпрыгнула до потолка. Никогда еще я не была так рада телефонному звонку. Это, конечно же, был Джимми. Я сразу же стала рассказывать, как мы с Кристи по нему скучаем, о происшествии с мистером Паркером. Он ответил, что очень сожалеет, что не смог помочь мне в такую минуту.
– Ты не представляешь, как я хотела поехать за тобой, – говорила я. – Рада, что ты наконец-то увиделся со своим братом. Как папа?
– Нормально. Он расстроился, что ты не приехала со мной, но пообещал, что обязательно приедет в отель, пусть он сам тебе это скажет.
У меня перехватило дыхание, мы так долго не разговаривали с папой.
– Как поживаешь, Дон? – спросил он.
У меня пересохло в горле, я вспоминала время, когда он был самым любимым на свете человеком, хотя бывал часто пьяным или злым.
– У меня все хорошо, папа, а как ты?
– Мы все очень хорошо поживаем, – ответил он. – Мне так жаль, что ты не смогла приехать; я часто о тебе думаю.
– Я тоже думаю о тебе.
– Понимаю, что тебе пришлось много потрудиться, чтобы достать меня из тюрьмы; я знал, что ты вырастешь умницей, Дон, и многого достигнешь.
– Так уж и многого, это моя работа, и мне помогает уйма людей. Не такой я уж и большой начальник, папа!
– Не скромничай, Дон, я слишком хорошо тебя знаю, ты не можешь обмануть мои надежды, – сказал он и засмеялся.
Я вспомнила, что он очень часто мне это говорил. Печально, что не поехала с Джимми; как я жалела об этом, слушая голос папы.
– Джимми рассказал мне о твоем отеле.
– Очень мило с его стороны.
– Мы приедем туда как-нибудь; может, в этом году. Обещаю.
– Хорошо, папа.
– Передаю трубку Джимми.
– Дон, – послышался его голос.
– Я по тебе очень скучаю, и Кристи ведет себя очень плохо из-за того, что мы не поехали.
– Я тоже скучаю, Дон. Кстати, скоро сообщу очень приятные для тебя новости: мы с папой кое-что придумали. Мне кажется, это стоящее дело.
– Что за новости, Джимми?
– Мне не хочется пока говорить о них.
– Дай мне сказать, – закричала Кристи, хватая меня за юбку.
– Даю трубку Кристи.
Девочка прижала ее к уху, как взрослая женщина из рекламного ролика.
– Привет, папа, когда ты приедешь домой?
Внимательно выслушав его ответ, она посмотрела на меня и пообещала себя хорошо вести. Потом ее лицо озарилось радостью.
– Папа пообещал привезти мне что-нибудь особенное, – закричала она, протягивая мне трубку.
– Если будешь хорошо себя вести, – уточнила я.
– Я буду хорошо вести, – пообещала Кристи.
– Джимми, это опять я.
– Да, Дон, скоро снова тебе позвоню.
– Я люблю тебя.
– И я тебя.
В трубке послышались длинные гудки. Его голос звучал в моих мыслях.
– Почему ты плачешь, мама? – спросила Кристи. Я почувствовала слезы на щеках и засмеялась.
– Я просто рада, что поговорила с папой.
– Если ты рада, почему тогда плачешь?
– Иногда так бывает. Пошли, пора тебе надевать пижаму, – я взяла ее за руку и повела наверх.
Миссис Бостон попросила себе выходной, но утром, когда узнала, что я остаюсь одна, решила отказаться. Я все же настояла, и она отправилась в город к своей сестре. Теперь я пожалела, что отпустила ее.
Сейчас я как никогда нуждалась в компании.
– Мне так жалко, что папа не может поцеловать меня перед сном, – пожаловалась Кристи, когда я ее укладывала.
– Ты же знаешь, что он далеко.
– Но мне так хочется, я не засну, пока он не приедет.
– Хорошо, лежи и смотри в потолок, больше я ничего не могу тебе посоветовать.
Она сложила ручки и смотрела в потолок. Я знала, что ей сейчас необходимо участие, но ее горе только большой тяжестью ложилось мне на сердце. Я заходила в ее спальню через каждые пятнадцать минут, к моему удивлению она продержалась около часа. Убедившись, что Кристи уснула, я отправилась спать, правда, ложиться сразу не стала, решив немного почитать, но вскоре поняла, что слишком устала, и выключила свет. И вдруг зазвонил дверной колокольчик.
Кто бы это мог быть? Все, кому я могла понадобиться в гостинице, имели возможность просто позвонить мне по телефону. Накинув халат, я спустилась в холл, открыла дверь и увидела Филипа. Он широко улыбался.
– Добрый вечер. – Он тихонько закрыл за собой дверь.
– Ты пьян, Филип?
– Нет, ну, может быть, совсем немножко. Можно войти? – А сам уже поднимался по лестнице.
– Что тебе нужно? Уже поздно, – я преградила ему путь.
– Просто поговорить.
Мне ничего не оставалось, кроме как закрыть дверь.
– Разве тебя не заботит, что скажут постояльцы? Как ты мог прийти сюда?
Он закрыл глаза ладонью.
– Боже мой. Как будто «она» вышла из могилы, – простонал он. – «Разве тебя не заботит, что скажут постояльцы...» Мне нужно что-нибудь выпить, – с этими словами он направился к бару.
– Ты уже достаточно выпил, Филип, – я снова преградила ему путь и взяла за руку.
– Дон, – сказал он, – ты сегодня такая красивая, именно такая, какой я тебя все время представляю: с распущенными волосами, а под халатом у тебя одна из самых красивых твоих ночнушек, не так ли?
Он облизнул губы.
– Филип, развернись и ступай обратно, в отель, – приказала я.
Он кивнул, но не стал исполнять приказание.
– Где сейчас твоя жена?
– Моя жена? – Он широко улыбнулся. – Ты можешь быть моей женой. – Он схватил меня за плечи и прижался к волосам. – Сможет ли бабушка на это что-нибудь ответить?
Я поняла, что сейчас вернулись все его фантазии.
– Нет, это совсем не смешно, – ответил он. От Филипа страшно разило перегаром, и я стала отталкивать его от себя, но он крепче сжал меня в своих объятиях и стал гладить по спине, осыпать поцелуями. Мой отпор стал более сильным, и я высвободилась из его рук.
– Подожди, Дон, еще не поздно...
– Да как ты только можешь думать об этом?
Он схватился за голову.
– Ты ничего не понимаешь, только послушай меня, – говорил он, все ближе подходя ко мне. – Я знаю, что вы с Джимми много раз пытались завести ребенка, но у вас ничего не получалось. У нас с тобой все получится, и никто не догадается. Он подумает, что это его ребенок. Ты мне не веришь? Это будет наша тайна, наша маленькая тайна, – он улыбался. – Посмотри, какие у меня замечательные дети; наши тоже будут очень красивыми, если у ребенка будут золотые волосы, все решат, что они от тебя. Я хочу сделать это для нас, для тебя, для семьи.
– Филип, ты сумасшедший, ты даже более сумасшедший, чем я себе представляла; я понимаю, что твое поведение вызвано большой дозой алкоголя, но даже то, что ты постоянно носишь в себе такие мысли, вызывает у меня ужас. Я твоя сестра, даже больше, чем сестра, как ты можешь мечтать о таким сильном смешении крови?
– Это ничего не значит. У нас были разные отцы. Это ничего не значит.
– Филип, даже если бы нас так тесно не связывала кровь, я бы никогда не изменила своему мужу, никогда не стала бы ему лгать.
– Я уверен, что стала бы, – сказал он, улыбаясь. – Ведь в тебе тоже есть часть маминого характера.
– Ты должен уйти, я настаиваю, чтобы ты ушел. Возвращайся к своей жене и оставь эти гадкие мысли. Иди! – крикнула я, указывая на дверь.
Голос у меня стал звонким и высоким от гнева.
Улыбка медленно сползла с его лица, но вдруг он снова улыбнулся.
– Дон, а как же наш ребенок?
Он подошел совсем близко ко мне.
Я попыталась увернуться, но он схватил меня за руку, у него была быстрая реакция даже в пьяном состоянии. Он притянул меня к себе и толкнул на софу.
– Прекрати, Филип – закричала я, но он крепко сжал меня и снова стал осыпать своими мокрыми поцелуями.
Я сопротивлялась, била его по лицу, но он не обращал на это никакого внимания.
– Дон, милая, Дон, – говорил он, целуя меня в шею, опускаясь все ближе к груди.
Я никак не могла поверить в происходящее. Когда он запустил руку под халат и уже гладил мои бедра, я ударила его кулаком в висок, но он даже не почувствовал этого.
Вдруг где-то совсем рядом я услышала голос Кристи.
– Мама! Мама! – кричала она.
Я перестала сопротивляться; к счастью, Филип тоже услышал ее и замер.
Я оттолкнула его и села на диване, приводя в порядок волосы и халат.
– Что случилось, дорогая? – спросила я, пытаясь улыбнуться.
Филип тоже сел на диван.
– Мне показалось, что приехал папа. Он дома?
– Нет, Кристи.
Я встала с дивана, подошла к ней и взяла на руки.
– Это не папа, это дядя Филип.
– Дядя Филип? – Она протерла кулачками заспанные глаза и взглянула на Филипа.
Филип тоже посмотрел на нее, словно не понимая, что произошло.
– Привет, Кристи, – улыбнулся он.
– Тетя Бэтт тоже тут?
– Дядя Филип просто зашел к нам по делам, но уже уходит.
– Да, это точно, уже поздно, и мне пора идти домой. – Он встал, приводя в порядок свою одежду. – Домой, на кровать грез. – И, обернувшись в дверях, добавил: – Доброй ночи, леди!
Кристи засмеялась.
– Дядя Филип смешной.
– Не совсем, – ответила я, но она не услышала или не поняла.
Отнеся ее наверх, я спустилась в холл, чтобы убедиться, что дверь закрыта. Потом, погасив везде свет, я снова отправилась в постель. Мне было все еще очень страшно, никак не могла прийти в себя; уткнувшись лицом в подушку Джимми, я плакала, пока не заснула.
Утром все эти события казались ночным кошмаром. Одев и собрав Кристи в школу, я приготовила еду, и мы позавтракали вдвоем. Затем Кристи ушла, а я отправилась в отель на свое рабочее место, в кабинет.
Прошел примерно час, я работала в кабинете. Вдруг кто-то постучал в дверь, оказалось – Филип. Одет он был крайне небрежно, веки опухли, вообще выглядел очень усталым и разбитым.
– Дон, – начал он, – я пришел извиниться за свое поведение. Вчера я слишком много выпил и потерял контроль над собой.
– Больше никогда не приходи в мой дом без приглашения, Филип, – я не собралась прощать ему эту наглую выходку. – Только подумай, какая картина предстала глазам моей дочери!
– Я знаю, знаю, ненавижу себя за это, извини. Он покраснел и потупил глаза. Это зрелище меня немного успокоило.
– Я занята, Филип, но если ты не обратишься к врачу, то кончишь как Рэндольф. – Он резко поднял голову и посмотрел мне в глаза. – Ты уже вытворяешь ужасные вещи.
– Она это сказала тебе, не так ли?
– Никто ничего не говорил мне, Филип, это мои личные выводы.
– Ты собираешься рассказать все Джимми?
– Нет, если я скажу, он тебя убьет.
Он кивнул в ответ.
– Извини, это больше не повторится, обещаю тебе. Я поговорю с врачом.
– Хорошо, Филип.
Он еще раз бросил на меня тоскливый взгляд, резко повернулся и ушел.
Я перевела дыхание. Как я надеялась, что то, что он сказал, правда! Но я не знала, сдержу ли свое обещание: не говорить Джимми о происшедшем. Я и так понимала, что у него все время возникают какие-то подозрения относительно Филипа.
Еще через час раздался телефонный звонок, это был Джимми. Мне показалось, он почувствовал, что со мной что-то произошло, но звонил он по другому поводу.
– Я говорил, что позвоню, когда у меня будут хорошие новости?
– Да. Что за новости, Джимми?
– Приготовься, это должно тебя очень обрадовать. Я дал папе немного денег на реализацию одного проекта. В тюрьме папа познакомился с одним человеком, который занимался сыскной деятельностью, из-за этой деятельности, собственно, и угодил в тюрьму. По-моему, он попался на том, что пытался разгласить чей-то секрет. Когда папа вышел, он предложил ему поработать над нашим делом. А теперь догадайся, что он сделал.
– Что, Джимми?
– Он нашел Ферн.
Мое сердце затрепетало от радости, я вспомнила тот первый день, когда ее увидела; когда она только открыла глаза; вспомнила, сколько времени приходилось мне о ней заботиться, как Ферн замолкала, когда я укачивала ее, напевая колыбельные. Мама чувствовала себя виноватой передо мной, так как я, будучи еще ребенком, взяла на себя заботу о Ферн. «Бедная моя, у тебя не хватает времени на детские игры, ты бежишь из школы домой, чтобы помочь мне с Ферн».
Но мне это было совсем не в тягость, наоборот, оказалось очень интересным наблюдать за развитием Ферн, ведь каждую минуту она совершала открытия. По правде сказать, она стала моей любимой игрушкой.
– Ты ее уже видел?
– Конечно нет. Она не в Техасе, а в Нью-Йорке; ее новые родители недавно переехали туда. Ферн живет в высотном доме в Манхеттене, недалеко от того места, где жила ты, когда ходила в школу имени Сары Бернар. Только подумай, Дон, все время, что ты училась там, она находилась совсем рядом с тобой, может быть, вы даже встречались где-нибудь случайно, а ты ее не узнавала.
– Джимми, что ты собираешься делать?
– Я думаю поехать туда и повидаться с ней.
– Но она даже не знает нас!
– Ничего, узнает. Узнает, и очень скоро.
