Текст книги "Хевен"

Автор книги: Вирджиния Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

– Мам, пожалуйста, не надо! – воскликнула я со слезами, пытаясь схватить ее за руку. – Даже если ты мне не настоящая мать, я все равно люблю тебя, честное слово! И всегда любила! Пожалуйста, не уходи и не оставляй нас одних! Как же мы сможем ходить в школу, когда дедушка будет один? Он сейчас ходит хуже, чем при бабушке. И дров наколоть уже не может. Он вообще теперь ничего не может. Ну пожалуйста, мама!

– Наколоть дров и Том может, – произнесла она с убийственным спокойствием, словно настроилась уйти, независимо от того, что будет с нами.

– Но Том ходит в школу, он не справится один, не заготовит дров на всю зиму, а папы нет.

– Ты поможешь. Как мы всегда делали.

– Но не можешь же ты вот так встать и уйти!

– Я могу все, что мне вздумается! Я отомщу этому Люку!

Наш разговор услышала Фанни и вбежала в комнату.

– Мам, возьми меня с собой, пожалуйста, ну пожалуйста!

Сара оттолкнула Фанни, потом отступила назад и с безразличием оглядела нас обеих. Что это за женщина стоит напротив меня с мертвенно-каменным лицом, которой безразлична судьба ее детей? Это не мать.

– Спокойной ночи, – сказала Сара, обращаясь к занавеске, служившей дверью ее спальни. – Ваш папочка придет, как только он вам понадобится. Он так ведь это делает?

Возможно, запах фруктов посреди стола пощекотал ноздри и разбудил меня.

Что это за еда на столе? Откуда? Ведь вечером наш шкаф был пустым. Я взяла со стола яблоко и откусила, а потом пошла к Саре – сказать, что ночью отец привез еды. Но, отдернув занавеску, я замерла с яблоком в зубах, глаза у меня расширились и остановились: Сары не было. На неприбранной постели лежала записка.

Ночью, пока мы спали, Сара, видно, сбежала в темноте, оставив послание, которое, по ее расчетам, мы должны были передать отцу, когда тот вернется. Если вообще он когда-либо вернется.

Я потрясла за плечо Тома и, разбудив его, показала записку. Он сел в постели, потер пальцами глаза и трижды перечитал ее, пока наконец до него дошел смысл случившегося. У него, похоже, комок подкатил к горлу, но он постарался сдержать слезы. Сейчас нам обоим было по четырнадцать лет. Дни рождения приходили и уходили, но у нас их никогда не отмечали.

– Чего вы так рано повскакивали? – подала недовольный голос Фанни. Вставая после сна с жесткой постели, она вечно была раздражена. – Не слышу запаха бисквитов, и свинину не жарят… И подливки нет в сковороде.

– Мама ушла, – тихо сообщила я ей.

– Мама такого не сделает, – сказала Фанни, привставая и оглядываясь вокруг. – Она в туалет вышла.

– Когда она выходит в туалет, то не оставляет записок для отца, – резонно заметил Том. – И вещей ее нет. Все, что было, забрала.

– Но еда, еда! Сколько еды на столе! – взвизгнула Фанни, вскочив с постели и схватив со стола банан. – Спорим, приезжал папа и привез вот все это… А сейчас они где-то с мамой ругаются.

Когда я поразмыслила получше, то мне показалось правдоподобным, что ночью был отец, незаметно проник в дом, а потом сел в машину и уехал, не сказав никому ни слова. Возможно, увидев на столе продукты и поняв, что отец даже не поздоровался с ней, Сара окончательно созрела для своего решения, раз у нас теперь есть еда и Люк будет приезжать к нам.

Как странно восприняли отсутствие матери Наша Джейн и Кейт. Словно они постоянно жили с чувством неуверенности, ведь Сара не баловала их особым вниманием и лаской. Оба подбежали ко мне и заглянули в глаза.

– Хевли-и-и, – с плачем спросила Наша Джейн, – а ты ведь никуда не уйдешь, да?

Какой страх я прочла в ее больших глазах! Как же трагично красиво было это кукольное личико! Я потрепала ее по рыжеватым волосам.

– Нет, дорогая. Я буду здесь. Ну-ка, Кейт, подойди поближе, я тебя порадую. Сегодня у нас на завтрак будут печеные яблоки и сосиски, и наши бисквиты. И смотри, папа привез нам маргарин. В один прекрасный день начнем есть настоящее сливочное масло. Правда, Том?

– Ну, я очень надеюсь, – сказал он и взял со стола пачку маргарина. – А сейчас я и этому рад. Слушай, а ты действительно думаешь, что это папа приезжал ночью и оставил все это, как Санта-Клаус?

– А кто же еще?

Том согласился. Как ни ненавидела я отца, какой бы злой он ни был, ведь заехал же посмотреть, как мы, есть ли у нас еда, тепло ли в доме.

Жизнь стала хуже некуда.

Сара ушла, бабушка умерла. Дедушка ничего не мог делать, кроме как сидеть, смотреть вдаль да строгать понемножку. Когда он вечером засыпал в своей качалке – согнувшийся, несчастный, – я подходила к нему, брала за руку и помогала встать.

– Том, последи, когда дедушка пойдет в туалет, а я приготовлю завтрак. Когда он поест, дай ему побольше деревяшек, а то мне больно смотреть на него, когда ему нечем заняться.

Хороший завтрак немного скрасил так плохо начавшийся день. У нас были горячие сосиски, печеные яблоки, картошка, бисквиты, почти со сливочным маслом.

– Еще корову бы, – мечтательно произнес Том, которого беспокоило, что мы пьем мало молока. – Жалко, что папа проиграл последнюю.

– А ты мог бы и украсть корову, – посоветовала Фанни, которая насчет украсть знала толк. – Почему это «Москит» должен пользоваться нашей коровой? Папа не имел права проигрывать нашу корову, так что уворуй ее обратно, Том.

В душе я чувствовала себя крайне неспокойно. Для моего возраста на меня выпали непосильные нагрузки. А потом я подумала, что сколько угодно моих ровесниц уже завели собственные семьи и отнюдь не рвутся в колледж, как я. Они довольны тем, что вышли замуж, рожают детей, живут в халупах, а если муж бьет раз в неделю – воспринимают это как должное.

– Хевен, ты что, не идешь? – спросил меня Том, готовый отправиться в дорогу.

Я снова взглянула на дедушку и Нашу Джейн, которая неважно себя чувствовала. Она чуть притронулась к завтраку, хотя подобного мы не пробовали уже несколько недель.

– Ты иди, Том, забирай Фанни с Кейтом. Я не могу бросить Нашу Джейн в таком состоянии. Да и дедушка будет сидеть да покачиваться и не встанет прогуляться.

Да с ним все нормально, он присмотрит за Нашей Джейн.

Я знала, что он сам не верит в это. Том покраснел и опустил голову, и мне так стало жалко его, что захотелось плакать.

– Через несколько дней все уладится, вот увидишь. Жизнь продолжается, Том.

– Я посижу дома, – вызвалась Фанни, – и присмотрю за Нашей Джейн и дедушкой.

– Прекрасный выход из положения, – радостно отреагировал на предложение Фанни Том. – Тем более Фанни и не собирается кончать среднюю школу. Она уже большая, с простой работой справится.

– Отлично, – согласилась я в порядке проверки Фанни. – Фанни, во-первых, сделаешь Нашей Джейн холодную ванну. Потом смотри, чтобы она выпила за день восемь стаканов воды, и заставь ее поесть. Дедушку проводи в туалет и сделай что-нибудь по дому, наведи порядок.

– Нет, лучше я пойду в школу, – передумала Фанни. – Что я, прислуга дедушке? Или я мать Нашей Джейн? Пойду в школу, там – мальчики.

Так я и знала.

Том неохотно направился к выходу.

– Что сказать мисс Дил?

– Только не говори, что мама бросила нас! – торопливо напутствовала я его. – Скажи, что я осталась помочь – накопилось много работы, дедушка плохо себя чувствует, и Наша Джейн приболела. Так все и говори, и ни слова больше, ясно тебе?

– Но мисс Дил могла бы помочь.

– Каким образом?

– Не знаю каким, но готов биться об заклад, что она может что-то придумать.

– Томас Люк, если ты хочешь достигнуть своих целей в жизни, то нечего ходить и клянчить помощи. Встань над трудностями и находи собственные решения. Вместе мы выведем нашу семью из нынешнего положения, найдем выход поправить ситуацию. В общем, говори что хочешь, только чтобы Логан и мисс Дил не знали, что от нас ушла мама… В любую минуту она может вернуться, как только поймет, что совершила ошибку. Что же нам зря позорить ее? Правильно?

– Да, – вздохнул Том с явным облегчением. – Конечно, придет. Вот поймет, что неправильно поступила, и придет.

Кейт протянул Тому правую руку, Фанни дал левую, и они пошли в школу, оставив меня на пороге с Нашей Джейн на руках. Девочка заплакала, увидев, как Кейт важно затопал по дорожке. И мне самой так захотелось быть с ними.

Первым делом я искупала Нашу Джейн, затем, положив ее на большую медную кровать, принесла дедушке его ножи для резьбы по дереву и заготовки.

– Сделай что-нибудь, что понравилось бы бабушке, например, олениху с большими и грустными глазами.

Он мигнул раз-другой, глянул на пустующее бабушкино кресло, в котором он отказался сидеть (хотя оно было и получше), и две крупные слезы скатились по его морщинистым щекам.

– Для Энни, – еле слышно произнес дедушка и взял свой любимый нож.

Я переключила внимание на Нашу Джейн и дала ей травяного настоя от жара – по рецепту бабушки. Потом взялась за работы, которые обычно начинала Сара, а мы доделывали или помогали ей.

Том, как мне показалось, был сильно расстроен, когда, вернувшись из школы, увидел, что мать так и не пришла. А отца вообще не приходилось ждать.

– Думаю, что теперь мужчиной в семье придется быть мне, – произнес Том таким тоном, будто был поражен масштабами того, что ему надо делать. – Сами деньги к нам не приплывут, если никто не пойдет и не постарается их заработать. Работу по уходу за дворами найти трудно, если у тебя нет подходящей техники. В магазинах за так ничего не дают, а у нас все на исходе. Нам всем нужна новая обувь, тебе вот, Хевенли, нельзя ходить в школу в такой открытой обуви.

– Я так или иначе не могу ходить в школу, – бесстрастным тоном произнесла я, пошевелив пальцами ног, которые торчали из обуви, слишком маловатой для меня, из-за чего носки туфель пришлось отрезать. – Ты же понимаешь, я не могу оставить дедушку одного, да и Наша Джейн болеет, ей нельзя пока в школу. Том, если бы у нас были деньги, чтобы показать ее врачу.

– Доктора тут не помогут, – опустив голову, пробурчал дедушка. – У Нашей Джейн внутри что-то не так работает, и ни один доктор тут ничего не подскажет.

– А ты откуда знаешь, дедушка? – удивилась я.

– Энни однажды родила ребенка, как Наша Джейн. Ну, как-то положили мы ребенка в больницу, заплатив уйму денег – все наши сбережения. И без толку. Такой милый мальчик был. Он умер на пасхальное воскресенье. Я тогда сказал себе, что он вроде Христа на кресте. Он был слишком хорош для этого жестокого мира.

Дедушка стал говорить наподобие бабушки. При ней он вообще молчал.

– Дедушка, зачем ты говоришь такие вещи?!

– Нет, дедушка, – вступил в разговор Том, крепко схватив меня за руку. – Сейчас доктора спасают от смерти. Медицина из года в год умеет все больше. И то, что убило твоего сына, вовсе не обязательно должно убить Нашу Джейн. – И Том посмотрел на меня широко раскрытыми испуганными глазами.

Мы поужинали жареной картошкой, сосисками, бисквитами, подливкой, яблоками на десерт и готовились ко сну. Я измоталась за день.

– Что нам делать, Хевенли?

– Не беспокойся, Том. Ты, Фанни, Кейт и Наша Джейн будете ходить в школу, а я буду сидеть дома и заботиться о дедушке, убираться, стирать, готовить. Я все это умею, – решительным тоном произнесла я.

– Но ты как никто любишь школу. Ты не Фанни.

– Не имеет значения. Фанни нельзя доверять дом.

– Она специально так делает, – сказал Том. Глаза у него подернулись влагой. – Хевенли, что бы ты мне ни говорила, я поговорю с мисс Дил. Может, она что-нибудь придумает.

– Нет! Не смей делать этого, Том! У нас должна быть хотя бы собственная гордость, раз нет ничего другого. Давай сохраним хоть что-нибудь из того, чем мы дорожим.

Мы оба ценили нашу гордость. Это делало нас свободными и повышало авторитет в наших собственных глазах. Мы с Томом должны были доказать миру и самим себе, что мы чего-то стоим. Фанни не входила в наш союз. Фанни успела доказать, что ей доверять нельзя.

Глава 7
Стараясь выжить

Каждый день Том торопился после школы домой, чтобы помочь мне постирать, помыть пол, приглядеть за Нашей Джейн. Потом он колол дрова, это было его непременным ежедневным занятием. Иногда мы сломя голову носились за свиньями, которые находили проход в хилом заборе и убегали, то вдруг кидались искать кур, которых одну за другой душили рыси или лисы либо воровали бродяги.

– А сегодня Логан спрашивал про меня? – поинтересовалась я на третий день своего отсутствия в школе.

– А как же? Поймал меня после занятий и стал спрашивать, как ты, почему не ходишь. Я сказал ему, что мать по-прежнему болеет, и Наша Джейн тоже, вот тебе и приходится сидеть дома и за всеми ухаживать. Ты знаешь, он такой расстроенный.

Я была рада услышать, что Логан переживает за меня, и вместе с тем меня охватывало отчаяние, что я так завязла в наших многочисленных семейных бедах. И у отца сифилис, и мать сбежала – до чего же несправедлива жизнь!

Я была сердита на весь мир, особенно на папу, потому что с него все началось. А в итоге сорвала зло на человеке, которого любила больше всех.

– Сколько тебе можно говорить, чтобы ты стремился к правильному произношению!

Том широко улыбнулся.

– Я люблю тебя, Хевенли. Сейчас я все правильно произнес? Я высоко ценю, что ты делаешь для нашей семьи. А сейчас как, верно? Я очень рад, что ты такая, какая есть, а не как Фанни.

Растроганная до слез, я упала в его объятия, думая при этом, что Том – это лучшее, что у меня есть в жизни. Разве я смогла бы сказать этому человеку, что никакая я не расчудесная, не особенная и вообще ничего похожего на это, а всего-навсего измученная жизнью и ненавидящая эту жизнь, а особенно отца, доведшего нас до ручки?

Прошло две недели после ухода Сары, и, однажды взглянув в окно, я увидела Тома, шагающего по тропинке с необычно большой ношей книг, а рядом с ним – Логана! Значит, Том нарушил слово и рассказал Логану о нашем безвыходном положении!

Я инстинктивно встала на защиту нашего дома: бросилась к открытой двери и загородила собой вход.

– Дай нам пройти, Хевенли, – потребовал Том. – Холодно же, а ты встала, как стена.

– Пусть войдут! – визгливо крикнула Фанни. – Ты выпускаешь тепло!

– Нечего тебе здесь делать, – ополчилась я на Логана. – Это зрелище не для городских мальчиков.

Логан явно удивился моим словам, сжал губы, а потом решительно произнес:

– Хевен, пусти. Я пришел, чтобы узнать, почему ты больше не ходишь в школу. И Том правильно говорит, что на улице холодно. У меня ноги в ледышки превратились.

Но я не двигалась. За спиной Логана Том строил мне страшную мину, чтобы я не валяла дурака и впустила Логана.

– Хевенли, все наши дрова вылетят в трубу, если ты не закроешь дверь.

Я хотела захлопнуть ее, но Логан «задвинул» меня в дом, и они вместе с Томом вошли, плотно закрыв дверь, потому что на улице гулял холодный ветер. Вместо дверного запора мы пользовались доской, которую ребята с грохотом опустили.

Лицо у Логана замерзло и покраснело. Извиняющимся тоном он обратился ко мне:

– Прости меня, но я больше не мог верить тому, что говорит Том: будто Наша Джейн все болеет и Сара плохо себя чувствует. Я хочу знать, что происходит.

Логан был в темных очках. С чего бы это вдруг – в мрачный, серый зимний день, когда и солнце-то почти не выглядывает? На Логане была длинная зимняя куртка чуть ли не до колен, а на бедняге Томе – только поношенные свитера, которые, дай Бог, согревали лишь верхнюю часть тела.

Я сдалась и отступила в сторону.

– Входите, сэр Логан, смотрите и радуйтесь.

Он сделал пару шагов и начал осматриваться по сторонам, а Том обошел его и стал греть руки и ноги у печи, пока что не снимая свитеров. Фанни устроилась на своем тюфячке поближе к печке. Она поспешно привела в порядок волосы и, моргнув длинными ресницами, улыбнулась Логану.

– Иди сюда, Логан, садись со мной. Мальчики не обратили на нее внимания. Брат с улыбкой обратился к Логану:

– Вот это и служит нам домом, Логан. Не зная, что ответить, тот промолчал.

– Логан, здесь можно снять солнечные очки, – посоветовала я ему.

Взяв на руки Нашу Джейн, я села в бабушкино кресло и стала раскачиваться. Скрип качалки словно разбудил дедушку. Он взял другую заготовку и начал мастерить нового зайца. Для такой работы его глаза вполне годились, но в шести футах он различал немногое. Полагаю, что сейчас я ему представлялась бабушкой в молодости с ребенком на руках. Подбежал Кейт и тоже забрался ко мне на колени, хотя он уже подрос и был тяжеловат для таких ласк. Зато втроем нам было теплее.

Это было так дико – видеть Логана в нашей обстановке, да еще в самое бедное для нас время. Я вытерла Нашей Джейн нос, потом стала приводить в порядок ее волосы. Я и не смотрела, чем занимается Логан, пока он не сел к столу и не спросил меня:

– Сюда длинная дорога по холоду, Хевен. Уж, по крайней мере, сделай так, чтобы я чувствовал, что мне здесь рады, – произнес Логан с упреком в голосе. – А где Сара? Я хотел сказать – где ваша мама?

– У нас тут пока нет ванной, – резким тоном ответила я, – вот она и ушла.

– Ой-ой-ой… – У Логана даже голос сел, когда он услышал от меня эту новость. И покраснел. – А где ваш папа?

– Работает где-то.

– Мне так жаль, что я не знал вашу бабушку. Я до сих пор очень переживаю.

И я переживала.

И дедушка тоже, который прервал на какое-то время резьбу, оторвал глаза от работы, и на лицо его накатила горестная задумчивость.

– Том, у меня руки заняты. Вскипяти, пожалуйста, воды, сделай Логану горячего чаю или какао.

Том с изумлением посмотрел на меня и развел руками. Он знал, что у нас нет ни чая, ни какао. И тем не менее захлопотал, начал рыться в нашем пустом продуктовом шкафу и извлек-таки травяной чай еще из бабушкиных запасов. Бросая то и дело озабоченные взгляды в сторону Логана, он приготовился поставить воду.

– Нет, спасибо, Том, Хевен. Я у вас ненадолго. Все-таки дорога длинная, мне пора обратно. Надо успеть до темноты, я же не знаю дорогу, как вы, я же «городской мальчик». – Логан улыбнулся в мою сторону, потом наклонился и спросил меня: – Хевен, как ты? Твоя мать могла бы присмотреть за Нашей Джейн, раз она приболела. Да и Фанни перестала ходить в школу. Почему?

– Ой, – подала голос Фанни, явно недовольная. – А ты по мне соскучился, да? Как это мило с твоей стороны. Еще кто-нибудь соскучился по мне? Еще кто-нибудь спрашивал про меня?

– Конечно! – молниеносно ответил Логан, по-прежнему глядя на меня. – Все у нас интересуются, куда же это подевались самые симпатичные девочки в школе.

Мне нечего было сказать Логану о нашей голодной и холодной жизни. Ему достаточно было бы окинуть взглядом наше жилье, чтобы все стало ясно. Но он смотрел только на меня, не обращая внимания на лишенный всякого подобия удобств дом, если не считать свернутые соломенные матрасы.

– Логан, а почему ты в темных очках?

Лицо его стало серьезным.

– Я, кажется, не говорил тебе, что ношу контактные линзы. И вот в недавней драке мне заехали кулаком в глаз, и линза порезала мне глазное яблоко. И врач велит мне теперь избегать яркого света. Но, если ты бережешь один глаз, надо одновременно оберегать и другой или носить черную нашлепку. Я предпочел носить темные очки.

– Но ты же теперь еле видишь, да?

Логан вспыхнул.

– Честно говоря, не очень. И тебя вижу, как в темноте. По-моему, у тебя на коленях Наша Джейн и Кейт.

– Логан, тебе она не Наша Джейн… Это только нам, – влезла в разговор Фанни. – Ты можешь звать ее просто Джейн.

– Я хочу звать ее так, как называет Хевен.

– А меня ты видишь? – спросила Фанни и встала. На ней были только трусики и старые бабушкины платки, накинутые на плечи, а под ними – ничего. Груди у нее только начали появляться – эдакие твердые яблочки. Фанни намеренно позволила платкам сползти с плеч на пол и переступила через них босыми ногами. Ой, как же ей было не стыдно! Перед Логаном, да и перед Томом.

– А ну, оденься, – прикрикнул на нее Том, весь красный как рак. – У тебя и посмотреть не на что!

– У меня еще будет! – взвизгнула Фанни. – И побольше и покрасивее, чем у Хевен!

Логан встал, собираясь уйти. Он подождал, пока Том поможет ему с дверью – хотя та была прямо перед ним.

– Проделать такой путь, Хевен, и не поговорить с тобой… Что ж, я больше не приду. Я считал, ты уверена в моей дружбе. И я пришел доказать тебе, что и ты мне не безразлична. Я беспокоился, что не вижу тебя так долго. И мисс Дил беспокоится. Скажи мне, прежде чем я уйду: с тобой все в порядке? Тебе нужно что-нибудь? – Он сделал паузу в ожидании моего ответа и, ничего не услышав, спросил: – У вас достаточно еды? Дров? Угля?

– У нас ничего не достаточно! – выкрикнула в полный голос Фанни.

Логан по-прежнему смотрел на меня, не обращая внимания на Фанни. Та оделась и свернулась у печки, словно в полудреме.

– С чего это ты взял, что у нас не хватает еды? – спросила я голосом, который от уязвленной гордости сделался надменным.

– Просто хочу удостовериться.

– Все у нас прекрасно, Логан, все прекрасно. И дрова есть, и уголь…

– Ничего у нас нет! – заорала Фанни. – А угля вообще никогда не было! Если бы он у нас был! Я слышала, от угля куда теплее, чем от дров… Перебив ее, я быстро затараторила:

– Ты знаешь, Логан, Фанни – это такая жадная душа, она готова взять все, что можно, поэтому не слушай ее. Все у нас прекрасно, как мог убедиться. Надеюсь, что твой поврежденный глаз скоро поправится и ты сможешь снять темные очки.

Логан явно чувствовал себя обиженным.

– До свидания, мистер Кастил, – попрощался он с дедушкой. – До встречи, Кейт, Наша Джейн… А ты, Фанни, лучше ходи в одежде. – Он в последний раз обернулся ко мне и протянул руку, словно желая дотронуться до меня, хотя, возможно, это был жест с целью привлечь мое внимание. Я никак не реагировала на его движение, не желая обременять его проблемами Кастилов. – Я надеюсь, что скоро всех вас увижу в школе. – И он сделал движение, охватывающее и Фанни, и Кейта, и Нашу Джейн. – Если у вас есть в чем-то нужда, если вы что-то захотите, помните, у моего отца в магазине полно всяких вещей, а если чего-то нет, то мы можем достать это в другом месте.

– Как это мило с твоей стороны, – с насмешкой ответила я, не выказывая и тени благодарности. – Каким добрым и щедрым, должно быть, ты представляешься себе в этот момент. Даже удивляюсь, как это ты взял на себя труд побеспокоиться о такой девчонке с гор, вроде меня.

Мне было жаль его, когда он стоял у открытой двери, не зная, что сказать.

– Всего хорошего, Хевен. Я рискнул своим зрением, когда пришел сюда и когда оказалось, что день здесь не такой уж и светлый, но все же пришел взглянуть на тебя. Я раскаиваюсь в своем поступке. Желаю тебе удачи. Но я больше не приду сюда, чтобы меня оскорбляли.

«О-о, Логан, не уходи, пожалуйста, с таким настроением». Но я не произнесла этих слов. Я не помешала ему хлопнуть дверью. Том бросился вслед за Логаном, чтобы помочь ему миновать чащу, где он мог бы заблудиться, и довести его до хорошо заметной части тропинки, где он уж точно сможет пройти, несмотря на свои темные очки.

– Ну ты себя и вела с Логаном, – вернувшись, заявил с порога Том. – Честное слово, мне было жалко его, когда он поднимался по дороге, почти слепой, чтобы встретиться с такой язвой, которая врет ему в лицо, лепит что в голову взбредет… Ты же знаешь, у нас ничего нет, а он мог бы помочь.

– Том, ты хочешь, чтобы все узнали, что у нашего отца… сам знаешь что.

– Нет… Но разве мы обязаны говорить ему про папу?

– Мы должны как-то объяснить, почему его нет здесь, верно? Я полагаю, Логан подозревает, что отец приходит и уходит и более-менее помогает нам с едой.

– Да, думаю, тут ты права, – согласился Том, вновь возвращаясь к диалектному произношению, что с ним бывало в моменты душевного расстройства или голода. – Опять за удочки, ловушки – скрести пальцы на счастье.

И Том выскочил на улицу в поисках еды. Куры-несушки у нас долго не жили – кухонный котелок требовал их преждевременной смерти.

После ухода Сары жизнь стала не просто в тысячу раз сложнее, но невыносимо трудной. Отец домой не приезжал. А это означало полное отсутствие денег на элементарную еду. Керосина осталось так мало, что пришлось перейти на свечи.

Часы тянулись для меня, как отрезки вечности. Жизнь возобновлялась с возвращением из школы Тома вместе с Фанни и Кейтом, а иногда и с Нашей Джейн. Я хотела убедить себя, что дедушка не в счет, что я могу ходить в школу, когда Наша Джейн здорова, а дедушка сам о себе позаботится. Но мне то и дело приходилось присматривать за ним и наблюдать, каким он стал потерянным без бабушки.

– Ты иди, – сказал однажды дедушка, после того как я прибралась в домике и стала думать, что же нам поесть сегодня вечером. Был канун Дня Благодарения. – Ты мне не нужна. Я обойдусь сам.

Может, он и обошелся бы, но на следующий день снова простудилась Наша Джейн.

– Есть хочется, – плакала она, бегая за мной и хватая за одежду.

– Сейчас, моя сладкая. Иди еще полежи в постельке, а я быстро приготовлю супчик.

Как легко и каким уверенным голосом я произносила это, хотя в доме не было ничего, кроме нескольких сухих бисквитов, оставшихся от завтрака, и полчашки муки. Эх, жалко, что я не составила дневной рацион после ухода Сары. И почему я подумала, что отец будет все время объявляться словно по мановению волшебной палочки, как только наши запасы иссякнут?

Интересно, где он теперь?

– Том, а в темноте можно ловить рыбу? – спросила я.

Он отвлекся от чтения и вздрогнул.

– Ты хочешь, чтобы я пошел сейчас, ночью, ловить рыбу?

– Можешь заодно и силки на кроликов проверить.

– Я уже проверял их, когда шел из школы. Хоть бы один. Я так хорошо замаскировал их, что ночью и не найду.

– Вот почему надо сходить половить рыбу, – прошептала я ему на ухо, – а то в доме не осталось ничего, кроме пары бисквитов, и, если повезет, я наскребу из банки немного сала, чтобы сделать подливку.

Я говорила шепотом, чтобы Наша Джейн или Кейт не услышали, иначе поднялся бы такой плач и гвалт, что выдержать это невозможно! Желудок Нашей Джейн требовал пищу или болел, она тогда начинала плакать, и тут ничего нельзя было поделать.

Том поднялся и, сняв со стены ружье, зарядил его на крупного зверя.

– Сезон на оленя открылся. Может, подстрелю что-нибудь.

– Ты хочешь сказать, что нам нечего будет кушать, если ты не подстрелишь оленя?! – воскликнула Фанни. – Господи, да мы же умрем с голода, если будем зависеть от твоей стрельбы!

Том направился к двери, бросив вначале долгий уничтожающий взгляд на Фанни, потом улыбнулся мне.

– Давай делай свою подливку. Через полчаса я вернусь с мясом. Я везучий.

– А если нет?

– Я не вернусь домой, пока не принесу чего-нибудь.

– Да-а, – сказала Фанни, перевернулась на спину и стала рассматривать себя в дешевое зеркальце, – думаю, мы больше не увидим Тома.

Том хлопнул дверью и исчез.

Рыбная ловля и охота стали нашим обычным и ежедневным занятием. Я часть своего времени расходовала, чтобы расставить и проверить силки и удочки и сменить наживки. Том изготовлял различные ловушки на кроликов и белок. Мы уже давно начали собирать грибы. Бабушка научила нас, как отличать съедобные грибы от ядовитых. Собирали мы и ягоды, обдирая до крови руки о колючки, дикую фасоль и горох, выкапывали репу, которую можно было найти на окраинах Уиннерроу. Случалось, что и воровали: шпинат, салат, листовую капусту на удаленных от домов огородах. Когда пришла настоящая зима, ягоды прекратились, горох и фасоль повысохли и замерзли, кролики и белки попрятались в местах зимовки, их не привлекали наши ловушки, потому что у нас не было приличной приманки. Заготовленные грибы были нам слабым подспорьем в холодные зимние вечера. Остальные наши запасы пришли практически к нулю…

– Хевен, – заныла Фанни, – сделай что-нибудь. Что, мы всю ночь будем сидеть и ждать, пока Том не придет? Да еще с пустыми руками? У тебя где-то припрятаны фасоль и горох, я знаю.

– Фанни, если бы ты почаще помогала, то, может быть, у нас и были бы запасы фасоли и бобов. А сейчас у меня ничего нет, кроме сала на стенках и пары сухих бисквитов. – Все это я произнесла предельно тихо, чтобы чуткие уши Нашей Джейн и Кейта ничего не уловили.

Наш разговор услышал дедушка. Он повернул ко мне голову и произнес:

– В коптильне сажали картошку.

– На прошлой неделе съели, дедушка. Тут подняла крик Наша Джейн:

– Есть хочу! Мне больно! Так животик болит… Хевли, когда будем есть?

– Сейчас, – сказала я и, подхватив ее на руки, посадила за стол – на ее стул, сиденье которого было утолщено парой дощечек, чтобы Наша Джейн могла сидеть повыше. Я поцеловала ее в шейку и потрепала за волосы. – Иди, Кейт. Вы с Нашей Джейн будете сегодня вечером есть первыми.

– Почему это они будут есть первыми? А я что? – заревела Фанни. – Что это я, не член этой семьи?

– Фанни, ты вполне можешь подождать, когда вернется Том.

– Я успею сто раз состариться и умереть, пока он что-нибудь подстрелит!

– Вот неверующая.

Тем временем я разогрела остатки перетопленного сала, потом отдельно смешала воду с мукой и тщательно размешала эту массу до исчезновения комков, потом выложила ее в горячее сало, добавила соли и перца и снова размешала, пока не разошлись комки. Попробовала, добавила еще соли и помешала. Пока я варила, Наша Джейн и Кейт не сводили голодных глаз со сковороды. Дедушка с закрытыми глазами покачивался в своем кресле, вцепившись высохшими руками в подлокотники. Сегодня на еду он не рассчитывал. Если больше всех страдали от голода Наша Джейн и Кейт, то следующим был, конечно, дедушка, который терял вес так быстро, что я без слез не могла смотреть на него.

– Энни бывало какой вкусный пирог с голубикой делала, – словно про себя произнес дедушка.

Глаза его были по-прежнему закрыты, губы подрагивали.

– У тебя только два бисквита на шестерых? – спросила Фанни. – И что ты собираешься делать? Дашь каждому по крошке?

– Нет. Кейт и Наша Джейн получат по половинке, половинку получит дедушка, а мы – ты, я и Том – разделим оставшуюся половинку на троих.

– Я же говорила – по крошке! Так и знала! Зачем дедушке всю половинку?!

Дедушка замотал головой.

– Хевен, детка, я не голоден. Отдай мою половинку Фанни.

– Нет! Я и так утром отдала ей, как ты сказал. Фанни получит свою порцию или вообще ничего до завтра не получит, если Том не принесет мяса.

– Буду я еще ждать Тома! – недовольно воскликнула Фанни и плюхнулась на стул, стоявший у стола. – Я сейчас хочу! Я в три раза больше Нашей Джейн. Зачем ей вся половинка?!

Я медленно возилась с приготовлением еды и делала это намеренно, а не потому, что там было много работы. Сегодня вернулись домой две кошки, черная и белая. Обе запрыгнули на полку, где стояли кастрюли и сковороды, и оттуда смотрели на меня голодными глазами в надежде разжиться чем-нибудь. Они были такие же голодные, как и мы. А я, глядя на них, подумала: а не едят ли кошек?